«Тарелки» над Кремлём

У ИСТОКОВ ЭЛЕКТРОМАГНИТНОЙ ГИПОТЕЗЫ

Термин «телепатия» (ощущение, чувствование, страдание на расстоянии) предложили английские психоисследователи Э.Герней, Ф.Майерс и Ф.Подмор. Они впервые использовали его в своей книге «Прижизненные призраки», изданной в Лондоне в 1886 году. В ней были собраны сотни случаев как бы самопроизвольной передачи мыслей и чувств от одного человека к другому на расстоянии, иногда весьма значительном.

В русском языке в те далёкие годы и даже значительно позже термин «телепатия» употреблялся мало. Тогда говорили о мысленном внушении, о внушении на расстоянии или о непосредственной передаче мысли. Но если есть некая передача, то должен быть и какой-то обеспечивающий её физический посредник.

Этот посредник, или, как мы говорим сейчас, носитель, стали искать ещё в XX веке. Исторически электромагнитной гипотезе телепатии предшествовала индукционная. Это понятно, поскольку вплоть до 1887–1888 годов, когда Генрих Герц экспериментально зарегистрировал электромагнитные колебания высокой частоты, было известно и использовалось практически лишь явление электромагнитной и электростатической индукции.

Электроиндукционную гипотезу «проявляющегося в месмеризме взаимодействия организмов» первым ещё в 1875 году предложил знаменитый химик А.М. Бутлеров. Он, в частности, задумался над тем, не могут ли взаимодействовать «нервные токи организмов» подобно взаимодействию электрических токов в проводниках. В 1887 году с развёрнутым обоснованием электроиндукционной гипотезы мысленного внушения выступил профессор философии, психологии и физиологии Львовского университета Юлиан Охорович, обладавший и солидными по тому времени знаниями в области электротехники.

Однако электроиндукционная гипотеза телепатии объясняла взаимодействие организмов только на относительно близких расстояниях. Это затруднение успешно преодолевала электромагнитная гипотеза телепатии. Датой её рождения следует считать 1892 год. Идея носилась в воздухе и была одновременно и, скорее всего, независимо высказана тремя исследователями. В марте 1892 года в секции электричества Франклиновского института с докладом о предполагаемом излучении мозга выступил известный американский физик Э.Хаустон. Шмидкунц в изданной в 1892 году книге «Физиология внушения» прямо указал, что «мысленное внушение сходно с явлениями Герца». И, наконец, знаменитый английский физик В.Крукс в статье «Некоторые возможности применения электричества», напечатанной в 1892 году, следующим образом оценил одну из таких возможностей: «В некоторых частях человеческого мозга, может быть, скрывается орган, могущий передавать и принимать другие электрические лучи с длинами волн, ещё не определёнными посредством инструментов. Эти лучи могли бы передавать мысль от мозга одного человека к другому. Таким путём могли бы быть объяснены обнаруженные случаи передачи мыслей и многие примеры “совпадений”. Я не буду делать предположений о тех результатах, которые получились бы, если бы мы обладали возможностью ловить эти “мозговые волны” и управлять ими».

Более подробно эту свою «радиационную гипотезу» телепатии В.Крукс изложил в статье «Иной мир — иные существа», напечатанной в апрельском номере «Бюллетеня Астрономического общества Франции» за 1898 год; статья тут же была опубликована в русском переводе. В ней В.Крукс — впервые в истории электромагнитной гипотезы телепатии — обосновал возможную частоту колебаний предполагаемого мозгового излучения. Она была огромной — порядка 10 в 18-й степени колебаний в секунду! Излучения с такой частотой колебаний, отмечал В.Крукс, «проникают через наиболее плотные среды, не уменьшаясь, так сказать, в своей интенсивности, и проходят их со скоростью света и почти без преломления и отражения».

«Мне кажется, — писал в заключение В.Крукс, — что подобными лучами возможна передача мысли. С некоторыми допущениями мы найдём здесь ключ ко многим тайнам психологии». Допустив, что «эти лучи или другие ещё большей частоты могут проникать в мозг и действовать на некоторый нервный центр», В.Крукс предположил, что человеческий мозг, возможно, содержит центр, управляющий этими лучами, как голосовые струны звуковыми колебаниями (в обоих случаях повелевает рассудок), и посылающий их со скоростью света с целью оказать воздействие на воспринимающий центр другого мозга».

Электромагнитная гипотеза телепатии неоднократно рассматривалась и в начале XX столетия как в России, так и за рубежом, став почти общепринятой. Оставалась самая «малость»: получить прямые или косвенные доказательства её истинности.

ТЕЛЕПАТИЯ: РОССИЙСКИЙ РЕНЕССАНС

В 1920-е годы в стране нарождающегося социализма ещё не совсем погасли очаги того отечественного ренессанса конца XIX — начала XX века, о последующем угасании которых с такой болью неоднократно говорил академик В.П. Казначеев. Ещё были живы и имели возможность работать отдельные выдающиеся представители этого феноменального взлёта научной мысли. Как отмечал В.П. Казначеев, такого ренессанса западные страны, даже периода Раннего Возрождения, пожалуй, не знали. Глубоко задумывались над проблемами, имеющими самое непосредственное отношение к парапсихологии, такие выдающиеся представители русского ренессанса, как В.И. Вернадский, А.Л. Чижевский, К.Э. Циолковский.

Что же касается исследований феномена телепатии, то прежде всего, это попытки академиков В.М. Бехтерева и П.П. Лазарева теоретически обосновать электромагнитную гипотезу телепатии, выполненные в начале 1920-х годов. К этому следует добавить проведённую в 1919–1927 годах директором ленинградского Института по изучению мозга и психической деятельности академиком В.М. Бехтеревым серию работ по изучению феномена телепатии в опытах на человеке и животных. Сюда же примыкает и выполненная в 1919–1926 годах инженером Б.Б. Кажинским серия работ по теоретическому и экспериментальному обоснованию электромагнитной гипотезы телепатии.

Задача прямой регистрации электромагнитного излучения мозга впервые детально была обоснована в 1920 году академиком П.П. Лазаревым. В статье «О работе нервных центров с точки зрения ионной теории возбуждения» он предположил, что поскольку «периодическая электродвижущая сила, возникающая в определённом месте пространства, должна непременно создавать в окружающей воздушной среде переменное электромагнитное поле, распространяющееся со скоростью света, то мы должны, следовательно, ожидать, что всякий наш двигательный или чувствующий акт, рождающийся в мозгу, должен передаваться и в окружающую среду в виде электромагнитной волны».

В другой работе, напечатанной также в 1920 году, П.П. Лазарев высказался в пользу возможности «уловить во внешнем пространстве мысль в виде электромагнитной волны». Он считал, что эта волна является одной из интереснейших в биологической физике. «Конечно, — отмечал он, — a priori можно указать на огромные трудности нахождения этих волн. Потребуется ряд лет напряжённой работы для того, чтобы непосредственно открыть эти явления на опыте, но, во всяком случае, необходимость их предсказывается ионной теорией возбуждения».

Приняв во внимание основной ритм колебаний электрического потенциала мозга (10–50 герц) и с учётом скорости распространения электромагнитных колебаний (300 тысяч километров в сек.), П.П. Лазарев определил длину волны предполагаемого излучения мозга в 6-30 тысяч километров. Иного мнения о длине волны придерживался академик В.М. Бехтерев. Он предположил, что при мысленном внушении «мы имеем дело с проявлением электромагнитной энергии и более всего вероятно, с лучами Герца», то есть с высокочастотными (коротковолновыми) колебаниями.

К началу 1920-х годов создались необходимые условия для работ по экспериментальному доказательству электромагнитной гипотезы телепатии — в том числе и благодаря успехам электро- и радиотехники, радиоэлектроники и техники связи.

Возможны следующие основные пути ведения работ по экспериментальному доказательству электромагнитной гипотезы телепатии: непосредственная регистрация предполагаемых мозговых излучений, их экранирование и изменение расстояния между передающим и воспринимающим мозгом.

Что касается прямой регистрации мозговых излучений, то наибольшую известность здесь получили пионерские исследования в области «телепсихических явлений и мозговых радиаций» профессора неврологии и психиатрии Миланского университета (Италия) Фердинандо Кацамалли (1887–1958), проводившиеся в период 1923–1954 годов. Но его первые попытки регистрации мозговых излучений относятся к 1912 году. Тогда, работая в лаборатории экспериментальной психологии, он исследовал влияние изменения состояния сознания испытуемых на показания весьма чувствительного устройства — стенометра Жуара. В посмертном издании его книги «Излучающий мозг», вышедшей в 1960 году в Милане, изложены выводы, к которым Ф.Кацамалли пришёл в результате своих более чем тридцатилетних исследований.

Согласно Ф.Кацамалли, человеческий мозг, находящийся в состоянии интенсивной психосенсорной активности, излучает электромагнитную энергию; Ф.Кацамалли назвал это своё открытие психоцереброрадиантным рефлексом. Мозг человека, по Ф.Кацамалли, это орган, самой природой предназначенный для активного исследования колебаний Вселенной, поскольку психоцереброрадиантный рефлекс обеспечивает возможность непосредственного взаимодействия между мозгом и космическим эфиром. «Эти универсальные колебания, — считал Ф.Кацамалли, — вступая в контакт с мозговыми психосенсорными центрами, являются физической основой телепсихических феноменов». Он утверждал, что зарегистрировал излучаемые мозгом человека в окружающее пространство апериодические затухающие радиоволны длиной от 0,7 до 100 м. Отметим, что консультантом Ф.Кацамалли в ряде случаев был Г.Маркони (1874–1937) лауреат Нобелевской премии 1909 года, как известно, оспаривавший честь считаться изобретателем радио у А.С. Попова.

История второго направления — экспериментальное доказательство электромагнитной гипотезы телепатии посредством экранирования предполагаемых излучений мозга — начинается с работ инженера-электрика (позже — кандидата физико-математических наук) Бернарда Бернардовича Кажинского, пионера научного исследования феномена телепатии в СССР. Эти работы были проведены в 1922–1926 годах в Москве, в Практической лаборатории по зоопсихологии Главного управления научными учреждениями Народного комиссариата по просвещению. В экспериментах Б.Б. Кажинского человек, осуществлявший мысленное воздействие, размещался в экранированной листами металла камере (клетке Фарадея). Воздействие адресовалось животному (собака) или человеку, поведение которых служило индикатором успешности или неуспешности «передачи».

Заметим, что и первая экспериментальная попытка прямой регистрации мозговых излучений могла быть связана не с Ф.Кацамалли, а с Б.Б. Кажинским. Ведь ещё в своей первой книге «Передача мыслей», изданной в 1923 году, Бернард Бернардович сообщил, что им «давно была предложена схема приборов, могущих осуществить… улавливание мыслительных колебательных волн, если таковые будут излучаться из нервной системы». В эту схему были включены «антенная рамка, конденсаторы, детекторы, катодные усилительные лампы и др., составляющие, собственно говоря, приёмник, связанный индуктивно с особым регистрирующим устройством — «регистратором». Однако — как писал Б.Б. Кажинский — отсутствие полного комплекта приборов лишило его возможности проведения экспериментов.

Ещё в те далёкие годы он пришёл к мысли, что «уже одна возможность технического осуществления подобного “регистратора мыслей” должна знаменовать собой эпоху». По его мнению, в случае, если бы удалось реализовать «регистратор мысли», можно было бы построить прибор, воспроизводящий технически те же колебания, т. е. воспроизводящий мысль — «искусственную мысль».

«Возможно, — мечтал в 1923 году Б.Б. Кажинский, — мы бы научились технически излучать мощные мысли в целях облагораживания человека, нравственного подъёма и пр.».

НЕЧАЯННАЯ ВСТРЕЧА

…В самом конце 1960 года один из авторов книги «Психотронная война» И.В. Винокуров, навестив в очередной раз Бернарда Бернардовича, застал там Александра Леонидовича Чижевского (1897–1964). Вот что вспоминал Игорь Владимирович:

— К Б.Б.Кажинскому я направлялся, сопровождая Дмитрия Георгиевича Мирзу, возглавлявшего единственную в то время в Москве лабораторию парапсихологии. За несколько месяцев до нашего визита к Бернарду Бернардовичу я стал сотрудником этой небольшой лаборатории: в её штате пока были только Дмитрий Георгиевич и я.

Бернард Бернардович жил на Тверском бульваре, в самом его начале, в доме, который сейчас примыкает к комплексу зданий ТАСС. Поднялись на шестой этаж, позвонили два раза. Дверь открыл Бернард Бернардович. Мы вошли в обычную московскую коммунальную квартиру, одну из комнат которой занимали Бернард Бернардович и его жена, Клавдия Петровна. Помимо них в комнате находился неизвестный мне человек примерно того же возраста, что и Бернард Бернардович. Мы поздоровались. «Александр Леонидович», — назвал себя незнакомец и протянул мне руку. «Александр Леонидович — так Александр Леонидович, очень приятно», — подумал я во время рукопожатия; вслух же представился столь же солидно — Игорем Владимировичем. Я всё ещё не понимал, что судьба свела меня с Александром Леонидовичем Чижевским, крупным, разносторонним учёным и великим гуманистом. Он сравнительно недавно вернулся из ссылки, квартиры ещё не получил и жил в одной из московских гостиниц.

Бернард Бернардович и Александр Леонидович продолжили прерванную нашим приходом беседу, мы с Дмитрием Георгиевичем с интересом слушали. К моему удивлению, Александр Леонидович стал вспоминать далёкие для меня годы его совместной работы с Бернардом Бернардовичем в уголке В.Л. Дурова. Я, конечно, знал, что практически все гости Бернарда Бернардовича так или иначе имеют отношение к делу всей его жизни, но встретить ещё одного живого свидетеля памятных событий того времени! Об этом я не смел и мечтать. Я насторожился.

Улучив момент, незаметно спросил Дмитрия Георгиевича, кто такой Александр Леонидович. Дмитрий Георгиевич глянул на меня с укоризной: «Игорь! Такого человека грех не знать, это — Чижевский!»

Конечно же фамилия и труды Чижевского были мне знакомы, но возможность личной встречи представлялась маловероятной. К тому же я и не подозревал тогда, что в сферу обширных интересов АЛ. Чижевского включена и телепатия, что было для меня приятной неожиданностью.

Эта моя встреча с АЛ. Чижевским не была единственной. Позже я несколько раз виделся с ним на некоторых многочисленных тогда собраниях научной общественности, где обсуждались проблемы парапсихологии. Последний раз я встретил Александра Леонидовича в 1963 году, в московском Доме дружбы с народами зарубежных стран, где по инициативе Э.К. Наумова (в то время — научного сотрудника Уголка имени В.Л. Дурова, где когда-то работали и Б.Б. Кажинский и А.Л. Чижевский) не раз обсуждались и вопросы парапсихологии. Таким образом, встречи с Б.Б. Кажинским и с А.Л. Чижевским позволили мне получить сведения по самому начальному периоду развития биоэнергоинформационных исследований в СССР из самых первых рук.

ГУМАНИСТЫ — ЕДИНОМЫШЛЕННИКИ

Практическая лаборатория по зоопсихологии, в которой в период 1924–1931 годов работал и А.Л. Чижевский, была основана при Научном и культурно-просветительном уголке имени В.Л. Дурова. В признание заслуг Владимира Леонидовича его имя было присвоено возглавляемому им уголку ещё при жизни великого дрессировщика.

Б.Б.Кажинский свои первые исследования начинал в физиологическом кабинете профессора (позднее — академика АН Украинской ССР) А.В. Леонтовича, в Петровско-Разумовской (ныне Тимирязевской) сельскохозяйственной академии. Именно там он пытался реализовать собственные замыслы по созданию «электромагнитного микроскопа» и «регистратора мысли», но отсутствие необходимого оборудования и, главное, общее состояние техники того времени не позволили ему сделать это.

20 августа 1922 года Б.Б.Кажинский познакомился с ВЛ. Дуровым и вскоре стал научным сотрудником Практической лаборатории по зоопсихологии. В конце 1923-го не без содействия Б.Б. Кажинского научным сотрудником лаборатории стал и A.Л. Чижевский.

В лаборатории был учёный совет, возглавляемый ВЛ. Дуровым; его заместителем стал профессор А.В. Леонтович. Среди членов учёного совета — профессор МГУ зоолог Г.А. Кожевников, Б.Б. Кажинский, А.Л. Чижевский. В заседаниях учёного совета и в работах лаборатории принимали участие: академик B.М. Бехтерев; профессора Л.Л. Васильев, Н.К. Кольцов; Г.И. Россолимо; Г.И. Челпанов; П.П. Подъяпольский и многие другие известные учёные.

В.Н.Ягодинский, биограф А.Л.Чижевского, описывая годы работы Александра Леонидовича в лаборатории, говорит о замечательном составе её сотрудников, их добропорядочности и доброжелательности.

По воспоминаниям Чижевского, в лаборатории «поощрялись смелые и оригинальные сообщения, необыкновенные эксперименты, одно из основных направлений работы — исследование феномена мысленного внушения. Оно особенно интересовало председателя учёного совета лаборатории — ВЛ. Дурова. В его книге «Дрессировка животных», изданной в 1924 году, много страниц посвящено мысленному внушению. Статья академика В.М. Бехтерева «Об опытах над “мысленным” воздействием на поведение животных», опубликованная в 1920 году, написана по материалам опытов над животными В.Л. Дурова.

Владимир Леонидович, даже будучи вдалеке от своего уголка, неизменно получал вести о работе лаборатории. Об этом свидетельствует и письмо Б.Б. Кажинского от 28 мая 1924 года: «Дорогой Владимир Леонидович! Пользуюсь счастливой случайностью, чтобы сообщить Вам новости в нашем общем деле. Последние опыты внушения людям через будку (причём Г.А. Кожевников у коммутатора) показали полное оправдание моей теории. Это было 20/V. Было сделано по 7 опытов; из них 6 через будку, когда сомнамбула была усыплена, и один без усыпления. Г.А. Кожевников сказал, что опыты очень доказательны с точки зрения электромагнитной теории. Каждую неделю теперь мы повторяем эти опыты и материал накапливается. Прежние заседания лаборатории (около 2) совпадают с приходом членов Гипнологического общества. Но по настоянию Г.А. Кожевникова теперь (с сегодняшнего дня) они будут проходить по средам…»

Феномен мысленного внушения интересовал и А.Л. Чижевского. Как сообщил его биограф В.Н. Ягодинский, Александр Леонидович «вслед за Кажинским защищал идею о наличии в клетках и органах образований, тождественных элементам радиосхемы». В архиве А.Л. Чижевского отложился и пласт материалов, отражающих его глубокий интерес к этим вопросам. Так, например, профессор В.А. Чудинов в статье «А.Л. Чижевский как историк парапсихологии» сообщает о хранящихся в архиве АН СССР двух работах Александра Леонидовича: «От астрологии к космической биологии (к истории вопроса о внешних влияниях на организм)» и «О передаче мысли на расстоянием»; обе написаны во второй половине 1920-х годов. В работе «О передаче мысли на расстояние» А.Л. Чижевский пишет: «Основной тезис, что факт непосредственной передачи мысли на расстояние в природе существует, считаю научно и экспериментально доказанными.

Феноменом мысленного внушения Александр Леонидович заинтересовался ещё до знакомства с Б.Б. Кажинским. Об этом свидетельствует его книга «Физические факторы исторического процесса», завершенная в ноябре 1922 года и вышедшая в 1924 году в Калуге (в 1992 году появилось её факсимильное издание). В этой книге, принёсшей ему впоследствии так много неприятностей, А.Л. Чижевский, в частности, склоняется к мысли о том, что «…явления внушения — единичного и массового — могут быть объяснены путём электромагнитного возбуждения центров одного индивида соответствующими центрами другого».

Вслед за этим он затрагивает вопрос, жгучий интерес к которому проявляли не только властители прошлого: «История изобилует красноречивыми фактами массового внушения. В сущности, не совершилось ни одного исторического события с участием масс, где нельзя было бы отметить внушения, подавляющего волю единиц. Это внушение в некоторых случаях не ограничивалось только какой-либо группой людей, но охватывало города и целые страны, и следы его на протяжении долгого времени сохранялись в политических или военных партиях, передаваясь из рода в род и отражаясь в различных произведениях искусства. Так внушение в ходе исторического процесса и психической эволюции человечества приобретает огромное значение первостепенной важности».

Александр Леонидович предположил («на основании известных данных, ещё нуждающихся в проверке и обосновании»), что «…сила внушения — влияние единичных лиц на массы — возрастет с усилением пятнообразовательной деятельности Солнца». Анализ многочисленных исторических событий, пишет учёный, показал, что «…влияние на массы ораторов, народных вождей, полководцев не всегда имеет одинаковую силу и колеблется не только периодически по этапам солнечного цикла, но даже и по временам года… Поэтому возникает предположение, что увеличение пятнообразовательной деятельности Солнца, связанное с увеличением его электрической энергии, оказывает сильнейшее влияние на состояние электромагнитного поля Земли, так или иначе возбуждая массы и способствуя внушению».

«Теория зависимости поведения масс от космического влияния» А.Л. Чижевским рассматривалась не как некая теоретическая отвлечённость, а как руководство к действию: «Государственная власть должна знать о состоянии Солнца в любой данный момент. Перед тем как вынести то или иное решение, правительству необходимо справиться о состоянии светила: светел, чист ли его лик или омрачён пятнами? Солнце — великий военно-политический показатель: его показания безошибочны и универсальны. Поэтому государственная власть должна равняться по его стрелкам: дипломатия — по месячной, стратегия — по суточной. Военачальники перед каждым боем должны знать о том, что делается на Солнце».

НЕБЫВАЛО ГРОЗНОЕ ОРУЖИЕ

Как и все сотрудники лаборатории, Б.Б. Кажинский умел заглядывать в будущее и стремился сделать всё возможное, чтобы предотвратить использование результатов своей работы в антигуманных целях. Он и его коллеги отлично понимали, что чья-то злая воля может использовать те же результаты в своих корыстных интересах.

Ещё в те далёкие годы, одним из первых оценив возможную в будущем угрозу, связанную с монопольным обладанием оружием, основанным на использовании феномена телепатии, Б.Б. Кажинский задался целью предупредить человечество о грозящей опасности. Это стало возможным с помощью двух писателей-фантастов — А.Р. Беляева (1884–1942) и С.М. Беляева (1883–1953). Оба они с большим интересом отнеслись к предложенному им сюжету.

В 1928 году вышел в свет научно-фантастический роман «Радиомозг» С.М. Беляева, в 1929-м — научно-фантастический роман «Властелин мира» А.Р. Беляева. Сюжет обоих романов как бы нанизан на стержень научных идей Бернарда Бернардовича. Более того, в романе «Властелин мира» Б.Б. Кажинский стал прототипом Качинского, самого, пожалуй, положительного героя этого увлекательного произведения.

Сюжеты обоих романов весьма схожи. В руках безнравственных людей оказывается изобретение, позволяющее им читать и записывать мысли и излучать мысленные приказания, не имеющие отказа. Этими маньяками овладевает идея мирового господства, и они начинают действовать. Всё мировое сообщество ищет противоядие. Им становится аналогичное изобретение нашего соотечественника, и претенденты на мировое господство оказываются побеждёнными.

Любопытно отметить, что если в романе «Властелин мира» учёный Качинский добивается победы практически в одиночку, то в романе «Радиомозг» изобретатель доктор Tax опирается на мощь всего государства. В основе изобретения доктора Таха — це-волны или це-лучи — от слова «церебрум» (мозг). Эти це-лучи «имеют бесконечно малую длину волны и излучаются человеческим мозгом». Tax научился записывать и излучать це-волны. Изобретением Таха овладели братья Гричары, проживающие в одной из западноевропейских стран. Они усовершенствовали чужое изобретение и «не только умеют читать на расстоянии мысли людей, которые им нужны, но и приспособили микроволны для воздействия на центральную нервную систему людей. Это своего рода массовый гипноз на расстоянии». Кроме того, Гричары нашли способ вызывать на расстоянии возбуждение любых мозговых центров целых групп людей. От их аппарата не может укрыться ни одна человеческая мысль. Гричары угрожают, что их радиомозг способен излучить целую серию це-волн, «которые вопьются в мозги людей, заразят их мыслями, повинуясь нашей с братом воле, и люди сойдут с ума, истребляя друг друга в последней войне. И тогда останемся только мы и наш радиомозг…»

Этому замыслу надо воспрепятствовать. Вопрос обсуждается в правительстве СССР. И вот на завод «Красный химик», где работал доктор Tax, приезжает Глаголев — «главный начальник химической промышленности Союза». Он выступает перед рабочими и работницами завода: «Шайка международных аферистов, завладевшая изобретением доктора Таха, в настоящее время ведёт, пользуясь це-лучами и передачей их на расстоянии, явно шантажную деятельность. Она шантажирует нас и правительства, с которыми мы находимся в дружественно-деловых отношениях… читает мысли наших полпредов и дипкурьеров, прерывает дипломатические переговоры, одним словом, всячески нам пакостит… Этому надо положить конец. Широкое производство экранов системы советского врача Таха должно быть налажено нами в кратчайший срок. Врага надо бить его же оружием. Наши учёные должны разработать вопрос о передаче непосредственно нервных це-волн на далёкие расстояния, чего мы ещё делать не умеем. В этом мы отстали от наших врагов, мы должны их в этом догнать и даже перегнать. Мы должны это сделать во что бы то ни стало». И это конечно же было сделано.

В послесловии к роману Б.Б. Кажинский прозорливо назвал оружие, подобное «радиомозгу», небывало грозным оружием. Он писал: «Человечеству нужен «радиомозг» не для удовлетворения антисоциальных инстинктов отдельных личностей, а для достижения общечеловеческого мира и счастья». Это был, пожалуй, самый первый призыв, самое первое научно обоснованное предостережение. Но в ту эпоху великого противостояния этот голос вряд ли мог быть услышан.

В ИНТЕРЕСАХ И ПО ЗАДАНИЮ НАРКОМАТА ОБОРОНЫ

Научный задел 1920-х годов послужил отправной точкой для продолжения исследования феномена телепатии в 30-х годах. Эти работы велись в интересах и по заданию Наркомата обороны СССР в Москве и в Ленинграде.

В 1962 году, ровно 30 лет спустя после начала работ в Ленинграде, член-корреспондент АМН СССР профессор Л.Л. Васильев сообщил, что в 1932 году ленинградский Институт мозга имени В.М. Бехтерева «получил задание начать экспериментальное исследование телепатии с целью, по возможности, выяснить её физическую природу». Научное руководство исследованиями было поручено Л.Л. Васильеву. Это был удачный выбор. Васильев работал в Институте мозга с осени 1921 года и принимал самое непосредственное участие в исследованиях телепатических явлений, проводимых директором Института академиком В.М. Бехтеревым; после его смерти в 1927 году Л.Л. Васильев продолжил эти работы уже по собственному почину, а в 1932 году ему предложили возглавить научное руководство темой. Исследования велись в течение почти пяти с половиной лет — с 1932 по 1937 год включительно.

Соответствующее задание получила и руководимая академиком П.П. Лазаревым Лаборатория биофизики АН СССР в Москве. Научное руководство темой было поручено ученику и последователю академика П.П. Лазарева профессору С.Я. Турлыгину. Но ни С.Я. Турлыгин, ни Л.Л. Васильев, вполне понятно, не знали о работах друг друга. Позже Л.Л. Васильев напишет, что работы С.Я. Турлыгина «совпали по времени, как мы потом узнали, с аналогичными нашими исследованиями».

С.Я. Турлыгину удалось впервые обнародовать результаты своих исследований ещё в 1939 году, в докладе «Об излучении нервной системы человека», сделанном им на заседании биофизической секции Московского общества испытателей природы. Л.Л. Васильеву пришлось ждать до 21 апреля 1960 года, когда он выступил с докладом «Об электромагнитных излучениях мозга» в ленинградском Доме учёных.

В масштабных работах Л.Л. Васильева исследовалось мысленное внушение двигательных актов, зрительных образов и ощущений, сна и пробуждения. Для изучения физической природы носителя применялось экранирование (металлом) мысленно внушающего индуктора или воспринимающего мысленное внушение перципиента, а также увеличение расстояния между индуктором и перципиентом (от 25 метров до 1700 километров). Как пишет Л.Л. Васильев, результат оказался неожиданным даже для самих исполнителей: ни экранирование, ни расстояние не ухудшали результатов во всех тех случаях, когда они отчётливо проявлялись без экранирования или на малом расстоянии.

В отличие от Л.Л. Васильева результаты, полученные С.Я. Турлыгиным, в основном не противоречили электромагнитной гипотезе. Физик и радиоинженер, специализирующийся в области биофизики, он как никто другой был способен решить чисто физический аспект стоявшей перед ним задачи.

С.Я. Турлыгину не удалось в отличие от Л.Л. Васильева опубликовать результаты своей работы в полном объёме: его рукопись, озаглавленная «Излучение электромагнитных волн человеком», объёмом около 70 машинописных страниц, так и осталась неопубликованной. Её сокращенный вариант был напечатан в 1942 году. Ниже мы кратко изложим основное содержание этих двух работ Сергея Яковлевича.

«Приходится признать, — подводил С.Я. Турлыгин итоги этих своих исследований, — что действительно существует некий физический агент, устанавливающий взаимодействие двух организмов между собой… Чисто оптическая картина действия экранов, отражения этого агента от зеркал и дифракционные явления заставляют думать, что этим агентом является электромагнитное излучение, одна из волн которого лежит в области 1,8–2,1 мм».

При подготовке и проведении экспериментов Турлыгин проявил немало изобретательности. В экспериментах участвовало три человека: испытуемый, гипнотизёр (индуктор), экспериментатор. Измерительный прибор — секундомер. Задача испытуемого — уловить мысленный приказ индуктора «падать назад». (Испытуемый падал в руки страхующего его ассистента.)

Предоставленный сам себе, испытуемый падал через 1–2 минуты после команды «начинаем!». В случае же, когда к этой команде присоединялся мысленный приказ «падать назад», время начала падения сокращалось до 2-10 секунд. Измеренное секундомером время, прошедшее от начала мысленного воздействия до начала падения испытуемого, было основным критерием результативности воздействия.

Эксперименты ставились в звукоизолированной комнате. В одном её месте стояла сплошь обитая свинцом будка. В ней размещался индуктор. На уровне его лица находился патрубок (труба), выходящий из будки наружу. Испытуемые ставились затылком к патрубку на расстоянии до 2-х метров от него. Предполагаемое излучение индуктора должно было, по мнению С.Я. Турлыгина, проходить через отверстие патрубка и падать на свинцовый экран, который, предположительно, должен был задерживать излучение. Последнее могло также падать либо на эбонитовое или медное «зеркало», способное, как предполагалось, отражать его поток, либо на дифракционную решётку, давая картину дифракции — максимумы и минимумы плотности энергии. В ряде случаев поток мог проходить между пластин конденсатора. Пройдя через экран, дифракционную решётку, пластины конденсатора, либо отразившись от «зеркала», излучение падало на испытуемого. Таким образом, исследовалась чисто физическая картина явления.

Оказалось, что свинцовый экран задерживает излучение: испытуемый начинал падать позже, чем в опытах без экрана. Опыты с «зеркалом» подтвердили наличие излучения и «оптический» закон его отражения. Опыты с дифракционной решёткой позволили определить длину волны излучения — она оказалась в диапазоне 1,8–2,1 мм. Однако излучение не отклонялось в электрическом поле конденсатора.

Интересны заключительные замечания С.Я. Турлыгина: «…с точки зрения физики самым существенным является тот факт, что поведение объекта (испытуемого) — продолжительность экспозиции — даёт чёткую оптическую картину, которую можно объяснить только наличием лучистой энергии — луча». Он не сомневается в реальности зарегистрированного им излучения: «указанные опыты не оставляют у нас сомнения в наличии излучения, исходящего из организма человека».

Надо сказать, что некоторые исследователи упрекали С.Я. Турлыгина в недостаточной чистоте эксперимента. Они предполагали возможность подсказки, то есть «утечки» информации от индуктора к испытуемому по обычным сенсорным или субсенсорным каналам, ведь индуктор и испытуемый находились в одной комнате. Но этот упрёк справедлив лишь по отношению к психологической картине феномена, а С.Я. Турлыгин изучал чисто физическую («оптическую») картину.

Сергей Яковлевич не оставлял подобные замечания без ответа, а всегда подвергал их экспериментальной проверке. Так, в ответ на упрёк, что испытуемые знают, где им предстоит падать (в опытах использовались «натренированные» испытуемые), Сергей Яковлевич в тайне от всех ночью проник в лабораторию и изменил шаг дифракционной решётки. Теперь испытуемые должны были бы падать в другом месте, но они не подозревали об этом. Опыты были продолжены, и места падения испытуемых переместились. Последующие расчёты показали, что именно там они и должны были падать: именно там сосредотачивались, согласно расчётной дифракционной картине, узлы максимальной плотности энергии излучения, прошедшего через решётку с изменённым шагом. Об этом эксперименте, как вспоминает один из авторов книги «Психотронная война» Г.К. Гуртовой, Турлыгин рассказывал на семинаре в лаборатории биофизики АН СССР в 1939 году, отвечая на вопросы после своего доклада об излучении организма человека.

Телепатическими исследованиями Л.Л. Васильева и С.Я. Турлыгина заканчивается важный и весьма плодотворный период изучения феномена телепатии в СССР. Ленинградские исследователи оказались не в состоянии согласовать положительные результаты экспериментов с электромагнитной гипотезой телепатии. Результаты, полученные С.Я. Турлыгиным, в основном не противоречили электромагнитной гипотезе, хотя, как свидетельствует Д.Г. Мирза, работавший с Турлыгиным в 1950-е годы, Сергей Яковлевич считал, что по некоторым параметрам зарегистрированное им излучение отличается от электромагнитного.

Однако оба направления исследований продолжены не были. Работы по исследованию феномена телепатии в СССР оказались надолго прерваны[2].

ПО ПРИКАЗУ МАЛИНОВСКОГО

После работ С.Я. Турлыгина и Л.Л. Васильева других серьёзных исследований феномена телепатии вплоть до конца 1940-х годов в стране не велось. Небольшая серия работ была проведена в 1952 году С.Я. Турлыгиным и врачом-психиатром Д.Г. Мирзой. В 1955 году С.Я. Турлыгин организовал лабораторию, где должны были быть продолжены и исследования телепатии. Однако через несколько месяцев в связи с кончиной Сергея Яковлевича эта лаборатория была закрыта.

В марте 1958 года в Институте биофизики АН СССР состоялось обсуждение вопросов о биологическом действии СВЧ (сверхвысокочастотные электромагнитные колебания) и о целесообразности возобновления работ по исследованию телепатии. Основной доклад по второму вопросу сделал кандидат биологических наук, заведующий лабораторией биофизики ЦНИИ курортологии и физиотерапии Министерства здравоохранения СССР А.С. Пресман. Среди выступивших в обсуждении — доктор биологических наук, профессор биологического факультета Ленинградского государственного университета П.И. Гуляев и инженер-подполковник, кандидат технических наук, начальник лаборатории И.А. Полетаев, автор известной книги «Сигнал (о некоторых понятиях кибернетики)», изданной в 1958 году. Однако по инициативе проводившего это совещание директора Института биофизики Г.М. Франка, тогда — члена-корреспондента АН СССР, решение о возобновлении работ по исследованию телепатии принято не было.

Академик В.П. Казначеев уже в наше время показал истоки и причины подобной позиции Г.М. Франка, отметив, что уже к началу 1920-х годов академик П.П. Лазарев приходит к выводу, что «деятельность центров головного мозга сопровождается переменными электродвижущими силами, связанными с лежащими в основе этой деятельности периодическими химическими реакциями. Переменные электродвижущие силы должны посылать в пространство электромагнитные волны, могущие, быть может, улавливаться центрами другого субъекта. И это направление не было подхвачено отечественной биофизикой. Не случайно, что сотрудник и участник исследований А.Г. Гурвича, академик Г.М. Франк, в будущем — директор (с 1957 года) Института биофизики АН СССР, не только не продолжил этого важнейшего опережающего направления, но по существу отказался от него и даже препятствовал его развитию, конечно, без какого-либо умысла. Таковы коллизии нашей науки…»

Сразу же после этого совещания в Институте биофизики подполковник И.А. Полетаев подал рапорт — доложил обо всём, что ему представлялось важным с точки зрения использования феномена телепатии в вооружённых силах, заместителю начальника части, где он служил в то время. Последний довёл эти сведения до Политуправления, откуда они были сообщены министру обороны СССР маршалу Р.Я. Малиновскому. В сентябре 1958 года по приказу Малиновского начальник Главного военно-медицинского управления провёл несколько совещаний с участием профессоров Л.Л. Васильева и П.И. Гуляева, на которых обсуждалась возможность возобновления работ по исследованию феномена телепатии в целях применения в военной и военно-медицинской областях. Однако по ряду причин начало работ откладывалось — положительное в целом решение не было подкреплено соответствующими мероприятиями, а потому и не могло быть реализовано. Независимо от этого в конце 1958 года профессор Б.Р. Лазаренко (позднее — академик АН Молдавской ССР) предложил врачу-психиатру Д.Г. Мирзе, последователю С.Я. Турлыгина, возглавить лабораторию, открытую последним в 1955 году и вскоре закрытую в связи с его кончиной. Дмитрий Георгиевич принял это предложение.

РАДИОПЕРЕДАЧА МЫСЛЕЙ

Напомним, что эти и ближайшие из описываемых ниже событий происходили в годы так называемой оттепели. В средствах массовой информации стали появляться первые материалы, посвящённые истории и состоянию на тот момент исследований феномена телепатии. Как отметил Л.Л. Васильев, до этого упоминаний о телепатических исследованиях в советских средствах массовой информации не было около двух десятилетий.

Во второй половине 1959 года в Госполитиздате вышла книга Л.Л. Васильева «Таинственные явления человеческой психики», в одной из глав которой — «Существует ли “мозговое радио”?» — популярно рассказывалось о проблеме телепатии. Книгу мгновенно раскупили. Однако наибольшую роль в возбуждении интереса к проблеме телепатии в среде научной и, главным образом, широкой общественности сыграла, пожалуй, статья Б.Б. Кажинского «Радиопередача мыслей», напечатанная в газете «Комсомольская правда» 15 ноября 1959 года. Эта статья быстро и довольно круто изменила жизнь И.В. Винокурова, как мы уже говорили, одного из авторов книги «Психотронная война». Вот что он вспоминает:

— В то время я учился на пятом курсе биолого-почвенного факультета МГУ, на кафедре физиологии высшей нервной деятельности. Моими подопытными объектами были животные, работа с ними требовала знания основ дрессировки. Пришлось познакомиться и с книгой В.Л. Дурова «Дрессировка животных». Конечно, я обратил внимание и на описание опытов по мысленному воздействию на поведение животных, запомнил и фамилию Б.Б. Кажинского. Вскоре приобрел научно-фантастический роман А.Р. Беляева «Властелин мира». Книга произвела на меня впечатление: чувствовалось, что за научно-фантастической фабулой скрывалась научно-исследовательская быль.

Ко дню публикации статьи «Радиопередача мыслей» я был подготовлен к тому, чтобы отреагировать на неё самым заинтересованным образом. Я и не предполагал, что Бернард Бернардович жив.

В то время я был председателем кружка общей биологии факультета, на наших заседаниях нередко выступали известные учёные, например, И.А. Полетаев. Почему бы не пригласить выступить и Б.Б. Кажинского? Согласовав этот вопрос на факультете, я с помощью редакции газеты «Комсомольская правда» связался с Бернардом Бернардовичем. Он сразу же дал своё согласие на выступление.

10 декабря 1959 года я впервые посетил Б.Б. Кажинского у него дома. Оговорили название темы его выступления: «Электромагнитная гипотеза передачи мысли на расстояние». Прощаясь, я попросил Бернарда Бернардовича сделать надпись на специально взятой с собой книге «Властелин мира». «В память первой плодотворной встречи» — написал Бернард Бернардович адресованные мне слова.

Доклад Б.Б.Кажинского был намечен на последние числа декабря 1959 года. 16 декабря ко мне домой (тогда я жил недалеко от Б.Б. Кажинского, но телефона у нас не было) неожиданно пришла Клавдия Петровна, жена Бернарда Бернардовича, и передала мне запечатанный конверт с посланием от него на моё имя. В верхнем правом углу конверта стояла старомодная надпись «С нарочным». Вскрыв конверт, я обнаружил небольшую отпечатанную на машинке записку в мой адрес. В верхнем правом углу записки было от руки написано и подчеркнуто слово «Спешное».

«Дорогой Игорь! — обращался ко мне Бернард Бернардович. — Очень прошу Вас организовать посылку именных приглашений на мой доклад в точный адрес академиков Несмеянова А.Н. Топчиева А.В. и Берга А.И. Полагаю, что от этого зависит весьма многое хорошее для полезного развития в СССР трактуемой проблемы».

В тот же день я выполнил просьбу Б.Б. Кажинского, отослав в «точный адрес» Президиума АН СССР именные приглашения указанным академикам. В каждый из конвертов вложил и тезисы будущего выступления Б.Б. Кажинского, составленные им самим. Под приглашениями стояла моя подпись — председателя кружка общей биологии, студента пятого курса биофака МГУ. Сделав это полезное дело, я и не думал, каким роковым оно окажется для меня вскоре.

А тем временем подготовка к докладу шла своим чередом. Были развешены объявления, оговорено, что заседание кружка, ввиду большого числа изъявивших желание прибыть на него, состоится во вместительной — большой биологической — аудитории. Наконец день, на который был назначен доклад Кажинского, настал.

За несколько часов до выступления двое моих коллег с младших курсов поехали за Б.Б. Кажинским, а я остался на факультете. Уже за час до начала большая аудитория стала заполняться. Через некоторое время все места были заняты, люди сгрудились в проходах, сидели на ступенях, не поместившиеся толпились в фойе и в коридорах. Приближалось время доклада, прибыл и Бернард Бернардович.

За несколько минут до начала меня просят зайти в партбюро, где без внятного объяснения причин требуют отменить доклад. Я ошарашен: «Как же так? Около тысячи пришедших! Нет, я не могу!» Со мной была проведена дополнительная работа…

Выйдя на трибуну, я объявил об отмене доклада — по техническим причинам. Аудитория в основном с пониманием отреагировала на моё объяснение. Это, в частности, выразилось и в отсутствии беспорядков, что также впоследствии могло бы быть вменено мне в вину.

Пока происходили эти события, я совсем потерял из виду Бернарда Бернардовича, которого опекали двое моих коллег и Д.Г. Мирза, с которым я имел честь в тот день познакомиться. Вдруг один из моих коллег приглашает меня пройти на кафедру физиологии высшей нервной деятельности, где в одной из свободных аудиторий только что началось несанкционированное выступление Б.Б. Кажинского. Вхожу в аудиторию, рассчитанную человек на сорок — она забита до отказа. Дальше дверей я не пробился. Слышу спокойный и уверенный голос Бернарда Бернардовича. Его доклад, хоть и с сильно уменьшенным числом слушателей, всё-таки состоялся! Позже это было мне вменено в вину дополнительно…

Много-много лет спустя мне стало известно, что мои послания в адрес Президиума АН СССР всё-таки достигли своих адресатов… По поручению кого-то из них какой-то работник Президиума АН СССР позвонил то ли в ректорат, то ли в партком МГУ. Это не был запрещающий звонок, просто моё наивное послание вызвало ответное, чисто человеческое любопытство. Узнав о таком необычном докладе из столь высокой инстанции, руководство МГУ просто-напросто решило доклад отменить, со всеми вытекающими для меня — как инициатора доклада — последствиями. Тогда они мне казались ужасными, теперь же я благодарю за это судьбу.

С учётом того, что этот мой «проступок» был единственным за все годы учёбы, а увлечение телепатией оказалось преходящим, по окончании университета я был направлен в аспирантуру Института высшей нервной деятельности и нейрофизиологии АН СССР. Однако и там с моим приёмом возникли какие-то затруднения… Получив — с необыкновенной для того времени лёгкостью — свободное распределение, я принял приглашение Д.Г. Мирзы и в сентябре I960 года уже работал в его лаборатории…

РАПОРТ МИНИСТРУ ОБОРОНЫ

Надо думать, что всё-таки основным стимулом к возобновлению в СССР на рубеже 1950-1960-х годов работ по исследованию феномена телепатии послужила информация об аналогичных исследованиях, проводимых в ряде фирм, институтов и университетов США и Западной Европы в прикладных целях, в частности, сведения о якобы проведённом ВМС США успешном эксперименте по установлению телепатической связи с погружённой подводной лодкой «Наутилус».

…В декабре 1967 года И.В. Винокуров вместе с Д.Г. Мирзой побывали в Академгородке под Новосибирском. В первый же свободный вечер навестили И.А. Полетаева, незадолго до этого сменившего место жительства и работы. Разговор, естественно, вращался в основном вокруг проблем исследования феномена телепатии. Зная об интересе И.В. Винокурова к истории вопроса, Игорь Андреевич, прощаясь, вручил ему несколько листков машинописного текста: «Это вам для истории. Прочтите на досуге, может, пригодится». Пригодилось.

Это была копия рапорта Игоря Андреевича министру обороны СССР маршалу Р.Я. Малиновскому, направленного 26 марта 1960 года. «Товарищ маршал Советского Союза! — обращался подполковник И.А. Полетаев к министру обороны, — В марте 1960 года профессор Л.Л. Васильев (заведующий кафедрой физиологии Ленинградского госуниверситета) сообщил о том, что в американских вооружённых силах принята на вооружение телепатия (передача мыслей на расстояние без помощи технических средств) в качестве средства связи с подводными лодками, находящимися в плавании.

В двух французских журналах опубликованы статьи с кратким упоминанием этого факта (переводы статей я прилагаю).

Научные исследования телепатии ведутся давно, но, начиная с конца 1957 года, в работу включились крупные исследовательские организации США: Ренд Корпорейшн, Вестиигауз, Белл Телефон Компани и другие. Работы проводились интенсивно и успешно. В итоге работ был проведён эксперимент передачи информации с помощью телепатической связи с базы на подводную лодку “Наутилус”, находившуюся в погружённом состоянии под полярными льдами на расстоянии до 2000 километров от базы. Опыт прошёл успешно.

Передача велась в пятизначном алфавите (карты Зенера)[3] и дала 70 % безошибочных знаков. Учитывая, что сегодня могут быть разработаны на основании теории информации самокорректирующиеся коды, которые позволяют исправлять ошибки в канале связи, — результат эксперимента (если о нём сообщают правду) даёт уверенность в возможности использования телепатии для установления эффективной связи, в частности — военной.

Следует отметить также, что в условиях эксперимента с “Наутилосом” никакой другой вид связи не мог быть использован. В частности — радиосвязь была невозможна, ибо лодка находилась в погружённом состоянии.

Не вдаваясь в обсуждение вопроса о степени достоверности упомянутых сообщений, следует признать, что опасность в случае использования против СССР нового неизвестного нам психологического оружия слишком велика, чтобы оставить эти сообщения без внимания.

Считаю своим долгом срочно доложить непосредственно Вам о вышеизложенном».

Далее в рапорте кратко излагалась история ведения телепатических исследований в СССР. Рапорт заканчивался следующими строками: «В настоящее время основные советские специалисты по телепатии: П.И. Гуляев и Л.Л. Васильев (показавший 25 лет тому назад возможность телепатической связи в условиях экранирования радиоволн) могут и готовы, по их заявлению, продолжить работы по исследованию телепатии».

Можно предположить, что этот рапорт сыграл важную роль в последующих событиях.

СОВЕЩАНИЕ У ПРЕЗИДЕНТА АКАДЕМИИ НАУК

В 1960 году при Физиологическом институте биологического факультета Ленинградского государственного университета была организована специальная лаборатория для изучения телепатических явлений. Её возглавил профессор Л.Л. Васильев. В передовой статье газеты «Ленинградский университет» от 20 июня 1960 года, озаглавленной «Наши учёные — производству», было отмечено и это событие: «Большой практический интерес представляют также впервые начавшиеся у нас работы по исследованию возможностей непосредственной передачи человеческой мысли на расстояние». И вслед за этим — упрёк в адрес неперестроившихся: «Однако учёный совет отметил, что не все научные коллективы перестроили свою работу в свете постановлений партии и правительства».

Зарубежные средства массовой информации также обратили внимание на возобновление Л.Л. Васильевым работ по исследованию феномена телепатии. Известный американский обозреватель Джон Стивенсон в 1961 году писал: «Западному миру пришлось пересмотреть своё мнение о науке в СССР за последние годы. Второе событие, на этот раз связанное не с завоеванием космоса, а, скорее всего, с природой самого человека, придётся приписать советской науке. Но если большинство астрофизиков несомненно предвидело заранее, что Россия отправит первого человека в космос, то никакой западный парапсихолог не предвидел, что именно русский университет первым организует исследовательскую парапсихологическую лабораторию, финансируемую государством. Всё же это случилось в прошлом году в Ленинградском университете по инициативе профессора Л.Л. Васильева».

В руководимой Л.Л. Васильевым лаборатории электромагнитных полей и аэроионов выделялась группа биотелесвязи. В её работе принимали участие профессор П.И. Гуляев и представители нового поколения исследователей — В.А. Дорошенко, В.П. Леутин, А.И. Пудовкин и другие. Редакционно-издательский совет ЛГУ постановил напечатать книгу Л.Л. Васильева «Экспериментальные исследования мысленного внушения»; она вышла в свет уже в 1962 году. Под руководством Васильева лаборатория работала до его кончины в феврале 1966 года. К концу 1960-х годов исследования телепатии в этой лаборатории сошли на нет.

Лаборатория Д.Г. Мирзы в составе трёх человек работала до 31 декабря 1961 года, а с января 1962 года была закрыта. Вопрос о продолжении работ рассматривался на специальном совещании у президента АН СССР академика М.В. Келдыша ещё в ноябре 1961 года с участием академиков И.Е. Тамма, А.И. Берга, АД. Минца, А.А. Харкевича, Э.А. Асратяна и Ю.Б. Кобзарева. Основным докладчиком был Д.Г. Мирза. Согласно решению совещания его лаборатория в марте 1962 года была передана в другую организацию, где функционировала до декабря 1963 года. В последующие годы лаборатория числилась в разных ведомствах, но в конце 60-х годов утратила свой профиль.

В период с 1965 по 1968 год в Академгородке под Новосибирском, в Институте автоматики и электрометрии СО АН СССР, в руководимом доктором технических наук В.П. Перовым отделе была выполнена обширная программа телепатических исследований на животных и человеке. Основным итогом работы стало воспроизведение ряда проведённых ранее исследований и их дальнейшее развитие. Лишь некоторые работы коллектива, руководимого В.П. Перовым, опубликованы. Одно из направлений касалось исследования возможности установления телепатической связи между кроликами на расстоянии 7 километров. Статистика полученных результатов значимо подтвердила влияние кролика-индуктора на кролика-перципиента в условиях, исключающих их общение через известные органы чувств. Более подробно эти работы будут рассмотрены в следующей главе.

Необходимо отметить, что помимо телепатических, в 1960-х годах начались исследования биолокационного эффекта и феномена кожно-оптической чувствительности. Немаловажное значение имели сформулированные в 1967 году М.М. Бонгардом и М.С. Смирновым необходимые требования к чистоте и строгости телепатических экспериментов. Эти требования сохраняют свою актуальность вплоть до настоящего времени.

ЛЮБИТЕЛИ СТАНОВЯТСЯ ПРОФЕССИОНАЛАМИ

Проблемы, связанные с парапсихологическими исследованиями, продолжали привлекать внимание представителей высших эшелонов власти СССР. Об этом свидетельствует сообщение члена-корреспондента АПН СССР, доктора психологических наук В.П. Зинченко, появившееся на страницах массовой печати в 1989 году. Оказывается, за лет 20 до этого распоряжением тогдашнего секретаря ЦК КПСС П.Н. Демичева в первом заседании комиссии по расследованию парапсихологических явлений участвовал весь цвет отечественной психологии: А.Р. Лурия, А.Н. Любоевич, В.Д. Небылицин, Ф.Д. Горбов, В.П. Зинченко и другие. На экспериментах, проводимых комиссией, однажды присутствовал даже заместитель директора Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС В.П. Кудин. Один из результатов работы комиссии — статья «Парапсихология: фикция или реальность?», подписанная четырьмя ведущими психологами СССР — В.П. Зинченко, А.Н. Леонтьевым, Б.Ф. Ломовым и А.Р. Лурией, напечатанная в девятом номере журнала «Вопросы психологии» за 1973 год. Она имела важное значение для будущих исследований и исследователей[4]. Как справедливо отметил В.П. Зинченко, членам комиссии удалось сформулировать и отстоять принципиальную позицию: «Феномен есть. Канал связи неизвестен. Любители могут искать!»

И любители стали искать. Правда, они начали делать это значительно раньше. Ещё в 1965 году при Московском городском правлении Научно-технического общества радиотехники, электроники и связи (МГП НТО РЭС) им. А.С. Попова была создана секция биоинформации, объединившая парапсихологов-любителей. Её возглавил доктор технических наук И.М. Коган. Работа секции вскоре приняла общесоюзный характер. Её деятельность несомненно имела отношение к формированию взглядов научной и широкой общественности страны на проблемы парапсихологических исследований. Бесспорна заслуга секции в расширении круга изучаемых явлений. Помимо телепатии в сферу её интересов были включены исследования таких феноменов, как психокинез, ясновидение, предвидение, биолокация, психодиагностика, психоцелительство и ряд других.

В 1975 году в соответствии с решением Президиума МГП НТО РЭС им. А.С. Попова было признано, что секция исчерпала свои возможности как общественно-научная организация, не имеющая опоры на какое-либо государственное научное учреждение, в связи с чем продолжение работы секции и её общественной научно-исследовательской лаборатории нецелесообразно. Однако вскоре секция возобновила работу, но уже под руководством члена-корреспондента АН СССР, доктора философских наук А.Г. Спиркина; теперь это была секция биоэнергетики НТО РЭС им. А.С. Попова. В мае 1986 года её возглавил академик В.П. Казначеев. Сейчас это секция физических полей живого вещества Российского НТО РЭС им. А.С. Попова.

В целом в 1980-е годы исследования парапсихологических и родственных явлений в СССР велись как в ряде штатных лабораторий (например, в лаборатории — позднее отделе — радиоэлектронных методов исследования физических полей биологических объектов Института радиоэлектроники АН СССР), так и в научно-общественных организациях (например, в Комиссии биоэнергетики при Всесоюзном совете научно-технических обществ СССР, в Научно-техническом обществе приборостроительной промышленности, в секции физики Московского общества испытателей природы и в ряде других научно-общественных организаций). Соответствующие работы проводились в Москве, Ленинграде, Киеве, Минске, Кишинёве, Одессе, Ростове-на-Дону, Алма-Ате, Новосибирске, Томске и в ряде других городов СССР. До сравнительно недавнего времени эти работы велись крайне разрозненно, они большей частью почти не отражены в печати, не было и единой программы исследований.

Очередное оживление парапсихологических исследований в СССР было связано с созданием (при правлении Союза научных и инженерных обществ СССР) Комитета по проблемам энергоинформационного обмена в природе (Комитет «Биоэнергоинформатика»). Председателем Комитета стал академик АМН В.П. Казначеев.

В сферу интересов комитета, учреждённого решением правления Союза научных и инженерных обществ СССР от 23 ноября 1988 года, вошёл широкий круг проблем, связанных как с исследованиями необычных возможностей человека, так и возникающих в процессе изучения аномальных явлений в окружающей среде (НЛО, полтергейст, геопатогенные зоны и пр.).

Среди первостепенных задач, решение которых Комитет включил в свои планы, можно назвать исследования излучений биологических объектов, моделирование таких излучений техническими средствами, исследование воздействия этих излучений на живое и косное (неживое) вещество. Одно из первоочередных направлений — разработка методов и технических средств регистрации биоизлучений.

В составе комитета, наряду с его региональными группами, созданы комиссии по основным направлениям проводимых исследований. Среди них — комиссии по проблемам и концепциям биоэнергоинформатики, экстрасенсорике и биоэнергетике, биолокации неживых объектов, нетривиальным методам коррекция состояния организма, уфологии (НЛО), исследованию полтергейста и других необъяснённых явлений.

В конце ноября — начале декабря 1989 года в Москве состоялась организованная Комитетом первая Всесоюзная конференция «Энергоинформационный обмен в природе. Концепции. Практическое использование. Перспективы». В её работе приняли участие свыше 1200 исследователей из различных регионов СССР и ряда зарубежных стран.

По мере развития работ в рамках общественно-научных организаций становилось всё более очевидным, что их статус и возможности не позволяют в полном объёме вести углублённые, серьёзные исследования. Повторялась ситуация 1975 года, когда было признано нецелесообразным продолжение работы секции биоинформации.

Надо было подстраиваться к новым условиям. Параллельно общественным структурам Комитета «Биоэнергоинформатика» начали создаваться штатные структуры, работающие в условиях самоокупаемости. Первой из них стала созданная в ноябре 1989 года Ассоциация прикладной эниологии (Ассоциация «ЭНИО»), её главным учредителем выступила Федерация инженеров СССР. Президентом Ассоциации был избран доктор технических наук Ф.Р. Ханцеверов. Ассоциация «ЭНИО» взяла на себя и задачу инженерно-технического воспроизведения таких феноменов, как, например, телепатия, телекинез, биолокация. Деятельность её в основном сосредоточена на прикладных разработках.

В рамках той же ассоциации стал работать Всесоюзный (ныне Всероссийский) научно-исследовательский центр традиционной народной медицины, руководимый кандидатом медицинских наук Я.Г. Гальпериным. Ежедневно в Центр обращаются сотни пациентов.

Экстрасенсы, народные целители, деятельность которых ещё в недалёком прошлом, мягко говоря, не поощрялась, получили возможность объединиться и работать на законных основаниях. В декабре 1990 года в Москве состоялся учредительный съезд народных целителей России. Было принято решение о создании Ассоциации народных целителей России, президентом которой стал доктор медицинских наук, профессор Ф.Н. Ромашов.

Многие специалисты пришли в биоэнергоинформатику из физики, биологии, физиологии, биофизики. Они считают, что в познание биоэнергоинформационных феноменов могут и должны внести свой вклад учёные ряда смежных областей. Здесь особенно необходимы их опыт и умение добывать истину, нужны их фантазия, полёт мысли, научная интуиция, независимость мышления. Необходим их здравый смысл — важнейшее орудие научного поиска и гарантия истинности.