Квантовый сад

4

С глубокой древности человечество стало создавать храмы, чтобы смягчить для себя удар соприкосновения с загадками Вселенной. Это началось с наскальных рисунков и обсерваторий из мегалитов, продолжилось великими пирамидами и привело к созданию величайших соборов и мечетей. Строители пытались создать зеркало, в котором отразилась бы бесконечность, находящаяся за пределами человеческого понимания. Создать отражения, внушающие благоговейный страх.

Пребывающие в грузовом отсеке «Расчетного риска» врата времени стали собором для недавно родившихся в этом мире Homo quantus, и они (возможно, вполне уместно) чем-то напоминали пещеры с наскальными рисунками. В прошлом две «червоточины» столкнулись и переплелись между собой. Интерференция между их горловинами развернула семь измерений пространства, в нормальном пространстве-времени свернутые так, что их невозможно обнаружить. В одиннадцатимерном пространстве физика работала совершенно иначе.

В первом путешествии через это чуждое и странное пространство Белизариуса спасало то, что он в тот момент не был существом, наделенным сознанием. Большую его часть он был объектом из плоти, которым управлял его безличный квантовый интеллект. На кратком последнем этапе, когда он и объективный интеллект нашли способ сосуществовать одновременно, большая часть восприятия органов чувств шла через квантовый интеллект. Белизариус мог воспринимать лишь то, что видел глазами.

Сейчас он пытался сфокусировать взгляд на зловещих всполохах лилового и светло-голубого света, исходящих из измерений, которые его мозг не мог смоделировать. Перспектива искажалась так, будто между ним и туманным серым пейзажем, покрытым пятнами отдельных цветов, проплывают невидимые линзы. Внутри шлема звучали странные звуки, тело пронизывали фантомные ощущения. Электромагнитные поля барабанили по магнитосомам, заключенным в клетках мышц его рук и ног, создавая смутное ощущение безбрежности многомерного пространства-времени внутри врат, такого, какое глаза просто не в состоянии воспринять. Его пронзило ощущение ничтожности, такое сильное, что даже чувство вины перед Homo quantus сначала ослабло, а затем и вовсе исчезло. Мировые проблемы и даже инстинкт самосохранения развеивались по ветру, дувшему в этом храме космологии.

Самый точный из его органов чувств, магнитный, едва ощущался им. Часть мозга, внутри которого работал безличный квантовый интеллект, перехватывала основной поток информации о магнитных полях. Белизариус воспринимал безграничный мир вокруг лишь мельком, но даже такое восприятие, в процессе сосуществования двух интеллектов, было тем, что создававшие Homo quantus генетики никогда и не думали делать.

Квантовый интеллект выдавал ему навигационную информацию. Белизариус следовал его указаниям, будто программа-водитель беспилотного дрона, посланного за покупками. Шестьсот метров вперед. Полная остановка. Поворот на сорок пять градусов вокруг оси x. Двести метров. Полная остановка. Поворот на девяносто градусов вокруг осей p и m.

Несовпадение осей внутреннего пространства «червоточины» вело к тому, что некоторые пути становились пространственными или временными тупиками, сингулярностями, которые был не в состоянии математически моделировать даже его квантовый интеллект. Сложная топография пространства-времени создавала странные силовые поля, подобные течениям потоков гравитации и электромагнетизма, которые следовало обходить или избегать. Однако, непригодные для того, чтобы путешествовать по ним, эти искажения пространства служили объективом микроскопа, через который Homo quantus видели сложную ткань космического пространства.

Белизариус рискнул и глянул на панель приборов скафандра. Они подключили скафандр Касси к системе его скафандра, и теперь двигатели холодной тяги несли ее тело следом за ним. Температура поднялась до сорока одного градуса. У Белизариуса даже до сорока не дошла. С тех пор как три недели назад он полностью изменился внутри врат времени, его тело пребывало в состоянии постоянной лихорадки с температурой в тридцать восемь и пять. Но сейчас квантовый интеллект работал более интенсивно, обрабатывая невероятные объемы информации, поэтому тепла вырабатывалось больше. Он еще продержится некоторое время, достаточно, чтобы они вышли из врат времени, однако температура Касси начинала становиться опасной.

Белизариус дал команду на инъекцию нейроингибиторов, комплекса молекулярных агонистов, которые обеспечат жесткий выход из фуги. Конечно, Касси доводилось выживать и при более высокой температуре, и дольше по времени, однако они не знают, что потребуется в прошлом, в которое они направляются. А жар может стать помехой.

Касси судорожно вдохнула и начала дышать по-человечески, быстрее и глубже, а не медленно и поверхностно, как делало тело, когда в нем работал квантовый интеллект. И застонала.

– Ты в порядке? – спросил Белизариус.

– Так прекрасно, – в восхищении сказала она. – Столько всего.

– Знаю.

– И больше.

Она говорила с придыханием, перебарывая тошноту после выхода из фуги с высокой температурой. Но, несмотря на безграничное благоговение, как и у Белизариуса, Касси оставалась способна работать дальше.

– Мне надо верифицировать расчеты.

– Мы уже почти прошли, – сказал Белизариус.

– Бел, я не хочу ложноположительных результатов, – с тоской и печалью в голосе сказала Касси.

Генетики, поколение за поколением создававшие Homo quantus, постоянно усиливали в них способности к алгебре, геометрии и распознаванию закономерностей. Homo quantus были способны совершать потрясающие открытия в теоретической области, однако ложноположительные результаты и химерные выводы были им хорошо знакомы.

Что же она такое увидела, что у нее прорвалась эта печаль в голосе?

Белизариус снова выключил двигатели холодной тяги. Они оказались в области гиперпространства, где тьму, будто жилы под кожей, пронизывали полосы ярко-зеленого света. Белизариус и Касси повернулись на девяносто градусов и увидели перед собой линию. По мере того как они поворачивались, линия становилась толще, приобретая текстуру поверхности и туманные очертания. И стала овалом, в котором они узнали одну из горловин врат времени. Темный овал висел на фоне чего-то серого и бесформенного.

– Этот выход должен вести на триста сорок восемь часов назад во времени, – сказал Белизариус. – Готова?

– Ощущение, что я ни к чему не готова, – отстраненно сказала Касси. Ее лихорадочное дыхание, звучащее в наушнике, стало неглубоким. – Но пока что это меня не останавливало.

Они проплыли через ведущую в прошлое горловину врат времени. Ощущения Белизариуса схлынули. Его мир сузился от одиннадцатимерного гиперпространства до обычного, с тремя измерениями пространства и одним – времени. Несмотря на свою натуру Homo quantus, он ощутил изрядное облегчение. Всякий Homo quantus жаждет совершить поклонение в соборе гиперпространства, однако это не тот опыт, которым наслаждаются. Его претерпевают.

Нашлемные фонари осветили грузовой отсек «Расчетного риска» так, будто они оттуда и не уходили, вот только теперь они оказались лицом к внешнему люку, а не к полу. И у них появился вес – треть от привычного. Белизариус взялся рукой в перчатке за поручень. Триста сорок восемь часов назад, в прошлом, «Расчетный риск» находился в грузовом отсеке большого корабля, арендованного у Кукол в Порт-Блэкморе.

Белизариус и Касси в это время должны спать в кабине, застегнутые в спальных мешках, в ожидании разрешения покинуть порт. Святой Матфей этого времени тоже должен быть в кабине. Белизариус влез в корабельную информационную систему, и Святой Матфей сразу поймет, что безопасность под угрозой.

– Святой Матфей, это я, Белизариус, – сказал он. – Не поднимай тревоги, не буди меня или Касси, иначе создашь нарушение закона причинности.

– Что? – переспросил Святой Матфей, одновременно включив свет в грузовом отсеке. На Белизариуса и Касси уставились камеры наблюдения. Пробудились автоматы Святого Матфея, побежали по стенам к двери, потом обратно, а потом снова к двери. Белизариус помахал рукой. Мультиспектральные камеры пошевелились в такт его движению.

– Единственный способ подтвердить сказанное мною – проверить идентификационную информацию скафандров, – сказал он. – Идентичные этим скафандры должны находиться в шкафу.

Мгновения тянулись, а затем в их наушниках раздался страдальческий вздох.

– Доброе утро, мистер Архона, – буркнул Святой Матфей.

– Ты не хочешь запросить иные доказательства моей личности? – спросил Белизариус.

– Никто другой со мною бы так не поступил, – ответил ИИ.

– Это показатель нашей дружбы, – сказал Белизариус.

– Я не хочу участвовать в нарушении закона причинности, – твердо сказал Святой Матфей.

– Когда все будет сделано, ты станешь святым покровителем путешественников во времени, а не только святым покровителем Банков.

– Не смешно! – сказал Святой Матфей. – Что вы делаете? Вы из прошлого или из будущего? Погодите! Беру свои слова назад. Не говорите мне. Не говорите мне ничего!

– Не будем. Мне и Касси нужно выбраться отсюда в Свободный Город. Ты нам поможешь?

– Мы все еще среди развалин порта Свободного Города, – ответил Святой Матфей.

– Чудесно. Открой для нас где-нибудь люк, хорошо? – попросил Белизариус.

– Если это уведет вас подальше, я пошлю с вами свой автомат, чтобы он что-нибудь вам открыл.

– И мы больше не будем дергать тебя за волосы.

– Очень смешно, – ответил ИИ. Открылась дверь люка, и в ней появилась голограмма сверкающей лысиной головы Святого Матфея кисти Караваджо.

– Спасибо тебе, Святой Матфей, – сказала Касси.

– Удачи, – ответил ИИ тоном того, кому хочется побыстрее закрыть дверь.

Белизариус и Касси подошли к люку и выглянули наружу, в пространство грузового отсека. «Расчетный риск» был лишь малой частью груза внутри огромного цилиндрического корабля. Отсек наполняли стальные балки, шлифованные стальные пластины, алюминиевый лист, кабели и опоры спутниковых антенн. А еще два небольших буксира. Белизариус и Касси выбрались наружу и закрыли за собой люк.

В ста восьмидесяти метрах от них, на противоположном конце грузового отсека, небольшой паукообразный автомат Святого Матфея, стоящий у аварийного внешнего люка, подал сигнал, мигая красным. Над корпусом автомата висела голограмма головы Святого Матфея с неодобрительным выражением лица. Пробравшись между строп, удерживающих «Расчетный риск» на грузовой палубе, Белизариус и Касси двинулись мимо сложенных пачками балок. К тому времени, когда они подошли к автомату, тот уже открыл люк. Выражение лица Святого Матфея стало еще более недовольным.

– Мы выходим, Святой Матфей, – сказал Белизариус.

Открывшийся снаружи вид был ужасен. Порт, обычно пребывавший в суете, разнесло на куски. Над ними, там, где когда-то жерло Кукольной Оси открывалось в огромное пространство, тщательно вырубленное во льду и усеянное трапами, грузовыми площадками, воротами и пушками под прикрытием из огромных бронированных дверей, теперь чернело небо, усеянное точками звезд. Стены порта от горловины Оси и до самой поверхности были прочерчены черными и яркими бело-розовыми линиями. Разнообразные орудия расплавились или погрузились в растаявший, а потом снова замерзший лед, или просто сгорели. Пост наблюдения и зал ожидания походили на пустую скорлупу от огромных яиц.

Жалкое зрелище.

Такова война. Белизариус не был ее причиной, но он открыл дверь тем, кто этой причиной стал. Все равно что находиться в фуге – что-то происходит помимо твоего контроля, но ты необходим, будто повивальная бабка, помогающая рождению того, что слишком грандиозно для осознания. Куклы хотели обобрать Союз. Конгрегаты хотели, чтобы Союз остался у них в клиентах. В Союзе хотели обрести свободу. И Белизариус обеспечил всем троим место для встречи.

Сколько погибло людей и Кукол, когда эскадра Союза пробивалась через Ось? Конгрегатам тоже пришлось поплатиться. Один из их гигантских боевых кораблей, дредноут «Паризо», был уничтожен вместе со всем экипажем. Белизариус стал чужаком, не принадлежа ни к одной из сторон. Стал врагом всех сторон конфликта.

Куклы работали большими бригадами, управляя огромными строительными машинами с опасной и бессмысленной самоотверженностью, водили грузовые машины с герметичными кабинами и громадными колесами. Куклы в боевом защитном снаряжении ходили патрулями, следя за небом и за разгрузкой.

Белизариус и Касси выпрыгнули из люка. Взяв на плечо искореженный кусок металла, пошли к чему-то, напоминающему шлюз. Пара людей нормального роста, работающих в порту, будет выглядеть необычно, но в таком хаосе, вероятно, многие из людей, живущих в Свободном Городе Кукол, тоже ведут себя необычно.

Спустившись в большой кратер в только застывшем льду, они добрались до шлюза, судя по всему едва уцелевшего при ударе по артиллерийской позиции. По обе стороны шлюза клубился белый пар. Рабочие-Куклы в скафандрах для работы в космосе поливали стыки водой, которая тут же замерзала, устраняя утечку и не давая городу и дальше терять живительный воздух.

Навстречу им шагнул Кукла, пытаясь связаться с ними на разных частотах. Белизариус мимикой показал, что ничего не слышит, а затем бросил железку. Другие Куклы, по своему обыкновению бросившие работу сразу же, как только рядом случилось что-то неожиданное, смотрели на его спектакль. Белизариус продолжал идти к шлюзу, и Кукла схватил его за руку.

Белизариус смотрел Кукле в глаза три и одну десятую секунды, а затем сунул в его затянутую в перчатку руку платежную карту. Кукла с подозрением поглядел на карту и убрал ее в карман, заговорщически глядя на товарищей. Белизариус и Касси вошли в шлюз. Забравший платежную карту Кукла нерешительно посмотрел им вслед, а затем вернулся к своим товарищам.

Войдя внутрь, Белизариус и Касси оказались в коридоре, в котором раньше было освещение. Нашлемные фонари осветили провода на потолке, которые они и так почувствовали своими магнитосомами. Куча проводов под напряжением, которые лишь считаные сантиметры отделяют от короткого замыкания. Проводка выглядела так, будто ее сорвали, чтобы обойти распределительный щит неподалеку, и сделали это безо всяких мер безопасности. В углу лежала пара старых пыльных пустых ящиков от инструмента. Белизариус взял в руки один из них, а второй вручил Касси. И они пошли в глубь Свободного Города.

Вскоре они добрались до более освещенной и вентилируемой части Свободного Города Кукол. Наткнулись на кафе, в котором не было ни чая, ни еды, но зато был доступ в сеть. Хорошее место, чтобы передохнуть, не хуже любого другого. Они сняли шлемы и положили на стол, а вот утепленные капюшоны снимать не стали.

Давление было явно ниже одной атмосферы, и потоки воздуха несли с собой запах горелого пластика. В инфракрасном диапазоне Касси ярко светилась, до сих пор в лихорадке после фуги. Она выпила две таблетки жаропонижающего. Белизариус сделал то же самое.

А затем вошел в открытую сеть. Монитор засветился зеленым, установив соединение с одним из его вспомогательных ИИ. Белизариус дал команду найти три больших грузовых корабля, способных самостоятельно создавать временные «червоточины». Экономика Теократии Кукол пребывала в чахлом состоянии в силу наложенного на нее эмбарго. Обычно грузовые суда простаивали, и арендовать их было очень дешево, но сейчас, когда предстоит восстановление Свободного Города, аренда, вероятно, расписана не на один год вперед. Белизариус выдал ИИ разрешение перебивать ставки любых других потенциальных арендаторов, и даже, если потребуется, полностью выкупать корабли. ИИ принялся за дело.

– Ты в порядке? – спросил он Касси.

Та потела, даже несмотря на холод, и слегка дрожала.

Она кивнула, в горячечном энтузиазме.

– Внутри было…

И умолкла.

Белизариус кивнул, скрывая зависть, и, возможно, она это заметила. От нее он мало что мог скрыть. И Касси накрыла его ладонь своей. Горячая влажная плоть к точно такой же.

– А чем это было для тебя? – спросила она. – Как ты взаимодействовал со своим квантовым интеллектом?

– Не знаю. Не понимаю. По ощущениям, он реально отделен от меня, и это означает, что я не могу ничего видеть, не могу видеть реальный квантовый мир. Вероятно, я не стану следующим шагом в эволюции Homo quantus.

– Ты не получал никакого сенсорного восприятия?

Она имела в виду ощущение магнитного поля. Остальные чувства имели для Homo quantus второстепенное значение.

Белизариус покачал головой:

– Ты и интеллект установили определенное разделение в мозгу. Должен быть способ настроить его иначе.

Из-за повышенной температуры прикосновение ее руки вызывало телесное раздражение, и Белизариус убрал свою руку.

– Когда будет время, мы сможем вместе исследовать это разделение. Выяснить, что оно означает, – сказал он. – Но сейчас мне надо найти корабли.

– Тебя могут выследить? – спросила Касси.

– Свободный Город – средоточие тайных операций, – ответил Белизариус. – Три сотни микроскопических государств Кукол не верят друг другу ни на грош. Так что они не контролируют свои сети. Они живут в привычном для Кукол хаосе. За годы, проведенные здесь, я припрятал на анонимных счетах достаточно денег, а еще установил по всему городу вспомогательные ИИ в качестве спящих агентов.

На мониторе начала появляться информация, страница за страницей.

– У нас есть три больших судна, – сказал Белизариус, глядя, как с его счетов уходят деньги за несколько лет найма.

– И сколько у тебя денег? – спросила Касси.

– Ушла большая их часть, – признался Белизариус. – Но через неделю у нас будет куда больше.

– Через неделю, в нашем прошлом, – сказала Касси. – И в будущем. Нам нужен новый словарь для всего этого.

В шлеме замигало входящее сообщение от другого вспомогательного ИИ. Голограмма показала его лицо, а еще лица Касси, Мари Фока и Homo eridanus Винсана Стиллса. К ним прилагались ордеры на арест. Ничего насчет Уильяма Гэндера или Антонио дель Касаля. Уильям мертв, Касаль исчез.

– Конгрегаты выдали ордеры на наш арест и назначили награды, – сказал Белизариус. – Так что нам не стоит здесь задерживаться.

Приобретенные Белизариусом грузовые корабли не были пригодны для пребывания в них людей, да и исправностью не блистали. У них с Касси ушел целый день на то, чтобы привести в порядок навигационное оборудование, прежде чем они смогли вылететь. Они настроили роботов на перепланировку грузовых трюмов, устранение утечек воздуха и создание небольших каюток; те расположились рядами, слоями один над другим, неуютные, плохо освещенные и едва вентилируемые. Работа по настройке оказалась утомительной, а иногда и интеллектуально сложной, даже для Homo quantus.

Где-то посреди этого первого рабочего дня, когда они особенно устали, Белизариус вплыл в рубку и завис перед крохотным иллюминатором, глядя на недвижные звезды, чтобы дать остыть своему взбудораженному мозгу, который тут же принялся выявлять закономерности, выстраивать кривые орбит звезд, спутников и движущихся меж них кораблей.

Еще не видя их тайное убежище, Белизариус смотрел в точности в его сторону. Их нынешние личности летели туда вместе со Святым Матфеем, однако отсюда их было не увидеть, и для того, кто привык к квантовой логике, они были не совсем реальны.

Корабли Суб-Сахарского Союза и Конгрегации тоже были слишком далеки и невидимы, чтобы ощущаться реальными, даже если бы Белизариус и решил усилить возможности своего зрения. В данный момент эти два флота, совершенно несопоставимые по силе, завершали битву за Ось Фрейи. В теории это вероятно, как и уничтожение Гаррета, но не достоверно, подобно сияющему над Олером облаку обломков «Паризо».

Покрытый реголитом грязный лед и накатанные дороги прерывались огромными воронками от взрывов, светящимися ярко-белым. Мгновенно расплавившийся и вновь застывший лед выглядел будто серебристо-розовые реки застывшего камня, вздымаясь валами метров на пять в высоту и преграждая путь уцелевшим машинам, везущим из разверстой дыры порта, которую Белизариус видел лишь краем глаза, металлические балки и готовые конструкции. Белизариус не стал усиливать свое зрение, чтобы рассмотреть все получше.

Сколько погибло Кукол? Сколько погибло людей? Белизариус не желал этого. Он знал, что так и произойдет, он не был наивен. Но прежде чем взглянуть на эти разрушения, он оправдался перед собой, переложив моральную ответственность на других.

Куклы ответственны за то, что занимались вымогательством по отношению к Союзу. Конгрегаты ответственны за то, что не захотели поступиться политической гегемонией. Союз ответственен за то, что был готов убивать ради обретения независимости. На каждом свои грехи. А на нем какие?

Никаких?

Союз выбрал восстание. А Белизариус – не Конгрегат, он не правит другой нацией. И, что самое важное, Белизариус не чувствовал ни малейшей вины за то, что украл врата времени, как бы он ни пытался заставить себя это делать, потому что инженеры, создавшие Homo quantus, не встроили им элемент морали в инстинкт познания. Они попросту создали расу людей, чье любопытство и инстинкт поиска закономерностей были неестественно сильны, непропорционально даваемому ими эволюционному преимуществу. Доводы эволюционной конкуренции не выдерживали под натиском инстинкта поиска закономерностей. Белизариуса создали чудовищем, которое было неспособно сожалеть о воровстве, даже если в результате этого Гаррет распылили на атомы.

Мышц в руках и ногах коснулось еле различимое магнитное поле. Это Касси вплыла в рубку и зависла позади него. Она подплыла к иллюминатору по левому борту и посмотрела на звезды. Их мозг обожал искать закономерности в движении звезд. Касси ухватилась испачканными руками за поручни и посмотрела туда же, куда и Белизариус, на изрытую ударами поверхность Олера.

– Что ты делаешь? – спросила Касси.

– Думаю о том, что же мы такое, – ответил Белизариус.

– И?

– Homo quantus необходимо понять Вселенную.

– Вполне безобидно.

– Сами по себе на Гаррете, в контролируемой обстановке, мы безобидны, но когда наши инстинкты ничем не ограничены и распространяются на всю Вселенную, мы делаем возможным чудовищное. В Нуменархии тоже думали, что делают нечто безобидное, создавая Кукол. Homo quantus и Куклы – инвазивные создания, сбежавшие из лаборатории.

Касси скривилась. Она терпеть не могла, когда сравнивали Homo quantus и Кукол.

– Бел, ты думаешь, мы опасны?

– Из-за меня разнесли Гаррет.

Касси коснулась его щеки.

– Бел, мы сделали это вместе. Нам были нужны врата времени. Они никому не нужны так, как нам. И мы спасем всех, кто есть на Гаррете.

От ее настойчивости лучше не стало. Она не дала ему нужные доводы, не убедила. У Белизариуса сдавило горло. Глаза горели и уже наполнялись слезами. Он попытался прекратить это и стал тереть их грязными руками. Не помогло. Касси подплыла к нему, обхватила ногами и положила руку на плечо. И стала стирать пальцами слезы с его лица.

– Нам надо было быть сильнее, – сказал Белизариус. – Сильнее наших инстинктов. Надо было сказать им «нет».

– Любой Homo quantus, окажись он на нашем месте, сделал бы такой же выбор. И погиб бы, пытаясь исполнить это. Ни один Homo quantus не смог бы провернуть такую аферу; никто, кроме тебя, Бел.

– Если бы они погибли, пытаясь это сделать, то остальные Homo quantus остались бы живы.

– В нынешнем прошлом они все еще живы, Бел.

Пустота в животе, ком в горле – все отрицало ее веру в это и его веру. Отныне Homo quantus не играются с проблемами теоретической физики. А он – не мошенник, разыгрывающий лоха. Даже если им удастся вовремя добраться до Гаррета и эвакуировать всех, им придется оставить все, чем были славны Homo quantus. Как они выживут, став беженцами в этом огромном мире? После того, что натворили он и Касси, их будут разыскивать все нации человеческой цивилизации.

Касси прикоснулась грязными руками к его щекам. У нее в глазах тоже стояли слезы.

– Через час мы уже полетим к Гаррету, – сказала она. – Быстрее нельзя, пока магниты не набрали энергию. Так что давай не будем завязывать себя узлами. Нам остается лишь быть тем, что мы есть.

Белизариус поцеловал Касси. Ее руки скользнули по его шее и спине. Она ответила на поцелуй, а затем отодвинулась, улыбаясь.

– Что? – спросил он.

– Там, во вратах времени, я наблюдала нечто очень странное, – ответила она. – Пока мы перепрограммировали систему навигации, я закончила троекратную проверку вычислений.

Если вычисления заняли у нее столько времени, значит, проблема была весьма сложной. Против воли чувство собственного убожества в его груди стало угасать, и на смену ему приходило предчувствие открытия. Касси на мгновение смутилась. Как и он, она преклонялась перед причудливо изогнутой топологией пространства-времени врат. Вспоминая это, она путешествовала в пространстве религиозного благоговения. Думая о том, что произошло, когда ее сознания не существовало.

– Я обнаружила признаки странных квантовых спутанностей, – сказала она.

– Структуру внутренней спутанности?

– Нет. Когда я взглянула на врата времени как на единый квантовый объект, я нашла закономерности квантовой спутанности, ведущие из врат времени в окружающее пространство. Очень много закономерностей.

– И как далеко?

– Я попробовала проанализировать одну из них. Оценила ее резонанс. Провела измерения – и вычислила, что именно с ней связано, дабы объяснить этот резонанс. Я думаю, что врата времени связаны с другой «червоточиной» в сети Осей Мира.

Расслабление неуверенно находило свой путь в его груди, заложенные создателями инстинкты высвобождали эндорфины, связанные с ментальным ощущением открытия.

– И еще. Я думаю, что приблизительно поняла, где находится эта другая «червоточина», – сказала Касси.

Белизариус вдруг заметил, что разинул рот. Шло время. Он осознавал потрясающий смысл слов Касси.

– Я бы не смогла проанализировать это, если бы не направляла горловину искусственной «червоточины» внутрь Кукольной три недели назад, – продолжала Касси. – Квантовая спутанность между «червоточинами» сильно отличается от таковой между элементарными частицами.

– Ты сможешь находить другие «червоточины» Осей Мира? – ошеломленно спросил Белизариус.

– Не знаю, смогу ли найти больше, чем эту.

Она ухмыльнулась. Ее глаза горели. Белизариус тоже ухмыльнулся.