«Сокол» вышел в море

НА «СОКОЛЕ»

Кирик не может понять, где он сейчас, уже утро или ещё ночь, он спит или проснулся?

Тёплый солнечный зайчик лезет в глаза, щекочет в носу. Гул незнакомый, запах чужой.

Назойливый зайчик шарит и шарит по лицу, заставляет открыть глаза, а сам исчезает.

За толстым круглым стеклом иллюминатора появляются то облака, то волны; снова небо, и опять море в золотых солнечных пятнах. Так вот откуда зайчики!

— Что, не сдаётся гордый «Варяг»? — спрашивает мама и улыбается.

Кирик вспоминает, как его укачало в моторке, как его несли по палубе, как мама раздела и уложила его, будто маленького.

— Уже утро, мамуня?

— Проспали утро. Скоро обед, вставай.

Кирик одевается, разглядывает каюту. Две койки, стол с креслом, в углу белый умывальник с зеркалом.

Мама говорит:

— Эту каюту нам уступил Павел Павлович, помощник капитана.

В двери стучат.

— Войдите, — говорит мама.

И в каюту входит незнакомый моряк. Голова у него белая, усы, как у моржа, сам огромный, широкий.

— А-а-а! — басом гудит моряк. — Проснулся, герой? Покажись, браток, покажись!

Моряк обнимает Кирика, трясёт его, подаёт руку, называет себя:

— Пал Палыч. А ты, браток, похож на батю. Ничего не скажешь, похож! Я ведь твоего батю давно знаю.

Всё это приятно слышать. И вообще Кирику сразу понравился Пал Палыч — его широкое лицо, и улыбка, и смешные усы, и ласковое слово «браток», которое он частенько произносит.

— А где наш Кирюха? — спрашивает Кирик.

— Жив-здоров твой уважаемый Кирюха. У него, браток, друзей полно. Обзавёлся! Накормили, напоили и спать уложили.

— Можно пойти к нему?

— Сперва, браток, пообедаем. Нас ждут в кают-компании. Это наша столовая.

Кирику хочется сказать, что он знает и другие моряцкие слова. На корабле нет кухни — есть камбуз, нет повара — есть кок, нет лестницы — есть трап, нет окошка — есть иллюминатор. Да, пожалуй, лучше промолчать, а то ещё сочтут хвастунишкой.

— Мама тоже пойдёт с нами в кают-компанию? — спрашивает Кирик.

— Нет, дружок, Мария Петровна не пойдёт, ей сюда принесут обед.

— Иди, сынок, не задерживай Павла Павловича, — говорит мама.

Они идут по длинному коридору, спускаются по гулким ступенькам железного трапа и снова идут по мягкой резиновой дорожке в другом коридоре. Не просто шагать в ногу с таким великаном, и всё-таки Кирик не отстаёт, забегает вперёд.

В просторной кают-компании полно народу. Мальчик робеет.

— Не бойся, входи! — подталкивает Пал Палыч.

Кирика окликают:

— А, гордый «Варяг»!

Близнецы сидят рядом, теперь они в одинаковых зелёных ковбойках, и совсем не поймёшь, кто из них дядя Вася, кто дядя Коля. Имя второго брата Кирик узнал ещё в лодке.

Оба моряка улыбаются, встречают Кирика как старого знакомого.

— Плывём? — подмигивает один.

— Ага, — отвечает Кирик.

— Как себя чувствует мама? — спрашивает другой.

— Хорошо… — Кирик густо краснеет, потому что забыл спросить у мамы, как она себя чувствует. — Я сейчас пойду узнаю.

— Потом сходишь! — Братья усаживают Кирика рядом и наперебой угощают. Один ставит перед ним мисочку с горячими щами, другой достаёт из хлебницы самую аппетитную горбушку. И шутят с ним, как с маленьким: — Поскорее ешь, а то щи убегут в море…

Кирик склонился над миской, усердно работает ложкой, старается не глядеть в иллюминатор. А то опять укачает. Море хоть и весёлое-превесёлое, да неспокойное.