Курсом к победе

Освобождаем Карельский перешеек

В трудные для Ленинграда месяцы Краснознаменный Балтийский флот почти половину своего личного состава послал на сухопутный фронт. Теперь, когда враг был отброшен от города и флот готовился к большим делам на море, нам разрешили некоторых моряков из сухопутных частей вернуть на корабли. Флот остро нуждался в квалифицированных специалистах.

Войска Ленинградского фронта, освободив Ленинградскую область, в начале марта 1944 года временно перешли к обороне. Фланг наших войск упирался к тому времени в Нарвский залив. По указанию Ставки развертывалась подготовка к операциям по освобождению Советской Прибалтики. Для этого требовались перегруппировка и накопление сил.

В начале марта в Ставке возник вопрос о предстоящих действиях Балтийского флота в летнюю кампанию 1944 года. Верховный Главнокомандующий поинтересовался составом Балтийского флота и состоянием кораблей. Я доложил. Смысл дальнейшего разговора был один: наступает пора более активных действий на море. Для более обстоятельного знакомства с флотскими делами на этом театре Верховный предложил вызвать в Москву командующего Балтийским флотом адмирала В.Ф. Трибуца. Главный морской штаб получил указание заготовить необходимые материалы и карты.

В середине марта в Москву прибыл Владимир Филиппович Трибуц. Я знал его давно. Мы с ним в один год кончали военно-морское училище имени Фрунзе, собирались вместе служить на линкоре «Парижская коммуна». Но в самый последний момент я изменил своему первоначальному решению и попросил направить меня на юг. Меня тогда соблазнило плавание на новом крейсере. Судьба снова свела меня с В.Ф. Трибуцем в 1929 году в Военно-морской академии. Там мы вспомнили прошлое: зимнюю учебу, летнюю практику, заграничные плавания, как драили палубу, поднимали под сердитые окрики старпома крейсера «Аврора» Рубанина шлюпки. После окончания академии оба вернулись на флоты: он – на свою любимую Балтику, я – на Черное море.

Проходили годы. Я не терял из виду своего однокашника. Много слышал о нем как об опытном и на редкость энергичном командире. В 1939 году В.Ф. Трибуц стал начальником штаба флота, а когда встал вопрос о назначении нового командующего Балтийским флотом, я назвал его фамилию. Молодой, энергичный, опытный командующий руководил подготовкой Балтийского флота в канун войны и вместе с ним перенес испытания тяжелых боев.

Прибыв в Москву, Трибуц узнал, что он вызывается не только в Наркомат ВМФ, но и в Ставку. Вполне естественно, это его несколько взволновало. С озабоченным видом он попросил меня раскрыть существо предстоящих разговоров. Я, конечно, знал, для какой цели его вызывают в Ставку. Решили вместе проанализировать сложившуюся к тому времени обстановку на Балтике, прийти к единому мнению по вопросам, которые могут возникнуть.

Доложив через А.Н. Поскребышева о прибытии командующего Балтийским флотом, я незамедлительно получил ответ:

– Будете приняты вечером в Кремле. Никуда не отлучайтесь.

Часов в семь вечера нас принял Верховный. Прежде чем заслушать адмирала Трибуца, И.В. Сталин коротко коснулся изменившегося к тому времени положения на фронтах и перспектив наступления наших войск. Затем изложил свое мнение о необходимости полнее использовать флоты.

– Теперь у моряков появилась возможность проявить себя и на море, – сказал Сталин, подразумевая, по-видимому, ограниченные до этого возможности Балтийского флота.

Перешли к обсуждению обстановки на Балтике. Сталин внимательно выслушал доклад В.Ф. Трибуца. Командующий заверил, что флот по своему техническому состоянию и подготовке личного состава будет готов, как только очистится залив от льда, выйти в море, чтобы начать боевые действия. Самым большим препятствием для плавания в море оставались мины. Их было выставлено невероятное множество по всему Финскому заливу, начиная от Таллинна и кончая ближайшими к Кронштадту водами. Кроме того, при проведении морских операций мы должны были предусмотреть возможность активных действий на Балтике немецкого флота.

Проанализировав сложившуюся обстановку, мы с Трибуцем пришли к мнению, что в первую очередь должна действовать флотская авиация на коммуникациях противника, а в тех районах, где смогут действовать наши корабельные соединения, они будут поддерживать наступление сухопутных частей артиллерийским огнем и высадкой десантов, особенно при освобождении Карельского перешейка и островов Выборгского залива.

Верховный одобрил наше предложение, чтобы большую часть флота использовать на морском направлении (это касалось не только кораблей, но и авиации, которая до того времени большей частью своих сил действовала на сухопутных направлениях): Он подчеркнул, что действительно в скором времени потребуется поддержка сухопутных флангов со стороны моря. Но предупреждал, чтобы мы напрасно не рисковали кораблями. Прежде всего придется заниматься минами: пробивать фарватеры через минные поля, а это потребует времени и огромных усилий.

Борьба на коммуникациях противника, защита своих морских сообщений, охрана занятого побережья – такие задачи были поставлены Верховным Главнокомандованием перед Балтийским флотом в кампании 1944 года. Тогда же было решено, что впредь все флотские вопросы будут решаться Наркоматом ВМФ.

Здесь мне хочется еще раз пояснить, что в начале войны, когда флоты были подчинены фронтам, а задачи приходилось решать главным образом в интересах суши, роль наркома ВМФ была довольно сложной. В те дни задачи перед флотами, как правило, ставило фронтовое командование и реже Ставка. Но ведь помимо проблем, решаемых флотами на суше, имелись и чисто морские. Это не всегда удавалось разъяснить армейским товарищам, приходилось обращаться за помощью в Генеральный штаб.

С первых дней войны мы с Главным морским штабом пытались определить свои функции в руководстве флотами, когда те бывали оперативно подчинены сухопутному командованию. Сделать это практически было трудно, а настаивать перед Ставкой на изменении порядка в тех условиях мне казалось несвоевременным. В 1944 году положение изменилось. Ставка и Генеральный штаб смогли уделять больше внимания морским театрам. Тогда в одном из разговоров с И.В. Сталиным я поднял вопрос, не пора ли официально узаконить роль наркома ВМФ как главнокомандующего флотами, чтобы он нес всю ответственность за их действия.

И. В. Сталин одобрительно отнесся к этому предложению, но приказания о немедленной подготовке такой директивы не дал. Это произошло несколько позже – в начале февраля 1945 года. Но уже тогда, во время беседы с В.Ф. Трибуцем, прямо сказал:

– Задачи по боевым действиям на море будут ставиться главнокомандующим Военно-Морским Флотом.

Так и написано в книге В.Ф. Трибуца «Балтийцы наступают».

Верховный детально расспрашивал, какие корабли остались в строю, как мыслится охрана освобожденного побережья, какие корабли в этом районе у противника.

Шел разговор и об использовании флотской авиации. Запомнилось замечание И.В. Сталина: «Кто господствует в воздухе, тот и морем владеет». В справедливости этих слов мы не раз убедились на деле.

Мы склонились над картой, разложенной на столе. Она довольно выразительно рассказывала об обстановке на Балтике. В Финском заливе наш флот был по-прежнему стеснен. Однако стрелы будущих ударов по врагу уже предвещали расширение морских рубежей.

Судя по этим стрелам, в течение весны и лета 1944 года предстояло освободить Таллинн и Ригу, вытеснить финнов по крайней мере за Выборг и заставить их заключить мир. Правительство Маннергейма в свое время соблазнилось посулами фюрера, и только в 1944 году более дальновидные политические деятели Финляндии стали поднимать голос за исправление допущенных ошибок и установление мирных отношений с восточным соседом. Прогрессивные круги Финляндии не ошиблись, полагаясь на великодушие нашего народа.

И. В. Сталин еще со времен обороны Петрограда в 1918 году помнил о Красной Горке, Обручеве и других кронштадтских фортах. Он спросил у адмирала В.Ф. Трибуца о состоянии этих фортов, намекнув, что им снова придется поработать.

По замыслу Ставки ВГК последовательные удары должны были нанести войска Ленинградского фронта во взаимодействии с Балтийским флотом на выборгском и кексгольмском направлениях, а части Карельского фронта во взаимодействии с Ладожской и Онежской военными флотилиями – на сортавальском и петрозаводском направлениях. Операции назывались Выборгская и Свирско-Петрозаводская.

Помню, Сталин особенно интересовался, чем может флот содействовать наступлению на Карельском перешейке. В.Ф. Трибуц доложил, что враг еще угрожает нашим кораблям с северного и южного берегов Финского залива.

– Ну, эти территории он скоро утратит, – пообещал Сталин.

– Что же касается артиллерии фортов, – продолжал докладывать Трибуц, – то ее действия ограничены дальностью огня орудий.

– Покажите на карте, – попросил Сталин. Трибуц примерно показал зоны досягаемости огня фортов.

– Ну что же, это тоже будет большая подмога сухопутным войскам, – сказал Верховный.

Трибуц уехал из Москвы ободренный, уверенный в своих силах.

Во время подготовки Выборгской операции я дважды вылетал в Ленинград, встречался с командующим Ленинградским фронтом Л.А. Говоровым. Вместе с ним мы добивались тесного взаимодействия сухопутных войск и флота. Как-то во время разговора Леонид Алексеевич вспомнил о нарвском десанте:

– Только бы не получилось как тогда.

Да, в тот раз неудача была досадной.

Это было в феврале 1944 года. 2-я ударная армия под командованием генерала И.И. Федюнинского, двигаясь вдоль побережья, не смогла с ходу преодолеть рубеж, созданный гитлеровцами по реке Нарва. Чтобы помочь сухопутным войскам, флоту приказали высадить десант в Нарвском заливе. Батальону морской пехоты без танков и артиллерии ставилась задача ударом в направлении Мерекюля перерезать приморское шоссе и железную дорогу Нарва – Раквере, овладеть станцией Аувере, прочно оседлать узлы дорог и удерживать занятый рубеж до подхода сухопутных частей. Изучая сейчас документы, приходишь к выводу: в сложнейшей обстановке, создавшейся на том участке фронта, задача была чрезвычайно трудной. Ее можно было ставить при одном условии – если на помощь десанту быстро подоспеют крупные силы армии. Противник еще яростно сопротивлялся, и недооценивать его было опасно.

Силы десанта и отряд поддержки вышли с острова Лавенсари в Нарвский залив ночью 13 февраля. Переход и начало высадки первого броска были произведены скрытно и без противодействия противника. Но вскоре враг обнаружил десант и открыл артиллерийский и минометный огонь. Однако удалось высадить 432 человека.

И тут произошло непредвиденное. Войска 2-й ударной армии, двинувшиеся вперед, встретили ожесточенный отпор и вынуждены были перейти к обороне. Десант сражался геройски, оттянул на себя крупные вражеские силы, но изменить положения не смог. Снять его не было возможности. Когда через две недели наши войска все-таки преодолели вражескую оборону и расширили плацдарм, из десантников в живых почти никого не осталось.

Это был урок и для нас и для армейцев. И готовя новую операцию, командующий фронтом предусматривал все меры, чтобы впредь избежать подобных просчетов.

Л. А. Говоров внимательно ознакомился с нашими возможностями. Главная забота была о четкости во взаимодействии сухопутных сил и флота. Командующий фронтом детально ознакомил меня и Трибуца с планом операции. Основная задача – силами 21-й и 23-й армий при поддержке 13-й воздушной армии и Балтийского флота взломать долговременную оборону противника и развить наступление на приморском фланге в направлении на Выборг. На этом пути были созданы врагом 7 оборонительных полос, ряд промежуточных и отсечных позиций со многими железобетонными, деревянными и земляными укреплениями. Нашим войскам предстояло взломать этот мощный рубеж и, преодолев сопротивление расположенных на Карельском перешейке сил противника, освободить Выборг. Для разрушения наиболее прочных сооружений были выделены 240 орудий калибром от 120 до 406 миллиметров, из них более половины приходилось на морскую артиллерию.

Ладожская флотилия (командующий контр-адмирал В.С. Чероков) должна была содействовать наступлению войск 23-й армии огнем корабельной артиллерии и демонстрацией высадки десанта в районе Никулясы – Коневец.

Краснознаменному Балтийскому флоту ставилась задача на подготовительном этапе (с 23 мая по 8 июня) перевезти 21-ю армию, находившуюся в резерве Ставки, из Ораниенбаума в Лисий Нос, в состав Ленинградского фронта, а в ходе операции содействовать наступлению войск и прикрывать с моря их фланги.

Одновременно с этим флот должен был всеми средствами срывать вражеские перевозки в море, в шхерах Финского залива и на Ладожском озере, уничтожать боевые корабли и транспорты противника.[65]

Прорыв вражеской обороны должен был начаться с обстрела морской артиллерией. Затем в соответствии с дополнительным указанием Ставки в первый же день операции подключились 60 штурмовиков, то есть два полка, из состава флотской авиации, чтобы нанести удар по Старому Белоострову – одному из мощных оборонительных узлов противника.

По решению командующего флотом морская артиллерия разделялась на четыре группы: первая (командир гвардии полковник С.С. Кобец) объединяла железнодорожную артиллерию, вторая (командующий КМОР вице-адмирал Ю.Ф. Ралль) – артиллерию фортов и базировавшихся на Кронштадт кораблей, третья (командир инженер-капитан 1 ранга И.Д. Снитко) – артиллерию морского полигона и четвертая (командующий эскадрой вице-адмирал Л.А. Владимирский) – артиллерию кораблей эскадры.

Перевозка войск 21-й армии осуществлялась Кронштадским морским оборонительным районом (КМОР), который для этой цели выделил 2 сетевых заградителя и 25 буксиров, базовых тральщиков, барж и тендеров. Корабли отправлялись в путь глубокой ночью с использованием всех средств маскировки. За 5 суток было совершено 22 рейса. Переброска в Лисий Нос 5 стрелковых дивизий 21-й армии – около 22 тысяч бойцов и более 400 автомашин – позволила произвести перегруппировку сил перед началом операции. Это и определило внезапность наших действий на Карельском перешейке. 9 июня, то есть после того, как закончилась переброска частей 21-й армии, артиллерия и авиация фронта и флота приступили к разрушению первой, наиболее прочной оборонительной полосы противника. 10 часов длился обстрел, произведены были два массированных налета авиации, в результате чего были разрушены почти все оборонительные объекты противника, а точнее – 176 из 189.

Вслед за тем войска 21-й армии с ходу форсировали реку Сестру, прорвали передовую полосу обороны и продвинулись до 14 километров. К исходу 11 июня они уже вышли к так называемой «новой линии Маннергейма», заняв опорный пункт Кивеннапа. На этом первый этап операции закончился, и началась подготовка к прорыву главной полосы обороны противника. Снова вместе с армейской заработала наша морская артиллерия. Она обрушила на врага более 17 тысяч снарядов крупного калибра. Были уничтожены многие узлы сопротивления, батареи и командные пункты противника. Это облегчило продвижение наших войск. Вражеские рубежи были прорваны. Теперь моряки могли более активно действовать в заливе.

Немецко-фашистское командование для поддержки своих войск подтянуло сюда свои корабли. В конце июня в районе остров Лавенсари – Выборгский залив действовали 3 немецких миноносца, 10 подводных лодок, флотилия тральщиков, 2 флотилии артиллерийских десантных судов. Однако существенного влияния на устойчивость флангов финских войск они оказать не сумели. Наша авиация господствовала в воздухе, торпедные катера – в прибрежных водах. Они блокировали вражеские суда в базах. Поисковые группы торпедных катеров во взаимодействии со штурмовой и бомбардировочной авиацией атаковали любое вражеское судно, появлявшееся в море. Тральщики тем временем прокладывали новые фарватеры для наших кораблей.

С взятием Выборга Ленинградский фронт стал готовить новые удары по врагу. Для усиления войск на Карельском перешейке сюда перебрасывалась 59-я армия, в задачу которой входило во взаимодействии с флотом захватить острова в Выборгском заливе и переправиться на его северный берег. Но действовать здесь флот мог, лишь очистив от противника острова Бьеркского архипелага, где враг сосредоточил довольно мощную артиллерийскую группировку. На подходах к островам в проливе Бьеркезунд гитлеровцы выставили много мин. Гарнизоны островов насчитывали до 3 тысяч солдат и офицеров.

Военный совет Ленинградского фронта решил, что освободить Бьеркский архипелаг флот сможет своими силами. Командующий флотом начал выполнение задачи 21 июня высадкой разведывательного десанта на остров Пийсари, где оборона противника, по нашим сведениям, была слабее. Захват этого острова давал нам возможность контролировать вход в Выборгский залив.

Десантирование осуществляли 122 корабля: бронекатера, торпедные и сторожевые катера, катера-дымзавесчики и тральщики. Десант состоял из батальона морской пехоты, разведывательной роты и 2 артиллерийских дивизионов – около 1,5 тысячи бойцов. Для артиллерийской поддержки с берега было выделено двенадцать крупнокалиберных орудий. Общее руководство возлагалось на командующего КМОРом вице-адмирала Ю.Ф. Ралля.

Юрий Федорович Ралль – опытный моряк, превосходно знал Балтику, сражался здесь с самого начала войны. Можно было положиться на его распорядительность и решительность.

21 июня разведывательный отряд, успешно форсировав пролив Бьерке-зунд, высадился на острове Пийсари, а день спустя очистил его от врага. В последующие дни были освобождены Торсари, Бьерке и ряд других более мелких островов. На следующем этапе операции моряки действовали вместе с войсками 59-й армии. Командующий флотом выделил бригаду шхерных кораблей, пополненную сторожевыми катерами, катерами-тральщиками и другими судами, бригаду железнодорожной артиллерии и авиацию флота. Общее руководство действиями в Выборгском заливе снова возлагалось на Ю.Ф. Ралля.

Однако попытка высадить десант на остров Тейкарсари в ночь на 1 июля не удалась. Немецкое командование в помощь финнам перебросило свою 122-ю пехотную дивизию, бригаду штурмовых орудий, эскадрильи бомбардировщиков и истребителей. Только за один день 21 июня немецкая авиация совершила около тысячи самолето-вылетов, нацеливая удары по нашим войскам и кораблям. К 1 июля противник сумел организовать оборону, пополнил потрепанные в боях части, подтянул артиллерию. Учитывая все это, наше командование перенесло высадку десанта на 4 июля. 3 июля в бухтах южного побережья Выборгского залива сосредоточились 27 сторожевых катеров, 23 катера-дымзавесчика, 30 тендеров и 2 парома. Поддерживали и прикрывали десант 8 торпедных и 13 бронекатеров.[66]

Погрузившись на корабли, бойцы 224-й дивизии успешно высадились на острова Тейкарсари и Суонинсари. Вскоре эти острова оказались в наших руках.

Надо сказать, что небольшие по своим масштабам десанты на острова Выборгского залива, безусловно, оказали определенное влияние на успех всей операции. Противник, неся значительные потери, вынужден был оставить острова и северное побережье Выборгского залива.

Флот и его авиация успешно действовали в море. За март – июнь 1944 года балтийцы потопили 22 вражеских корабля, в том числе 4 плавучие батареи. Более 40 кораблей и судов противника получили повреждения. Наши люди сражались геройски. В бою с вражескими кораблями самолет капитана В.Н. Каштанкина был поврежден. Летчик направил свою пылающую машину на вражеский сторожевик. Ценой своей гибели герой взорвал фашистский корабль и отправил его на дно.

В борьбе за Выборгский залив гитлеровцы использовали не только надводные корабли, но и подводные лодки. Наши моряки особенно зорко следили за ними. Одну из фашистских лодок потопил катер-охотник под командованием старшего лейтенанта А.П. Коленко. Затонула она на сравнительно небольшой глубине, и мы се потом подняли.

Трофей оказался очень ценным. На лодке нашли новейшие немецкие торпеды с акустическими приборами самонаведения.

Свой трофей мы не скрывали от союзников. У. Черчилль обратился к И.В. Сталину с просьбой допустить английских специалистов осмотреть немецкую лодку с торпедой на ней. Верховный вызвал меня и спросил мое мнение. Я ответил, что, по-моему, нет оснований отказывать союзникам. Сталин согласился со мной. В этом духе и последовал ответ английскому премьеру. Я со своей стороны отдал приказание командующему флотом адмиралу В.Ф. Трибуцу разрешить английским представителям посетить и осмотреть трофейный корабль. Англичане после осмотра горячо благодарили за эту экскурсию, особенно за ценные сведения о немецких акустических торпедах. Сталина это насторожило: а не слишком ли ценный секрет мы выдали? Он вызвал меня и недовольным тоном спросил: «Кто разрешил показывать англичанам торпеды с акустическими приборами наведения?» Я ответил, что мною давались указания показать лодку без каких-либо ограничений и поэтому командование флотом поступило в духе моего приказа. Тогда был вызван командующий флотом В.Ф. Трибуц и получил упрек за выдачу немецких секретов. Сталин напомнил, что союзники своими военными секретами делятся с нами очень неохотно. Словом, нам с Трибуцем пришлось поволноваться. Но ничего, в тот раз все обошлось благополучно.

Я и подумать тогда не мог, что эти акустические торпеды мне после припомнят и задним числом обвинят в передаче иностранцам важных военных секретов…

Признаться, и тогда, и потом я не видел ничего предосудительного в том, что эта лодка была показана союзникам «без ограничений». Ведь еще шла война, и фашистская Германия в 1944 году продолжала упорно сопротивляться.

С разгромом противника на Карельском перешейке зона базирования флота немного расширилась – была обеспечена полная безопасность Кронштадтской базы, корабли получили выход в восточную часть Финского залива, но операционная зона флота практически осталась прежней. Чтобы ее расширить, надо было освободить побережье Эстонии, перебазировать на запад аэродромы флотской авиации.