«Цигун и жизнь» («Цигун и спорт»)-04 (1996)

Джованни Монтекорвино — треть века в Китае

В.Л. Кореняко

_{(Окончание. Начало см. 1996, № 3)}

Брат Джованни пользовался в Индии гостеприимством местных несториан. В городах южноиндийского побережья их было довольно много, отчего в католической переписке эти земли именовались страной святого Фомы — в соответствии с преданием индийских христиан об их крещении апостолом Фомой. Довольно успешной была здесь и миссионерская деятельность Монтекорвино: «В индийской земле пробыл я тринадцать месяцев там, где стоит церковь святого апостола Фомы, и в различных местах этой страны крестил около ста человек».

Мы можем только догадываться о том, что из Индии в Китай Монтекорвино попал морским путем, и не знаем точно, когда он покинул Индию. Во втором дошедшем до нас письме, отправленном францисканскому викарию в крымскую Кафу из Пекена 8 января 1305 г., он сообщал, что «в течение одиннадцати лет… оставался один в своей миссии и без помощников». При любых, до сих пор дискуссионных, подсчетах выходит, что Монтекорвино прибыл ко двору юаньского императора не раньше 1294 г. Но адресат Папы Николая IV — хан Хубилай — умер в феврале 1294 г. Получается, что Монтекорвино не мог заставить его в живых. К слову сказать, Монтекорвино не называет по имени ни одного юаньского императора, а ведь если он прибыл в Китай при Хубилае и умер там приблизительно в 1330 г., то пережил восемь монгольских владык Поднебесной империи и скончался при девятом. Все это время, особенно после смерти в 1307 г. преемника Хубилая — хана Тимура Ульджайту, при юаньском дворе не прекращались соперничество, интриги и грызня чингизидских кланов и придворных группировок.

Поистине незаурядными способностями надо было обладать, чтобы пользоваться у китайских императоров неизменно благожелательным и покровительственным отношением.

В самом начале пребывания Монтекорвино в Пекине ему выпало, видимо, наиболее суровое испытание — он стал жертвой несторианских интриг, о чем сообщал подробно, поскольку основной пункт плана Николая IV — опора на несторианскую Церковь[8] — оказался несостоятельным. «Несториане, некое сообщество, которое утверждает, что носит христианское имя, но весьма сильно отличается от христианского учения, в этих краях стали столь влиятельными, что они не хотят позволить христианам других верований иметь хотя бы маленькую церковь или защищать мнение, отличное от их собственного… Названные несториане подвергли меня гонениям жестоким, частично непосредственно, частично через других, подкупленных ими людей. Они распространяли слухи, что я вовсе не посланец нашего господина Папы, а большой обманщик и шпион. Некоторое время спустя они принесли поддельные документы, в которых можно было прочитать, что некий посланец якобы был отправлен с подарками огромной ценности для императора, однако я будто бы убил его в Индии и украл его подарки. Целых пять лет продолжались эти козни и клевета. Так случилось, что меня многократно волокли к суду, позорили и угрожали смертью. Но с Божией помощью император наконец из признаний некоего человека узнал о моей невиновности и о позоре моих врагов».

Наградой за эти испытания стало предоставленное ханом Тимуром Ульджайту право построить в Пекине первый католический храм. Во втором (и последнем) дошедшем до нас письме, отправленном из Пекина руководству ордена миноритов, Монтекорвино 13 февраля 1306 г. сообщал: «В том же 1305 году я начал постройку нового Божия храма перед воротами дворца Великого хана, так что его дворец и наш храм разделяет только ширина улицы. Там нас отделяет от ворот дворца Его Величества расстояние, на которое можно забросить камень. Господин Пьетро ди Лукалонго, который был спутником моим из Тебриза, сам купил участок земли для указанного строения и передал его мне во славу Божию. Я полагаю, что по милости Божией во всем царстве Его Величества Великого хана нет более удобного и выгодного места для возведения католической церкви. К началу августа я заложил фундамент и с помощью благодетелей и доброжелателей к празднику святого Франциска были закончены, кроме стен дома, службы, дворы и капелла на двести человек. Но из-за наступившей зимы не смог я закончить церковь. Впрочем, я собрал в доме своем лес и надеюсь завершить постройку летом. И скажу вам, что всем, кто приходит сюда из города и из других мест, это кажется настоящим чудом, ибо ничего об этом они раньше не слышали. Когда же видят они новое строение с красным крестом и нас в нашей капелле, отправляющих богослужение во всем великолепии, то дивятся еще более».

Если судить даже по этим двум письмам-отчетам руководству ордена, Монтекорвино ревностно занимался множеством дел.

Количество обращенных им в католицизм жителей Китая достигло нескольких тысяч: по первому письму — «приблизительно шести тысяч», по второму — «более пяти тысяч человек». В пекинском храме проводились регулярные богослужения, причем он был не единственным католическим центром в Китае. Монтекорвино до конца жизни удалось возвести три храма в Пекине и по одному в трех других городах Китая. При скудости церковной литературы ему пришлось взять на себя ее переписку, а в иноязычной среде, конечно, и перевод. «Сам я стал стар и сед, скорее из-за трудов и притеснений, чем по годам своим, ибо мне не более 58 лет», — писал Монтекорвино в 1305 г. «Я приобрел совершенное знание обиходного у татар языка и их письма. На этот язык и письмо перевел я Новый Завет и Псалтирь, позаботившись, чтобы они были записаны самым красивым шрифтом, какой здесь у нас есть».

Пришлось освоить даже искусство храмовой живописи: «Я должен был изготовить шесть картин, дабы помочь несведущим понять Ветхий и Новый Заветы, и написал к ним пояснения на латинском, уйгурском и персидском языках с тем, чтобы любой мог бы прочесть их на том или ином языке».

Был даже создан церковный детский хор, видимо, настолько утешавший стареющего францисканца, что он подробно изложил его историю: «Я также купил у родителей-язычников одного за другим сто пятьдесят мальчиков в возрасте между семью и одиннадцатью годами, не наставленных еще ни в какой религии. Этих мальчиков я крестил и обучил по нашему обычаю греческому и латинскому языкам. Я переписал также для них нашу Псалтирь вместе с тридцатью гимнами и двумя бревиариями. По этим пособиям одиннадцать мальчиков знакомятся с нашим богослужением, поют в хоре и проводят еженедельно обязательный курс в собраниях, в которых я тоже иногда принимаю участие. Кроме того, некоторые мальчики заняты переписыванием псалмов и прочих подобающих песен. Его Величество император очень доволен, когда слушает их пение. Ко всем каноническим часам я велю звонить в колокола и провожу богослужение в присутствии детей и грудных младенцев. Так как я не располагаю никакими нотами, нам приходится петь по слуху».

Нехватка книг и одиночество — единственное, на что жаловался Джованни Монтекорвино. Второе печалило его больше всего, так что он при всей своей скромности прибегнул однажды даже к увещевательному тону: «Обязанности, налагаемые на нас благословенной братской любовью, требуют, чтобы те, кто разлучен дальними и обширными расстояниями, и особенно проповедники христианской веры в далеких странах, хотя бы в письмах поддерживали друг друга, если лишены они возможности встретиться лицом к лицу. Думал я, что есть у вас причины дивиться тому, что не получили от меня ни единого письма за все время моего длительного пребывания в столь далекой стране. Но я и не меньше дивился тому, что до нынешнего года не получил ни единого письма от какого-либо друга или собрата по ордену, ни единого знака о том, что кто-то помнит обо мне; видно, все обо мне позабыли. Особенно я в этом уверился, когда узнал, что дошел до вас ложный слух о моей смерти».

Криком души изливаются строки письма пекинского подвижника: «…Теперь — я еще раз это заявляю — могла бы созреть обильная жатва. Да, если бы у меня было все же два-три помощника, которые смогли бы, стараясь изо всех сил, поддержать меня, чтобы склонить Великого хана к крещению! Поэтому я прошу о том, чтобы такие братья, если они изъявят свое желание, направились сюда. По моему мнению, это принесет большую пользу, если только они ведут примерную жизнь и не пекутся о личном благополучии».

Монтекорвино был одинок в своей миссии до 1303 г., когда в Пекин прибыли «брат Арнольд, немец из-под Кельна», и некий «ломбардский врач-хирург, распространявший здесь у нас самые невероятные сплетни о римском дворе, моем ордене и положении дел на Западе».

Мы с трудом представляем себе скорость передвижения людей средневековья и то время, которое требовалось для пересечения Евразии с запада на восток или обратно. Автор итальянского средневекового трактата «Практика торговли» Франческо Бальдуччи Пеголотти определял расстояние между нынешним Азовом и Пекином в 290 дней пути. Плано Карпини и Рубрук преодолели это расстояние гораздо быстрее только потому, что в их распоряжении была единая имперская ямская служба, который уже не существовало во времена Монтекорвино.

Хотя путешествия были длительными, но иные дела и тогда совершались быстро. Известия о Монтекорвино доходили до францисканского викария в Кафе, и когда известный миссионер ордена миноритов Томмазо ди Толентино летом 1307 г. вернулся в Европу из Золотой Орды и доставил Папе Клименту V верную информацию о делах Монтекорвино в Китае, решение было принято тут же. 23 июля 1307 г. Папа Климент V подписал буллу, по которой Монтекорвино становился «архиепископом и патриархом всего Востока». Был образован новый викариат францисканского ордена — «Татария, или Катай (средневековое название Китая — В.К.)», территория которого охватила империю Юань и Чагатайский улус. Обязанности викария, естественно, также принял на себя отец Джованни.

В «Церковных анналах» Одорика Райнальда под 1307 г. есть запись в связи с назначением Монтекорвино архиепископом: «Дабы разделить с ним в будущем труды и славу, Папа прислал некоторых других духовных лиц, подчиненных ему как архиепископу Камбалека (Ханбалык, то есть «ханская столица» или «ханский город» — средневековое тюрко-монгольское название Пекина — В.К), и предписал, чтобы они были рукоположены в сан епископский. Этими мужами, которым доверили задачу озарить великую провинцию светом веры для темного Востока, были Андрей из Перуджи, Николай из Бантри, Герард, Ульрик, Сайфуст, Перегрин из Перуджи и Гуильельм из Виллановы, братья ордена францисканцев, имена которых достойны бессмертия, так что мы не могли обойти их молчанием».

О судьбе этих семи или восьми миссионеров, трое из которых скончались на пути в Китай, мы знаем по письму Андрея из Перуджи, отправленному общине францисканского монастыря родного города в январе 1326 г. из Зайтона — нынешнего Цюаньчжоу, бывшего в XIV веке крупнейшим портом на юге Китая. К 1326 г. он единственный остался в живых из посланцев 1307 г. и занимал в Цюаньчжоу епископскую кафедру. Андрей из Перуджи сообщал о значительных успехах католической миссии в Китае. В Цюаньчжоу «одна богатая армянская госпожа построила большую красивую церковь, которая, по указанию самого архиепископа, была сделана кафедральной». Сам епископ Андрей много лет получал «вспомоществование императора, которое в генуэзских деньгах составляет около ста золотых флоринов в год».

О выполнении основной задачи миссии епископ Зайтонский писал трезво и скромно: «А в этой громадной империи воистину есть люди любой нации, какие только существуют на земле, и люди любой секты. И каждому дозволено исповедовать свою веру, ибо держится тут мнение, или, лучше сказать, заблуждение, будто каждый найдет спасение в своей религии. А посему и мы можем проповедовать свободно и без опаски. Никого из иудеев и сарацин (мусульман — В.К.) не удалось нам обратить, но из язычников очень многие были крещены. Правда, немногие из крещеных идут по правильному пути…»

Прибытие братьев-миноритов так вдохновило Джованни Монтекорвино, что в 1310 г. ему удалось обратить в католичество самого императора Уцзуна — хана Хайсана. Событие это не имело большого значения — Хайсанхан умер в следующем году.

Гораздо важнее было другое — Монтекорвино начал историю католических миссий и общин Китая.

Мы не знаем точно, в каком году окончил земную жизнь архиепископ Ханбалыка, патриарх всего Востока, францисканский викарий «Татарии, или Катая». Подсчеты разных специалистов указывают на годы между 1328 и 1333.

Величие дел Джованни Монтекорвино при всей скудости сведений о нем самом настолько очевидно, что нам остается лишь восхищаться выдающимися личными качествами этого человека: огромной силой воли, исключительной скромностью и несомненным обаянием. Становится понятно, почему и современный многотомный справочник «Новая католическая энциклопедия», также не давая даты смерти, заканчивает статью о Монтекорвино словами: «После кончины в возрасте 82 лет его оплакивали равно нехристиане и христиане».

Китайское искусство чаепития

Куда бы ни забросила судьба китайца, всюду вслед за ним появляется обычай чаепития. Китайцы первыми открыли тайну черного листа, и привычка пить чай имеет в Китае многовековую историю. Когда вы приезжаете на Тайвань, то нередко можете увидеть людей почтенного возраста, которые сидят по двое и по трое в тени храма, примостившегося в какой-нибудь старинной улочке. Они устроились вокруг простого, но изящного, размером с кулак, чайника, в руке у каждого — миниатюрная чашка, величиной не больше обычной чарки для вина, и течет размеренная беседа, перемежаемая неспешными глотками освежающего напитка. Это традиционная церемония «чая для пожилых» (лао-жэнь ча). Или же, оказавшись на одной из вечно бурлящих улиц Тайбэя, вы вдруг слышите знакомый тонкий аромат и, подняв голову, замечаете вывеску, состоящую из одного иероглифа — («ча»). Это значит, что вы стоите у входа в «салон чайного искусства». Если перспектива знакомства с китайским чаем кажется вам заманчивой, то местный эксперт с готовностью посвятит вас в основы гунфу ча, или традиционного ритуала настаивания и дегустации чая.

Чай — неотъемлемая часть жизни каждого китайца. Старая китайская поговорка гласит: «Переступив через порог своего дома, прежде всего позаботься о семи вещах: топливе, рисе, масле, соли, соевом соусе, уксусе и чае». Традиция чаепития уходит глубокими корнями в историю Китая: она насчитывает более тысячи лет.

Во времена династии Тан (618–907 гг.) жил некто по имени Лу Юй. Юношей принявший постриг в одном из буддийских монастырей, а впоследствии возвратившийся к мирской жизни, Лу Юй более всего известен тем, что, собрав воедино крупицы знаний своих предшественников и современников, написал первый в мире сводный научный труд, посвященный чаю — «Чацзин» («Трактат о чае»). Выход этой книги способствовал популяризации искусства чаепития во всем Китае, превратив в заядлых почитателей этого напитка и императора с его министрами, и последнего уличного бродягу. Более того, чай вскоре после этого прижился во многих соседних странах — Корее, Японии, государствах Юго-Восточной Азии.

В начале XVII в. голландская Вест-Индская компания впервые представила чай на суд европейской публики. И уже к середине того же века послеполуденное чаепитие стало привычном ритуалом в жизни английской знати. Примечательный факт: два наиболее распространенных фонетических варианта слова «чай» в языках, заимствовавших это понятие из китайского, — cha и tee — восходят к двум диалектам китайского языка. В государствах, воспринявших понятие чая, да и сам чай, из Северного Китая, — таких, как Россия, Япония, Турция — хождение получили различные версии слова cha: чай, chay, chya. А языки в странах, связанных торговым судоходством с портами Южного Китая, — Испании, Германии, Англии — усвоили близкие себе фонетические формы (соответственно — te, tee, tea), которые близки южнокитайскому произношению.

Чай изготовляют из молодых нежных листьев чайного куста. Различия между многочисленными сортами чая основаны на особенностях процесса обработки чайного листа. Ключевым элементом этого процесса является ферментация. Вследствие ферментации первоначально зеленые листья обретают красно-коричневую окраску. Чем продолжительнее ферментация, тем темнее цвет листьев. В зависимости от срока ферментации меняется и аромат чая: от цветочного к фруктовому и солодовому.

Чай, не прошедший ферментацию, называется «зеленым» (люйча). Напиток, настаиваемый на чайных листьях подобного рода, отличается изумрудным или желто-зеленым цветом и источает запах свежих овощей. В качестве примеров зеленого чая можно привести известные сорта лунцзин «Драконовый колодец») и билочунь («Весна лазоревой раковины»).

Чай, подвергшийся полной ферментации, называется в Китае «красным» (хунча), а на Западе он более известен как «черный чай». Черный чай имеет красно-коричневый цвет и солодовый запах. У лун («Черный дракон») — пример чая, прошедшего частичную ферментацию. Это оригинальная, чисто китайская разновидность чая, одним из районов исконной культивации которого является Тайвань. Чай типа улун подразделяется на три подвида, в зависимости от степени ферментации. Слабоферментированный, например, сорта баочжун, выделяется густым ароматом, прозрачностью и золотистым оттенком.

Среднеферментированные сорт, такие, как тегуаньинь («Железная Гуаньинь»), шуйсянь («Нарцисс»), дундин («Ледяная вершина»), имеют красивую светло-коричневую окраску, интенсивный «матерый» букет, более ощущаемый не обонянием, а на чисто вкусовом уровне, и нежное сладкое послевкусие. Для чая более сильной степени ферментации — байхао улун (Улун «с белым пухом») и других — характерен оранжевый цвет и фруктовый аромат.

Чтобы добиться хорошей заварки, следует уделить внимание следующим факторам: качеству воды, ее температуре, количеству настаиваемого чая, типу используемого чайника. Лучше всего для заваривания подходит мягкая вода (с низким содержанием минеральных солей), разумеется, чистая и свежая; жесткой же воды следует всячески избегать. Температурный режим заварки зависит от типа чая; для слабо- и среднеферментированных сортов употребляется вода, температура которой близка к точке кипения, для слабоферментированных видов, и в том числе для зеленого чая, подходит температура до 90 °C.

Сколько чайных листьев потребуется для заварки — это также определяется в зависимости от конкретного типа чая. Чайник может заполняться и на одну четверть, и на три четверти, смотря по тому, насколько сильно скручены листья в процессе их обработки. Затем чайник заливается кипятком. Длительность настаивания колеблется в зависимости от сорта чая; минимальное время — одна минута. При этом, если в одну и ту же заварку по ходу чаепития доливается кипяток, то продолжительность каждого последующего настаивания соответственно возрастает.

Лучшими сосудами для заваривания большинства сортов чая считаются керамические чайники красной глины. Величина чайника должна быть пропорциональна размеру чашек; среди чашек же предпочтение отдается тем, что имеют внутренние стенки белого цвета, чтобы пьющий мог без труда определить по цвету крепость заварки. Настоящий ценитель чайной церемонии всегда уделяет большое внимание внешнему виду чайника. Большинство жителей Китайской Республики ныне пользуются для заварки (по традиционному методу гунфу ча) небольшими по размеру чайниками, тип которых восходит к периоду правление минского императора Шэнь-цзуна, то есть имеет четырехвековую историю. Именно такие маленькие чайники полнее всего передают все ароматические и вкусовые нюансы древнего напитка. В эпоху династий Мин (1368–1644 гг. и Цин (1644–1911 гг.) наибольшей популярностью пользовались темно-красные керамические чайники из Исина, провинция Цзянсу. Эти творения старых гончаров являются вожделенной добычей для любого коллекционера и ценятся буквально на вес золота. Нынешние мастера гончарного дела продолжили традицию производства классических керамических чайников темно-красной глины, но одновременно разработали и целый ряд оригинальных изделий современного дизайна, которые были с энтузиазмом приняты любителями чаепития. Собирание чайных сервизов и любование ими становится популярным хобби для многих тайваньцев.

Чай — это национальный китайский напиток. Он содержит в себе витамины, теины, масла, соединения фтора и другие ценные вещества. Он имеет целебные свойства, улучшая зрение, помогая человеку сосредоточить внимание, оказывая мочегонное действие, повышая общий тонус организма. Немудрено, что многие в Китае издавна верят: постоянное употребление чая увеличивает продолжительность человеческой жизни. И в самом деле, многие лечебные качества этого напитка доказаны на строгой научной основе, и чай повсеместно признан в качестве весьма эффективного естественного биостимулятора. На Тайване чай является традиционной сельскохозяйственной культурой, важным источником экспортных валютных поступлений. Бесчисленные магазинчики и всякого рода специализированные чайные заведения разбросаны по всему острову. Новомодные «салоны чайного искусства» с элегантными классическими интерьерами быстро стали привычным явлением на улицах тайваньских городов.

Во многих районах страны вошли в традицию дегустационные конкурсы, в которых принимают участие крестьяне-производители, торговцы чаем и дегустаторы со всей округи. Цены на сорта, объявленные лучшими по итогам таких конкурсов, немедленно вздуваются — это придает состязаниям особый азарт.

Утонченная культура чаепития давно стала важной частью духовной жизни тайваньцев, ведь дух «чайного искусства», сближающего человека с природой и воплощающего в себе естественные жизненные ценности, сродни таким почитаемым в Китае качествам человеческих отношений, как теплота и добродушие.