Квантовый сад

6

Самым худшим были даже не плачущие дети. Вполне понятно, что дети, испуганные и сбитые с толку мыслью о том, что придется оставить дом, станут плакать. А вот слезы взрослых ранили Белизариуса куда сильнее. Для заложенных его создателями в Белизариуса инстинктов Гаррет всегда был местом опасным. Натура вынудила его уйти, и не один год он горевал об уходе в Свободном Городе Кукол. Ничто из существующего на Гаррете не могло приготовить других Homo quantus к подобному исходу. И теперь все оплакивали Гаррет.

Быть может, Белизариусу лучше удалось бы с ними сладить, если бы они кричали на него или кидались в него чем-нибудь, но они просто цепенели, ошеломленные, не в состоянии поверить в ту весть, которую он и Кассандра принесли из будущего. В промежутках между приступами тоски по дому, который они оставляли, Homo quantus вели себя подобно роботам, неспособные видеть дальше собственного носа, неспособные осознавать себя, так, будто погрузились в фугу, вызванную страхом. Люди, созданные для того, чтобы когда-нибудь научиться предвидеть будущее, внезапно оказались неспособны предсказать что-то хотя бы за час.

По ночам он и Касси спали в небольшой кровати в ее комнате, прижавшись друг к другу, будто два маленьких зверька, перепуганных враждебным миром за пределами своего гнезда. Настроение бросало туда-сюда. Временами они уже не могли сдерживать отчаяние и убегали от него, погружаясь в savant и математику.

В этом онемевшем состоянии у них открывались богатые возможности для теоретического моделирования мира. Они до сих пор не понимали многого из того, что увидела внутри врат времени Касси. Часто она погружалась в savant вместо сна, копаясь в массивах памяти, оставленных ей ее квантовым интеллектом, снова и снова перебирая фрагменты головоломки. Белизариус не мог помочь ей в этом, хотя вряд ли хотел чего-либо больше, чем перестать думать об эвакуации.

– Мне надо найти способ как-то войти в квантовую фугу, – сказал он. – Иначе от меня для нас пользы не больше, чем от биоинженеров и генетиков. Нам надо понять то, что ты наблюдала, и намного быстрее, чем это у нас получается.

Кассандра лежала на спине, над ней в воздухе висела сложная голограмма, созданная из баз данных, записанных в ее мозгу, тех, к которым он не мог получить доступ. Его собственный квантовый интеллект тоже производил измерения, но другие – прокладывая путь внутри врат времени. Эти данные тоже были ценны, но Кассандра исследовала то, чего он не понимал, занималась научными исследованиями в полном смысле этого слова. Он завидовал ей, поскольку был исключен из этого процесса.

Голограммы замерли, и Кассандра медленно перекатилась на бок и посмотрела на него. Отстраненный взгляд постепенно менялся: она выходила из savant.

– Хватит уже обижаться, Бел. Проект Homo quantus не враг тебе. Нас создали со смыслом, ради цели, и ты, возможно, следующий шаг в нашей эволюции. Ни один из этих шагов не давался легко. Тебе придется понять, что ты теперь такое для тебя и для твоего квантового интеллекта. У нас тут целый городок ученых, которые с радостью тебе помогут, как только мы отсюда выберемся.

Белизариус кивнул.

– У тебя еще есть надежда на проект Homo quantus? – спросила Касси.

– Прежде чем я столкнулся с вратами времени, прежде чем кто-то попытался убить их всех, я бы сказал, что нет. Но кровь оказалась сильнее, чем я думал.

Кассандра улыбнулась, снова перекатившись на спину на узкой кровати, и продолжила работать с моделями, которых он не понимал. Этот ритм работы по эвакуации днем и теоретические исследования ночью стал привычным, хотя Белизариус все чаще задавался вопросами, что он такое и что значит это сосуществование для него и для его квантового интеллекта.

Спустя три дня Касси проанализировала достаточное количество данных из своей памяти, чтобы прийти к некоей модели. Белизариус с тревогой ожидал увидеть, что же она сделала. Они сидели в том старом кабинете в Музее, где когда-то работали вместе. Голографические проекторы изображали одиннадцатимерное пространство-время при помощи углов, градиентов цвета, голографической перспективы и электромагнитных полей. Визуализация шести-семи измерений была для Homo quantus делом привычным, а вот одиннадцать уже представляли собой серьезный вызов.

Кассандра смоделировала врата времени в виде единого квантового объекта, неровного центрального кома вероятностей с сотнями тысяч расходящихся от него линий квантовой спутанности. Некоторые линии были яркими и отчетливыми, другие – расплывчатыми и еле заметными. Какие-то загибались в петли, соединяя две поверхности врат времени с квантовыми событиями, со временем то сшивающими, то расшивающими самое себя. Математическое изящество и сила мышления Касси вызывали в Белизариусе одновременно благоговение и унижение. За те годы, что он провел за мошенническими схемами, она многократно превзошла его. Белизариус даже отчасти пожалел, что сбежал с Гаррета.

– Я думаю, что линии спутанности ведут к другим входам в «червоточины» Осей Мира, – сказала Касси. – В нормальных «червоточинах» мы этого не замечаем, поскольку спутанность слишком гладкая. Однако врата времени являются «червоточинами» поврежденными, и структура спутанности более различима для наших квантовых интеллектов.

Сердце Белизариуса невольно наполнилось восторгом. Ее теория столь велика – возможно, это первый в истории человечества шанс понять суть сети Осей Мира, оставленной Предтечами. Вероятные закономерности будто мелькали у него на глазах в геометрических переплетениях голографической модели.

– Вот тут, – сказала Касси, проводя пальцем вдоль одной из ярких линий связанных вероятностей. Еще один полюс с собственными линиями спутанности, исходящими из него, будто невидимый солнечный ветер от звезды. – Я думаю, что это еще одна «червоточина» сети Осей Мира.

Можно было угадать и другие, в дальней части проекции. Точность модели была ограничена объемом информации, а эта информация была результатом единственной встречи Кассандры с вратами времени. Квантовые спутанности высвечивали архитектуру сети Осей Мира. Касси развернула проекцию, и стали видны еще три ярких узла. Но было в этом что-то странное.

– Ничего не узнаешь? – спросила она.

В ее голосе послышалась лихорадка воодушевления. Мозг Белизариуса проверял модели, одну за другой. Нет корреляции. Нет корреляции. Нет корреляции. И вдруг что-то у него в голове проклюнулось.

– Видишь? – спросила Касси.

Пять ярких узлов. На фоне всех шумов спутанностей Белизариус смог сопоставить геометрические соотношения между четырьмя узлами с местонахождением четырех входов в Оси Мира в системе эпсилона Индейца. Кукольная Ось. Ось Фрейи. Ось Дельты Павлина. Ось Конгрегатов, ведущая к Полярной звезде.

И еще один яркий узел. Никому не принадлежащий. Они приблизили проекцию и вгляделись внимательнее. Белизариус почувствовал легкое прикосновение магнитного поля к рукам и ногам. Кассандра исследовала последний из полюсов при помощи электромагнетизма. Усилив магнитное поле своим магнитосом, Белизариус ощутил яркость и плотность узла. И магнитное поле Кассандры.

– Пятая Ось, – с улыбкой сказала она.

Похоже, что входы в Оси Мира обычно существовали в наборах по пять. Это не означало, что за астрономические промежутки времени орбитальная динамика не могла вынести некоторые из Осей в межзвездное пространство или внутрь звезды. Возможно, их еще попросту не нашли. Страны-покровители вполне ожидали, что в системе эпсилона Индейца будет пять Осей, но пока ни одна из них не нашла пятую. А вот Кассандра, возможно, нашла. Раз о ней больше никто не знает, то им, быть может, удастся сбежать через нее вместе с остальными Homo quantus.

Надежда.

– Это прекрасно, но один переход через одну «червоточину» – временное решение. Рано или поздно кто-то найдет эту Ось. Нам нужно уйти дальше.

Они долго смотрели на проекцию в поисках новой информации, но, подобно уравнению со слишком большим числом переменных, уже достигли предела того, что могло сказать им имеющееся. Им нужно больше информации, и не только потому, что они – жадные до нее Homo quantus. Они получили шанс спасти свой народ. И это яркое переживание в Музее дало им понять в полной мере весь груз лежащей на них ответственности. Время идет. На эвакуацию восемь дней, через десять дней прилетят Конгрегаты, а Homo quantus мобилизуются недостаточно быстро.

По утрам Касси плакала, перед тем как идти выпасать их сородичей. Ей досталась странная промежуточная позиция человека, который – и только он – способен по-настоящему достучаться до остальных и который реально способен злиться на Белизариуса. Она повидала большой мир, и это давало ей силы сердиться и набрасываться на него.

О чем он думал, связавшись с Союзом? Только идиот мог не заметить, как опасно помогать им в их восстании. Что дало ему такое право? То, что она сыграла в этом свою роль, не имело значения. Но Белизариус был с ней согласен. Он дошел до такого лишь потому, что хотел остаться в живых. А потом, когда он узнал про врата времени, его обуяла жадность.

Однако злость Касси частично обращалась и на нее саму. Белизариус уже давно занимался мошенничествами и должен был понять, куда заведут ее инстинкты. Она любит свой народ. Здесь ее дом. И, в отличие от остальных Homo quantus, она не может позволить себе роскошь отрицать очевидное. В ее идеальной памяти огнем запечатлена картина уничтожения Гаррета. Тем не менее она – Homo quantus, инстинкт распознавания закономерностей и любопытство заложены в нее генетически. Она не может отрицать значение врат времени, всего того, что они вдвоем увидели и узнали внутри их, в фуге. Она ни на мгновение не могла заставить себя пожалеть об этом. Так что она стала лучше понимать себя как личность, понимать, что инстинкты поймали ее в ловушку ничуть не слабее, чем Белизариуса.

Было их четвертое утро на Гаррете. Касси умылась и убрала волосы назад.

– Лина не справится, – внезапно сказала она, будто придя к решению после долгого раздумья. – Ее раздирает.

Белизариус сидел в кресле, с ощущением, что изнутри его наполняет тяжелая липкая сажа. Конечно, Лину раздирает. Ее выбирали мэром, чтобы руководить уединенным исследовательским центром, островком стабильности, а не надзирать за его уничтожением.

– Homo quantus должны услышать, что, если мы поспешим, они будут в безопасности, что мы найдем для них новый дом, – сказала Касси.

Белизариус ничего не ответил.

– Они меня выслушают, но не поверят, – добавила Касси.

– Ты одна из них.

– Я не знаю мир. Бел, они должны услышать это от тебя.

– А я не знаю, как найти им дом, – ответил Белизариус. – Я и себе-то дом найти не могу.

– Ты выжил в большом мире.

– У меня был Святой Матфей.

– Уильям говорил, что, когда он тебя повстречал, ты ничего не знал и всего боялся, – сказала Касси. Сдерживаемый гнев будто застыл внутри ее, как и слезы. – А теперь все Homo quantus в этом состоянии. Даже я.

– Я не способен взять на себя такую ответственность, Касси. И никогда не был способен.

– Ты взял на себя ответственность за весь Экспедиционный Отряд, когда вел их через Кукольную Ось, – возразила Касси.

Белизариус покачал головой и посмотрел на кончики пальцев. Ему хотелось сжаться в комок. Смотреть на Касси он уже не мог.

– Все, кто участвовал в этой афере, понимали ее опасность, – сказал он. – Ты понимала. И даже Уилл понимал. За Экспедиционный Отряд несла ответственность генерал Рудо. Это она вела их домой. Я был просто паромщиком.

– Бел, нравится тебе это или нет, ненавидят тебя Homo quantus за случившееся или нет, но именно тебе придется сказать им, что все будет хорошо, придется сказать им, что ты приведешь их в безопасное место.

– Это неправда, – ответил Белизариус и посмотрел ей в глаза. Касси не сдалась, но переложила эту ответственность на него.

– Ты аферист, – сказала она без тени иронии или осуждения. – Ложь – твоя профессия. Так примени же свои навыки, или Homo quantus никогда не покинут Гаррет. Сыграй роль лидера.

Белизариус встал и подошел к ней, чтобы взять ее за руки, но она не позволила.

– Касси, именно потому, что я лжец, они мне ни за что не поверят, – сказал он. – Люди думают, что во лжи есть нечто магическое, будто, если ты солжешь особенно удачно, это сработает. Но чтобы ложь сработала, лжецу должны верить. А мне никто не верит.

– Я верю.

Не нужна ему ничья вера.

– Я не хочу никому лгать. Касси, они верят тебе. Они поверят тебе, потому что хотят этого. А еще им надо на кого-то злиться. Вот и пусть они продолжают злиться – на меня.

Через некоторое время они покинули свою комнату и пошли в кафе. Быстро поели, сидя в небольшой кабинке. В соседних ели другие, молча. А затем направились к невысоким домам администрации, в похоронном настроении. Лина Архона вяло поприветствовала их. Советники Урибе и Сампер тоже были в ее кабинете, мрачно сидели в креслах. Все пятеро некоторое время молчали. Это должна была быть обычная утренняя встреча, на четвертый день подготовки к исходу.

– Лина, – наконец заговорил Белизариус, – ты не думала о том, чтобы попросить Касси заменить тебя, возглавив эвакуацию?

Мэр отрешенно поглядела на Касси темными глазами, а затем перевела взгляд на Белизариуса. На ее лице не было никакого выражения.

– Я могу назначить тебя мэром? – тихо спросила Лина.

– Меня? – изумленно спросила Касси.

Лина с трудом сфокусировалась на ней. Урибе и Сампер, советники, которые должны были высказать какое-то мнение насчет кандидатуры мэра, явно почувствовали облегчение, уловив направление разговора.

– Быть может, на время эвакуации, пока мы не найдем новый дом, лучше выбрать Бела? – сказала Касси.

Сдрейфила.

– Касси, мне никто не верит, – сказал Белизариус.

Мэр и оба советника посмотрели на него. Не то чтобы они были с ним не согласны, но и альтернатив они не видели. И Белизариус понял: они боятся неизвестности за пределами Гаррета. Они просто представить себе не могут, что это такое – найти другой кров и еду, не выращиваемую здесь, не поставляемую Банками. Куда уж там найти себе новый дом. Но они думают, что он на это способен. Они хотят, чтобы он сказал им, что делать.

– Я буду помогать тебе, Касси, – сказал он. – Стану твоим советником по части внешнего мира.

– С точки зрения процедуры это несложно, – сказал Урибе. – Мэр назначает Кассандру заместителем, а затем подает в отставку.

– Из Касси получится отличный мэр, – сказал Белизариус.

Она сжала его руку. Их дыхание и сердцебиение синхронизировались, как будто она наблюдала за ним в фуге.