Курьер: Темная Ночь Души

Глава 2 Город сорок два

В убежище царил мрак. Серые холодные стены тускло освещались редкими лампами. Здесь, под землей, было существенно прохладнее, чем наверху. Попадая сюда, Алена каждый раз вспоминала, как в детстве в деревне бабушка экономила электричество, чтобы лишний раз не платить по счетчикам, поэтому выходя из комнаты свет нужно было гасить, да и вообще лишний раз не зажигать.

Электростанции давно не работали, электричество добывали с помощью огромных солнечных батарей на поверхности. Но их все равно с трудом хватало на поддержание жизнеобеспечения огромного подземного города. Основные мощности уходили на насосы, качающие воду из недр земли. Вода уходила все глубже, и люди, словно черви, все дальше и дальше зарывались в землю. Сверху убежище постепенно засыпал песок. Через сколько лет человеческий вид забудет о том, что когда-то он жил на поверхности и считал себя королем этого мира? Впрочем, чтобы что-то забыть через несколько лет, до этого момента надо бы дожить, а вот с этим была проблема.

Алена лежала на жестких нарах в полутемной комнате и бездумно смотрела в потолок с облупившейся краской. Пространство было заполнено безмолвным ничем. Пустота снаружи отражала пустоту внутри Алены, в совокупности порождая вакуум. Почему-то вспомнилась идиотская детская считалочка про то, как А и Б сидели на трубе, и кто-то там упал. В конце был вопрос — что осталось на трубе? Ничего не осталось. Пустота.

С потолка еле светила тусклая лампа, с трудом разгоняя мрак. Почему мир так устроен, что маленькая лампочка вечно борется против такого огромного пространства тьмы? И хочешь не хочешь — когда-нибудь она перегорит, и никогда не знаешь, когда это случится.

В дверь постучали. Алена не ответила. Скрипнув ржавыми петлями, дверь немного приоткрылась.

— Я думал, ты спишь, — услышала она знакомый голос.

— Тогда зачем пришел? — не глядя на вошедшего ответила Алена.

— Хотел поговорить с тобой. Узнать, как дела.

— А то не знаешь как мои дела?

В ответ послышался тяжелый вздох. Алену хорошо знали во всех ближайших убежищах. Люди редко выходили на поверхность, ничего нового внизу обычно не происходило, поэтому курьеры были основными источниками информации, особенно когда ломался радиопередатчик. Новости внутри разносились мгновенно, поэтому, как только Алена переступила порог бункера, весть о ее пропавшем брате моментально облетела весь подземный город.

Город сорок два образовался стихийно. Когда песок стал засыпать улицы Москвы, а люди превращаться в кровожадных зверей, остатки выживших покинули свои дома. Теперь элитные высотки, древние хрущевки и старинные усадьбы были заселены другими жителями, жадными до плоти соседей. Люди баррикадировались, создавали завалы, укрепляли стены и двери, но зверей это не останавливало. С приходом ночи они выбирались из своих берлог и начинался хоровод смерти, наполнявший город предсмертными криками. Но и день не приносил облегчений — Звери передвигались по подвалам, веткам метро, канализациям, прогрызая ходы в жилые пространства в поисках пищи. И люди переселились в подземные бомбоубежища. За их толстыми бронированными дверьми на глубине десятков метров они могли чувствовать себя в безопасности. Ночь отсиживались, днем выходили на поиски еды и воды, но вскоре искать стало негде. Те дома, что не были заняты зверьми, были обысканы и выгреблены подчистую, но в большинстве зданий кишмя кишели Звери, словно паразиты, занявшие тело города.

Только отряды охотников могли позволить себе зайти в небольшое темное пространство, и то по острой необходимости — никто не хотел стать жертвой острых зубов и когтей.

А потом появились Светляки и постепенно люди практически перестали выходить на поверхность. Замерли, как испуганные мыши в норах, безропотно ждущие, когда пробьет час их смерти.

В подземных городах начали появляться лидеры. Они сплотили людей, наладили производство еды, сформировали бригады рабочих по добыче воды, организовали порядок и торговлю между убежищами. Вновь появилась работа, какие-никакие развлечения, и даже церковь.

Алена не первый раз была убежище сорок два, и по голосу поняла, что к ней в гости пожаловал святой отец Игорь. Впрочем, внешне сложно было догадаться о его святости, и вполне можно было спутать с любителем тяжелого металла. Игорь был одет в косуху, под которой носил внушительного размера крест. На ногах его были кожаные штаны, украшенные цепью. Говорят, в прошлом он был заядлым рокером, пел в какой-то известной группе, но потом подсел на наркоту и долгое время реабилитировался. Он потерял все — славу, деньги, здоровье и молодость, но, по его словам, нашел нечто большее, правда Алена никак не могла понять что. Несколько лет прожил в монастыре, и вот теперь внезапно возглавил местную подземную церковь. Здоровый, под два метра ростом, с печальными глазами, Игорь напоминал ей сам город — некогда величественный и могучий, а ныне сломленный и осунувшийся.

Игорь присел на металлический табурет рядом с кроватью.

— Что ты чувствуешь? — спросил Игорь.

— Пустоту. Боль. Ненависть.

— Ты должна принять это, Алена. Я знаю, это тяжело, но рано или поздно тебе придется пойти внутрь себя и принять.

— Что принять?

— То, от чего ты бежишь.

— Откуда тебе знать, от чего я бегу?

— А я и не знаю. У каждого свой путь, у каждого свой бег. Я не могу проникнуть внутрь тебя и познать твою боль. Но у меня есть своя.

— Так от чего бежишь ты?

— От зла. Я не умею принимать его. Я боюсь зла. Боюсь, что не справлюсь, что оно поглотит меня. И тогда — какой я священник?

— Мне не от чего бежать. Чтобы от чего-то бежать, нужно чего-то бояться, чего-то хотеть, на что-то надеяться. А на что надеяться мне? В мире для меня больше нет ни света, ни надежды, осталась только тьма.

— Если есть тьма, должен быть и свет. Если есть ненависть — есть и любовь.

— Ванька был моим светом…

— Свет внутри тебя, Алена. Сейчас он глубоко внутри, и ты его не видишь. Наберись смелости заглянуть туда! Для этого тебе придется пройти долгий путь, но, если ты будешь верить — ты придешь.

— Да откуда ты знаешь, что там внутри? Там тьма, пустота, там пустыня, выжженная огнем. Ничего больше не осталось — ни любви, ни жалости.

— Не заливай это чувство гневом.

— А чем еще? Чем? У меня больше не осталось желаний кроме одного — отомстить!

— Знаешь, что отличает нас от зверей? Право выбора. Мы можем выбирать.

— Да ничего мы не можем! — сорвалась Алена. — За нас уже все выбрали! Где, где здесь выбор? Я не могу выбрать пойти мне сегодня вечером в кафе или спрятаться в грязном бункере, боясь быть съеденной заживо! Я не могу выбирать отдыхать мне или работать, потому что, если я не буду доставлять посылки мы с братом умрем с голоду! А теперь я не могу даже выбирать заботиться о брате или нет, потому то его больше нет, понимаешь? Его нет!

В комнате повисла тишина.

— Я не могу выбирать между любовью и ненавистью, потому что кроме ненависти этот мир не оставил мне ничего другого.

— Это твоя темная ночь души.

— Что?

— Это время, когда душа человека пребывает на дне. Когда чаша страданий переполнена и утягивает вниз. Это хорошее время.

— Что же в нем хорошего?

— В том, что дальше дна двигаться некуда. И теперь только ты делаешь выбор — остаться на дне или оттолкнуться и всплывать на поверхность.

— А если не видишь смысла всплывать? — просила Алена. Игорь загадочно улыбнулся.

— Смысл всегда есть. Именно за ним ты и погрузилась на дно.

Здесь, на дне, не было смысла. Здесь не было ничего. Абсолютная пустота, заполненная злостью — на себя, за то, что не уберегла Ваньку. На мир, за то, что стал таким. На Игоря, за то, что все это ей говорит.

— Самый темный час перед рассветом. Поверь мне. Я тоже проходил свою темную ночь души.

Глядя на Игоря в это можно было поверить. Но вот в то, что он выбрался с этого дна Алена не верила.

— Мне от твоей философии не хуже и не лучше. Все это не имеет смысла, — без эмоционально произнесла Алена.

— Не хорони себя, — сказал Игорь и добавил, — Ты нужна нам.

— Как кто? — без единой эмоции спросила Алена. Игорь помялся.

— Как человек. Как часть нашего сообщества. Как курьер, в конце концов.

— Сообщество? Это так ты называешь медленно умирающие остатки выживших? — усмехнулась Алена.

— Не юродствуй! Все в руках божьих! Но и мы должны постараться, чтобы не пропасть.

— Уже постарались.

— Значит, старались без веры. Ты готова попробовать еще раз?

— Что попробовать? — не поняла Алена.

— Нам нужна твоя помощь.

— С этого и надо было начинать, — брезгливо поморщилась Алёна. — А не с бессмысленных разговоров о спасении души. Значит, я вам нужна как человек?

— Не вини меня, — замялся Игорь, — Я должен заботиться о своей пастве. Но я готов позаботиться и о тебе…

— Как кто? — посмотрев в глаза священнику резко сказала Алена.

Игорь опустил глаза, вздохнул и молча встал. У двери он остановился и бросил, не оборачиваясь:

— Как отдохнешь, ждем тебя у Сидоренкова. Дело важное. Приходи. Возможно, ты еще можешь увидеть брата.

В подземном городе царила суета. Это было похоже на муравейник, в котором тысячи суетливых муравьев совершали какие-то действия, на взгляд Алены бессмысленные — они лишь оттягивают свою кончину. Бетонные стены отражали топот сапог и эхо голосов. Все явно к чему-то готовились, но Алену это не интересовало.

Происходящее вокруг было для нее лишь фоном, а голоса возникали как помехи.

Алена спустилась на нижний этаж и открыла дверь, ведущую в комнату мэра подземного города.

Помещение красноречиво говорило о характере владельца. Просторный зал освещали яркие лампы — мэр не жалел на себя драгоценной энергии. Алене бросился в глаза советский плакат, висящий на стене, годов восьмидесятых. Яркая надпись гласила: «Остановим опустынивание плодородных земель!» На плакате желтые барханы обступили одинокое засохшее деревце, которое было не в силах противостоять натиску песков. Алена как-то прочитала в книге про пустыни, что деятельность СССР по изменению руслу рек на юго-востоке страны привела к опустыниванию тысяч квадратных километров. Песок захватывал все новые пространства, с ним боролись десятилетия. Борьба была проиграна. Теперь оставшимся выжившим приходилось ютиться в темных бункерах.

Правда, судя по комнате мэра, он не чувствовал себя обделенным. Обстановка была богатой, но ее сложно было назвать уютной, скорее она подчеркивала статус хозяина. Тут и там на полу лежали дорогие ковры, вынесенные из элитных квартир, оставшихся без хозяев, на них стояла антикварная мебель. Посредине зала, освещенный лампами, стоял резной стол.

За столом сидели двое. Алена хорошо знала их. Крепко сбитый статный мужчина пятидесяти лет с маленькими бегающими глазками, выглядящий немного полнее других, что было довольно необычно среди худых жителей подземной Москвы — мэр Сидоренков. На нем держалось все подземное сообщество. Говорят, что раньше он был какой-то мелкой чиновничьей шишкой и отлично умел находить брешь в сложно сплетенных коридорах людских взаимоотношений. Казалось, он знал все и про всех, в том числе и то, что многие хотели бы забыть. Но он помнил, и при случае использовал эту информацию, как ни странно — на благо города. Ему верили, люди шли за ним. Недалеко от него расположился его верный телохранитель — острый взгляд его подозрительных глаз Алена почувствовала кожей.

Напротив него сидел профессор Зиновьев. Он носил очки в толстой оправе и старомодный жилет. Насколько Алена помнила, он был заслуженный профессор физики или что-то типа того. Для убежища была удача получить настолько ценного жителя — именно Зиновьев проектировал насосы для добычи воды, солнечные батареи и все, что могло хоть как-то помочь выжить бывшим москвичам. Ему можно было дать от сорока до шестидесяти в зависимости от его настроения. Когда дела у Зиновьева шли хорошо, он прямо-таки излучал жизненную энергию и способен был работать сутками напролет, словно молодой студент. Если же дела не ладились ли процесс ему наскучивал, он вдруг превращался в старика, недовольно бубнящего себе под нос. Сейчас профессор был явно в приподнятом настроении, но при этом заметно нервничал, словно взбудораженный новым открытием.

Свет потолочной лампы падал на их лица, бросая тень на скулы и пряча глаза, придавая их выражениям таинственный и заговорщический вид.

Чуть в стороне от громоздкого стола стоял Игорь.

— Заходи, Алена, у нас здесь почти что тайная вечеря, — добродушно проговорил Игорь.

— Богохульствуете? — живо среагировал Зиновьев, — Думаете, бог под землей не увидит?

— У меня хорошее освещение, увидит, — подхватил Сидоренко. Они с Зиновьевым заговорщически перемигнулись — видно было, что они не гнушаются лишний раз подколоть священника.

— Неразумно смеяться над верой, — укоризненно ответил Игорь, — Придержали бы коней, хотя бы из уважения к горю Алены.

— Что насчет моего брата? — перебила Алена. — Ты говорил, что ты что-то знаешь?

Алена прошла к столу, глядя в упор на Игоря. Сидоренко откашлялся, словно перед важной речью.

— Мы понимаем горечь твоей утраты и разделяем ее. Каждый из павших на поверхности навеки останется в наших сердцах. Но сейчас у нас нет времени скорбеть. Сейчас мы должны объединиться перед лицом новой опасности, чтобы спасти тысячи невинных жизней!

— Можно без предвыборных речей? — поморщилась Алена. Она ни на секунду не верила, что судьба двенадцатилетнего мальца, которого мэр ни разу не видел, может его волновать. Это же не относится к власти и его социальному статусу. — Я все равно не собираюсь за вас голосовать.

Мэр обвел взглядом присутствующих, словно ища поддержки. Такой реакции он явно не ожидал.

— А она дерзкая, — с ухмылкой произнес Сидоренко, ни к кому не обращаясь, но в его глазах блеснул недобрый огонек. — Твой статус курьера дает тебе некую неприкосновенность, но не забывай, где ты находишься.

— У Алены траур, ее можно понять, — вступился Игорь. — Алена, мы действительно скорбим о твоей утрате. Но выслушай нашего мэра, мы не просто так тебя позвали. И постарайся не перебивать, пожалуйста.

— Попробую, — бросила Алена.

— Зиновьев, поясни ей, — кивнул мэр профессору. Тот с готовностью придвинулся к Алене.

— Ты знаешь, насколько город зависит от электричества. Сейчас вся наша надежда на солнечные батареи. Они не вырабатывают достаточно энергии чтобы ее можно было запасать в аккумуляторах, хватает только на свет, бытовые нужды и на самое главное — насосы.

— Проблема в том, что вода уходит глубже, ее мало, мы и так ужимаем пайки, — подтвердил мэр, нервно барабаня пальцами по столу. — Запасов нет.

— Если что-то случится с батареями, — продолжал Зиновьев. — Городу конец. Не хотелось бы повторить судьбу тринадцатого бункера.

— Можно было и не вспоминать об этом! — поморщился Сидоренков.

В комнате повисла мрачная тишина. Все знали историю бункера номер тринадцать. Это случилось года два назад, когда вся эта история с песком и зверями только начиналась и никто не знал, как правильно действовать. Отключились солнечные батареи, на энергии которых работали пневматические двери в убежище, и они не закрылись с закатом. Ночью в бункер ворвалась стая зверей и устроила кровавый пир. Несколько сотен мужчин, женщин, стариков и детей — в живых не осталось никого.

Гнетущую тишину нарушил робкий стук в дверь. В комнату вошел приземистый мужичок в строительной робе, на ходу снимаю с головы кепку, словно крепостной крестьянин, собравшийся отвесить поклон барину.

— Потапов! — зычно гаркнул мэр. — Ты проверил насосы?

— Да, все в порядке, — произнес мужичок, не глядя на мэра. — Зинченко и Петракова отправлял только вот вчера.

— Солнечные батареи?

— В полном.

— Проверь еще раз! Впереди выборы, и мне сейчас нельзя терять голоса! — с нажимом сказал мэр. Мужичок мялся. Мэр побагровел. — Что-то не так?

— Так вчера ж только проверяли! Все ж нормально… — Потапов мял в мозолистых руках кепку и смотрел в пол. — Чего людей гонять почем зря? На батареях жара страшная, да и светляки эти еще…

— А что тебе светляки?

— Да бояться их все… Непонятные они. Призраки, али кто…

— Бояться надо не призраков, а живых людей, — сказал мэр назидательно. — Если ты понимаешь, о чем я.

Потапов понимал, и поэтому молча кивнул, продолжая смотреть в пол.

— Тогда отправляй людей. Немедленно! — приказал мэр.

— Совсем помешались со своими пророчествами! — пробурчал под нос Потапов, но недостаточно тихо.

— Ты рот-то не разевай! — Сидоренко даже привстал со своего места. — А то быстро из прораба в сантехники слетишь!

Прораб пробурчал под нос что-то типа «слушаюсь».

— А почему что-то должно случиться с батареями? — спросила Алена.

— Да потому что они трусливые мышки, слушающие всякие байки и трясущиеся от страха в своей норке, — послышался грубый голос из темноты.

Все невольно вздрогнули. В комнату неслышной тенью вошел Волк. Он двигался как всегда неспешно, но от его присутствия стало как-то не по себе, оно ощущалось физически, словно вокруг вожака охотников существовало некое поле. Алене даже показалось что свет немного померк. Прораб тихонько выскользнул в коридор.

— Я попрошу не забываться в моем кабинете, — мрачно сказал Сидоренко. Глаза мэра бегали, когда он смотрел на вошедшего, и Алене показалось что он немного побаивается Волка. — Охотников это тоже касается.

— Я за свою жизнь повидал такое, что предпочел бы забыться. Тебе, мэр, не снилось. — мрачно произнес Волк. Он прошел мимо присутствующих и грузно опустился на стул в углу комнаты, лицом к двери. Алена отметила, что он выбрал такую позицию, с которой просматривалось все помещение и вход. Свет ламп осветил его заросшее грубой щетиной лицо, словно высеченное из камня. Худощавое, с острыми пронзительными глазами, оно действительно напоминало голодного волка, вышедшего на охоту. Он вонзил взгляд острых глаз в Алену, и ей показалось что во мраке его зрачки вспыхнули огнем. — Веришь в пророчества, курьер?

— Что еще за пророчества? — непонимающе ответила Алена. Под взглядом Волка она чувствовала себя неуютно.

— Расскажи ей, — бросил мэру Волк.

— Люди ждут пришествия великой тьмы, — нехотя ответил тот.

— Великой тьмы? — Алена подумала, что ослышалась. Она могла понять если бы это сказал Игорь, но мэр? Этот расчетливый человек, абсолютно рациональный.

Мэр молча кивнул. В глазах его было странное выражение — так бывает, когда привычное восприятие реальности вдруг наталкивается на что-то совершенно непредсказуемое, как пароход на ледник.

— И вы в этом верите? — с недоумением спросила Алена. Зиновьев и Сидоренков неуверенно молчали.

— И заслонит тьма солнце, — послышался голос Игоря, — И опустится мрак на землю. И будет свет биться с тьмой, и тьма отступит. Но она вернется — и во второй раз заслонит солнце. И снова будет битва. И вновь тьма отступит. Но лишь для того, чтобы накопить силы и вернуться в третий раз. И тогда произойдет решающее сражение, которое решит судьбу людей.

В комнате вновь повисла мертвая тишина. Алена не могла поверить своим ушам — взрослые, разумные люди рассказывают ей о пророчестве. Она посмотрела на профессора, словно ища поддержки, но взгляд того был абсолютно спокоен, и она поняла — он тоже в это верит.

По мнению Алены тьма уже давно наступила.

— Про детские сказки поговорите потом. — сказал Волк. — Зачем звали?

— Есть задача для вас. — ответил мэр.

— Мои ребята только что вернулись с вылазки, — безразлично сказал Волк. — Им надо отдохнуть.

— У нас нет времени отдыхать! Выступать надо рано утром!

— Что за спешка? — Волк подозрительно сузил глаза.

— Близится дата, указанная в пророчестве. Люди нервничают! — сказал мэр.

Волк усмехнулся. Вот уж кто точно не верил ни в какие пророчества, так это он, подумала Алена. Вожак охотников верил в силу и быстроту реакции, но никак не в слухи о какой-то тьме.

— Близится дата пророчества или дата выборов? — Волк презрительно смотрел на мэра.

— Волков, давай договоримся: ты делаешь свое дело, я свое. И в чужие дела не лезем!

— Допустим. — усмехнулся Волк. — И что вам с этой даты?

— Люди живут в страхе! Выходить боятся! А теперь еще все талдычат про это пророчество! — мэр гневно сжал кулак. — Что будет если взбунтуются?

— Крысы и есть крысы, — безразлично произнес Волк.

— Крыса, загнанная в угол, дерется с отчаянием льва! — бросил Сидоренков. — Нельзя допустить паники!

Видно было, что Сидоренков нервничает. Поддержание порядка в подземном городе обреченных людей давалось нелегко, к тому же на теплое место мэра были конкуренты.

— Волков, я предлагаю тебе сделку. Ты поможешь мне, я помогу тебе.

— Я весь во внимании, товарищ мэр, — деланно деликатно откликнулся Волк.

Мэр побагровел, но сдержался.

— Зиновьев! — рявкнул он.

Профессор подобрался и поправил очки.

— Итак, нам нужен альтернативный источник энергии. Ситуация такая, что полагаться на солнечные батареи мы уже не можем. Никто не знает, случится что-то с солнцем или нет, но мы должны быть готовыми к автономному существованию. Последние годы показали, что законы этого мира меняются, и теперь сложно что-то предполагать наверняка.

— А с чего вдруг все стали такими нежными? — бросил Волк. — Какой-то дурак пустил слух по убежищам, и все тут же повелись.

— Слухи слухами, а только пророчество сбывается, — мрачно сказал мэр. — Было сказано, что вода уходить начнет. Уходит вода? Уходит. И этих тоже предсказали, Светляков. Как ты их там называешь?

— Фотонные плазмы, — с готовностью откликнулся профессор.

— Что значит фотонные? — переспросила Алена.

— Это пока теория. Но есть гипотеза, что это информационно-энергетические субстанции, возможно обладающие разумом, — пояснил Зиновьев. — Это, как если бы шаровая молния была наделена способностью думать и выбирать цель.

— Это все философия. — отрезал Волк. — В чем суть дела?

— Нужно найти и доставить в убежище одну вещь, которая способна аккумулировать в себе мощную энергию.

— У тебя курьер есть, — Волк кивнул на Алену.

— Если бы это было так легко сделать, мы бы к тебе не обращались. Курьера нужно сопроводить и обеспечить полную безопасность.

— Тогда на хрена она нам сдалась? — грубо спросил Волк, не глядя на Алену.

— Она одна из немногих, кто видел фотонную плазму вблизи и остался жив, — ответил профессор. — Ее опыт может очень нам пригодиться.

— Давай так, Волков, — произнес мэр. — Собирай свою группу. Брифинг через час в зале совещаний. Все, расход.

Когда Алена вошла в зал для совещаний, здесь уже собралась вся группа Волка, Сидоренко, Зиновьев и Игорь. Охотники вальяжно расположились на жестких стульях, громко переговариваясь. В стороне от них в одиночестве сидел Игорь. Лаки мерзко подмигнул Алене и похлопал по стулу рядом с собой. Не глядя на него, Алена прошла к стулу рядом с Игорем и села.

Мэр кивнул профессору и тот вышел в центр комнаты. Зиновьев откашлялся и поправил очки, словно приготовился читать лекцию, но в зале продолжался галдеж. Волк поднял руку и наступила тишина. Профессор благодарно кивнул ему.

— Для начала я должен поведать вам свою теорию о природе фотонной плазмы. Их мало кто видел, и уж тем более мало кто выжил после встречи с ними, — профессор указал на Алену, — Алена исключение, весьма ценное для нас. Я предполагаю, что существа, которых вы называете Светляками имеют волновую структуру. По-сути они и не существа вовсе, а скорее субстанции. Как черная дыра, которая не может существовать в земной атмосфере, но тем не менее существует. Скорее всего они возникли в результате изменения нашего мира как некие природные явления.

— Ну и что толку от твоих предположений? — выкрикнул Лаки.

— А то, что при поиске средств взаимодействия с волновыми субстанциями необходимо опираться на волновую теорию света. Фотонные плазмы — ходячие источники энергии! Если нам удастся заполучить хотя бы одного из них, мы сможем обеспечить электричеством весь город даже при отсутствии солнца!

Окрыленный своим открытием Зиновьев обвел мрачные лица присутствующих. В глазах людей читалось недоумение.

— Походу, профессор сбрендил, — медленно произнес Егор.

— Поймать Светляка? — воскликнул Лаки. — Да ты что-то попутал, ученый! Это ОНИ нас ловят! Да и вообще, как можно использовать свет как энергию?

— Слышали про солнечный ветер? При больших масштабах световое давление может заставить даже астероиды вращаться быстрее, действуя на их неправильные формы, как на лопасти ветряной мельницы. До того, как мир рухнул, ученое сообщество всерьез изучало возможность сделать солнечные паруса, которые бы ускорили движение космических кораблей в пространстве.

— Допустим, ты прав. Светляки это аккумуляторы, и, если их поймать, мы можем использовать их как батарейки, — неожиданно сказал Волк. — Как ты себе это представляешь?

— Есть один элемент, способный поглощать и удерживать световую энергию. Он называется призма. Этот уникальный элемент при определенных условиях способен поглощать фотоны света и не выпускать его наружу. Таким образом мы получаем мощнейший аккумулятор с огромным запасом энергии! — восторженно произнес Профессор. И добавил: — В теории.

— А вот здесь поподробнее! — напрягся Лаки. — Ты хочешь сказать, что не знаешь будет ли эта штука работать?

— Гипотетически этот элемент способен удерживать колоссальное количество энергии и, при определенных условиях, дозированно ее выдавать. Это возможно при помощи лазера, который будет изменять температуру призмы. У нас есть установку для этого, в общем-то все готово. — Зиновьев неуверенно поправил очки. — Теперь нам нужна призма. Если моя гипотеза верна, и субстанции имеют волновую структуру, то используя призму мы остановим свет.

— И что это нам дает?

— Призма поглотит Светляков, и мы получим неиссякаемый источник энергии.

— И оружие против Светляков, — сказал Волк, и его глаза загорелись недобрым светом.

Алена почувствовала, как ее сердце учащенно забилось. Она посмотрела на Волка и осознала, что они думают об одном и том же. Их обоих не интересовало спасение человечества. О каком спасении может идти речь, когда люди с трудом доживают свои жалкие жизни во тьме подземелий? В мире, где человек с верхушки пищевой цепи сместился на нижнюю строчку, о каком выживании могла идти речь? А главное — зачем? Все, что было дорого Алене, все те годы воспоминаний, все остатки любви в одну секунду забрал Светляк. Вместе с Ванькой ушло все, ради чего стоило продолжать бороться. Но теперь снова было ради чего жить. Ради мести.

Алена знала о чем думает каждый из присутствующих. Мысли Волка она чувствовала, как свои. Он пойдет на это, но не ради людей. Волк пойдет на край света и сразится со всей армией тьмы, если есть шанс качнуть весы на свою сторону, получить оружие, с помощью которого Светляки из непобедимых врагов превратятся в рабов.

Алена оглядела остальных — вряд ли они догадывались об этих его мыслях. Каждый был погружен в свои заботы. Для охотников это была очередная работа, пусть и самая опасная. Они обычные наемники, идут туда, куда говорят.

Игорь всерьез беспокоится за людей. Но он ослеплен верой в нелепое пророчество, и Алена не сомневалась, что через это мэр Сидоренков им манипулирует. Как бы это не сгубило священника.

Зиновьев движим наукой. Он похож на фанатика, посвятившего жизнь исследованиям, и вот сейчас предоставилась возможность, которую он может быть ждал всю жизнь — открытие нового источника неисчерпаемой энергии. Его глаза горели нездоровым блеском.

— Этот элемент важен нам не как оружие, а как хранилище энергии. — сказал Зиновьев. — Оно должно служить в мирных целях!

— Когда за тобой придут Светляки, — вкрадчиво проговорил Лаки, — Посмотрим, как ты запоешь про свои мирные цели!

— С призмой нам не нужно будет выходить на поверхность и подвергать людей опасности! Рано или поздно город окончательно занесет песком.

— Значит, предлагаешь нам стать подземными крысами? — негромко сказал Волк.

— Я предлагаю нам всем выжить, — тихо сказал профессор.

В дверь постучали, и сотрудник в белом халате срочно попросил профессора. Зиновьев извинился и быстро вышел.

— Что мы получим за работу? — прищурив глаза спросил Волк. Мэр замялся.

— Благословение Божье, — ответил Игорь.

— Это ты сам его получай, — фыркнул Хобот, — В карман твое благословение не положишь!

— Это же для всеобщего блага! — воскликнул Игорь.

— Благо общее, а рисковать своей шкурой должны мы? — мрачно спросил Лаки.

— Что вы хотите? — помявшись спросил Игорь. Волк молча смотрел на него, словно что-то прикидывая.

— А что вы можете мне дать?

— Я не знаю, — развел руками Игорь. — Но кроме вас это некому сделать.

— Это я понял. Но нам это зачем?

— Ты не понимаешь? — воскликнул Игорь, — Люди могут погибнуть! Сотни, тысячи людей! Если мы останемся без электричества и воды, им конец!

— Они умрут в любом случае, — сухо ответил Волк. — Своими стараниями ты только оттягиваешь исход.

— В тебе нет ничего святого! — в ужасе воскликнул Игорь.

— А это может помочь мне выжить? — просто спросил Волк.

— А что поможет? Жить в убежище пока все хорошо, а как прижало — сбежать в следующее? — глядя в глаза Волку проговорил Игорь. — Ты ведь так уже делал, верно?

Лицо Волка не выражало эмоций, словно они давно в нем умерли за ненадобностью, но Алена почувствовала, как его тело охотника внезапно напряглось, словно приготовилось к прыжку.

— Следи за языком, святоша, — тихо проговорил Волк, и взгляд его стал ледяным. — А то можно его и лишиться.

Игорь отвел глаза — понял, что пересек красную линию. В комнате повисла напряженная тишина, слышно было только гудение ламп. Казалось, пространство чувствует напряжение между людьми.

— Я думаю, нам есть что тебе предложить! — примиряюще поднял руку мэр, до этого молчавший. Ты получишь один из кристаллов.

Волк молча смотрел на него. Мэр помялся.

— Помимо стандартной платы, конечно.

— Идет. — коротко ответил Волк.

Дверь распахнулась, и Зиновьев вновь вернулся.

— Извиняюсь, решал срочный вопрос с насосами.

— Ученый! — окликнул его Волк. — Как заманить Светляка в ловушку?

— Фотонную плазму должно втянуть внутрь призмы при приближении к ней, — ответил профессор.

— И что, нам рыскать по всему городу в поиске эти твоих плазм? — фыркнул Лаки. — Да я их в глаза не видел, и хотел бы чтобы так все и осталось!

— Курьеры, работающие на северо-востоке города заметили сильное свечение в районе ВДНХ. — сказал профессор. — Мы предполагаем, что там может находиться скопление фотонных плазм.

— Ты предлагаешь нам идти в логово Светляков? — ахнул Лаки. — Легче застрелиться не выходя отсюда, меньше мороки.

— С помощью призмы вы сможете поймать их в ловушку.

— А что они там делают, в районе ВДНХ? — подозрительно спросил Хобот.

— Есть предположение, что фотонные плазмы используют наши тела как батарейки. Скорее всего они не убивают нас, а держат в качестве аккумуляторов, — произнес профессор.

— Или в качестве пищи. — мрачно добавил Хобот.

Игорь взглянул на Алену. Она сидел бледная, словно восковая фигура. Если есть хоть один шанс из тысячи что Ванька жив и его можно спасти, она этот шанс использует.

— Хорошо, ученый, давай координаты, где взять твой камень. — Волк достал карту города, испещренную мелкими пометками, и расстелил на столе. Все столпились вокруг. Профессор молчал. Волк недовольно взглянул на него.

— Призма находится в лаборатории… — нехотя произнес Зиновьев.

— Где именно?

— Башня Федерации. — выдохнул профессор.

В комнате повисла тишина. Сразу стало понятно почему Алена одна не может выполнить этот заказ. В глазах охотников Алена впервые увидела промелькнувший страх.

— В общем понятно, считай у нас нет этой твоей призмы, — кисло проговорил Хобот.

— Где в Федерации? — коротко спросил Волк.

— В лаборатории, на девяносто третьем этаже, — без энтузиазма произнес Зиновьев. Хобот присвистнул.

— Это невозможно! Даже самоубийца не стал бы пытаться проникнуть на девяносто третий этаж башни, да что там — на любой этаж! — прокричал Лаки. — Не успеешь войти в Сити, от тебя одни ботинки останутся!

— Все так плохо? — спросил Игорь.

— Плохо? Да нет, все отлично! — нервно воскликнул Лаки. — В подвалах Сити находится огромное логово зверей. Их там сотни, если не тысячи! Именно оттуда по ночам они выходят на охоту! А этот придурок предлагает устроить им доставку еды на дом!

— Ученый, попытка не засчитана. Есть еще идеи? — спросил Кирилл.

— Новых идей нет. — потупился профессор.

— Тогда забудь про это. — отрезал Хобот.

— Если в пророчестве сказана правда, мы все мертвы, — обреченно произнес Игорь.

— Да мы и так мертвы! — взвизгнул Лаки. — Ты что, не в курсе? Давно не был на поверхности? Забыл, как город выглядит? Но это не повод идти самоубиться!

— В общем, профессор, там несколько сотен этих тварей, они нас в момент порвут на тряпки. Нам никак не пройти через этажи Сити, — подытожил Кирилл.

— Нам не обязательно идти через этажи. Есть другой путь, — впервые подала голос Алена. Все вопросительно уставились на нее, и она на всякий случай повторила: — Я знаю, как попасть в Сити.

В комнате повисла мертвая тишина после того, как Алена рассказала свой план.

— Девочка, ты больная? — утрированно-заботливо поинтересовался Сантех.

— В жизни не слышал большего бреда! — зло прорычал Лаки. Остальные молчали, но по их лицам было понятно, что они в шоке от услышанного.

— Боитесь? — дерзко спросила Алена.

— Что? Ты что, малолетка, попутала? — Лаки налился кровью и шагнул к Алене, но перед ним мгновенно вырос Кирилл.

— Сядь, — тихо сказал Волк. Его слова, даже произнесенные негромко, обладали магическим эффектом — все моментально замолкали и прислушивались к вожаку. Волк некоторое время что-то обдумывал в тишине. — Какая там высота?

— Метров триста, — ответила Алена.

— Сколько держит веревка? — продолжил Волк.

— Тонн пять — это на разрыв. Со временем, конечно, прочность ухудшается, но вес человека выдержит.

— Волк, ты чего? — Лаки заглянул вожаку в глаза. — Какие веревки, братан? Ты же несерьезно?

— Заткнись, — не глядя на него отрезал Волк. Он продолжал смотреть на Алену. — И что, веревки сохранились?

— А что им будет? — пожала плечами Алена. — Они из нейлона. Альпинисты не снимают их на сезон, чтобы не провешивать каждый раз заново. Все случилось как раз летом, в разгар сезона, так что веревки должны быть там.

— Нейлон имеет свойство терять свою прочность при термических процессах, — вставил Зиновьев.

— В смысле?

— В смысле — веревка теряет прочность на солнце. Сколько они там висят — года два?

— Насколько теряет?

— Процентов на пятьдесят.

— Значит, тонны две точны должны выдержать. Столько даже Егор не весит.

— Надо проверить, — сказал Волк.

— Что? Проверить? Волк, да ты в своем уме? — вскинулся Лаки. — Лезть по веревкам на крышу Сити? Да эта баба отбитая наглухо, она на солнце перегрелась, ты кого слушаешь?

— Перегрелась она или нет, но она — курьер, и выживает одна там, где мы ходим группой. Опыт у тебя есть? — Волк сверлил взглядом Алену, и ей становилось не по себе — ей казалось в его глазах что-то действительно волчье.

— В клубе скалолазном год занималась. С веревками работала, узлы знаю, необходимым железом пользоваться умею. На скалодром ходили, в Крым на скалы как-то ездили.

— В Крым, говоришь? — спросил Сантех. — И сколько там высота была у твоих скал?

— Метров двадцать.

— Двадцать? Ну так а здесь триста, ТРИСТА! — заорал Лаки.

— Заглохни, Лаки. Если другого способа нет — полезем, — негромко произнес Волк. — Веревки есть. Снаряжение нужно. Где возьмем?

— На беговой раньше магазинчик был… Наверняка там все осталось.

— Точно. Вряд ли кому альпинистское снаряжение понадобилось, — согласился Кирилл.

— Значит, завтра пойдем на шопинг, — подытожил Волк.

— Я никуда не полезу! — отрезал Лаки. — Я останусь внизу!

— А что ты будешь делать внизу с перерезанным горлом? — Волк пустым взглядом посмотрел Лаки в глаза, и было видно, как того передернуло. Волк встал, подхватил рюкзак и автомат и побрел к двери. На ходу бросил, не глядя: — С рассветом выдвигаемся.