Курьер: Темная Ночь Души

Глава 3 Путь к свету

Солнце, появившееся из-за кромки домов, окрасило город в кроваво-красный. Преломляясь в пустых глазницах окон, оно постепенно прогоняло тень из подворотен и впадин, давая возможность людям выйти на поверхность и снова хоть на несколько часов почувствовать себя живыми. Правда, очень скоро это же самое солнце, каждое утро, прогоняющее зверей по норам, превратит засыпанный песком город в раскаленную сковороду, выжигая остатки жизни и выпаривая скопившуюся за ночь капли влаги. Когда-то один мудрец сказал: то, что нас не убивает, делает нас сильнее. Теперь это звучало бы по-другому: то, что нас не убивает, убьет нас позже.

Еще не прокаленный солнцем песок был мягче, и шагов группы было не слышно. Словно призраки среди мертвой Москвы, они шли в одно из самых опасных мест в города.

Центр был абсолютно пуст. О былой красоте цветущего парка Зарядье напоминал лишь парящий мост, висящий не над мутными водами Москвы-реки, а над бесконечно застывшими реками песка.

Почему-то именно набережная навевала наиболее грустные мысли. Наверное, память о пароходах, скользящих по лазурной глади воды и счастливых людях на их палубах, делало эти воспоминания особенно болезненными. Теперь эти люди превратились в призраков, реки испарились под лучами яростного солнца, а теплоходы грудами металлолома покоятся под слоем песка. Их создавали заботливые руки мастеров, чтобы они разрезали водную гладь своими острыми носами. Но все рано или поздно сводится к одному. Все мы окажемся там, под этим песком. Вопрос только когда.

Впереди шел Шаман с видавшим виды охотничьим ружьем в руках. Насколько Алена поняла, он был опытным следопытом, в прошлом — охотником, поэтому Волк поставил его в дозор. На поверхности умение быстро заметить важную мелочь, разглядеть след на песке и вовремя предупредить группу об опасности было на вес золота.

Следом шел Сантех, потом — сам Волк, рядом с которым ошивался Лаки. На небольшом расстоянии от них брели профессор Зиновьев и Игорь, шепотом спорящие о чем-то. Охотники поначалу ворчали, когда Сидоренко сказал, что Зиновьев, Игорь и Алена пойдут с ними. Их можно было понять — в сработанную группе профессионалов неподготовленные люди, не имеющие боевого опыта, в критический момент могли подставить всех. Но не взять их они не могли.

Дальше шли Хобот и Егор. Хобот был завхозом в отряде, поэтому его рюкзак был самым большим — Алена поняла, что там был запас еды. Егор — огромный детина под два метра ростом, тащил за плечами рюкзак с чем-то явно тяжелым.

— Там взрывчатка, — словно подслушав мысли Алены сказал Кирилл. Он был в авангарде — следил за тылом, и чтобы никто не отстал.

— Взрывчатка? Зачем?

— Волк хочет заминировать Сити уничтожить логово зверей. У меня тоже есть немного, и у Хобота.

— И как же он это сделает с крыши здания?

— Опустит на веревке в шахту лифта. Взрывчатки там хватит, чтобы накрыло весь комплекс.

— Все продумал…

— Да, главное уйти вовремя. Фейерверк будет что надо! — усмехнулся Кирилл. Алена посмотрела на него и подумал о том, что он похож на не наигравшегося мальчишку.

Мимо проплывали старинные здания центра Москвы. Живописные фасады со статуями, которые еще не успело разрушить время.

— Гнесинка. У меня там Анька училась — сестра. Классно пела, только хрень какую-то! — голос Кирилла вырвал Алену из задумчивости. Кирилла шел рядом, все так же негромко позвякивая флягой. Они немного отстали — впереди виднелись спины отряда Волка, Зиновьева и Игоря. Алена проследила взгляд молодого охотника и увидела старинное здание.

— Почему хрень?

— Да непонятное, потому что, незнакомое. Все арии какие-то, да не по-русски. Я-то рок больше люблю, — просто улыбнулся Кирилл. Алена посмотрела в его ясные глаза и внезапно видела перед собой не сурового вояку, а вчерашнего студента.

— Как ты попал к Волку?

— Еды не хватало, — после паузы сказал Кирилл. — Не подумай, мне много не надо, я для Аньки старался. Она же… хрупкая такая, беззащитная… — паузы в словах Кирилла становились все больше, словно ему трудно было набирать воздух в грудь. — Наверх люди бояться ходить, а я не боюсь. Мы же все все равно умрем, так ведь?

— Угу, — Алена угрюмо кивнула.

— Волка ног кормят. По-сути, мы же как чистильщики, которые борются со всякой нечистью вроде крыс и тараканов.

— Только крыса или таракан тебя не сожрут.

— Что есть, то есть! — усмехнулся Кирилл. — А я до всего этого в тоннелях метро работал, работа тяжелая, мне не привыкать. Вот и пошел добровольцем. Нам же двойная пайка еды, ну и так если что найдешь сам — то твое. Я для Аньки и работал, весь доппаек ей отдавал… — он запнулся на полуслове. — Только не помогло это. Все одно — не сберег.

Кирилл замолчал, в воздухе повисла тишина, только было слышно, как их ботинки погружаются в песок на каждом шаге.

— Светляк забрал? — осторожно спросила Алена.

— Да нет, просто… ушла. Хилая была, не выдержала, — Кирилл говорил спокойно, но по его взгляду, туманно уставившемуся в горизонт, по едва уловимой интонации было понятно, что эта рана не зажила, и вряд ли когда-то заживет. Он как будто потерял ориентир, которым являлась сестра. Возможно, поэтому Кирилл чем-то напоминал Алене брошенного ребенка, который еще улыбается и приветливо машет окружающим, но одиночество уже положило свою сухую костлявую руку на его плечо, незаметно заставив сгорбиться. И в этой детской улыбке уже можно было разглядеть отчаяние.

— Она на тебя была похожа, — Кирилл посмотрел на Алену и в его взгляде она увидела на миг промелькнувшее отражение вселенской пустоты и печали, и в то же время надежды и попытки найти хоть в ком-то то, что он потерял в сестре. Вслух он этого, конечно, не скажет — воину нельзя быть размазней. Статус потеряет, свои же загрызут.

— У тебя фото осталось? — спросила Алена.

— Да. Здесь, — он приложил руку к нагрудному карману, там, где сердце. Алена накрыла его руку своей ладонью.

— Храни. Помни ее. Это все, что у нас осталось. Нельзя терять эти воспоминания. — Она посмотрела в глаза Кириллу.

— Эй, вы че там плететесь? — резко окрикнул их Лаки. Он завистливо смотрел на них — наверняка представлял себя с Аленой в постели. — Времени в обрез! Нам еще обратно надо вернуться до темна! Пошевеливайтесь, пока я Волку не доложил!

— Пойдем, — шепнул Кирилл.

— Погоди, — Алена подошла к Кириллу сзади и поправила ремень фляги. Подергала — больше не звенит.

— Спасибо, — поблагодарил он и с виноватой улыбкой развел руками. — Вот такой я воин — ремень затянуть нормально не могу!

— Главное, чтобы в критический момент на курок нажал. Черт с ним, с ремнем.

— Не сомневайся, Алена. В критический момент я буду рядом.

Солнце неспешно поднималось выше, но опытный Шаман выбирал маршрут так, чтобы группа держалась в тени. Он шел в сотне метров впереди них, неслышно ступая по песку, словно призрак. Глядя на его удаляющуюся фигуру Алены легко могла представить его в какой-нибудь уссурийской тайге, крадущегося с карабином наперевес в поисках тигра или медведя.

После Поварской улицы пересекли Новинский бульвар. Далеко впереди из-за дома показалась фигура Шамана, он махнул рукой, Волк махнул в ответ.

— Привал, — скомандовал Волк. Сантех и Лаки разошлись в разные стороны — контролировать периметр. Зиновьев жадно присосался к фляге, большими глотками опустошая ее.

— Куда присосался? Вода не бесконечная! — возмутился Хобот.

— Потеря всего двух процентов жидкости в организме нарушает работу мозга и провоцирует галлюцинации, — парировал профессор. — Твой мозг нам вряд ли пригодится, а вот мой дорог!

Все опустились на не успевший раскалиться песок в тени стендов с фотографиями, оставшихся на бульваре от фотовыставки. Алена с трудом различала выцветшее на солнце изображение. Серия работ фотографов из серии «Весна в городе». На фотографиях смеющиеся люди, цветущие деревья, фонтаны.

Подошел Шаман. Он о чем-то коротко переговорил с Волком и уселся в тень.

— Теперь бы эта выставка называлась «Москва, которой нет». — хмуро пошутил Зиновьев.

Город застыл словно одна грандиозная неподвижная фотография. Как-будто рука умелого, но ужасного мастера превратила столицу в мертвое произведение искусства, а группа медленно продвигающихся по центру выживших была единственными ее посетителями, а может и частью выставки. Времени, чтобы оценить грандиозность работы мастера, у них было предостаточно. Никаких тебе нудных экскурсовод, никто не гнал к выходу за просроченное время. Билеты, которые они приобрели, были с пометкой «в один конец».

— Вот так природа за короткий срок уничтожает все то, что создал человек. — произнес Игорь.

— А может это сделал сам… — Зиновьев картинно возвел глаза к небу.

— Не богохульствуйте! — укоризненно произнес Игорь.

— То, что вы называете богохульством, называется научным поиском! — парировал Зиновьев. — Иначе как найти ответы на вопросы, если их не задавать?

— Вместо ответов лучше бы поискали в себе Бога! — произнес Игорь.

— Зачем искать то, чего нет?

— Если вы что-то не видите, это не значит, что этого нет.

— Как Зверь в темноте, — вмешался Лаки. — Ты его еще не видишь, а он тебя уже почуял. Вот он точно есть, верите ли вы в него или нет. А ваша философия мне ни хрена не понятна.

— Зверь чувствует твой страх, — промолвил Шаман, — Потому что страх есть в запахе твоего пота.

— Вот так всегда, — профессор посмотрел на Игоря. — Можно сколько угодно рассуждать о смысле бытия или его бренности, но это все равно разобьется о суровую реальность.

Алена посмотрела на Зиновьева.

— Профессор, чем вы занимались до… ну вы поняли.

— Я работал в компании, занимающейся созданием новых источников энергии. Наше подразделение работало над поиском новых источников энергии. Так мы и открыли призму, способную удерживать в себе свет — впускать лучи внутрь, но не выпускать наружу. Открытие окрылило, нам пророчили успех, гранты, но, — профессор вздохнул, — Внезапно все кончилось. Не стало ни успеха, ни грантов. Лабораторию пришлось покинуть.

В наступившей тишине каждый думал о своем. О том, что потерял, что не успел сделать в том, давно минувшем в лету мире. Вспоминал свою жизнь, такую размеренную и привычную. Такой она была до того, как произошла катастрофа.

— Как вы думаете, почему это вообще случилось? — спросила Алена ученого. Тот задумчиво поправил очки.

— Никто не знает этого. Есть версия, что в результате деятельности человека сместилась земная ось на десятую долю градуса, и это привело к глобальным изменениям вплоть до изменения физических свойств объектов.

— Профессор, вы хотите сказать, причина произошедшего в самом человеке?

— Я ничего не утверждаю, но глупо скидывать с себя ответственность за происходящее вокруг. Человечество веками придумывало все более совершенные методы уничтожения себя и окружающего мира, и вот посмотрите, к чему это привело! — горячо сказал Зиновьев.

— Да ты спятил! — лениво проговорил Лаки. — Хочешь сказать те твари, которыми заполнены подвалы Сити, тоже следствие человеческих ошибок?

— Я не знаю. — после паузы ответил профессор. — Но глупо отрицать что мы к этому причастны.

— Почему они превратились? — спросила Алена.

Зиновьев задумчиво почесал редкую бороду.

— Сложно сказать наверняка. Это определенно не вирус. Похоже на само индуцированный мутагенез. — и видя непонимание в глазах Алены поспешил добавить: — Сейчас поясню. В природе бывает так, когда условия окружающей среды ограничивают рост организма. Например, бактерии, которые попадают в среду с отсутствующими питательными веществами. В условия, в которых невозможно существовать в этом виде, они меняются — мутируют.

— Но мы же не бактерии, — поморщился Лаки.

— Как знать! Все меняется. Люди слишком долго считали себя королями планеты. И теперь, когда по необъяснимым причинам условия жизни изменились, мы тоже стали меняться. Человек ко всему приспосабливается.

— То есть нас тоже ждет… трансформация? — с ужасом спросила Алена.

— Бесовщина какая-то… — прошептал Игорь.

— Сложно сказать, — ответил Зиновьев задумчиво. — Мы же о сих пор не превратились в… Пока непонятно, за счет чего происходит трансформация, однозначного ответа нет. Но если ты заметишь изменения в восприятии мира — начнешь чаще жмуриться на солнце или острее улавливать запахи — это повод насторожиться.

— А почему они боятся света? — спросил Кирилл.

— Хороший вопрос! — воскликнул ученый. — Возможно, это связано с мутацией и новой средой их обитания. Там, где они живут, свет не нужен, и он губителен для них.

— Ничего ты, ученый, не понимаешь, — загадочно щуря глаза проговорил Шаман. — Зверь — слуга тьмы. Он пришел в этот мир чтобы погрузить его во мрак. Поэтому свет жжет его тела, он не может выносить его.

— Ну да, конечно, такое объяснение гораздо разумнее мутагенеза, — проворчал Зиновьев.

— Живущие во свете видят тьму враждебной, — продолжил Шаман. — Люди боятся тьмы, хотя без неё не было бы света.

— Слушай, можешь заткнуться? — рявкнул Лаки. — У меня от тебя мороз по коже!

Шаман ухмыльнулся и принялся раскуривать самокрутку. В горячем воздухе пахнуло табаком.

— А что насчет черных дыр? — спросил Лаки.

— А что с ними? — неожиданно насторожился профессор.

— Ну откуда они взялись?

— Я откуда знаю? — вдруг вспылил Зиновьев, — Я тебе что, библиотека?

Это было так неожиданно, что все замолчали. Никто не ожидал от ученого, любившего поговорить на подобные темы, такого странного поведения.

— Не хочешь — не говори, тоже мне, важность, — пожал плечами Лаки и отвернулся. Профессор с минуту помолчал.

— Наука пока не нашла причины их возникновения. — сухо сказал Зиновьев. — Одно могу сказать точно: близко к ней подходить не стоит.

— А что будет если подойти? — спросил Кирилл.

— Если попадешь за горизонт событий — тебе представится уникальный шанс ощутить то, то до этого не удавалось никому. Но, к сожалению, новообретенными знаниями ты уже не сможешь поделиться. Представь: вся масса материи сжимается в бесконечно маленькую точку — сингулярность. Она имеет настолько большую плотность, что сила его притяжения ломает атомы на ядра и электроны, — негромко сказал профессор, глядя перед собой невидящим взглядом. — А после ломает и их. Притяжение черной дыры настолько велико, что даже свет не может покинуть его, при всей его скорости. Никто не знает, что находится внутри дыры, скорее всего, там нет ни пространства, ни времени. Но это не будет иметь для тебя значения, ведь перед этим твое тело разорвет на тысячи мельчайших частиц, и оно разлетится на мириады атомов и молекул. Это то, из чего зародилась наша Вселенная, только тогда происходило наоборот.

И добавил после паузы:

— И, возможно, также она и умрет. Черных дыр становится все больше, и, возможно, когда-нибудь они поглотят все, что мы сейчас видим. Мы будем свидетелями этого конца. Последними жителями Земли.

— Профессор, но ведь черные дыры не могут существовать на Земле! — воскликнула Алена.

— Не могут. — кивнул профессор, глядя куда-то вдаль. — Как и фотонные плазмы. Как и Звери, в которых мутировало почти все население Москвы…

Профессор замолчал. Лицо его осунулось, словно конец света уже наступил.

— Думаете, у человечества нет шансов?

— Шредингер бы сказал, что пятьдесят на пятьдесят. Но буду с тобой честен: по теории вероятности наши шансы стремятся к нулю.

Алена хорошо помнила, как выглядела Красная Пресня летом. Толпы людей, разговоры, улыбки. Цветы, живые, пахнущие весной. На каждом шагу слышна музыка из открытых кафе. Сейчас же только ветер завывал, метаясь среди барханов и пустых зданий. Скрипнули пустые качели, на которых раньше любили кататься парочки. Улица стрелой уходил вдаль, словно указывая им направление.

— И отправились сыны Израилевы из Раамсеса в Сокхоф…

— Что? — Алена вынырнула из своих мыслей. Отряд сгруппировался и неспешно двигался в тени огромного здания, оставляя в песке глубокие следы. Рядом шел Игорь, отвлекшийся от бесконечного спора с Зиновьевым.

— Это из Библии. Исход.

— Какой исход?

— Исход евреев из Египта. Ты не знаешь притчу о том, как Моисей сорок лет вел евреев по пустыне?

— И что в итоге? — спросила Алена. Не то чтобы ей было интересно, но хотелось отвлечься от мыслей о предстоящем деле.

— Они вернулись на родину, но она была захвачена врагами. Евреи стали сомневаться, что смогут вернуть себе землю обетованную, за что Господь разгневался на них, и заставил вернуться в пустыню.

— Мне нравится твой бог, священник, — усмехнулся Волк, шедший неподалеку. — Он жесток и кровожаден. Самое то для этого мира!

— Зачем вообще было куда-то ходить? Чего им не сиделось? — буркнул Лаки.

— От хорошей жизни не уходят, — сказал Хобот, что-то жуя. — Раз пошли — значит прижало.

— Верно, — степенно кивнул Игорь. — Евреи были в рабстве у египтян. Их народ уничтожали. И Моисей пообещал вернуть их на родину.

— Интересно, куда наш Моисей приведет нас, — негромко пробурчал Лаки.

В кармане Алены послышался шорох. Она сунула в него руку и извлекла на свет спичечный коробок. Она совсем забыла про Ванькиного жука и сейчас, приоткрыв коробок, рассматривала его.

— Ночью солнце умирает и уходит в царство теней — мир Анубиса. А утром воскресает вновь. — неожиданно сказал Зиновьев, глядя на жука.

— А я думал, ученые считают, что ночью солнце освещает другую сторону планеты, — заметил Игорь.

— А вы учитесь шутить, скоро с вами интересно будет спорить! — довольно отметил профессор.

— В споре с вами нет смысла, вы не признаете истинного бога, зато рассказываете небылицы про какого-то Анубиса!

— А что такое истина? Анубис был одним из богов древнего Египта. Почему ваш бог более истинен, чем их?

— А при чем тут вообще Египет? — спросила Алена.

— У тебя в коробке священный скарабей, — ответил Зиновьев. — Египтяне считали, что жук повторяет путь солнца по небосклону: подобно светилу, дающему жизнь, жук перекатывает шарик с навозом с востока на запад, пока в нем не созревают зародыши и не появляются на свет. Священный скарабей был символом возрождения в загробной жизни! Символом того, что не все потеряно и все можно вернуть.

— Мертвых не вернешь, — мрачно ответила Алена, но Зиновьев словно не слышал ее.

— Древние Египтяне верили, что с помощью скарабея можно воскреснуть. Смотри: жук катит шарик навоза в течение двадцати восьми дней, и за это время в шарике вырастает потомство. Египтяне сравнивали это с путем солнца, дающего жизнь.

— Может раньше оно и давало жизнь, а сейчас забирает. — Алена взглянула на небо. Даже сквозь темные очки солнце грозило выжечь глаза.

— Не было бы солнца — планета бы остыла. — возразил Зиновьев. — Но еще до того, как мы бы все замерзли, нас бы сожрали Звери.

— Замерзнуть сейчас кажется неплохой перспективой! — подхватил истекающий потом Лаки. — В любом случае — меткое сравнение остатков человечества с шариком навоза. Похоже на правду.

— Все зависит от восприятия, — возразил Зиновьев. — Египтяне верили, что сердце — это отдельная сущность, которая управляет человеком. Когда человек умирал, оно уходило вместе с душой в мир мертвых.

— Древние воины съедали сердце убитого врага, чтобы забрать себе его силу, — задумчиво произнес Шаман, неслышно появившийся рядом. Профессор кивнул.

— Когда человек умирал, там, в загробном мире, его сердце клали на одну чашу весов, а на другую — перо богини Маат. — Зиновьев внимательно посмотрел в глаза Алены. — Сердце должно быть легче пера, что оно смогло продолжить путешествие.

— Не слушай его, Алена, — Игорь тяжело вздохнул. — Этот невежда ничего не понимает в религии и понятии добра и зла. Хотя в одном он прав: сердце должно быть легким.

— Легкое сердце — это не про людей нашего времени. — возразила Алена.

— Однако, к этому нужно стремиться, — мягко сказал Игорь. — Помнишь историю про то, что внутри каждого человека сражаются два волка, как символы зла и добра? И победит тот, которого ты кормишь.

— В этом мире не осталось пищи для белого волка, — хмуро произнесла Алена.

— Все зависит от тебя. — вставил Зиновьев. — Раз ты хранишь жука, значит веришь во что-то светлое?

— При чем тут жук?

— Скарабей олицетворяет все самое светлое, саму жизнь — солнце, которое олицетворяет бессмертие и вечность. С восходом небесного светила жук расправляет крылья и улетает в бесконечную даль.

Алена посмотрела на жука и легонько толкнула его пальцем. Жук не двигался.

— Что-то этот не летит.

— Значит, его солнце еще не взошло.

Отряд двигался дальше по пустым переулкам Москвы, все так же придерживаясь тени. Солнце неотвратимо поднималось к зениту, но пока до него было еще далеко. Не хотелось думать о том, что будет, когда в самый пик жары они будут карабкаться по гладкому фасаду небоскреба.

На горизонте небо как будто посерело. Алена долго всматривалась в эту серость, пытаясь понять, что это. Облаков нет уже давно, так как нет влаги, из которой они формируются, и Алена привыкла что небо нависало над городом ослепительно-голубым куполом. Но это было не облако, это было что-то странное. Она заметила, что остальные тоже вглядываются в горизонт.

— Моисей простер руку свою к небу, и была густая тьма по всей земле Египетской три дня; не видели друг друга, и никто не вставал с места своего три дня; у всех же сынов Израилевых был свет в жилищах их, — задумчиво произнес Игорь.

— Это тоже из Библии? — тяжело дыша спросила Алена. Игорь кивнул, не отрывая взгляд от горизонта.

— Три дня тьмы — одна из десяти казней Египетских. Господь наслал тьму на египтян за их грехи.

— Ну так мы не египтяне, нам чего бояться, верно? — вставил идущий рядом Кирилл.

— Дай Бог, дай Бог, — прошептал Игорь, и, сложив руки в молитвенном жесте, принялся что-то шептать себе под нос.

— Еще ни разу молитва не приносила мне пищу или воду, — недоверчиво бросил Хобот. — Лучше бы по сторонам смотрел.

Мимо прошел Волк, метнув на Игоря не добрый взгляд.

— Не стоило мне этого говорить… — тихо сказал Игорь, когда вожак охотников отошел подальше.

— Про египтян? — не поняла Алена.

— Про то, что Волк может нас покинуть.

— А он может?

— Не думаю. На самом деле он честный человек. — смиренно произнес Игорь.

Алена недоверчиво смотрела на него. Кем-кем, а честным человеком она Волка бы не назвала. И дело не в том, что он кого-то обманывал, скорее наоборот. Просто как будто честность — это понятие совсем из другой категории, не относящееся к Волку. Мораль, социальные нормы. Оно какое-то… людское, что ли.

— Он один пытался спасти людей в городе тринадцать, когда там случилась трагедия.

— Волк из тринадцатого убежища? — не поверила Алена.

— Он один выжил. Дополз на нашего убежища весь в крови. — грустно проговорил Игорь. — Месяц лечили. Потом еще месяц он молчал. Никто, кроме него, не знает доподлинно что там произошло. Но только Волк никогда об этом никогда не говорит.

Алена посмотрела в широкую спину Волка. Даже со спины в нем чувствовалась дикая мощь. Пожалуй, такой может что-то противопоставить зверям. Алена хотела еще спросить Игоря о Волке, но их перебил голос вожака.

— Отряд, стой! Пришли.

— Курьер, это то, что нам нужно?

Объемные буквы «Восхождение» изрядно выгорели на солнце и были иссечены песком, к тому же часть букв покосилась. Обветренный фасад двухэтажного кирпичного здания выглядел обветшалым, хотя казалось бы — прошло всего два года с тех пор, как ухаживать за ним стало некому и незачем. Краска облупилась, стекла покрылись толстым слоем пыли, сквозь который внутрь не проникали лучи света. Последний раз Алена была здесь года три назад, когда ездила с руководителем клуба закупать снаряжение для выезда на скалы.

— Ну что, архаровцы, готовы потрудиться на благо родины? — хмуро оглядывая охотников произнес Волк.

Лаки осторожно подошел к окну и протер тыльной стороной рукава. Внутри была кромешная тьма.

— Там темно, — озвучил он.

— Боишься? — подтрунил Зиновьев.

— А ты нет? Иди первым, я не против! — вспыхнул Лаки.

— Первым пойдешь ты, — отрезал Волк, накручивая на ствол автомата фонарь. Батарейки были на вес золота, и они использовали фонари только в крайних случаях, таких как этот. — Курьер, ты знаешь где там что лежит? Мы должны действовать очень быстро.

Алена молча кивнула. Она заметила, что Волк никогда не обращался к ней по-имени. В стае имена не приняты, только кличке. Исключения — молодой Кирилл, еще не заслуживший кличку, и простоватый увалень Егор, к которому просто ничто не прилипало.

Хотя, если честно — конечно же она не в стае, это место еще нужно заслужить. Она просто инструмент, с помощью которого Волк решает определенную задачу, не более, а инструменту имя не нужно. А еще именем не называют животное, которое хотят пустить на убой.

В протертые от пыли стекла просочился солнечный свет, осветив переднюю часть небольшого магазина. Из темноты вынырнули стеллажи, увешанные разноцветным железом — кошки, каски, спусковые устройства, карабины. Дальнейшее пространство терялось во тьме. Рядом с собой краем глаза она увидела Лаки. Он напряженно всматривался в темноту, по лицу стекала крупная капля пота.

— Как думаешь, Звери там есть? — тревожно спросил он.

— Наверняка, — послышался голос Волка сзади. — Вопрос в том — сколько. Сейчас утро, скорее всего они по подвалам отсыпаются. Нам нужно войти очень тихо, и действовать быстро. Лишняя стрельба ни к чему.

Все кивнули. Это было и так понятно. В отражении стекла внезапно появился Шаман и Алена вздрогнула от неожиданности.

— Зверь запах чует, — сказал Шаман. — Если он там — поймет то мы пришли.

По спине Алены пробежал холодок. Казалось, она сама чувствовала запах своего пота и страха — этот запах был липкий, обволакивающий, словно кисель.

— Что видишь? — коротко спросил Волк. Алена опасливо вглядывалась в темноту, но солнце бликовало на стекле, и она видела только свое отражение. Казалось, она всматривалась сама в себя и видела лишь тьму. Если продолжать вглядываться, проступали едва уловимые очертания предметов внутри магазина, и Алене казалось, что тьма поглощает их вместе с ее отражением.

— Слишком темно.

— Внутри всегда темно, ибо тьма изначальна, — Шаман неподвижными глазами смотрел сквозь стекло, — Вглядись о тьму, и ты увидишь.

Алена напрягла зрение. Действительно, приглядевшись, можно было разобрать на стеллажах очертания упаковок новеньких зажимов для подъема, страховочные устройства, обвязки, стропы. Не было видно веревок — видимо, они были глубже среди стеллажей.

— Здесь есть все кроме веревок.

— Зачем нам веревки? Ты же говорила они там висят? — подозрительно спросил Хобот.

— Лишние никогда не помешают. Всегда надо иметь запас для страховки.

— Берем то, что есть. Не мешкаем, глубже никто не идет. Всем ясно? Особенно это тебя касается, хапуга! — Волк остановил взгляд на Хоботе.

— А что я, Волк, я что? Как скажешь, только то, что нужно!

— Хобот, ты с девчонкой — она будет отбирать что взять и складывать тебе в мешок. Егор, Шаман и я заходим первыми и берем под контроль помещение. Держим двери. Сантех — левый фланг, Лаки — правый. Ученый и святоша остаются снаружи и не мешаются, а также не загораживают проход. Молодой, — он кивнул на Кирилла, — прикрываешь тылы. И никому не звука! Всем все понятно? — Волк яростно обвел всех взглядом. Отряд подтянулся. Какими бы раздолбаями они не были, когда дело доходило до работы, они превращались в слаженный механизм, отточенный долгими вылазками и тренировками. Здесь было не до шуток, каждый четко знал свою роль и что делать в критической ситуации. Волк строго следил за дисциплиной, и это выгодно отличало его группу от банд мародеров. Даже Игорь и Зиновьев подтянулись — было видно, что они принимают авторитет Волка безоговорочно, когда дело касается опасных ситуаций. Люди быстро и молча разошлись по своим позициям, приготовившись ко входу в неизвестность. Когда все были готовы, Волк подал знак и Лаки плавно открыл дверь.

Дверь издала протяжный громкий скрип, словно ее не смазывали со времен октябрьской революции. Волк поморщился. Этот скрип словно ржавым лезвиям прошелся по нервам, и внутри у Алены все похолодело. Что там Шаман говорил про слух Зверей? Услышали ли они? Алена бросила быстрый взгляд на ученого — он застыл, вглядываясь в темноту, по лицу бежала капелька пота. В любом случае — отступать некуда. Им придется войти внутрь.

В нос ударил запах пыли и еще чего-то, до боли знакомый, но пока Алена не могла понять, чего именно. Запах был слегка сладковатый, на удивление одновременно приятный и тошнотворный. Мозг лихорадочно искал в ответ в закоулках памяти, отчего-то Алене казалось очень важным вспомнить что это за запах, но словно внутри была некая преграда, блок, который не давал осознать это. Алена заметила, как Волк переглянулся с Шаманом — они явно что-то поняли то ли по запаху, то ли еще по каким-то признакам. Вот только что?

Лучи утреннего солнца пробивались сквозь мутные витрины, пятнами света падая на пол. Волк, Егор и Шаман осветили фонарями, закрепленными под стволами автоматов, помещение магазина. Лучи фонарей скользили по запыленным полкам стеллажей, высветили прилавок и кассу и провалились в пустоту тьмы в проходах, уходящих вглубь помещения. Никто не знал, куда ведут эти проходы и что там может таиться. Вполне возможно, что кроме них здесь никого нет. Все замерли, прислушиваясь.

Тишина была абсолютной. Снаружи не доносилось ни звука, казалось — мертвый мир еще не проснулся. В помещение же словно царил вакуум — из темноты не долетало ни единого звука. Было слышно только взволнованное дыхание профессора. Казалось, прислушайся еще сильнее и услышишь, как капельки пота срываются с разгоряченного лица и падают на песок.

Волк сделал быстрый жест рукой, видимо означающий «заходим». Трое охотников шагнули внутрь магазина, держа тьму на прицеле и быстро и беззвучно рассредоточились по помещению, проверяю каждый угол. Тихо зашуршали подошвы военных ботинок о плиточный пол. Следом внутрь скользнули Лаки и Сантех, моментально ушедшие в стороны — они обходили периметр комнаты каждый по своей стороне. Дуло автоматов следовало за лучом фонаря, проверяя каждую тень, готовое исторгнуть из себя смертельный град металла. Каждый четко знал свою задачу. Алена завороженно смотрела на движения этих людей. Это было похоже на танец — быстро, четко, даже грациозно. Только в этой грации был концентрат настороженности и напряженности, потому что это был танец воинов, танец смерти. Он был создан не ради красоты.

Охотники дошли до границы света и тьмы, созданной лучами солнца, и остановились, заняв позиции. Волк присел на одно колено, направив луч света в глубину тьмы, конца и края которой по-прежнему не было видно, и замер, прислушиваясь. Алена подумала, что он похож на статую в такие моменты — замирает так, что не отличишь от памятника. Но эта неподвижность обманчива, как неподвижность готовящейся к прыжку ядовитой змеи — по одному ей известному сигналу мышцы моментально сократятся и бросят тело в сторону жертвы, впиваясь в нее зубами и впрыскивая смертельный яд в кровь.

Волк поднял руку, все замерли, глядя на нее. Рука опустилась вниз и вперед, и тут же Алена почувствовала больной толчок в бок — Хобот локтем подпихивал ее вперед, словно приглашая войти в царство тьмы. Алена видела перед собой открытую дверь магазина, словно распахнутую пасть дьявола, ведущую в его чрево. Мир, залитый светом, сузился до этой дверной коробки, очерчивающей прямоугольник тьмы. Первое правило — не ходить туда, где темно. А внутри темно. Очень темно! Алена почувствовала, что тело одеревенело. Видимо, Хобот это тоже поучаствовал и втолкнул Алену внутрь магазина. Время остановилось.

Словно каким-то внутренним обостренным чутьем она увидела, как нехотя отрывается от земли подошва ее ботинка, как срываются с нее грязные песчинки и падают с громадной высоты на растрескавшийся асфальт, словно отказываясь преодолеть эту границу между улицей и помещением. Внутри раздался нарастающий протяжный гул — это сердце оглушительно стучало в груди. Кровь пульсирует в висках, заставляя потовые железы выделять больше драгоценной влаги. А что, если они учуют? Шаман говорил, что у Зверей отличный нюх. Алена вспомнила истории с канала про мир животных о том, что хищники чувствуют запах страха через пот жертвы. Перед глазами всплыла картина бегущей по обезвоженной саванне антилопы, предсмертный ужас, застывший в ее глазах. А сзади, на расстоянии прыжка, в облаке пыли несется гепард, взрывая когтями сухую землю. И эти когти через секунду вонзятся в загривок антилопы…

Алена усилием воли сбросила наваждение. Сейчас антилопу охраняет стая свирепых волков. И хочешь ты того или нет — но внутрь тебе войти придется. Впрочем, благодаря Хоботу она уже была внутри.

От резкого толчка она не смогла ступить тихо, и подошва ее ботинка издала глухой звук, подняв в неподвижный воздух облако пыли. Алена снова замерла, краем глаза увидев сбоку Хобота, сделавшего огромные страшные глаза и с вытянутым пальцем около рта — призывом не шуметь. Она молча кивнула, чувствуя, как ее собственные глаза расширяются от неожиданности.

Несмотря на фонари и лучи солнца, в магазине царил сумрак. Глаза Алены, привыкшие к залитым светом пескам, плохо разбирали очертания предметов, и ей потребовалось несколько секунд чтобы сориентироваться. «Давай же, Алена, не тупи!» — произнесла она про себя сжав зубы. Медлить было нельзя, и это всеми силами показывал ей Хобот — он таращил глаза в ее сторону и делал жесты руками. Алена обвела взглядом стеллажи, стараясь не смотреть в густившуюся тьму задней части магазина, и остановилась на стене, увешанной снаряжением. Мозг, принявшись обрабатывать новую информацию, отвлекся от страхов и Алена решительно шагнула вперед. Она остановилась перед стенкой, Хобот раскрыл сумку-баул, дернул за рукав и вопросительно кивнул — мол, что берем? Алена видела в его глазах тот же страх, что она испытывала внутри, но при этом глаза Хобота жадно блестели при виде чего-то, что можно было стащить.

Так, первым делом нужны обвязки — страховочные системы. Алену немного сбило разнообразие ассортимента — она привыкла к легким скалолазным обвязкам, состоящим буквально из нескольких строп, выдерживающих каждая несколько тонн веса, здесь же их было великое разнообразие — легкие спортивные обвязки, пояса со страховочной цепью, полноценные системы с встроенной грудной обвязкой. Алена выбрала последние, посчитав что они выглядят наиболее надежно. Отсчитала девять штук и передала по очереди Хоботу, который потащил их наружу — одни только обвязки заняли весь баул. Дальше Алена перешла к стенду с жумарами и кролями — зажимами для подъема по веревке. Алена аккуратно, чтобы не звенеть лишний раз железками, сняла со стены снаряжение и передала Хоботу, вернувшемуся с пустым баулом. Следом — страховочные устройства, стропы, петли и карабины. С последними Алена не скупилась и взяла сразу мешок — на высоте они никогда не бывают лишними. Вес получился немалым, хотя она и выбирала дюралевые вместо стальных. Вспомнив, что помимо подъема им предстоит также и спуск, она выбрала надежные спусковые устройства, которые также можно было использовать и на подъеме. Она старалась брать то, с чем приходилось работать раньше — сейчас нет времени изучать новые устройства, а уж на высоте в триста метров этим точно заниматься не стоит. Так, теперь веревки. Хотя бы метров сто иметь в запасе никогда не помешает — мало ли что нужно будет подвязать, организовать дополнительную точку спуска, что-то поднять или опустить. По опыту и по рассказам бывалых альпинистов Алена знала, что на высоту лучше взять лишнее, чем в процессе обнаружить что не хватает чего-то важного. Но веревок вокруг она не видела — они были дальше, в темноте.

Алена замерла позади Волка, страховавшего темный коридор, неуверенно и опасливо всматриваясь во тьму. Внезапно кто-то тронул ее за рукав, и она чуть не закричала, но обернувшись увидела рядом с собой Кирилла. Он был сосредоточен и решителен, и совершенно не походил на того мальчика, которого она видела снаружи. Он посмотрел ей в глаза и все понял без слов. Кирилл нежно отодвинул ее в сторону и, протиснувшись мимо стеллажей, шагнул во тьму, освещая путь фонарем. Убедившись, что впереди чисто, обернулся на Алену и призывно кивнул головой. Алена обернулась по сторонам, словно ища дополнительную поддержку, но увидел расширенные глаза Лаки — продолжая держать темноту на прицеле он смотрел на Алену и отчаянно мотал головой, словно пытаясь отговорить от неразумного поступка. Алена взглянула на Волка. Тот, словно почувствовав, быстро бросил на нее взгляд, показав жестом на часы — мол, поторапливайся, времени мало. Рядом появился Хобот, и, почувствовав дополнительную поддержку, Алена шагнула между стеллажей. В свете фонаря Кирилла она увидела веревки — они были метрах в десяти дальше. Целые лианы свисали с крюков. Алена быстро добралась до них и, стараясь не думать об обступившей ее тьме, принялась отматывать сто метров. Кирилл прошел на пару шагов вперед, след за продолжением темного помещения, Крот стоял наготове. Охотники, прикрывавшие сзади, как по команде медленно двинулись вперед, оставляя Алену позади, в безопасной зоне.

Внезапно где-то в глубине здания хлопнула дверь. Это могло быть что угодно — сквозняк, появившийся из-за того, что они открыли дверь в магазин. Но в напряженной тишине этот хлопок прозвучал как выстрел. От неожиданного звука Лаки дернулся и зацепился автоматом за крюки кошек. Он дернул оружие, но кошки крепко сцепились с прикладом и стеллаж с альпинистским оборудованием обрушился на Лаки. Зазвенели карабины, покатились по полу каски.

Словно ток пронзил тело Алены. Пальцы, перебиравшие веревку, внезапно перестали слушаться.

— Помогите! — прохрипел Лаки из-под придавившего его стеллажа.

— Егор — быстро! — указал рукой Волк на барахтающегося в груде снаряжения Лаки и направил ствол в темноту, в которой теперь появились новые звуки — звуки, которые издают при беге по плиточному полу лапы, поросшие шерстью. Волк повернул лицо с горящими глазами к Алене, — Бросай веревку и к выходу, бегом!

Пальцы Алены вновь заработали с невиданной скоростью. Сама не понимая, что делает, она продолжала отматывать веревку.

— Ты что делаешь? Уходим срочно! — заорал Кирилл.

— Нож! — крикнула Алена. — Дай нож!

Кирилл быстро сообразил, достал нож и с силой ударил им по натянутой веревке, отрезая нужный кусок. Шелест невидимых лап приближался, и внезапно Алена поняла, что за запах смутил ее, когда открылись двери магазина — это был запах дикого зверя. Сматывать веревку не было времени. Схватив ее в охапку, Алена бросилась к выходу, когда позади послышались первые выстрелы. Она не видела по кому стреляли, да и не хотела видеть. Все, на что она смотрела — спасительный прямоугольник света в двадцати шагах прямо перед ней. Но внезапно что-то дернуло ее назад, и она упала. В ужасе обернувшись, она словно в замедленной съемке увидела вспышки выстрелов, мечущиеся по помещению фонари. Волк и Кирилл палили в темноту, мимо по направлению выхода промчался Хобот с мешком снаряжения. Левее, припав на одно колено, короткими очередями отстреливался Сантех. Позади него огромный Егор приподнял стеллаж, из-под которого выползал Лаки. Алена опустила взгляд ниже — ее нога запуталась в веревке, которая свободным концом намоталась на ножки стеллажа. Отчаянно пытаясь высвободить ногу, она увидела, как вдоль соседнего стеллажа в десятке метров от нее промелькнула сгорбленная тень, и ее вновь обдало животным запахом, в внутри всколыхнулась волна паники. Волк, Шаман и Кирилл пятились, отстреливаясь, Егор одной рукой волочил Лаки по полу, другой коротко стрелял из пистолета в сторону коридора. Алена все сильнее дергала ногой, и наконец ей удалось освободить ногу, когда внезапно среди пальбы она услышала справа странный звук. Это было похоже на скрежет когтей о камень, и когда она поняла, что может вызывать этот звук она содрогнулась. Она все еще лежала на полу, боясь повернуть голову, но чувствовала — отвратительный запах немытого тела приближался. Она принялась ползти к выходу, толкаясь ногами, пытаясь встать, но почему-то именно сейчас ноги скользили по гладкой плитке. До света оставалось всего пара шагов, когда сзади ее кто-то схватил. Алена закричала, забила ногами, обрушивая стеллажи, царапала руками лапы, держащие ее, но было поздно — ее уже тащили по полу. Через секунду внезапно вспыхнул свет и все прекратилось.

В глаза ударил яркий свет, Алена, задыхаясь, упала лицом в горячий песок, вмиг показавшийся ей таким родным. Рядом на колени опустился запыхавшийся Игорь, только сейчас отпустивший Алену. Вот тебе и святой отец, мелькнуло в голове у нее. Всегда тихий, можно даже сказать робкий, но не побоялся шагнуть за ней во тьму и вытащить практически из лап зверей.

Из магазина с проклятиями вывалились охотники. Алена успела заметить, как там, внутри, на границе тьма и света, стремительно промелькнул темный силуэт.

— Грязно сработали, — констатировал Егор, перезаряжая автомат.

— Живы — значит уже нормально сработали! — сплевывая на песок парировал Хобот.

Волк оглядел свой отряд. В его глазах Алена видела постепенно гаснущий пожар. Машина, мгновенно пришедшая в боевую готовность, теперь остывала после горячего сражения.

— Пять минут на сборы и выдвигаемся. Некогда рассиживаться.

Снова мимо плыли пустые дома, под ногами бесконечный песок. Лишь иногда, в местах, где постоянный сильный ветер надувал барханы, перед ними можно было увидеть растрескавшийся асфальт. Пустыня, словно аккуратный преступник, прятала следы своего преступления, засыпая их слоями песка. Чтобы никто никогда не увидел мир таким, каким он был раньше.

Шаман, идущий первым, внезапно остановился и присел. Группа моментально рассредоточилась. Волк подошел к Шаману.

— Следы, — кивнул тот на песок.

Алена увидел неясные отпечатки ботинок. Утреннее солнце давало длинную тень, и песчаные кромки следа отбрасывали темный контур.

— Свежие? — коротко спросил Волк.

— Вечерние, — Шаман потрогал пальцем край следа и с него обвалились несколько песчинок, — Один человек, пришел с севера, прошел в нашем направлении. Раненый был, или усталый. Ногами загребал. Чую, труп уже найдем.

Алена присмотрелась — действительно, след были размазаны, словно человек волочил ноги по песку. Вечером. Ее передернуло. Она ярко представила себе, что такое без сил брести по мертвому городу, наблюдая, как солнце медленно скрывается за горизонтом.

— Идем дальше, — скомандовал Волк. Было видно, как он подобрался и сосредоточился.

Отряд молча двинулся вперед. Солнце припекало, и, хотя они держались в тени, воздух раскалялся. Капли пота срывались с разгоряченных лиц и падали в горячий песок. Мир напоминал раскаленную сковородку.

После магазина рюкзаки потяжелели. К воде, еде, оружию и взрывчатке добавилось нелегкое альпинистское снаряжение. Лаки периодически бубнил что-то про лишний вес и бессмысленность их похода, но Волку высказывать больше не осмеливался. Стая она и есть стая, подумала Алена — вожаку не перечат.

Небоскребы сити был видны уже давно, и от взгляда на них внутри что-то обрывалось. Алена не знала, хватит ли у нее сил преодолеть такую высоту по веревке. Более того, она не знала сохранились ли веревки на фасаде.

Шаман вновь поднял руку в условном жесте — заметил тело. Поднимая тучи песка, в воздух грузно поднялся стервятник.

На дороге лежал обглоданный дочиста скелет. Белые кости блестели на солнце, еще не успевшем высушить их. Песок вокруг был изрыт и истоптан, выдавая следы борьбы не на жизнь, а на смерть. Алена почувствовала, как несмотря на жару внутри все похолодело.

— Ночью съели, — коротко бросил Шаман.

Все понимали, что произошло без слов — путник не успел дойти до убежища. А может успел, но его не пустили, или выгнали, как того старика, которому Алена пожалела воды… Она мотнула головой — не хотелось думать, что сейчас тот старик выглядит так же.

— Что, не нравится такое? — прозвучал над ухом голос Лаки. Он ухмылялся — охотнику видеть такое не впервой.

Вокруг, в мертвой тишине, ветер гонял лоскуты окровавленной одежды. Один из них прибило к ногам Алены.

— Зверь хорошо чувствует запах, особенно кровь, — буднично произнес Шаман. — Когда пойдем внутрь, нужно будет избавиться от запахов.

Алена поежилась. Не хотелось думать о том, что скоро им придется шагнуть во тьму, где поджидают острые клыки.

— Все мы приходим из тьмы, во тьму и уйдем, — произнес Шаман, глядя на кости.

Алена с трудом отвела глаза от этой картины — было в ней что-то пугающе-привлекательное. Она опустила глаза, и с ужасом увидела на песке след огромной лапы и четкие отпечатки когтей. Алена смотрела на них, не в силах произнести ни слова.

Следы когтей были не то, чтобы очень большими, но Алена ясно представила себе, что будет, если эти когти встретятся с нежной плотью. Она вдруг отчетливо услышала, как рвется плоть, лопаются жилы, перерезанные острыми клыками, как красная линия рассекает белую кожу. Идти в логово зверей было безумием. Но не идти она не могла.

— Смерть это признак жизни, — произнес Зиновьев, глядя на скелет. — Человек ест животных, животные едят человека. Круговорот жизни в природе.

— Звери по-твоему животные? — хмуро спросил Лаки. Зиновьев не успел ответить.

— Звери — это те, кто пришел на смену нам, — неожиданно сказал Волк.

— Нам — это кому? — не понял Лаки.

— Человеку.

Эти слова повисли в горячем воздухе как приговор. Все понимали — дни человечества сочтены. Но кто бы мог подумать, что прогресс и эволюция приведут не к процветанию, а к превращению величайшего творения бога на земле в зверя.

— Вот тебе и прогресс, — обреченно проговорил Зиновьев. — Стоило столько лет изучать мир, создавать науки, законы и правила, чтобы в один миг природа перечеркнула это и ввергла человечество в регресс? Все так и кончим.

— Съедают тех, кто отбивается от стаи, — произнес Волк. — Пока вы в стае — у вас есть шанс.

— А мы в стае, Волк? — спросил Зиновьев. Волк молча ухмыльнулся.

— Пошли, туареги. У вас еще сегодня посвящение в альпинисты.

У Волка была своя стратегия передвижений, поэтому шли больше дворами, избегая широких проспектов. Небоскребы Сити надолго скрылись из глаз, и предстала перед ними неожиданно. Они вынырнули из-за очередной пятиэтажки, когда высотки заслонили собой небо.

Вблизи башни Сити ошеломляли. Группа замерла, закинув головы, ошарашено наблюдая за тем, как вершины небоскребов цепляют облака. Не то чтобы раньше никто из отряда их не видел, просто раньше никто даже не думал о том, чтобы залезть на них по веревкам.

— Да вы шутите… — промолвил Лаки.

Все, не отрываясь смотрели на вершину небоскреба. Огромное здание, казалось, было наполнено живой тьмой, это ощущалось кожей, как будто массовое скопление зверей оставило неизгладимый и при этом невидимый след в окружающем пространстве. Где-то там, наверху, находилось нечто, по словам Зиновьева способное дать надежду на выживание остаткам людей. Словно чаша Грааля, неведомый артефакт таился на вершине башни злого волшебника.

— До скончания Тьмы хорониться ему во тьме глубин. И забудут люди о нём, и не будет пути к нему до скончания Тьмы, — донесся тихий голос Шамана.

Остальные молчали. Сложно было даже представить, чтобы рискнуть покорить такую махину снаружи гладкого остекления. Даже во взгляде Волка Алены впервые заметила сомнения.

— Мы никогда туда не залезем. Это невозможно! — казал Лаки. Волк хмуро посмотрел на него, — Волк, ты нас всех погубишь!

— Знаешь, что сказал Тамерлан во время своего великого завоевательного похода в Индию? Ошибки, преступления и прегрешения — это безжалостные и необходимые сестры моих побед, — этой фразой Волк отрезал дальнейшие обсуждения и повернулся к Алене. — Какая из них Федерация?

— Следующая.

— Волк, ты что, серьезно? — отчаянно спросил Лаки.

— Нет, мы просто так сюда шли. Сейчас только посмотрим и обратно пойдем, — бросил Волк. — Пошли, проверим на месте ли веревки.

— Он ведь пошутил, да? Он пошутил? — спрашивал Лаки и окружающих, но все мрачно отмалчивались — не до шуток сейчас.

Башня Федерации стрелой взмывала в небо. В ее запыленных стеклах отражались бегущие по небу облака. Многие окна были выбиты и зияли черными пробоинами на блестящем остеклении фасада. Небоскреб бесчисленным количеством глаз наблюдал за жалкой горсткой людей, дерзнувших бросить ему вызов. И за каждым этим глазом могла притаиться смертельная опасность.

С невообразимо далекой вершины стеклянного гиганта вниз спускались несколько веревок, легкий ветерок слегка надувал их дугой.

— Они здесь! — удивленно воскликнул Зиновьев. — Это же они?

— Чего ты радуешься, дебил? Это значит, что теперь нам по ним придется лезть на этот чертов Эверест! — прошипел Лаки.

— Курьер, проверь на прочность, — бросил Волк.

Алене и не надо было это говорить — она уже осматривала веревки. Качественные альпинистские канаты — множество переплетенных полиамидных жил в прочной обмотке. Изрядно задубевшие на солнце, наверняка потерявшие часть свойств со временем, но — выдержать должны. Егор, как самый тяжелый, недоверчиво подошел к веревке, подергал, потом нагрузил силой рук, потом повис и покачался туда-сюда. Посмотрел на Алену.

— Меня выдержат?

— Ну если ты весишь меньше пяти тонн — можешь не беспокоиться.

— А то я уж думал внизу остаться, — осклабился Егор.

— Внизу останутся Молодой, ученый и святоша. Остальные идут наверх.

— Почему не я внизу? — нервно прокричал Лаки.

— Потому что я так сказал. Не обсуждается. Все снаряжение оставить внизу, кроме оружия и воды. Егор, взрывчатка на тебе.

— Я тоже должен идти! — неожиданно сказал Зиновьев. Все с удивлением смотрели на него. — Без меня вы не найдете призму. Поверьте, я бы лучше остался внизу, но так надо.

— Хорошо. — кивнул Волк.

— А зачем они снизу привязаны? — поинтересовался профессор, ощупывая веревку. И действительно, каждый трос был подвязан к металлическому ограждению.

— Чтобы небоскреб не украли, — хохотнул Егор.

— Чего ты ржешь, дебил? — вспыхнул Лаки.

— Может ты к мамочке хочешь? — обнажил зубы Егор.

— Ага, к твоей!

— Воины, тихо, — негромко сказал Волк. — Курьер, что там?

Алена всматривалась наверх.

— Метрах в тридцати пояс балконов, можно там передохнуть.

— Хорошо, готовимся.

— Когда будете лезть — аккуратнее с острыми предметами. — сказала Алена. — Веревка на разрыв держат большой вес, но под нагрузкой ее легко перерезать.

— Все поняли? — оглядел отряд Волк. Все молча кивнули. — Ладно, курьер, показывай, как твоими железками пользоваться.