«Эксодус». Одиссея командира

Глава двадцать третья

Если бы Йоси и его товарищи по агентству «Алия-Бет» хоть на мгновение подумали, что прибытие «Пан-Йорка» и «Пан-Крессента» в Палестину может подвергнуть опасности создание еврейского государства, они бы наверняка эту операцию отменили. Однако они так не считали. Все, чего они хотели, — это спасти евреев Румынии, которые гнили в «коммунистическом карцере» и уже многие годы томились при диктаторских режимах. Лидеры у всех этих режимов были разными: сначала роялисты, потом фашисты, затем нацисты, а теперь вот — коммунисты, — однако их антисемитская сущность от этого не менялась. Ведь, как писал румынский драматург Эжен Ионеско, если женщина переоденется в другое платье, она все равно останется той же самой женщиной.

29 ноября 1947 года в Констанце, на борту пустого «Пан-Йорка» Йоси и его товарищи сидели возле радиоприемника, слушали прямую трансляцию с заседания Генеральной Ассамблеи ООН, где обсуждался вопрос об упразднении Британского мандата и разделе Палестины на два государства, и вместе со всем еврейским народом считали голоса. В тот день стоял ужасный холод; палуба была покрыта снегом. После окончания голосования они на радостях выпили, однако все хорошо понимали, что даже после этого решения ООН англичане (мандат которых на управление Палестиной истекал только 14 мая следующего года) от своей политики не откажутся и будут продолжать с ними воевать. Таким образом, расслабляться было еще рано и, вместо того чтобы предаваться размышлениям и тратить время на пустые споры о стратегии и тактике, нужно было действовать.

К этому времени работа продолжалась уже целый месяц. Каждый день в девять утра штаб операции собирался на совещание. Ведь даже разработать простое меню завтрака на пятнадцать тысяч человек — задача не из простых.

На «Пан-Йорк» планировалось посадить семьсот детей в возрасте до пяти лет. Все они были сиротами.

Перевозка людей по территории Румынии и Венгрии стала самой сложной операцией за всю историю нелегальной иммиграции. Дело сильно затруднил снегопад.

Люди, которым предстояло плыть на кораблях, ни во что не верили. Каждый из них потерял либо всех своих родственников, либо часть.

На «Пан-Йорке» Йоси познакомился с красивой черноволосой девушкой в берете, которая спаслась только благодаря тому, что ее завалили трупами. У нее парализовало мышцы век, и она не могла закрывать глаза. Так, с открытыми — полными неизбывного удивления — глазами она и спала. Йоси пытался научить ее закрывать глаза, но она смогла сделать это только через двадцать лет. Однако как только она начала спать с закрытыми глазами, ей стали сниться сны о том, как убивают ее родителей, и она вернулась к привычке не закрывать глаз. Так она до самой смерти и спала.

Это были люди, которых немцы обрекли на смерть, но которым каким-то чудом удалось выжить. Зачастую они даже отказывались в это поверить и начинали искать причины своего чудесного спасения. Например, члены одной из плывших на «Пан-Йорке» семей — отец, мать и трое сыновей — постоянно спрашивали других пассажиров: «Почему вся наша семья уцелела? Почему выжили именно мы?» Но ответа на этот вопрос никто им, разумеется, дать не мог: никакая логика этого объяснить не в состоянии.

По словам одной из пассажирок «Пан-Йорка», Амнон (то есть Йоси) сказал ей, что ее прошлое — всего лишь длинный страшный сон, но теперь она наконец-то проснулась, и с тех пор она все время пытается себя в этом убедить. «Может быть, — говорит она, — все это и вправду мне только приснилось и наяву ничего этого не было?» Как бы там ни было, что бы Маршалл в Америке ни заявлял, путь назад был отрезан. «До этого, — вспоминает Берчик, — мы обычно говорили, что везем на своих кораблях овец, коров или бананы, но на этот раз мы открыто готовили „банановые“ корабли для перевозки людей».

Между прочим, тот факт, что оба судна предназначались для перевозки бананов, оказался очень кстати. Бананы необходимо четыре раза в день проветривать, и с этой целью на кораблях была установлена вентиляционная система. Благодаря ей в трюм поступал чистый воздух. Тем не менее для перевозки такого количества людей ее было недостаточно, и Берчик предложил установить дополнительную систему, наподобие той, которую ему как-то раз показал в Бухаресте директор одного большого кинотеатра. Правда, установка этой системы на обоих кораблях привела к некоторым неудобствам — пассажирам стало сложнее передвигаться по трюму, и она затруднила прокладку электрических проводов, — однако при всем при том она позволяла людям, сидевшим в застроенных нарами и гудевших, как ульи, трюмах, нормально дышать.

На каждом корабле было по три яруса, и на каждом ярусе были собственные кухни и туалеты.

Чтобы пассажиры могли подниматься из трюма на палубу и спускаться обратно, построили лестницы: на третьем (верхнем) ярусе — пять, на втором — четыре, а на первом — только три, поскольку из семи с половиной тысяч пассажиров каждого корабля там предполагалось разместить всего пятьсот человек (преимущественно молодых и здоровых).

Нужно было заготовить большое количество питьевой воды — кубометров сто пятьдесят или двести (из расчета двенадцать кубометров в день), для чего в носовой части кораблей установили огромные металлические резервуары. Чтобы в воду не попала ржавчина, их стенки изнутри покрыли слоем бетона.

На нарах было тесно, так как на каждого пассажира отводилось всего пятьдесят сантиметров, но зато все нары получили номера, благодаря чему среди них можно было, по крайней мере, ориентироваться.

На каждом из кораблей построили по сто тридцать четыре туалета — примерно по одному на шестьдесят человек.

На основании предыдущего опыта было решено, что на каждом судне должны работать по сорок четыре медсестры и по двадцать четыре врача (все из числа репатриантов), а также следует оборудовать по три медпункта, в каждом из которых будет операционная и родильная комната.

Для проведения общественных мероприятий заготовили коллекцию пластинок с классической музыкой.

На палубу — для получения пищи, воды и других нужд — пассажиры должны были выходить партиями, в связи с чем было решено разбить их на группы по сорок пять человек и назначить в каждой группе ответственного.

О времени раздачи пищи и воды планировалось сообщать по громкоговорителю, чтобы каждый ответственный точно знал, когда и куда он должен вести своих людей.

На кораблях оборудовали по три пункта раздачи воды с тремя кранами в каждом. Воду группам планировалось выдавать по очереди, и на каждую раздачу отводилось около тридцати пяти минут.

Было также решено, что раздача пищи на втором и третьем ярусах, на каждом из которых предполагалось разместить по три тысячи с лишним человек, должна занимать не более часа.

При планировании брали в расчет время, которое потребуется людям, чтобы подняться из трюма на палубу и спуститься обратно.

Наконец, было принято решение, что раз в день пассажирам будет разрешено прогуливаться по палубе, а тем, кто живет в носовой части, позволят навещать родственников, размещенных в районе кормы. Йоси знал, что пребывание такого большого количества людей в одном месте могло привести к трениям и конфликтам, и считал, что ежедневные прогулки смогут помочь людям «выпустить пар».

Во время подготовки «Пан-Йорка» и «Пан-Крессента» к отплытию в Констанцу прибыл на заправку английский нефтеналивной танкер, и в течение всего времени, пока он стоял в порту, ребятам пришлось патрулировать свои корабли на лодках. После взрыва в Венеции они опасались, что танкер является всего лишь прикрытием для еще одной диверсии, и не хотели, чтобы англичане снова преподнесли им сюрприз.

Тем временем румыны «прогибались» под английским давлением все больше и больше, и возникла реальная угроза, что они сломаются, но в конечном счете Шайке Дан сумел с ними договориться. Правда, договоренность эта была довольно замысловатой. Румынское правительство согласилось на то, чтобы подготовка кораблей к плаванию была закончена еще в Констанце, но запретило производить на них посадку людей, а агентство «Алия-Бет», в свою очередь, обязалось за свой счет на поездах отправить будущих пассажиров в болгарский город Бургас. Именно оттуда корабли и должны были в конечном счете отплыть в Палестину, и именно туда они, в соответствии с договоренностью, должны были отправиться из Констанцы без пассажиров на борту. По мнению румын и болгар, такая хитроумная «рокировка» давала им возможность оправдаться перед англичанами, в случае если те предъявят им претензии. Румыны могли заявить, что евреи с территории Румынии в Палестину не отплывали, а оба корабля были ими высланы, болгары же, в свою очередь, могли утверждать, что хотя евреи из их порта формально и отплыли, но прибыли они с территории совсем другого государства и болгарскими подданными не являются.

Итак, «Пан-Йорку» и «Пан-Крессенту» предстояло порожняком следовать из Констанцы в Бургас. Когда они выходили из порта, бушевала буря. Высота волн, с грохотом разбивавшихся о носы кораблей, достигала семи метров.

Экипаж «Пан-Йорка» состоял из бывших испанских республиканцев. У этих дисциплинированных и высокопрофессиональных моряков были еще свежи воспоминания о гражданской войне, где их товарищей безжалостно убивали фашисты, и им нетрудно было влезть в шкуру евреев. Как сказала позднее одна из пассажирок, «у них было сердце, им было не все равно». Однако экипаж «Пан-Крессента» состоял из итальянцев и создавал немало проблем. Еще до отплытия итальянские моряки начали угрожать, что уйдут, и их механик действительно в конце концов ушел; новый же, который незадолго до отплытия сменил ушедшего, был плохо знаком с кораблем и, когда тот внезапно дал задний ход, растерялся. В результате судно село на мель, и его винт застрял в вязком дне. К счастью, с помощью того же трюка, который был использован во время выхода «Эксодуса» из Сета — то есть движений вперед и назад, — корабль удалось стронуть с места. Возникали, правда, и другие технические проблемы, но их тоже удалось решить.

Тем временем группе активистов «Алии-Бет» под руководством Янкеле Саломона предстояло переправить более пятнадцати тысяч евреев из Румынии в Болгарию. Это предполагалось сделать с помощью двенадцати поездов, которые должны были прибыть из разных стран — Советского Союза, Венгрии и т. д., — и для выполнения этого задания в Румынию съехались со всей Европы около тридцати активистов. По пути поездам предстояло подбирать людей, ожидавших на различных сборных пунктах, а Янкеле и его товарищи должны были, помимо всего прочего, проследить, чтобы поезда прибывали в Бургас в определенном порядке и с разрывом в четыре часа.

Посадка людей на поезда оказалась процедурой довольно сложной. В каждом поезде было тридцать пять пассажирских вагонов, но прежде, чем люди туда попадали, их пропускали через три «штабных» вагона. В одном из них у людей проверяли билеты (которые репатриантам выдавали в городах проживания и во временных лагерях), в другом они проходили дезинфекцию, а третий служил временной «тюрьмой», где содержали «зайцев», то есть тех, кто не числился в списках и пытался просочиться без билета. «Зайцы» могли подвергнуть опасности всю операцию, поэтому на следующей станции их ссаживали. Другого выхода просто не было.

После прибытия поездов в пограничный город Джурджу болгарские власти проверяли у людей документы и давали им разрешение на въезд в Болгарию, а затем их на паромах перевозили через уже начавший подмерзать Дунай в город Русе. Там местные евреи встречали их сигаретами, яблоками и вином, после чего репатрианты снова садились на поезда, на этот раз болгарские, и отправлялись в Бургас.

Вот так из Румынии в Болгарию на двенадцати поездах и перевезли пятнадцать тысяч двести тридцать шесть человек. При этом расписание поездов было составлено так, что первыми должны отправлялись в путь поезда из Советского Союза и Венгрии, а затем, с разницей в четыре часа, все остальные.

Поезда были товарными, и в разгар зимы в открытых вагонах людям, чтобы согреться, приходилось стоять в обнимку, но даже в закрытых вагонах, где имелась возможность разжечь печку, стены все равно были покрыты инеем, и люди, стоявшие к печкам слишком близко, получали ожоги. Тем не менее настроение у людей было приподнятое.

Каждый поезд находился в пути сорок часов. В дороге умерло трое детей. Останавливаться надолго не было времени, и умерших хоронили наспех, в полях. Последний поезд пришел с опозданием, так как румыны, желая угодить англичанам, проявили при его отправке особое бюрократическое усердие. Однако в конце концов с помощью взяток, которых на это раз было роздано больше обычного, проблему удалось решить.

В Бургасе, который представлял собой покрытый трущобами холм, людям раздали продуктовые пайки и воду, поскольку до посадки на корабли им предстояло провести в городе довольно долгое время, а нужду, за неимением ничего лучшего, им приходилось справлять в окрестностях. Толпы людей бродили в поисках места, где это можно было сделать, и дежурные следили за тем, чтобы из-за этого не возникало проблем с местным населением.

Наконец людей построили и организованно повели в порт. Посадка на корабли продолжалась двое суток и шла днем и ночью. Было очень холодно. У трапов выстроились длинные очереди.

Каждому пассажиру было разрешено пронести на борт не более двадцати килограммов личных вещей, но у многих их оказалось больше: люди тащили с собой ночные горшки, чайники, чашки, тазы, одежду. Поначалу их пытались уговаривать по-хорошему. «Если мы доберемся благополучно, — терпеливо объяснял им Йоси, — вы получите все необходимое от представителей „Сохнута“». Но люди, которым пришлось долгое время скитаться, не желали ничего слышать. Пришлось применить силу. Стоявшие у трапов дежурные вооружились ножами и стали без разговоров лишний груз отрезать. И хотя некоторые пассажиры пытались сопротивляться, умоляли, плакали, Йоси был неумолим. «Если им придется из-за своих вещей остаться на берегу, — сказал он себе, — это будет для них гораздо хуже, чем если они останутся без вещей, но все-таки поднимутся на борт. Так что пусть уж они лучше сейчас оплакивают свои вещи, вместо того чтобы потом оплакивать свою горькую участь». В конце концов проблему помог решить начавшийся проливной дождь. Людям сразу стало не до вещей, и они уже готовы были выбросить все, что угодно, лишь бы поскорее оказаться в помещении.

Чтобы подготовить корабли к возможной атаке, Йоси сделал то, о чем рассказывал Авигуру, и установил на бортах обоих кораблей большие лебедки. До поры до времени их закрепили канатами, которые при приближении англичан можно было быстро отвязать.

Английский королевский флот, охранявший в то время берега Палестины (The Palestine Patrol, как называли его англичане), насчитывал сорок пять крупных кораблей и семь сторожевых катеров (которые к тому же поддерживались с воздуха четырьмя воздушными эскадрильями, дислоцированными в Палестине, в Египте, на Кипре и на Мальте), но Йоси надеялся, что во время атаки англичане задействуют все-таки не все свои корабли, а только их часть.

Когда посадка на корабли уже подходила к концу, произошло несколько неожиданных инцидентов.

Сначала молодой раввин попытался воспрепятствовать людям подниматься на трап, заявив, что скоро наступит суббота и продолжать посадку — кощунство. Это вызвало в очереди некоторое волнение. Однако другой раввин, сославшись на галаху, сказал, что если до наступления субботы хотя бы один еврей успел подняться на борт, значит, это можно делать и всем остальным, и люди успокоились.

После этого у женщины, подошедшей к трапу, внезапно, прямо на руках, умер родившийся всего за день до этого грудной ребенок. Женщина горько плакала и, несмотря на настойчивые уговоры дежурных, которые уже начали терять терпение, категорически отказывалась отдать им ребенка и подняться по трапу. С тяжелым сердцем Йоси велел задержать отплытие, позвонил местному раввину, раздобыл где-то маленький деревянный гроб, пошел вместе с рыдающей матерью на кладбище, а после похорон привел ее обратно в порт и лично посадил на корабль.

Наконец в довершение ко всему в самый последний момент из Софии в Бургас прилетел на самолете Шайке Дан и огорошил Йоси сообщением, что придется взять с собой еще пятьсот пассажиров. Речь шла о молодых ребятах, состоявших в болгарском еврейском молодежном движении. Узнав об этом, Йоси не на шутку расстроился. Во-первых, потому, что людям в трюме предстояло из-за этого потесниться еще сильнее — вместо пятидесяти сантиметров теперь на каждого из них приходилось только по сорок семь с половиной. Во-вторых, потому, что поселить все пятьсот человек в трюме Йоси не мог при всем желании, и части из них, таким образом, предстояло жить на продуваемой ледяными ветрами палубе. А в-третьих, ребята, о которых говорил Шайке, все еще находились в пути и, таким образом, отправку кораблей снова приходилось откладывать. Однако Йоси знал, что с Шайке Даном не спорят, и единственное условие, которое он поставил, состояло в том, что новые пассажиры должны прибыть не позднее чем через двенадцать часов. Это объяснялось не только тем, что люди, сидевшие в трюмах, нервничали и проявляли нетерпение, но в первую очередь тем, что по плану они должны были прийти в Босфор в определенное время — в субботу до полудня. От этого зависел исход всей этой огромной операции. За проход через Босфор заплатили огромную сумму, и время прохода уже нельзя было изменить. Это разовое соглашение удалось достигнуть с огромным трудом, и не было никакой уверенности, что благоприятное сочетание всех факторов может сложиться вновь. Таким образом, промедление было смерти подобно.

В ночь перед отплытием Йоси не спал. Назавтра ему предстояло повести огромное количество людей в опасное путешествие по морскому кладбищу, на дне которого лежали останки нескольких тысяч евреев, и ответственность за жизнь и безопасность пятнадцати с лишним тысяч пассажиров лежала на его плечах тяжким грузом.