«Если», 2003 № 10

Сергей Некрасов Надоевшее «сегодня»

В августе редакция журнала задала посетителям сайта «Русская фантастика» очередной вопрос: чтобы книга из разряда «социальная фантастика» вас заинтересовала, в ней должны быть…

Сразу же обращает на себя внимание такой факт: впервые за много месяцев определился безусловный лидер опроса. Читатели высказали свое мнение ясно и недвусмысленно.

Предложенная комментатором интерпретация результатов может кому-то показаться чересчур вольной — ну так ведь и вопрос не из легких. Простыми ответами тут не обойтись. Для необычных результатов нужно искать иные объяснения.

Вначале, правда, нужно исключить из рассмотрения очевидный «брак» — участников, которые используют интернет для самоутверждения. На вопрос «Что нужно, чтобы книга социальной фантастики вас заинтересовала?» — они отвечают: «А я вообще таких книг не читаю. Неинтересно». — «А что нужно, чтобы книга заинтересовала?» — «А мне это вообще неинтересно». — «А может быть?..» — «Нет, не может…» В любых опросах доля брака неизбежна, в интернет-опросах — в особенности.

Посетители сайта, которым социальная фантастика неинтересна (а таких немало), в опросе почти не участвовали. Практически все варианты ответов даны читателями, которые к данному жанру по-настоящему неравнодушны. Среди них есть меньшинства и доминирующее большинство.

Удивительно же, в первую очередь, то, что сравнительно небольшой оказалась доля читателей, которые ищут в социальной фантастике позитивную перспективу. Удивительно потому, что именно эта тема создавала славу фантастам советских времен.

Именно за это их любили, почитали, переплачивали за книжки спекулянтам (при этом многие предпочитали не замечать, например, что Стругацкие в своих поздних повестях резко критикуют весь утопический заряд своих ранних произведений). Сегодня интерес читателей к подобным темам значительно упал. Пропагандисты новых дивных Китеж-градов и Ордусей обречены работать на узкую аудиторию. Видимо, их попытки сформировать общественный идеал на основе эстетических аргументов многими уже не воспринимаются всерьез.

А вот абсолютное меньшинство составляют те, кто ищет в социальной фантастике публицистическую направленность. И об этом стоит задуматься писателям, которые подменяют художественность «публицистическим пафосом» и «идеологической направленностью». Это не работает. Может, им лучше переключиться на газеты и журналы? Забивать гвозди легче молотком, а не осциллографом…

А в принципе, результат радует. Ведь рост общественного интереса к публицистике возможен лишь в предреволюционной ситуации. Если следовать результатам опроса, то революция нам в ближайшее время не грозит.

Больше доля тех, кто ценит в социальной фантастике сатирический заряд. Нужно напомнить, что сатира — не разновидность юмористической литературы, а самостоятельная литературная форма, в которой приемы различных жанров используются для обличения пороков существующего общества. Но рассказы о пороках, язвах и прочая «чернуха» большинству явно надоели. Пользователей интернета занимают не мысли о переустройстве мира, а более конкретные проблемы. Поэтому мастера сатиры могут рассчитывать на сохранение аудитории своих поклонников, но отнюдь не на ее расширение.

Еще одна небольшая группа читателей заявила, что социальная фантастика для них привлекательна рассмотрением острых проблем сегодняшнего дня. Возможно, эти читатели не очень доверяют ведомству «сатиры и юмора» и более взвешенно относятся к тем проблемам, отклик на которые желают увидеть в прозе. Поэтому выбрали не «сатиру», а другой вариант ответа.

Поклонники публицистики, сатиры и проблем сегодняшнего дня совокупно составили пятую часть проголосовавших. Еще четверть продемонстрировали, что ценят в прозе экстраполяцию общественных проблем. Эти группы не следует смешивать. Полученный результат означает, что экстраполяция общественных проблем, с точки зрения читателей, значительно отличается по содержанию от сатиры и острой публицистики.

«Экстраполянтам» удалось завоевать почетное второе место. Рискнем предположить, что для них важна не экстраполяция как таковая. Ведь это очень ненадежный метод. Экстраполируя развитие гужевого транспорта, футурологи конца XIX столетия предрекали городам будущего гибель под горами навоза… Важно другое: экстраполяция предполагает качественную трансформацию моделей современного общества, гиперболизацию, смену акцентов и приоритетов. Подобный подход и превращает описание сегодняшних проблем в эстетический объект. Важны не проблемы сами по себе, а их художественная трансформация. Не социальные идеи, а литературная форма. Так что «экстраполянты» — не конкуренты, а ближайшие союзники триумфаторов.

Внимание — фанфары! На первое место в опросе вышел, набрав рекордные 44 % голосов, следующий вариант ответа: «альтернативные социальные модели». Встречайте победителя.

Социальной фантастикой принято называть произведения, в которых общественно-политические явления становятся главной темой (Оруэлл и Хайнлайн, Стругацкие и Латынина). Но изображение «альтернативной социальности» лежит в основе всего фантастического жанра.

Это может быть общество трехполых существ (А.Азимов) или мир, в котором носителем разума является группа из нескольких существ (В.Виндж), деформация маргинальных социальных структур под натиском информационной революции (киберпанк) или формирование принципиально новых структур на основе технических решений, которые сегодня невозможно вообразить («посткиберпанк», например, Дж. Мини). Неизменно одно: все эти художественные модели имеют существенную связь с сегодняшними факторами общественной жизни.

Социальные инварианты лучше всего высвечиваются за счет эффекта отстранения и «остранения» — трансформации, сдвига, изменения, метаморфозы… Думаю, неправильно полагать, что читателям интересны социальные модели сами по себе, их привлекает альтернативный взгляд на эти модели. Важна сама возможность альтернативных представлений об обществе и мире, которую дает жанр фантастики — и социальная фантастика как одна из его составляющих.

Анализ голосования привел к неожиданному результату: в социальной фантастике читатели больше всего ценят фантастику.

Нил Геймен — личность для постмодернистской массовой культуры поистине примечательная: автор комиксов, который добился широкого признания и множества наград за литературное произведение. Славу ему принес комикс-сериал «Песочный человек», удостоенный десятка различных премий, а 19-й выпуск «Песочного человека» получил даже всемирную премию фэнтези 1991 года (кстати сказать, это вообще первый в истории комикс, получивший литературную премию). Следующей известной работой стал мини-сериал для ВВС и написанный по нему роман «Задверье» (1984). В 1990-м появилась книга, созданная в соавторстве с Терри Пратчеттом, сборник рассказов о Конце Света, который — вполне в духе этих авторов — назывался «Добрые предзнаменования» (сейчас по книге собираются снимать фильм). Затем Геймен приложил руку к аниме, сочинив в 1999 году сценарий для мультфильма Миядзаки «Принцесса Мононоке», а после, в конце 2002-го, решил снять собственный фильм «Короткометражка о Джоне Болтоне»: фильм появится на DVD в начале 2004 года.

Если «Задверье» прошло почти незамеченным, то «Американские боги» получили едва ли не все мыслимые премии в области фантастики: «Хьюго», «Небьюла», премия Брэма Стокера за лучший роман ужасов, премии журналов «SFX» и «Locus». А вышедшая в 2002 году повесть «Коралин» сразу же стала бестселлером, она уже получила премию Брэма Стокера и премию «Хьюго». Вообще, простое перечисление всевозможных наград и титулов Геймена способно занять не одну страницу; стоит лишь упомянуть, что в «Литературном биографическом словаре» он назван в числе десяти лучших ныне живущих писателей-постмодернистов.