«Калахари»: курсы машинописи для мужчин

Глава 13 Чаепитие в сиротском приюте

Мма Сильвия Потокване была директрисой сиротского приюта, который находился восточнее Габороне, в двадцати минутах езды от города. Она работала там уже пятнадцать лет, сначала помощницей директора, а потом и директором приюта. Говорили, что она помнит имя каждого ребенка, прошедшего через ее руки. Этого никто не проверял, но если кто-то говорил ей: «Я пытаюсь вспомнить имя мальчика, который попал к нам из Мауна, лопоухого, он очень быстро бегал», — она без колебаний отвечала: «Седрик Мотопосипе. У него был брат, который был никудышным спортсменом, но позже стал отличным поваром. Теперь он работает шефом в отеле „Сан“. Хорошие мальчики, и тот, и другой». Или кто-то спрашивал: «Эта девочка, которая вышла замуж за полицейского и уехала в Лобаце, как ее зовут?», и мма Потокване отвечала: «Мемеди Гафетсили».

Мма Потокване не только помнила всех своих сирот по именам, она знала всех сколько-нибудь влиятельных людей в Ботсване. Встретив кого-нибудь из них, она тут же прикидывала, чем он может быть полезен сиротскому приюту. Богачей она просила о пожертвованиях, мясников — об обрезках, пекарей — о пончиках и пирожках. Чтобы отказать мма Потокване, требовалась недюжинная смелость, и в результате ее сироты ни в чем не нуждались.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони, знавший мма Потокване больше двадцати лет, регулярно приезжал в приют, когда возникали проблемы с техникой. Он поддерживал в рабочем состоянии старый микроавтобус для перевозки сирот — детали к нему приходилось искать по всей стране, так как автомобиль был очень старым, — а также водяной насос, из которого подтекало масло. Он мог бы посоветовать мма Потокване выбросить старую технику на свалку, но понимал, что его предложение будет отвергнуто. Мма Потокване свято верила, что каждую вещь — технику или что-нибудь другое — нужно использовать до конца, и никогда не выбрасывала то, что можно было починить, считая это расточительством. В прошлый раз, когда мма Рамотсве пила чай вместе с мма Потокване у нее в кабинете, она заметила, что ее фарфоровая чашка склеена в нескольких местах.

Пока мистер Дж. Л. Б. Матекони ставил грузовик под старым деревом плюмерии, где всегда парковались гости, мма Потокване махала им из окна. Когда они вышли из кабины и мистер Дж. Л. Б. Матекони взял ящик с инструментами для починки мотора, мма Потокване появилась на крыльце и направилась к ним.

— Ко мне пожаловали два моих лучших друга! — тепло приветствовала их она. — Мма Рамотсве и ее жених мистер Дж. Л. Б. Матекони!

— Теперь он мой шофер, — пошутила мма Рамотсве. — Мне больше не надо садиться за руль.

— А мне — готовить, — подхватил мистер Дж. Л. Б. Матекони.

— Но вы никогда и не готовили, рра, — сказала мма Потокване. — Что за разговоры о готовке?

— Иногда готовил, — сказал мистер Дж. Л. Б. Матекони.

— Когда? — спросила мма Потокване.

— Иногда, — упорствовал мистер Дж. Л. Б. Матекони. — Но почему мы стоим и говорим о еде? Мне нужно починить насос. Что с ним стряслось на этот раз?

— Он издает очень странный звук, — сказала мма Потокване. — Не тот странный звук, что он издавал раньше. На этот раз он трубит, как слон. Вот так. Не все время, но довольно часто. И еще он трясется, как собака.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони покачал головой.

— Это очень старый насос, — сказал он. — Техника не может жить вечно. Она похожа на нас. Когда-нибудь ей приходит конец.

Он увидел, что мма Потокване не готова к такому пораженческому разговору.

— Возможно, он стар, — возразила она, — но он еще работает, разве нет? Чтобы купить насос, придется потратить деньги, которые можно употребить на что-нибудь другое. Детям нужна обувь. Нужна одежда. Нужно платить зарплату воспитательницам, поварихам, всем. У меня нет денег на новые насосы.

— Я просто сказал вам правду, я не сказал, что не стану его чинить.

— Хорошо, — сказала мма Потокване, закрывая дискуссию о насосах. — Мы все любим этот насос. И не желаем ему смерти. Когда-нибудь это, возможно, случится, но не сегодня.

Она повернулась к мма Рамотсве.

— Пока мистер Дж. Л. Б. Матекони будет чинить насос, — сказала она, — мы пойдем ко мне и выпьем чаю. А потом, когда он закончит, напоим чаем и его. У меня есть фруктовый торт, и самый большой кусок мы оставим вашему жениху.

Водокачка находилась на дальнем конце широкого поля, которое начиналось сразу за жилыми корпусами. Часть поля занимал большой огород, остальное засевали кукурузой, ее сухие стебли еще торчали с прошлого года над землей. Насос качал воду из глубокой артезианской скважины, доходившей до подземного потока, который, как подозревал мистер Дж. Л. Б. Матекони, питался водами дамбы. Его всегда удивляло, откуда в такой засушливой стране, как Ботсвана, столько подземных вод? Как могли сохраниться под этими бескрайними бурыми равнинами, с выжженной в период засухи землей, глубокие озера чистой пресной воды? Разумеется, нельзя рассчитывать на то, что вода есть повсюду. Когда в Моколоди построили большой каменный дом, то оказалось, что никакой воды там нет. Позвали лучших лозоискателей, и эти люди ходили туда и сюда со своими прутиками, но ничего не нашли. Прутики не шевелились. По какой-то причине подземных вод там не было. В конце концов пришлось возить туда воду в старой цистерне.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони пересек поле. На его башмаках была пыль, сухие мучнистые стебли трещали под ногами. Какая щедрая земля, подумал он. Дайте песчаной почве немного воды, и она с легкостью пробудится к жизни и щедро одарит вас вкусными плодами. Все мы зависим от этой простой щедрости: деревья, скот, тыквы, люди — все. Эта земля, по которой он шел, особая земля. Ботсвана. Его земля. Она кормила весь его род: его отца мистера П. З. Матекони, а еще раньше — его деда мистера Т. Матекони. Все его предки были связаны с этой частью Африки, они любили и лелеяли ее, и она щедро благодарила их.

Он посмотрел на небо. Мистер Дж. Л. Б. Матекони всегда носил шляпу на открытом воздухе, коричневую шляпу без ленты, из тонкого фетра, очень старую — как насос в сиротском приюте. Он немного сдвинул ее назад, чтобы лучше видеть небо. Пустое, такое высокое, что кружилась голова, такое безразличное к человеку, шагавшему по полю под этим небом.

Он подошел к водокачке. Насос с автоматическим выключателем, подключенным к цистерне для хранения воды, работал. Прислушавшись к шуму мотора, мистер Дж. Л. Б. Матекони не заметил ничего особенного и подумал, что мма Потокване, вероятно, все придумала. Но пока он стоял у двери водокачки, думая о большом куске фруктового торта, который его ждал, насос издал странный звук, о котором говорила мма Потокване. Трубный клич слона. Но в данном случае он означал нечто худшее: то был предсмертный хрип насоса.

Мистер Дж. Л. Б. Матекони со вздохом вошел на водокачку, предварительно проверив, нет ли там змей, которые любят лежать в таких местах. Потом протянул руку и щелкнул выключателем. Насос, застонав, остановился. Настала тишина. Мистер Дж. Л. Б. Матекони поставил ящик с инструментами на землю и достал гаечный ключ. Он чувствовал усталость. Жизнь — это борьба с усталостью, усталостью механизмов и усталостью души. Топливо. Смазка. Усталость.

Он отложил ключ. Нет. Он не сможет наладить насос. Мма Потокване всегда просила его сделать то одно, то другое, и он всегда делал. Сколько раз он чинил этот насос? Раз двенадцать, а может, и больше. И ни разу не взял ни единого тебе за свою работу и, конечно, никогда не возьмет. Но теперь ему придется разочаровать мма Потокване. Она была добра к нему во время его болезни — хотя сейчас он почти ничего не помнит о том странном времени полной растерянности и печали, — и он всегда ей будет благодарен. Но механик он, а не она. Он знает, что жизнь насоса подошла к концу, и его необходимо заменить. Мма Потокване ничего не понимает в насосах и машинах, хотя иногда ведет себя так, как будто понимает. На этот раз ей придется его выслушать. Он скажет: «Мма Потокване, я осмотрел насос, его нельзя починить. Он не поддается ремонту. Позвоните кому-нибудь из ваших спонсоров и скажите, что вам нужен новый насос».

Он закрыл дверь, бросив на насос последний взгляд. Как-никак, он был старым другом. Ни один современный насос с ним не сравнится. Где сейчас найдешь такое колесо и красивый тяжелый корпус? Ни один современный насос не затрубит, как слон. Этот насос прибыл сюда издалека и теперь может вернуться обратно, в Англию. Вот ваш насос, который вы оставили в Африке. Ему пришел конец.

— Какой вкусный торт, — сказала мма Рамотсве, принимаясь за второй кусок, который мма Потокване положила ей на тарелку. — Теперь мне некогда печь торты. Мне бы хотелось что-нибудь испечь, но где взять время?

— Этот торт, — сказала мма Потокване, слизывая крошки с пальцев, — испекла одна из наших воспитательниц, мма Готофеде, превосходная хозяйка. Когда я жду гостей, она печет торт. И еще приглядывает за детьми в своем корпусе. А вы знаете, как это непросто.

— Они добрые женщины, ваши воспитательницы, — сказала мма Рамотсве, глядя в окно на двух женщин, сидевших на веранде одного из аккуратных корпусов, в которых жили дети. У них был обеденный перерыв, и они с удовольствием болтали друг с другом.

Мма Потокване, проследив за взглядом мма Рамотсве, сказала:

— Вон мма Готофеде. Та, что в зеленом фартуке. Это она хорошо готовит.

— Я знала людей с такой фамилией, — сказала мма Рамотсве. — Они жили в Мочуди. У них была большая семья. Много детей.

— Мма Готофеде замужем за одним из их сыновей, — пояснила мма Потокване. — Он работает в дорожном управлении. На паровом катке. Она сказала мне, что на прошлой неделе он переехал своим катком собаку, конечно, по ошибке. Собака, наверно, была очень старая и не слышала катка.

— Как жаль, — сказала мма Рамотсве. — Надеюсь, покойная собака не страдала.

Мма Потокване на секунду задумалась.

— Наверно, нет, — ответила она.

— Торт очень вкусный, — похвалила мма Рамотсве. — Быть может, мма Готофеде научит меня его печь. Он бы понравился Мотолели и Пусо.

Услышав имена детей, мма Потокване улыбнулась.

— Надеюсь, с ними все в порядке, — сказала она. — Вы с мистером Дж. Л. Б. Матекони правильно сделали, решив их усыновить.

Мма Рамотсве, подняв чашку, посмотрела на мма Потокване из-за ободка. Раньше никакой речи об усыновлении не было, речь шла об опекунстве. Не то чтобы это было очень важно, но с мма Потокване нужно держать ухо востро: ради своих сирот она способна на все.

— Мы рады, что они живут у нас, — сказала мма Рамотсве. — Они могут жить у нас, пока не вырастут. Кстати, Мотолели хочет стать механиком. Вы знаете? Она прекрасно разбирается в машинах, и мистер Дж. Л. Б. Матекони будет ее учить.

От радости мма Потокване захлопала в ладоши. В том, что касалось ее сирот, она была очень честолюбива, приятнее всего ей было слышать, что ее воспитанники добились успеха в жизни.

— Это очень хорошие новости, — сказала она. — Почему бы девочке не стать механиком? Даже если она прикована к инвалидному креслу. Я очень рада это слышать. Она будет помогать мистеру Дж. Л. Б. Матекони чинить насос.

— Он хочет сделать пандус для ее инвалидного кресла, — сказала мма Рамотсве. — Тогда она сможет подъезжать к моторам.

Мма Потокване одобрительно кивнула.

— А ее брат? — спросила она. — С ним тоже все в порядке?

Мма Рамотсве замялась, и мма Потокване мгновенно поняла, что нет.

— В чем дело? Он нездоров?

— Дело не в этом, — объяснила мма Рамотсве. — Он хорошо ест и растет. Мне пришлось купить ему новые ботинки. Со здоровьем у него все в порядке, только вот…

— Поведение? — подсказала мма Потокване.

Мма Рамотсве кивнула.

— Мне не хотелось беспокоить вас, но я подумала, что вы могли бы дать мне совет. Вы видели разных детей и знаете о них все.

— Верно, они все разные, — согласилась мма Потокване, — даже братья и сестры. Одного рецепта для всех не существует, даже если у них одни родители. Один ребенок толстый, другой худой. Один ребенок умный, другой не слишком. И так далее. Все дети разные.

— Поначалу он был хорошим мальчиком, — сказала мма Рамотсве, — вежливым и послушным. И вдруг, ни с того ни с сего, начал плохо себя вести. Мы не наказывали его, ничего такого, но он сделался угрюмым и обидчивым. Иногда он так смотрит на меня, что мне не по себе.

Мма Потокване внимательно слушала, и мма Рамотсве рассказала о некоторых случаях, в том числе и об убийстве удода из рогатки.

— Здесь его не учили убивать птиц, — твердо заявила мма Потокване. — Мы не позволяем детям убивать животных. Мы учим их, что животные наши братья и сестры. Вот что мы им говорим.

— А когда мистер Дж. Л. Б. Матекони заговорил с ним об этом, Пусо сказал, что его ненавидит.

— Ненавидит? — ужаснулась мма Потокване. — Разве кто-нибудь может ненавидеть мистера Дж. Л. Б. Матекони? И уж, конечно, не маленький мальчик, которого он приютил.

— Как будто кто-то налил ему в ухо яду, — сказала мма Рамотсве.

Мма Потокване наклонилась и подлила мма Рамотсве чаю.

— Возможно, эти слова справедливее, чем вы думаете, — сказала она, нахмурясь. — Яд в ухо. Это случается со всеми детьми.

— Я не совсем вас понимаю, — сказала мма Рамотсве. — Как это могло произойти?

— Теперь он ходит в школу, верно? Дети идут в школу и встречают там других детей. Не всегда хороших. Иногда довольно плохих. Они-то и льют яд им в уши.

Мма Рамотсве вспомнила про Мотолели. Пусо, конечно, гораздо младше, но и ему могли что-то сказать.

— Мне кажется, он не совсем понимает, как себя вести, — сказала мма Потокване. — От других мальчиков в школе он знает, что он не такой, как все, потому что он сирота, но он не знает, как это исправить, и потому обвиняет вас.

Объяснение показалось мма Рамотсве разумным, но что с этим делать? Они уже пытались быть с Пусо ласковее и уделять ему больше внимания, но ничего не помогало.

— По-моему, — сказала мма Потокване, — мистеру Дж. Л. Б. Матекони пора преподать ему некоторые правила. Он должен указать ему границы дозволенного. У других мальчиков для этого есть отцы или дяди. Мальчики в этом нуждаются. — Она замолчала, чтобы посмотреть, какой эффект ее слова произвели на мма Рамотсве. — По-моему, мистеру Дж. Л. Б. Матекони нужно чаще брать на себя роль отца. Ему следует быть тверже. Его беда в том, что он слишком добрый, мягкий человек. Мы все это знаем. Но маленький мальчик нуждается совсем в другом.

Мма Рамотсве глубоко задумалась.

— Мистеру Дж. Л. Б. Матекони нужно быть тверже?

Мма Потокване улыбнулась.

— Немного. Но прежде всего он должен покатать мальчика на своем грузовике. Вывезти его за город, посмотреть на скот. Что-то в этом роде.

Мма Потокване поставила чашку на стол и выглянула из окна. Под тенистым деревом джакаранды играли дети.

— Если понаблюдать за тем, как играют дети, можно узнать о них все, — сказала она. — Посмотрите-ка на этих детей. Мальчики играют вместе, они толкаются и пихаются, а девочки смотрят. Им бы тоже хотелось поиграть, но они не знают, как это сделать, и в этой грубой игре у них мало шансов. Видите? Видите, что происходит?

Мма Рамотсве выглянула из окна. Пять или шесть мальчиков пытались выяснить, кто из них сильнее. Потом одна издевочек, показав на мальчиков, сделала шаг вперед, и что-то им сказала. Мальчики не обратили на нее внимания.

— Вот, — сказала мма Потокване, — если хотите знать, как устроен мир, посмотрите на них. Мальчики просто играют, но это очень серьезная игра. Они выясняют, кто будет лидером. Этот высокий мальчик — видите? — он лидер. И он останется им и в десять, и в двенадцать лет.

— А девочки? — спросила мма Рамотсве. — Почему они просто стоят?

Мма Потокване улыбнулась.

— Они считают игру глупой, но им хотелось бы в ней участвовать. Пока они только наблюдают за мальчиками. А потом поймут, как отравить им удовольствие. И с каждым разом у них будет получаться все лучше.

— Наверное, вы правы, — сказала мма Рамотсве.

— Наверное, права, — согласилась мма Потокване. — У нас здесь была одна женщина, закончившая университет. Она называла себя психологом. Эта женщина училась в Америке и прочла много книг о том, как взрослеют дети. Я сказала: просто посмотрите в окно. Она не поняла, что я имела в виду, но вы, по-моему, поняли.

— Да, — согласилась мма Рамотсве, — поняла.

— Чтобы понять, как устроен мир, не надо читать много книг, — продолжала мма Потокване. — Надо просто держать глаза открытыми.

— Это правда, — сказала мма Рамотсве, хотя у нее на этот счет имелось собственное мнение. Она питала огромное уважение к книгам и хотела бы читать больше. Книг никогда не бывает слишком много. Никогда.