«Моревизор» уходит в плавание

Крабьи щётки

А Майя? Вот молодей! Я был уверен, что после встречи с осьминогом она тут же запросится домой. Но она не запросилась. Только захотела немного отдохнуть, посидеть на камне.

Вот это уж она зря придумала. Опытные ныряльщики не советуют ни ходить по дну, ни касаться его руками. Мало ли что может быть. Можно порезаться об острые края ракушек, напороться на иглы закопавшегося в песок морского ежа, наступить на затаившегося ската-хвостокола, и тогда скат, на то он и хвостокол, всадит тебе в ногу длинную ядовитую иглу, которая скрыта в его хвосте.

Но Майя плыла всё медленнее и медленнее: видно, устала. И я стал приглядывать удобное место.

— Подходяще? — Я показал на камень, возле которого зеленела морская капуста — ламинария.

У этой капусты только один лист. Когда вырастает новый лист, старый отпадает. Но зато единственный лист ламинарии и широк и длинен. Он достигает трёх метров в длину.

Майе понравился камень, но, подплыв ближе, мы обнаружили, что облюбованное нами место уже занято. Здесь завтракал краб.

Что же, переждём, притаившись в засаде. Интересно поближе познакомиться с крабом, известным нам до сих пор только по консервам. Кстати сказать, наши крабьи консервы считаются лучшими в мире.

Итак, краб завтракал. Все необходимые для этого хозяйственные принадлежности у него всегда с собой. Одна клешня — та, которая подлинней, потолще, пошире, — это ступка. Клешнёй-ступкой краб раздавливает ракушки. Другая клешня, поменьше, с острыми зубчиками, — это одновременно и нож и вилка. Ею краб режет свой завтрак и подносит куски ко рту.

Своей клешнёй краб может поднять тяжесть, почти в тридцать раз большую, чем весит он сам, тогда как человек не может удержать в правой руке вес, равный его собственному.

Краб кончил завтрак, но продолжал сидеть на песке.

«Чего он медлит?» — подумал я и тут же догадался: чистится.

У краба, кроме ног видимых, есть ещё пара ног невидимых, скрытых под панцирем. Ими краб словно щётками очищает жабры.

Наш молодой учёный Виктор Баранов наблюдал за крабом, посаженным в бассейн. Баранов прорезал в панцире краба щёлки-окошечки и «застеклил» их целлулоидом. Сквозь эти окошечки было хорошо видно, как под панцирем быстро и ловко движутся крабьи «щётки», очищая жабры.

Наш краб невидимо для нас поработал «щётками» и побрёл дальше. Из любопытства и мы поплыли за ним. Но краб не такой уж плохой ходок. Известно, что целые караваны крабов в весеннюю пору движутся к берегам. Они возвращаются с зимовки, из морских глубин. Иному крабьему каравану приходится пройти около ста восьмидесяти километров — немалый путь. И крабы бодро шагают, проходя два километра за час.

А наш краб, по-моему, шёл ещё быстрее. Заметив погоню, он прибавил ходу и скрылся в камнях. Однако Майя не огорчилась. Она наконец нашла камень, на котором можно было посидеть и отдохнуть. И пригласила меня.