«Если», 2011 № 02

СТИВ РЭСНИК ТЕМ ПИСЬМО ИМПЕРАТОРА

Несчастный случай произошел за четыре фазы сна до приземления. Джейкоб записывал свои наблюдения в бортовой журнал, как вдруг услышал сигнал тревоги. К тому моменту, как он спустился в грузовой отсек корабля, все стихло. Через стекло он посмотрел на приоткрытую дверь отсека и на переключатель. Дверь была открыта изнутри. Все, что до этого находилось в грузовом отсеке, унесло в космос.

— Андерс! — позвал Джейкоб по радиосвязи, подождал мгновение, но ответа не последовало. В ухе зажужжал передатчик, и командование корабля сообщило:

— Исходя из наших данных, Андерс Нильс…

Джейкоб прервал радиосвязь. Он не хотел слышать, что скажет ему командование. Он пошел искать Андерса.

Передняя кабина, предназначенная для команды корабля, была пуста. Также пустыми оказались туалеты, душевые кабинки, отсеки навигации, инженерный, отдыха и общий. Когда раздался сигнал тревоги, Джейкоб находился в отсеке звукозаписи. Он методично проверил каждое помещение, каждый проход, каждую трубу и даже мусорный отсек. Больше искать негде.

— Андерс, пожалуйста, доложите о вашем местонахождении, — произнес он по радиосвязи.

В ответ — тишина.

Он подождал и все-таки включил связь с командованием.

— Пожалуйста, сообщите о местонахождении Андерса Нильса, — громко потребовал он.

— Андерса Нильса на корабле нет, — ответил мягкий женский голос. — По инструкции, в случае если дверь грузового отсека оказывается открытой без соответствующего приказа, вы обязаны тут же сообщить об этом командованию корабля. Почему вы этого не сделали? Почему вы отключили связь с командованием?

Джейкоб ничего не ответил. Он не мог объяснить, почему пренебрег инструкцией. Может, потому что уже понимал: Андерса нет на корабле — и не хотел слышать подтверждения. В этом ли была причина? Но он же все-таки не сумасшедший… И потом: несмотря на то что они с Нильсом долгое время бок о бок несли службу на космических кораблях, занимающихся сбором и отправкой информации, друзьями, как ему казалось, они не были.

А кстати, возможно ли такое?

Как получилось, что они не стали ни друзьями, ни врагами, никем? Погруженный в работу, Джейкоб не желал строить ни с кем никаких отношений, кроме деловых. Долгие часы он трудился: слушал (этому его специально обучали), улавливал слова, которые проносились в космическом пространстве, пытался их понять и, если удавалось восстановить текст полностью, отправлял заплутавшие послания по назначению.

— Пожалуйста, ответьте на несколько служебных вопросов. — Казалось, голос командования потерял всякую естественность. — Вы обязаны ответить на эти вопросы. — В тоне командования появились металлические нотки.

Джейкоб был профессионалом, он — словно сенсор, чувствительный датчик, служащий императору. Или кому-то иному, или даже чему-то, что последнее время выдавали за императора. Джейкоб выполнял работу, на которую еще не были способны машины, он улавливал все нюансы сообщений. Часто его напарник высказывался об их обязанностях в таких, например, выражениях: «Ты улавливаешь и записываешь каждый случайный пук в Галактике!». Подобные комментарии не вызывали у Джейкоба неприязни к напарнику, но и не способствовали развитию дружеских отношений.

Теперь ему придется завершать задание, а может и всю миссию, одному! Эта мысль накрыла его холодной волной, а затем привела в ярость. Как же быть? Помимо записи наблюдений и работы с сообщениями корабль доставлял инструкции, предписания и официальные объявления в отдаленные поселения, и сейчас Джейкоб находился как раз на всеми забытой периферии Галактики. Здесь, на окраине, где граница между империей и остальной Галактикой еле заметна, быстрая доставка нового сотрудника на космический корабль невозможна.

— Андерс Нильс разговаривал с вами, прежде чем отправиться в грузовой отсек?

Джейкоб собрал запасную одежду Андерса в сумку, составил опись личного имущества бывшего напарника: туалетные принадлежности, разные мелочи, плеер.

— Пожалуйста, ответьте. Андерс Нильс сообщал вам о своих намерениях?

Джейкоб не обращал внимания на вопросы командования. Он разложил звукозаписи и сделанные от руки заметки, проверил информационные файлы и изображения, хранящиеся на личных инфоносителях Андерса.

Файлы в личном дневнике напарника оказались обширными и детальными. Джейкоб просмотрел лишь несколько записей. Они его удивили. Но у него не было ни времени, ни желания удивляться.

— Вы не замечали, что Андерс Нильс находился в депрессии?

Джейкоб не любил разговаривать с командованием. Зачастую оно старательно изображало сострадание и участливость. В сравнении с ними Джейкоб сам себе казался сухарем.

Осторожно складывая личные документы Андерса в контейнер, он зевнул, потом — еще раз. Через несколько секунд зевки участились. Было невозможно сопротивляться усыпляющей силе командования. Он едва успел добраться до своей койки, как погрузился в сон.

Разбудив Джейкоба, начальство продолжило расспросы о Нильсе. Температура в кабине звукозаписи заметно упала, и Джейкоб почувствовал дискомфорт.

— Пожалуйста, смените форму, чтобы соблюсти установленные нормы. Голос в наушнике был снова мягким и в то же время настойчивым. В сравнении с ним собственные интонации Джейкоба казались отрывистыми и неуверенными. Он двумя пальцами провел по манжету формы, пока на индикаторе не появился нужный темно-синий цвет.

— Вот теперь нормально.

На мгновение воцарилась тишина.

— Император выражает свои соболезнования по поводу утраты члена команды, репортера Андерса Нильса.

Голос прозвучал сердечно, искренне. Джейкобу даже стало стыдно за свое неразвитое чувство сопереживания. Снова воцарилось неловкое молчание.

— Как долго вы служили вместе с Андерсом Нильсом?

— Через несколько фаз сна исполнилось бы четыре года.

— Точнее, пожалуйста.

— У вас же есть эта информация. — Джейкоб даже не пытался скрыть раздражение.

— Отвечайте на поставленный вопрос. Мы понимаем, что вам, возможно, сейчас нелегко. — Командование редко говорило «мы». Вдруг Джейкоб засомневался: с кем же он разговаривает — с человеком или роботом?

Джейкоб провел рукой по столу и достал свой личный дневник.

— Три года. Одиннадцать месяцев. Три недели. Семьдесят три часа. И четыре минуты — по крайней мере до того момента, как раздался сигнал тревоги.

Наступила еще одна долгая пауза. Джейкоб понимал, что это не из-за неэффективности работы командования. Ведь оно могло формулировать необходимые вопросы мгновенно. Просто начальство давало ему время подумать, вспомнить, а само следило и анализировало этот процесс. Но поскольку Джейкобу вспоминать было нечего, он выжидал.

— Так вы знали о депрессии Андерса? — повторило вопрос командование.

— Депрессии?

— Вам известно, по какой причине Андерс мог совершить самоубийство?

— Разве он совершил самоубийство? Каков процент вероятности?

— Сорок три процента.

— Значит, вы в этом не уверены.

Последовало довольно длительное молчание.

— Да, наверняка мы не знаем.

— Выходит, вы не знаете, о чем говорите.

На панели управления мерцал красный огонек. Джейкоб думал об Андерсе и теперь утвердился во мнении, что они действительно никогда не были друзьями.

— Вы прослушали личные дневники Андерса Нильса.

Это уже был не вопрос. Разве командование разучилось формулировать вопросы?

Но Джейкоб все же ответил, решив, что по крайней мере будет выполнять свои обязанности:

— Я слышал не все, только небольшую часть. На прослушивание всей информации не хватило времени.

— Каково ваше впечатление о дневниках Нильса?

— Я… ну… трудно сказать. Они очень подробны. На удивление. И слог прекрасный. Я бы сказал поэтический.

— Эти записи отражают реальные факты?

— Скорее, нет. События в них довольно… странные.

— Что вы имеете в виду?

— Необычные. Сумасшедшие. Нереальные. Мы никогда не бывали в той местности, которую описал Андерс. Вы это прекрасно знаете. Мы никогда не посещали подобных мест, и у нас не было тех приключений, которые он описал.

— А ваши взаимоотношения он отразил верно?

— Нет. На самом деле я его не очень хорошо знал.

— И вы не были друзьями?

— Скорее, просто добрыми знакомыми. Мы работали вместе, и между нами существовали только деловые отношения.

— А почему вы не подружились?

Джейкоб никак не ожидал, что командование задаст ему такой вопрос.

— Я прямо не знаю, что ответить, — выдавил он наконец.

— Почему вы предполагаете, что Андерс не планировал самоубийство?

Джейкоб ничего не ответил. Он молча сидел, уставившись на красный огонек панели управления, пока не начался отсчет перед приземлением.

Поверхность планеты местами имела светопоглощающее покрытие, которое во времена прадедушек использовали на официальных инсталляциях и для поддержания конструкций. Искусственная поверхность переливалась всеми цветами, но это лишь подчеркивало, насколько сама планета в действительности была серой и однообразной. Создавалось впечатление, что она сопротивляется любым попыткам инопланетных экологов повлиять на нее.

— Добро пожаловать на планету Джой, — объявила девушка-офицер и одарила Джейкоба по-настоящему (как ему показалось) теплой улыбкой.

Джейкоб лишь моргнул в ответ. Что-то не похоже на официально определенное место назначения: может быть, посещение этой планеты все-таки не входит в его миссию?

— По-видимому, кто-то надо мной подшутил.

— Да, может так показаться, — сказала она, все еще улыбаясь. — Но это 960G4-32.

— Значит, я все же в нужном месте.

Передатчик в ухе забормотал: «Сообщите ей, что цвет ее формы не соответствует правилам».

Но Джейкоб проигнорировал это замечание. А ведь верно: форма девушки имела пурпурный оттенок. Но, вероятно, она просто не сумела настроить цвет. Без сомнения, ее форме уже несколько десятков лет, и настраивать цвета чрезвычайно трудно.

— Рада вас видеть! К нам редко заглядывают гости.

Он заметил, что круг его задач на данной планете был слишком широким, общим. Правда, по большому счету, ему это было безразлично.

— Согласно плану я пробуду здесь всего две фазы сна, — сказал он дружелюбным тоном, пытаясь смягчить жесткость фразы.

— Мы решим, что сможем показать вам за столь короткое время. Я знаю, что корабли-репортеры стараются записать как можно больше информации, но нигде не имеют права задерживаться.

Передатчик снова зажужжал: «Для планеты 960G4-32 у нас 432 недоставленных сообщения с инструкциями. Это слишком много. Все разослать вы не сможете. Поэтому выбирайте несколько по своему усмотрению».

Ему не хотелось упускать ни одного из этих сообщений.

Джейкоб кивнул и подумал, что, вероятно, девушка еще не родилась, когда последний корабль-репортер прилетал на эту планету. Она, наверное, почерпнула свои знания о корабле из какого-нибудь старинного руководства. Правда в том, что имперской системе наплевать на отдаленные базы-поселения. У них есть всего пара фактов, касающихся населения и вооружения, которые можно найти в таблицах статистики. Джейкоб слышал, что уже давным-давно высказано предположение, будто подобные далекие планеты со временем потеряют связь с империей и их роль станет ничтожной. Иначе устройство этих поселений было бы более приятным глазу.

— Эния, ты должна была меня позвать, — мужчина, вошедший в кабину, говорил тихо, но в его голосе звучали властные нотки. Он поднял руку в знак приветствия. Джейкоб, не привыкший к подобным жестам, робко махнул в ответ.

— Но я вас звала, полковник, — мягко произнесла девушка, отступая назад, что позволило пришедшему занять место на платформе.

— Хлопотное дело это сканирование, — сказал он, слегка покраснев. — Но необходимое. Думаю, они хотят разглядеть у вас щупальца.

Это была старая шутка. Джейкоб подождал, пока древние сенсоры наконец завершили процесс сканирования.

— А вы когда-нибудь обнаруживали Чужих?

— Эта техника на такое не способна. Давным-давно Чужие встречались, и я наверняка сталкивался с несколькими из них во время зачисток. Трудно сказать. В те времена у них от передатчиков отходил провод с металлическим наконечником. «Если это не Друг, значит — Чужой». Помните такой лозунг? Конечно, нет, вы ведь слишком молоды. Нам тогда внушали, что они повсюду. Проблема в том, что их было трудно распознать. Не стал ли этот процесс идентификации проще в последнее время? Думаю, да. Ведь в наши дни так много новшеств.

Джейкоб задумался, какие же новшества имеет в виду этот пожилой мужчина. Здесь, на краю империи, люди могут быть такими доверчивыми!

— Даже не знаю. Я ведь сам никогда не видел Чужого.

Пожилой офицер пристально на него посмотрел.

— Не следует легкомысленно относиться к этому вопросу! Меня удивляет, что вы никогда не сталкивались с нашим врагом. Вы ведь много путешествовали. Вас информируют о ходе войны? Я имею в виду официальные источники.

Джейкобу стало не по себе. Словно если он не даст удовлетворительного ответа, то офицер поставит его на карантин и подвергнет процедуре дополнительного сканирования. Жаль, что Джейкоб не умел выдумывать истории, как Андерс. В ухе зажужжал передатчик: «Война то угасает, то снова разгорается. Но ситуация в целом стабильна. Империя сохраняет власть». Устыдившись своей неосведомленности, Джейкоб слово в слово повторил то, что ему сообщило командование.

— Очень хорошо. — Офицер подал знак, и платформа, на которой стоял Джейкоб, заскользила вверх по наклонному проходу. Пожилой мужчина взял Джейкоба за руку.

— Добро пожаловать на нашу скромную планету. Приятной посадки. Эния, то есть офицер Болдуин, готовит для вас статистическую информацию. Вы бы хотели осмотреть какие-то определенные места?

— В общем-то нет. Я уже объяснил офицеру, что пробуду здесь всего две фазы сна.

— Хорошо. Но вы понимаете, что здесь ваше командование не сможет воздействовать на ваши фазы сна, не сможет погрузить вас в сон. Если вы хотите сохранить привычный ритм и продолжить свой цикл сна и бодрствования, то вольны в любой момент возвратиться на свой корабль.

— Я так и сделаю… постараюсь, по крайней мере.

— Да, конечно. Не все хорошо переносят переход на новый режим. Внезапно офицер потупился, словно разглядывая панель управления.

— У вас есть сообщения, которые нужно доставить? — спросил он, не поднимая глаз.

Передатчик в ухе еще раз напомнил: «432 недоставленных сообщения».

Джейкоб раздраженно мотнул головой.

— Есть несколько сообщений, но они наверняка давным-давно устарели.

Офицер усмехнулся (казалось, своим мыслям).

— Ну больше нам и не надо! — Он облизнул губы. — Это сообщения для каких-то определенных людей?

«Ж-ж-ж… Для правильного поиска необходимо конкретное имя. В 62 % случаев на данный момент сообщения затерялись и не были доставлены из-за неверной адресации и неправильного определения временных границ».

— Насчет определенных людей я не уверен. Я, конечно же…

— Завтра мой отец уходит в отставку, — выглянула из коридора Эния. — Он ждет письма от императора.

Они летели низко, едва не касаясь мрачной поверхности планеты. Их скутер походил на огромную сандалию. Джейкоб определил, что это старая модель геомагнитного космоскутера. Казалось, он был построен на скорую руку в домашних условиях, и его качество и прочность оставляли желать лучшего. По правде говоря, здесь, как почти во всей империи, и не слышали о запасных деталях для скутеров.

Время от времени они пролетали над участками с разрушенным покрытием. И тогда их аппарат вилял, со скрежетом меняя направление.

— На самом деле эта посудина гораздо крепче, чем кажется, — девушку, по-видимому, насмешила настороженность Джейкоба. — Извините моего отца.

— Все в порядке. Он ничего такого не сделал. А вы его смутили.

Эния вздохнула.

— Боюсь, да. Просто он уже так давно ждет этого дурацкого письма. И я знаю, что сам он напрямик об этом не спросит.

— Да, я так и понял. Особенно когда он, для того чтоб сменить тему, вдруг начал извиняться за свою и вашу форму. «Моя форма на 22 пункта не соответствует необходимой цветовой гамме. А форма Энии Болдуин — на 36 пунктов», — спародировал Джейкоб старого офицера.

— Самое печальное, что он каждый день следит за этими цифрами несоответствия. А в конце месяца составляет график, чтобы понять, есть ли какие-нибудь улучшения в настройке цвета. Его постоянно волнуют такие вопросы. Как будто он ожидает, что в следующем году моя форма вообще потеряет цвет и станет прозрачной.

Джейкоб почувствовал, что краснеет. Осознание этого наполнило его чувством отвращения к самому себе. Он не смел даже взглянуть на Энию.

— Ваша форма такая старая. Здесь уже ничего не поделаешь! Думаю, ее цветовые отклонения не имеют особого значения.

— Только не для моего отца. Но ему осталось служить всего один день, а потом он перестанет беспокоиться по поводу цвета… Итак, репортер Джейкоб Вестман, есть ли у вас письмо для моего отца? Вы вообще что-нибудь знаете об этом письме? Или всю информацию получаете по передатчику в ухе?

Она, наверное, никогда раньше не видела такого средства связи, но читала о нем в каком-нибудь пособии.

— Немного терпения. Через секунду командование сообщит мне всю известную им информацию.

«Раньше письма от императора вручали офицерам высших чинов, а также офицерам, управляющим поселениями и сторожевыми постами, по случаю их ухода в отставку. Но в наши дни эту традицию практически перестали соблюдать. О ней быстро забывают по мере того, как звенья власти выпадают из общей цепи. Очень редко сам император уделяет внимание таким письмам. Последний случай, когда император посылал подобное письмо, был зарегистрирован… запись об этом неполная».

— Когда-то давно отец знал императора лично, — сообщила Эния. — В молодости они были друзьями и вместе служили. Думаю, именно поэтому отец с большой надеждой ждет этого письма.

«Идет проверка данного заявления. Большая вероятность, что это ложь. Устанавливаем степень правдивости. Такие связи могут иметь особое значение. Надо определить, сложились ли у них дружеские отношения. Определить это сложно, поскольку неизвестно, существует ли в наши дни такая фигура, как император. Параметры классифицируются».

— Вашим информаторам еще нужно время?

— По-видимому, да. Извините.

— А что вы чувствуете, когда у вас в голове постоянно звучит голос? Мне трудно выносить даже тихий звук передатчиков, которые мы используем здесь, на планете Джой. Не говорите моему отцу, но я иногда вообще отключаю связь.

— Честно говоря, временами и меня подобное раздражает. Но ведь это, — глядя ей в глаза, он выдержал паузу, — система.

Она кивнула.

— Знаете, мне здесь становится по-настоящему одиноко. Даже спустя столько времени старые сотрудники разговаривают с тобой то с теплотой, по-человечески, то вдруг начинают относиться к тебе, будто ты — Чужой, враг.

— Мои наблюдения показывают, что в таких отдаленных поселениях подобного рода поведение неудивительно.

— А в Галактике все еще есть Чужие?

«Советуем прекратить всякие рассуждения на эту тему…»

— По правде говоря, не имею ни малейшего представления. Может быть, да.

— А император все еще жив? До нас сюда не доходят никакие новости.

«Отсутствие полной информации — это не повод, чтобы члены команды, находящиеся на службе, своими высказываниями вводили окружающих в заблуждение…»

— Боюсь, здесь я вам ничего ответить не смогу. Я знаю, кто-то наверняка есть. Мы ведь постоянно получаем новые инструкции, указания и приказы. Время от времени корабли снабжения прибывают в место назначения, хотя это редко случается. — В ухе злобно жужжал передатчик, но Джейкоб не обращал внимания. — Встречаются и другие военные корабли. Империя властвует, ее границы не перестают изменяться. Исходя из моих наблюдений, большинство поселений имеет собственную систему самоуправления. Может быть, император все еще существует, а может, вместо него работает комитет. Люди рассуждают о Чужих, но ни один из моих знакомых никогда не видел Чужого. Некоторые говорят, что Чужих не существует… и императора тоже.

— Но император существовал. Мой отец был с ним знаком. Отец говорит, что в давние времена будущий император должен был служить, как и все остальные.

— Должно быть, у вашего отца много интересных историй о тех временах.

Внезапно искусственное покрытие под ними исчезло, и скутер так же внезапно остановился. Им открылась неустроенная, необжитая часть планеты Джой. Многоцветные слои камня закручивались в конусы, потом следовали остроконечные вершины, а далее простирались пустые долины. При дневном свете эти территории выглядели странно. Свет причудливо играл на рельефе, что создавало видимость постоянного движения.

— Очень красиво, — сказал Джейкоб, чувствуя себя неловко, ведь он не привык комментировать такие экзотические виды.

— Да, но боюсь, это конец наших с отцом полетов. Грустно, что мне придется спуститься туда. Я окажусь сама по себе, не будет больше приказов. Словно я лишаюсь чего-то. Уверена, вы можете это понять. Но эта планета такая прекрасная и странная! Была бы она некрасивой, я просто не смогла бы на ней жить. — Эния засмеялась. — Думаю, я сказала какую-то глупость.

Джейкобу был безумно приятен ее смех, и ему так захотелось сказать ей об этом, но он сдержался.

— Вы остаетесь здесь из-за отца?

— Завтра он уходит в отставку, и мне придется принять новые обязанности. Думаю, со временем мы все наладим, и я смогу находить предлоги, чтобы почаще покидать планету. Кроме того, отец сейчас во мне нуждается.

— Не могу обещать конкретных результатов, но буду продолжать поиск какого-нибудь письма или сообщения, хотя бы любого официального документа по случаю отставки вашего отца…

— Он действительно лично знал императора, я в этом уверена. Мой отец не из тех, кто выдумывает истории.

«Ложь — это всегда потенциальная угроза. Когда присутствует неверная информация…»

— Я вам верю.

— Но у отца нет в запасе никаких историй. Его воспоминания обрываются после того случая, как он встретил императора во время одного из первых вторжений врага. В какой-то момент взвод вернулся обратно, с императором, и власти, должно быть, заподозрили, что среди вернувшихся есть Чужой, потому что весь взвод тщательно осмотрели, если вообще возможно подобрать слова, чтобы описать эту процедуру. После этого отец потерял большую часть своих воспоминаний того периода жизни. И хотя в его официальных записях значатся и даты, и места пребывания, но почти все детали отсутствуют.

«Вероятность нахождения сообщения при таких неточных параметрах поиска невелика».

— Надеюсь, сообщение для вас где-нибудь всплывет. Я вернусь на корабль и проведу остаток дня в поиске.

— Даже если вы ничего не обнаружите, все равно приходите завтра на церемонию, хорошо? Иметь такого гостя с другой планеты…

— Конечно, — ответил Джейкоб и поежился от мысли, что ему придется находиться в кругу незнакомых людей.

В тот вечер он сидел в одиночестве в кабине звукозаписи, до очередной фазы сна оставались считаные часы. Так же он будет сидеть еще много лет, пока начальники, которых, по его мнению, было слишком много, не подберут замену Андерсу. И раньше, когда его напарник был жив и находился всего в нескольких метрах от него, Джейкоб, бывало, оставался один. Андерс для него был всего лишь посторонним человеком, который просто сидит и слушает, улавливает и записывает голоса, летящие во тьме космического пространства. В эту ночь Джейкоб, как обычно, вслушивался в мириады голосов, которые сообщали детали постановлений и приказаний, инструкций и правил. Люди из отдаленных миров, не посещаемых уже десятки лет, просили выйти на связь. Кто-то умолял о помощи. Кто-то требовал вознаграждения. Кто-то просто ждал ответного приветствия. Джейкоб уловил несколько взволнованных голосов, интересующихся Чужими; кто-то спрашивал, не захватили ли Чужие Вселенную. Однако сам император хранил молчание. На протяжении всей своей жизни Джейкоб так ни разу не услышал и не увидел императора. Вероятность того, что письмо, которого офицер так ждет, вдруг чудесным образом появится, казалась Джейкобу ничтожной.

— Продолжайте разбирать и доставлять все входящие и ранее не рассмотренные сообщения, — произнес Джейкоб громким голосом. — И подготовьте, пожалуйста, записи из дневника Андерса Нильса.

Весь вечер командование молчало.

Зал, где устроили церемонию, был маленьким. Да и народу оказалось немного. Зал украсили лозунгами официального характера, цвет которых немного не соответствовал норме, как отметил для себя Джейкоб, и это цветовое несоответствие уносило дисгармонию. На стенах разместили изображения полковника на разных этапах его карьеры. Пустые места в цепочке изображений свидетельствовали о том, что в его биографии существуют белые пятна. На групповых портретах различались военнослужащие. Джейкоб вглядывался в неясные, затертые временем лица и думал: кто-то из них император!

Люди по очереди вставали и рассказывали о том, как они служили с полковником. Некоторые говорили, что полковник — прекрасный командир. Два человека сказали, что он мечтатель, но не предоставили этому доказательства. Мужчина, по виду постарше полковника Болдуина, поведал веселую историю о том, как они вместе служили, но вдруг резко осекся и сел на свое место. Джейкоб подумал, что этот человек наверняка был в отряде, когда его проверяли на наличие Чужих. В результате той операции пострадала память Болдуина, он лишился множества воспоминаний.

Затем со своего места поднялась Эния и объявила всем, что полковник еще и отличный отец. Она говорила о своем огромном уважении к нему, о его безграничном терпении. Когда она села, Джейкоб заметил, как взволнованно смотрит Эния на свиток пленки, который он держит в руке. В этот момент у Джейкоба задрожали руки.

— Кто-нибудь еще желает высказаться? — спросил низенький мужчина в поблекшей форме клерка.

Джейкоб встал, прошел по залу и повернулся лицом к присутствующим. Он окинул взглядом аудиторию в поиске человека, на котором можно остановить свое внимание. Джейкоб понял, что смотреть на полковника он не сможет. А вот поглядывать в лицо Энии в процессе чтения возможно, к тому же это очень приятно. Чтобы руки так сильно не тряслись, Джейкоб крепко вцепился в свой листок.

— Нас окружают огромные космические пространства, переполненные сообщениями и письмами. В эти смутные времена немногие сообщения доходят до адресата, а те, которые мы все же получаем, не всегда несут нужную нам информацию. Но иногда можно соединить обрывки сообщений и понять, что они составляют одно целое. Я не могу ручаться за стопроцентную точность того, что сейчас прочитаю. Очень трудно уточнить подлинность сообщений, которые мы улавливаем в бескрайних галактических пространствах. Но я интуитивно чувствую, что это послание подлинное: «Полковнику Вильяму Болдуину, офицеру, под охраной и на попечении которого находится планета Джой, от Джозефа, друга навеки, императора, по случаю завершения службы, достойной награды и похвалы, и ухода в отставку.

Теперь, из-за тех ужасных, но необходимых мер, принятых властями по отношению к тебе и некоторым другим служащим, ты, может, и не помнишь, как я долгое время голодал в ожидании пищи и поддержки; мне не хватало мужества. И ты приготовил нам блюдо из крыльев славной птицы, названия которой никто не знал; на этой птице был отпечаток того жестокого мира, в котором мы путешествовали. И когда мы ели, наши глаза вдруг засияли, будто драгоценные камни. И мы стали подбадривать друг друга смехом и песней. Для нас тогда не существовало ни солдат, ни императоров, ни приказов, ни почестей — ничто нас не разделяло. И мы поклялись друг другу, что в скором времени наступит мир. И я буду стоять рядом с тобой на свадьбе твоих детей. И у нас не возникнет серьезных разногласий. И если нас будут разделять миры и пространства, разный жизненный опыт не станет для нас преградой.

Когда нас отрезвила реальность, я увидел твое смущение — я уже был императором, а ты остался офицером. Раньше мы так хорошо знали друг друга, а теперь общество требовало, чтобы каждый из нас играл свою роль. И ты не желал слушать, когда я объяснял тебе то, что знают все императоры, ты заковал свое сердце в броню. А я хотел видеть в тебе прежнего открытого друга. Даже став императором, я не хотел терять друга, несмотря на то что общество пыталось мне это навязать.

В те времена о приключениях мы знали не понаслышке! Мы были родственными душами. Без оглядки я последовал за тобой в огонь при Вейлунге, где погибали летчики и пилоты, где дыхание смерти опалило наши мундиры и волосы. В агонии ты тащил меня к фонтанам того угасающего мира, где прекрасные духи плакали над нашими ранами, и мы лежали, окутанные в их одеяния, а вокруг нас бушевали сражения, но мы больше не были их участниками. Потом я наконец смог открыть глаза и не закричал от боли. А ты уже ждал меня у корабля, и ты повез меня мимо все тех несчастных миров. Затем прибыли те, кто остался от нашего полка. После этого и началась наша первая разлука.

И ты должен знать, что мой народ считал такую дружбу невозможной. Мой народ… На самом деле они сами назвали себя моим народом. А в реальности я полностью принадлежал им. Они говорили мне, что некоторые люди не должны встречаться и общаться, они должны держаться порознь, и дружба возможна только между равными по положению людьми. Поэтому мне приходилось довольствоваться сообщениями о твоих подвигах, о твоей освободительной миссии, проходившей между двумя морями, о том случае, когда ты вытащил тех доверчивых детишек из шахты в Дэбэл Шиан, и о твоем путешествии за облачную завесу в Чейлин.

Если бы ты только помнил нашу последующую встречу в Хеен Темплз! Как я хохотал над твоими шутками! Я раскраснелся, будто юная девица, и плясал от души, а ты пел, пока не охрип! Но потом ты испугался, что твое положение вроде бы не позволяет тебе так свободно, безоглядно, безумно веселиться. Мне все же удалось убедить тебя в том, что иногда безумство — это единственный разумный ответ жестокости, зверству, гибели всего сущего и долгим путешествиям домой, в одиночестве, в полной темноте.

Но все заканчивается. И даже я со своей отличной памятью и многочисленными воспоминаниями не могу вспомнить, когда же мы с тобой, мой друг, последний раз вместе смеялись. Всему приходит конец. Приходит отчужденность. Видимо, у сердца есть свои тайны, и ни одна из наук не может их объяснить. Нас с тобой разлучила империя, но я всегда о тебе думаю.

Джозеф, твой император».

Джейкоб, не теряя ни минуты, вернулся на свой корабль. Когда тот покинул атмосферу, причем из-за недостатка времени множество сообщений для обитателей планеты Джой не было вручено, в кабине звукозаписи все продолжался разговор командования с Джейкобом Вестманом.

— У нас еще есть вопросы по поводу смерти Андерса Нильса. Вы готовы на них отвечать?

— Задавайте любые вопросы. Вы можете повторить и те, которые задавали мне ранее, в нашем предыдущем разговоре о Нильсе. Все равно мне сейчас больше нечем заняться.

— Прежде чем продолжить, мы хотели бы поинтересоваться вашим пребыванием на планете 960G4-32.

— Я так и думал.

— То письмо императора Джозефа, которое вы прочли, это же откровенная ложь, выдумка, не так ли?

— Да, это была ложь.

— Вы составили это письмо из выдуманных историй, записанных в дневнике Андерса Нильса, о ваших с ним приключениях и путешествиях, которых на самом деле никогда не было.

— Да, дневник Андерса Нильса с его выдуманными приключениями и описаниями нашей выдуманной дружбы, которой никогда не существовало, явился главным источником информации. Но при составлении письма я добавил некоторые детали из жизни самого полковника Болдуина и несколько описаний моих собственных путешествий, которые я совершил за последние девять лет. По стилю напоминает произведение Ли По «Письмо изгнанника». Вы его читали?

— Это стихотворение есть в нашей информационной базе.

— Я знаю, что поступил нечестно.

— Значит, вы признаете, что письмо императора было не настоящим, это откровенная ложь?

Джейкоб не торопился с ответом. Он подумал и сказал:

— Нет, не ложь. Это то, что думал обо мне Андерс Нильс и как он ко мне относился, как он переживал одиночество. Это точное отображение его безудержной тоски и надежд. Еще я думаю, что такую же тоску испытывал полковник Болдуин, а возможно, и наш император тоже, хотя неизвестно, жив он еще или нет. В этом письме я отразил и свои чувства.

— Но события, изложенные в письме, события, которые предположительно происходили в жизни полковника Болдуина, — это же миф!

— События и воспоминания исчезли навеки из жизни Болдуина. Их отобрали у полковника. Если бы полковник в бою лишился ноги, то командование предоставило бы ему протез. События, которые я описал в письме императора, явились своего рода протезом тех воспоминаний, которые он утратил.

— Вы знаете, почему Андерс совершил самоубийство?

— Я не уверен. Но думаю, что истории, которые он сочинял, просто перестали ему помогать, поддерживать его. Он, наверное, страдал от чудовищного одиночества.

— При таких обстоятельствах он должен был поговорить с вами. Он мог бы попросить у нас помощи.

— Некоторые люди просто не могут просить или говорить о своих страданиях. Люди ведут себя так, как умеют.

— Почему же вы не догадались, что Андерс планировал самоубийство?

— Потому что мне не удалось выполнить то, чему меня так тщательно обучали. Я просто не смог услышать!

На этом разговор завершился. Джейкоб вернулся к своей работе.

Долгими ночами он сидел в одиночестве и ждал, когда получит замену Андерсу, и уже сомневался, пришлют ли напарника когда-нибудь вообще. Время от времени он слушал дневники Андерса. Иногда вел свой дневник.

Командование завершило свой отчет и отправило его в бескрайние космические просторы. Оно не знало, дойдет ли отчетная ведомость до точки назначения. Ему это было безразлично.