Лабиринт искажений

Глава 1

edgar 20 марта 2021 года

Январь 1981 года. Москва.

Ткачев негромко ругнулся, когда за открытой дверью станции «Кузнецкий мост» увидел на площади памятник Феликсу Эдмундовичу. Сколько раз он приезжал в управление и ещё ни разу не вышел там, где надо. Подземные переходы под площадью Дзержинского, словно лабиринт всегда выводили Ткачева на самый дальний выход из метро от мрачноватого и величественного здания центрального управления КГБ СССР. Впрочем, он и был то всего пару раз здесь даже когда жена с ребёнком ездили в «Детский мир» Ткачев предпочитал оставаться дома или на работе. Поскольку ещё никогда поездки в управление КГБ не приносили ему удовольствия.

И сейчас пришлось спускаться в подземный переход и, петляя по коридорам с коричневой плиткой на стенах и полу, искать ближайший к зданию выход. На улице было холодно и ветрено.

С чекистами отношения стали ещё больше натянутыми после дела «на Ждановской». Щёлоков и Андропов итак недолюбливали друг друга, а тут… убийство милиционерами сотрудника КГБ. И вот совершенно неожиданный вызов Ткачева к некому генералу Трефилову. Хорошего ждать не приходилось. Хотя начальство Ткачёва не высказало по поводу его вызова к чекистам озабоченности, вскользь упомянув, что вызов касается дела по разбойным нападениям в Зареченске. Что могло интересовать КГБ в этом деле, Ткачёв не имел ни малейшего представления.

Зареченск городок небольшой. Не сказать, что деревня, но и большим назвать трудно. Правда, в городе и в его окрестностях располагалось довольно много всяких предприятий. И вот месяц назад, аккурат под Новый год начались разбойные нападения на инкассаторов, и к концу января уже было три эпизода. В Зареченске следствие зашло в тупик, хотя сам Щёлоков распорядился в самый короткий срок найти и обезвредить бандитов. Пришлось главному управлению МВД подключать к следствию своего сотрудника, которым и оказался Андрей Викторович Ткачёв. И получив назначение, вместе с этим ещё и вызов в КГБ.

Ткачёва до кабинета Трефилова проводил хмурый и неразговорчивый майор, вызванный на проходную дежурным. В отличие от майора генерал оказался не старым и суровым «пнём», а добродушным и улыбчивым мужиком. Взгляд генерала, конечно, был присущ настоящему чекисту — колючий и пронзительный.

— Это я настоял на вашей кандидатуре, полковник, — после приветствия и рукопожатия сказал Трефилов. — Мои коллеги посоветовали, плюс у вас есть соответствующий допуск. Присаживайтесь. Чай? А может быть кофе? — и загадочно предложил. — С коньячком. На улице не май месяц, а одеты вы не по погоде.

— А не откажусь, — согласился Ткачёв, усаживаясь за переговорный стол. Начало интриговало.

— Элла Аркадьевна, сделайте два кофе, пожалуйста, — попросил генерал секретаря.

Через минуту стройная женщина в элегантной юбке и кофточке с жабо внесла поднос с чашками. Ткачёв проводил её взглядом, заинтересованно рассматривая покачивание округлых бёдер, затянутых в тонкую ткань. «И где они берут таких?!» — подумал полковник, вспоминая секретариат в его управлении. Генерал улыбнулся и достал фляжку с коньяком. Плеснул в кофе.

— Вот какое дело, Андрей Викторович, — сказал он, подвигая чашку к Ткачёву. — Третий эпизод в Зареченске связан с нашей конторой напрямую. То, что я расскажу сейчас, а расскажу много и подробно, не должен знать никто, кроме вас.

— Это очень неудобно, — Ткачёв пригубил кофе. — Как можно скрыть такую информацию от местных?

— Поэтому вы туда и направляетесь.

Генерал вздохнул и почесал лоб.

— Учитывая некие разногласия между нашими ведомствами, решено, что только вы один сможете иметь всю полноту информации.

— Спасибо за доверие, — полковник поставил чашку и облизал губы. — Но как тогда мне работать?

— Это вы решите сами после того, как получите всю информацию. Я буду готов выслушать ваши пожелания.

— Хорошо. И где мне изучить материалы?

Трефилов встал и подошёл к окну.

— Информацию вы получите от меня. Устно. И постарайтесь запомнить…

Ткачёв растерялся — такое было впервые. Чтобы генерал КГБ передавал информацию устно?! Что же там было в этом Зареченске? Он справился с растерянностью быстро.

— Я готов выслушать вас, товарищ генерал.

После разговора с Трефиловым Андрей Викторович вылетел из его кабинета и срочно стал искать туалет. Три чашки кофе с коньяком дали о себе знать.

Всё началось ещё до Московской Олимпиады. В Зареченске, на одном из производств, группа инженеров-радиотехников нашла принципиально новый подход к конструкции решёток антенны. Поначалу исследования не заинтересовали учёных и военных, но результаты испытаний принесли массу неожиданностей. Во время Олимпиады КГБ и милиция работали в усиленном режиме, сотрудников не хватало, и поэтому решили не усиливать КГБ Зареченска новыми людьми. Да и результаты экспериментов, по словам учёных, были, мягко говоря, спорными.

Новаторам дали небольшую лабораторию, приставив единственного сотрудника местного отделения КГБ.

Как раз в тот момент, когда разногласие между двумя силовыми конторами достигло пика, инженеры выдали некое решение и запросили чертежи, чтобы привязать свою конструкцию к изделию. Ученые раздумывали, а в Зареченске произошло первое нападение на инкассаторов. Прокуратура возбудила дело и опера стали рыть землю. Две недели все было тихо, и как-то всё успокаивалось само собой, но тут произошло второе нападение. Первый секретарь горкома доложил наверх, и Щёлоков, находившийся в крайне неудобном положении, разогнал половину Зареченского управления МВД, а вторая половина с пеной на губах занялась круглосуточными поисками бандитов.

А вот здесь и началось самое интересное.

В кулуарах было решено отправить в Зареченск копии чертежей изделия, но только той части, где предполагалось установить новую конструкцию антенны. Параллельно было решено премировать инженеров, чтобы они усиленно повели разработку. И два курьера из КГБ, что везли деньги и копии чертежей, не нашли ничего лучшего, как сесть в инкассаторский автомобиль, который и вёз зарплату работникам предприятия, где базировалось крохотное ОКБ.

Произошло третье нападение.

Как и в других нападениях до этого, все инкассаторы были убиты, а деньги и чертежи исчезли.

Ткачёв в разговоре с Трефиловым сообщил, что его направляют в Зареченск, чтобы возглавить группу по розыску банды и никакого усиления не обещали. А тут, прямо скажем, ситуация весьма неоднозначная — мало ли, что может произойти за время следствия.

Генерал долго раздумывал и сказал:

— Полковник, я дам вам в усиление нашего агента. Предупреждаю, агент — крайне неординарная личность. Работает интуитивно и жестко, но эффективно. Как он выглядит по-настоящему — известно единицам. К сожалению, времени у нас мало. Если копии попадут к иностранным спецслужбам, то их аналитики догадаются, чем наши инженеры решили удивить. Поднимется страшный шум, а сейчас нет возможностей, чтобы вывезти ОКБ из Зареченска. Это привлечёт излишнее внимание. Да и, честно сказать, пока никто не понимает, чем эта разработка может закончиться.

— И как ваш агент сможет мне помочь? — недоумевал Ткачёв. — И как я с ним буду взаимодействовать?

Трефилов внимательно смотрел в окно, слегка покачиваясь.

— Он сам выберет способ взаимодействия. Ваша же задача как можно скорее выйти на банду.

Повернувшись к полковнику, генерал тихо добавил:

— Агент обладает навыками следственной и оперативной работы, но только в рамках своей компетенции. Если он посчитает, что бандиты ему мешают, то уберёт их без лишнего шума. Если посчитает, что мешаете вы, то уберёт вас…

— Ничего себе! — возмутился Ткачёв.

Трефилов усмехнулся:

— А как вы хотели, полковник? Задача и у него, и у вас очень сложная, а времени нет. Но если бандиты не имеют отношения к иностранным спецслужбам, агент просто заберёт чертежи. Запомните пароль — вам привет от Хмеля.

Теперь Ткачёв стоял в кабинке туалета и раздумывал. Вернее, не раздумывал, а силился понять — как он смог попасть в такое хитросплетение интересов? И, взглянув на часы, сообразил, что стоит около писсуара с расстёгнутой ширинкой уже пятнадцать минут.

Полковник не был тупым служакой. Окончив школу милиции после службы в армии, он был направлен в одно из отделений МВД Сокольнического района Москвы в стажёры к известному оперу майору Хренникову. С ним он и постигал опыт следственно-розыскных мероприятий. Хренников был старой закалки, начав службу ещё в сорок пятом году, после окончания войны. Молодого стажёра не жалел, гоняя как собачку по тёмным переулкам района и учил, учил, учил.

— Андрюх, — говорил майор, — это сейчас преступник ещё необразованный. Война, голод, лишения… Больше инстинкта, чем разума. Но в твоё время придёт бандит умный и сильный. Сявок всегда будет много, но настоящий преступник будет тщательно готовиться. И его не возьмешь на «руки вверх, стрелять буду». Надо будет просчитывать его возможные ходы, и иметь обширную агентуру. Пришёл, спросил, подумал… И уже догадываешься, где можно ставить засаду. А не бегать за ним по Москве, паля в воздух. Умей договариваться с «законниками». Они же, как коты, пометили свою территорию, и никого чужого на неё не пускают. Это только блатная болтовня о братстве и бандитских понятиях. Если кто-то чужой и жесткий им дорогу переходит, то сдают на раз, но незаметно. Через брошенное невзначай слово, через ненужного сявку, через фраеров…

«Наука» Хренникова очень помогла Андрею Викторовичу в будущем. Собирая информацию от агентов, он умел выстраивать схемы, но что немаловажно — обрел некий авторитет среди законников. Особенно после одного случая.

Он задержал преступника. Матёрого вора по кличке «Мутант». Задержал случайно, зайдя на квартиру его любовницы.

— Мутант, давай не будем палить друг в друга! Не дай бог заденем женщину. Просто выйди и сдайся. Обещаю, не буду писать в протоколе, что у тебя было оружие. Получишь свою трёшку…

— Ты правду говоришь, начальник?!

— Я похож на болтуна?

Тогда с пистолета Ткачёв стер пальцы Мутанта и сумел сделать так, что оружие в отделение принесли малолетки, якобы нашедшие его случайно.

Мутант был вором авторитетным и после отсидки пришёл к Ткачёву.

— Начальник, сделай доброе дело. Прошу, сходи к Нинке, спроси у неё — смогу я с дочкой повидаться.

Тогда Андрей Викторович помог. Он стоял рядом, поскольку женщина согласилась только на таких условиях, и смотрел, как Мутант плачет, обнимая маленькую худенькую девочку.

— Начальник, век воли не видать, — растроганный вор смахнул слёзы, — никогда не забуду твою помощь!

Так что Ткачёва в воровских кругах зауважали.

После перевода в центральное управление старшим опером Ткачёв стал постигать ещё одну науку — как разговаривать с высоким начальством. Никогда нельзя было напролом требовать что-то для себя. Надо было обязательно предоставлять что-то из этого и начальнику. Только в этом случае вопросы решались гораздо быстрее. Не оставлял он и своих «подопечных», приходя к ним с различными разговорами и потом анализировал информацию, подолгу засиживаясь дома на кухне. Чертил схемы, сопоставляя оперативные данные и полученную от «законников» информацию. А пара раскрытых дел со следователями по особо важным делам, ещё и со стороны прокуратуры сделали авторитет Ткачёва весьма высоким.

Андрей Викторович не забывал и о физической подготовке, регулярно посещая бассейн и зал для занятий по самбо. Пять километров утренней пробежки — незыблемая традиция для полковника. А после того, как повзрослел сын — вместе с сыном.

Командировка в Зареченск была неожиданностью. Кстати, генерал Трефилов так и не объяснил ему о причинах выбора его кандидатуры. Практически все старшие опера управления имели допуск к определённой секретности.

До отъезда в Зареченск было ещё время, и полковник решил заехать к одному знакомому. Ткачёв позвонил из телефона-автомата в метро.

— Аллё, это я. Через полчаса зайду, можно?

Он доехал до станции «Пушкинская» потом сделал пересадку и доехал до «Маяковской». Вышел на улицу и быстро добежал под холодным ветром до ресторана «Пекин». Швейцар узнал его и открыл дверь тут же.

— Вас ждут, Андрей Викторович, — сказал высокий старик-швейцар, принимая пальто и шапку полковника. — Проходите в отдельные кабинеты.

В одном из уютных уголков этого не совсем обычного заведения, Ткачёва ждал не совсем обычный человек. Нет, человек был вполне обычным — аккуратная бородка, деловой костюм и выцветшие глаза одинокого старика. Положение в обществе было необычным. Своего рода «авторитет» над «авторитетами» без положенной в воровском обществе клички. И никогда не отбывавший срок в местах не столь отдалённых.

— Что за напасть привела тебя ко мне, Андрюша?

Ткачёв устало выдохнул.

— Помощь твоя нужна, Автондил Акакиевич.

— Говори. Помогу, чем смогу.

Полковник немного помолчал, формулируя просьбу в уме, потом сказал:

— Мне нужно встретиться с «положенцем» в городе Зареченск. Знаешь такой?

«Положенцем» в воровском мире называли «смотрящих» за определенной территорией. Собирались «на сходку» воры «в законе» и решали, кого поставить на такую «должность». Слово «положенца» было законом для воров всех «мастей» на той территории.

— Знаю, — раздумав, кивнул старик. — А тебе зачем, позволь узнать?

— Говорят, разбойники там завелись лихие. Мне бы разузнать точнее.

Автондил причмокнул, тихо щелкнул пальцами. В кабинет зашёл маленький мужчина в очках.

— Чародей, узнай мне про Зареченск, — попросил старик, — но только быстро.

Когда мужчина в очках скрылся, Автондил улыбнулся уголками губ.

— Я смотрю, Андрюш, ты ещё в фаворе. Не коснулись тебя события «на Ждановской».

Полковник махнул ладонью.

— Не знаю я, очень бы не хотелось.

— Так тебе чего бояться? Ты людей не сажал без разбору, денег не берёшь… С комитетчиками конфликтов не было. Или?..

— Вот именно, — перебил Ткачёв. — Только что из комитета.

— Ну, — протянул старик. — Если ты вышел оттуда, значит чист. А милицию давно надо почистить. Люди в неё пришли мутные, только за длинным рублем охочие. Плохо это. Для державы плохо. Старые милиционеры за совесть работали, за порядок. Вот их и уважали.

Воспоминания старика прервал мужчина в очках. Он наклонился и что-то долго шептал Автондилу на ухо. Выслушав, старик вялым жестом пальцев отослал его вон. Глаза Автондила резко приобрели стальной блеск.

— Прав ты, Андрей. В Зареченске непонятное происходит. У тебя когда поезд?

— Сегодня в десять вечера. Вагон четвёртый.

— Хорошо. Яков придёт тебя проводить. А сейчас иди, мне подумать надо. Я помогу…

— Благодарю, Автондил Акакиевич.

Сборы были недолгими. Полковник не раз выезжал в командировки и у него на такой случай был небольшой чемоданчик и большой кожаный портфель.

— Надолго уезжаешь? — угрюмо спросила жена.

— Не знаю, — буркнул Ткачёв. — Буду сильно задерживаться — позвоню.

Отношения с женой у полковника были… если сказать одним словом — никакие. Поженились они случайно: Ткачёв участвовал в следствии по хищению с убийством и в конторе предприятия встретил миловидную девушку с «внушительными» формами. Тогда двадцатисемилетний капитан подал заявление на вступление в ряды партии коммунистов. В комитете партии ему доходчиво объяснили, что отсутствие жены — фактор подозрительный, хоть и её наличие не является обязательным. Ткачёв никогда не задумывался над спутницей по жизни, полностью поглощённый работой, а мимолётная связь с одной сотрудницей из министерства торговли даже отбила охоту к такому изменению в его жизни, как официальная процедура бракосочетания и дальнейшее совместное проживание под одной крышей.

Людмиле, будущей жене будущего полковника, было уже двадцать пять лет, и она решительно согласилась выйти замуж за Андрея. Как-бы надо было иметь семью и хотя бы одного ребёнка. После рождения сына «внушительные» формы Люды превратились в то, что называется нехорошим словом — обабились. Миловидная девушка превратилась в несуразное подобие вечно что-то поглощающего бегемота, а «внушительные» формы — в бесформенную массу. А после того, как Ткачёва перевели в главк, и дали звание полковника, то изменился и характер жены. Если раньше её практически всё устраивало, то теперь появились странные для Ткачёва материальные амбиции.

— Андрей, вон у Хромовых дача есть, а у нас нет.

— Люд, а зачем тебе дача? Что ты будешь там делать? Консервы закатывать? Так от подарков Хромовых в кладовке места нет. Мы не успеваем эти консервы есть.

— Андрей, вон Абасовы трехкомнатную квартиру получили. А мы всё в двушке ютимся.

— Люда, у Абасовых двое разнополых детей. Им надо. А тебе зачем?

В главке МВД можно было достать многое — сотрудникам главка Щёлоков дал массу преференций, но Ткачёв не стремился к ним. Даже сотрудники его отдела порой удивлялись.

— Андрюх, твоя очередь на автомобиль подошла. Ты чего не оформляешь?

— Да денег нет, и мне без надобности. Я на метро быстрее доеду. А за машиной ещё и ухаживать надо. Гараж там, бензин… Не моё это.

Никто не знал, а порой только догадывался, что стоило бы Ткачёву только заикнуться про машину, квартиру или ещё что-то ценное, то это было бы у него на следующий день. «Законники» бы принесли бесплатно, да ещё бы и в подарочную обёртку завернули. Как-то один из «авторитетов» пошутил:

— Викторыч, если бы ты попал на зону, то она была бы образцовой…

— Это почему?

— Слово твоё шибко твёрдое, а авторитет непререкаемый. «Кум» бы просто отдыхал в сторонке.

— Спасибо, конечно. Но на зону я не тороплюсь.

Попрощавшись с сыном, полковник поехал на вокзал. По дороге он уже включился в процесс расследования и, постукивая пальцами по портфелю, раздумывал и рисовал в голове возможные версии. Как в эти версии можно было органично вплести приданного ему агента КГБ, он не видел. Впрочем, и материалов по делу было недостаточно. То, с чем он ознакомился в главке, было очень поверхностным. Множество деталей было не видно.

Около поезда Ткачёва встретил маленький мужчина в очках. Тот, которого Автондил называл Чародеем.

— Вам передали, что останавливаться в гостинице и на служебной квартире не надо. Запоминайте адрес — улица Советская, дом два. В Зареченске садитесь в такси, которое к вам подъедет. Адрес не называйте, а передайте таксисту вот это, — он протянул Ткачёву монету достоинством в один рубль. — Слово за вас сказали, а там сами разберётесь. Ключи от дома у соседки напротив. Зовут её Мария.