«Красин» во льдах

Шесть часов тревоги

Площадку окружали торосы, мелкие льдины. Да и площадка не была сама по себе надежна. Голубели на ней проталины. Лыжи поминутно попадали в воду и хлюпали по морозной жиже. Во все стороны тянулся белый, молочный мир, и, только вглядевшись, человек мог поверить, что в самом деле окружает его океан. а не степь, не твердь, покрытая белым.

Я подошел к «Красину», снял лыжи и поднялся по штормтрапу наверх. В кают-компании было пусто. На стене белел бюллетень, который я вывесил утром.

«БЮЛЛЕТЕНЬ № 14

Шведские летчики возвращаются

В понедельник 9 июля капитаном Торнбергом отправлена телеграмма в министерство обороны, в которой он сообщает об общем состоянии группы Вильери. В группе имеются больные. Продовольствия хватит на 3 месяца. Спуск самолетов может происходить только при морозе (сейчас же на месте нахождения группы температура выше нуля).

Тяжелое положение группы Мальмгрена

О группе Мальмгрена до сих пор нет никаких известий. Она, очевидно, погибла или же находится на дрейфующем льду. Группа имеет продовольствия еще только на одну неделю. Вооружения нет. Обувь весьма скверная. Группа с дирижаблем, очевидно, погибла при взрыве.

Шведский самолет «Упланд» может быть отправлен на родину. Другие шведские самолеты требуют ремонта в течение нескольких суток.

Предполагают, что экспедиция на собаках капитана Сора погибла.

Ледокол «Красин» находится на близком расстоянии от группы. Когда ледяные условия будут более благоприятными, ледокол, очевидно, подойдет к группе Вильери.

(Все вышенапечатанное заимствовано из шведского радио).

Положение «Красина»

К 15 часам 10 июля мы находились на 80° 53,8' северной широты и 23°27′ восточной долготы (по Гринвичу), примерно в 57 милях от местонахождения группы Вильери. С 4 часов до 15 часов 10 июля «Красин» сдрейфовал по направлению к юго-востоку на 3 мили. Подготовка к первому разведывательному полету к местонахождению группы полностью закончена. Как только окончательно рассеется туман, Чухновский вылетит.

Ледокол «Красин». 10 июля 1928 года».

«Чухновский вылетит»… Как устарел бюллетень, всего несколько часов назад волновавший своими вестями! Чухновский вылетел. Чухновский летит. Он летит в тумане туда, где на льдине — люди группы Вильери.

Я всматривался в строки устаревшего бюллетеня. Итак, группа Мальмгрена погибла. Едва ли можно надеяться, что еще живы три человека, из которых два итальянца и один швед, вышедшие по льду в поисках земли.

О группе капитана Сора у нас было смутное представление. Итальянский капитан Сора с двумя товарищами вышел на лыжах по льду искать Нобиле. И группа капитана Сора исчезла. Предположена гибель.

Амундсен, Мальмгрен, Сора, Вильери, Алессандрини… Льды белой пустыни дышали смертью.

Чухновский летел над льдами. Кроме него, в самолете: Страубе, Шелагин, Алексеев и кинооператор Блувштейн. Туман наползал все тяжелее и больше, шел с юга и с запада. Он закрывал черные выступы островов, окутывал корабельные мачты и между рядом стоявшими людьми воздвигал белую, непроницаемую стену.

В радиорубке сидели Самойлович и Орас.

Где самолет? Через семнадцать минут после старта «ЮГ-1», в шестнадцать часов сорок две минуты, радист судорожно схватил карандаш и, переводя язык точек-тире на обыкновенный человеческий, записывал на бумаге:

«Подходим к острову Карла… Подходим к острову Карла…»

Потом он взялся за рычажок передатчика, и на антенне, протянутой над спардеком, запрыгала голубая искра.

Ти-ти ти ти-ти тии ти тии ти-ти ти…

— Слышу… Хорошо слышу. Счастливого пути!

Семнадцать часов пятнадцать минут. «ЮГ-1» пролетел у острова Эсмарка… «ЮГ-1» повернул к югу… Под ним сверкающая синева ледников.

Семнадцать часов пятьдесят минут.

«Лагеря не нашли… Лагеря не нашли…»

И опять безмолвен эфир.

Орас смотрел на Самойловича, и оба переводили свои взоры на слушавшего безмолвие Арктики радиста Юдихина.

Где-то в тумане, над синими глетчерами, над каменными островами, среди вековечных льдов, летел черный «ЮГ-1». Тех, кого летел спасать самолет, было, как и летевших, пять.

Но пять летевших на самолете не видели пятерых на льдине внизу.

Ти-ти тии ти-ти тии…

Самойлович, в кожаной куртке, в барашковой серой шапке, в очках, смотрел через плечо радиста. Карандаш побежал по тонкой бумаге бланка. Радист вывел:

«Мальмгрена… Группу Мальмгрена видели…»

И ничего. Все молчало. Орас и Самойлович смотрели друг на друга, на радиста, на слова, написанные на бумаге.

Мальмгрена!

Было восемнадцать часов сорок пять минут.

Люди вслушивались: не гудит ли в тумане мотор? Все уже знали: Чухновский не видит «Красина».

Где Чухновский? Доктор, глубоко засунув руки в карманы полушубка, кусая губы, шагал на носу ледокола, по сто раз повторяя:

— Погано, погано!

В звенящей тишине, боясь разговаривать между собой, заполнили верхний мостик люди команды, вглядываясь в туман. Хмурый Федотов, единственный из авиагруппы оставшийся с нами, осиротелый, недоуменно озираясь вокруг, спрашивал всех:

— Нет, что ж это? Что ж это?

Никто не смел войти в радиорубку. Никто не мог узнать, что там происходит. Но к желтому карандашу, стиснутому пальцами радиста Юдихина, мысленно были обращены взоры каждого из людей. Что пишет сейчас карандаш?

В кают-компанию сообщалось:

— Радио работает! Всё в порядке!

Или:

— Радио безмолвствует. Дело скверно.

Почти в двадцать часов Юдихин принял сообщение:

«Не можем подойти к «Красину» из-за тумана. Видели группу Мальмгрена. Ищем посадку в районе Семи Островов…»

На льду разожгли костер, подливая в огонь смолу. Но черный дымовой столб, вместо того чтобы подняться кверху, в тумане как бы повалился набок, стлался почти параллельно льдине. Так же бесполезен был дым труб. Не помогали ракеты.

Прожектор в белом тумане вечного дня казался лишь слабенькой свечкой, неспособной указать путь самолету Чухновского.

Почти полностью истекли шесть часов. Чухновский не видел нас. Туман мешал ему определить местона хождение «Красина». Он сообщал о намерении снизиться в районе Семи Островов.

Радиостанция «Красина» искала самолет.

В двенадцать часов шестнадцать минут, за несколько минут до того, как на самолете должна была кончиться последняя капля бензина, Чухновский спрашивал откуда-то из пространства:

— Какая видимость у вас? Видимость?

Самойлович диктовал радисту ответ:

— «Видимость плохая… На льду развели костер…»

Десять минут радист ждал ответа. Самолет безмолвствовал. Радист спрашивал самолет:

— Поняли?

Самолет молчал.

У Самойловича дрогнул голос. Он нетвердо продиктовал:

— «Отвечайте, где вы?»

И снова никакого ответа. Орас расстегнул кожаную куртку, подошел к иллюминатору и раскрыл его.

Через круглую дыру иллюминатора молочной жижей вливался туман, сырость, дыхание ледяной пустыни.

Самойлович говорил радисту:

— Спросите, спросите их, почему не отвечают!

Радист отбрасывал карандаш и накладывал руку на рычаг передатчика.

Ти тиии ти-ти тиии…

Прошло еще полчаса.

Орас поднял с клеенчатого узенького дивана книгу о Робинзоне Крузо, раскрыл ее вверх ногами и положил обратно. Книга осталась лежать раскрытой.

Чухновский уже не мог быть в воздухе. Он либо разбился, либо опустился на лед. Последние запасы бензина должны были кончиться. Но почему бездействует радио «ЮГ-1»? Только гибель людей могла быть причиной молчания радиостанции самолета.

В рубке радиста в тишине сидели Самойлович и Орас. Радист слушал молчание Арктики.

Осиротелый Федотов бродил по палубе, вглядываясь в крутой туман. Страшнейшая тишина охватила корабль. В кают-компании она прерывалась только всхлипами старой Ксении, плакавшей о погибшем Чухновском…

Близилось утро. В тот час в ледяном заливе Рипсбее, к юго-западу от мыса Кап-Вреде, покрытого потоками голубых ледников, заблудившись в тумане и поломав шасси, опустился «Юнкерс» с Чухновским. Юноша Страубе первым выскочил из самолета и огляделся вокруг. Он вытащил из кармана двадцать червонцев и, протянув их к Кап-Вреде, воскликнул:

— Мы обеспечены!

И, пока Джонни Страубе острил, собираясь тратить двадцать червонцев на голой земле Норд-Остланда, летнаб Алексеев выстукивал точки-тире, зовя в ледяном пространстве станцию «Красина». Но на «Красине» не слышали зова летнаба.

* * *

Под утро радист метнул глазами в сторону Самойловича:

— Вылез!

Карандаш его записывал. Через пять или шесть минут Орас и Самойлович читали:

«Почему не отвечаете? Почему не отвечаете? Зову второй раз! Отвечайте!»

Самойлович рванулся к Юдихину:

— Спрашивайте, где они, что с ними случилось! Скорее!

А еще через полчаса в кают-компании Орас читал нам донесение с самолета:

— «Начальнику экспедиции. Карта номер триста три. Мальмгрен обнаружен на широте 80°42′ долгота 25°45′ на небольшом остроконечном торосе между весьма разреженным льдом. Двое стояли с флагами, третий лежал навзничь. Сделали над ними пять кругов. Совершенно чистая вода ограничена 80°40′, тридцатым меридианом, берегом Норд-Остланда и линией острова Репса на ост-норд-ост по указанной широте… Поэтому группу Вильери обнаружить не могли…»

Орас на минуту прервал чтение донесения.

— Здесь путаница какая-то, — сказал он, — возможно, что пропуск.

И он продолжал:

— «…с «Красина»… Виден был только Вреде… Выбора посадки не было. Сели на торосистое поле, в миле от берега, на который ходили. Сели на зюйд-зюйд-вест в миле от Кап-Вреде или Кап-Платена: туман мешает точно определиться. В конце пробега снесло шасси. Сломано два винта. Все здоровы. Запасы продовольствия на две недели. Считаю необходимым «Красину» срочно идти спасать Мальмгрена. Чухновский».

Наступило утро 11-го числа. Березкин, вывешивая очередную метеорологическую сводку, сказал:

— Туман разойдется. Будет солнце.

Капитан Эгги отдал приказ:

— Готовить машины!

Орас, встретив меня в каюте Пономарева, протянул разлинованный лист бумаги. На нем — написанное карандашом какое-то заявление за пятью подписями.

— Возьмите, — сказал он. — И сохраните в вашем архиве. Когда-нибудь это пригодится для вашей книги.

Вот какого рода было это необычное заявление:

«Начальнику экспедиции

Заявление

Узнав неофициально, что с нашим самолетом случилась небольшая авария и что он нуждается в помощи, мы предлагаем отправиться пешком на помощь без замедления.

11 июля 1928 г.

Кочегары: Феоктистов, Байбаков, Тойкин, Кнокин, Горский».

Мужественные кочегары, однако, не получили разрешения начальника экспедиции.

Разве это не грозило бы тем, что «Красину» пришлось бы разыскивать еще одну группу людей, без вести пропавших в арктических льдах!

К этому времени уже был получен отказ Чухновского от немедленной помощи. Чухновский настаивал на том, чтобы сначала спасли потерпевших аварию воздухоплавателей дирижабля «Италия» и только потом оказали помощь ему и его товарищам.

Отказ Чухновского принять помощь «Красина» до спасения итальянцев вызвал в те дни восхищение всего мира.

И вот дан приказ готовить машины… «Красин», уже лишившийся лопасти одного винта, с поврежденным винтом, вздрогнул и надвинулся на ледяное поле. Вокруг был бело-голубой твердый ледяной океан. У бортов с глухим шумом переворачивались глыбы зеленоватой тверди…