«Если», 2015 № 04

СТО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ КАК ПОСТИНДУСТРИАЛЬНАЯ НОРМА ПРОДОЛЖИТЕЛЬНОСТИ ЖИЗНИ

/форсайт

/гуманитарные технологии

/медицина

© Артем Костюкевич, илл., 2015

Сегодня целью — и вызовом! — являются теоретические биологические и социальные пределы продолжительности и качества жизни. Речь должна идти о скачке в средней продолжительности жизни до 120 лет. По существу это означает не совершенствование системы здравоохранения, а проектирование и пересборку системы образа жизни.

Революции в медицине и средняя продолжительность жизни

Несколько упрощая, можно сказать, что для достижения биологического предела продолжительности жизни необходимо было пройти через несколько медицинских революций.

Первая революция — это создание акушерства и примитивной травматологической медицины (лечение переломов, лечение ран, уход за больными). Этот переход минимизировал видовые факторы смертности: большая голова плода при узком тазе матери, обусловленном прямохождением. Он сопровождался неолитической революцией, то есть переформатированием систем деятельности в сторону производящего (сельского) хозяйства, что отчасти решило проблему голодной смерти (по крайней мере, в урожайные годы в зонах устойчивого земледелия). Как следствие средняя продолжительность жизни выросла до 40–50 лет. Потеснив травмы и голод, на второе место выдвинулись инфекционные заболевания. Борьба с ними составила содержание первого эпидемиологического перехода, который продолжался большую часть Нового времени.

Вторая революция — это так называемый первый эпидемиологический переход, минимизирующий материальные факторы смертности. По-видимому, его начало можно маркировать открытием противооспенной вакцинации, а завершение — полным уничтожением оспы на земном шаре. Первый эпидемиологический переход включает в себя создание вакцин против целого ряда болезней, открытие антибиотиков, гормонов, иммуномодуляторов. Сформировалось и стало повсеместной социальной практикой понятие о гигиене, что позволило, в частности, резко снизить младенческую и детскую смертность. Этот переход уже совершен. Он сопровождался технологической революцией, в значительной мере обеспечившей защищенность человека от влияния агрессивной внешней среды, и «зеленой революцией», которая позволила решить проблему голода, по крайней мере в развитых странах. Результатом первого эпидемиологического перехода стало снижение в развитых странах смертности от инфекционных заболеваний до пренебрежимо малых величин и соответствующее пропорциональное увеличение средней продолжительности жизни до 70–80 лет. Антибиотики, гормоны, противовирусные препараты позволили поставить под контроль некогда крайне опасные обыденные заболевания: ОРЗ и ОРВ практически перестали убивать людей. Теперь первое место в списке причин смерти заняли сердечно-сосудистые заболевания. Растет статистика онкологических заболеваний.

В начале 1970-х годов в ряде стран Запада возникло серьезное увлечение физической культурой в форме фитнеса, было сформировано современное понятие здорового образа жизни и возникла соответствующая индустрия. Это событие получило название второго эпидемиологического перехода, или фитнес-революции. Считается, что фитнес-революция переложила ответственность по поддержанию здоровья населения с государства на «конечного потребителя здоровья», то есть человека. Это привело к созданию своеобразного частно-государственного партнерства между системой здравоохранения и фитнес-индустрией, результатом чего стал рост продолжительности жизни, повышение ее качества, увеличение социального капитала.

Результаты фитнес-революции были поставлены под сомнение фармакологическими корпорациями, заинтересованными в сбыте своей продукции. Как следствие с конца 1990-х годов прослеживается курс на расширение медикаментозного лечения с постепенным распространением практики потребления медикаментов на все общество. Этот процесс некоторыми исследователями называется фармакологической контрреволюцией. В настоящее время существует тренд на наращивание душевого объема медицинских услуг. Произошел переход к исключительно дорогой диагностике, дорожают лекарственные средства. Предсказывается появление в ближайшем будущем «умных лекарств» с повышенной селективностью действия, получила распространение генетическая медицина. Все это повышает среднюю продолжительность жизни… но очень незначительно.

А был ли второй эпидемиологический переход?

В настоящее время можно констатировать отсутствие каких-либо доказательств того, что массовое распространение фитнеса, повышение расходов на медицину и отказ от курения и алкоголя (т. е. здоровый образ жизни по западному образцу) приводит к скачкообразному повышению продолжительности жизни. Данный факт не означает, что подобной деятельностью вообще не следует заниматься. Напротив, она полезна и приносит конкретные результаты по улучшению здоровья населения. Но следует четко понимать ее границы.

Второй эпидемиологический переход не привел к уничтожению или резкому ослаблению влияния ни одного из актуальных заболеваний. Напротив, с начала XXI века список актуальных болезней внезапно стал расширяться за счет инфекционных заболеваний («атипичная пневмония», «птичий», затем «свиной» грипп). Пока еще трудно с уверенностью заключить, что не произошел скачок в средней продолжительности жизни, но демографические данные наличие такого скачка не подтверждают. Анализ зависимости показателей смертности от душевого ВВП демонстрирует отсутствие скачкообразной зависимости такого же типа, как в случае первого эпидемиологического перехода. Это позволяет в известной мере усомниться в том, что второй эпидемиологический переход действительно произошел.

Следующий скачок продолжительности жизни населения — настоящий второй эпидемиологический переход — будет возможен не раньше 2025 года, когда современные исследования в области био- и нанотехнологий в медицине дадут серьезные результаты. Очевидно, распространится клонирование органов и инжиниринг тканей, причем произойдет это довольно быстро. Возможно, в будущем нормальным явлением станет частичная киборгизация (органы зрения, слуха, суставы, внешняя память и т. п.). Соответствующие технологии уже разрабатываются, вопрос в их внедрении и социальной адаптации. Появление принципиально новых лекарств, методов лечения и диагностики действительно значительно повлияет на медицину. Но следует понимать, что это будет касаться в первую очередь развитых стран — носителей соответствующих технологий. И подобные методики, очевидно, будут чрезвычайно дорогостоящими.

Проблемы со здоровым образом жизни как в России, так и в других странах, как представляется, не находятся в плоскости описываемой высокотехнологичной медицины. Другими словами, она окажет влияние на лечение многих болезней, сделав его еще более эффективным, но реальные проблемы здоровья населения, корни болезней, лежат в другой плоскости — социальной, психологической, информационной.

Если мы сегодня живем в мире компьютерных сетей, мгновенно перекачивающих миллионы бит информации от пользователя к пользователю и свободно выводящих на экраны ТВ и мультимедиа все, что заблагорассудится, — не лежит ли наша условная «холера», с которой надо бороться социальными методами и в международном масштабе, в этой зоне?

Информационные болезни

Важнейшим проявлением постиндустриальных отношений является ведущая и притом нарастающая роль чисто информационных процессов во всех областях человеческой жизни и деятельности: информационное пространство становится самодовлеющим, возникают глобальные информационные инструменты — телевидение и Интернет, развивается специфическая форма коллективного существования — социальные сети.

В результате человек сталкивается с принципиально новым для себя вызовом — агрессией со стороны высокоструктурированной и повсеместной информационной среды. Такая агрессия является столь же патогенной для человека, как и агрессия со стороны материальной среды (химические вещества, болезнетворные микроорганизмы и т. д.). Ни биологическая, ни социальная эволюции не могли сформировать у человека защитных механизмов от информационной агрессии.

Сформулируем гипотезу, согласно которой ряд человеческих заболеваний (онкология, некоторые формы сердечно-сосудистых заболеваний, возможно, что-то еще) представляет собой проявленную форму информационных болезней.

Мы будем различать несколько форм информационных болезней.

Прежде всего, речь идет о деструктивном воздействии на человека информационной среды как целого. Такое воздействие можно сравнить с отравлением организма или с его переоблучением солнечной радиацией. Можно говорить о «чистой» и «грязной», благоприятной или неблагоприятной для человека информационной среде. Разумно ввести понятие «экология информационной среды», определить предельные концентрации «вредной» или «опасной» информации, зафиксировать соответствующие нормы.

Во-вторых, определенным способом организованная, сознательно произведенная и транслированная информация может оказать сильное воздействие на человека, его образ жизни и его физическое здоровье. Здесь можно говорить об «информационной травме» и ставить вопрос о вине и о причинении вреда. Эта тема исследована поверхностно, но сам факт возможности нанесения таких травм сомнений не вызывает. Рекламный бизнес, пропаганда, политтехнологи, трансляция культурных кодов — все это основано на способности информации предсказуемо, позитивно или негативно воздействовать на человеческое поведение.

В-третьих, определенным образом структурированная информация может взаимодействовать с человеком, превращая его в своего носителя и транслятора.

Информационные возбудители никто специально не создает и целенаправленно не транслирует. Как правило, никто даже не фиксирует их существование. Они просто существуют: размножаются, перемещаются в информационном пространстве, частью которого является медиапространство. Иногда они заражают людей.

Человек, зараженный информационным возбудителем, заболевает, что проявляется симптоматически. Симптомы и-болезней ничем принципиально не отличаются от симптомов заболеваний, вызванных обычными (материальными) болезнетворными микроорганизмами.

Как и обычные заболевания, и-болезни уменьшают резистентность человеческого организма, что приводит к ухудшению настроения, снижению аппетита, появлению головной боли и служит причиной ослабления иммунитета. И-болезни чреваты несчастными случаями, могут провоцировать самоубийства, повышают риск вторичных онкологических заболеваний.

И-заболевания можно дифференцированно диагностировать, отделяя друг от друга и от болезней, вызванных материальными возбудителями. Их можно даже симптоматически лечить обычными медицинскими приемами. Только, к сожалению, их нельзя этими приемами вылечить.

И-заболевания вызываются воздействием на человеческий организм самоподдерживающихся информационных структур — отдельных элементов информационной среды. Их можно сравнить с живыми объектами — микроорганизмами. Разумно говорить об «информационной гигиене», «эпидемиях», «противоэпидемических мероприятиях».

Заметим здесь, что между информационными возбудителями и вирусами существует даже формальное сходство. В сущности, вирус — чистая генетическая информация, взаимодействующая с клеткой и нарушающая ее работу. Информационный возбудитель — структурированная негенетическая информация, взаимодействующая с макроорганизмом и нарушающая его информационный метаболизм.

Для заражения и-возбудителем необходимо, чтобы его структура имела более высокий уровень организации, нежели организация мышления, на котором он паразитирует. В этом смысле высокоорганизованное, рефлективное, структурированное мышление — ключ к победе над информационными возбудителями. Простое восстановление рефлективной «рамки» может быть эффективным терапевтическим приемом. Весьма полезной профилактикой является трансформация получаемой индивидуумом информации на уровень обыденного мышления. Во всяком случае, обыденное мышление немедленно ликвидирует суггестивные мыслеконструкции вида: «английские (австралийские, китайские, пенсильванские и т. д.) ученые установили…»

Информационные болезни связаны с информационным иммунитетом. Некоторые из них могут рассматриваться как аутоиммунные заболевания (аллергии). Механизм взаимодействия человека и информации предполагает наличие информационного сопротивления, подавления информации, которая не адекватна картине мира. Такой ответ на информационную агрессию стабилизирует внутреннюю информационную среду и вполне может рассматриваться как форма иммунитета. Тогда среди информационных болезней могут быть выделены:

• ИнфоСПИД как специфическая информационная агрессия, разрушающая информационный иммунитет, после чего разная несогласованная информация проникает во внутреннюю информационную среду, нарушает ее системность и в конечном итоге разрушает, что оказывает влияние на образ жизни и опосредованно на физическое здоровье. ИнфоСПИД можно рассматривать как классическую медленную инфекцию: он не убивает и не сводит с ума, он лишь открывает ворота для тех информационных инфекций, которые это делают.

• Аутоиммунная реакция как разрушение внутренней информационной среды механизмами, призванными ее защищать. Такая «аллергическая реакция отторжения» может быть вызвана переизбытком внешней информации, с которой иммунитет справиться не может.

• Вероятно, еще какие-то информационные болезни (и-чума, и-грипп).

Сегодня зафиксированы три информационные болезни. Это депрессия (бессмысленность существования), отсутствие будущего (бесперспективность существования), психология раба (зависимость существования). Есть основание отнести депрессию к аутоиммунным информационным заболеваниям, а отсутствие будущего и функциональную зависимость — к проявлениям инфоСПИДа.

Методы борьбы с информационными заболеваниями

Прежде всего предстоит научиться их диагностировать. Затем нужно перестать считать их «нормальным состоянием человека и общества». В некоторых странах Африки две трети или три четверти населения заражено СПИДом. Россия находится в очень близкой позиции: до трех четвертей ее населения больны депрессией или инфоСПИДом в форме отсутствия будущего или инфекционной созависимости. Эти люди медленно умирают, передавая свои заболевания близким, и прежде всего своим детям. При такой информационной заболеваемости удивительно не то, что средняя продолжительность жизни в России на 12 лет ниже, чем в развитых странах, а то, что она все еще заметно выше, чем в африканских государствах.

Радикальным и универсальным, но крайне нежелательным методом лечения является внезапное сильное и всеобщее потрясение, по масштабу сравнимое с Отечественной войной. Это, конечно, убьет информационные болезни, но несоразмерно дорогой ценой.

Более приемлемым способом является временное понижение уровня информатизации человека. Если не информационные вирусы, то, по крайней мере, токсины выводятся из организма человека. Здесь можно искать культурные решения (комедия, детектив, спортивные состязания), физические решения (спортзал, пэйнт-, страйкбол, ролевая игра), продуктовые решения (кстати, табак и алкоголь вполне подходят, если сопровождаются «уместным и сообразным ритуалом»).

Человек, пораженный информационной болезнью, не может считаться здоровым. У него снижаются адаптационные способности. Как правило, он полностью или же частично теряет способность поддерживать избранный им образ жизни. Образ жизни человека, больного информационной болезнью, не может быть признан здоровым, даже если этот человек свободен от вредных привычек и занимается фитнесом.

Представляется, что борьба с информационными болезнями приведет к заметному росту продолжительности жизни и повышению ее качества. Понятны и стратегические ориентиры: 120 лет как средняя продолжительность жизни.

Речь идет, разумеется, о здоровой жизни, позволяющей поддерживать избранный образ жизни (или сознательно и целенаправленно его менять) и иметь необходимый запас здоровья.