Кушанское царство

В данной главе попытаемся рассмотреть объективные данные о кочевниках (юэчжах), выявленные исследователями по археологическим и нумизматическим источникам, и выяснить, согласуются ли они с материалами древнекитайских историй «Ши цзи» и «Хань шу».

Задача эта оказалась крайне сложной в основном потому, что археологи и нумизматы часто расходятся как в толковании своих конкретных материалов, так и в выводах из них, которые они делают, исходя из общепринятых специалистами по Бактрии точек зрения на основополагающие вопросы истории юэчжей (локализация, хронология) II–I вв. до н. э. Между тем, как выяснилось в результате нашего исследования, эти точки зрения были высказаны нередко давно и на основании доступного в то время ограниченного круга сведений письменных источников и монет, в силу чего они, как теперь выясняется, оказались во многих случаях противоречивыми и даже ошибочными.

Поэтому приступаем к рассмотрению, какими точками зрения на историю юэчжей руководствовались исследователи археологических и нумизматических источников.

Одни из них придерживаются мнения о том, что древняя Бактрия простиралась по обоим берегам Амударьи от Гиссарского хребта до Гиндукуша, что была правобережная Северная Бактрия и левобережная Южная. Другие исходят из признания Бактрией только земель к югу от Амударьи до Гиндукуша, но таковых становится все меньше.

Однако и те и другие согласны в том, что, во-первых, юэчжи переселились из долины Или в Бактрию, разгромили и завоевали ее в 140–130 гг. до н. э. и что, во-вторых, они сначала поселились к северу от реки Гуйшуй, которую они идентифицируют с Амударьей. Получается, что юэчжи сразу поселились в Северной Бактрии, и лишь позже завоевали земли к югу от этой реки, что только после их завоевания пало Греко-Бактрийское царство и Бактрия распалась на ряд владений юэчжийских князей.

С учетом этих исходных точек зрения специалистов по истории Бактрии посмотрим, насколько исследованные археологические и нумизматические материалы с территории Бактрии за II–I вв. до н. э. согласуются с ними и подтверждают их, или они, точнее, согласуются с итогами нашего исследования свидетельств древнекитайских историй.

Для нашей цели мы воспользовались, естественно, главным образом обобщающими работами известных, преимущественно советских, специалистов по истории, археологии и нумизматике Бактрии.

Как и когда кочевники юэчжи завладели Бактрией

Поскольку во взглядах разных специалистов по истории Бактрии ключевым является признание ими завоевания юэчжами Дася в 140–130 гг. до н. э. и создания после этого своего царства к северу от р. Гуйшуй (принимаемой ими за Амударью), т. е. в Северной Бактрии, начнем с выяснения вопроса о том, каковы же были хозяйство и образ жизни населения Северной Бактрии во второй половине II в. до н. э. и позже по археологическим данным.

Особенно ценной для ответа на эти вопросы оказалась работа Б. Я. Ставиского «Кушанская Бактрия». Во второй главе ее автор, основываясь на собственных исследованиях и многочисленных работах других ученых, изложил сведения и дал карту-схему размещения основных археологических памятников кушанской Бактрии по обоим берегам Амударьи, а также семь подробных карт-схем размещения их по пяти долинам основных рек Северной Бактрии. Эти памятники были, по его определению, оседлыми земледельческими поселениями разных типов — от сельских поселений до крупных городов, причем значительная часть их существовала здесь с докушанского времени, ахеменидского и греко-бактрийского (Ставиский, 1977, с. 42–83). Отметив зависимость числа городских поселений в речных долинах Бактрии «от размеров поливных площадей этих долин, от сельскохозяйственного потенциала того или иного района» в кушанский и докушанский периоды истории, Б. Я. Ставиский выделил как издревле наиболее развитые долины рек Балхаба, Сурхандарьи и Кундуза (Ставиский, 1977, с. 84–85). С этим согласуется и тот факт, что на составленных им картах-схемах количество поселений в долинах основных рек правобережья Амударьи уменьшалось в последовательности их расположения с запада на восток, что, несомненно, определялось все менее благоприятными в них естественно-географическими условиями для занятия земледелием.

Так что археологические данные, получается, доказывают, что Северная Бактрия, как и Южная, не только в кушанский, но и в докушанский период была земледельческой страной.

И это их свидетельство не дает основания ни предполагать, что начиная со 140–130 гг. до н. э. в этой земледельческой стране, лежавшей к северу от Амударьи, существовало кочевое царство Большое Юэчжи, народ которого переселялся, следуя за скотом, ни идентифицировать с Амударьей древнюю р. Гуйшуй, к северу от которой и указано в «Ши цзи» кочевое царство Большое Юэчжи. И согласно нашему исследованию, р. Гуйшуй была, несомненно, Сырдарьей, к северу от которой в горно-степных землях жили кочевники юэчжи, а к югу находилась земледельческая страна Дася, т. е. Северная Бактрия. И потому, когда Большое Юэчжи на рубеже 100–99 гг. до н. э. завладело Дася, оно стало, по данным «Хань шу», земледельческим царством.

Это подтверждают и другие археологические материалы, выявленные и исследованные А. М. Мандельштамом в Северной Бактрии. Он здесь открыл-таки памятники кочевого населения, а точнее — курганные могильники кочевников — целый ряд мелких и четыре больших (Мандельштам, 1966а; он же, 1974; он же, 1975).

Три больших могильника — Тулхарский, Аруктауский и Коккульский — расположены на юге Таджикистана в полупустынной Бишкентской долине, смыкающейся с Нижнекафирниганской, между низовьями рек Сурхандарьи и Кафирнигана. Четвертый могильник, Бабашевский, находится на юго-востоке Туркмении, на северном берегу Амударьи в пустынной местности между станциями Ташрабат и Мукры. Таким образом, «все большие курганные могильники, — заключает А.М. Мандельштам, — находились далеко от оазисов, тогда как малые курганные группы — всегда на землях, непригодных для земледелия, расположенных вне, но вблизи оазисов» (Мандельштам, 1974, с. 197), т. е. вне земледельческих районов и поселений.

Но он определил, что эти могильники существовали с конца II — начала I в. до н. э. до начала I в. н. э., основываясь главным образом на найденных в Тулхарском могильнике монетах, подражаниях чекану Евкратида и монете Герая (Мандельштам, 1974, с. 191–192; он же, 1966, с. 85–91). А начало выпуска подражаний чекану Евкратида он датировал, исходя из общепринятой даты завоевания кочевниками Бактрии, — 140–130 гг. до н. э.

Проведенное же нами исследование сведений древнекитайских историй, показавшее, что кочевое царство Большое Юэчжи завладело Дася, т. е. Северной Бактрией, на рубеже 100–99 гг. до н. э., позволяет уточнить эти датировки. Правитель Большого Юэчжи мог выпускать здесь подражания монетам Евкратида именно с начала I в. до н. э., и с этого же времени только и могли появиться в Северной Бактрии кочевнические курганные могильники.

Исследовав эти могильники, А. М. Мандельштам пришел, в частности, к следующим выводам, очень важным для понимания истории Бактрии и юэчжей I в. до н. э.: «Наличие больших могильников, так же как и многочисленных небольших курганных групп, свидетельствует о том, что падение Греко-Бактрийского царства повлекло за собой не только политические изменения. В Северной Бактрии (а также в Согде) обосновались большие группы кочевников, сохранявших на новой территории свой традиционный вид хозяйства и образ жизни. Таким образом, имело место вполне реальное завоевание. Последствием этого, учитывая ограниченность пригодных для возделывания и содержания скота земель, можно было бы предполагать упадок земледелия, почти целиком зависящего от искусственного орошения. Однако археологические данные не подтверждают этого. Кроме того, наблюдения над особенностью расположения кочевнических могильников показывают, что все они находятся либо в полупустынях, удаленных от оазисов местах, либо на дальних окраинах последних. В этом можно видеть свидетельство того, что завоеватели стремились сохранить хозяйственную основу своих новых подданных — естественно, с целью извлечения из этого максимальных выгод для себя». И еще: «Специфика взаимоотношений кочевников с коренным населением Бактрии, вырисовывающаяся по археологическим данным, указывает на то, что завоевание не преследовало цели простого захвата земель для освоения их под скотоводство» (Мандельштам, 1974, с. 195–196).

Как видим, А. М. Мандельштам установил по археологическим данным не только то, что кочевники в I в. до н. э. действительно жили в Северной Бактрии, но и то, что они ни во время завоевания, ни позже не разрушали хозяйство местного земледельческого населения, что кочевники, завоевывая Бактрию, не преследовали цель просто захвата ее земель под скотоводство.

Эти его выводы опровергают, с нашей точки зрения, его же определение появления кочевников в Бактрии как «реальное завоевание». Завоевание, т. е. насильственный захват территории другого, сопротивляющегося народа, неизбежно сопровождается значительными разрушениями. Поэтому отмеченное А. М. Мандельштамом отсутствие разрушений и сбережение кочевниками в последующее время хозяйства местных земледельцев согласуется с определением в «Хань шу» процесса овладения юэчжами Дася как «переселения», в ходе которого все мелкие владения Дася «подчинились и покорились им» явно мирно.

Открытие А. М. Мандельштама дает, с нашей точки зрения, основание судить еще об одном аспекте политики кочевников в ставшей в I в. до н. э. подвластной им Северной Бактрии.

Благодаря его открытию выяснился факт существования большой группы кочевников юэчжей, своего рода анклава их, в полупустынных смыкающихся Бишкентской и Нижнекафирниганской долинах, где они вели свой традиционный кочевой образ жизни и, значит, содержали крупный отряд конницы.

Очевидно, что засушливая долина р. Кафирниган отделяла находившуюся к западу от нее густозаселенную тогда земледельцами долину Сурхандарьи от лежавших к востоку от нее обширных, но слабоосвоенных долин рек Вахша и Кызыл су. Кроме того, скорее всего, по Нижнекафирниганской долине проходил тогда караванный путь с юга от городища Айвадж, расположенного на правом берегу Амударьи у переправы через нее на юг, в Гиссарскую долину на севере, куда сходились и сходятся сейчас все другие основные караванные пути Северной Бактрии. А на западе, где Гиссарская долина плавно переходит в верхнюю часть долины Сурхандарьи, находилась, как показало наше исследование, столица царства Большое Юэчжи г. Ланыни (Шахринау).

Сопоставление этих фактов позволяет заключить, что правители Большого Юэчжи, завладев Дася, намеренно создали анклав кочевников почти в центре ее, в Бишкентской и Нижнекафирниганской долинах. Тем самым они как бы разделили Дася на три части: западную, восточную и северную. Это позволяло им, используя содержавшуюся в этом анклаве конницу юэчжей, контролировать ситуацию в каждой из трех частей.

Предполагая это, мы исходим из свидетельства Чжан Цяня о том, что Большое Юэчжи было во II в. до н. э. централизованным царством с наследственным правителем во главе, — свидетельства, дающего основание считать, что это царство осталось таким же и после овладения им Дася на рубеже 100–99 гг. до н. э. Ведь теперь сильная центральная власть была необходима юэчжам еще больше, поскольку предстояло наладить управление большой страной Дася, до этого долго находившейся в состоянии политической раздробленности, а также обеспечить мирное вживание переселившихся кочевников юэчжей (скорее всего, менее 400 тыс. чел.) в среду превосходивших их по численности почти втрое (более 1 млн. чел.) бактрийцев-земледельцев.

Что же касается Южной Бактрии, то пока нет сведений об открытии в Северном Афганистане к югу от Амударьи кочевнических курганных могильников — неопровержимого доказательства обитания масс кочевников. И потому пока нет основания говорить об овладении кочевниками-юэчжами в то же время и Южной Бактрией.

Но специалисты по истории Бактрии исходят из убеждения, что кочевники-юэчжи завоевали всю Бактрию к северу и к югу от Амударьи в 140–130 гг. до н. э., т. е. накануне прибытия в Дася Чжан Цяня в 129 г. до н. э. И основываясь на свидетельстве последнего о политической раздробленности Дася в то время, а также на сообщении в «Хань шу» о существовании в I в. до н. э. владений пяти юэчжийских князей (сихоу) в Большом Юэчжи, овладевшем Дася, считают, что Бактрия распалась на мелкие владения именно после завоевания ее кочевниками. И с этих позиций они анализируют и датируют нумизматические материалы.

Сначала остановимся на суждениях специалистов по истории Бактрии периода, предшествовавшего завоеванию ее кочевниками, основанных также в значительной мере на нумизматических материалах.

В общем плане они как будто признают, что после смерти Евкратида в 155 г. до н. э. Греко-Бактрийское царство распалось на мелкие владения. В. М. Массон и В. А. Ромодин изложили эту точку зрения так: «Период расцвета греко-бактрийского царства пришел к концу, начался его политический упадок. Письменные источники почти ничего не сообщают относительно истории греко-бактрийского царства после смерти Евкратида. Нумизматический материал для этого времени, напротив, очень обилен. Можно насчитать по крайней мере двадцать правителей и правительниц, которые, судя по легендам монет, царствовали в Греко-Бактрии или (что для большинства из них будет более справедливо) в греко-индийских сатрапиях. По-видимому, среди этих лиц были прямые потомки Евтидема и Евкратида, добивавшиеся царской власти “по праву рождения”. Но вряд ли приходится сомневаться, что многие из правителей были просто удачливыми военачальниками или политическими авантюристами. Исследователи положили немало труда, пытаясь разобраться в этом нумизматическом калейдоскопе имен царей и цариц, но результаты этих попыток невелики. Ни одна из предложенных схем родословных связей, хронологий правления местных царьков и границ их владений не может быть признана достаточно обоснованной» (Массон, Ромодин, 1964, с. 115–116).

Практически то же самое пишет Б. Я. Ставиский: «О преемниках Евкратида письменные источники ничего не сообщают, а между тем нумизматы насчитывают (за исключением Диодота, Евтидема, Деметрия, Евкратида и Менандра) двадцать пять имен выпускавших свои монеты греческих правителей Бактрии и Индии; значительная часть этих царей и царьков правила, вероятно, после Евкратида». И добавляет: «Насколько позволяют судить известные сейчас находки греко-бактрийских монет, и особенно знаменитый Кундузский клад, включавший 627 монет, с Бактрией можно связывать лишь трех таких правителей» — Антимаха Теоса (Антимаха I), Гелиокла и Платона (Ставиский, 1977, с. 97–98).

Упомянутый Кундузский клад найден в 1946 г. к югу от Амударьи в землях Южной Бактрии (о нем см.: Кюрье, Фуссман, 1965; Зеймаль, 1967; Мандельштам, 1971). Он содержал 627 серебряных греко-бактрийских монет, т. е. имеющих легенду только на греческом языке и чеканенных по аттической весовой системе. Большую их часть составляли монеты Евкратида (277 экз.) и Гелиокла (221), монет Антимаха I и Платона оказалось по двенадцати, а монет семи других царей (Антиалкида, Архебия, Лисия, Теофила, Филоксена, Аминты и Гермея) — по одной-пяти. Но с этими семью царями связаны также индо-греческие монеты, с греческой легендой на лицевой стороне и с индийской на оборотной, чеканенные по индийской весовой системе. Этих царей принято считать индо-греческими царями.

Из трех же царей, названных греко-бактрийскими, Антимах I, как выяснилось, правил ранее Евкратида (Нарайн, 1957, с. 46–50, 181, табл.). Так что позже Евкратида правили только Платон и Гелиокл.

Монет Платона известно мало. Кроме двенадцати в Кундузском кладе, к югу от Амударьи найдено еще четыре или пять его монет. Тем не менее отмечены четыре разновидности их (Нарайн, 1957, с. 71). В. М. Массон и В. А. Ромодин, отметив портретное сходство Платона с Евкратидом, кратко определили его как «одного из эфемерных правителей» (Массон, Ромодин, 1964, с. 117).

Подробнее о Платоне написал А. К. Нарайн. На основании отмеченного сходства черт лица Платона и Евкратида, а также типа лица Платона и Гелиокла в результате сопоставления их портретных изображений на монетах он заключил, что Платон был старшим сыном Евкратида. Отправляясь в поход, Евкратид сделал его своим соправителем. Именно Платон, полагает А. К. Нарайн, был тем сыном, который, по сообщению Юстина, убил возвращавшегося из похода Евкратида, проехав на квадриге через его труп. Но вскоре отцеубийца Платон стал непопулярен и был убит Гелиоклом, принявшим титул «Справедливый». Редкость известных монет Платона и свидетельствует о кратковременности его правления, которое А. К. Нарайн датирует 155 г. до н. э. (Нарайн, 1957, с. 71–72, 181, табл.).

Но многие специалисты по истории Бактрии, и в их числе большинство советских, полагают, что убийцей Евкратида был Гелиокл.

Несмотря на эти расхождения, почти все признают Гелиокла последним царем Греко-Бактрии, правившим до завоевания ее в 140–130 гг. до н. э. кочевниками, начавшими чеканить подражания его монетам. Но, соглашаясь в этом, ученые расходятся в определении подвластных ему земель. До изложения их точек зрения остановимся сначала на том, что же известно о монетах Гелиокла.

А известно о них мало, разрозненные сведения разбросаны по литературе, обобщающего исследования нет. Нет сведений о том, сколько их всего известно к настоящему времени. Обычно говорится только о его многочисленных (221 экз.) греко-бактрийских серебряных монетах из Кундузского клада, найденного к югу от Амударьи, упоминается о находке одной монеты в Термезе (Ставиский, 1977, с. 50, прим. 16) и одной — в Кызыл-тепе (Шурчинский оазис в долине Сурхандарьи) (Ставиский, 1977, с. 160). И отмечается еще, что к югу от Гиндукуша найдены медные индогреческие монеты Гелиокла: 9 монет в сокровищнице Мир-Заках, 7 — в Таксиле и более многочисленные в Гандхаре (Нарайн, 1957, с. 109).

На обоих типах монет одинаковы легенда — «Царя Гелиокла Справедливого» и изображение на оборотной стороне стоящего Зевса с лучистым нимбом вокруг головы. Но отмечено различие в портретах правителя на лицевой стороне — на индо-греческих монетах он выглядит весьма пожилым (Нарайн, 1957, с. 107; Массон, Ромодин, 1964, с. 129, прим. 86). На основании существования двух групп монет Гелиокла одни исследователи заключили, что существовал один царь по имени Гелиокл, правивший всей Бактрией и землями к югу от Гиндукуша, другие же считают, что было два Гелиокла, Гелиокл I и Гелиокл II, правившие в разные периоды и в разных регионах.

Первую точку зрения В. М. Массон и В. А. Ромодин сформулировали так: «Вероятно, его власть распространялась лишь на собственно Бактрию, а районы к югу от Гиндукуша уже тяготели к индо-греческой державе Менандра» и «монеты Гелиокла с двуязычной надписью относятся к тому периоду, когда он был вытеснен из Бактрии кочевниками» (Массон, Ромодин, 1964, с. 128, 129, прим. 86). Тем самым они, получается, признают, что Гелиокл умер значительно позже завоевания Бактрии кочевниками, относимого ими к 140–130 гг. до н. э., и отвергают предположение других исследователей о смерти Гелиокла в 140 г. до н. э. (см. напр.: Нарайн, 1957, с. 106). Кроме того, они не поясняют, каким образом Гелиокл, разгромленный и изгнанный кочевниками из Бактрии, смог завоевать земли к югу от Гиндукуша, где, несомненно, был свой правитель, и создать там царство.

Б. Я. Ставиский, сославшись именно на процитированное суждение В. М. Массона и В. А. Ромодина, высказал, однако, прямо противоположное мнение: «Гелиокл накануне падения своей власти владел еще и какими-то землями к югу от Гиндукуша (предполагать, что он захватил эти земли после того, как был изгнан из Бактрии, нет никаких оснований)» (Ставиский, 1977, с. 99). Иначе говоря, он считает, что Гелиокл владел землями к югу от Гиндукуша еще до завоевания Бактрии кочевниками. Но это противоречит мнению и доказательствам других исследователей о существовании в землях к югу от Гиндукуша после смерти Евкратида могущественной державы Менандра (Нарайн, 1957, с. 100–127; Массон, Ромодин, 1964, с. 117–119).

Другую точку зрения — о существовании двух Гелиоклов — наиболее подробно изложил и логически обосновал А. К. Нарайн.

По его мнению, Гелиокл I стал царем после того, как был убит его старший брат Платон. Он завладел собственно Бактрией, под которой А. К. Нарайн понимал только земли к югу от Окса (Амударьи) (Нарайн, 1957, с. 12), т. е. Южную Бактрию. А регион к югу от Гиндукуша перешел к Менандру. Но царство Гелиокла I включало еще провинции Бадахшан на востоке и Согдиана на севере, т. е. районы к северу от Окса в Северной Бактрии. Поэтому, заключает А. К. Нарайн, Гелиокл I был, вероятно, последним индо-греческим царем, правившим районами к северу от Окса (Амударьи). Но он не был последним царем собственно Бактрии (т. е. Южной Бактрии), так как в Кундузском кладе найдены аттические тетрадрахмы более поздних царей, явно владевших землями к югу от Окса и к северу от Гиндукуша, что подтверждают-де данные китайских историй, согласно которым юэчжи завладели землями к югу от Окса только в 100 г. до н. э. (Нарайн, 1957, с. 106, 140).

Здесь надо отметить, что А. К. Нарайн оказался единственным, насколько нам удалось выяснить, специалистом по истории Бактрии, который специально рассмотрел по переводам сведения из «Ши цзи» и «Хань шу», сопоставил их и точно определил дату, 100–99 гг. до н. э., овладения юэчжами Дася, лежавшей к югу от р. Гуйшуй, которую он, к сожалению, считает, как общепринято, Оксом (Амударьей) (Нарайн, 1957, с. 138–140). На самом деле, как показало наше исследование, это была Сырдарья, и юэчжи в 100–99 гг. до н. э. завладели не Южной, а Северной Бактрией.

Гелиокл II, полагает А. К. Нарайн, был сыном Гелиокла I, отсюда их портретное сходство на монетах. Он правил частью земель к югу от Гиндукуша в 120–115 гг. до н. э., т. е. после смерти Менандра в 130 г. до н. э. и последовавшего развала его державы (Нарайн, 1957, с. 104, 107, 181, табл.). Возможно, в данном случае исследователь прав.

Как видим, суждения специалистов по истории Бактрии второй половины II в. до н. э., основанные на нумизматических материалах, рассматриваемых ими, исходя из общепринятых идентификации р. Гуйшуй с Амударьей и даты завоевания юэчжами Бактрии в 140–130 гг. до н. э., весьма разноречивы.

А теперь посмотрим, согласуются ли нумизматические материалы по истории Бактрии второй половины II в. до н. э. с выводами из нашего исследования истории кочевников юэчжей II–I вв. до н. э. по сведениям древнекитайских историй «Ши цзи» и «Хань шу». Напомним основные из них: Гуйшуй — это Сырдарья, а лежавшая к югу от нее Дася — это Северная Бактрия. А к югу от Большого Юэчжи, завладевшего Дася на рубеже 100–99 гг. до н. э., в землях Южной Бактрии, находилось царство Уишаньли, во всяком случае с 60-х годов до н. э.

Нумизматические материалы свидетельствуют: юэчжи, завладев Дася (Северной Бактрией), стали выпускать монеты (что было, заметим, монополией царя), а именно — подражания чеканам и Евкратида, убитого в 155 г. до н. э., и Гелиокла. Это действительно дает основание заключить, что Гелиокл правил Бактрией после Евкратида и до завоевания ее кочевниками-юэчжами. А так как проведенное А. К. Нарайном и нами исследование материалов «Ши цзи» и «Хань шу» доказало, что Большое Юэчжи завладело Дася не в 140–130 гг. до н. э., а на рубеже 100–99 гг. до н. э., то Гелиокл, получается, правил ею до этого времени.

Но поскольку Дася, по материалам «Ши цзи», до завоевания не имела верховного правителя и была раздроблена на множество мелких владений, то Гелиокл мог быть правителем только одного из них. Поэтому предположение, что он был тем сыном Евкратида, который убил его и стал единым (курсив наш. — Л. Б.) правителем всей Греко-Бактрии, оказывается необоснованным, поскольку оно не оставляет времени и места правлению Платона.

Более логичным представляется суждение А. К. Нарайна, заключившего, что сначала соправителем, а потом убийцей Евкратида был его старший сын Платон, который переехал на квадриге через труп отца и повелел оставить его без погребения. Он «стал непопулярен и вскоре был убит Гелиоклом, заслуженно принявшим титул Справедливый. Редкость монет Платона может быть объяснена краткостью внезапно закончившегося его правления» (Нарайн, 1957, с. 72). Правление Платона и начало правления Гелиокла А. К. Нарайн датирует одним и тем же 155 г. до н. э. (Нарайн, 1957, с. 181, табл.). Это вряд ли верно. Ведь известны три-четыре варианта монет Платона, для подготовки штемпелей и чеканки которых потребовались, скорее всего, не три-четыре месяца, а года два. Так что Платон, полагаем, был убит примерно в 153 г. до н. э.

С нашей точки зрения, Платона убил не сам Гелиокл. Невероятная жестокость отцеубийцы Платона позволяет с большой долей уверенности предположить, что следующими жертвами его становились соратники и помощники Евкратида. Они-то, скорее всего, и убили Платона и сделали царем младшего сына Евкратида Гелиокла, возможно еще малолетнего, о чем позволяет судить необычайная длительность его правления — до 100 г. до н. э., и присвоили ему титул Справедливый. Затем сподвижники Евкратида ограничили владения малолетнего царя Гелиокла регионом вокруг столицы Ланьши и поспешили объявить себя независимыми правителями собственных владений, а за ними — и прочие знатные и богатые люди. Так что Греко-Бактрийское царство распалось, по-видимому, примерно в 153–152 гг. до н. э.

Именно такую ситуацию увидел Чжан Цянь, более года проживший в Дася в 129–128 гг. до н. э.: в ней не было верховного правителя (что уже позволяет заключить о ее неподвластности правителю Большого Юэчжи), но г. Ланьши считался столицей, а в каждом городе и поселении был свой глава. Он не нашел здесь никаких следов присутствия юэчжей, кочевавших тогда со своим скотом к северу от р. Гуйшуй (Сырдарьи), в царстве которых побывал перед походом в Дася.

Чжан Цянь — высокопоставленный сановник империи Хань, официальный посол императора. По прибытии в Среднюю Азию он был принят на самом высоком уровне — правителями царств Давань, Канцзюй, Большого Юэчжи. Целью его миссии было заключение союза Хань с Большим Юэчжи против Сюнну. Но правитель Большого Юэчжи отказался от этого предложения Хань. И тогда Чжан Цянь из его столицы отправился в Дася явно с надеждой, что тамошний царь заставит правителя Большого Юэчжи заключить союз, но и там этого не добился. Эти свидетельства Чжан Цяня не оставляют сомнения в том, что он отправился именно в столицу раздробленной на мелкие владения Дася г. Ланьши не случайно, а, несомненно, потому, что по сведениям, полученным им при дворе правителя Большого Юэчжи, там правил не какой-то самопровозглашенный царек, а законный царь, наследник Евкратида, сюзерена юэчжей, считавшийся также по наследству сюзереном Большого Юэчжи. Иначе, если бы Дася была подвластна Большому Юэчжи, поход Чжан Цяня в нее не имел бы смысла. Так что правил в Ланьши, несомненно, царь Гелиокл, законный наследник Евкратида, который и продолжал считаться сюзереном Большого Юэчжи. Потому-то и Хань после возвращения Чжан Цяня стала прилагать усилия, чтобы установить посольские связи именно с Дася. Но так как Чжан Цянь лично убедился в фактической независимости Большого Юэчжи, то Хань установила посольские отношения и с ним.

Очевидно, что кочевники юэчжи, признававшие, по свидетельству очевидца Чжан Цяня, сюзеренитет Дася (Греко-Бактрии), не имели отношения к ее распаду на мелкие владения в середине II в. до н. э. после смерти Евкратида.

Однако наша гипотеза, что Гелиокл после убийства Платона и распада затем Греко-Бактрии на мелкие владения был царем всего лишь одного из них, находившегося в районе Ланьши (Шахринау), т. е. в Северной Бактрии, вроде бы противоречит следующим фактам. Во-первых, правители кочевников юэчжей, завладев Дася (Северной Бактрией), стали чеканить подражания монетам Евкратида и Гелиокла. Но Евкратид давно умер. Значит, после него из многих царьков только Гелиокл, не считая отцеубийцы и узурпатора Платона, выпускал свои монеты. Во-вторых, монеты Гелиокла, за исключением двух экземпляров, неизвестны именно в Северной Бактрии, тогда как в Южной Бактрии они найдены в Кундузском кладе в большом числе. На основании этих фактов и принято считать его последним единым царем всей Греко-Бактрии.

С нашей точки зрения, тот факт, что после распада Греко-Бактрии только Гелиокл мог выпускать в Северной Бактрии свои серебряные монеты, объясняется главным образом двумя причинами.

Во-первых, он, сын Евкратида, а после убийства Платона и законный наследник, был провозглашен царем Греко-Бактрии.

Во-вторых, в результате последовавшего затем распада Греко-Бактрии на мелкие владения его сильно урезанное царство со столицей в Ланьши было, можно полагать, все же самым большим и богатым, ему явно досталась казна рухнувшего царства и его монетный двор в столице. Так что Гелиокл, как законный царь, имел, во-первых, право чеканить монету и, во-вторых, достаточно средств для этого. И потому именно к нему, законному царю, прибывали в Ланьши иноземные послы, как, например, Чжан Цянь и, видимо, многочисленные ханьские послы в 112–104 гг. до н. э.

А тот факт, что серебряные монеты Гелиокла, чеканенные, согласно нашей гипотезе, в Северной Бактрии, именно в ней до последнего времени были вообще неизвестны, объясняется, полагаем, следующими причинами.

Во-первых, Гелиокл, владевший богатым, но все-таки небольшим царством, не мог в течение своего долгого правления (153–100 гг. до н. э.) выпускать серебряные монеты в большом количестве. И потому они не получили широкого распространения в других мелких владениях Дася. В них, скорее всего, продолжали находиться в обращении выпущенные ранее во множестве монеты Евкратида, которые ни Платон, в силу краткости своего правления, ни Гелиокл, по причине неподвластности ему этих мелких владений, не могли собрать и переплавить. Возможно, и по этой причине монеты Евкратида теперь находят в Средней Азии чаще и в большем числе, чем монеты других греко-бактрийских царей (Массон, Ромодин, 1964, с. 114, прим. 32; Зеймаль, 1983, с. 93).

Во-вторых, кочевое царство Большое Юэчжи, завладевшее Дася, явно было небогатым, судя по тому, что его цари, обосновавшиеся в Ланьши, выпускали, как увидим ниже, только медные подражания чекану Гелиокла. Доставшиеся им не столь уж многочисленные серебряные монеты Гелиокла были, вероятнее всего, тщательно собраны, переплавлены и использованы на изготовление царской утвари и для чеканки небольшого числа серебряных подражаний монетам Евкратида.

Сообщение о том, что серебряные монеты умершего правителя переплавляются в монеты его преемника, есть в описании Аньси (Парфии) в «Хань шу»: «[Здесь] также из серебра делают монеты… После смерти [правителя] переливают монеты» (ХШ, гл. 96 1, с. 3889). Так поступали тогда, надо полагать, и в других царствах, чеканивших серебряную монету.

Что же касается многочисленных монет Гелиокла в Кундузском кладе, найденном в Южной Бактрии, наличие которых толкуется как доказательство того, что этим регионом правил и чеканил здесь свои монеты именно этот царь, то данный факт требует особого рассмотрения.

Кундузский клад состоял из 627 только серебряных монет разновременных греко-бактрийских и даже иноземных (селевкидских) правителей. Это, безусловно, было сокровище, которое собиралось в течение длительного времени, что доказывает его состав. В нем выделяются три группы монет.

Первая из них включает 100 безусловно редких монет, уже выпавших из обращения: три монеты трех селевкидских царей, два из них правили во второй половине III в., а третий — в середине II в. до н. э., и 97 монет семи греко-бактрийских царей, из которых два правили во второй половине III в., а остальные — в первой половине II в. до н. э.

Вторая группа монет Кундузского клада — самая многочисленная. Она состоит из 510 монет всего лишь трех греко-бактрийских царей: 277 монет Евкратида, 12 монет Платона и 221 монета Гелиокла — собранных, несомненно, во время их чеканки и широкого обращения.

Третья группа состоит только из 17 монет семи царей: Антиалкида, Архебия, Лисия, Теофила, Филоксена, Аминты и Гермея (Зеймаль, 1967, с. 160–161). Вопрос о месте и времени их правления остается дискуссионным, но чаще их царствования относят ко второй половине II — началу I в. до н. э. (Нарайн, 1957, с. 181, табл.; Массон, Ромодин, 1964, с. 117, 159, прим. 6).

Такой состав Кундузского клада-сокровища свидетельствует, с нашей точки зрения, о том, что основную часть его, монеты первой и второй групп, собрал какой-то очень богатый человек, живший при правлении Евкратида, Платона и Гелиокла, возможно, при их дворе в столице Ланьши. Необычайная же малочисленность по сравнению с ними монет третьей группы говорит о каком-то катаклизме в жизни, вероятно, уже наследника собирателя сокровища, о резком сокращении его благосостояния.

А. К. Нарайн, имея в виду, что семь царей, известных по этой группе монет в Кундузском кладе, чеканили аттические тетрадрахмы, заключил, что эти цари правили какими-то районами «к северу от Гиндукуша», т. е. в Южной Бактрии. Подтверждают это и находки индо-греческих монет тех же царей, свидетельствующие о принадлежности им соседних с Южной Бактрией районов к югу от Гиндукуша (Нарайн, 1957, с. 104). А завладеть землями к югу от Гиндукуша они могли только после смерти Менандра примерно в 130 г. до н. э. и последовавшего распада его державы, существовавшей в этом регионе после смерти Евкратида.

Следовательно, Южная Бактрия в последней трети II в. до н. э., а вероятнее всего и позднее, и в начале I в. до н. э. была подвластна отнюдь не Гелиоклу или каким-то неизвестным кочевникам, а греко-бактрийским правителям, которые после смерти Менандра в 130 г. до н. э. завладели еще и землями к югу от Гиндукуша. Это подтверждает и то, что Большое Юэчжи, поглотившее на рубеже 100–99 гг. до н. э. Дася, занимало только Северную Бактрию, и согласуется со сведениями в «Хань шу» о расположении к югу от него не позднее чем с 60-х годов I в. до н. э. царства Уишаньли, занимавшего, как мы установили выше, Южную Бактрию.

А все это, в свою очередь, дает основание заключить, что владелец сокровища, скорее всего, наследник первого собирателя его, бежал от кочевников-юэчжей, занявших на рубеже 100–99 гг. до н. э. Дася, Северную Бактрию, в Южную Бактрию, где смог добавить к накопленному лишь несколько монет местных правителей.

Заложено же сокровище в качестве клада намного позже этого времени. Доказывает это наличие в нем монеты царя Гермея. Так как известны разнотипные монеты, выпущенные этим правителем совместно с Куджулой Кадфизом (Массон М., 1950, с. 43, 46), преобразовавшим царство Большое Юэчжи в Кушанское царство, то очевидно, что они правили какое-то время совместно. Подробнее об этом говорится в пятой главе данной работы. Следовательно, Кундузский клад был зарыт во время правления первого кушанского царя Куджулы Кадфиза, возможно, в тот период, когда кушанские, т. е., по сути, те же юэчжийские войска, от которых в свое время бежал из Дася предок человека, заложившего клад, вошли во владения царя Гермея. Как видим, и датировка закладки Кундузского клада тоже связана с проблемой абсолютной кушанской хронологии.

Так что факт наличия множества монет Гелиокла в Кундузском кладе, зарытом в Южной Бактрии, не может служить доказательством того, что этим регионом правил именно Гелиокл.

На основании проведенного сопоставления археологических материалов с нашими выводами из комплексного исследования конкретных данных древнекитайских историй складывается следующая непротиворечивая гипотеза о развитии политической ситуации в Бактрии во второй половине II в. до н. э.

После убийства Евкратида в 155 г. до н. э. его старшим сыном Платоном, видимо, начавшим затем расправу над сподвижниками отца, последние убили его примерно в 153 г. до н. э. Они сделали царем законного наследника, малолетнего сына Евкратида Гелиокла, но, ограничив его царство районом вокруг столицы Ланьши (Шахринау), тут же объявили себя (примерно в 152 г. до н. э.) независимыми правителями своих владений. Греко-Бактрийское царство распалось на мелкие владения. В Дася (Северной Бактрии) такую ситуацию описал Чжан Цянь. О распаде же Южной Бактрии свидетельствуют греко-бактрийские монеты ее нескольких царей из Кундузского клада. А к югу от Гиндукуша возникла держава Менандра.

Гелиокл, как законный царь, чеканил монету, но в небольшом количестве по причине малости своего царства, считался сюзереном лежавшего к северу от р. Гуйшуй (Сырдарьи) Большого Юэчжи, но был им лишь номинально, принимал иноземных послов, например, Чжан Цяня из Хань. По-видимому, он умер в 100 г. до н. э. Мелкие владения Дася, с их небоеспособным войском, оказались перед Парфией, резко усилившейся при Митридате II (123–88), и предпочли подчиниться имевшему сильное войско правителю Большого Юэчжи, с которым они уже более полувека мирно соседствовали. И на рубеже 100–99 гг. до н. э. юэчжи, как сказано в «Хань шу», «переселились сюда», в Дася.

Юэчжийский чекан и вопрос о раздробленности Большого Юэчжи

Далее остановимся на том, как представляется по археологическим материалам история Большого Юэчжи I в. до н. э., поскольку о нем в письменных источниках, кроме его описания в «Хань шу», содержащего сведения за самые первые годы этого века, других данных нет. Но сначала обратим внимание на краткие сообщения о монетах царств данного региона в «Ши цзи» и «Хань шу».

В «Ши цзи» непосредственно в описаниях кочевого царства Большое Юэчжи и земледельческой страны Дася, составленных по сведениям Чжан Цяня, о деньгах ничего не говорится. Но Сыма Цянь, суммарно излагая далее те немногие сведения о царствах к западу от Давань (Фергана), которые были получены после смерти Чжан Цяня от ханьских послов, побывавших здесь в 111–104 гг. до н. э., привел, в частности, такие: «В царствах к западу от Давань до Аньси (т. е. в Большом Юэчжи и Дася. — Л. Б.)… все люди любят торговать на рынках, спорят за каждый чжу (1/48 ляна, т. е. спорят за каждую копейку. — Л. Б.)… В их землях нет ни шелка, ни лака, не умеют отливать деньги и утварь. Когда же [некоторые] служители из ханьских посольств бежали [к ним] и обучили их плавить и делать оружие и утварь, [то они], заполучив у ханьцев золото и серебро, всегда превращали [их] в утварь, а не в монеты» (ШЦ, гл. 123, с. 3174).

Замечание о любви к торговле явно относилось к населению Дася, поскольку об этом сообщал еще Чжан Цянь. Сообщение же о неумении, а потом и о нежелании отливать деньги из золота и серебра относилось, конечно, к кочевникам Большого Юэчжи (возможно, использовавшим монеты их сюзерена Гелиокла), поскольку в Бактрии, как теперь известно, монеты отливали и чеканили издавна.

В «Хань шу», в описании Большого Юэчжи, овладевшего Дася, за первые годы I в. до н. э., говорится уже, что деньги в нем «такие же, как в Аньси» (ХШ, гл. 96/1, с. 3990).

В описании Аньси еще в «Ши цзи» сказано: «Из серебра делают монеты с изображением лица правителя. После смерти правителя всегда заменяют [их на] монеты с изображением лица [нового] правителя» (ШЦ, гл. 123, с. 3162). А в описании Аньсй в «Хань шу» уточнено: «Также из серебра делают монеты, на лицевой стороне их изображено лицо правителя, а на оборотной — лицо какого-то другого человека (фу-жэнь, см.: ЦХ, 1948, с. 367. — Л. Б.). После смерти правителя всегда переливают монеты» (ХШ, гл. 96/1, с. 3889).

Приведенные сведения из «Ши цзи» доказывают, что до конца II в. до н. э. в кочевом царстве Большое Юэчжи, находившемся тогда к западу от Давань (Ферганы) и к северу от р. Гуйшуй (Сырдарьи) под сюзеренитетом Дася, деньги не выпускались, а из золота и серебра, полученных от ханьцев, делали утварь. Согласно же описанию Большого Юэчжи в «Хань шу», в нем, поглотившем Дася, деньги были такие же, как в Аньси (Парфии), т. е. серебряные.

Но эти деньги не могли быть выпущены правителями Большого Юэчжи, поскольку, как показало наше исследование, сведения, изложенные в его описании в «Хань шу», были получены в Хань сразу после овладения им Дася. Ханьские послы, отправленные У-ди в середине 99 г. до н. э., побывали в Большом Юэчжи в 98 г., но только в ставках четырех его сихоу, учрежденных в городах бывшей Дася и лежавших к югу от Сырдарьи по Великому караванному пути из Китая, ведшему далее в Аньси. Очевидно, что послы видели продолжавшие обращаться в первые годы в бывших северных землях Дася после перехода их под власть юэчжей серебряные монеты греко-бактрийских царей Евкратида и Гелиокла.

Очень важными для анализа археологических материалов представляются сообщения в описаниях Аньси в «Ши цзи» и «Хань шу» о том, что после смерти правителя его монеты всегда переливались в монеты нового правителя. По-видимому, это было общим правилом в те времена. А это значит, что от того, насколько новый правитель был ограничен в драгоценных металлах для чеканки своих монет, зависела степень изъятия монет из этих металлов, выпущенных при его предшественнике. А от этого, несомненно, зависит и численность нынешних находок монет того или иного царя.

Вот теперь и рассмотрим, какие монеты чеканили правители кочевников-юэчжей, овладевших Дася на рубеже 100–99 гг. до н. э., доказывают ли они и топография их находок мнение специалистов по истории Бакгрии о том, что она распалась на отдельные независимые владения именно после их завоевания.

Нумизматы точно установили, что правители кочевников выпускали в Бактрии подражания (выделено мною. — Л. Б.) чеканам двух последних греко-бактрийских царей — Евкратида и Гелиокла, т. е. монеты, повторявшие тип и легенду их монет. Подражания чекану Евкратида были серебряными, а чекану Гелиокла — медными или бронзовыми.

Начало эмиссии их датируют концом II — началом I вв. до н. э., исходя из общепринятого мнения о падении власти Гелиокла и завоевании Бактрии кочевниками-юэчжами в 140–130 гг. до н. э. (Массон, 1956, с. 73–74; Зеймаль, 1983, с. 100).

Период обращения подражаний обеих серий заканчивается временем появления первых образцов кушанской государственной чеканки (Пугаченкова, 1967, с. 81; Зеймаль, 1983, с. 102, 125). А так как вопрос о дате создания Кушанского царства и его абсолютной хронологии остается спорным, то и вопрос о времени прекращения эмиссии этих подражаний решается по-разному.

Нумизматы обосновывают свои суждения вроде бы не только общеисторическими соображениями, но и эпиграфическими, метрологическими и прочими нумизматическими особенностями этих монет. Однако трактуют эти особенности так, что они подтверждают ту точку зрения на проблему кушанской абсолютной хронологии, которой каждый из них придерживается.

Ареал обращения подражаний монетам Гелиокла и Евкратида и последующих серебряных монет Герая в Северной Бактрии, определяемый, как правило, по топографии их находок, обобщенно и наглядно показан Б. Я. Стависким на карте-схеме (Ставиский, 1977, с. 116, рис. 13) и обоснован перечнем мест конкретных находок монет и их числа (с. 239–242, прилож. 1). Его данные в части, касающейся Южного Таджикистана, дополнил сведениями о находках последующих лет Е. В. Зеймаль (Зеймаль, 1983, с. 106–109, табл. VIII; с. 126–128, табл. IX; с. 158–159, табл. XI).

По их данным, наиболее многочисленны находки медных подражаний чекану Гелиокла. Всего их известно к 1982 г. около 240–250 монет (Зеймаль, 1983, с. 111; 123, прим. 43). В Северной Бактрии, по данным Б. Я. Ставиского (судя по его библиографии), были точно известны места находок 48 монет (Ставиский, 1977, с. 239–241), но уже к 1982 г. их число возросло (Зеймаль, 1983, с. 106–109).

Дорогостоящих серебряных подражаний чекану Евкратида всего известно немногим более 50 экземпляров (Зеймаль, 1983, с. 93). В Северной же Бактрии к 1975 г. были точно известны места находок лишь 9 экземпляров (Ставиский, 1977, с. 241), а к 1982 г. — уже 35 (Зеймаль, 1983, с. 106–109).

Кроме того, типологически продолжавших подражания чекану Евкратида серебряных монет Герая (подробнее о них см. ниже) к 1975 г. было найдено в Северной Бактрии 9 (Ставиский, 1977, с. 241–242), к 1983 г. — уже 26, а всего их стало известно около 80 (Зеймаль, 1983, с. 158–159, 149).

Судя по числу найденных в долинах Северной Бактрии подражаний чеканам Гелиокла и Евкратида и монет Герая, их распространенность там была, как это видно из приведенной ниже таблицы, очень неравномерной.

* В части долины, входящей в территорию Таджикистана.

Большинство медных подражаний чекану Гелиокла (около 50 экз.) найдено в долине Сурхандарьи, тогда как в четырех других долинах их обнаружены единицы (всего 14 экз.). Поскольку медные монеты использовались в сфере розничного товарооборота на местных рынках, то очевидно, что товарно-денежные отношения были весьма развиты в богатой долине Сурхандарьи и очень слабо в других долинах Северной Бактрии.

Серебряные же подражания чекану Евкратида и серебряные монеты Герая, пригодные для оптовой торговли, в долине Сурхандарьи вообще не выявлены. Больше всего подражаний чекану Евкратида найдено в Гиссарской долине (17 экз.) и по 9 экземпляров в Нижнекафирниганской и в долине Кызылсу, и монет Герая — в Нижнекафирниганской долине.

Б. Я. Ставиский в работе 1977 г. обратил внимание на то, что в долине Сурхандарьи были широко распространены медные подражания чекану Гелиокла при полном отсутствии серебряных подражаний чекану Евкратида и монет Герая, тогда как в Нижнекафирниганской долине, наоборот, известны только эти два вида монет при полном отсутствии медных подражаний чекану Гелиокла. На основании этого он предположил существование в Бактрии под властью кочевников двух политических объединений. Одно, полагает он, находилось в западной части ее, включало долину Сурхандарьи в Северной Бактрии и район Балха в Южной Бактрии. На его территории обращались медные подражания чекану Гелиокла. Второе объединение занимало, считает он, восточную часть Бактрии, включало долины рек Кафирнигана, Вахша, Кызылсу в Северной Бактрии и долину Кундуза в Южной, где выпускались серебряные подражания чекану Евкратида и монеты Герая. Здесь-де и было «первоначальное Кушанское княжество (Гуйшуан)» (Ставиский, 1977, с. 119–120).

И Э. В. Ртвеладзе, исходя из несовпадения ареалов распространения серебряных монет Герая и медных подражаний чекану Гелиокла, также предположил существование двух юэчжийских политических объединений, выпускавших свои особые монеты (Ртвеладзе, 1979, с. 78).

Итак, в Северной Бактрии, оказавшейся под властью кочевников юэчжей, выпускались многочисленные медные подражания чекану Гелиокла и малочисленные серебряные подражания чекану Евкратида. Данный факт сам по себе не доказывает, что они выпускались в разных владениях. Ведь и цари Греко-Бактрии выпускали в обращение не только серебряные, но и медные монеты.

Вполне естественно, что правители кочевого царства Большое Юэчжи, не имевшие во II в. до н. э. собственных монет и монетного двора, овладев Дася на рубеже II–I вв. до н. э., стали на ее бывшем монетном дворе чеканить подражания распространенным здесь ранее монетам своих сюзеренов — Евкратида и Гелиокла, к памяти которых они, оказывается, относились с почтением. Ведь Евкратид, как показано выше, разгромив в 162 г. до н. э. вторгшихся в его владения юэчжей, переселившихся сюда из долины Или, позволил им поселиться в землях к северу от р. Гуйшуй (Сырдарьи), где они, признав его сюзеренитет, и основали свое царство Большое Юэчжи. А при Гелиокле, когда Бактрия распалась на множество мелких владений, Большое Юэчжи, хотя имело сильное уже войско, продолжало признавать его своим сюзереном и мирно существовало рядом с этими мелкими владениями. По-видимому, это долгое мирное сосуществование и способствовало тому, что, скорее всего, после смерти Гелиокла юэчжи мирно переселились к югу от Гуйшуй в земли Дася.

Правители Большого Юэчжи, кочевники, завладевшие Дася, явно были не очень богаты. И потому стали выпускать в значительном количестве только медную разменную монету — подражание чекану Гелиокла. А доставшиеся им не столь уж многочисленные серебряные монеты Гелиокла, скорее всего, переплавили и использовали для чеканки немногочисленных серебряных подражаний чекану Евкратида и, возможно, изготовления утвари для себя.

Выявился странный на первый взгляд факт: в самой богатой и экономически развитой многонаселенной долине Сурхандарьи, где археологи открыли у Термеза и у Шахринау два крупнейших (ок. 350 га) древних города и много поселений разного масштаба, была широко распространена только разменная медная монета — подражания чекану Гелиокла, и совсем отсутствовали пригодные для оптовой торговли дорогостоящие серебряные подражания чекану Евкратида. В то же время последние, хотя и в небольшом числе, были найдены в засушливой полупустынной Нижнекафирниганской долине. Это дает основание предположить, с нашей точки зрения, что немногочисленные серебряные подражания чекану Евкратида использовались не в качестве денег, средства обращения.

Об этом же говорит и то, что 27 подражаний чекану Евкратида из 35 были найдены в могильниках в Северной Бактрии, при этом по одной лишь монете в редких захоронениях. А, как пишет Е. В. Зеймаль, «пока бесспорных случаев выпуска специальных погребальных монет в нумизматике не известно» (Зеймаль, 1983, с. 103).

Но если немногочисленные дорогостоящие серебряные подражания чекану Евкратида не обращались в качестве денег и не были поминальными монетами, то зачем же правители Большого Юэчжи выпускали их?

Снова обратим внимание на топографию их находок. К 1982 г. почти половина их (17 экз.) найдена в Гиссарской долине и по 9 экземпляров в Нижнекафирниганской (вместе с Бишкентской) и в долине Кызылсу. При этом 27 монет обнаружены при раскопках могильников.

Что мы знаем о положении в этих долинах в I в. до н. э.?

А. М. Мандельштам, об археологических исследованиях которого говорилось в начале данной главы, открыл в Бишкентской долине, являющейся как бы частью Нижнекафирниганской долины, три больших кочевнических курганных могильника (Тулхарский, Аруктауский и Коккульский) и установил, что жившие здесь многочисленные кочевники вели свой традиционный образ жизни. Он предположил, что найденные в Тулхарском могильнике подражания чекану Евкратида (названные поэтому «тулхарским видом») были самыми ранними, и отнес начало их эмиссии к последней трети II в. до н. э. (Мандельштам, 1966а, с. 142).

Выше мы говорили, что правители Большого Юэчжи сразу после овладения Дася намеренно создали в этих долинах, находящихся почти в центре Северной Бактрии, анклав кочевников юэчжей с их конницей. Тем самым лежавшая к западу от него многонаселенная долина Сурхандарьи была отделена от находившихся к востоку менее освоенных, но обширных районов, что облегчало контроль над всеми ними благодаря наличию в анклаве юэчжийской конницы. Она же контролировала и проходивший здесь караванный путь, который начинался на юге у города Айвадж, находившегося на северном берегу Амударьи у переправы на юг, а на севере выводил в Гиссарскую долину в районе Душанбе.

Отсутствие в местных могильниках и вообще в Нижнекафирниганской долине, районе средоточия юэчжей и их конницы, разменной медной монеты — подражаний чекану Гелиокла, свидетельствует, полагаем, о том, что жившие здесь юэчжи, скорее всего, не закупали сами продукты земледелия и ремесла у местного немногочисленного населения, а снабжались в централизованном порядке. И найденные здесь в захоронениях единичные дорогостоящие серебряные подражания чекану Евкратида, принадлежавшие, несомненно, не рядовым воинам, а знатным юэчжийским военачальникам, явно не обращались в качестве денег.

Поэтому можно предположить, что правители Большого Юэчжи чеканили их в небольшом количестве и использовали в качестве награды особо отличившимся при переселении в Дася юэчжийским военачальникам. И тот факт, что такие монеты найдены еще и даже в несколько большем числе в другом районе, где тоже были, несомненно, сосредоточены юэчжийские войска, служит, полагаем, подтверждением нашему предположению.

Этим другим районом сосредоточения юэчжийских войск была, полагаем, Гиссарская долина, где и найдена половина (17 экз.) из ныне известных в Северной Бактрии подражаний чекану Евкратида. Данное убеждение основано на следующих фактах и выводах из них.

Главным из них является важнейшее, с нашей точки зрения, для понимания истории Северной Бактрии и юэчжей II–I вв. до н. э. открытие советских археологов. М. М. Дьяконов (Дьяконов, 1950), Е. А. Давидович (Давидович, 1956, 1969), Э. Гулямова (Гулямова, 1959, 1975) и другие обнаружили у нынешнего г. Шахринау (Шахринав), лежащего в 44 км к западу от Душанбе, огромное древнее городище площадью в 350 га (Гулямова, 1975, с. 250). Кроме него, таких больших городищ во всей Бактрии обнаружено только три: еще одно в Северной Бактрии, Термезское, площадью в 350 га (Ставиский, 1977, с. 49, 254) и два в Южной Бактрии, Балхское площадью ок. 450 или даже 550 га (там же, с. 77, 244) и у Калаи-Заль площадью ок. 200 га (там же, с. 252).

К сожалению, территория Шахринауского городища оказалась в значительной части распаханной, застроенной, в советское время здесь была проложена автомагистраль Душанбе — Шахринау — Денау — Термез, а чуть южнее ее был прорыт Гиссарский канал. Так что археологические находки малочисленны. Но собранные монеты позволили датировать время существования здесь огромного древнего города II в. до н. э. — II в. н. э., т. е. докушанским и кушанским периодами (Гулямова, 1975, с. 251).

Но ни археологи, ни историки даже не обсуждали вопрос, что же это за огромный город существовал в северной части Северной Бактрии. И это понятно, поскольку его существование здесь нельзя объяснить, исходя из общепринятого убеждения в том, что р. Гуйшуй — это Амударья, что Большое Юэчжи, царство кочевников, во II в. до н. э. находилось к северу от нее, т. е. в Северной Бактрии, а Дася (Бактрия) с ее столицей Ланьши, идентифицированной с Балхом, — к югу от нее.

Исходя же из результатов проведенного в двух первых главах данной работы исследования по материалам «Ши цзи» и «Хань шу», установленный советскими археологами факт существования огромного города в Северной Бактрии в докушанское и кушанское время подтверждается и оказывается одним из важнейших открытий по истории Бактрии, юэчжей и кушан.

Наше исследование показало следующее. Река Гуйшуй — это Сырдарья, и кочевники-юэчжи до конца II в. до н. э. обитали к северу от нее в пригодных для их кочевого образа жизни землях Кайракумской степи и поблизости от нее. Земледельческая же страна Дася со своей столицей Ланьши лежала к югу от Гуйшуй, т. е. в Северной Бактрии, и древнее расстояние от столицы Давань (Ферганы) г. Эрши (Коканда) до столицы Дася г. Ланьши, определенное Чжан Цянем, побывавшим в них в 128 г. до н. э., как раз соответствует современному расстоянию между Кокандом и Шахринау. Следовательно, г. Ланьши, бывший столицей Дася во II в. до н. э., возможно, столицей Евкратида (Евкратидией) и Гелиокла, а также столицей Большого Юэчжи в I в. до н. э., находился на месте Шахринауского городища.

Расположение Ланьши в районе, где Гиссарская долина плавно переходит в долину верхнего течения Сурхандарьи, было удобным с географической точки зрения и выгодным со стратегической. Окружающие его почти со всех сторон горы защищали не только от ветров, но и от неожиданного нападения врагов. В ближний к нему с востока район Душанбе в Гиссарской долине сходились главные караванные пути с севера, востока, юго-востока и юга. А так как они проходили по межгорным долинам, юэчжийским войскам было удобно контролировать их и, значит, всю страну. В Ланьши же с востока из района Душанбе вела только одна дорога, да еще дорога с юго-запада из земледельческой долины Сурхандарьи. Так что со стратегической точки зрения безопасность столицы в основном обеспечивал контроль над районом Душанбе и вообще Гиссарской долиной. И потому можно с уверенностью полагать, что для охраны столицы Ланьши правители Большого Юэчжи разместили в этой долине вблизи, но вне издавна существовавших здесь поселений бактрийцев крупные отряды своих войск.

В этом районе сосредоточения юэчжийских войск, охранявших подступы к столице, найдена половина известных в Северной Бактрии подражаний чекану Евкратида. Большая часть их (13 из 17 экз.) получена при раскопках могильника Туп-хона близ г. Гиссар, лежащего примерно посередине между Душанбе и Шахринау. Это монеты позднего типа, названного «гиссарским». На основании типа керамики, найденной в захоронениях вместе с этими монетами, А. М. Мандельштам отнес их выпуск ко второй половине I в. до н. э. — началу I в. н. э. (Мандельштам, 1966а, с. 153–154). А Е. В. Зеймаль, опираясь на свою датировку подражаний монетам парфянского царя Фраата IV (38/37 — 3/2 гг. до н. э.) с ложным надчеканом, сходных, полагает он, с подражаниями чекану Евкратида, относит выпуски последних ко второй четверти I — началу II в. н. э. (Зеймаль, 1983, с. 101–102). Это согласуется с поздним вариантом кушанской абсолютной хронологии, по которому правление основателя Кушанского царства Куджулы Кадфиза приходится на конец II — начало III в. н. э. и сторонником которого Е. В. Зеймаль является.

Но могильник Туп-хона был, по определению археологов, кладбищем местного населения. Здесь нет курганных захоронений, характерных для кочевников. С нашей точки зрения, захоронение юэчжей на этом и, полагаем, на других кладбищах местного населения объясняется тем, что в этом районе юэчжи жили среди бактрийского населения, а не изолированно, как в Бишкентской и Нижнекафирниганской долинах. Чем дольше это продолжалось, тем больше юэчжи усваивали их образ жизни, язык, обычаи. Поэтому и захоронение юэчжей на местных кладбищах по местным обычаям становилось привычным.

Поздний тип найденных здесь подражаний чекану Евкратида позволяет также предположить, что награжденные ими юэчжийские военачальники были похоронены на этом кладбище в последние годы существования царства Большое Юэчжи, когда шла борьба с мятежником Гуйшуан-сихоу Цюцзюцю (Куджулой Кадфизом).

Остальные 9 подражаний чекану Евкратида найдены в долине р. Кызылсу. За исключением случайной находки одной из этих монет, восемь других были обнаружены при раскопках опять же могильников — 6 экз. в могильнике Ксиров Дангаринского района и 2 экз. в могильнике Файзабад-кала в Пянджском районе. Нетрудно заметить, что все эти пункты лежат по караванному пути, который шел от Пянджа на юге до Душанбе на северо-западе. К сожалению, тип этих подражаний не назван. Но, полагаем, что они позднего, гиссарского типа. Захоронения, в которых они были найдены, появились здесь, по-видимому, в то время, когда мятежник Куджула Кадфиз сверг царя Большого Юэчжи и верные последнему остатки войск бежали из Гиссарской долины этим дальним путем на юг.

Теперь рассмотрим вопрос о монетах Герая. За более чем вековой период их изучения высказано немало гипотез о том, кто и когда выпускал их, и обсуждение продолжается (см. библиографию: Зеймаль, 1983, с. 149, прим. 7). Чтобы понять суть разногласий, приведем сначала имеющиеся объективные данные об этих монетах.

Всего известно пока более 80 экземпляров монет Герая. Они найдены как к северу от Амударьи (в Южном Таджикистане), так и к югу от нее до Гиндукуша (в Северном Афганистане). Места находок 25 монет в Южном Таджикистане известны, тогда как в Северном Афганистане сведения о местах находок ненадежные (Зеймаль, 1983, с. 149–150).

Исследователи так описывают эти монеты. На лицевой стороне по греко-бактрийской традиции изображен портрет правителя, но на оборотной стороне — кочевнический символ — всадник, в котором опознается тот же правитель, однако за ним, опять же в соответствии с греко-бактрийской традицией, изображена парящая богиня Ника с венком и легенда на греческом языке. Первое слово в ней — титул лица, стоящего ниже царя, второе слово читается «герай», третье — «кушанца» и четвертое — «санаб». Вопрос о значениях слов «герай» и «санаб» не решен окончательно, каждое из них, полагают, может быть именем или титулом. Большинство исследователей считают слово «герай» именем правителя, изображенного на портрете, но все-таки пишут его в кавычках «Герай». Значение же слова «санаб», мнения о котором особенно многообразны, не определено (Массон, Ромодин, 1964, с. 154, прим. 76; Ставиский, 1977, с. 118–119). Но недавно Е. В. Зеймаль без особых оснований принял высказанное ранее предположение о том, что «герай» — это титул, а «санаб» — имя его носителя (Зеймаль, 1983, с. 154–155).

Исследователи согласны в том, что тип монет Герая сложился под влиянием греко-бактрийского монетного чекана Евкратида. Но они согласны и в том, что монеты Герая, на оборотной стороне которых изображен кочевнический символ — всадник, схожи с поздним видом подражаний чекану Гелиокла, на оборотной стороне которых изображен конь, причем изображения коня на тех и других сходно, но отлично от изображений коней Диаскура на монетах Евкратида (Массон, Ромодин, 1964, с. 154–155; Ставиский, 1977, с. 158–159).

Так как слово «кушан» или «кушанца» сомнений не вызывает, исследователи в большинстве своем полагают, что монеты Герая чеканил один из юэчжийских князей, гуйшуанский (кушанский), который был дедом, отцом либо просто предшественником основателя Кушанского царства Куджулы Кадфиза (там же; Зеймаль, 1983, с. 153, прим. 15).

Данная наиболее распространенная гипотеза, с нашей точки зрения, сомнительна уже потому, что не мог князь чеканить монеты, ибо это было прерогативой его владыки царя. Сомнение вызывает и гипотеза о том, что Герай был кушанским царем (см. об этом: Зеймаль, 1983, с. 169), поскольку не объясняет причины, почему царь в легенде своих монет называется князем.

Посмотрим теперь на монеты Герая с точки зрения результатов вышеизложенного исследования сведений «Ши цзи» и «Хань шу» по истории юэчжей во II–I вв. до н. э.

Так как в легенде их указан титул, по-гречески означающий лицо, стоящее ниже царя, то применительно к юэчжийской системе это был, несомненно, титул «сихоу», соответствующий титулу «князь». Следовательно, в легенде сказано: «сихоу (князя) Герая, кушанца». Кроме того, в результате нашего исследования выяснилось, что владения Гуйшуан-сихоу и четырех других сихоу, его соседей, были маленькими, созданными в Большом Юэчжи после овладения им Дася в ее бывших землях к югу от р. Гуйшуй (Сырдарьи). Очевидно, что несколько поколений носителей титула Гуйшуан-сихоу жили в своем маленьком владении на севере Большого Юэчжи и не играли заметной роли в этом царстве. И уж точно они не могли чеканить собственные дорогостоящие серебряные монеты.

Такая возможность появилась лишь спустя сто с лишним лет после создания владений пяти сихоу, когда, как сказано в «Хоу Хань шу», Гуйшуан-сихоу Цюцзюцю (Куджула Кадфиз) сначала подчинил себе владения четырех своих соседей, а затем (свергнув правителя Большого Юэчжи) вступил на трон в столице Ланыии. И бывшее царство Большое Юэчжи стало называться по его титулу Гуйшуанским (Кушанским). Лишь после этого он, став царем, мог выпустить монеты кушанца Герая.

С нашей точки зрения, это были коммеморативные монеты. Скорее всего, Гуйшуан-сихоу Герай был отцом Куджулы Кадфиза, а Санаб — матерью. В честь их благодарный сын, став царем, выпустил памятные дорогостоящие серебряные монеты.

Это предположение основано и на следующем очень важном открытии советских археологов в долине Сурхандарьи. Примерно в 45–50 км к юго-западу от Шахринауского городища, где находился г. Ланыии, столица Большого Юэчжи и Кушанского царства, при раскопках в поселении Халчаян обнаружена богато украшенная стенными росписями и скульптурой парадная постройка. По заключению ее первооткрывателя и исследователя Г. А. Пугаченковой, сходство лиц основных героев росписей и скульптур с изображением Герая на монетах свидетельствует о связи этой постройки с родом Герая. Она полагает, что постройка эта была возведена в конце I в. до н. э. или в начале I в. н. э. как резиденция Герая и, став потом династийным храмом кушанских царей, продолжала развиваться до III в. н. э. (Пугаченкова, 1965; она же, 1974, с. 247–248).

А тот факт, что среди собранных в Халчаяне более 50 монет (одна Деметрия, восемь подражаний чекану Гелиокла, остальные — монеты кушанских царей) нет монет Герая, доказывает, полагаем, что они, как и серебряные подражания чекану Евкратида, тоже отсутствующие здесь, не имели хождения в качестве денег. По-видимому, Куджула Кадфиз использовал их для награждения своих особо отличившихся военачальников, следуя примеру правителей Большого Юэчжи, чеканивших для этого немногочисленные серебряные подражания чекану Евкратида. Поэтому естественно, что ареалы находок монет этих двух групп в целом совпадают — Нижнекафирниганская и Гиссарская долина и долина Кызылсу. Но они разнятся по числу найденных в них монет. Большая часть подражаний чекану Евкратида (17 экз.) обнаружена в Гиссарской долине, поскольку, полагаем, именно здесь в последние годы существования царства Большое Юэчжи происходили главные сражения его войск с войсками мятежника Гуйшуан-сихоу Цюцзюцю (Куджулы Кадфиза). Тогда в боях и погибли многие заслуженные юэчжийские военачальники. Большая же часть монет Герая (11 экз.) выявлена в Нижнекафирниганской долине. Скорее всего, Куджула Кадфиз, став царем Кушанского царства, спустя годы сосредоточивал свои войска в этой долине перед началом завоеваний земель к югу от Амударьи, где также найдены монеты Герая.

Определить период, в течение которого выпускались серебряные монеты Герая, позволяют, полагаем, известные ныне совместные находки их с медными монетами разных групп в единых стратиграфических условиях, хотя они и очень редки. Так, при раскопках городища Дильберджин (в 47 км к северо-западу от Балха) на полу одного помещения монета Герая найдена вместе с подражанием чекану Гелиокла позднего вида (с конем) (Зеймаль, 1983, с. 150). На городище Кей-Кобад-Шах (район Кобадиана в низовье Кафирнигана) в одном помещении найдена одна монета Герая и две медные монеты «сотера мегаса», безымянного кушанского «царя царей великого спасителя»; одна монета Герая и десять медных монет Куджулы Кадфиза были найдены при раскопках ступы в Котпуре (Северная Индия) (там же, с. 156–157). Кроме того, подражание чекану Гелиокла найдено совместно с двумя монетами «сотера мегаса» при раскопках в Айртаме (городище у переправы через Амударью в 13 км к востоку от Термеза) (Пугаченкова, 1967, с. 82).

Сопоставление этих данных, единичных, но по факту неопровержимых, дает возможность определить относительную хронологию монет Герая и монет-«партнеров».

Как видим, монеты кушанца Герая найдены вместе в одном случае в едином слое с подражанием чекану Гелиокла позднего вида, а в других случаях — с монетами Куджулы Кадфиза и с монетами безымянного кушанского царя «сотера мегаса», причем монеты «сотера мегаса» найдены и вместе с подражанием чекану Гелиокла.

Очевидно, что эти четыре вида монет использовались в один и тот же период времени. Поскольку подражания чекану Гелиокла позднего вида выпускали правители царства Большое Юэчжи в последний период его существования, то очевидно, что нижней границей чеканки монет кушанца Герая было время преобразования Куджулой Кадфизом Большого Юэчжи в Кушанское царство. Но подражание чекану Гелиокла было найдено вместе с монетой Герая в Дильберджине в Южной Бактрии, входившей в Гаофу, которым Куджула Кадфиз завладел, как показало исследование в шестой главе данной работы, лишь спустя два-три десятилетия после преобразования им Большого Юэчжи в Кушанское царство. И то, что подражания чекану Гелиокла были в обращении еще долго, дает основание предположить, что Куджула Кадфиз в самые первые годы своего царствования продолжал выпускать подражания чекану Гелиокла, разменную медную монету, которая поэтому долго находилась в обращении даже и после начала чеканки им собственных медных монет. Поэтому они еще долго находились в обращении наряду с его собственными монетами.

А верхней границей выпуска Куджулой Кадфизом коммеморативных серебряных монет Герая стал, надо полагать, переход к чеканке золотых монет в правление его сына Вимы Кадфиза, поскольку ни одной совместной находки серебряной монеты Герая только с монетами Вимы, ни с золотыми, ни с медными, пока не обнаружено.

Совместные же находки монет «сотера мегаса» только с монетами Герая и только с подражанием чекану Гелиокла свидетельствуют, что монеты «сотера мегаса» выпускались одновременно с этими двумя видами монет, т. е. при Куджуле Кадфизе.

Так что выпуск в Северной Бактрии при господстве юэчжей двух названных групп монет не может служить доказательством раздробленности ее в тот период, а подтверждает наше предположение о существовании в ней единого централизованного царства Большое Юэчжи.