«Если», 2003 № 12

Кейдж Бейкер Королева Марса

Как получилось, что англичане завладели Марсом?

Во-первых, они не испытывали предубеждения к метрическим единицам и не цеплялись, как американцы, за футы, дюймы и унции.

Кроме того, британская программа космических исследований никогда не финансировалась исключительно за счет средств военно-промышленного комплекса. Правда, в отличие от других стран, более свободно распоряжавшихся деньгами налогоплательщиков, она не получала и сколько-нибудь значительных бюджетных вливаний, зато внезапное исчезновение врага, вызвавшее свертывание широко разрекламированных оборонных проектов, почти не повлияло на ее существование. А когда необходимость во внеземных ракетных базах отпала, крупнейшие мировые державы сразу потеряли интерес к колонизации космического пространства, расчистив дорогу частной инициативе.

Правда, в то время еще никто не знал, можно ли делать деньги на Марсе.

С Луной все было ясно. Британская лунная компания, сделавшая ставку на туризм и добычу полезных ископаемых, заработала для своих акционеров колоссальные средства. Кроме того, Луна сыграла роль превосходного предохранительного клапана, обеспечив рабочими местами сотни тысяч нонконформистов, не способных ужиться в Нижнем Мире — как теперь называли Землю — без специального медикаментозного воздействия, установленного для подобных случаев в законодательном порядке.

Так было вначале, однако со временем Луна утратила былую привлекательность. Очарование новизны поблекло, да и прибыльность многих проектов резко пошла вниз из-за шахтерских забастовок и бесконечной тяжбы с Ефесской церковью по поводу изваяния Артемиды Лунной. Романтика Нового Фронтира тоже выдохлась: стерильные серебряные долины превратились в обжитые, перекрытые воздушными куполами пространства, на которых подобно пчелиным сотам лепились друг к другу стандартные домики для служащих БЛК. Бюрократы и проповедники превратили Луну в скучное подобие Земли.

Психиатрические лечебницы снова стали наполняться недовольными — безработными индивидуалистами, чье безответственное поведение угрожало стабильности общества. Прибыль упала катастрофически, и Британская лунная обратила задумчивый взор в сторону Красной планеты.

Разумеется, добираться до Марса гораздо труднее, чем до Луны, зато колонизировать его — по крайней мере теоретически — намного проще. Марс больше, но на нем отсутствует гравитационный колодец, с помощью которого можно доставлять на Землю добытую руду. Это последнее обстоятельство исключало добычу полезных ископаемых в качестве источника дохода, а экспериментировать с пониженной гравитацией на Луне и проще, и дешевле.

Что же, в конце концов, мог дать предпринимателям Марс?

Чем заинтересовать?

Существовала только одна возможность — превратить его во вторую Землю. Однако процесс освоения Красной планеты требовал огромных затрат и еще больших усилий. Причем в случае успеха Марс превратился бы в место лишь немногим более уютное, чем пустыня Гоби в разгар зимы.

Но для чего тогда существуют политтехнологии?

Британская марсианская компания создавалась под звуки фанфар и трескучие аплодисменты прессы. Из чуланов извлекались и тщательно очищались от пыли бородатые рекламные лозунги. Рынок заполнился компьютерными играми и фильмами, пропагандировавшими сногсшибательные приключения среди красно-коричневых марсианских дюн. Профессиональная реклама денно и нощно убеждала обывателей, что они профукали свой золотой шанс, не купив акции БЛК, когда участки на Луне стоили гроши, и тут же доверительно сообщала, что не все еще потеряно и совсем скоро им представится возможность исправить свой промах.

И так далее, и так далее…

Эти усилия возымели надлежащий эффект. Все больше и больше людей отдавали Британской марсианской свои сбережения, а взамен получали акции, которые, строго говоря, не стоили бумаги, на которой их напечатали (правда, напечатали очень красиво, в старинном стиле, с тиснением и водяными знаками). Так был запущен Большой Красный Воздушный Шар. На Марс начали стартовать первые экспедиции. В новом, только что отстроенном куполе Первой базы поселились ученые и несколько освоенческих групп, составленных из наиболее социально адаптированных пациентов психиатрических больниц. В основном это были члены объединенного кельтского клана (жест доброй воли, явившийся прямым следствием последнего договора Британии с Кельтской Федерацией). С собой они принесли свои институты и традиции (такие, как разведение домашнего скота и загрязнение окружающей среды), которые Британская марсианская формально не приветствовала, но считала неизбежным злом, необходимым для выживания в условиях Нового Фронтира.

Так было положено начало долгому и трудному процессу создания инфраструктуры для освоения и — в перспективе — для массовой колонизации Красной планеты.

Но потом разразился правительственный кризис: одни политики ушли, им на смену пришли совсем, совсем другие. Вскоре выяснилось, что термоядерные генераторы, которые БМК успела переправить на Марс, способны нормально работать только в достаточно сильном электромагнитном поле, которое на Красной планете отсутствовало. Это, в частности, означало, что одно только энергоснабжение оборудования, необходимого для поддержания жизни первопоселенцев, обойдется значительно дороже, чем планировалось.

Кроме того, в глубоких долинах, где БМК собиралась разместить самые крупные поселения и базы, гуляли ураганные ветры, превращавшие каждую такую долину в подобие аэродинамической трубы. Строить жилые купола, не опасаясь, что свирепые песчаные бури разрушат их в течение первой же недели, можно было только на возвышенном вулканическом плато Тарсис, где воздух был значительно более разреженным и холодным. К сожалению, БМК выяснила это лишь после нескольких неудачных попыток, оказавшихся к тому же весьма дорогостоящими.

Одним словом, Большой Красный Воздушный Шар лопнул.

Или, лучше сказать, просто сдулся (хотя и достаточно быстро), ибо его исчезновение не сопровождалось ни громким шумом, ни летящими в разные стороны ошметками. В оболочке образовалась изрядная течь, и очень скоро Большой Красный Воздушный Шар превратился в нечто скособоченное, бесформенное, почти лишенное воздуха. Кстати, в этом последнем отношении он весьма напоминал купол Первой базы или, как его часто именовали, Поселения.

Между тем на Марсе жило уже довольно много людей. Ни у кого из них не было денег, чтобы вернуться на Землю. Им оставалось только приспосабливаться к обстоятельствам.

Тем утром Мэри Гриффит проснулась в своей постели одна, что не соответствовало ее привычкам. Некоторое время она неподвижно лежала, прислушиваясь к тишине. Тишину нарушало только низкое гудение генератора, а также негромкий храп, доносившийся со спальных антресолей, прилепившихся к крыше купола, как ласточкины гнезда. Никто не кашлял. Никто не ссорился. Не скрипел металл, а значит, клапаны Третьего бродильного чана пока не нуждались во внеочередной чистке.

Улыбаясь своим мыслям, Мэри выбралась из-под одеяла и, опустив вниз легкую алюминиевую лестницу, стала привычно быстро спускаться с антресолей, готовясь встретить новый день.

Мэри Гриффит была женщиной уже далеко не юной, но крепкой и коренастой. Помимо физической силы и выносливости она унаследовала от своих далеких предков-шахтеров бочкообразную грудную клетку, поддерживавшую ее внушительных размеров бюст на должной высоте. Низкая марсианская гравитация была еще одной причиной, сделавшей восхитительные формы мамаши Гриффит одной из основных достопримечательностей Поселения.

Подтянув лестницу обратно к потолку и завязав перекинутый через блок канат аккуратным морским узлом, который сделал бы честь опытному морскому волку, Мэри включила плиту и, пока та разогревалась, накачала полный чайник воды. Это, как всегда, оказалось нелегко: вода еле текла, к тому же она была ржаво-бурой, почти непрозрачной. Колонка то и дело принималась хрипеть и изрыгать застрявшую в трубе грязь, но Мэри знала: если воду как следует прокипятить, она будет приемлемо чистой. Через несколько минут она уже сидела за столом и, потягивая утренний чай, смотрела, как горячий водяной пар поднимается и тает в холодном и сухом воздухе.

Каким бы призрачным ни выглядел этот пар, он свое дело сделал. Добравшись до антресолей, запах влаги разбудил остальных спящих так же верно, как это сделал бы где-нибудь на Земле аромат шкворча-щей на сковороде яичницы с беконом. Очень скоро Мэри услышала, как ее домочадцы сбрасывают одеяла, расстегивают спальные мешки, зевают, покашливают, перешептываются, и вздохнула, прощаясь с последними мгновениями спокойствия и тишины раннего утра. Наступил еще один день.

Она подняла плотные металлические жалюзи на большом окне, и в дом ворвался угрюмый красноватый рассвет.

— О, Господи, какой яркий свет! — донесся сверху чей-то жалобный вздох, и через несколько секунд с антресолей свесился тонкий канат, по которому нерешительно сполз мистер Мортон. Он был одет в длинный черный термокостюм, делавший его необычайно похожим на боязливого паучка.

— Доброе утро, мистер Мортон, — сказала Мэри по-английски, потому что его панкельтский все еще оставлял желать лучшего.

— Доброе утро, мэм, — почтительно ответил мистер Мортон и поморщился, ступив босыми ступнями на засыпанный песком холодный пол. Высоко поднимая ноги, он вприпрыжку добрался до плиты и налил себе чашку чая, с наслаждением вдыхая горячий пар. Повернувшись к большому каменному столу, он уселся и снова поморщился, ударившись коленом о массивную бетонную опору. Размешав в чае солидный кусок масла, Мортон поднес чашку к губам и посмотрел на Мэри сквозь пар. В его глазах сквозило явное замешательство.

— Чем… что вы поручите мне сегодня, мэм?

Мэри еще раз вздохнула, призывая на помощь все свое терпение.

Формально Мортон был ее наемным работником; таковым он сделался с того рокового дня, когда — как и большинство товарищей по несчастью — обнаружил, что его выходное пособие не покрывает и половины стоимости обратного билета на Землю.

— Кажется, вчера ты так и не дочистил Пятый бродильник? — промолвила Мэри.

— Не дочистил, — грустно согласился Мортон.

— Тогда, я думаю, тебе следует закончить дело.

— О’кей, — кивнул он.

Мэри частенько приходилось указывать Мортону, чем ему следует заняться, но его вины в этом не было. Он не был глупым или беспомощным, просто большую часть своей взрослой жизни — и детства тоже — Мортон провел в психиатрических лечебницах. В десятилетнем возрасте он попался на чтении рассказов Эдгара Аллана По и был отнесен к так называемым «эксцентричным типам».

«Психиатричка», как известно, далеко не сахар. Считалось, что даже безнадежно больные должны приносить пользу обществу. Так мистер Мортон сделался настоящим профессионалом в области химического дизайна и промышленного «каменного литья». Именно благодаря этой специализации его приняли на работу в Британскую марсианскую.

На Марс Мортон прибыл с одной-единственной брезентовой сумкой, в которой поместилось все его имущество, и с головой, полной романтических мечтаний о головокружительных приключениях и опасностях.

Однако после того, как Мортон спроектировал и изготовил все необходимые БМК здания, он был уволен по сокращению штатов. Блуждая по Трубам в полном отчаянии, он оказался в «Королеве». Семь часов кряду Мортон просидел за темным каменным столом, поглощая самый дешевый бах[17], и с каждой кружкой его бледное, тонкое лицо становилось все бледнее и бледнее. В конце концов Мэри не выдержала и спросила, собирается он идти домой или нет, и тогда Мортон… разрыдался.

Так он получил работу в «Королеве Марса». Мэри стало жаль Мортона — ведь и сама она была уволена, правда, не по сокращению, а как «чрезмерно этнический тип».

— Да, займись, пожалуйста, Пятым бродильным чаном, — добавила она, немного подумав. — Если закончишь достаточно быстро, то уже после обеда туда можно будет загрузить сусло для светлого эля. Или, может быть, хороший плющенный ячмень для стаута. Как ты думаешь?

При этих ее словах мистер Мортон заметно повеселел.

— А разве у нас есть ячмень? — уточнил он.

— Ячмень будет, если Она пошлет, — сказала Мэри, и мистер Мортон торжественно кивнул. Сам он не принадлежал к Ефесской церкви, но склонялся к мысли, что где-то там, наверху, просто должен быть кто-то, кто отвечал бы на молитвы простых смертных. А Артемида, похоже, всегда прислушивалась к молитвам Мэри.

— Что-нибудь да подвернется, — сказал он, и Мэри кивнула.

Когда день начался по-настоящему, когда все постояльцы, спустившись с антресолей, отправились по Трубам к своим рабочим местам, когда проснулись дочери Мэри и — с улыбкой или хмуро — занялись повседневными делами, когда длинный каменный прилавок был вычищен и отполирован до тусклого блеска, а обогреватель под Первым чаном начал наполнять купол благословенным теплом, Мэри встала за стойку, чтобы нацедить первую за сегодня порцию эля в небольшую жертвенную чашу, стоявшую в небольшом алтаре в стене. Там же находилось скульптурное изображение Доброй Матери, тускло освещенное мигающим светом электролампадки. И как раз в тот момент, когда пахнущий душистым хмелем напиток ударился о сухое дно чаши и буйно запенился (чего-чего, а углекислого газа на Марсе было в избытке), входной шлюз отворился, и в поле зрения Мэри появился ответ на ее молитвы, принявший на сегодня облик Падрейга Мойлана, сгибающегося под тяжестью принесенного на обмен стофунтового мешка морригановского ячменя и двух бочонков масла.

Мэри поблагодарила мистера Мойлана с подобающей искренностью, не забыв сделать соответствующую запись в книге учета кредита — в той ее части, которая относилась к клану Морриганов. Очень скоро мистер Мойлан уже сидел в уютном алькове с кружкой красного солодового мальта и Моной, которая умела слушать его рассказы лучше остальных дочерей Мэри.

Сама Мэри, спрятав заветный мешок с овсом в сундук, принялась не спеша сметать со столов вечную красную пыль. Она слышала, как Мортон в Пятом чане орудует скребком и щеткой и выводит своим мягким лиричным баритоном «Одним волшебным вечерком…».

Мысленно отметив Мортона галочкой в списке Вещей, за Которыми Необходимо Проследить, Мэри еще раз прошлась вдоль столов, машинально оглядывая свой дом. Взгляд ее остановился на Элис. Это была ее старшая дочь — грациозная, как лебедь, и такая же раздражительная. Элис складывала в паромоечную машину вчерашние пивные кружки. Роуэн, темноволосая и практичная, экономными, точными движениями расставляла за стойкой ряды новых кружек. От частого мытья сильным напором воды кружки становились гладкими на ощупь и начинали блестеть, как розовый мрамор, а их стенки истончались настолько, что почти просвечивали. Достаточно скоро кружки оказывались слишком хрупкими, чтобы их можно было использовать в баре, и тогда Мортону приходилось изготавливать новые. Впрочем, старые кружки тоже не пропадали; их упаковывали в ящики и отправляли в сувенирную лавку космопорта. Там Изделия из Лучшего Марсианского Фарфора успешно продавались членам разного рода комиссий и инспекций, регулярно прибывавшим на Марс для проверки состояния общественных зданий БМК.

В темном углу за Четвертым чаном горела маленькая шахтерская лампа. В ее свете склонились над разобранным фильтром Чиринг и Манко. С помощью губок и мягких щеток они аккуратно очищали от барды фильтрующий элемент. Барда тоже шла в дело; ее можно было продавать в качестве органического удобрения, что было для Мэри сущим благословением, ибо барда накапливалась на дне бродильных чанов с угрожающей скоростью. Она состояла из вездесущего песка, дрожжевой массы и растущей на стенках мерзкой плесени и обладала неистребимым, бьющим в нос запахом, однако — смешанная с навозом и внесенная в бедную марсианскую почву — все же нейтрализовала действие естественных суперокислителей и позволяла худо-бедно выращивать ячмень.

Все новые марсиане были абсолютно убеждены, что выращивать ячмень жизненно необходимо.

Поэтому Чиринг и Манко тоже пели «Одним волшебным вечерком…», выводя куплет за куплетом фальцетом и хриплым тенорком, но их голоса звучали глухо из-за прикрывавших рты и носы матерчатых платков, которые потом пойдут в переработку. На столике негромко жужжала направленная на них видеокамера, снимавшая очередную серию документального репортажа, который Чиринг делал для «Катманду пост».

Окинув взглядом эту картину, Мэри удовлетворенно кивнула и подняла голову, чтобы посмотреть на последнего из своих постояльцев, который как раз спускался с самых верхних антресолей.

— Простите, мэм, — Эри неловко склонила голову, извиняясь за опоздание, и поспешила на кухню, где принялась ворочать помятые, закопченные сковородки с гораздо большим, чем обычно, пылом, пытаясь показать хозяйке, что ей ничего не стоит наверстать упущенное время. Немного помедлив, Мэри вошла в кухню вслед за ней, так как Эри представляла собой еще одну домашнюю проблему, требующую внимания и терпения.

Настоящего ее имени никто не знал — прозвище Эри представляло собой сокращение от «еретички». Некогда она принадлежала к Ефесским сестрам и жила в монастыре, но там с ней произошло какое-то несчастье. Какое — об этом Эри не рассказывала, но история, несомненно, была трагической. В результате Эри не только лишилась одного глаза, но и была отлучена от церкви. Вынужденная покинуть монастырь, она вскоре оказалась на Марсе; как — опять-таки никто не знал. Эри спотыкалась буквально на каждом шагу, движения ее были неуверенными и неловкими, а руки дрожали так сильно, что она постоянно роняла или опрокидывала предметы, но если Эри и была раскольницей, то, по крайней мере, не прозелитического толка; каким бы богохульством она себя ни запятнала, свои идеи Эри предпочитала держать при себе. Кроме того, она была довольно сносной поварихой, и Мэри сочла возможным оставить ее в «Королеве».

— Ты себя нормально чувствуешь? — осведомилась Мэри, заглядывая в полутемную кухню, где кухарка с ошеломляющей скоростью крошила ножом соевый белок низкотемпературной сушки.

— Да.

— Может быть, включить тебе свет? Я не хочу, чтобы ты осталась без пальцев, — сказала Мэри, поворачивая выключатель.

Когда вспыхнул свет, Эри громко завопила и прикрыла рукой здоровый глаз, а ее оптико-механический протез с упреком уставился на Мэри.

— Ох, — сказала Эри.

— Ты что, перепила вчера?

— Нет. — Эри с осторожностью отняла руку от лица, и Мэри увидела, что ее здоровый глаз красен, как огонь.

— О, Артемида!.. У тебя опять были сны? — догадалась она.

Эри несколько мгновений смотрела куда-то сквозь хозяйку, потом заговорила незнакомым, прерывающимся голосом:

— …Из толщи глины явились красные огни, и каждый сиял, как маяк сердца, и Он встал над ночью, облекшись в вихрь кружащегося красного песка, и на простертой деснице Его лежал Прекраснейший из Алмазов, который горел ярче солнца. И Он рассмеялся, и протянул камень, и молвил: «Сумеешь его выкопать?»…

— О’кей, — проговорила Мэри после долгой паузы.

— Извините, мэм, — буркнула Эри и снова повернулась к разделочной доске.

— Ничего, ничего, — сказала Мэри. — Я только хотела узнать, ты успеешь приготовить второй завтрак к одиннадцати?

— Да.

— Вот и хорошо, — резюмировала Мэри и покинула кухню. «О, Великая Артемида, даруй мне самый обычный день!» — мысленно взмолилась она, потому что прекрасно помнила: когда в прошлый раз Эри вела себя подобным образом, произошло множество странных вещей.

Но пока все было нормально. День, как две капли воды похожий на предыдущие, катился по наезженной колее, и Мэри находила это даже приятным. К двенадцати зал заполнился явившимися на обед полевыми рабочими — членами клана и контрактниками из Поселения. В основном это были шерпы, как Чиринг, или инки, как Манко; англичане редко посещали «Королеву», очевидно, не желая встречаться взглядами с Ее Величеством Королевой Англии, улыбавшейся им с голографической вывески. После обеда, когда работники вернулись на поля, когда пасмурный красно-коричневый день стал еще темнее, а ветер, как обычно усилившийся в этот час, завыл за стенами купола протяжно и угрожающе, у Мэри все еще было слишком много дел, чтобы волноваться по-настоящему. Предстояло перемыть огромное количество мисок и тарелок, сварить очередную порцию пива на завтра да еще кое-что починить и поправить в оборудовании, а кроме того, проверить и подстроить силовое поле окна, чтобы оно внезапно не отключилось под неослабевающим напором песчаного вихря.

Вот почему Мэри совершенно забыла о своих мрачных предчувствиях и не вспоминала о них до тех пор, пока не настало время дневного отдыха и она смогла присесть за свой лучший стол, закинув ноги на каменную столешницу.

— Мам?..

Со вздохом Мэри приоткрыла один глаз и взглянула на Роуэн, которая жестом указала на панель коммуникатора.

— Мистер Кочевелу передает тебе привет и спрашивает, нельзя ли ему встретиться с тобой, чтобы кое-что обсудить, — сообщила Роуэн.

— Проклятье! — воскликнула Мэри, снимая ноги со стола и вставая. Она не имела ничего против старшины клана Морриганов. Кочевелу был для нее больше, чем просто клиентом, однако сейчас Мэри почти наверняка знала тему разговора.

— Скажи, что я буду рада его видеть, а потом сходи в кладовую и принеси бутылку «Блэк лейбл» из моих личных запасов, — велела Мэри, а сама пошла искать подушку для любимого кресла Кочевелу.

Кочевелу, должно быть, ждал на противоположном конце Трубы, так как появился из входного шлюза всего минут через пять. Первой показалась борода, потом — сам гость; последними вошли еще трое членов клана. Сняв маски, они беспомощно заморгали на свету, показавшемся им чересчур ярким.

— Счастье этому дому, — хрипло сказал Кочевелу, стряхивая с костюма песок. Его спутники эхом повторили приветствие, и Мэри с философским спокойствием покосилась на крошечные песчаные дюны, образовавшиеся на полу возле башмаков.

— Добро пожаловать в «Королеву», мистер Кочевелу, — приветствовала она. — Вам как обычно?

— Да, мэм, благодарю, — ответил он, и Мэри, взяв гостя под руку, повела в глубь зала, знаком показав Моне, чтобы та взяла швабру и убрала с пола песок. Мона вздохнула и подчинилась весьма неохотно, но ее мать ничего не заметила: она была слишком занята, пытаясь разгадать выражение лица Кочевелу. Это было нелегко, учитывая, что борода и кузнечная сажа почти полностью скрывали его черты. Мэри, однако, заметила, что сегодня светлые глаза старшины беспокойно метались из стороны в сторону, выражая одновременно и надежду, и неуверенность.

Кочевелу смотрел, как Мэри наливает ему бокал «Блэк лейбл», потом потер толстыми пальцами переносицу, отчего на коже остались светлые полосы.

— Такое дело, мэм, — промолвил он наконец. — Мы отправляем Финна домой, на Землю.

— О! — воскликнула Мэри, наполняя еще один бокал для себя. — Примите мои поздравления, мистер Финн.

— Это все потому, что без моря я могу умереть, — вставил Финн, чумазый молодой парень в термокостюме, который был велик ему не меньше, чем на два размера. Все пряжки на нем были затянуты до предела, но костюм все равно болтался, как на вешалке.

— Главное — не море, а твой силикоз, — вставил Кочевелу.

— Силикоз ни при чем, — дерзко возразил Финн. — Каждую ночь мне снятся пустынные, мокрые пляжи, стелющийся над водой соленый туман и белые чайки, которые парят на своих изломанных крыльях над белыми барашками волн. В оставшихся после отлива лужах стоит гладкая, как стекло, вода и бурые водоросли…

Спутники Финна невольно застонали сквозь стиснутые зубы, а один довольно сильно пнул счастливца под столом в лодыжку.

— Сами видите: этот субъект не перестает болтать и буквально изводит нас своей водой, водорослями и прочим, — сказал Кочевелу, слегка повысив голос, и, подняв бокал, кивнул Мэри. — К счастью, мы наконец-то скопили достаточно, чтобы отправить на Землю одного из наших. Финну крупно повезло. Ваше здоровье, мэм!

Он выпил. Мэри последовала его примеру. Когда они слегка отдышались, она спросила:

— И что теперь будет с его земельным участком?

По своему обыкновению Мэри сразу перешла к сути проблемы, и ответная улыбка Кочевелу вышла несколько похожей на гримасу.

По условиям Договора о совместном использовании Марса, появившегося на свет во время кратковременного потепления отношений между Британией и Кельтской Федерацией, каждый поселенец получал в пользование персональный надел площадью в несколько акров для частного хозяйствования. Земля выделялась только при условии обязательного сельскохозяйственного использования, в противном случае участок возвращался к Британской марсианской компании.

С тех пор прошло уже довольно много времени, и БМК, успевшая неоднократно пожалеть о своем решении заселить Марс главным образом пациентами земных психиатрических клиник, взяла за правило прибирать к рукам участки, которые использовались недостаточно интенсивно.

— Это хороший вопрос, мэм, — заметил Кочевелу. — Ведь за Финном числится двадцать акров превосходной земли.

— Пять акров под сахарной свеклой и пятнадцать под очень хорошим ячменем, — уточнил Финн.

— И все это накрыто самой прочной крышей, какую только можно представить, — добавил Кочевелу. — Я уже не говорю о собственном колодце и прекрасной оросительной системе. Можете мне поверить: воду, которая поступает по трубам на поля, можно пить без всяких опасений.

Мэри неожиданно осознала, что в ее доме вот уже несколько минут царит мертвая тишина. Все члены ее семьи замерли неподвижно с подносами и щетками в руках, напряженно прислушиваясь к разговору и ожидая ее ответа. И неудивительно. Ячмень был залогом существования «Королевы», залогом их собственного существования и благополучия. Он рос на холодном и бесплодном Марсе только потому, что мог расти буквально везде, и все же насыщенная оксидантами каменистая глина, доставшаяся Мэри в качестве надела, давала не слишком хороший урожай.

— Будет очень жаль, если такой замечательный участок вернется компании, — уклончиво сказала Мэри.

— Мы тоже так подумали. — Кочевелу кивнул и принялся вертеть в пальцах опустевший бокал. — Нет никакого сомнения, что БМК перепашет землю и засадит соей, а это… это было бы довольно обидно, разве не так? Вот почему мы решили предложить этот участок вам, мэм.

— Сколько? — быстро спросила Мэри.

— Четыре тысячи кельтских фунтов, — ответил Кочевелу.

Мэри прищурилась.

— Какую часть вы согласны взять натурой?

Последовала небольшая пауза.

— БМК предложила нам четыре тысячи наличными, — проговорил наконец Кочевелу извиняющимся тоном. — Вы, несомненно, понимаете, что это значит… Но мы бы хотели, чтобы нашими соседями были именно вы, поэтому если у вас есть возможность собрать деньги…

— У меня нет таких денег, — резко сказала Мэри. При этом она нисколько не кривила душой: все ее хозяйство держалось на натуральном обмене, на безупречной репутации «Королевы» и ее владелицы.

— О, прошу вас: не спешите отказываться. Подумайте как следует! — заторопился Кочевелу. — Я думаю, вы могли бы собрать некоторую сумму по подписке… Все, кто работает в полях, очень любят вас и ваше заведение; разве они не распахнут для вас свои сердца и свои карманы, если вы попросите у них взаймы на хорошее дело? Кроме того, у вас работают несколько бывших служащих БМК — их выходное пособие достаточно велико. Неужели они откажутся поскрести по сусекам после всего, что вы для них сделали? Ах, мэм, если бы вы сумели набрать наличными хотя бы две трети названной суммы, мы бы сумели договориться насчет остального и предоставить вам самые льготные условия.

Мэри заколебалась. Она точно знала, сколько смогут собрать ее домочадцы и работники — не больше тысячи кельтских фунтов, даже если бы все они продали свои тела для посмертного анатомического исследования в ксенологической лаборатории. Но должна же Владычица помочь, ведь так?

— Пожалуй, сначала мне следует посмотреть участок, — сказала Мэри задумчиво.

— Мы с удовольствием покажем его вам, — отозвался Кочевелу и улыбнулся в свою прокопченную бороду. Его люди тоже обменялись быстрыми улыбками, и Мэри поняла, что должна быть очень, очень осторожна.

Она, однако, ничего не сказала. Поднявшись из-за стола, хозяйка быстро оделась, затянула кислородную маску и вышла из шлюза вслед за Кочевелу и его спутниками.

Современное Поселение представляло собой нечто большее, чем скромный купол, служивший прибежищем для нескольких сотен первых колонистов. Оно возвышалось над всеми остальными постройками и было оборудовано очень живописной прозрачной визиокрышей в стиле «космический модерн», сквозь которую его обитатели могли видеть на небе настоящие звезды. Визиокрыша, впрочем, плохо сохраняла тепло, и желающих выйти ночью из жилого блока, чтобы, рискуя насмерть замерзнуть, пялиться на две крошечных луны, находилось немного.

Трубы — по крайней мере на тех участках, где англичане следили за их техническим состоянием — тоже выглядели очень современно. Модерновый вид им придавали прозрачные участки, откуда открывались потрясающие виды Красной планеты.

Впрочем, Марс был красным далеко не везде. Когда Мэри впервые прилетела сюда, ей показалось, что Марс представляет собой бескрайнюю светло-коричневую пустыню. Теперь же она различала всю гамму цветов — за исключением разве что синего и голубого. Лимонно-желтый переходил в тусклую охру, оранжевый отливал киноварью, насыщенный бордо переходил в крапплак, а тот, в свою очередь, сменялся глухими тонами ржавчины и кошенили. На Марсе присутствовал даже зеленый — голые выветрившиеся скалы имели мрачноватый оливковый оттенок, а обработанные участки казались изумрудными.

Вытянутый в длину двадцатиакровый участок Финна тоже был покрыт густой, сочной зеленью, так как молодой ячмень еще не успел выйти в ость, и Мэри, проследовав в шлюз за Кочевелу, остановилась пораженная.

— Самый настоящий Хрустальный Дворец! — с гордостью произнес Кочевелу, экспансивно взмахнув рукой.

Мэри слегка сдвинула маску и вздохнула. От почвы, разумеется, попахивало метаном, зато воздух был достаточно влажным, насыщенным кислородом и весьма приятным на вкус. Ячмень, росший вдоль длинной впадины, перекрытой прозрачной крышей промышленного производства, был высоким и сочным. Только вдали зелень меняла оттенок, и Мэри догадалась, что там начинается участок, занятый сахарной свеклой.

— Вот это да! — вырвалось у Мэри, у которой от избытка кислорода начинала кружиться голова.

— Видите? — сказал Кочевелу. — Этот участок стоит четырех тысяч, до последнего пенни!

— Если бы только я имела эти четыре тысячи, — возразила Мэри, пытаясь говорить и действовать разумно, но это было трудно.

Она понимала, что этот надел — лакомый кусочек: он один способен с избытком обеспечить ее солодом. Она могла бы даже обменивать или продавать излишки…

— Неудивительно, что англичане положили глаз на эту плантацию, — сказала Мэри.

Собственные слова все еще звучали у нее в ушах, когда сквозь прозрачные участки крыши она взглянула на раскинувшуюся вокруг панораму: метановый ад приземистых куполов, где клан держал домашний скот, и переплетенные трубы кузнечных мастерских Кочевелу.

— Совсем неудивительно, — повторила она и повернулась, чтобы взглянуть Кочевелу в глаза. — Ведь если я не ошибаюсь, этот участок разделяет владения клана Морриганов, а коли он достанется англичанам…

— Вы абсолютно правы, — ответил Финн. — Когда англичане им завладеют, то первое, что они сделают, добьются демонтажа мастерских и свинарников, потому что… ох!.. — Финна снова лягнули, и он замолчал, страдальчески морщась и потирая ушибленную ногу.

— И все это — часть их секретного плана по вытеснению колонистов, — поспешно добавил Кочевелу. — Сами видите, компания сделала нам предложение, от которого просто невозможно отказаться.

Несколько лет мы обрабатывали и удобряли землю, а они сидели и ждали, пока мы не сдадимся и не отправимся восвояси, чтобы просто прийти и забрать все, что было создано тяжелым трудом. Представляете, буквально на следующий день после того, как мы оформили все бумаги на Финна, к нам заявился этот ублюдок — инспектор Болдуин.

— Видели бы вы, как вытянулось у него лицо, когда он увидел, какой чудный ячмень мы тут выращиваем! — вставил Финн, продолжая потирать лодыжку. — И свеклу тоже!

— Да, — подтвердил Кочевелу, бросив на Финна предостерегающий взгляд. — Инспектор не мог сказать, будто мы плохо обрабатываем надел, так что у компании не было формальных оснований отобрать землю. Участок не заброшен, он находится в коллективной собственности клана и дает превосходные урожаи. Но не прошло и восьми часов, как этот инспектор снова появился у нас и предложил выкупить землю за четыре тысячи кельтских фунтов наличными. Предложение дьявольски соблазнительное, но если мы согласимся, тут уж сомневаться не приходится: англичане сразу начнут выражать недовольство тем, что наши мастерские и загоны находятся слишком близко. И тогда…

— Так не продавайте, — перебила Мэри. — Или продайте кому-нибудь из своих.

— Вы отлично знаете, дорогая, что для нас вы всегда были и будете своей, — льстиво сказал Кочевелу. — Разве не так? И потом посудите сами: кто из нашего нищего клана сможет собрать подобную сумму? Относительно вашего совета не продавать надел БМК, то… мы-то с вами, дорогая Мэри, знаем, что значит иметь дело с компанией… Они так просто не отступятся и начнут чинить нам различные неприятности. В конце концов дело кончится судебным иском, а это, знаете ли, не по мне. Кроме того, большинство членов клана не способно заглянуть в будущее; все, что они видят, это куча денег, которые предлагает компания, и я почти не сомневаюсь: они проголосуют за продажу надела.

— С такими деньжищами мы могли бы многое сделать, — вздохнул Матлот — тот самый, который пинал Финна чаще остальных. — Например, купить новые генераторы, в которых мы так нуждаемся, или дополнительные визиопанели, которые для нас дороже золота — в прямом и переносном смысле. И как бы ни претило нам продавать надел посторонним…

— Если бы участок купили вы, Мэри, от этого выиграли бы не только ваши домочадцы, но и мы, — объяснил Кочевелу. — Причем, выиграли бы вдвойне. Как говорится, и корову продали, и при молочке остались…

Мэри с негодованием посмотрела на него. Она ясно понимала: при любом раскладе расплачиваться придется ей одной. Ведь если ячменное поле клана перейдет к компании, она останется без ячменя, а нет ячменя — нет и пива. Ее маленькому хозяйству угрожала самая настоящая катастрофа.

— Вы загнали меня в угол, Кочевелу, — сказала Мэри, и он сокрушенно покачал головой.

— Не только вы, но и я загнан в угол, — ответил старшина. — Просто ваше положение еще более сложное — тут или в стремя ногой, или в пень головой. Но если найдутся деньги — и вы, и клан окажутся в выигрыше, а компания пусть утрется. Прошу вас, дорогая, подумайте как следует, никто не заставляет вас принимать решение немедленно. Компания дала нам на размышление тридцать дней. Ступайте домой и обсудите ситуацию со своими — быть может, какой-нибудь выход найдется.

Вместо ответа Мэри снова затянула на лице маску и быстро вышла через шлюз, что-то неразборчиво бормоча под нос.

За свою жизнь Мэри привыкла к чрезвычайным ситуациям. Когда ее отец оставил семью и ей пришлось бросить университет, чтобы ухаживать за больной матерью, она справилась. Мэри нашла работу и переехала в меньшую по размеру, но более дешевую квартиру, в которой они с матерью жили в состоянии вооруженного перемирия до тех пор, пока однажды та не наглоталась снотворного.

И снова Мэри справилась. Она похоронила мать, нашла совсем крошечную квартирку и поступила на вечерние курсы при университете, где в конце концов защитила диссертацию по ксеноботанике.

Когда ее первый муж — отец Элис — умер, Мэри справилась. Она мобилизовала все свои знания и умения и нашла престижную исследовательскую работу, которая оплачивалась настолько хорошо, что ей не пришлось отдавать Элис в государственный приют для сирот.

Когда от нее ушел отец Роуэн, Мэри справилась, хотя он и прихватил с собой значительную часть ее денег. Два года изнурительной исследовательской работы плюс несколько проектов, которые она разрабатывала по совместительству, позволили ей снова встать на ноги.

Когда отец Моны решил, что мальчики нравятся ему больше, Мэри в очередной раз справилась. Несколько жестоких уроков явно пошли ей впрок, поэтому расставание произошло быстро и без малейшего ущерба для ее финансов (чувства были не в счет). А когда вербовщики БМК предложили Мэри работать на Марсе, она согласилась почти что с легким сердцем, решив, что Небесная Госпожа наконец-то послала ей награду за долгие годы борьбы и терпения.

Предложение действительно выглядело очень заманчиво. Удивительные приключения в другом мире, уникальная возможность исследовать и классифицировать неизученные формы жизни и, вполне вероятно, шанс оставить след в науке, присвоив свое имя какой-нибудь марсианской водоросли. Дочери слушали Мэри, широко открыв рты, и только старшая, Элис, немного всплакнула, огорченная перспективой расставания с подругами. В конце концов все четверо храбро отправились в космос, чтобы стать настоящими марсианками. По совести сказать, сначала Мэри немного волновалась за дочерей, но девочки адаптировались на новом месте едва ли не быстрее, чем она сама (и при этом оказались донельзя избалованы, так как на Марсе они были единственными детьми).

Что касалось Мэри, то первые пять лет она пребывала в состоянии полного счастья. Она была уважаемым членом марсианского научного сообщества; коллеги высоко ценили ее знания и ее научную проницательность, благодаря которой Мэри сумела открыть больше способов промышленного применения Cryptogametes gryffyuddi, чем Джордж Вашингтон Карвер — способов использования арахиса.

Но когда она изучила все полезные свойства, которые можно было обнаружить у бурых марсианских лишайников (а за пять лет объект исследования оказался полностью исчерпан), выяснилось, что доктор Мэри Гриффит больше не нужна компании.

Оставившая глубокий след, если не в ее душе, то в судьбе, беседа с генеральным директором Рутерхидом была неожиданной и короткой. Под сомнением оказался моральный облик Мэри. Дело было в детях, которые отнимали у нее слишком много сил и времени, и хотя в Кельтской Федерации иметь троих детей было в порядке вещей, Марс принадлежал Англии, о чем Рутерхид не преминул ей напомнить. Кроме того, Мэри подозревали в употреблении химических стимуляторов, подлежащих особому контролю (читай — алкоголь), что тоже не было преступлением на территории Федерации, однако, с точки зрения морали, выглядело более чем сомнительно. Наконец Рутерхид сказал, что БМК готова была смотреть сквозь пальцы на ее, так сказать, религиозные убеждения, в надежде, что они удержат мисс Гриффит от безнравственных поступков известного рода, чего, к сожалению, не произошло, и поэтому…

— Ты имеешь в виду мужчин, с которыми я спала? — зло перебила Мэри.

В минуты наивысшего душевного волнения она частенько утрачивала способность выражать свои мысли на английском языке, но сейчас этого, к несчастью, не произошло. Что и определило ее судьбу.

— Ах ты сушеный старый козел! Да ты бы и слова не сказал, если б я спала с женщинами, ханжа проклятый! Весь Марс знает, что ты держишь в своем кабинете голографическую установку и подборку кассет с лесбийскими шоу!..

Любое академическое сообщество, как правило, представляет собой довольно тесный мирок, в котором слухи распространяются со скоростью света. Еще более тесным оказался мир, ограниченный марсианским биокуполом; скрыть здесь что-либо было практически невозможно, поэтому над пристрастиями генерального директора («Джули и Сильвия берут уроки хороших манер у фрау Кнут») втихомолку хихикали буквально все, однако до сего дня никто не осмеливался говорить об этом вслух.

После ее слов с генеральным директором Рутерхидом случился приступ удушья, отчего его лицо приобрело очень красивый синевато-багровый оттенок. Говорить он не мог, поэтому пришлось вмешаться его заместителю Торпу. Именно он объявил Мэри, что руководство компании очень сожалеет, однако в силу обстоятельств Британская марсианская вынуждена… и так далее, и так далее.

И Мэри снова пришлось напрячь все силы, чтобы в очередной раз справиться.

Ей было наплевать, что она не может оплатить обратный проезд на Землю. На Марсе ей нравилось больше. «Да будь я проклята, если позволю так легко себя списать», — решила она и, превратив в наличные свой последний чек, стала создавать собственный бизнес.

У кельтов-колонистов она приобрела купол — запасное жилье, использовавшееся ими в качестве укрытия для скота, и хотя даже в сухом, разреженном марсианском воздухе запах держался несколько недель, Мэри была довольна. Стены купола оказались еще очень крепкими и хорошо держали тепло, а оборудовать его дополнительными антресолями для постояльцев не представляло большого труда.

Чиринг, контракт которого оказался разорван после того, как «Катманду пост» опубликовала серию острых критических статей о деятельности БМК, пришел к Мэри — ему просто некуда было податься. Он оказался приличным механиком и помог ей починить сломанный водяной насос и установить генераторы.

Манко Инка, вынужденный оставить сплоченные ряды служащих БМК после того, как выяснилось, что он (якобы) практикующий христианин, принес Мэри в качестве квартирной платы каменнолитейный узел, с помощью которого она сумела изготовить пять превосходных бродильных чанов, а также множество кружек, мисок и тарелок.

Первую партию ячменя для производства солода поставил ей сам Кочевелу.

А как только стало известно, что у Мэри есть и пиво, и прелестные дочери, «Королева Марса» стала пользоваться бешеной популярностью.

Вот уже больше пяти лет она гордо стояла на каменистом участке земли на склоне холма, являя собой прекрасный образчик того, как должна выглядеть уютная марсианская деревенская таверна. Приземистый, широкий у основания купол «Королевы» зарос живописными лишайниками со всех сторон, кроме наветренной, с которой свирепые песчаные бури срывали любую растительность. Чтобы спасти стену от скорого разрушения, эту сторону приходилось постоянно подшпаклевывать и латать с помощью отходов каменнолитейного производства, имевших красновато-коричневый оттенок. Продукты и топливо Мэри приобретала или выменивала у клана, у полевых работников и даже (в порядке личной договоренности) у некоторых предприимчивых служащих БМК, не слишком радевших о казенном имуществе. Так был заложен фундамент ее процветающего хозяйства.

И вот теперь этому процветанию угрожала нешуточная опасность, и Мэри не оставалось ничего другого, как напрячь все силы и сообразительность, чтобы в очередной раз справиться с бедой.

— О, святая Мать-Владычица, — ворчала она себе под нос, когда, спотыкаясь о мелкие песчаные дюны, мчалась по Трубам обратно в «Королеву». — Ведь все было так хорошо, почему же что-то должно обязательно случиться? Неужто ты не можешь даровать мне хотя бы один спокойный год? Да нет, ты, наверное, просто не хочешь… По твоей милости мне теперь приходится таскать каштаны из огня для этого мужлана Кочевелу, а где я возьму деньги? Неужто тебе так трудно сотворить для меня хоть одно маленькое чудо? Ты, наверное, думаешь — я сильная, я сама справлюсь, сама решу все проблемы для других и за других, так что им не придется и пальцем пошевелить? Ну уж дудки!..

Она добралась до прозрачного участка и бросила мрачный взгляд наружу.

Перед ней простиралась долина Мертвой Змеи — узкая каменистая полоска земли, отмеченная невысокой каменной пирамидкой, последним местом упокоения ручного питона, принадлежавшего Кочевелу. Змея выдержала трудный полет на Марс только для того, чтобы сбежать из террариума и насмерть замерзнуть Снаружи. Первоначальные надежды, что питона можно разморозить и оживить, разбились вдребезги, когда Финн, пытаясь пошутить, водрузил свернувшуюся кольцом мертвую змею себе на голову — и тут же уронил на пол.

Сразу за долиной Мертвой Змеи чуть ниже оплавленного склона вулкана Моне Олимпус[18] виднелась покосившаяся визиостена собственного надела Мэри — жалкого земельного участка, который ей, словно в насмешку, всучили при увольнении из БМК. Тонкие крыльчатки древних ветряных двигателей придавали пейзажу обманчивый патриархально-деревенский вид. В силу особенностей геологического строения поверхности на Марсе никогда не ощущалось недостатка в плохих почвах, но в случае с Мэри компания особенно постаралась. В результате ей достался почти стерильный глинистый участок, на котором не росли даже лишайники. Разумеется, ни о каком эффективном хозяйствовании здесь не могло быть и речи, однако, несмотря на это, БМК ни разу не попыталась отобрать у Мэри ее землю.

— Я знаю, чьи это шуточки! — прорычала Мэри сквозь зубы. — Прекрасная плодородная земля, вот как? Будь ты проклят, старый похотливый козел!..

Затем она двинулась дальше и вскоре свернула в боковое ответвление Трубы, ведущее к ее наделу. Мэри никогда не была мазохисткой, но после экскурсии на плантацию Морриганов ей вдруг захотелось взглянуть на собственный небольшой огород.

У входа она сразу увидела бьющие из замка шлюза тонкие струйки пара. Шлюз давно нуждался в капитальном ремонте, и Мэри подумала, что, если у нее сломается что-то еще, она просто не найдет денег, чтобы исправить поломку. До боли закусив губу, она вошла на участок и опустила маску, чтобы получше рассмотреть низкорослый, чахлый, желтоватый ячмень, чуть колышущийся в волнах кислорода. Контраст с тучными морригановскими полями был слишком очевидным, и Мэри, опустившись на перевернутое ведро, заплакала. Впрочем, глаза ее оставались почти сухими; лишь одна чахлая слезинка, скатившись по щеке, упала на пересохшую красную глину и зашипела, как перекись водорода на ране.

Вскоре гнев и отчаяние отступили, но Мэри еще долго сидела, глядя на быстро высыхающее пятнышко влаги на глине. Глина имела красно-коричневый цвет настоящей терракоты.

— Интересно, — вслух произнесла Мэри, — можно ли делать из этого чертова дерьма горшки и кувшины?

В посуде она не нуждалась — все необходимое Мэри получала методом «каменного литья» из самой обычной марсианской пыли. На что ей еще и глина?

Из нее можно лепить статуэтки, подумала она. Произведения искусства. Сувениры. Разные полезные штучки. Изразцы с рельефной надписью «На память о Марсе». Правда, у самой Мэри не было никаких художественных способностей, но она надеялась, что кто-нибудь из ее постояльцев окажется талантливым скульптором. Быть может, рассуждала она, тогда ей удастся договориться с магазином «Экспорт базар», чтобы он взял их изделия на консигнацию. Ее Тончайший Марсианский Фарфор шел очень хорошо, и Мэри надеялась, что изделия из глины тоже можно будет реализовать с прибылью.

— Какого дьявола!.. — сердито сказала она, вытирая глаза и вставая. Поставив ведро как следует, Мэри взяла с подставки для инвентаря лопату.

Копать было тяжело даже в здешнем относительно богатом кислородом воздухе — настолько плотной была ссохшаяся, утоптанная глина. От усилий Мэри даже слегка кряхтела. Прошло довольно много времени, прежде чем ей удалось наполнить ведро твердыми глиняными комками. Наконец работа была закончена, и Мэри, снова надев маску, медленно побрела по Трубе домой, волоча за собой тяжеленное ведро, содержимое которого (как она надеялась) могло помочь ей заработать несколько лишних фунтов.

Когда хозяйка вошла в купол, ей показалось, что с момента ее ухода никто из домашних так и не сдвинулся с места. Лишь завидев Мэри, они снова ожили и засуетились, старательно делая вид, будто трудились не покладая рук весь день, а вовсе не стояли праздно, опершись на свои орудия труда и обсуждая предложение клана.

— Э-э… мэм, мы тут поговорили, и… — мистер Мортон шагнул к Мэри, нервно сплетая и расплетая пальцы.

— Зачем ты таскать такой тяжелый ведра, мама? — Манко бросился вперед и освободил Мэри от ее ноши. — Может, ты присесть отдохнуть?

— Как это любезно с твоей стороны, — сварливо сказала Мэри и, прищурившись, огляделась по сторонам. — Почему никто не начал варить ячменный стаут, как я велела? Это отнеси в дробилку, — добавила она, показывая Манко на ведро. — Коль скоро мы оказались владельцами самых богатых на Марсе залежей глины, надо с ней что-то делать.

— Хорошо, мама, я относить.

— Но вы все-таки присядьте, — вмешался мистер Мортон и нервным движением указал на ближайшее кресло. — Мы должны поговорить…

— Некогда мне рассиживаться, у меня слишком много дел, — огрызнулась Мэри. — О, святая Небесная Мать!.. Элис, куда ты смотрела? Этот обогреватель нужно было выключить еще час назад. Неужели я одна должна присматривать за всем?

— Но вода еще не нагрелась! — крикнула Элис, выглядывая из-за Третьего чана.

— Я бы хотел рассказать вам о том, к чему мы в конце концов пришли, — продолжал тянуть свое Мортон. — Если вы, конечно, не возражаете…

— Я не возражаю, но давай перенесем разговор — сейчас я слишком занята, — откликнулась Мэри, хватая швабру и набрасываясь на ближайшую кучку песка на полу. — Роуэн, как там с фильтром? Вы с Чирингом переставили его по-новому?

— Да, мама, и…

— Я думаю, что мы могли бы довольно быстро заработать четыре тысячи фунтов, если бы устроили в «Королеве» что-то вроде кабаре, — с самым серьезным видом сообщил Мортон. — Например, можно было бы поставить специальное обеденное шоу. Я мог бы петь или декламировать, а…

— Очень интересная идея, — быстро сказала Мэри. — Обещаю, что подумаю об этом, а сейчас достань-ка из сундука ячмень.

— А я могла бы исполнять стриптиз, — вставила Мона.

Мэри успела трижды взмахнуть щеткой, прежде чем до нее дошел смысл этих слов.

— Стриптиз?! — рявкнула она. — Ты совсем спятила, Мона! БМК и так считает мой бар гнездом порока. Для полноты картины мне только стриптиза не хватает!

Мона обиженно надула губы.

— Но ты сама рассказывала, что когда училась в университете…

— Это было очень давно, к тому же мне очень нужны были деньги!

— А разве сейчас нам деньги не нужны? Да у нас никогда, никогда не было достаточно…

— Леди, прошу вас!.. — Несчастный мистер Мортон даже порозовел, что при его анемичной комплекции случалось крайне редко.

— Займись ячменем, Мортон, — железным голосом приказала Мэри. — А ты, Мона, не будешь появляться на публике нагишом, пока не станешь совершеннолетней. Это мое последнее слово, ясно?

— Что это есть, мама?! — Вынырнувший из рабочего отсека купола Манко что-то протягивал Мэри на раскрытой ладони. Лицо его казалось каким-то странным, словно индеец был озадачен. — Это быть на дно ведра. Комок глины развалиться, и внутри быть он.

— Какой-то булыжник, — сказала Мэри, бросив на находку быстрый взгляд. — Выброси его к черту.

— Я думать: это не простой камень, мама.

— Он прав, — вставил Чиринг, который, сощурившись, рассматривал камень на ладони Манко. — Это кристалл.

— Тогда положи его на полку за стойкой, куда мы складываем всякие окаменелости. Кто-нибудь из геологов наверняка знает, что это… Эй, в чем дело?! Кого это там тошнит? — Мэри с подозрением повернулась к бару.

— Меня, мамочка, — отозвалась из-за барной стойки Элис. Голос у нее был самый разнесчастный, и Роуэн, вооружившись салфеткой, поспешила на помощь сестре.

Мэри скрипнула зубами.

— Так-так… — сказала она самым зловещим тоном. — Теперь еще и пищевое отравление!.. Ну ничего, эта грязнуля мне за все ответит! Чем поклоняться дьяволу, лучше бы за чистотой следила!

И она с решительным видом шагнула в сторону кухни, но Роуэн успела перехватить ее на половине пути.

— Это не пищевое отравление, мама.

Круто развернувшись на сто восемьдесят градусов, Мэри в упор уставилась на дочерей. Последовала продолжительная, напряженная пауза, во время которой все трое присутствовавших при этом мужчин лихорадочно пытались сообразить, что же, собственно, произошло. Все стало ясно, когда Элис провыла:

— Я же не знала, что на Марсе тоже можно залететь!

В последовавшей за этим суматохе загадочный кристалл, убранный на полку за барной стойкой, был благополучно забыт до самого вечера, когда в таверну заглянул только что вернувшийся после экспедиции на полюс Кирпич.

Кирпич получил это прозвище по той простой причине, что действительно напоминал кирпич, и не только квадратными плечами и широкой угловатой фигурой, казавшейся еще шире из-за стеганого ватного комбинезона Погонщика, но и цветом лица. Впрочем, и фамилия у него была подходящая — Кирпи.

Когда Кирпич появился из шлюза и по обыкновению ухмыльнулся, в щелях между его зубами стала видна застрявшая красная пыль, словно он питался ею всю дорогу до полюса и обратно. Погонщик привычно щурился, словно стараясь уберечься от сильного ветра, но в уютном полумраке «Королевы» он расслабился, и тогда все заметили, как покраснели белки его налитых кровью глаз.

Приподняв голову, Кирпи с шумом втянул воздух широким и плоским, как у гориллы, носом. Такую экзотическую форму его обонятельный орган приобрел вследствие частых столкновений с кулаками, башмаками, рулевыми колесами и — по слухам — лбами больничных санитаров. Впрочем, если последнее действительно когда-то имело место, то очень, очень давно; Кирпи-Кирпич был одним из старожилов Марса.

— Дьявол, люблю я этот запах! — с чувством прогудел он по-английски и, шагнув к бару, швырнул на стойку свои толстые рукавицы.

— Пиво, лук и жареный соевый бифштекс, правильно? — Кирпич снова ухмыльнулся. — Дайте-ка мне двойную порцию и кувшин «Фостера» в придачу.

— Простите, сэр, но боюсь «Фостера» у нас нет, — смущенно ответил Мортон, и Мэри незаметно толкнула помощника локтем.

— Когда он приезжает, мы так называем марсианский лагер «Арес», — шепнула она, и Мортон немедленно бросился к кранам, чтобы наполнить кувшин.

— Как дела, красавица? — спросил Кирпич у Мэри.

— Терпимо, мистер Кирпи, — со вздохом ответила она.

Он проницательно взглянул на хозяйку и спросил негромко, убавив пару децибел:

— У тебя какие-нибудь проблемы? Что, БМК сумела в конце концов получить судебное решение?

— Какое решение?

— О, никакое!.. Все это пустяки, куколка, — небрежно бросил Кирпич и, взяв у Мортона кувшин с пивом, сделал могучий глоток. — Тебе незачем беспокоиться, во всяком случае — сейчас. Дядя Кирпи бывает в разных местах, слышит самые разные слухи, и знаешь, что я тебе скажу? Половина из них так и остается слухами. Словом, пока ты нужна Погонщикам Льда, с тобой и твоим заведением ничего не случится.

— Я знаю, компания хочет меня закрыть, чтоб ей пусто было! — ответила Мэри. — Но это уже давно не новость. Сейчас у меня другая проблема.

И она рассказала Кирпичу обо всем, что произошло сегодня. Погонщик внимательно выслушал ее, потягивая пиво, задумчиво кивая или громко хмыкая в знак согласия или удивления.

— Поздравляю, дорогуша, — сказал он наконец. — Это будет первый человеческий ребенок, родившийся на Марсе. Кстати, кто счастливый отец?

Она пожала плечами.

— Элис, по крайней мере, знает, с кем она не спала, — проговорила мамаша. — Это уже хорошо. Кроме того, существуют различные тесты, так что мы недолго будем оставаться в неведении. В конце концов, это всего лишь ребенок… Скажи лучше, где мне взять четыре тысячи фунтов?

Кирпич что-то проворчал, задумчиво покачивая головой.

— Ты говоришь — «всего лишь ребенок»? А известно ли тебе, что там, Внизу, дети больше не рождаются?

— Ну, вряд ли это правда, — с негодованием отмахнулась Мэри. — Я сама родила троих.

— Как бы там ни было, уровень рождаемости стремительно снижается, — сказал Кирпич и сделал еще один богатырский глоток прямо из кувшина. — Так я слышал. Странное явление, особенно для биологического вида, который намерен колонизировать новую планету. Тебе не кажется?

Мэри снова пожала плечами.

— Я уверена — не все так плохо. Жизнь будет продолжаться, так уж заведено. Небесная Владычица об этом позаботится.

— Наверное, — согласился Кирпич и, заметив в дверях кухни Эри с огромной тарелкой, на которой дымились бифштексы, внезапно взревел: — Привет, милашка! Сегодня ты выглядишь просто роскошно!

Эри несколько раз моргнула здоровым глазом и неуверенно приблизилась.

— Привет, — сказала она, ставя тарелку на стол. В ответ Кирпич обхватил ее огромной ручищей и, притянув к себе, запечатлел на лбу Эри звонкий поцелуй.

— Как делишки, крошка?

— Я узрела отсвет земной славы — сверкающую башню, вознесенную над ледяной пустыней…

— О-о, это же просто здорово! Кстати, нельзя ли добавить немного соуса?

— О’кей. — Эри вернулась в кухню и снова вышла оттуда с небольшой соусницей, в которой находилась темная густая жидкость. Пока она поливала ею бифштексы Кирпича, Мэри продолжила свой рассказ:

— Ах, если бы ты только видел эти двадцать акров — землю Финна! Двадцать великолепных акров, Кирпи! Земля там жирная и мягкая, словно пудинг — должно быть, благодаря канализационным стокам, которые мы же и продали этим Морриганам, — а ячмень такой же зеленый, как на Земле. Мне бы очень хотелось купить этот участок, но я ума не приложу, где взять деньги, да еще наличными. Чиринг зарабатывает сорок фунтов в неделю — именно столько платит ему «Катманду пост» за колонку новостей с Марса, которую он там ведет. Он был так любезен, что предложил мне четверть своих заработков, но, к несчастью, у меня в запасе только месяц. Вот если бы среди моих постояльцев нашелся гениальный скульптор или хотя бы приличный ремесленник, мы могли бы мастерить и продавать глиняные безделушки и сувениры, стилизованные под народный промысел, но все эти лентяи в один голос заявляют: никаких способностей к ваянию и лепке у них нет. Похоже, на этот раз они не врут, так что еще одна хорошая идея лопнула, а больше никаких идей у меня — увы! — нет. И надо же было всему этому случиться именно тогда, когда я, было, подумала, что сумела добиться какой-никакой стабильности…

— А что это за новая штуковина у тебя на полке? — поинтересовался Кирпич несколько невнятно, поскольку рот у него был набит.

— Какая? A-а, эта… Кстати, ты же, кажется, занимался минералогией?.. — Снимая с полки загадочный кристалл, хозяйка бросила на Кирпича короткий взгляд через плечо.

— За что я только ни брался, моя дорогая, — сообщил Кирпич, запивая бифштекс остатками пива. — У меня и ученая степень имеется, как раз по минералогии. Когда-то я изучал эту науку в Квинслендском университете.

— Тогда взгляни на этот камешек. Манко нашел его в глине, которую я принесла со своего участка. Наверное, это какой-то кварц с небольшой примесью титана. А может, просто вездесущая ржавчина. Вообще-то, камень довольно странный — я еще не видела здесь ничего подобного.

С этими словами Мэри бросила кристалл Кирпичу. Он ловко поймал его на лету и, сжав двумя пальцами, долго рассматривал. Затем Кирпич расстегнул комбинезон и, сунув руку во внутренний карман, извлек оттуда ювелирные бинокуляры с вмонтированным миниатюрным спектрометром. Одной рукой он надел бинокуляры на голову, а другой поднес кристалл к свету и снова долго смотрел на него, ничего не говоря.

— Может, это агат? — первой нарушила затянувшееся молчание Мэри.

— Нет, — ответил Кирпич, не спеша вращая кристалл в руке. — Если только эта штуковина у меня на голове не врет, ты нашла самый настоящий алмаз.

Никто, разумеется, не поверил новости. Как может какой-то камень, больше всего похожий на кусок замороженного томатного сока, оказаться алмазом? И как он может что-нибудь стоить?

Тем не менее все согласились, что компании о находке сообщать не следует.

Кочевелу готов был немедленно обменять странный камешек на роскошный участок Финна. Фактически, он сделал Мэри предложение руки и сердца. Улыбнувшись, она ответила отказом. Тем не менее условия продажи надела были пересмотрены, и Кочевелу принял от Мэри первые десять фунтов взноса. Передача из рук в руки означенной суммы, равно как и переход права собственности, были по всем правилам зарегистрированы в БМК. Оформление документов поручили Мортону, который, будучи уроженцем Англии, не должен был слишком сильно раздражать власти.

В назначенный день камень был тщательно зашит в подкладку термокостюма Финна, после чего обитатели «Королевы» — предварительно заручившись клятвенным обещанием доставить драгоценность самым лучшим ювелирам Амстердама сразу же по прилете на Землю — торжественно проводили парня в космопорт.

Увы, когда они услышали о товарище в следующий раз, новости оказались не самыми веселыми. Финн утонул; его тело было найдено на камнях у побережья Антрима[19] спустя три недели после возвращения Вниз, как иногда называли Землю. По непроверенным данным, на губах Финна застыла счастливая улыбка, а в руке все еще была зажата пустая бутылка.

Узнав об этом, Мэри только пожала плечами. Права на землю Финна уже перешли к ней; Кочевелу тоже не остался в накладе — каждую неделю он получал от нее по десять фунтов. В кои-то веки ей удалось вывести свое хозяйство на безубыточный уровень.

Был день рождения Ее Величества, и Мэри принимала у себя в таверне участников гонок на бетонных байдарках.

Да-да, спорт на открытом воздухе существовал и на Марсе.

Но едва-едва.

Во всяком случае, не в таких масштабах, какие подразумевал широко известный голографический плакат с изображением стоящего с внешней стороны воздушного шлюза мускулистого атлета в безрукавке и микромаске с регбийной «дыней» под мышкой. «Этот человек ДЕЙСТВИТЕЛЬНО стоит на ЗЕМЛЕ МАРСА!» — гласила надпись на плакате, однако мало кто знал, что для съемок выбрали самый жаркий летний полдень в самом жарком экваториальном районе и что спортсмен находился на открытом пространстве ровно пять секунд. Когда снимок был сделан, спортсмен с резвостью газели запрыгнул обратно в шлюз и потребовал самую большую бутылку глазных капель. Как и в большинстве случаев, реклама оказалась сплошным надувательством, и все же активный отдых на поверхности не исключался — для этого достаточно было только проявить изобретательность.

Бетонные байдарки изготавливались методом «каменного литья» из вездесущей пыли, в которой на Марсе недостатка не ощущалось. На корме каждой лодки устанавливался небольшой антигравитатор. Как и большинство разработанных на Земле устройств, антигравитаторы функционировали на Марсе не слишком хорошо, однако их мощности хватало, чтобы каменная лодка могла подняться над поверхностью фута на два-три. В закрытом помещении лишенная двигателя байдарка лишь бесцельно раскачивалась на одном месте, но стоило вытолкнуть ее из воздушного шлюза, как она тут же оказывалась во власти буйных и стремительных марсианских ветров, которые влекли ее за собой и швыряли, словно щепку.

Горизонтальные воздушные потоки можно было ловить — или отражать — с помощью двухлопастного весла, сделанного чаще всего из обрезка стальной трубы и листового железа, подобранного на свалке компании. Благодаря этому веслу спортсмен мог не только лететь вместе с ветром, но и худо-бедно управлять своей лодкой. Но сначала ему предстояло облачиться в полный защитный комплект для пребывания Снаружи.

Гонки на бетонных байдарках были самым распространенным (и фактически единственным) видом активного отдыха на Марсе. Для ежегодных соревнований мастеров, проводившихся в день рождения королевы Англии, по долине Мертвой Змеи проложили извилистую трассу со множеством препятствий. Сейчас по этой трассе неслись сразу четыре байдарки, отчаянно сражавшиеся с ветром и друг с другом.

— …Дух состязательности, дух первопроходцев… — вещал Чиринг в микрофон своей портативной камеры. Он вел прямой репортаж, и его голова, фоном для которой служило невероятное, почти фантастическое зрелище летящих в облаках красной пыли веретенообразных лодок, выглядела на контрольном экране очень и очень внушительно. — На Земле он давно стал анахронизмом. Какую же функцию выполняет он на Марсе, где пролегает Последний Фронтир человечества? Что такое Марсианские Гонки на бетонных байдарках — шаг назад к почти забытому, примитивному общественному инстинкту или очередной этап культурной эволюции юной марсианской колонии?..

На этот вопрос никто не ответил, хотя у прозрачных секций Трубы столпилось довольно много зрителей. Подбадривая своих кумиров, они кричали до тех пор, пока не пересыхало в горле, и пиво продавалось очень хорошо.

— Левее, Рэмсэй! — вопил Кочевелу, указывая пальцем на голографическое изображение королевы Анны с платком в руке. Изображение обозначало половину дистанции. — Левей, тебе говорят, болван!

— Кружечку портера «Фобос», Кочевелу? — приветливо осведомилась Мэри. — За счет заведения?

— Да, пожалуйста, только поскорее!.. — простонал Кочевелу. — В горле ужасно пересохло!

Мэри махнула рукой, подзывая Эри. Поминутно спотыкаясь на засыпанном песком полу, та поспешила к хозяйке и повернулась, подставляя Мэри каменнолитой бочонок, висевший у нее на спине в специальной ременной сетке. Чуть ниже бочонка болталось в петлях и несколько кружек. Мэри выбрала одну и, привычно нацедив из бочонка пинту пива, протянула Кочевелу. Тот осушил кружку одним глотком и вытер пену с усов тыльной стороной ладони.

— Это было очень любезно с вашей стороны, мэм, — с горечью сказал он. — Особенно если учесть, сколько денег я потеряю сегодня. ТЫ ОПОЗОРИЛ ПАМЯТЬ ФЛАФФИ! — снова проорал Кочевелу, обращаясь к Рэмсэю, хотя гонщик не мог его слышать. Имя Флаффи носил покойный питон Кочевелу.

— Мы похоронили на Марсе зло, — внезапно сказала Эри мечтательным, тихим голосом, но никто не обратил на нее внимания.

— Я думаю, Рэмсэй не виноват, — сказала Мэри. — Разве может кто-то конкурировать с нашим Манко? Все дело в дополнительных кровеносных сосудах в подушечках пальцев; у него их намного больше, чем у обычного человека — ведь Манко родился в высокогорных Андах. Благодаря этому он лучше чувствует весло. Он, можно сказать, избранник самой Природы.

— Я подозреваю, что вы поставили на него изрядную сумму, — угрюмо заметил Кочевелу, глядя на то, как Манко огибает Гробницу Флаффи, одновременно выбрасывая Рэмсэя с трассы точно рассчитанным движением весла. — Иначе, с чего бы вы так радовались!

— Поставила? Изрядную сумму?! Полноте, мистер Кочевелу, откуда у меня деньги? — ответила Мэри и, пользуясь тем, что кислородная маска полностью скрывала ее лицо, широко улыбнулась. — Все, что я зарабатываю — все до последнего пенни, — идет вам в уплату за участок Финна.

Кочевелу поморщился.

— О мертвых, конечно, плохо не говорят, но если бы я только сумел добраться до этого кретина…

— Мадам, пива, пожалуйста! — окликнул Мэри один из инженеров компании, проталкиваясь сквозь толпу с пустой кружкой в руке.

— Пинту пива господину англичанину! — громко провозгласила Мэри.

Инженер, виновато оглядевшись, поглубже надвинул капюшон костюма.

— Как мило с вашей стороны прийти на наш маленький праздник, сэр. Быть может, в следующий раз мы организуем показ народных танцев специально для вас, — добавила она, наполняя его кружку. — С вас один фунт, сэр.

— Я слышал, вам нужны воздушные фильтры, — сказал англичанин, понизив голос, и еще раз огляделся.

— Что вы можете предложить, мой дорогой?

— Несколько штук ФВУ-3, — ответил инженер, вытаскивая из нагрудного кармана почти новый фильтр и показывая его Мэри.

Мэри внимательно осмотрела фильтр и передала Эри, которая ловко убрала добычу с глаз долой.

— Мы высоко ценим вашу заботу, сэр. Пейте ваше пиво, — сказала Мэри и снова повернулась к Кочевелу. — Сами видите: никаких денег У меня нет, но ведь надо же как-то жить бедной маленькой вдовушке?

Однако ее сарказм пропал втуне. Кочевелу, похоже, даже не слышал последних слов хозяйки. Привстав на цыпочки, он вглядывался в дальний конец туннеля.

— Это еще кто? — пробормотал озабоченно старшина. — А я и не знал, что с последним транспортным кораблем к нам прибыл пассажир!

Мэри тоже посмотрела в ту сторону и увидела незнакомца, пробиравшегося вдоль Трубы осторожной кошачьей походкой, которая сразу выдавала в нем человека, непривычного к пониженной силе тяжести. Пришелец был высок и худ и одет в новенький, с иголочки, термокостюм. Сжимая в руках многофункциональный портативный компьютер в пыленепроницаемом чехле, он неуверенно вглядывался сквозь защитные очки в беснующуюся возле прозрачных панелей толпу.

— Это чертов адвокат, вот кто он такой! — сказал Кочевелу и свирепо оскалился. — И я ставлю десять против пяти, что он явился сюда по вашу или мою душу.

Слегка выпятив губу, Мэри разглядывала адвоката, который, в свою очередь, внимательно изучал толпу. Наконец он повернулся в ее сторону. Несколько секунд адвокат пристально вглядывался в скрытое маской лицо Мэри, затем решительно зашагал к владелице таверны.

— Похоже, он все-таки по вашу душу, дорогая, — сказал Кочевелу, стараясь не слишком явно демонстрировать свою радость. — Заранее приношу свои соболезнования, мэм… — И он попятился.

— МИСС ГРИФФИТ? — спросил незнакомец.

Мэри сложила руки на груди.

— Да, это я, — ответила она спокойно.

— МОЕ ИМЯ — ЭЛИФАЛЕТ ДЕ ВИТ, — сообщил адвокат. — ЕСЛИ БЫ ВЫ ЗНАЛИ, СКОЛЬКО ТРУДОВ МНЕ СТОИЛО ВАС РАЗЫСКАТЬ!

— ОТКЛЮЧИТЕ ДИНАМИКИ, Я НЕ ГЛУХАЯ! — неожиданно для себя рявкнула в ответ Мэри.

— ОХ, ИЗВИните… — пробормотал Де Вит, поспешно поворачивая регулятор громкости. — Так лучше? Видите ли, в космопорту мне сказали, что никакой Гриффит на Марсе нет, потом все-таки признались, что вы все еще находитесь здесь, но потеряли работу. Я пытался разузнать, где вы живете, но никто не хотел ничего сообщать. Пришлось полагаться на собственные силы…

— Так вы, значит, не из компании, не из БМК? — Мэри оглядела адвоката с новым интересом.

— Что?.. — Де Вит невольно вздрогнул, когда толпа за его спиной разразилась громкими воплями, приветствуя байдарочника-англичанина, наконец-то преодолевшего половину дистанции. — Нет, я не из компании. Разве вы не получили мое сообщение? Я представляю амстердамскую брокерскую фирму «Полнее».

— ЧТО?! — Мэри даже не прикасалась к регулятору громкости, но ее голос все равно прозвучал оглушительно.

— Я здесь по поводу вашего бриллианта, — спокойно объяснил Де Вит.

— Как же я могла так плохо думать о бедном Финне! — Мэри сокрушенно покачала головой. — Мне казалось, он обманул мое доверие. А вас я считала паршивым адвокатишкой, явившимся сюда, чтобы отнять у меня последнее! — добавила она, ставя на стол кувшин баха и две кружки.

— Вы не ошиблись, я действительно адвокат, — ответил Де Вит, внимательно оглядев зал «Королевы». — Просто я состою в штате корпорации «Полиес» и специализируюсь на особо сложных случаях.

— В самом деле?.. — Рука Мэри, наполнявшей его кружку, дрогнула, и несколько капель пива упало на стол.

— Я прибыл сюда в качестве вашего персонального консультанта по юридическим вопросам, — объяснил Де Вит. — Ситуация действительно непростая. До сих пор мы еще никогда не сталкивались с подобными случаями. Вот почему мои работодатели считают, что мы должны тщательно просчитать каждый шаг.

— Из этого, вероятно, следует, что ваши хозяева все же намерены приобрести мой камень? — предположила Мэри.

— Совершенно верно, мисс Гриффит, — кивнул Де Вит. — Не скрою, нашей корпорации очень хотелось бы купить ваш камень, но… Я здесь специально для того, чтобы выяснить, можно ли сделать это на законных основаниях.

— Что вы имеете в виду?

— Гм-м… — Мистер Де Вит взял кружку и на несколько мгновений замер, разглядывая бурую пенную шапку, грозившую перелиться через край. — Кстати, что это мы пьем?

— Обычная вода, в которую мы добавляем… различные ингредиенты — без них марсианскую воду практически невозможно пить, — нетерпеливо объяснила Мэри. — В этом напитке практически нет алкоголя, так что если вы непьющий, вам он не повредит. Давайте лучше вернемся к делу.

Мистер Де Вит отставил кружку, скрестил руки и сказал:

— Я обязан спросить, как к вам попал этот камень, но прежде чем сделать это, я должен сообщить вам несколько важных деталей. И мне хотелось бы, чтобы вы выслушали меня со всем возможным вниманием.

Камень, который вы нам прислали — это красный алмаз. Не розовый, не коричневый, а настоящий красный; такие камни встречаются исключительно редко. Их цвет обусловлен не наличием посторонних примесей, а особой структурой кристаллической решетки. Без огранки ваш камень весит триста шесть карат[20]. Согласно данным предварительного анализа он может быть успешно огранен по новому швейцарскому типу — превосходная ловушка для света!.. Уверяю вас, даже если бы камень не прибыл с Марса, получился бы уникальный бриллиант! Но он был найден на Марсе, и его продажная цена может оказаться значительно выше.

Де Вит достал из футляра компьютер и подсоединил тарелку голо-графического экрана. Мэри следила за ним с легким недоверием — все сказанное никак не укладывалось у нее в голове. Наконец Де Вит подключил комп, ввел несколько команд, и в полумраке между ними повисло трехмерное изображение камня, в котором Мэри мгновенно узнала странный красноватый кристалл, извлеченный из ведра с глиной.

— Да, это он! — подтвердила она.

— А вот что могли бы сделать с ним наши ювелиры.

Де Вит нажал еще несколько клавиш, и камень исчез. Вместо него Мэри увидела отдаленно напоминающий треугольник бриллиант цвета земного заката. Бесчисленные грани так сверкали и переливались, что у нее невольно захватило дух.

— После огранки масса бриллианта составит не менее двухсот восьмидесяти карат, — сказал Де Вит.

— Сколько же может стоить эта красота?

— Это зависит от многих факторов, — объяснил Де Вит. — Но вообще-то бриллиант, особенно уникальный бриллиант, стоит столько, сколько за него можно получить. Главное, пробудить к нему интерес, сделать его желанным. Ваш камень красный, и он с Марса — это весьма важные преимущества, способные существенно повлиять на его цену. Было бы неплохо к тому же придумать ему какое-нибудь название — все крупные камни имеют собственные имена. В настоящее время, — Де Вит смущенно кашлянул, — он называется «Большой Мицубиси», но наш отдел маркетинга, очевидно, переименует его в «Сердце Марса» или «Глаз Бога Войны».

— Мне, собственно, все равно, — пожала плечами Мэри.

— Очень хорошо. «Полиес», со своей стороны, готов взять на себя все заботы по огранке, полировке и продаже вашего камня. Мы можем сделать это как ваши полномочные представители — в этом случае наше вознаграждение будет вычтено из продажной цены, а можем приобрести у вас камень немедленно. Но это произойдет только в том случае, — Де Вит предостерегающим жестом поднял палец, — если будет достоверно установлено, что владельцем камня являетесь именно вы.

— Гм-м… — Мэри нахмурилась. Она уже чувствовала, что скажет Де Вит дальше.

— Видите ли, мисс Гриффит, по условиям вашего договора с БМК о предоставлении вам в аренду земельного участка, вам принадлежит только то, что вы сумеете на нем вырастить. Договор не распространяется на минеральные ресурсы, следовательно…

— …Следовательно, все, что я выкопаю на моем участке, является собственностью компании, — закончила Мэри.

— Совершенно верно. Но если, к примеру, кто-то продал вам этот камень… — Мистер Де Вит снова оглядел интерьер «Королевы», невольно задержав взгляд на грубо сработанных каменных столах и стойке бара. — Допустим, кто-нибудь из местных жителей нашел его где-то в другом месте и обменял у вас на кружку пива и бифштекс. В этом случае, камень, безусловно, принадлежит вам и только вам. Кроме того, романтическая история находки камня где-нибудь в самом труднодоступном уголке марсианских пустынь может понравиться отделу маркетинга.

— Я поняла. — Мэри кивнула.

— Вот и отлично. А теперь, мисс Гриффит, я спрашиваю вас официально: как попал к вам этот камень? — И Де Вит откинулся на спинку кресла.

Мэри ответила почти сразу.

— Его принес один из наших постоянных посетителей, — ответствовала она. — Он работает Погонщиком Льда и постоянно бывает то на северном, то на южном полюсе Марса. Во время одной из своих экспедиций он и подобрал этот странный камень, а затем продал мне за две пинты моего лучшего лагера «Арес».

— Превосходно! — Улыбнувшись, Де Вит выключил голопроектор и встал. — А теперь, мисс Гриффит, позвольте мне взглянуть на земельный участок, где вы не нашли ваш алмаз.

Когда они возвращались назад, Де Вит, вытирая испачканные глиной руки, негромко сказал:

— То, что на этой земле ничего не растет, больше не имеет никакого значения. Когда о находке станет известно, компания, несомненно, попытается выкупить ваш надел.

— Даже несмотря на то, что я нашла алмаз не там? — осторожно уточнила Мэри.

— Да. — Де Вит кивнул головой. — Позвольте дать вам один совет: на вашем месте я бы не стал особенно торговаться, а согласился с той ценой, которую они предложат. Впрочем, этой суммы должно в любом случае хватить на билет на Землю для вас и ваших дочерей.

— Хорошо, я возьму их деньги, но покидать Марс я не собираюсь, — ответила Мэри. — Я прожила здесь уже больше десяти лет; правда, по большей части мне не везло, но я выстояла. И будь я проклята, если первая же серьезная удача заставит меня уехать! Мой дом здесь, мистер Де Вит, здесь, а не на Земле.

Адвокат рассеянно потеребил бороду.

— Поверьте, после продажи алмаза у вас будет достаточно денег, чтобы жить на Земле припеваючи. Что касается Марса, то его ожидают большие перемены. Как только в БМК поймут, что здесь все-таки можно сделать большие деньги… Пройдет совсем немного времени, и вы не узнаете Марс!

— Мне кажется, на местную пивоваренную промышленность не повлияет никакая алмазная лихорадка. — Мэри улыбнулась. — Ведь шахтеры пьют пиво, правда? В любом месте, где люди зарабатывают большие деньги, им необходимо как-то их тратить.

— Это верно, — со вздохом согласился Де Вит.

— Только подумайте, какие возможности откроются передо мной! — с воодушевлением продолжала Мэри. — Мне больше не придется пользоваться отслужившим свой срок оборудованием и материалами со свалки компании. Вот смотрите… — Остановившись у прозрачной секции Трубы, она жестом указала на протянувшуюся до горизонта красную песчаную пустыню. — Вся эта земля — ничья. За время моего здесь пребывания я могла бы уже тысячу раз купить ее за бесценок или просто объявить своей, но что бы я стала с ней делать? Ведь кроме земли мне понадобились бы свет, вода, тепло и визиопанели, а они — в руках проклятой компании!

— Но с деньгами…

Мэри решительно кивнула.

— Когда у меня появятся деньги, все будет по-другому, — твердо сказала она.

Блестящие перспективы настолько захватили Мэри, что она все больше ускоряла шаг, и Де Вит, пытавшийся не отставать, с непривычки совершенно запыхался. Запрыгнув в шлюз, Мэри сорвала с лица кислородную маску, швырнула на пол и, с торжествующим видом оглядев ожидавших ее возвращения домашних и друзей (им она показалась похожей на римского триумфатора, который вернулся с поля битвы и теперь готовится совершить ритуальное возлияние в ознаменование одержанной победы), воскликнула:

— Поздравьте меня скорее! Я — самая богатая женщина Марса!

— Значит, ты все-таки поставила на Манко, — с упреком заметила Роуэн.

— А вот и нет, — сказала Мэри и ткнула пальцем в Де Вита, который как раз показался из шлюза. — Знаете, кто этот джентльмен? Позвольте представить вам мистера Элифалета Де Вита, моего доброго друга из Амстердама. — Она многозначительно подмигнула. — Должна сообщить вам по секрету, это не человек, а настоящий бриллиант. Самый настоящий неограненный алмаз! И он привез вашей матери очень, очень добрые вести.

На несколько мгновений под куполом воцарилась потрясенная тишина, потом Мона запрыгала на месте и захлопала в ладоши.

— Бриллиантбриллиантбриллиантбриллиантбриллиантбриллиант!!!

— А сколько денег нам за него дадут? — тотчас осведомилась практичная Роуэн.

— Я точно не знаю… — Мэри покосилась на адвоката. — Сначала нужно подписать соответствующие бумаги и найти покупателя, но я уверена: денег будет достаточно, чтобы все мы стали обеспеченными людьми.

— Весьма вероятно, — подтвердил Де Вит, с трудом переводя дух.

— Ур-ра! Наконец-то мы перестанем быть БЕДНЫМИ! — завопила Мона, продолжая скакать.

— Моя поздравлять, мама, — сказал Манко.

— Поздравляю! — присоединился к нему Чиринг.

Мистер Мортон неуверенно хихикнул.

— Означает ли это, что вы намерены… покинуть Марс? — спросил он. — Как же мы будем без вас?

— Я никуда не собираюсь, — заверила его Мэри, и мистер Мортон сразу приободрился.

— Это прекрасно, мэм, просто прекрасно! Меня, знаете ли, никто не ждет там, Внизу, и возвращаться мне совершенно некуда. Другое дело — Марс. Он стал для меня единственным местом, где я действительно чувствую себя…

— Мы правда никуда не уедем? — сдавленным голосом переспросила Элис. — Ты это хочешь сказать, мама? Неужели ты СНОВА хочешь сломать мне жизнь?!

И, круто повернувшись, она бросилась прочь. Ее спальная антресоль находилась под самым потолком; добраться туда можно было только по веревочной лестнице, поэтому удалиться в спальню, чтобы, хлопнув дверью, упасть на кровать и разразиться гневными рыданиями, Элис не смогла бы при всем желании. Вместо этого она забилась в самый темный угол за бродильными чанами и заплакала громко и яростно.

— …чувствую себя как дома, — закончил мистер Мортон.

Элис могла плакать сколько угодно, но она оказалась в меньшинстве.

Роуэн сразу решила остаться на Марсе.

Мона колебалась, пока ей не сказали, что в настоящее время на Земле на десять девушек приходится даже меньше одного юноши (если точнее, то ноль целых восемьдесят одна сотая). После этого она твердо решила связать свое будущее с Красной планетой.

Чиринг тоже не собирался никуда лететь. Благодаря его «Депешам с Марса» число подписчиков «Катманду пост» (которую, кстати, возглавлял муж его сестры) увеличилось вдвое. Кроме того, серия разоблачительных марсианских статей Чиринга была основным претендентом на высшую награду Союза журналистов Непала.

Манко не хотел возвращаться потому, что не мог оставить труд всей своей жизни, а перевозить его было весьма затруднительно. Небольшой грот в трех километрах от «Королевы» он оборудовал под часовню, главной святыней которой стала собственноручно отлитая им из камня копия статуи Пресвятой Девы Гваделупской в натуральную величину. Статую обрамляли розы из красной марсианской пыли, замешанной вместо воды на крови Манко. Работа была еще не закончена, однако уже сейчас его творение внушало благоговение и мистический ужас.

Эри, когда ее спросили, хочет ли она отправиться на Землю, пришла в такое смятение, что ее глазной телескопический протез беспорядочно выдвигался вперед и убирался обратно в течение добрых пяти минут. Лишь по прошествии этого времени Эри сумела взять себя в руки и пробормотать, что никуда не поедет. Почему — уточнить не пожелала. Несколько позднее она выпила на кухне полбутылки виски «Блэк лейбл» и свалилась без чувств за бункером для солода.

— Как видишь, мы остаемся, — сказала Мэри, и в ее голосе прозвучало мрачное торжество.

— Что ж, удачи тебе, красавица, — ответил Кирпич, поднося к губам утреннюю кружку лагера «Арес». — Ты разворошила осиное гнездо, и теперь тебе придется ждать последствий. Надеюсь, ты готова иметь дело с компанией, потому что это действительно заставит их поволноваться. И еще я надеюсь, что твоему голландцу можно доверять.

— А вот и он, — негромко подсказал Чиринг, поднимая голову от пивного крана, который в тот момент ремонтировал. Мэри и Кирпич поглядели вверх и увидели, что мистер Де Вит быстро спускается по канату с антресолей. Достигнув пола, адвокат подвязал канат со сноровкой настоящего аборигена, но тут же принял уже знакомый им вид Неопытного Туриста. У Мэри даже создалось впечатление, что он нарочно притворяется, словно не совсем им доверяет, но, возможно, она ошибалась.

Слегка ссутулившись, Де Вит пристально смотрел сквозь царивший в «Королеве» полумрак.

— Доброе утро, мистер. Как спалось? — приветливо окликнула его Мэри.

— Благодарю, хорошо, — ответил Де Вит. — Я только хотел узнать, где, гм-м… где здесь можно отдать в стирку кое-что из вещей?

— Увы, сэр, у нас нет таких прачечных, как на Земле, — объяснила Мэри. — На Марсе слишком мало воды, поэтому мы не стираем белье, а… Словом, это что-то вроде сухой чистки. Оставьте ваши вещи на кровати, немного позднее я пришлю за ними одну из моих девочек.

— Она слегка откашлялась. — Познакомьтесь, пожалуйста, это мой друг мистер Кирпи. Он и есть тот самый колоритный местный персонаж, который продал мне алмаз. Разве не так, дорогой?

— Истинная правда, — не моргнув глазом, подтвердил Кирпич. — Рад познакомиться, приятель.

— Взаимно. — Мистер Де Вит извлек из-под куртки компьютер. — Не согласились бы вы рассказать, как это произошло? Мне нужно ваше официальное заявление.

— Разумеется, — отозвался Кирпич, пинком придвигая Де Виту барный табурет. — Садись, и мы поговорим.

Пока Де Вит усаживался и настраивал компьютер, Мэри нацедила ему пинту баха, а затем оставила мужчин одних. Она деловито сражалась с песком, когда в шлюз ворвался Манко. Увидев Мэри, он бросился к ней. Лицо индейца было по обыкновению бесстрастным, но в черных глазах горели гневные искры.

— Я хотеть что-то тебе показать, мама, — заявил он.

— Я пойти заменить испорченный воздушный замок на шлюз, как ты велеть, — объяснял Манко. — И заглянуть внутрь. Теперь менять не надо — нет смысл.

Мэри молча смотрела на свой надел. И раньше это было безрадостное зрелище, теперь же ее участок являл собой картину разрушения и заброшенности. Примерно на середине участка кто-то взломал прозрачную визиопанель. Свирепые марсианские ветры расширили брешь и нанесли внутрь красной пыли и песка, который длинными ровными барханами засыпал то, что осталось от ее ячменя, замерзшего и поникшего. Хуже того, во многих местах ячмень был безжалостно вытоптан, ибо тот, кто проделал дыру в стене, накопал по всему ее участку глубоких ям — аккуратных прямых траншей или неровных, разбросанных без всякой системы шурфов. Повсюду на красной глине отпечатались следы башмаков.

Мэри открыла рот и произнесла нечто, идущее из самой глубины души.

— Ты думать, это люди компания? — спросил Манко.

— Вряд ли, — ответила Мэри. — Ведь они пока ничего не знают о бриллианте, не так ли? Нет, я уверена, что здесь поработали члены клана Морриганов.

— Ты сообщить о них компания?

Мэри покачала головой.

— БМК будет просто в восторге, когда услышит о происшествии. Я даже знаю, что мне скажут. «Вы говорите, что стали жертвой вандализма, мисс Гриффит? Ну а чего же вы ожидали от криминального окружения, которое сами выпестовали в своей «Королеве»! Убирайтесь-ка отсюда, мисс Гриффит, хватит вам торговать вашим мерзким пивом и распространять языческие суеверия. Оставьте Марс порядочным людям», — вот что они скажут, Манко.

— И еще они спросить, кто здесь копать и зачем, — мрачно добавил Манко.

— Да-да, пожалуй, ты прав. — Мэри почувствовала, как по ее спине пробежал холодок. — Вот что, поговорю-ка я еще раз с Де Витом.

— А мне что делать?

— Попробуй заклеить визиопанель лентой для герметизации воздуховодов, — посоветовала Мэри. — А потом выведи мини-трактор, все эти ямы необходимо запахать как можно скорее.

— Трактор надо новый воздушный фильтр, мама.

— Попробуй надеть на трубу старый носок. Уверяю тебя — сработает не хуже, — сказала Мэри и сердито зашагала по Трубе прочь.

Манко еще раз оглядел погубленное поле и вздохнул. Потом, мысленно попросив Пресвятую Деву помочь и пообещав Ей еще одну замешанную на крови розу, он вытолкнул из гаража мини-трактор и, присев возле него на корточки, стал осматривать двигатель.

Кирпич и мистер Де Вит по-прежнему сидели там, где их оставила Мэри. Погонщик потчевал адвоката сногсшибательными историями о своих полярных экспедициях за льдом и замороженным углекислым газом. Де Вит слушал его, открыв рот.

Войдя в зал, Мэри решительно двинулась в их сторону, собираясь как можно скорее переговорить с адвокатом, но на половине пути ее перехватила Роуэн.

— Мам, мистер Кочевелу просит тебя на пару слов.

— Кочевелу?! — воскликнула Мэри, и ее глаза полыхнули яростным огнем, как у василиска. Оглядевшись, она заметила старшину клана Морриганов за столиком в его любимом темном уголке. Встретившись с хозяйкой взглядом, Кочевелу, до этого лишь нервно потиравший пальцы, сделал такое движение, словно собирался укрыться под столом.

— Похоже, вы только что вернулись со своего участка, Мэри, дорогая, — проговорил он, льстиво улыбаясь. — Об этом-то я и хотел с вами поговорить.

— Не смейте называть меня дорогой! — отрезала она.

— Ну-ну, не волнуйтесь. Я понимаю, вы сердитесь, и для этого у вас есть все основания. Когда я узнал, что произошло, то отколотил этих ублюдков своими собственными кулаками. «Ничтожные, вороватые свиньи! — сказал я. — Неужто вы не ведаете, что такое стыд? Мы все живем в холодном, суровом краю, так разве не должны мы держаться друг друга, как подобает истинным кельтам? Да англичане просто умрут со смеху, когда узнают, что вы натворили!», — вот что я сказал этим негодяям, дорогая Мэри…

— Все это хорошо, мистер Кочевелу, но ведь это только слова, — холодно перебила владелица таверны. — У вас есть какие-то конкретные предложения?

— Разумеется, дорогая, разумеется, — отозвался Кочевелу, принимая обиженный вид. — Я как раз собирался поговорить с вами о подобающей компенсации, но решил, что должен прежде извиниться. Впрочем, вы и сами понимаете: молодые парни, отчаянные головы, к тому же всегда найдется кто-то, кто завидует чужому богатству…

— Кстати, хотелось бы узнать, от кого они узнали о моем богатстве? — снова перебила Мэри.

— Я думаю, ваша Мона проболталась нашему Девэйну, — объяснил Кочевелу. — А может быть, известия распространились по Трубам каким-то иным путем. Хорошие новости расходятся быстро, не так ли? Нам-то с вами хорошо известно: на Марсе мало что можно сохранить в тайне. Впрочем, сейчас дело не в этом, нам надо решить другую проблему. — Он поднялся. — Я уполномочен официально сообщить вам, мисс Гриффит: клан Морриганов проголосовал за то, чтобы незамедлительно изгнать всех виновных, дабы впредь…

— Мне-то какая от этого польза? — фыркнула Мэри.

— Мы решили передать вам поле Финна, освободив от дальнейших выплат. Отныне эта земля находится в полной вашей собственности, дражайшая Мэри.

— Так-то лучше. — Мэри немного успокоилась.

— Я уверен, что мы найдем и другие способы компенсировать причиненный ущерб, — добавил Кочевелу, наливая Мэри бокал ее собственного виски «Блэк лейбл». — Я мог бы, например, прислать рабочих, которые бы все вам поправили. Что вы скажете насчет новых визиопанелей? Наконец, мы могли бы бесплатно заборонить и удобрить вашу плантацию.

— Не сомневаюсь — вы были бы рады снова запустить своих мальчиков на мой участок, чтобы они могли как следует там покопаться, — проворчала Мэри, поднося бокал к губам.

— Нет-нет, как я уже сказал, виновных решено изгнать из клана, — затараторил Кочевелу. — Их отправят на Землю первым же рейсом.

— В самом деле? — Мэри так удивилась, что поставила бокал на стол, не отпив ни глотка. — Откуда у вас деньги?

Кочевелу скорчил неопределенную гримасу.

— Скажем, неожиданное наследство… По-моему, звучит вполне правдоподобно, — сказал Кочевелу и… с трудом увернулся от бокала, летевшего ему в голову.

— Ах ты шакал! — выкрикнула Мэри. — Камни! Блестящие красные камешки, зашитые в подкладку!.. Я угадала?! Отвечай, грязная скотина!..

— Если б вы только вышли за меня замуж, все это не имело бы значения, — промолвил Кочевелу неожиданно жалобным голосом. Выбравшись из-за стола, он бочком-бочком двинулся к входному шлюзу, стараясь сохранить максимум достоинства. — Вы и я — вместе мы могли бы править Марсом, не так ли?

Не дожидаясь ответа, Кочевелу натянул на лицо кислородную маску и выскользнул из купола. Мэри едва не швырнула ему вслед и бутылку, но сдержалась, чувствуя, что все ее постояльцы, а также Де Вит и Кирпич наблюдают безобразную сцену.

— Мистер Де Вит, — сказала она так спокойно, как только смогла. — Могу я поговорить с вами наедине?

— События развиваются даже быстрее, чем я предполагал, — задумчиво проговорил адвокат, когда Мэри ввела его в курс дела.

— Вы ожидали чего-то подобного? — удивилась Мэри.

— Разумеется, — ответил Де Вит, досадливо теребя бороду. — Вы когда-нибудь слышали о калифорнийской «золотой лихорадке» 1849 года? Не знаю, изучали ли вы американскую историю…

— Золото было открыто у лесопилки Саттера в Северной Калифорнии в 1848 году, — отчеканила Мэри.

— Вы совершенно правы. А известно ли вам, что случилось с самим Саттером? Старатели уничтожили все его хозяйство. В конце концов он разорился, пошел по миру…

— Я не пойду по миру, — отрезала женщина. — Если даже мне придется поставить у моего поля охрану!

— Слишком поздно, — грустно констатировал Де Вит. — Тайна раскрыта. Теперь все марсианские поселенцы начнут ковыряться в своей земле, и рано или поздно на рынок поступят другие марсианские алмазы. Цены пойдут вниз, но людей, которые устремятся на Марс, чтобы разбогатеть, это вряд ли остановит. В ближайшее время здесь начнется самое настоящее столпотворение…

И он был прав.

В течение предыдущих пяти лет ракеты-челноки прибывали на Марс с Земли всего раз в квартал. Они могли бы прилетать и чаще — технические достижения последних двух десятилетий позволяли значительно сократить время путешествия от одной планеты до другой. Но никто не хотел тратить деньги впустую.

Перемены начинались медленно, исподволь, и поначалу были почти незаметны. Случалось, издалека вдруг донесется гром двигателей челнока, идущего на посадку вне привычного расписания, да забредет в «Королеву» в неурочный час незнакомец в новеньком термокостюме. Кроме того, по вечерам под прозрачным куполом штаб-квартиры БМК вспыхивало больше огней, чем обычно, но это было все или почти все.

Потом перемены стали происходить чуть ли не каждый день.

Ракеты прибывали теперь в любой час дня и ночи. Это были не только массивные, выкрашенные в зеленый цвет транспорты БМК, но и самые разные суда конкурировавших друг с другом компаний-перевозчиков, и в баре «Королевы» постоянно появлялись многочисленные группы новичков. Они страдали от холода и вызванной низкой гравитацией «морской болезни», они шатались и падали без чувств, непривычные ни к марсианскому воздуху, ни к марсианскому пиву, но были не в силах обойтись ни без того, ни без другого.

Пришельцы-новички роились повсюду. Тот самый «дух первопроходцев», о котором Чиринг столько писал и говорил в своих марсианских репортажах, настойчиво толкал их Наружу, и они выходили из куполов, замерзая в своих дешевых термокостюмах, проваливаясь в зыбучие пески, сбиваясь с дороги во время песчаных бурь. Местным жителям ежедневно приходилось спасать одного-двух «чечако», заблудившихся в красной пустыне, причем нередко какой-нибудь предприимчивый кельт требовал со спасенных плату («Совсем немного, сэр, просто за кислород и за горючее — ведь мы так долго вас искали!»). Еще одной доходной статьей бизнеса стало собирание потерянного или брошенного горе-старателями оборудования и инвентаря, которые буквально усеивали окрестности Поселения. Довольно скоро полка за барной стойкой в таверне Мэри превратилась в настоящий музей, в выставку самых невероятных, курьезных предметов, которые новички притаскивали с Земли. Среди экспонатов были, к примеру, «вечный» электронный календарь, рассчитанный на триста шестьдесят пять дней, пара хоккейных коньков, приз за первое место в бальных танцах и стеклянный «снежный шар», внутри которого находился макет мемориального обелиска «Астория», штат Орегон.

— Не понимаю, почему вы советовали мне уезжать, — сказала Мэри Де Виту, усевшемуся на табурет перед барной стойкой. — Еще никогда мы не торговали так успешно.

Де Вит мрачно покачал головой, глядя на голографический экран своего портативного компьютера.

— Удачный момент, удачное стечение обстоятельств, — бросил он и одним глотком осушил кружку лагера «Арес».

— Позволь мне налить тебе еще, дорогой, — промурлыкала Элис, забирая пустую кружку, и Мэри пристально посмотрела на дочь. Когда адвокат неожиданно сделал Элис предложение, все обитатели «Королевы» (кроме, разумеется, самой Элис) были изрядно удивлены. Мэри могла объяснить происшедшее только тем, что в свое время именно Элис забрала в стирку грязное белье Де Вита, после чего начала доставлять постояльцу чистые носки и кальсоны в самый что ни на есть неурочный час. Так, одно за другим, дело дошло до помолвки, и ничего удивительного здесь не было, потому что именно таким образом пишется история человечества хоть на Земле, хоть на Марсе.

Увидев, что Де Вит с улыбкой взял из рук Элис новую кружку, Мэри только пожала плечами. Она уже готова была незаметно удалиться, когда из кухонного закутка донесся страшный грохот.

Прибыв на место катастрофы, Мэри увидела Эри, которая скрючилась в углу и, обхватив себя руками за плечи, раскачивалась из стороны в сторону. Она не издавала ни звука, лицо ее казалось белым как мел. На полу в луже воды валялся самый большой чайник Мэри; драгоценная влага с легким шипением впитывалась в воздушную пыль.

— В чем дело? — строго спросила Мэри.

Эри повернулась к ней.

— Они идут, — прошептала она. — Гора горит.

Мэри испытала приступ смутного беспокойства, но постаралась взять себя в руки.

— Твое пророчество немного запоздало, — сказала она. — Все окрестности буквально кишат новичками — приезжими с Земли. Может быть, тебе показалось… ты видишь что-нибудь в воде? Но там ничего нет и быть не может, кроме красной пыли… Давай-ка вставай…

В этот момент из зала тоже донесся треск — правда, не такой громкий, следом раздались какие-то пронзительные крики. Круто повернувшись, Мэри увидела, как Де Вит неуклюже подпрыгивает на месте, воздев над головой костлявые кулаки.

— Есть! — выкрикнул он. — Есть покупатель!

— Сколько?! — тут же спросила Мэри.

— Два миллиона кельтских фунтов, — ответил Де Вит, жадно хватая ртом воздух. — Его хочет приобрести концерн «Мицубиси». С самого начала наш маркетинговый отдел работал именно в этом направлении, я только не был уверен… В общем, я взял на себя смелость рекомендовать «Полиесу» принять это предложение. Надеюсь, вы не возражаете, мисс Гриффит? Ведь больше никто никогда не получит за марсианский алмаз таких денег.

— Не получит? — Уверенность, прозвучавшая в голосе адвоката, удивила Мэри. — Но почему?

— Видите ли… — Де Вит откашлялся, словно ему в горло попала пыль, потом сделал глоток пива из кружки и, очевидно, собравшись с духом, продолжил: — Столь высокая цена вашего камня объясняется, в основном, тем, что он был первым — самым первым алмазом с Марса. Кроме того, у него довольно интересная история — тут уж наши маркетологи постарались. Наконец, как я и говорил, момент оказался весьма и весьма удачный; сейчас любая реклама способна только повредить рынку. Камни, украденные с вашего поля, пойдут в продажу по вздутым ценам, понимаете? И теперь каждый будет думать, что на марсианских алмазах можно сколотить состояние.

— А разве это не так?

— Нет, потому что… — Мистер Де Вит неопределенно махнул рукой. — Знаете, почему ювелиры называют бриллианты вечными? Потому что избавиться от них порой очень и очень трудно. Именно по этой причине ни один дилер ни за что не примет назад проданный камень. Чтобы найти покупателя для «Большого Мицубиси», потребовался труд всех подразделений «Полиеса», и все равно это можно считать удачей, почти чудом. Нам крупно повезло, и я сомневаюсь, что в ближайшем будущем подобное повторится. — Наклонившись вперед, Де Вит положил руки на плечи Мэри. — Если хотите, я дам вам один очень хороший совет. Отложите некоторую часть на ваши непосредственные нужды, а остальное поместите в банк под приличный процент или понемногу инвестируйте в надежные проекты.

— Я знаю, что можно предпринять! — послышался с дальнего конца стойки чей-то радостный голос.

Обернувшись, Мэри и Де Вит увидели Кирпича, который, запрокинув голову, допивал пиво. Вытерев губы ладонью, он изрек:

— У тебя под боком этот дурацкий вулкан Монс Олимпус, Мэри. Нужно только пробить достаточно глубокую шахту, чтобы добраться до слоя магмы — и дело в шляпе! Ты сможешь построить собственную энергостанцию и здорово досадить компании, а попутно заработать целую кучу денег.

— Добраться до слоя магмы? — задумчиво повторила Мэри.

— Ну да! Когда наступила Эпоха Термояда, о старой доброй геотермальной энергии все забыли. Термоядерный синтез действительно обходится намного дешевле, но только не на Марсе. Нет, Мэри, серьезно — это может сработать!.. В свое время компания тоже подумывала о чем-то подобном, но ее эксперты оказались настолько тупоголовыми, что дело так и не сдвинулось с места. — От волнения Кирпич даже вскочил. — Для начала понадобится только буровой станок с водяной промывкой. Затем нужно будет проложить трубы и построить саму станцию, но ведь теперь ты можешь себе это позволить? А когда энергостанция будет готова, у тебя хватит энергии и тепла, чтобы выращивать столько ячменя, сколько ты захочешь. Ты не только обеспечишь свои нужды, но и сможешь продавать ячмень другим поселенцам.

— Мне кажется, это реально… — медленно проговорила Мэри и посмотрела на Де Вита. — Пожалуй, я сумею это сделать. А вы что скажете? Можно что-нибудь заработать на геотермальной энергии?

Де Вит вздохнул.

— Да, можно, и очень много. Особенно если за дело возьметесь вы, Мэри.

Труднее всего было раздобыть буровой станок.

Кочевелу неуверенно покосился сначала на Мону, сидевшую у него на одном колене, потом на Роуэн, которая утвердилась на другом, запустив пальчики в его всклокоченную бороду.

— Ну, пожалуйста, мистер Кочевелу, миленький!.. — проворковала Мона.

Мэри наклонилась вперед и снова наполнила его бокал, пристально глядя Кочевелу в глаза.

— Помните, вы говорили, что вдвоем мы могли бы править Марсом? — сказала она. — Что ж, я предлагаю вам конкретный план. По-моему, он ничем не хуже любого другого. Давайте объединим наши усилия, как мы всегда делали в трудную минуту.

— Вы и вправду приобрели этот вулкан? — пораженно спросил Кочевелу. — Всю эту гигантскую гору?

— Ни один закон не запрещает мне заявить права на любой участок марсианской территории, покуда у меня есть деньги, чтобы оплатить регистрационный сбор. А деньги у меня есть, ведь я — самая богатая женщина Марса, — ответила Мэри. — И ни в одном законе, даже ни в одном примечании к закону, напечатанном самым мелким шрифтом, ни словечка не сказано о том, что я обязана сообщать об этом БМК. Мой адвокат и без пяти минут зять мистер Де Вит обратился с соответствующим заявлением в поселенческое бюро Трех миров, и ответ был — да, вот вам, мисс Гриффит, ваша собственность, берите, владейте, и желаем удачи. Сейчас, конечно, эти чинуши хихикают в кулачок — они наверняка уверены, что я спятила, но меня это не беспокоит. Пройдет какое-то время, и они сами увидят, зачем понадобился вулкан полоумной вдове!

— Но… — Кочевелу сделал небольшую паузу, чтобы глотнуть виски. Это была роковая ошибка. Мэри отодвинула Мону и сама уселась к нему на колени. При этом ее гипнотический взгляд и ее внушительная грудь оказались совсем рядом, и Кочевелу почувствовал, что у него в голове все плывет.

— Подумай как следует, дорогой! — добавила Мэри. — Вспомни, как нас грабили и унижали, заставляя питаться крохами со стола компании, в то время как англичане получали все самое лучшее. Но разве, в конце концов, нам не удалось обернуть все трудности себе на пользу? Так будет и сейчас. Твои мастерские и твои крепкие парни плюс мои деньги — этого достаточно, чтобы мы сумели добиться своего. И холодный Марс, и ненавистная компания еще узнают, на что способен союз наших любящих сердец.

— Наших любящих сердец?.. — повторил Кочевелу и растерянно улыбнулся.

— Кочевелу готов. Она его заполучила!.. — радостным шепотом сообщил Чиринг собравшимся в кухне болельщикам. Мортон издал торжествующий вопль, но Манко и Эри, бросившись на него, зажали ему рот.

Чиринг снова приник к замочной скважине.

— Они пожимают друг другу руки, — сказал он. — А вот Кочевелу поцеловал Мэри. И она не дала ему по морде! Она говорит… что-то о «Кельтских энергетических сетях».

— Это начало нового мира! — прошептал Мортон. — На Марсе никогда не было настоящих денег — даже в лучшие дни это была нищая провинция, захолустье, но теперь… Теперь все пойдет по другому! Быть может, у нас даже появятся центры искусств!

— Я думать, мы иметь очень, очень больше, — сказал Манко.

— Мэри и Кочевелу могут даже основать новое Поселение! — заметил Чиринг, оторвавшись от замочной скважины. — Вот это будет репортаж так репортаж!

— Культура! — провозгласил Мортон, и глаза его засверкали. — К нам будут приезжать лучшие артисты!

— Если покупать много визиопанель и водяной насос, мы быть независимые ни от кого, — рассудительно заметил Манко. Его лицо внезапно побледнело. — И я смочь выращивать настоящие розы!

— Обязательно, обязательно сможешь, — подтвердил Чиринг, выхватывая блокнот и начиная что-то лихорадочно черкать. — «Интервью с местными жителями: «Что значат деньги для новых марсиан!» — заявил он. — Это будет заглавие моей статьи. Я подпишу ее «НМ», «Новый марсианин» — довольно оригинальный ход… Итак, Мортон мечтает о центрах искусств, а Манко хотел бы развивать садоводство… и цветоводство. — Он повернулся к Эри. — А ты? Что ты надеешься получить от всего этого?

— Более надежное убежище, — ответила Эри и навострила уши, прислушиваясь к реву двигателей очередной идущей на посадку ракеты.

На Земле и Луне автомобили давно объявили вне закона, но прокатиться на машине по Марсу все еще было возможно.

Правда, к автомобильной прогулке требовалась серьезная подготовка. Сначала надевалось теплое белье и трико из овечьей шерсти, затем — костюм из вспененной термоизолирующей пленки и наконец — обычный стеганый комбинезон. Кроме того, необходимы были высокие башмаки с гетрами и пристегивающиеся к манжетам краги. Те, кто был побогаче, щеголяли в похожих на аквариум шлемах, выглядевших, впрочем, несколько старомодно. Мэри и ее друзья обходились плотным капюшоном и подсоединенной к кислородному баллону маской, а остававшиеся открытыми участки кожи смазывали кухонной сажей, смешанной с блокировавшим ультрафиолетовые лучи кремом от загара.

Только экипировавшись подобным образом, человек мог сесть за руль дребезжащего «КельтиКара» — закрытой самоходной повозки на толстых резиновых колесах, развивавшей скорость до восьми километров в час. Как средство передвижения «КельтиКар» не был ни удобным, ни особенно практичным, поскольку большую часть пути водитель и пассажиры чувствовали себя подобно горошинам внутри футбольного мяча, накачанного к тому же парами метана. Тем не менее подобная езда была предпочтительнее и полетов «с ветерком» на антигравитационных машинах, и пешей ходьбы.

В особенности, если идти пешком нужно было вверх по склону Монс Олимпус.

Изо всех сил вцепившись в защитный брус в крыше автомобиля, Мэри размышляла о том, что погода для вылазки, пожалуй, самая подходящая. Ясное небо приобрело цвет персиков со сливками, и только позади нависли над низким горизонтом темно-багровые штормовые облака. Впереди простирался склон Монс Олимпус; не особенно крутой, он казался практически бесконечным, и такой же бесконечной была дорога — извилистая и узкая полоса каменистой почвы, расчищенной от обломков скал и самых крупных булыжников.

— Осторожно, яма! — подсказала Мэри.

Кочевелу возмущенно фыркнул (из-под его плотно пригнанной к лицу маски выбилось кудрявое облачко пара), однако послушно свернул, огибая особенно глубокую выбоину в дороге, и снова направил громыхающий «КельтиКар» к вершине.

Когда они наконец добрались до строительной площадки, парни Кочевелу трудились в поте лица (о том, что «КельтиКар» выехал в их сторону, они узнали часа полтора назад, так как со склона вулкана просматривалась чуть не половина Марса). Возле бурового станка громоздилась куча вынутого гравия и тщательно соскобленная с буров замерзшая грязевая пульпа — результаты утренней работы. От ржавых водоводов поднимались струйки пара, который, остывая, на глазах превращался в сверкающие снеговые кристаллы.

— Смотреть, мама! — с гордостью воскликнул Манко. — Тепло и вода!

— Вижу, вижу, — проворчала Мэри, выбираясь из кабины. — Кто бы мог подумать, что обычная грязь может выглядеть так… красиво? Прямо смотришь, и сердце радуется! А мы привезли вам подарок. Бросайте копать, все на разгрузку!

Матлот и его товарищи, которые стояли вокруг, живописно опершись на лопаты, со вздохами и проклятьями принялись расстегивать пряжки ремней и пружинных растяжек, удерживавших на грузовой платформе огромный ящик. Ящик был так тяжел, что, происходи дело на Земле, он раздавил бы «КельтиКар» в два счета. Даже на Марсе с его пониженной силой тяжести колеса машины едва выдерживали нагрузку, однако как только парни Кочевелу подхватили ящик на плечи (при этом они напоминали муравьев, которые тащат дохлого сверчка), колеса сразу выпрямились, с облегчением скрипнув рессорами.

На ящике все еще можно было разобрать логотип корпорации «Альтернатива Трех миров», хотя за время путешествия привязные ремни измяли и изрезали вспененную пластмассовую упаковку, а пронзительный ветер сорвал и унес вдаль товарную этикетку.

— Это, наверное, насос и все остальное? — предположил Падрейг и прищурился сквозь защитные очки.

— И насос, и лебедка, и все необходимое, кроме труб, по которым наше горячее жидкое золото потечет к нам в долину, — объяснил Кочевелу.

— Кстати, трубы мы тоже заказали, — с гордостью добавила Мэри. — И оплатили! А еще с нами приехал мистер Мортон — наш лучший специалист по каменному литью. Он построит здание насосной станции.

Мистер Мортон, согнувшийся в три погибели в задней кабине, с трудом выбрался наружу и запрыгал, разминая затекшие ноги. Переговорное устройство в его маске было сломано, поэтому он ограничился тем, что махнул в знак приветствия рукой, и тут же отправился осматривать котлован, вырытый Манко под фундамент.

— И последнее, — сказала Мэри, вытаскивая из кабины сплющившуюся от долгого пребывания под сиденьем коробку. — Чудесные сэндвичи с ветчиной для всех. А если сумеете собрать и установить насос до темноты, то к ужину каждый бесплатно получит по две пинты моего лучшего пива!

— А где инструкция? — спросил Матлот. Он никак не мог отдышаться после разгрузки.

— Там, внутри, — ответила Мэри. — Меня заверили, что к насосу прилагается подробная голографическая видеоинструкция на пяти языках по сборке и установке насоса. Если инструкции нет, мы немедленно свяжемся с производителем, но я сомневаюсь, что такая необходимость возникнет. Эти насосы производит весьма уважаемая фирма.

— Взгляни, какой прекрасный вид, дорогая! Ты не находишь? — мечтательно проговорил Кочевелу, разглядывая раскинувшееся внизу вулканическое плато Тарсис. — Это Поселение… Скоро оно будет у наших ног! Так и хочется сравнить его с пьяницей, который только и ждет, чтобы его раздели и обобрали!

Мэри тоже посмотрела вниз и вздрогнула. С этой высоты купол Базы казался маленьким и жалким, даже вместе с новой пристройкой. Сеть труб походила на клубок тонких блестящих червей, а ее собственный дом и вовсе выглядел затерявшимся на равнине комком грязи. Расширенный и перестроенный в соответствии с требованиями последнего времени космопорт своим розоватым бетонным покрытием напоминал забытый кем-то носовой платок, тогда как раньше он походил на почтовую марку. Пустыню, насколько хватало глаз, покрывали темные точки размером не больше макового зерна. Это были надгробья — каменные пирамиды над трупами несчастных старателей, ибо перевозкой замороженных тел на Землю заниматься никто не хотел.

Панорама выглядела угнетающе, но Мэри с вызовом вздернула подбородок.

— Совсем скоро здесь зазеленеют наши поля, — сказала она. — В наших домах появится паровое отопление. Мы даже сможем каждый день принимать горячую ванну!

На Марсе горячая ванна считалась роскошью почти святотатственной. Кочевелу даже поперхнулся, но справился с собой и обнял Мэри за плечи. Некоторое время они неподвижно стояли на высоком утесе и взволнованные до глубины души тесно прижимались друг к другу. Крошечную фигурку, двигавшуюся к ним от «Королевы», Мэри и Кочевелу заметили почти одновременно.

— Кто это может быть? — проговорила Мэри, освобождаясь из объятий Кочевелу и пристально вглядываясь вдаль. — Неужели Де Вит?..

Это был он.

К тому времени, когда они подъехали к нему на «КельтиКаре», адвокат шагал уже не так бодро, а его выпученные от напряжения глаза, казалось, вот-вот выскочат не только из орбит, но и из окуляров кислородной маски. Несмотря на это, вид у адвоката был самый решительный.

— ЧТО СЛУЧИЛОСЬ? — требовательно спросила Мэри, до отказа повернув регулятор громкости своего переговорного устройства. — ЧТО-НИБУДЬ С ЭЛИС?

Тяжело опершись о переднее крыло «КельтиКара», Де Вит отрицательно покачал головой. Он тоже повернул регулятор на маске и пропыхтел:

— А-АДВОКАТ…

— ДА, — раздраженно бросила Мэри. — Я ЗНАЮ, ЧТО ВЫ АДВОКАТ. И ЧТО С ТОГО?

— ЕЩЕ О-ОДИН АДВОКАТ. ТАМ. — Де Вит махнул рукой, указывая на купол «Королевы».

Мэри прикусила губу.

— НЕ ХОТИТЕ ЛИ ВЫ СКАЗАТЬ… — Она убавила громкость, не желая предавать дурные новости огласке. — Чей это адвокат? Компании?

Мистер Де Вит устало кивнул и вскарабкался на заднее сиденье машины.

— Этого только не хватало! — проворчал Кочевелу. — Неужели ты не сумел его выставить? Ведь ты тоже юрист!..

— Я сделал все, что мог, — просипел Де Вит. — Сегодня же я подготовлю и пошлю самый решительный протест в соответствующие инстанции, но сначала вы должны расписаться в получении… документов.

— Каких документов?.. — Мэри выругалась. — A-а, ладно. Скоро сама узнаю. — Наклонившись вперед, она переключила передачу на «нейтралку», чтобы сберечь горючее, и увлекаемый собственным весом «КельтиКар» резво покатился под уклон. К концу пути он развил поистине невероятную скорость, и Де Вит вдруг поймал себя на том, что читает молитву.

Как бы там ни было, вниз они прибыли практически без ущерба для людей и механизмов (если не считать колонии лишайников на стене воздушного шлюза, которую «КельтиКар», тормозя, зацепил подножкой), однако они могли и не торопиться. Во всяком случае, никакой пользы столь поспешное возвращение им не принесло. Вместо Ходжеса — адвоката из Поселения, которого Мэри изучила настолько хорошо, что могла поставить на место одним взглядом, их поджидал самый настоящий поверенный из Лондона. Он был одет в безупречный воздухонепроницаемый термоансамбль, несомненно, приобретенный на Бонд-стрит, и белую форменную кепку с козырьком. С достоинством усевшись на самый краешек одной из каменных скамей, он с недоверчивым видом слушал, как Де Вит, в котором нелегко было признать штатного юрисконсульта фирмы «Полиес» (к этому времени он превратился уже в настоящего аборигена, постоянно сутулящегося, с ног до головы запорошенного красной пылью, с сиплым голосом и бородой, забитой смесью песка и жирного крема для лица), объясняет Мэри ситуацию. Ситуация, по его словам, была следующей.

Принимая во внимание, что на протяжении последних пяти земных календарных лет деятельность Британской марсианской компании ежегодно приводит к уменьшению доходности вложенных акционерами капиталов в среднем на тринадцать процентов от минимального расчетного уровня;

а также принимая во внимание, что Совету директоров компании стало известно о существовании неучтенных ранее источников возможного дохода в области разведки и добычи минеральных ресурсов;

учитывая содержание первоначальных условий поселенчества и предоставления надела, перечисленных в Контракте поселенца, в частности — Основного уложения о землепользовании, согласно которому аренда всех распределяемых и распределенных сельскохозяйственных земель должна быть поставлена в жесткую зависимость от их успешного использования с целью повышения общественного благосостояния жителей Марса и обеспечения дохода акционеров компании;

и, в частности, тот факт, что в упомянутом Контракте особо оговорена возможность аннулирования договоров арендаторов, если таковой шаг будет признан выгодным для акционеров компании, причем право отчуждения собственности за компенсацию находится в компетенции Совета директоров;

Британская марсианская компания уведомляет уважаемую мисс Мэри Гриффит, что выданное ей ранее разрешение на пользование земельным участком (надел) площадью 20 (двадцать) акров аннулируется.

В течение тридцати календарных земных суток упомянутой мисс Гриффит будет вручено уведомление о выселении за пределы территорий, находящихся под управлением администрации Поселения. Мисс Гриффит имеет право обжаловать данное решение в установленном порядке в указанный срок.

— …Чем я в данный момент и занят, — закончил Де Вит и взял со стола официальный планшет с текстом. — Вот уведомление. Заверьте, пожалуйста.

— Мисс Гриффит не умеет читать? — поинтересовался лондонский адвокат, подавляя зевок.

Мэри презрительно изогнула губы.

— Десять лет в Снодонском университете что-нибудь да значат, не так ли? — отрезала она и, пробежав глазами текст, с силой приложила в указанном месте большой палец. — Вот, пожалуйста — возьмите и засуньте себе… словом, туда, куда вы засовываете подобные документы. — С этими словами она протянула планшет адвокату. Тот молча взял его и убрал в герметичный кейс.

— Вот незадача так незадача… — заметил Кочевелу, наливая себе порцию виски. — Пойду-ка я домой, вот только немного промочу горло.

— Вы, случайно, живете не в поселке Морриганов? — осведомился лондонский поверенный, смерив Кочевелу холодным рыбьим взглядом.

— Именно там, — неприязненно ответил Кочевелу.

— Что ж, в таком случае не могли бы вы проводить меня к нынешнему старшине клана?

— Это он и есть, — вставила Мэри.

— Ага… — Адвокат снова полез в кейс и вынул оттуда другой планшет. — Моррис Кочевелу? В таком случае позвольте зачитать вам постановление Совета директоров компании. Вам настоятельно рекомендуется…

— Это что — то же самое?! — перебил Кочевелу, с угрозой подняв над головой сжатые кулаки, каждый из которых походил на ржавое пушечное ядро.

— Если в двух словах, сэр, то да. Ваш клан выселяют, — спокойно ответил адвокат, продемонстрировав редкостное присутствие духа. — Может быть, вы тоже хотите обжаловать решение Совета директоров?

— А может быть, ты хочешь прогуляться Снаружи, маленький, вшивый…

— Да, мистер Кочевелу тоже будет подавать апелляцию, — твердо сказала Мэри. Выхватив у адвоката второй планшет, она взяла Кочевелу за руку и крепко прижала к пластику его толстый, черный от въевшейся сажи палец.

— Ну вот и все. А теперь убирайтесь!

— И передай своим хозяевам, ты, вонючий пожиратель сои, что они нажили себе крупные неприятности! — проревел Кочевелу вслед адвокату и швырнул в него пивной кружкой. Кружка ударилась о замок шлюза и разбилась на тысячу розоватых кусочков.

— Мы сожжем их купол вместе с ними! — продолжал разоряться Кочевелу, топая ногами, как запертый в стойле бык. — Мы загоним наших коров и свиней в их стерильные туннели и дадим им нюхнуть метана!

— Ничего подобного, — твердо возразила Мэри. — Мы разорим их судебными исками, не так ли, мистер Де Вит?

— Оба плана хороши, но, боюсь, ничего не выйдет, — ответил тот, устало опускаясь на табурет. — Компания уже нашла новых арендаторов, которые станут обрабатывать вашу землю. Создается Марсианский сельскохозяйственный кооператив, куда войдут люди, гм-м… более достойные звания первых колонистов Марса. Саму. Британскую марсианскую тоже реорганизуют. Впрочем, управлять всем будет все тот же Совет директоров, только уже с Земли. — Де Вит вздохнул. — Я же предупреждал вас: грядут большие перемены!

— Презренные трусы! — проворчал Кочевелу. — Ну как, скажите на милость, бороться с врагом, который чуть что — и уже растаял в воздухе, словно пар?!

— Тогда какой смысл подавать апелляции? — спросила Мэри.

— Это поможет выиграть время, — объяснил Де Вит, обратив к Мэри изможденное, серое от усталости лицо. Вышедшая из кухни Элис поставила перед ним чашку свежезаваренного чая и принялась массировать его поникшие плечи.

— Теперь, — негромко сказал она, — мы все можем вернуться домой, на Землю.

— Мой дом здесь, — возразила Мэри.

— А мой — нет! — с вызовом ответила дочь. — Да и Элиф не прочь вернуться в свой родной Амстердам. Ведь он торчал здесь столько времени только потому, что хотел тебе помочь. Нет, мама, мы полетим на Землю, что бы ты ни говорила, да и тебе — если ты хочешь увидеть своего внука или внучку — придется отправиться с нами.

— Не надо так говорить с матерью, Элис, — сказал Де Вит, пряча лицо в ладонях.

Мэри холодно посмотрела на дочь.

— Значит, ты готова играть по правилам компании? — осведомилась она.

— Я ни во что не собираюсь играть, просто я…

— Что ж, можешь лететь на Землю. Уезжай и будь счастлива, если сумеешь… Ни ты, ни кто-либо другой не заставят меня делать то, чего я не хочу. — Она произнесла эти слова совсем тихо, но таким тоном, что горячий чай в чашке перед Де Витом едва не покрылся льдом.

Де Вит негромко застонал.

— А мне-то что делать? — проговорил Кочевелу, только начиная постигать истинные размеры обрушившейся на него катастрофы. — Клан будет голосовать. Три вотума недоверия старшине клана — и у клана появится новый старшина!

— Постарайся их убедить, — посоветовала Мэри. — Расскажи им, как славно мы заживем на склоне Монс Олимпуса в… в…

— …В Марсе-2, — подсказал Де Вит, глядя в свою чашку.

Кочевелу все же пережил голосование и остался старшиной. Это была первая хорошая новость. Вторая заключалась в том, что «Кельтские Энергетические Сети» завершили строительство насосной станции и даже ввели ее в действие. Подробная голографическая инструкция по сборке и установке насоса на самом деле была на пяти языках, но на каких!.. Телугу, суахили, пушту, малайском и хакка![21] К счастью, большинство пациентов психиатрической клиники, в которой вырос мистер Мортон, разговаривали Именно на суахили, и он знал этот язык достаточно хорошо, чтобы разобраться в инструкции.

Разумеется, заказанные трубы еще не прибыли с Земли, поэтому транспортировать куда-либо воду, тепло и пар было нельзя, зато мистер Мортон выстроил для насосной станции изящный храмик в нео-готическом стиле, который по его замыслу должен был служить архитектурным прототипом Мемориального кабаре имени Эдгара Аллана По. Закончив с этим делом, Мортон принялся проектировать бульвар Променад и Площадь Искусств в деловом центре будущего города.

— Все дело в чересчур сильной ответной реакции, — мрачно вещал Кирпич, лелея в руках кружку с пивом. — Здесь, на Марсе, собралось слишком много нестабильных элементов, чтобы БМК могла с ними справиться. Поэтому компания решила просто выставить со своей территории всех, на кого нельзя положиться, а на их место поселить специально отобранные, проверенные кадры. Кстати, кто-нибудь уже видел парней из этого нового Марсианского сельскохозяйственного кооператива?

— Я не видела, — ответила Мэри и, подняв голову, оглядела зал «Королевы». Сегодня было занято только три кабинета, да у стойки бара сидели трое посетителей — не слишком много для вечера пятницы. — Ко мне они не заходят, — добавила она едко. — Очевидно, компания подбирает непьющих поселенцев.

— Они действительно не употребляют алкоголь, — подтвердил Кирпич. — Выпивку им заменяет хоровое исполнение хвалебных гимнов Аграрному Социализму. Бритоголовые зануды — вот кто они такие!

— Какой ужас! — заметила Мэри. — Стало быть, они совсем не пьют? Даже пиво? А как насчет женщин? Может, они дали монашеский обет?

— О, нет. — Кирпич содрогнулся. — У них есть жены, но они тоже бреют головы. И серьезно увлекаются политикой.

— Следовательно, и они вряд ли заглянут ко мне, чтобы просто поболтать, — задумчиво произнесла Мэри. — Ну а как твои дела при новом режиме? Надеюсь, на твою работу никто не покушается?

Кирпич широко ухмыльнулся.

— Компания может отправить на Землю всех, но Погонщики Льда ей по-прежнему требуются. Кроме того, у нас создан профсоюз Биполярных Тружеников. Если компания попытается в чем-то ущемить наши права, мы направим на их купол с дюжину шестидесятитонных глыб и сравняем мерзавцев с землей. То есть с Марсом.

Мэри кивнула. Она знала, что сравнять с Марсом было еще хуже, чем сравнять с Луной.

— Думаю, компания сто раз подумает, прежде чем с вами связываться, — сказала она.

— Знаешь, я почти жалею об этом. — Кирпич подмигнул. — Хорошая драка мне всегда по душе.

Представляя эту приятную перспективу, Кирпич не спеша допил пиво и, кивнув на прощание, удалился, слегка замешкавшись перед шлюзом, чтобы натянуть маску. Не успел шлюз закрыться за ним, как в «Королеву» вошли двое. Остановившись на пороге, они сняли маски и принялись оглядываться по сторонам. Их взгляды с одобрением задержались на алькове со статуей Небесной Владычицы, затем двинулись дальше и заметно посуровели, остановившись на пяти бродильных чанах, видневшихся в глубине купола. К этому моменту Мэри успела разглядеть, что перед ней женщины. Одна была постарше, другая помоложе, но у обеих были фигуры, напоминающие своей формой грушу, и Мэри невольно задумалась, какого дьявола они делают на Марсе.

— Добрый вечер, леди, — обратилась она к новоприбывшим. — Чем могу служить? Может быть, вы заблудились?

— Отнюдь, — отозвалась старшая. — Напротив, мне кажется — мы прибыли именно туда, куда нужно.

С этими словами она решительно зашагала к бару; ее спутница не отставала. В полумраке за спиной Мэри кто-то сдавленно вскрикнул, затем послышался грохот упавшей сковороды.

— Вы, вероятно, Мэри Гриффит, — сказала старшая. — Меня зовут мать Гленда, а это… — она кивком указала на младшую, — мать Уиллоу. Мы обе из миссионерской организации Ефесской церкви.

— В самом деле? Как мило! — проворковала Мэри. — Значит, вы прибыли с визитом с Луны?

— Не с визитом, — поправила мать Гленда. — Мы прибыли, чтобы остаться, если Ей так будет угодно.

— Благословенно имя Небесной Матери. — Мэри опустила глаза. Когда она смотрела на розовощекое, приветливо улыбающееся лицо матери Гленды, ей отчего-то становилось не по себе. Должно быть, все дело в глазах, в которых читались непреклонность и фанатизм.

— Церковь считает, что пора принести свет веры в этот заброшенный мир, погрязший в суеверии и пороке, — вступила мать Уиллоу. У нее был довольно приятный высокий голос, хотя с непривычки к марсианскому воздуху она немного задыхалась. — Особенно нас тревожит судьба тех несчастных, которые приехали сюда в поисках богатства.

Вряд ли здесь найдется достаточно красных алмазов, чтобы хватило на всех; следовательно, эти люди будут остро нуждаться в духовном утешении, когда погоня за мирскими сокровищами окончится ничем. И потом, Марс — это Марс.

— Ну и что? — Мэри не совсем поняла последние слова.

— С мифологической точки зрения, Марс — и божество, и планета — символизирует собой мужскую брутальность, — пояснила мать Гленда.

— Ага, — кивнула Мэри.

— Кроме того, члены Марсианского сельскохозяйственного кооператива — сплошь атеисты, — серьезно добавила мать Уиллоу. — Для нас это своего рода вызов. Мы были очень рады узнать, что на Марсе уже живет одна из Дочерей. А когда нам стало известно, что вы, мисс Гриффит, стали жертвой олигархического произвола, мы были возмущены до глубины души.

— Я бы не назвала себя жертвой, — заметила Мэри с легкой улыбкой. — Своим врагам я платила той же монетой, и вот результат: я по-прежнему здесь.

— Хороший ответ, — кивнула мать Гленда. — Должна сказать откровенно, дочь моя: святая Мать-Церковь с большим вниманием следила за вашей борьбой.

— Вот как? — Мэри почему-то не очень понравилось, как прозвучала эта фраза.

— Именно так, — подтвердила мать Уиллоу. — И поэтому первое, что мы хотим сделать, это предложить вам нашу поддержку. Святая Мать-Церковь поможет вам опротестовать незаконное и несправедливое решение о выселении. Как вы, вероятно, знаете, наши юридические и финансовые возможности практически не ограничены, а наши журналисты будут только рады поведать миру вашу историю. Небесная Владычица заботится о своих избранных, и паче всего о тех, кто пострадал ради Ее имени!

У Мэри перехватило горло. Она вспомнила инцидент с найденной на Луне статуей Артемиды Ефесской, который едва не разорил Британскую лунную. Судебное разбирательство вылилось в миллионы фунтов отступного плюс гигантские территории, занятые к тому же ценными объектами недвижимости. Похоже, Ефесская церковь вознамерилась повторить свой успех и на Марсе…

— О, какая интересная мысль! — мечтательно проговорила она. — Думаю, лучшего плана просто не придумать! Присаживайтесь, пожалуйста, и позвольте предложить вам по бокалу моего лучшего э-э-э… чаю.

Все жители Трех миров прекрасно знали историю о том, как на заре колонизации Луны ревностная ефесянка по имени Лавендер Драгонсбейн обнаружила в одном из кратеров статую Богини из чистого серебра. Британская лунная компания заявила, что находка на самом деле представляла собой глыбу никелевой руды, отдаленно напоминающую своей формой женское тело. «Статуя» попала на исследование сначала к археологам, но вскоре ею заинтересовались и другие организации (включая МИ5). Исследования продолжались довольно долго, и в конце концов статуя — или не статуя — таинственно исчезла при перевозке из одной экспертной лаборатории в другую.

Разразился грандиозный скандал.

Ефесская церковь подала на Британскую лунную в суд; БЛК ответила тем же. Лавендер Драгонсбейн своевременно пережила божественное откровение, в котором ей явилась сама Артемида Ефесская. Богиня велела Лавендер выстроить святилище на том месте, где было найдено ее серебряное изваяние. БЛК немедленно заявила, что статуя была намеренно помещена сторонниками церкви в указанном кратере, считавшемся весьма перспективным объектом недвижимости.

Сделав это заявление, БЛК допустила грубый просчет, так как, назвав находку «статуей», она тем самым опровергла собственные же ранние заявления, согласно которым в спорном кратере была обнаружена всего лишь глыба руды необычной формы. Совет по объединению Трех миров присудил победу по очкам Ефесской церкви, которая к настоящему моменту владела половиной Луны.

— …Вы, дочь моя, могли бы стать нашей новой Лавендер Драгонсбейн, — закончила мать Уиллоу, отставив в сторону свой чай.

— Что ж, в этом случае Британской марсианской не поздоровится, — сказала Мэри небрежно. — И Марсианскому сельхозкооперативу тоже!

— Бесстыжие угнетатели были повержены слабой женщиной, вооруженной одной лишь верой, — сказала с улыбкой мать Уиллоу. — Благословенно будь имя Небесной Владычицы!

— Будь!.. — эхом отозвалась Мэри, перед глазами которой одна за другой разворачивались картины сладостной мести.

— Но вы, разумеется, понимаете, что необходимы некоторые перемены, — вставила мать Гленда.

— Да, разумеется, — машинально кивнула Мэри, но тотчас спохватилась: — Это какие же?

Мать Уиллоу деликатно откашлялась.

— Нам сообщили, что в вашем штате состоят почти исключительно мужчины. Вряд ли нам удастся представить вас как выразительницу Ее интересов на Марсе, если вы будете придерживаться подобной дискриминационной политики при подборе кадров. Кроме того, Мать-Церковь весьма озабочена дошедшими до нас слухами, что один из ваших работников является, гм-м… христианином!

— Вы имеете в виду Манко? — Мэри взмахнула рукой. — Очевидно, вы не совсем в курсе… Не может быть никаких сомнений, что в действительности он поклоняется Ей, но только в образе Девы Гваделупской. Всем давно известно, что упомянутая Дева в действительности является почитаемой индейцами Богиней Цветов и не имеет никакого отношения к… патерналистской диктатуре и олигархическому подавлению. В конце концов, Манко — америнд, коренной американский абориген и принадлежит к этническому меньшинству, которое веками подавлялось и угнеталось, разве не так? И он выстроил Ей очень красивую часовню в священном гроте неподалеку.

Лицо матери Уиллоу прояснилось.

— Так это же совсем другое дело! Больше того: эта история очень понравится нашим специалистам по связям с общественностью. — Она вынула из кармана блокнот и сделала несколько пометок. — Один из Ее верных сыновей бежит на Марс, спасаясь от несправедливости и иррациональных этнических предрассудков… Превосходно!

— А остальные мои работники-мужчины, — сказала Мэри, — они… Поймите, в моем положении выбирать не приходится, я вынуждена пользоваться тем, что есть. Кстати, все они очень неплохие ребята. Что касается женщин, то из всего Поселения… — «Из всех женщин Поселения работа нужна была одной Эри», — хотела сказать она, но спохватилась. — На Марсе не слишком много женщин, — поправилась Мэри.

— Это верно, — кивнула мать Уиллоу.

— Мы прекрасно понимаем, что вы были вынуждены сражаться с врагом его же оружием, — сказала мать Гленда. — И тем не менее все это… — Она указала на бродильные чаны. — Все это необходимо прекратить.

— Простите?.. — переспросила Мэри.

— Необходимо положить конец незаконному обороту активных химических соединений, подлежащих особому контролю, — жестко отчеканила мать Гленда.

— Но ведь это просто пиво! — воскликнула Мэри. — Закон разрешает употребление пива, по крайней мере в Кельтской Федерации, гражданкой которой я являюсь, так что ничего противоправного я не совершаю.

— По мужским законам — возможно, — согласилась мать Гленда.

— Но как можно считать, что вы исполняете Ее волю, продавая смертоносный токсин, каким, безусловно, является алкоголь, угнетенным трудящимся Марса? Нет, дочь моя, прежде чем оказать вам помощь, святая Мать-Церковь желает видеть это оборудование… демонтированным.

— Но что я буду подавать моим постоянным клиентам?! — воскликнула Мэри.

— Травяные чаи и питательные бульоны, — предложила мать Уиллоу. — Любые напитки, лишь бы они были полезными и здоровыми.

Мэри нехорошо прищурилась. Должно быть, почувствовав приближающуюся грозу, мать Уиллоу поспешно сменила тему.

— И еще один деликатный вопрос…

— Какой же? — холодно осведомилась Мэри.

— Не так давно на Луне произошел один… несчастный случай, — стала объяснять мать Уиллоу. — Можно даже сказать, трагический случай, в результате которого пострадала одна из Ее верных дочерей. Теперь-то мы уверены, что имеет место серьезное повреждение мозга, однако дело не в этом, вернее — не только в этом. Главное, что бедняжка в своем безумии изрекала некоторые вещи, которые могут быть превратно истолкованы. Это способно привести… гм-м… к серьезным недоразумениям. Как бы там ни было, святая Мать-Церковь стремится вернуть заблудшее дитя в свое лоно…

— Как нам стало известно, наша сестра работает у вас, — вставила мать Гленда.

— Она, э-э-э… В общем, она действительно работала у меня, но… Вы, наверное, сами знаете, что на нее трудно рассчитывать — например, она могла опоздать или вовсе не выйти на работу. Я считала, что она — отступница, еретичка.

— Она сама не понимает, что говорит, — быстро сказала мать Гленда. — И должна находиться под постоянным контролем.

— Вы хотите сказать, что поместите ее в больницу? — уточнила Мэри.

— Нет-нет, что вы! — уверила хозяйку мать Уиллоу. — Я вовсе не имела в виду ни одну из этих ужасных государственных клиник! У Церкви есть специальное место для скорбных главой.

«Ну, разумеется, есть. Как не быть!», — подумала Мэри. Некоторое время она молчала, размышляя о своем будущем — о том, каким оно будет и чем ей придется за это заплатить. Наконец женщина решилась.

— Прошу прощения, леди, — сказала Мэри, вставая, — но мне кажется, что вам лучше уйти.

Когда обмен лживыми улыбками, выражениями взаимного неодобрения и завуалированными угрозами был наконец закончен и входной шлюз за гостьями с чмоканьем закрылся, Мэри облегченно вздохнула.

— Миссионерки!.. — пробормотала она себе под нос и, повернувшись, направилась в кухню, где царил кромешный мрак. Мэри ничего не видела, и двигаться ей приходилось чуть ли не ощупью, однако в конце концов, ориентируясь по жужжанию глазного протеза, она все-таки отыскала Эри, которая, словно таракан, забилась в узкую щель за буфетом.

— Они ушли, — сказала Мэри.

— Я не хочу, чтобы они меня забрали, — хрипло отозвалась Эри.

— Ты не хочешь возвращаться на Землю?

Эри не ответила.

— Тебя будут лечить лучшими лекарствами, — сказала Мэри.

Эри завозилась в своей щели, но снова промолчала.

— Послушай, они не причинят тебе вреда! Теперь не те времена. Они даже намекнули, что решение о твоем отлучении может быть пересмотрено. Разве ты этого не хочешь?

— Нет, — сказала Эри. — Они думают, за них будет говорить Он. Но Он не будет.

— Кто не будет говорить за них? — уточнила Мэри, опускаясь на корточки. — Твой бог? Ну, тот, в кого ты веришь?

— Да.

— А почему они должны хотеть, чтобы он говорил с ними?

Наступила тишина, нарушаемая лишь негромким дребезжанием кружек в буфете и жужжанием оптико-механического протеза. Наконец Эри справилась с собой и перестала дрожать.

— Он говорил через меня, когда я была в Доме Спокойного Убеждения. Он сказал: что-то должно произойти. И все случилось именно так.

— Так это было что-то вроде пророчества?

— «Пророчества и предсказания! Неверующие, угнетатели и колдуны вступили в заговор и ждут. Богиня знает, когда наступит решительный день. Мы можем использовать ее!» — Голос Эри поднялся до пронзительного визга, похожего на скрип ржавых петель. — «Прекрати немедленно или лишишься второго глаза!» Но Он был там. Он простер свою руку с Красной планеты и сказал: «Приди ко мне!» Он показал мне незапертое окно, и я бежала. Потом Он показал грузовую ракету, и я купила билет. Так я оказалась здесь, с Ним. Я никогда туда не вернусь!

Мэри пристально всмотрелась в темноту, но сумела различить только один запавший, налитый кровью глаз на бледном лице.

— Насколько я понимаю, они решили, что ты можешь предсказывать будущее, не так ли?

Ответа не последовало.

— И именно поэтому Церковь стремится заполучить тебя назад, — мрачно констатировала Мэри.

Эри не издала ни звука, но хозяйке таверны показалось, что размытое светлое пятно в темноте слегка наклонилось в знак согласия.

Слухи были самыми разными.

Одни утверждали, что Марсианский сельскохозяйственный кооператив вовсе не заинтересован в преобразовании Марса в пригодную для обитания человека среду. Поговаривали, будто истинной целью создания МСК была карьерная разработка месторождения красных алмазов, которые оказались гораздо более ценными, чем считалось вначале. Это означало конец аренды участков земли частными лицами в любой форме.

Другие говорили, что «алмазная лихорадка» окончательно выдохлась и что МСК вынужден направить все силы и средства на обработку почвы и выращивание злаков и овощей как на единственный способ заработать хоть какие-то деньги.

Кроме того, Мэри слышала, что генеральный директор Рутерхид впал в немилость и был с позором отозван на Землю. Говорили, что он медленно умирает от эмфиземы легких. Однако по другим сведениям он был вполне здоров и — больше того — стал крупнейшим акционером реорганизованной БМК. Это высокое положение позволяло ему не только жить в роскоши на Земле, но и вертеть марсианскими делами практически единолично.

Еще Мэри слышала, что БМК оказала Церкви Артемиды Ефесской неслыханное сопротивление. Она слышала также, что Церковь подписала с БМК взаимовыгодное соглашение, согласно которому рядом с куполом Поселения вскоре будет возведен суперсовременный миссионерский комплекс, включающий храм, административные и жилые здания и специальную психиатрическую лечебницу.

Одни утверждали, что ее апелляция несомненно будет отклонена. Другие говорили, что протест наверняка будет удовлетворен и что произойдет это буквально со дня на день.

Но ничего не происходило, и жизнь текла своим чередом.

А потом вдруг произошло сразу много всего.

Организовать на Марсе чествование будущей матери с вручением подарков было делом нелегким, но Роуэн сумела устроить все как нельзя лучше. Праздник наметили в канун запланированного отъезда Элис и Де Вита на Землю.

К тому времени уже стало известно, что у Элис будет девочка. Это оказалось весьма кстати, с точки зрения оформления праздника, поскольку интерьер купола и без того был красновато-розовым. Кроме того, Роуэн удалось выманить Эри из ее нового убежища под рефрижератором достаточно надолго, чтобы успеть испечь для гостей торт. Торт удался на славу. Формой он напоминал пышное розовое облако, которое не оседало из-за пониженной силы тяжести. Правда, вместо розовой глазури торт пришлось полить золотистым персиковым сиропом, но общее впечатление от этого нисколько не пострадало.

Проблема подарков также решилась достаточно просто. С помощью портативного компьютера Де Вита Роуэн связалась с магазином, торговавшим по почте, а потом просто распечатала страницы каталога с изображением отобранных товаров. Правда, на распечатку ушло без малого полдня, да и грязно-серые картинки вышли не слишком четкими, но Роуэн собственноручно раскрасила их желтой и розовой глиной.

— Это виртуальные подарки, понятно? — говорила она, демонстрируя собравшимся картинку с изображением шерстяного костюмчика. — Крайне удобно! Главное, Элис не придется платить за лишний вес при посадке в ракету. Например, этот очаровательный костюмчик — от меня. К нему прилагаются такие же пинетки и шапочка. Их пришлют по почте на ваш адрес на Земле.

Элис вытерла слезы и, горячо поблагодарив сестру, спрятала изображение костюмчика в сумочку. Мона тем временем перебирала другие картинки-подарки с изображением ползунков, ванночек, погремушек, кофточек и прочего.

— Ах, как мне хочется поскорее завести своего ребеночка! — воскликнула она. — Я просто не могу дождаться, когда наконец…

— Можешь, — твердо сказала Мэри, беря за руку Де Вита, стоявшего тут же с несколько ошеломленным видом.

— Не представляю, что скажут соседи, когда по почте начнет приходить все это добро, — сказал Де Вит, смущенно усмехаясь. — Я столько лет был холостяком…

— Соседи переживут, — пробубнила Элис и высморкалась. — Ох, Элиф, смотри! Набор для малышей с горкой и песочницей!

— Это от меня, — строго сказала Мэри. — Если малышке суждено расти на Земле, я бы хотела, чтобы она по крайней мере могла играть на открытом воздухе.

Несколько мгновений мать и дочь обменивались враждебными взглядами. Взрыв предотвратил мистер Мортон. Слегка откашлявшись, он объявил:

— Я, гм-м… тоже кое-что приготовил. Вот… — Он протянул Элис текстовый планшет. — Это очень старая книга, из запрещенных… Ведь вас зовут Элис, и я подумал, что было бы очень мило, если бы… Словом, я записал все стихи, которые сумел припомнить. Надеюсь, вам и вашей девочке понравится…

Не утерпев, Элис нажала на выключатель. Экран планшета засветился, и на нем возник миниатюрный мистер Мортон. Заломив руки, он произнес напряженным, неестественно высоким голосом:

— Гхм!.. «Бармаглот». Стихотворение Льюиса Кэрролла… «Варкалось. Хливкие шорьки Пырялись по наве. И хрюкотали зелюки, Как мюмзики в мове».

— О, это, наверное, староанглийский? — вежливо осведомилась Элис. — Как это мило, мистер Мортон!

— А это я подарить. — Манко выступил вперед и достал из-за пазухи небольшую статуэтку, отлитую из тончайшей нежно-розовой пыли. Святая Дева Гваделупская, сидя на полумесяце, сдержанно улыбалась, глядя на деловитого серафимчика, поддерживавшего полумесяц снизу.

— Это, чтобы Добрая Мать присмотреть за твоя девочка!..

— О, какая прелесть! — вскричала Элис. — Только как бы ее не отобрали на земной таможне!

— Можно сказать, что это Изида, — посоветовала Мэри. — Ее всегда изображали с рогатым полумесяцем.

Чиринг положил на стол небольшой черный куб.

— Это от меня. Голографический альбом с портретами всех членов семьи, друзей и сценками из повседневной жизни, а также небольшой фоторепортаж о Марсе: виды, пейзажи и все такое. Ну, чтобы твоя девочка знала, где ее корни. Кроме того, она получит пожизненную бесплатную подписку на «Катманду пост».

— Очень… очень дальновидно с твоей стороны, Чиринг, — проговорила Элис, не зная, что еще сказать. — Спасибо.

— Там кто-то пришел, мэм, — заметил мистер Мортон, показывая на световой сигнал у входного шлюза.

— Это, наверное, Лулу и Джинмэри из клана, я их тоже пригласила, — предположила Роуэн.

Но это были не они.

— Добрый вечер, мэм, — поздоровался с Мэри Матлот, смущенно вертя в руках кислородную маску. Падрейг Мойлан и Гвил Эванс стояли чуть позади него, сосредоточенно разглядывая пол под ногами.

— Что случилось, молодые люди? — спросила Мэри.

Матлот несколько раз откашлялся и покосился на своих спутников в явной надежде, что кто-нибудь из них заговорит первым. Не дождавшись этого (у обоих был такой вид, словно они поклялись не открывать рта до скончания веков), он в последний раз кашлянул и сказал:

— Наш старшина просил передать, что, гхм… что клану было сделано предложение, от которого он счел не вправе отказываться. И что даже если бы он сказал «нет», клан все равно бы проголосовал «за»…

— Но ведь «Кельтские энергетические сети» все еще существуют, — напомнила Мэри, стараясь не обращать внимания на внезапно воцарившуюся под куполом тишину.

— Конечно, существуют, только они ни к чему не подключены — труб-то еще нет… И потом, дело не в этом, мэм… — Матлот поднял глаза и посмотрел на Мэри, но тотчас снова отвел взгляд. Судорожно сглотнув, он продолжил: — Компания хочет купить все, что мы нажили за все эти годы: мастерские, укрытия для скота, поля и прочее… Они дают очень хорошую цену и обещают бесплатно отправить нас на Землю. И все взрослые члены клана получат пакет акций компании, так что каждый из нас станет достаточно богат, чтобы не работать до конца своих дней. Наш старшина прислал чек на четыре тысячи кельтских фунтов — это компенсация за поле Финна. А еще он выражал надежду, что вы тоже передумаете и вернетесь на Землю.

Дрожащей рукой Матлот протянул Мэри банковский планшет.

Тишина все длилась и длилась. Можно было подумать, что в куполе нет ни одного человека. Взяв у Матлота планшет, Мэри бросила на него быстрый взгляд и снова посмотрела на молодых людей.

— Что ж, все понятно… — проговорила она устало.

— Тогда мы, пожалуй, пойдем… — Матлот первым шагнул к выходу. Внезапный вопрос Мэри настиг его, как удар грома.

— Разве Кочевелу продает все свои машины?

— Что-что? — растерянно переспросил Матлот.

— Мне нужны антигравитационные устройства — все, сколько у вас есть, — пояснила Мэри, сунув ему в руки чек. — Вы должны будете доставить их сюда не позднее завтрашнего утра. И еще я хочу купить на корню весь ваш последний урожай. Ступайте к вашему старшине и передайте ему мою просьбу.

— Хорошо, мэм. — Все трое ринулись к шлюзу и едва не застряли в узком проходе. Когда они наконец исчезли, Мэри без сил опустилась на скамью. Ее домочадцы смотрели на нее во все глаза, но никто не проронил ни слова. Роуэн опомнилась первая и, бросившись к матери, обняла ее за плечи.

— Не переживай, мама. Может быть, компания сделает и нам такое же предложение!

— Я бы на это не рассчитывала, — отрезала Мэри. — В любом случае, дожидаться этого мы не станем.

— Вы тоже летите на Землю? — спросила Элис. Она была слишком потрясена, чтобы торжествовать. В ответ Де Вит отрицательно покачал головой. Глаза у него сделались, как у больной собаки.

— Я никуда не полечу, — сказала Мэри. — Я поклялась, что никто и ничто не заставит меня уехать, и сдержу клятву.

— Молодец, так и надо!.. — воскликнул мистер Мортон и тотчас поперхнулся под устремленными на него взглядами. Судорожно сглотнув, он произнес: — Мисс Мэри права. Мы… Клан нам не нужен — ведь там, на вулкане, у нас есть земля и насосная станция. Мы можем прекрасно устроиться, основать поселок для таких, как мы. У нас уже есть проект театра, а еще можно построить гостиницу, ресторан и… словом, много всего!

Он широко развел руками, обращаясь сразу ко всем.

— А люди? — спросил Манко. — Где мы взять жители?

— Можно дать объявление в «Катманду пост», правда? — Мортон повернулся к Чирингу. — Пусть шерпы узнают о новых рабочих местах, которые предлагают Кельтские… нет, «Энергетические сети Гриффит и К°», о прекрасном новом городе, где люди будут свободны и где они смогут приобщиться к искусству. Пусть они узнают о замечательных приключениях, которые их ждут, а главное — о том, что проклятые корпорации больше не смогут управлять их жизнями. Разве этого мало?

Он еще говорил, а Чиринг уже выхватил свой блокнот и принялся что-то торопливо писать.

— Я думаю, нам удастся привлечь внимание Земли, — объявил он наконец.

Элис негромко вздохнула и посмотрела на мать, потом перевела взгляд на яркие картинки, рассыпанные по полу у ее ног.

— Мы останемся, мама, и поможем тебе. Правда, Элиф?

— Нет. — Мэри резко вскочила. — Пропадут такие дорогие билеты! Вы отправитесь на Землю и будете моими представителями. Мне придется покупать для нового поселка множество самых разных вещей, и мне нужен кто-то, кто присмотрел бы за отправкой. Кроме того, мистеру Де Виту придется вести для меня буквально тысячи судебных дел, и я уверена — ему будет гораздо удобнее делать это с Земли. Не так ли, мистер Де Вит?

Де Вит слегка поклонился.

— Ваш покорный слуга, мэм. — Он кашлянул. — Кстати, примите первый совет. На вашем месте я бы предложил «Полиесу» стать пайщиком «Энергетических сетей Гриффит и К°».

— Клянусь Небесной Владычицей, я так и поступлю! — Мэри ударила кулаком по раскрытой ладони и принялась энергично расхаживать из стороны в сторону. — А сейчас, — добавила она, — я хочу, чтобы все мужчины отправились к Морриганам и начали собирать и грузить антигравитаторы. Если старый болван откажется их продавать, скажите, что мы просто берем их взаймы и что… Словом, завтра утром антигравитаторы должны стоять у меня.

— Да, мама. — Манко вытащил из-за стойки лом и взглянул на Де Вита, Чиринга и Мортона. — Вы идти?

— Конечно. — Все четверо двинулись к шлюзу, на ходу натягивая маски.

— Девочки, начинайте собирать вещи. Все должно быть уложено в ящики и прикреплено к стенам или к полу. Отсоедините все оборудование, кроме Третьего чана. Ты, Мона, отправляйся в Ледохранилище и скажи Погонщикам, что сегодня вечером я угощаю.

— Уже бегу, мамочка! — Мона схватила свою кислородную маску. Элис и Роуэн бросились собирать вещи, а Мэри отправилась на кухню.

— Ты все слышала? — спросила она с порога.

В темном углу, где находилась кладовка, что-то зашуршало, и через несколько секунд из-за дверцы показалось бледное лицо Эри.

— Да, — сказала она, часто моргая здоровым глазом.

— Как ты думаешь, из этого что-нибудь выйдет? — с напором спросила Мэри. — Можем мы послать всех к дьяволу и основать свой собственный поселок?

Эри пожала плечами и вдруг стала падать вперед, странно обмякнув. Мэри непроизвольно шагнула навстречу, чтобы поддержать ее, но не успела. Что-то как будто схватило Эри сзади за шиворот и заставило выпрямиться. Налитый кровью глаз впился в лицо Мэри.

— Образец марсианского гостеприимства и естественный выбор всякого туриста, — прокричала Эри каким-то не своим, словно металлическим голосом, — отель высшего класса «Королева Марса» в поселке Марс-2, основанный в начале тысячелетия знаменитой колонисткой Мэри Гриффит и до сих пор находящийся под управлением ее прямых потомков. Наслаждайтесь марсианской пятизвездочной кухней в уникальном ресторане «Мицубиси-Холл» или испробуйте на себе чудодейственную целебную силу низкогравитационной сауны, построенной на естественных термальных источниках!

Мэри несколько раз моргнула.

— Значит, поселок должен называться «Марс-2»? — проговорила она. Что ж, название как название… — Она посмотрела на Эри. — Знаешь, общая картина, которую ты нарисовала, мне очень нравится, но хотелось бы получить какой-нибудь практический совет.

— Всевидящий Зевс слишком похотлив, на него нельзя полагаться. — На сей раз в голосе Эри (а скорее всего, не Эри) прозвучали лукавые нотки. — А у его сына золотой череп. Но Арес любит бойцов.

— Я не одобряю богов, — чопорно ответила Мэри. — В особенности бога войны.

Эри улыбнулась, вернее — кто-то улыбнулся, используя ее губы и лицо. От этого зрелища Мэри сразу стало очень не по себе.

— Все живое должно сражаться, чтобы жить. А настоящая, серьезная схватка — это нечто большее, чем едкие уколы и пустые слова. Та, которая сражалась храбрее всех, заслужила Его благосклонность.

Мэри попятилась из кухни, не в силах оторвать взгляд от пылающего огненного глаза.

— Тогда помоги мне, кем бы Ты ни был, потому что я намерена дать компании решительный бой, — пробормотала она. — Да, и передай, пожалуйста, моей поварихе: пусть принимается за работу, как только очнется. На сегодняшний вечер у меня запланирована большая вечеринка.

Когда занялся очередной красновато-розовый рассвет, Погонщики все еще были достаточно пьяны и пылали энтузиазмом.

— Поднять всю штуку на антигравитаторах! — гремел Кирпич. — Да это же просто гениально!

Остальные Погонщики согласно взревели.

— Нам казалось, что втащить купол по склону, чтобы он оказался на моем участке, будет достаточно просто, — сказала Мэри. — Я думаю, это вполне можно сделать, если канат будут тянуть хотя бы несколько человек.

— Нет-нет, красотка, ничего не получится! — Погонщик по прозвищу Крошка Редж раскачивался над ней, словно готовый обрушиться утес. — Слишком сильный попутный ветер, понимаешь? Да вас всех унесет прямиком в Лунное болото[22]! Ты же не хочешь… Дай лучше мы этим займемся?

— Вы и вправду хотите отбуксировать мой дом наверх? — безыскусно удивилась Мэри. — Признаться, я не осмеливалась вас просить!..

— Да что там, пустяки какие! — рявкнул Кирпич. — Прицепим да потащим!

— Мне к-кажется, у меня есть ц-цепи, в м-машине. Пйду пгляжу…

Погонщик Альф резко поднялся со скамьи, но покачнулся и с грохотом рухнул на пол. Пенная волна портера «Фобос» из его кружки с шипением захлестнула башмаки Мэри. Товарищи помогли ему подняться. Альф вытер с лица остатки пива и ухмыльнулся.

— Я б-быстро, только пойду и вз-згляну, а?

— Это очень любезно с вашей стороны, сэр, — кротко сказала Мэри и, вытянув руку, ухватила за рукав мистера Мортона, который с кувшином наперевес проворно наполнял пустеющие на глазах кружки.

— Как ты думаешь, получится? — шепотом спросила она. — Ты ведь в этом разбираешься… Должен разбираться. Больше всего меня тревожит купол. Вдруг он не выдержит неравномерных напряжений и треснет, как яичная скорлупа?

— Гм-м… — Мортон несколько раз моргнул, затем оглядел внутренность «Королевы» цепким профессиональным взглядом. — Если укрепить несущие балки скобами и использовать телескопические распорки… Правда, их у нас нет, но…

— Где их можно достать?

— На строительном складе Первой базы этого добра было полным-полно… — Мистер Мортон заглянул в кувшин и, одним глотком допив все, что там оставалось, вытер губы тыльной стороной ладони. — Я знаю код, который открывает дверь склада, — сказал он совершенно другим голосом.

— В самом деле? — Мэри пристально посмотрела на него, и мистер Мортон выпрямился и слегка расправил плечи.

— Да, знаю, — повторил он, поставив пустой кувшин на стол. — Пожалуй, я пойду туда первым и позабочусь о злобных прихвостнях корпорации, готовых по приказу своих хозяев угнетать и душить любую честную инициативу. Я имею в виду сторожевых собак…

— Мне кажется, это хорошая мысль, — задумчиво проговорила Мэри, и мистер Мортон шагнул к шлюзу, натягивая по дороге маску. У выхода он остановился, намереваясь произнести длинный драматический монолог, однако вовремя сообразил, что это следовало сделать до того, как он надевал маску. Поэтому Мортон ограничился тем, что четко, по-военному, отсалютовал. В следующую секунду он исчез в Трубах.

— Мам?..

Мэри обернулась и увидела Элис, одетую в теплый костюм для путешествия Снаружи. Рядом с ней стоял Де Вит, державший по сумке в каждой руке и под мышками.

— В билетах написано, что мы должны приехать в космопорт для регистрации и оформления виз не позднее, чем за три часа до отлета, — сказала Элис извиняющимся тоном.

— Что ж, в таком случае поезжайте, — ответила Мэри и кивнула.

Из глаз Элис брызнули слезы. Бросившись вперед, она обняла мать за шею.

— Прости меня, пожалуйста, я была плохой дочерью! — всхлипывала Элис. — А теперь я чувствую себя еще и самым настоящим дезертиром!

— Что ты, милая, ты вовсе не дезертируешь, — машинально ответила Мэри, потрепав дочь по руке, и посмотрела поверх ее плеча на Де Вита. — Ты просто уезжаешь с этим милым молодым человеком, чтобы родить мне очаровательную внучку. Не грусти, Элис — мы еще встретимся. Вот увидишь: однажды я прилечу к тебе на собственном межпланетном корабле, украшенном золотом и красными алмазами!

— Хорошо бы! — снова всхлипнула Элис и выпрямилась, положив руки на ноющую поясницу.

Несколько мгновений мать и дочь смотрели друг на друга, позабыв обо всех размолвках, ссорах, скандалах, взаимном недовольстве и прочих составляющих повседневной жизни. Что еще они могли сказать друг другу?

— Я люблю тебя, мама, — проговорила Элис.

— И я тебя тоже люблю. — Мэри повернулась к Де Виту и привстала на цыпочки, чтобы поцеловать зятя в щеку. Де Вит послушно наклонился.

— Если ты когда-нибудь бросишь ее, я найду тебя хоть на краю света и задушу собственными руками, — шепнула она, и Де Вит ухмыльнулся.

Потом они ушли, а еще через несколько секунд в «Королеву» вернулся Альф. Его пропитавшийся пивом комбинезон замерз и стоял колом, а из ноздрей текли струйки крови, но он, казалось, этого не замечал.

— У м-меня там несколько тысяч метров цепи! — объявил он. — Х-хватит, чтобы перевезти весь лед из Арктики в Антарктику!

— Глупый мальчишка! — пожурила его Мэри. — Неужели ты выходил без маски? Роуэн, принеси, пожалуйста, своему Альфу мокрое полотенце. Где твои ключи, дорогой? — повернулась она к Погонщику.

Широко улыбаясь, отчего его лицо сделалось похожим на лопнувшую тыкву, Альф показал ключи. Мэри ловко схватила их и перебросила Манко, который, подтянув маску и надвинув капюшон, тут же вышел, чтобы установить тягач Альфа в положение для буксировки.

— Когда выходишь без маски, нужно просто задержать дыхание! — с гордостью заявил Альф, пока Мэри вытирала его лицо полотенцем. Побывав Снаружи, он немного протрезвел, и его язык почти перестал заплетаться. — Это совсем просто, все дело в привычке!

— Разумеется, дорогой, разумеется… Ну вот, все в порядке. Ступай, выпей еще кружечку и посиди немного, — сказала Мэри и повернулась к Роуэн. — Как там дела?

— Дядя Кирпи и остальные монтируют антигравитаторы, — ответила та. — Не пора ли отсоединять Третий чан?

— Нет. Пока нет. Прежде чем буксировать купол, Погонщики захотят еще выпить, — объяснила Мэри.

— Но, мама, они и так уже надрались! — возразила Роуэн.

— А ты можешь придумать другой способ заставить их сделать то, что нам нужно? — отрезала Мэри. — Нет, девочка, это наш единственный шанс! Пусть думают, будто эта сумасшедшая затея с буксировкой «Королевы» — их собственная идея; пиво им в этом только поможет. Я готова буквально на все, лишь бы перевезти «Королеву» на мой новый участок, так что не стой тут, как статуя. Лучше налей нашим друзьям еще портера.

Элис сидела в тесной каюте с унылыми серыми стенами, пытаясь приспособиться к искусственной гравитации и лениво поглядывая на древний монитор над мягким полулежачим креслом. Монитор передавал старомодные двухмерные картинки, снятые обычной видеокамерой, укрепленной на здании космопорта, но этого хватало, чтобы занять внимание молодой женщины. «Я вижу все это в последний раз», — эта фраза, которую она твердила как заклинание, помогала ей справиться с волнением. Больше в каюте было совершенно нечего делать.

Внезапно на экране монитора возникло какое-то движение. Элис всмотрелась и увидела совершенно сюрреалистическую картину: вдалеке за Поселением вдруг возник какой-то купол, словно гора вдруг решила прогуляться.

Элис взвизгнула от испуга. Уже в следующее мгновение Де Вит оказался рядом с ней, хотя всего секунду назад Элис была уверена, что он отправился на корабельную кухню.

— Что случилось, родная? — спросил он, беря ее руки в свои.

— Откуда ты взялся? — растерянно спросила Элис, но тут же указала на экран. — Смотри! Мама все-таки сумела уговорить Погонщиков!

Теперь на мониторе была ясно видна «Королева Марса». Величаво, с поистине королевским достоинством, она медленно ползла вверх по склону, похожая на гигантскую улитку, все больше удаляясь от куполов Поселения. Насколько Элис могла различить, таверну тащили на цепях не меньше трех тягачей; их могучие реактивные двигатели поднимали целые облака красной пыли, но ее сразу сносило ветром в сторону.

— Разумеется, она сумела… — Голос Де Вита звучал уверенно и вместе с тем немного печально. — Я с самого начала знал: твоя мать своего добьется. Дух свободы… и пива — ей этого достаточно, чтобы основать город. Не сомневаюсь: ее ждет головокружительный успех. Подожди немного, дорогая, и ты сама в этом убедишься…

— Ты, правда, так думаешь? — Элис посмотрела мужу прямо в глаза, немного встревоженная тем, как прозвучал его голос. Элифалет Де Вит был самым добрым человеком из всех, кого она когда-либо встречала, но иногда… иногда она чувствовала себя бездомным котенком, которого он подобрал и принес домой.

— Может быть, нам все же следовало остаться и помочь ей? — спросила Элис, снова поворачиваясь к монитору.

— Нет, родная. — Де Вит нежно обнял жену за плечи. — Нет. Ты вернешься домой, на Землю, и я буду оберегать вас — тебя и нашу маленькую девочку. Я обещал твоей матери и сдержу слово.

— Ах, Земля! — мечтательно проговорила Элис. Она вспомнила зеленые холмы, голубые небеса, чистый прозрачный воздух и изумрудные морские волны, набегающие на белый песок пляжа — и тотчас почувствовала, что мать со своими проблемами наконец-то уходит из ее жизни. Закрыв глаза, Элис прижалась к груди мужа. От бороды Де Вита приятно пахло кардамоном и смирной.

— Смотрите, «Королева» похожа на большую самоходную сиську! — бросив взгляд на задний обзорный экран, Кирпич громко заржал и немного сбавил обороты.

— Мам, мам, обшивка дала течь! — в тревоге воскликнула Мона, заметив над куполом быстро тающие султанчики пара, которые выбивались из незаделанных щелей и неисправных клапанов. — Как ты думаешь, когда мы прибудем на место, у нас останется хоть немного воздуха?

— Первые несколько дней придется жить в масках, — ответила Мэри, не отрывая взгляда от экрана. — И в дополнительных термокостюмах. Словом, что нужно, то и будем делать. Помолчи-ка лучше!..

Чиринг в кабине тягача Альфа быстро говорил в микрофон, ввиду отсутствия окон нацелив камеру на монитор:

— На связи снова Чиринг Скузен, ваш «Новый марсианин». Сегодня, уважаемые леди и джентльмены, вы станете свидетелями исторического события — великого переселения свободолюбивых пионеров, стремящихся вырваться из-под гнета корпорации. — Чиринг сделал небольшую паузу, прикидывая, сколько мест в непальском парламенте получили по результатам недавних выборов неомаоисты, и с воодушевлением добавил: — Героический рабочий класс планеты Марс поднялся на защиту отважной женщины, осмелившейся в одиночку противостоять несправедливости, тогда как технократическая верхушка предпочла отсиживаться в своих роскошных укрытиях со всеми удобствами. Да, уважаемые господа, честные труженики, получающие за свою нелегкую и опасную работу сущие гроши, все еще верят в такие «старомодные» понятия, как порядочность, отвага, рыцарство…

— …И пиво! — громко подсказал Альф. — Эге-гей!!!

— Вот!.. — подхватил Чиринг. — Уважаемые леди и джентльмены, вы только что слышали боевой клич свободных марсиан. «Пиво — рабочим!» В этом новом и одновременно очень старом лозунге в сжатой форме отразились все надежды и чаяния тех, кто привык зарабатывать на жизнь своим трудом. А теперь, если вы еще принимаете нашу картинку, обратите внимание на поднимающийся впереди склон самого высокого на Марсе вулкана Монc Олимпус. Светлая полоса между двумя рядами красных валунов и обломками скал — это наша дорога, которую с полным правом можно назвать дорогой в будущее. Нам приходится бороться с сильным встречным ветром, но до сих пор это не мешало нам двигаться к намеченной цели благодаря трем тягачам-ледовозам на реактивной тяге, любезно предоставленным местным профсоюзом Биполярных Тружеников. Это единственная организация, которая согласилась помочь мисс Гриффит перебраться на новое место, и я, пользуясь случаем, хочу выразить руководству профсоюза нашу общую искреннюю благодарность…

— Вот спасибочки! — вставил Альф.

— Для буксировки дома мисс Гриффит используются те же самые цепи, с помощью которых Погонщики Льда транспортируют из полярных областей планеты огромные глыбы льда, так что можете не сомневаться — они достаточно надежны и для этой работы, — продолжал бормотать Чиринг, не отводя камеры от переднего обзорного экрана. Сам он, неестественно вывернув шею, вглядывался в кормовой монитор, на экране которого появилось какое-то странное розовое пятнышко.

— Что там такое? — шепотом спросил он у Альфа, сделав очередную паузу в репортаже.

Альф обернулся.

— Ого! — выдохнул он. — Это К-клубничка, парень.

— Я снова с вами, уважаемые леди и джентльмены. Сейчас я направлю камеру на задний обзорный экран, и вы своими глазами увидите поразительный природный феномен, который коренные марсиане ласково называют «Клубничкой». Издалека он действительно напоминает хорошо знакомую вам красно-розовую ягоду. Насколько я могу судить, в настоящее время Клубничка быстро приближается к жилому куполу Поселения, известного как Первая база, ибо именно там жили когда-то первые земляне. Давайте попросим нашего эксперта по марсианской атмосфере Альфреда Чеппинга объяснить нам, что же такое Клубничка на самом деле. Итак, мистер Чеппинг?..

Уставившись в объектив камеры, Альф несколько раз моргнул.

— Ну, это такой ураган, — проговорил он. — Что, конечно, не очень-то здорово. П-плохая новость, как говорится… У вас, на Земле, тоже ведь бывают всякие самумы, смерчи, цунами, верно? Так вот, представьте, что все они начались одновременно — это и будет наша Клубничка. Иначе говоря, это очень, очень скверная песчаная буря, которая, точно шарик от пинг-понга, мечется туда-сюда без всякого порядка. К-каждый раз, когда Клубничка налетает на гору или скалу, она меняет направление, и тогда — берегись!..

— А почему она такого странного цвета? — осведомился Чиринг. — Я только сейчас разглядел на ней какие-то темные пятна…

— Эт-то потому, что Клубничка несет с собой камни массой в несколько тонн, — ответил Чеппинг и одним движением своей окорокоподобной руки передвинул все три регулятора газа на несколько делений вперед.

Чиринг начал молиться Вишну, но он делал это про себя, и поэтому зрители ничего не слышали. Камеру он снова развернул к переднему обзорному экрану.

— Весьма и весьма любопытное явление, леди и джентльмены! — с энтузиазмом провозгласил он в микрофон. — В следующем репортаже, который выйдет в эфир в ближайшее время, вы узнаете новые подробности об удивительной марсианской погоде!

— Черт меня возьми! — произнес Кирпич неожиданно трезвым голосом. — Там внизу — Клубничка!

— Где?! — Мэри завертела головой, по привычке отыскивая окно, и Кирпич нетерпеливым движением показал на задний монитор.

— А это что такое?

— Неприятности — вот что, — ответил Кирпич и прибавил газу. — Кому-то крупно не повезло. Боюсь, мы видим Поселение в последний раз…

— Что-что?

— А-а… — проговорила Мона, — ты имеешь в виду такой циклон, в каком однажды побывал Крошка Редж?

— Что-о? — воскликнула Мэри.

— Именно. — Кирпич еще немного увеличил скорость.

— Крошка Редж рассказывал, как попал в ураган в море Сирен. Ветер с дикой силой подхватил его тягач и понес с такой скоростью, что поломались все гироскопы и компас тоже, — объяснила Мона.

— Черт побери! — Мэри попыталась расстегнуть привязные ремни, но Кирпич не дал ей этого сделать.

— Не вздумай, красавица, — сказал он негромко и положил руку на пряжки.

— Что нам за дело, если Клубничка разнесет Поселение? — беспечно проговорила Мона.

— Заткнись, девчонка! — вскипела Мэри. — Там же твоя сестра!

— О-о! — Мона в ужасе повернулась к монитору как раз в тот момент, когда Клубничка превратила в облачко красноватой пыли и песка новенький храм Артемиды Ефесской. — О, Элис! — вырвалось у Моны, но когда она отыскала глазами космопорт, то увидела, что целый и невредимый челнок спокойно стоит на стартовом столе. Мигающие сигнальные огни показывали: посадка еще идет. Похоже, ему ничто не грозило, так как Клубничка изменила направление движения и врезалась в Трубы, корежа металл и разбивая визиопанели. Заревели тревожные сирены, свидетельствующие о разгерметизации. Над трубами поднялось белое, как морская пена, облачко кислорода, и тотчас было разорвано в клочки и унесено прочь обжигающе-холодным ветром.

— Еще никогда не видел Клубничку на Тарсисе, — заметил Кирпич, стараясь вписаться в очередной поворот дороги. — Обычно она сюда не поднимается.

— Главное, космопорт не пострадал!.. — выдохнула Мона и вытерла пот со лба. — Благодарю тебя, Небесная Владычица, благодарю тебя!.. — Мэри с трудом перевела дух и снова уставилась на экран. — Мне кажется, Клубничка становится больше, — добавила она.

— Нет, — ответил Кирпич. — Просто она приближается.

Мортон, словно паук, ползал по переплетениям амортизирующих стоек, стяжек, распорок, поддерживавших стены «Королевы», словно стеклянные нити в «ведьмином шаре». Время от времени он бросал тревожные взгляды вниз, на пол, который изгибался и сжимался, пожалуй, слишком сильно. Изредка Мортон поглядывал и на прикрепленный к стене датчик напряжения, но прибор был слишком далеко, и он не мог разобрать цифры.

— Как ты думать, с нами все быть в порядке? — спросил Манко, демонстрируя спокойствие, какого трудно было ожидать от человека, болтающегося на лонже на высоте десяти метров над полом их готового развалиться укрытия. Вокруг него, также привязанная страховочным тросом, летала по кругу Эри. Крепко зажмурив здоровый глаз, она прислушивалась к тому, как за замотанными проволокой дверцами посудного шкафа лязгают и бренчат ее кастрюли и сковородки.

— Я думаю, нам пора надеть маски, — усмехнулся Мортон.

— Я понимать. — Они дружно натянули маски и глотнули кислорода. Потом Манко дотянулся до Эри, которая вращалась вокруг него, как ополоумевший спутник какой-то планеты. — Надо надеть маска, голубушка, — сказал он. — Пол протекать. Крыша тоже.

— Угу, — ответила Эри не открывая глаз, но маску надела и затянула.

— Что мы делать? — спросил Манко.

— Ничего. Сидеть и ждать, — отозвался Мортон с нервным хихиканьем, свидетельствовавшим о том, что ему уже мерещится призрак неизбежной катастрофы.

— Ха. Ха. Ха! — с расстановкой произнес Манко, критически оглядывая стены. — Мне казаться, теперь трясти сильнее. Они ускоряться?

— О, это вряд ли, — возразил Мортон. — Погонщики знают, что это опасно. Я сказал им — не быстрее двух километров в час, иначе напряжение в материале стен превысит критическую величину.

— Да? — Манко пристально поглядел сквозь очки на полоску красной марсианской почвы, мелькнувшей в длинной трещине, открывавшейся и закрывавшейся на манер жабьего рта.

— Вообще-то, кое-что можно сделать. — Держась руками за одну из стоек, Мортон протиснулся в угол, где лежали запасные распорки. — Давай немного усилим купол. Как говорится, запас карман не тянет… — Он вытащил из кучи гидравлическую телескопическую распорку и, перебирая ее руками, подал Манко. — Разомкни и подставь под какой-нибудь шпангоут или стропило, которое я еще не укрепил.

Индеец ловко схватил распорку за концы и повернул в противоположных направлениях. Замок разомкнулся, распорка стала удлиняться сразу в две стороны, и Манко ловко подставил ее под ближайшее стропило.

— Отлично, — похвалил Мортон, вставляя еще одну распорку перпендикулярно двум другим.

— Э-э, может, вам помочь? — спросила Эри, открывая здоровый глаз.

— Помочь?.. — Мортон подумал, что это было бы неплохо, но потом вспомнил о полной неспособности Эри удержать в руках хотя бы сковородку, тогда как установка усиливающих конструкционных элементов требовала физической силы, быстрой реакции и отличного глазомера. — Знаешь, — сказал он как можно мягче, — проберись лучше вон к тому большому ящику на стене. Следи за цифрами в окошке и сообщи нам как только они превысят 5008. Сделаешь?

— Хорошо. — Эри с грацией гири скользнула вниз. За мгновение до того, как ее ноги коснулись пола, щель внизу в очередной раз разошлась, и в ней снова мелькнула марсианская поверхность. Мортону показалось, что она движется еще быстрее, чем раньше, и он озабоченно покачал головой.

— Сколько там? — спросил он у Эри.

— Твой ящик показывает 5024, — сообщила она, и у мистера Мортона вырвалось словечко, которого он никогда прежде не употреблял. Это произвело своего рода сенсацию: Манко, болтавшийся под потолком на одной руке, повернулся в его сторону, а механический глазной протез Эри выдвинулся так далеко, что едва не нарушил герметичность ее кислородной маски.

— Итак, Кирпи, — сказала Мэри холодно и твердо, — насколько я поняла, этот шторм вот-вот нас нагонит. Я не ошиблась?

— Ты не ошиблась, красавица, только он не просто нагонит — он даст нам хорошего пинка под зад, — ответил Кирпич, не отрываясь от мониторов.

— Можем ли мы его обогнать?

— Могли бы, — сказал Кирпич. — Если бы не буксировали купол.

— Понимаю, — задумчиво произнесла Мэри.

Наступила гнетущая тишина или, лучше сказать, пауза, заполненная воем моторов, визгом турбин и настойчивым ревом ветра, который нарастал с каждой секундой, все больше походя на гром.

— А как отцепить буксирные цепи? — спросила наконец Мэри.

— Их можно сбросить с помощью вот этого рычага, красотка, — объяснил Кирпич.

— Что ты делаешь, мама, это же наш дом! — возмутилась Мона.

— В конце концов, это всего лишь дом, детка, — ответила Мэри.

— Вещь, и не более того.

— Но ведь там, внутри, люди! Манко и мистер Мортон остались в «Королеве», чтобы следить за креплениями.

Мэри не ответила, пристально глядя на экран. Клубничка уже приблизилась настолько, что была похожа на гору. Рядом с ней купол «Королевы» напоминал песчаного краба, который вприпрыжку мчится по песку, спасаясь от опасности.

— Всегда есть шанс, что Клубничка на что-то наткнется и изменит направление, — нарочито спокойно сказал Кирпич.

— Вот что, Кирпи, — промолвила Мэри, — у тебя большой опыт работы в полярных регионах, где такие штуки нередки. Я хочу, чтобы ты как следует подумал и сказал, действительно ли Клубничка может свернуть и если да, то каковы наши шансы… Меня интересует твое мнение, понимаешь?

— Представления не имею! — Кирпич пожал могучими плечами.

— Ясно. — Мэри наклонилась вперед и решительно рванула рычаг, освобождая цепи.

Серьезных последствий удалось избежать только потому, что как раз в этот момент точно такое же решение принял и Альф. Так же поступил и Крошка Редж. Однажды он действительно пережил подобный ураган и мог отцепить буксир еще раньше, но его рефлексы притупили семнадцать больших кружек эля «Красный кратер». В результате все три тягача, почти одновременно освободившись от груза, понеслись в разные стороны, словно камни, выпущенные из пращи, с трудом лавируя между грудами булыжников цвета сигнальных конусов дорожного ограждения. «Королева» по инерции двигалась следом, но скорость ее заметно упала, и только цепи полоскались на ветру, как вымпелы.

Ураган был уже совсем рядом.

— 5020! — объявила Эри дрожащим голоском. — 5010. 5000. 4050.

— Вот так-то лучше. Гораздо лучше! — заметил Мортон и с облегчением вздохнул. — Молодцы, Погонщики, похоже, у них все-таки есть головы на плечах! Я думаю, им, как и всяким нормальным мужчинам, просто захотелось устроить что-то вроде гонок, но они вовремя опомнились. Сейчас я возьму гаечный ключ и…

— 4051, — сказала Эри.

— Что за шум?.. — начал Манко. — Я не…

В следующее мгновение всякий порядок в мире исчез.

На всех тридцати семи мониторах (а на Марсе их было ровно столько, и ни одним больше) стало отчетливо видно, как Клубничка слегка притормозила и вроде бы даже наклонилась, чтобы получше рассмотреть «Королеву Марса». Затем на глазах парализованных ужасом зрителей ураган метнулся в сторону и унесся прочь, чтобы вдоволь поиграть с песчаными дюнами на равнинах Амазонии. Он лишь слегка задел купол хвостом, но этого хватило, чтобы «Королева Марса», кувыркаясь, покатилась вверх по склону вулкана.

Мортон раскачивался на страховочном фале, описывая сужающуюся спираль. С каждой секундой он все больше приближался к смертоносной путанице лопающихся распорок и стоек. Увернуться он, увы, никак не мог, так как трос запутался в обломках. Потом мимо него пролетела Эри, все еще сжимавшая в руках датчик напряжений, выдранный из стены, что называется, «с мясом». Мортон попытался поймать ее за ногу, но тут сзади на него обрушилось нечто, напоминающее мешок с песком. В следующее мгновение мешок оказался уже перед ним. Мортон вцепился в него мертвой хваткой и обнаружил, что смотрит прямо в честные глаза Манко. Стараясь удержаться на месте, индеец схватился за ближайшую распорку, но его окровавленные пальцы соскользнули с гладкого металла, и следующие несколько минут оба отчаянно работали ногами и руками, отталкивая от себя опасные остроконечные обломки. В конце концов им удалось отыскать во всеобщем хаосе относительно спокойный уголок и закрепится там, пока пол и потолок то кружились, то менялись местами, то снова кружились в бешеном…

Нет, кажется, уже не таком бешеном…

…Вальсе.

Проклятье!

Пол вздыбился верблюжьим горбом, и Мортон со страхом подумал, что обшивка вот-вот лопнет. Только бы купол больше не кувыркался, иначе трещины и швы наверняка разойдутся, и тогда!..

Пол немного выровнялся. Совсем немного…

Последовал резкий рывок — это добрался до «Королевы» ветер. По марсианским меркам он был даже не особо сильным — так, обычные двенадцать баллов, — но достаточным, чтобы сдвинуть приподнятый на антигравитаторах купол, и Мортон подумал: «Этак нас унесет на южный полюс!».

Потом сверху упало что-то тяжелое, и оба увидели Эри, все еще державшую в руках датчик напряжений. В ногах ее запуталась целая бухта крепкой веревки. Эри окинула Манко и Мортона безучастным, невыразительным взглядом. В следующее мгновение она провалилась сквозь пол, раскрывшийся, как кожица переспелого плода. Веревка, разматываясь на лету, выпала следом и тотчас туго натянулась. В дыру ворвался порыв ледяного марсианского воздуха или, вернее, того, что сходило здесь за атмосферу.

«Королеву» снова тряхнуло. Ветер толкал ее дальше, но купол не двигался с места, очевидно, зацепившись за какую-то преграду.

Прижимая к лицу маски, Мортон и Манко жадно хватали ртами воздух. Глядя вниз сквозь вихрь красного песка, Манко увидел выстроенную Мортоном в неоготическом стиле насосную станцию. Датчик напряжений пробил ее крышу и застрял в дыре, а несколько колец веревки зацепились за один из декоративных контрфорсов.

И еще увидел Манко — и мистер Мортон тоже, — как Эри несется по воздуху, словно сухой лист поднимаясь все выше и выше. Ее маска куда-то пропала. Неистовый шквал сорвал с нее одежду, и тело Эри было почти сплошь покрыто песком и замерзшей кровью, покрытые инеем волосы развевались на ветру. Раскинула ли она руки, тщетно пытаясь в последний момент ухватиться за что-то, или то было приветственное объятие? Открылся ли ее рот, набитый теперь красным песком, в последнем крике боли или восторга?

Манко, потрясенный, смотрел и смотрел, и Мортон смотрел тоже, и оба ясно видели, что произошло дальше. И впоследствии оба готовы были присягнуть, что Эри повернула голову, улыбнулась — и полетела прочь вместе с ураганом.

— Поворачивай назад! — крикнула Мэри. — Смотри, купол уже почти на половине склона — целехонький!..

Кирпич послушно развернул машину и направил в обратную сторону. Двигатели надсадно взвыли, тучи песка и камней скрежетали и колотили по корпусу, но никто не обращал на это внимания.

— Похоже, «Королева» за что-то зацепилась, — заметил Кирпич.

— Так, может быть, они живы! — воскликнула Мона. — Как ты думаешь, мама? Может, они просто прокатились в куполе, как будто в корабле, и никто из них не пострадал?

Мэри и Кирпич переглянулись.

— Ну конечно, — сказала Мэри. — Не волнуйся, милая.

Однако когда они приблизились к насосной станции, всем троим стало очевидно, что положение серьезное. Из многочисленных трещин в куполе продолжал выходить воздух; словно белый туман, он скапливался под «Королевой», постепенно тая с наветренной стороны. Несколько антигравитаторов вышли из строя, и дно купола опасно перекосилось. Даже сквозь вой ветра и обшивку тягача Мэри отчетливо слышала, как стонут и потрескивают от напряжения стропила и ребра жесткости.

— Мам, смотри, какая огромная дыра! Пол треснул! — воскликнула Мона.

— Вижу, детка. Не кричи.

— Но они, наверное, все умерли!

— Может быть, и нет, если успели надеть маски. Идем, Кирпи, я хочу взглянуть на это поближе.

Кирпич кивнул и осторожно приземлился на небольшой бугорок. Оставив плачущую Мону в кабине, он и Мэри выбрались наружу и, наклонившись к земле, чтобы противостоять сильному ветру, подошли к «Королеве».

— Похоже, антигравы 4, 6 и 10 не работают! — прокричал Кирпич, прикрывая от песка глаза руками в толстых перчатках. — Если вырубить номера 2, 8 и 12, купол выровняется. И немного опустится!

— Вот как? Ну-ка, подсади меня!

Кирпич легко поднял Мэри двумя руками и усадил к себе на плечи. Этого хватило (но едва-едва), чтобы она смогла дотянуться до выключателей. Когда антигравитационные устройства были выключены, «Королева» действительно немного опустилась и выровнялась, перестав напоминать пьяную женщину, чьи юбки задрались выше головы.

Мэри спускалась с плеч Кирпича, когда подъехали Редж и Альф.

Из кабины тягача Альфа выскочил Чиринг и, держа на весу камеру, бросился к Мэри.

— Невероятно! — воскликнул он. — Невероятно, невозможно! По-истине, это божественное провидение! Чудесное спасение от неминуемой гибели! Бешеный ураган перенес купол мисс Гриффит на несколько километров вверх по склону вулкана и опустил его совершенно невредимым на то место, куда его с самого начала собирались буксировать. Это самое настоящее чудо, уважаемые леди и джентльмены! Первое официально зарегистрированное чудо на Марсе! Что вы можете сказать для потомства, мисс Гриффит? — Чиринг повернул камеру в сторону Мэри.

— Выключи к чертовой матери эту штуку! — приказала Мэри. В эти минуты она меньше всего думала о том, что говорит для истории. — В куполе люди!

Чиринг судорожно сглотнул. Только сейчас он разглядел, что стало с «Королевой». Кирпич уже орудовал ломом возле входного шлюза, и Чиринг поспешил ему на помощь.

— Мама! — из машины Альфа выскочила Роуэн. Бросившись к матери, она с плачем повисла у нее на шее.

— Ну-ка, прекрати разводить сырость! — рявкнула Мэри. — Мы живы — разве этого мало? Мы живы, а вот наш дом…

— Но, мама, как же мы будем в нем жить? — воскликнула Роуэн.

— Мы же замерзнем! И дышать нам, наверное, будет нечем!

— Нам поможет Небесная Владычица!

В ответ Роуэн произнесла нечто такое, после чего Мэри, наверное, ударила бы дочь, если бы та не была в маске. Некоторое время они мерили друг друга мрачными взглядами, потом внимание Мэри привлекло облако пыли, медленно двигавшееся к ним по дороге из долины.

Это был «КельтиКар».

К тому моменту, когда машина добралась до насосной станции, Мэри успела вооружиться небольшой кувалдой из инструментального ящика Кирпи. С угрозой размахивая ею над головой, она двинулась навстречу вылезшему из кабины Кочевелу.

— Убирайся, это моя земля! — крикнула она и взмахнула кувалдой, целясь ему в голову. Кочевелу ловко увернулся и, прежде чем Мэри успела нанести еще один удар, заключил ее в объятия.

— Дорогая моя девочка! Прости меня! Хочешь, я на колени встану?

Мэри так удивилась, что уронила кувалду.

— Ах ты пес! — крикнула она. — Убирайся, кому говорю! Лети на Землю, там ты сможешь жить в свое удовольствие! Вот увидишь: я не стану по тебе плакать. Я останусь на Марсе и добьюсь всего, чего захочу. А если кто-то вздумает мне мешать, того я в бараний рог согну!

— Надеюсь, дорогая, ты так не думаешь, — возразил Кочевелу. — Ведь ради тебя я отказался от всего! Я останусь с тобой, и пусть эти неженки-Морриганы выбирают себе нового старшину.

Мэри бросила взгляд на багажную платформу «КельтиКара» и увидела на ней самые разнообразные инструменты, которые привез с собой Кочевелу: наковальню, портативный горн, несколько чугунных болванок и многое другое.

Потом она подумала о том, какого большого ремонта потребует «Королева».

Мэри набрала полную грудь воздуха.

— О, дорогой, ты сделал меня счастливейшей из женщин! — воскликнула она.

— Мама, мама! — борясь с ветром, к ним приблизилась Мона. — Иди скорее — они пришли в себя.

Вырвавшись из объятий Кочевелу, Мэри поспешила за дочерью в кабину тягача Кирпи, где сидели, а точнее — полулежали на полу Мортон и Манко. Оба были слабы, как новорожденные, и только морщились, пока Альф смазывал их многочисленные ушибы и царапины целебной мазью из аптечки.

— Как вы, мальчики? Все в порядке? А где Эри? Куда она подевалась? — требовательно спросила Мэри.

Вместо ответа Мортон заплакал, а Манко посмотрел на Мэри выпученными глазами и сказал:

— Мы видеть чудо, мама!

Для бизнеса нет ничего лучше, чем небольшое чудо, да и горячая ванна в краях, где властвуют пыль и холод, тоже чего-нибудь да стоит. И, разумеется, не последнюю роль играет пиво — единственная отрада усталого труженика в унылом сельскохозяйственном раю. Отличная вещь — бесплатная геотермальная, пардон, аретермальная энергия, особенно если она бесплатна только для тебя, тогда как остальным приходится платить, и не просто платить, а извиняться, упрашивать и обращаться с тобой как с настоящей леди.

Пять лет спустя на «Королеве» появилась новая вывеска. Старую — с изображением Ее Величества Королевы Англии — доконали ветер и песок, и было решено ее выбросить. На новой вывеске двое ухмыляющихся гигантов поддерживали невысокую, миловидную женщину с царственной осанкой. На роскошном платье женщины огнем горела драгоценная брошь из красного алмаза. В одной руке она держала пивную кружку с шапкой густой пены, а другой приглашала усталого путника зайти, насладиться уютом и теплом. Внутри, в теплом, парком полумраке, пили подогретое пиво с маслом жилистые, смуглые шерпы.

Пять лет спустя на полке за барной стойкой появились объемные голографические карточки с изображением маленькой Марии Де Вит из Амстердама. Вот она плачет, испугавшись первой в своей жизни ванны, вот, крепко держась за длинную бороду Де Вита, болтает ножонками в лазурной морской воде, вот улыбается, глядя на груды конфет и подарков по случаю праздника Солнцестояния, вот впервые идет в школу.

Пять лет спустя в углу кухни «Королевы» появился небольшой алтарь с изображением одноглазой богини — символа новой религии. Маленькая изящная статуэтка больше всего напоминала украшение с капота «роллс-ройса». Девушка-сильфида, наклонившись вперед, словно летела с ветром; стилизованные воздушные потоки, огибая легкое, тонкое тело, скрывали ее наготу, а в одной из глазниц горел крошечный красный алмаз. Улыбка на губах богини внушала неясное беспокойство.

Пять лет спустя на Марсе действительно появился Центр искусств. Его директор — высокий, худой, неизменно одетый в черное неулыбчивый джентльмен — ставил у себя довольно странные пьесы, которые, впрочем, пользовались бешеным успехом у молодых интеллектуалов из купола, некогда известного под названием Поселение. Бледные приверженцы марсианской драмы — сами себя они предпочитали именовать Ультрафиолетовцами — создавали новые формы искусства в быстро растущем городе на склоне вулкана Монс Олимпус.

Пять лет спустя на Марсе-1 зазеленели обширные поля; с каждым годом они все больше вытягивались вдоль марсианского экватора и даже спускались с плато в долины, и это было именно то, чего позволяет достичь здоровая трудовая этика. А высоко над ними — на Марсе-2 — распустились под прозрачными куполами розовые сады, славящие неизреченную милость Подательницы самых удивительных чудес.

Таких, например, как цветущие, несмотря на лютый мороз, розы.