Куртизанка

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ШЕСТАЯ

Скромный сельский дом укрылся в долине в нескольких лье от Парижа. Не настолько далеко, как хотелось бы Габриэль, но Реми в любом случае не удалось бы увезти ее дальше. Остаток пути только сильная рука Ренара не давала Реми вывалиться из седла. Габриэль была благодарна за временный приют, который им предоставили на ферме с каменным домом, аккуратной маслобойней, сыроварней и даже курятником. Место это принадлежало вдове Перро и славилось своим прекрасным яблочным желе, свежими сливками и вкуснейшим сыром. Вдова Перро время от времени также готовила снадобья, ослаблявшие женщинам боль при родах или ежемесячных недомоганиях, и составляла мази, которые вылечивали все — от бородавок до ревматизма. Глядя на подбородок с ямочкой и пухлую фигуру почтенной фермерши, никто из непосвященных не угадал бы в ней одну из мудрых женщин, которая недавно посещала совет на острове Фэр, и что ее имя, скорее всего, было включено в список, ускользнувший от Симона Аристида.

Вдова позаботилась о Габриэль и Мири, пока Арианн занялась Реми.

По-матерински опекая сестер, она прикладывала мазь к порезам, которыми их отметили осколки стекла. Еще она наложила припарки на лодыжку Габриэль и туго забинтовала ее.

— Я делаю так своему пони, когда он потянет ногу, — сказала вдова, подмигивая. — Злющий негодник, сущее наказание. Коли уж ему помогает, поможет и тебе, детка.

Габриэль пробормотала слова благодарности, но ее не слишком волновали собственные боли или нервное истощение. Все ее помыслы были сосредоточены на Ре-ми. Когда Арианн занялась его раной, Николя впал в забытье. После того как она обработала рану, капитана перенесли на кровать, которую ему уступила хозяйка дома. Он проспал остаток дня, затем провел нелегкую ночь, беспокойно мечась по кровати.

Габриэль находилась поблизости, обтирала холодной тряпкой его лоб, опасаясь, что он снова может стать жертвой лихорадки или старых кошмаров. Хотя Арианн убеждала сестру немного отдохнуть, обещая, что сама позаботится о капитане, Габриэль отказалась.

Она примостилась на деревянном стуле около кровати и поила его всякий раз, когда он просыпался на короткое время. После настойки из трав, которую Арианн приготовила, чтобы уменьшить боли, он становился слабым и проваливался в сон. Габриэль сомневалась, что он даже понимал, что она сидит рядом, и от этой мысли на душе становилось больно.

Как она ни старалась бодрствовать, она все же уснула и проснулась только от веселого щебетания воробьишек на яблоне под окном. Девушка выпрямилась и потянулась, потом помассировала поясницу. У нее затекла шея, и было больно поворачивать голову.

Утренний свет заливал маленькую комнату, мягко играя на лице Реми. На подбородке и щеках пробивалась жесткая щетина. Он лежал неестественно спокойно и еле слышно дышал, и это встревожило Габриэль. Она потрогала рукой лоб, лоб был холодный. Никакой лихорадки. Конечно, это было хорошим признаком, но его бледное, туго обтянутое кожей лицо пугало. Он напоминал могучего богатыря, который принял на себя слишком сильный удар и уже не в состоянии найти силы, чтобы подняться.

Она не могла не сравнивать его нынешнее состояние с тем, каким он был всего лишь неделю назад, когда с воодушевлением приступал к заключительной подготовке бегства своего короля: сильным, пышущим здоровьем. Ей хотелось запустить пальцы в его взъерошенные темного золота волосы и нежно погладить его по лицу, но она боялась нарушить благотворное действие сна.

Габриэль осторожно отодвинулась, чтобы не задеть его раненую руку, лежавшую поверх одеяла. Его мощные плечи и грудь оставались открытыми, обнажая шрамы, избороздившие его тело, казавшиеся еще ужаснее в нежном утреннем свете. Столько ранений, столько боли выпало на его долю, и вот теперь ему снова приходится страдать.

И на этот раз по ее вине. Все так глупо, бессмысленно, но Реми страдает. Ужасные события прошлой ночи никогда не произошли бы, если бы не ее безрассудство, не ее ложь.

Скрип двери за спиной прервал тяжелые мысли Габриэль. Она повернулась и увидела Арианн, которая осторожно зашла в комнату. Под глазами у старшей сестры от усталости появились тени, мягкие каштановые волосы не были уложены и спадали на плечи, но она оставалась все той же спокойной и невозмутимой Арианн.

— Как он? — шепотом спросила она, подходя на цыпочках к кровати.

— Не знаю, — призналась Габриэль, попытавшись улыбнуться. — Мой Бич кажется таким… таким слабым и беспомощным.

Габриэль отошла к окну и устало прижалась головой к оконной раме, вдыхая приятный утренний ветерок и едкие запахи фермы. Она заметила, как Некромант преследует какую-то несчастную полевую мышь. Если бы Мири увидела это, она бы положила конец его охоте. Но ее младшая сестра расчесывала гриву приземистого серого пони, а Волк, опершись на ворота загона, наблюдал за ее занятием.

Тишина раннего утра нарушалась унылым глухим стуком топора. Закатав рукава рубашки, граф Ренар колол дрова, и по его виду совсем нельзя было предположить, что на нем хоть как-то сказались события прошлой ночи. Ни сражение в гостинице, ни изнурительное бегство из Парижа.

Хорошо, что есть великан, охраняющий замок, особенно сейчас, когда ее Бич настолько беззащитен. Арианн перевязала его рану, и Габриэль немного успокоилась, заметив, как сестра с удовлетворенным видом подошла к окну.

— Твой капитан поправится, — тихо, чтобы не потревожить Реми, сказала она. — Он очень сильный человек, справлялся и с худшими ранами. Правда, Николя потерял много крови, но нет никакого заражения, никакой лихорадки. Сейчас ему нужно только одно — время, чтобы отлежаться и дать ране затянуться. Даст бог, у него оно будет.

Арианн тревожно выглянула в окно. Вид ее рослого мужа, должно быть, и ей придал уверенности. Заметно было, как ее напряжение чуть спало. Габриэль редко видела Арианн с распущенными волосами. Старшая сестра обычно одевалась просто, но аккуратно, и всегда убирала свои блестящие каштановые локоны в пучок или прятала под головным убором. Распущенные волосы делали ее моложе, но все же в спокойном взгляде Арианн затаилась печаль.

Габриэль очень многое хотела бы сказать сестре, но едва ли знала, с чего начать. Ей казалось странным, что и Арианн до сих пор не задавала никаких вопросов. Ее старшая сестра никогда не относилась к числу тех, кто избегает споров, дает времени все расставить по местам. Нет, она всегда желала во всем тщательно разобраться, излечить то, что порой было еще совсем не готово к излечению. Габриэль часто обижалась на ее расследование, когда пытливый взгляд Арианн свободно докапывался до самых потаенных уголков души. Арианн слишком легко бередила глубоко спрятанные раны, вытаскивала их на свет и начинала в них копаться.

Но сейчас Арианн не давила, ни о чем не допытывалась. Она ждала, потупив глаза, сложив руки в полном бездействии. Неожиданно для себя Габриэль поняла, что старшей сестре ничуть не легче, чем ей самой, наводить мосты между ними.

Габриэль прочистила горло.

— Это я во всем виновата.

— Прости, не поняла, — очнулась от собственных мыслей Арианн.

— В нашей ссоре. В разрыве между нами, в том, что произошло с Реми. — Она с грустью показала на кровать. — Во всем надо винить только меня.

— Надо же! Так это ты подстрелила капитана? Что ж, тебя очень даже можно понять. Мне часто хотелось сделать нечто подобное с Ренаром. Особенно когда я узнала, что у него действительно была та проклятая книга.

Шутка сестры застала Габриэль врасплох. Арианн всегда была редкостно, даже болезненно серьезна. А теперь она шутила и пыталась поддразнить сестру, чтобы снять неловкость. Но ее мягкий юмор произвел неожиданный эффект. Глаза Габриэль наполнились слезами.

— Эри… я… сколько же всего я… натворила. — У нее задрожал голос, и она разрыдалась.

Арианн молча обняла сестру. Сколько раз Габриэль противилась ее утешениям! Но теперь она с готовностью таяла на терпеливом и мягком плече Арианн, выплакивая все свои страдания, страхи, боль и напряжение, которые скрывала со дня их ссоры с Реми.

Арианн убаюкивала ее, поглаживая волосы, нежные, исцеляющие прикосновения напоминали ласковые руки покойной мамы.

— Тише, дорогая моя. Не случилось ничего такого, чего нельзя было бы исправить.

— Нет… ты не знаешь. Ты понятия не имеешь… сколько всего я натворила.

— Боюсь, я имею некоторое представление обо всем. — Она взяла Габриэль за подбородок и стала промокать ее слезы. — Неслучайно же Бетт отправилась за тобой в Париж в поисках работы. Это я послала ее.

Глаза Габриэль расширились, и Арианн стала торопливо рассказывать:

— Не могла же я примириться с мыслью, что ничего не буду о тебе знать. Тем более в таком опасном городе, да еще при дворе, под боком у Темной Королевы. Я послала Бетт, наказав ей посылать мне регулярные сообщения. Голубей она держала вовсе не для твоего обеденного стола.

— Я должна была догадаться. Ненавижу пирог с голубями, и Бетт это знает.

— Пожалуйста, не сердись на нее. Это была моя идея, я заставила ее.

— Я вовсе не сержусь ни на нее, ни на тебя. Наверное, когда-то я была слишком глупа и впадала в ярость. Но я так боялась, что ты больше не захочешь ни видеть меня, ни слышать обо мне, что… что я так опозорила тебя, разочаровала, превратившись в куртизанку, поселившись в доме отцовской любовницы. Я думала, ты возненавидела меня.

— Габриэль, ну как ты можешь такое думать? Мы с тобой всегда несколько расходились во мнениях…

— Мягко сказано, — улыбнулась та.

Арианн улыбнулась ей в ответ, но губы у нее дрожали.

— Меня волновал твой выбор, я боялась за тебя, мне бывало больно и горько. Но ты же моя сестра. Я буду всегда любить тебя, кем бы ты ни была. — Глаза Арианн наполнились слезами. — И мне так тебя не хватало!

— Мне тоже не хватало тебя.

Арианн последний раз судорожно втянула воздух и постаралась взять себя в руки.

— Теперь расскажи… Говорят, вы с Реми обручилась.

— К сожалению, все уже кончено, — печально покачала головой Габриэль. — Ты ведь не слышала остальную часть истории, Бетт этого не знала.

— Но, милая моя, Бетт тут совсем ни при чем, мне все рассказал Реми.

— Реми? — сильно удивившись, эхом отозвалась Габриэль.

— Когда Мири известила нас о требовании Симона Аристида, мы с Ренаром сразу же направились в Париж. Первое, что пришло нам в голову, было связаться с Реми, но только случай помог нам найти его. Твой Бич буквально прочесывал город в поисках Лассель.

— Касс? Но зачем?

— Реми задумал заставить ее рассказать правду и оправдать тебя. Он не хотел, чтобы ты на всю жизнь превратилась в беглянку, преследуемую охотниками на ведьм.

Так вот чем занимался Реми, когда Габриэль думала, что он отказался от нее. Решимость, с которой Николя ради нее предпринял такой отчаянный шаг, одновременно и тронула, и встревожила ее.

— Как хорошо, что поиски Реми не увенчались успехом. Касс слишком опасна. Она опаснее даже самой Темной Королевы. Ты предупреждала меня держаться подальше ото всех, кто занимается темным колдовством, но, конечно же, я не послушалась. Ты бы никогда этого не сделала.

— Я вовсе не святая, Габриэль. — Печаль отразилась на кротком лице Арианн. — Хотя тебе всегда почему-то казалось, будто я себя таковой считаю.

— Прости, Эри. Я не…

— Нет, сестренка, ты была совершенно права. Я очень старалась играть свою роль: премудрой Арианн, всезнающей Хозяйки острова Фэр. И все, чтобы никто не разгадал, что я совсем не такая. Я, наверное, была тогда невыносима. — Она глубоко вздохнула. — Никакая я не мудрая женщина, вот в чем правда. Далеко не мудрая. Хуже всего мне приходилось сразу после смерти мамы. Отец пропал в море, надо было платить его долги, как-то заботиться о вас с Мири, а еще все на острове чего-то от меня ждали, словно я такая лее мудрая, как мама. — Арианн судорожно сглотнула и выговорила признание: — Я по-настоящему впала в отчаяние. И тогда я сама обратилась к черной магии: вызвала мамин дух.

— Ты занималась некромантией? Я и понятия не имела, что ты вообще умеешь.

— Судя по всему, я не такой мастер, как Кассандра. Но мне несколько раз удавалось вызывать маму. Я поддавалась искушению, хотя и обещала ей больше никогда не прибегать к некромантии. Особенно в прошлом году, когда… когда…

Арианн остановилась. Ее глаза потемнели от горя.

— Мирибель рассказал мне о… как ты потеряла ребенка. — Габриэль сжала руку сестры. — Я тебе очень сочувствую, Арианн.

— Спасибо, но боюсь, я не в меру предавалась своей печали. — Арианн удалось улыбнуться, хотя улыбка получилась горестной. — Как же меня взбесил Жюстис, когда я поняла, что он приобрел «Книгу теней» и не рассказал мне, зачем хотел использовать ее. Хуже того, он все-таки признался, что воспользовался снадобьем, о котором ему поведала еще его бабушка. Сделал свое семя на время бесплодным. Я чувствовала себя подавленной и одновременно кипела от гнева. Хотя теперь понимаю, что он хотел защитить меня, пока не найдет способа помочь мне благополучно выносить здорового ребенка. — Арианн обхватила себя руками, и устало прислонилась к стене. — Меня поглотили собственные печали, и я не замечала переживаний мужа. Мама Жюстиса умерла при родах, и он слишком боялся за меня, но я предпочла не видеть этого. В своем желании стать матерью я забывала оставаться женой. Надеюсь… он все же простит меня.

— Мне думается, твой великан скажет, что ему нечего прощать. Он просто обожает тебя, Арианн.

Сестра улыбнулась, выгнув брови.

— Как и твой Бич, и, хотя ты из-за своей глупости объявила ему о разрыве помолвки, я не поверю, что он готов с такой легкостью отпустить тебя.

Хотела бы Габриэль разделить ее уверенность. Окинув задумчивым взглядом спящего, она спросила у старшей сестры:

— Так что же дальше, Арианн? Что нам делать? Думаешь, Аристид и его охотники на ведьм будут преследовать нас вплоть до самого острова Фэр?

— Боюсь, что да.

— Жаль, Ренару не удалось взорвать этого мерзавца, — горько посетовала Габриэль.

— Уф-ф… Жюстис тут вовсе ни при чем. Это все я.

— Ты?! — Габриэль перевела взгляд на сестру. Арианн съежилась. Такой пристыженной Габриэль не видела сестру ни разу.

— Это все та проклятая книга, — выпалила Арианн. — Даже я поддалась искушению и заглянула в нее. У Жюстиса с Реми был план твоего спасения, но в любую минуту все могло пойти наперекосяк. «Только одно небольшое заклинание, — подумала я. — Так, на всякий случай». Я отыскала, как сделать такую маленькую бомбу, чтобы ее можно было запустить, как стрелу из самострела. Вот я все и приготовила на всякий случай, а когда на слуг Жюстиса напали из засады, я решила использовать свое средство. Я ведь хорошо разбираюсь в древних языках. И считала, что тщательно следовала указаниям и взрыв случится в воздухе, а затем, как огромная ракета, моя бомба взмоет в небо и всех напугает. А вместо этого… Счастье еще, что я каким-то чудом не уничтожила всех нас и не сожгла пол-Парижа.

Арианн опустила голову. Она явно испытывала ужас от содеянного. Габриэль стала успокаивать сестру, с трудом пряча улыбку. Заметив это, та нахмурилась.

— Ничего нет смешного. Я чуть не уничтожила множество невинных людей.

— Но ты же их не уничтожила, — резонно заметила Габриэль.

— Но могла бы уничтожить. Ты видишь, на самом деле я ужасная. Думаю, теперь ты вообще перестанешь меня уважать.

— Да, теперь ты внушаешь мне уже не страх, а благоговейный трепет, — усмехнулась Габриэль и снова обняла сестру. — Хозяйка острова Фэр действительно обладает силой, с которой нужно считаться. Ты устроила пожар, но в огне погибла та страшная книга, а это уже хорошо, и никому из нас незачем больше волноваться. — Заметив, что ее слова не слишком успокоили Арианн, Габриэль добавила: — Твой взрыв буквально спас положение. Очень своевременно все получилось.

И она обстоятельно поведала Арианн все, что произошло после появления Мирибель.

— Ты же знаешь, какое нежное сердце у нашей сестренки. Мало того, что ей претит всякое насилие, оно еще приводит ее в шок. Клянусь, она убрала бы ядовитую змею с дороги, лишь бы ту не переехала телега. Но такого сурового и безжалостного лица, какое было у нее, когда она уперла пистолет в Аристида, я никогда не видела. Похоже… да, я думаю, она действительно убила бы Симона, чтобы спасти нас с Ренаром. — Габриэль прикусила губу. — Я и сама пристрелила бы этого мерзавца за все, что он творит с Мири, самой невинной и самой доверчивой душой на свете. Он снова предал ее и снова спас. И какой ценой! Он позволил Ренару избежать своей мести. Неудивительно, что Мири снова совсем запуталась. Ну почему этот проклятый тип не может, наконец, определиться и поступать так, как надлежит натуральному негодяю, покончить со всем этим?

— Потому что на свете нет совершенно законченных негодяев. В каждом из нас перемешаны свет и тьма. У некоторых больше тьмы, чем света. Мне тоже жалко Мири. Но мир полон зла и предательства. Мири не может цепляться за свою наивность и свои грезы. Ей придется когда-нибудь повзрослеть, даже если мы этого не хотим.

— Как мне все это не нравится, — призналась Габриэль. — Я больше всех переживала из-за этой ее веры во всяких фей, и единорогов, и в этого вероломного негодяя Аристида. Но сейчас мне больно видеть ее разочарование, больно видеть, как ее сердце заставили почерстветь. Мне не хочется, чтобы она менялась.

— Если это послужит тебе некоторым утешением, наша малютка не слишком-то меняется. — Арианн повернула Габриэль к окну и показала ей на Мири и Волка в загоне для пони. Черная голова Мартина нагнулась над светлой головкой Мири, и они о чем-то совещались. Габриэль могла бы назвать их беседу заговорщической.

— Мири по-прежнему твердо настаивает на правах животных и верит в свою способность общаться с ними. Пони, наверное, поведал ей какую-то грустную историю о том, как он одинок и как ему хотелось бы оказаться на ферме, где есть другие лошади, а может, и какие-то дети, чтобы поиграть с ним.

— Только не это, — застонала Габриэль, представив последствия. Мири слыла поборником… как это младшая сестра называла… освобождения несчастных животных от их законных владельцев.

— Хорошо же мы отблагодарим мадам Перро за гостеприимство, если наша сестрица Мири задумает освободить пони хозяйки, — заметила Арианн.

— И лучшего помощника, чем Мартин Ле Луп ей не сыскать, — согласилась Габриэль. — Нам лучше не спускать с этой парочки глаз.

Арианн кивнула, но тут же замерла и напряглась в ожидании, будто прислушивалась к далекому зову. Габриэль ничего не слышала, но заметила, что Ренар смотрит на окно. Он коснулся кольца со странными руническими символами, и Габриэль заметила, что ее сестра повторила его движение со своим кольцом.

Пока это странное молчаливое общение между ними продолжалось, выражение глаз Арианн смягчилось и легкий румянец покрыл ее щеки.

— Думаю, я… мне надо глотнуть немного свежего воздуха.

— Да, да тебе обязательно надо прогуляться. — Габриэль нарочито растягивала слова.

Под лукавым взглядом сестры Арианн покраснела еще больше. Она застенчиво улыбнулась ей уже от самой двери.

— Позаботься о своем Биче. Реми скоро проснется, и ты ему будешь нужна, — успела сказать Арианн, прежде чем выскользнула из комнаты.

После ухода Арианн Габриэль подождала у окна, пока сестра не появилась на дворе фермы. Когда Арианн приблизилась к мужу, тот отложил топор. Эти двое обменялись долгим взглядом, затем в один миг Арианн оказалась в объятиях Ренара. Он приподнял ее от земли, и они слились в страстном поцелуе.

Габриэль задумчиво наблюдала за ними, завидуя той любви, которая не нуждалась в словах, излечивала все недоразумения и боли и позволяла все начать сначала. Неужели когда-нибудь и они с Реми достигнут такой степени отношений друг с другом? Габриэль на цыпочках вернулась к своему месту у кровати. Реми по-прежнему лежал с закрытыми глазами, совершенно не воспринимая ее присутствие.

«Реми скоро проснется, и ты ему будешь нужна». Габриэль опустилась на колени подле кровати, уткнулась в одеяло и стала молиться, чтобы Арианн оказалась права.

Габриэль понятия не имела, сколько времени она простояла на коленях. Усталость дала о себе знать, и ее сморил сон. Она проснулась от ощущения, будто что-то коснулось ее волос. Ее сердце судорожно затрепетало, когда она поняла, что это Реми гладит ее по голове. Она выпрямилась и встретилась с его улыбающимся взглядом. Он все еще выглядел очень измученным, но в лице появились краски, и глаза прояснились.

— Реми! — Она вскочила на ноги. — Ты… ты проснулся. Как ты себя чувствуешь? Тебе больно? Ты чего-нибудь хочешь? Воды или, может, немного коньяка? Или… или хочешь, я налью тебе еще того снадобья, что приготовила Арианн?

В своем рвении она бросилась бы из комнаты, если бы Реми не сел и не удержал ее. Но он поплатился за свою прыть сильной болью. Габриэль тут же присела у кровати.

— Ну, зачем ты? — ругала она его, укладывая назад на подушку. — Лежи смирно.

— Ладно. Только… только ты не уходи, — проскрипел он. — Мне ничего не нужно сейчас, кроме…

— Кроме?..

Реми взял ее за руку и сжал так крепко, словно боялся, что стоит ему отпустить Габриэль, как она исчезнет прямо у него на глазах. Он изучал ее из-под ресниц, и она почувствовала себя ужасно неловко, стесняясь своего замызганного платья и спутанных волос. Было, наверное, глупо волноваться о своей внешности в такой момент, но слишком долго она считала, что красота была ее единственным даром.

— Должно быть, я напоминаю сейчас настоящую ведьму, — смущенно улыбнулась она.

— Да, немного усталую ведьму, — прошептал Реми. — Тебе следовало отдохнуть, а не сидеть подле меня всю ночь. Но я эгоистичный негодяй. Я так рад, что ты была здесь.

— Ты знал, что это была я? Я думала, ты принимал меня за Арианн.

— Я же знаю твои руки, Габриэль.

— Вот как. А я… я не была уверена. — От его слов у нее потеплело на душе. — Мне казалось, ты в полубреду. И я боялась, что ты снова погрузишься в один из своих кошмаров.

— Так оно и случилось бы, если бы не ты. Я видел твое лицо, озаряемое свечой. У тебя всегда получалось не подпускать ко мне кошмары.

— А мне думалось, что, наоборот, я стала для тебя кошмаром, — призналась она. — Реми, пожалуйста, поверь. Я так сожалею о каждом…

— Тихо, — скомандовал он, прервав ее нежным пожатием руки. — Об этом больше ни слова. Я ничуть не меньше тебя виноват в нашем ужасном расставании. У меня жуткий характер, и я легко прихожу в бешенство. Я это знал всегда. Но никогда не понимал, какой я твердолобый и как мучаю этим других. Не понимал, пока Волк любезно не указал мне на это.

— Дерзкий мальчишка, — возмутилась Габриэль. — Мартин не смел этого говорить.

— Еще как смел. Мальчишка не раз доказал мне свою дружбу. Он оказался самым верным другом в моей жизни. После тебя.

За свою жизнь Габриэль выслушивала много комплиментов, но никогда они не трогали ее так глубоко, как простые слова Реми. Он крепче сжал ее руку в своей.

— Но я до конца не осознавал, каким мерзким негодяем был, пока не ворвался в гостиницу и ты, увидев меня, не заплакала, не веря своим глазам.

— Там было столько дыма, Реми. Дым разъедал мне глаза.

— Ну да, разъедал, но не в дыме же дело. Я никогда не забуду, как ты закричала: «Ты пришел за мной»! Словно уже не верила, что я за тобой вообще вернусь. Решила, что я действительно откажусь от тебя ради Наварры.

— Нет, все не совсем так, Реми. — Габриэль наклонилась вперед, осмелившись наконец прикоснуться к нему. Она осторожно погладила озабоченную складку на его лбу. — Я никогда не сомневалась, что ты вернешься за мной. Ты поклялся мне, а ты всегда держишь свое слово, но… — она задумалась и робко продолжила: —…дни шли, и я не знала, где ты, и начала немного волноваться.

— Я пытался отыскать ту злую женщину.

— Знаю. Мне сказала Арианн. Взгляд Реми потемнел от переживаний.

— Надо было не просто вызволить тебя оттуда. Я хотел найти возможность снять с тебя обвинения, чтобы тебе не пришлось всю жизнь убегать от охотников на ведьм.

— Это почти неизбежно, если вспомнить о моем происхождении и обо мне самой, — устало засмеялась Габриэль. — Для меня это не так уж и важно, но мне неприятно, что и ты оказался замешанным в это. — Она сделала глубокий вздох, словно набираясь решимости. — И если ты сумеешь как-то откреститься от связи со мной, я хочу, чтобы ты так и сделал.

Реми нахмурился и начал ей возражать, но Габриэль прикрыла ему рот рукой.

— Нет, Реми. Послушай меня. Я понимаю, как ты расстроился из-за необходимости отложить побег Наварры. Боюсь, я всегда дико ревновала тебя к твоей преданности ему. Но твое чувство долга и твоя честь… Понимаешь, я, наверное, и не любила бы тебя так сильно, если бы ты был другим. Я не хочу изменять тебя.

Реми поцеловал кончики ее пальцев и отодвинул руку от своего рта.

— Думаю, Наварра первым поймет меня. Мой любвеобильный юный король не лишен мудрости, и это придает мне надежды. Как-то он сказал мне, что для мужчины нет ничего превыше долга перед женщиной, которую он любит. — Реми посмотрел на Габриэль с тем глубоко серьезным выражением, которое так давно завоевало ее сердце. — Но ты не мой долг, Габриэль. Ты моя любовь, моя жизнь, моя душа.

Сердце Габриэль переполняли эмоции, ее глаза наполнились слезами, угрожавшими вот-вот пролиться. Она попыталась наклониться, чтобы прикоснуться губами к его губам, но Реми остановил ее.

— Нет, подожди. Мне надо еще кое-то сделать.

Он поморщился и попытался сесть, собираясь встать с кровати, как будто всерьез думал, что она позволит ему это. Когда она непреклонно велела ему лежать смирно, он сердито вздохнул и послушался.

— Ладно, только тогда тебе придется помочь мне. Ты знаешь, где мои вещи? Моя седельная сумка?

— Все сложено в том углу.

— Отлично. — Он вздохнул еще раз. — Открой седельную сумку. Открыла? Тогда поищи там маленький кожаный кошелек.

Габриэль сделала, как он велел, и возвратилась к кровати с совершенно невесомым кошельком в руке. Реми больно было двигать раненой рукой, а развязать кошелек одной рукой ему не удалось. Пришлось отдать его Габриэль. Она вытряхнула содержимое на ладонь. Золотое кольцо.

— Это обручальное кольцо, — хриплым голосом объяснил он. — Посреди всего этого безумия у меня не хватило времени должным образом подойти к вопросу, и… и это лучшее из того, что я мог себе позволить.

Слезы хлынули из глаз Габриэль.

— Реми… — только и сумела она прошептать.

— Ты обвинила меня, что я всего лишь выполнял приказ короля. Понимаешь, я не мог допустить, чтобы ты всю оставшуюся жизнь думала так, поэтому решил сделать тебе предложение по всем правилам. Мне следует встать перед тобой на колено.

— И думать не смей об этом, — возразила Габриэль.

— Ладно. — Реми согласился с опечаленной улыбкой и взял ее за руку. — Придется так. Габриэль Шене, окажите мне честь…

— Да!

— Позволь же мне хоть договорить, — прорычал Реми. — Окажите мне честь стать моей женой, позвольте мне любить вас, заботиться о вас и защищать вас до конца наших дней.

— Да, да, — прошептала Габриэль. — И я буду любить и беречь тебя. — Ее рука дрожала, когда Реми взял кольцо с ее ладони и надел ей на палец.

Ее волосы хлынули на его лицо золотым ливнем, когда она нагнулась к нему, чтобы осторожно прикоснуться к его губам. Но Бич выдержал. Не обращая внимания на боль от раны, обнял ее за шею и притянул к себе, скрепив их помолвку пламенным поцелуем.