«Все на выборы!», или пуля для сутенера

1

С виду русский депутат Виктор Анатольевич Кузнецов был совершенно обычным, уверенным в себе и стопроцентно респектабельным господином средних лет. Дорогой, но неброский костюм от «Армани», упитанный животик, от которого неплохо было бы избавиться, но который пока что не доставлял своему владельцу никаких хлопот. Редкие волосы цвета морского песка, аккуратно зачесанные набок. Желтовато-серые глаза смотрят спокойно и уверенно. На среднем пальце правой руки поблескивает платиновый перстень с небольшим бриллиантом.

Виктор Анатольевич сидел в небольшом ресторанчике недалеко от Центрального вокзала — здесь подавали шаурму, а Кузнецов очень любил шаурму.

Но на этот раз шаурма ему не понравилась.

Виктор Анатольевич поманил пальцем официантку.

— По-вашему, это шаурма? — ехидно поинтересовался он.

— Что? — не поняла официантка.

— Это, — сказал Кузнецов и показал пальцем на недоеденную шаурму. — Почему в ней так мало мяса?

Официантка усмехнулась.

— Если хотите мяса, — сказала она, — закажите себе бифштекс.

Виктор Анатольевич поморщился.

— Какое хамство, — пробормотал он.

— Будете еще что-нибудь заказывать? — подняла брови официантка.

— Нет, — хмуро ответил Кузнецов. — Хотя… Еще один бокал пива.

— И все?

— И все.

— Хорошо.

Официантка развернулась и ушла. Виктор Анатольевич посмотрел ей вслед и тихо покачал головой. Все-таки какие дикие и отсталые люди здесь живут. Но, с другой стороны, какие могут быть претензии? Это ведь не Москва.

Кузнецов посмотрел на недоеденную шаурму и поморщился.

Черт знает что такое. В этой стране гадости — обычное дело. Чиновников и бизнесменов убивают в подъездах и скверах, и не просто убивают, а стреляют им в пах! В России такое было в кошмарных девяностых. А в этой стране девяностые, судя по всему, длятся до сих пор.

Да что там убийства — посмотрите на шаурму, которую тут готовят. Это ведь не шаурма, это ужас какой-то!

Подошла официантка и поставила перед Кузнецовым стакан холодного пива.

— Спасибо… Надя, — сказал девушке Виктор Анатольевич, глянув на визитную карточку, прикрепленную к ее аппетитной груди.

— На здоровье, — ответила официантка. Затем заменила грязную пепельницу на чистую и ушла.

«Ну, хоть это они умеют делать», — усмехнулся Кузнецов. Тут взгляд его упал на большие часы, висевшие на стене.

«Однако он опаздывает, — с неудовольствием подумал Кузнецов. — Пора бы ему уже появиться».

Едва Виктор Анатольевич об этом подумал, как за спиной его окликнул негромкий голос:

— Господин Кузнецов?

Виктор Анатольевич повернулся.

— Да. Это я.

— Здравствуйте. Разрешите присесть?

— Если вы тот, кого я ждал, — садитесь.

Мужчина выдвинул стул и сел. Прямо напротив Кузнецова.

— Извините, что немного опоздал… — улыбнулся он.

— Ничего страшного, — с холодной улыбкой ответил Виктор Анатольевич. — Две минуты ничего не решают.

— Вы правы, — улыбнулся в ответ мужчина. — Ну что ж, обсудим наши дела?

Кузнецов принял деловой вид и кивнул:

— Рад видеть перед собой делового человека. Давайте.

Спустя десять минут официантка Надя окинула взглядом зал и вдруг с досадой проговорила:

— Черт! Седьмой столик! Я совсем про него забыла!

Она взяла чистую пепельницу и поспешила к столику, за которым сидел вздорный толстяк в дорогом костюме.

«Сейчас скажет, что пиво невкусное, — подумала Надя. — Потребует, чтоб я добавила ему солода! — Надя усмехнулась. — Вот кретин!»

Придирчивый россиянин по-прежнему сидел за своим столиком. Сидел неподвижно, уставившись на свой стакан. Возле его левой руки стояла пепельница, в ней лежала смятая грязная салфетка.

— Что-нибудь еще? — спросила Надя, наклонившись, чтобы заменить пепельницу.

Мужчина ничего не ответил. Надя выпрямилась, и вдруг ее правая нога резко скользнула в сторону.

— Блин! — выругалась она, едва удержав равновесие.

Затем посмотрела себе под ноги. Рядом с ее правой туфелькой поблескивала лужица какой-то вязкой темно-красной жидкости.

— Блин, — растерянно повторила Надя и перевела растерянный взгляд на посетителя.

Он сидел молча, уставившись прямо перед собой и слегка приоткрыв рот. Его остекленевшие желтоватые глаза ничего не выражали.

Внезапно у Нади закружилась голова. Она негромко охнула, выронила из рук поднос, вскинула руки к лицу и, покачнувшись, повалилась на пол.

2

Майор Лазаренко расположился за круглым столом в кабинете управляющего кафе и достал сигарету.

— Вы позволите? — спросил он у сидевшей напротив девушки.

— Да, конечно…

Она была очень бледна, эта девушка. Бледна и напугана. Еще не отошла от шока.

— Значит, он был один? — спросил майор, деликатно пуская дым в сторону уголком рта и пряча в карман зажигалку.

Девушка кивнула.

— Да.

— И к нему никто не подсаживался?

Девушка покачала головой.

— Нет.

— А может, вы просто не заметили?

— Может быть… Вы же видели, его столик находится в нише, за колонной. Его ниоткуда не видно. Только когда обогнешь колонну, тогда… — Девушка всхлипнула и прижала к глазам платок.

Лазаренко подождал, пока она немного успокоится, и продолжил негромким мягким голосом:

— Скажите, Надя, а когда вы подходили к нему — ну, там, приносили пиво, меняли пепельницу — он ничего вам не говорил?

— Нет. Только пожаловался на шаурму. Сказал, что надо класть побольше мяса.

— И все?

— И все.

Майор нахмурился.

— Сколько времени прошло между моментом, когда вы поставили пиво ему на стол, и тем моментом, когда увидели, что он мертв?

Девушка задумалась.

— Точно не помню… Минут десять, наверное. А может, и того меньше.

— И вы не слышали грохота выстрелов?

— Нет, — покачала головой девушка. — Это, конечно, странно. Но играла музыка… И к тому же — в зале постоянно что-то гремит… Знаете, то стакан кто-нибудь уронит, то еще что-нибудь… Постоянно что-нибудь падает… — Внезапно девушка остановилась. Пристально посмотрела на майора. — Знаете, я совсем забыла… Ведь я помню одного человека… Когда я проходила, чтобы обслужить пятый столик, он как раз стоял возле той колонны. Я еще подумала: места он себе, что ли, подыскать не может. Хотела сказать менеджеру зала, но засуетилась и забыла.

— Вы можете вспомнить внешность этого человека?

Девушка задумалась. Затем покачала головой.

— Вряд ли. Вот если бы увидела его снова, может быть, и вспомнила бы. А так… Нет. Не смогу.

— Ну, а хотя бы — высокий он был или низкий?

— По-моему, довольно высокий. Хотя я могу и ошибаться. Чтобы пройти к колонне, нужно спуститься по ступенькам. Получается, что он стоял ниже, чем я. Когда смотришь на человека сверху, довольно трудно определить его рост. К тому же, я видела его на ходу… Пробегая мимо…

Лазаренко подождал, не скажет ли официантка еще чего, но она молчала.

— Это все, что вы помните? — спросил он.

Она кивнула:

— Да.

Майор кивнул и, наклонившись к столу, стряхнул с сигареты пепел.

— У вас очень усталый вид, — мягко сказал он девушке. — Езжайте домой и выспитесь как следует. Утром будет легче.

— Я могу ехать?

— Да, конечно. Спасибо за разговор.

— Пожалуйста.

— Если еще что-нибудь вспомните, звоните прямо мне. Вот мои координаты. — Лазаренко протянул девушке визитную карточку.

Официантка взяла визитку и не глядя положила ее в карман блузки. Встала из-за стола.

— До свидания.

— Всего хорошего.

Девушка вышла из комнаты.

— Пятый труп! — рявкнул полковник Балога, глядя на майора Лазаренко налитыми кровью глазами. — Ты что себе думаешь! Ждешь, пока эта сволочь перестреляет всех переговорщиков?

Максим потупил взгляд и угрюмо произнес:

— Товарищ полковник, у нас нет ни одной зацепки. Убийца не оставил нам ни одной улики, ни одного следа.

Полковник сжал кулаки и гневно сверкнул на майора глазами.

— Сказал бы я тебе… — Несколько секунд он молчал, пытаясь взять себя в руки, затем слегка расслабился и резко проговорил: — Мне только что звонил губернатор. Я мог бы тебе пересказать наш разговор, но не стану. И знаешь, почему?

— Знаю, — угрюмо отозвался Лазаренко. — Товарищ полковник, мне трудно работать в таких условиях. Меня то отстраняют, то угрожают увольнением…

— У нас пять убийств! — снова прорычал полковник Балога. — Пять!

Лазаренко поджал губы.

— Я не виноват, что эти господа ведут себя, как дети, — пробурчал он. — Вы же сами предупредили всех участников переговоров, чтобы они не выходили на улицу без охраны.

— Плевать они хотели на мои предупреждения!

— Это их проблемы.

— Что? — Полковник прищурил морщинистые веки. — Что ты сказал, майор?

— Я сказал, что часть вины лежит и на них.

Полковник шумно выдохнул воздух.

— Максим, ты что, ребенок? — с холодной иронией осведомился он. — Когда это они за что-то отвечали?

Лазаренко не ответил. Он мрачно разглядывал свои руки. Несколько секунд полковник молчал, затем, окончательно взяв себя в руки, объявил:

— В общем, так, Максим. Если в ближайшие три дня ты не раскроешь это дело, нам с тобой конец. Но если я еще могу как-то выкарабкаться благодаря своим связям, то у тебя такой возможности нет. На кону твое будущее. И если ты его просрешь… В общем, сам понимаешь.

— Понимаю, товарищ полковник.

— В таком случае, иди и работай!

Лазаренко поднялся со стула и, понурив голову, зашагал к двери.

В кабинете его уже ждал Егор.

— Привет, — буркнул Лазаренко, прошел к столу и включил чайник.

Егор пристально вгляделся в его лицо и спросил:

— Ну, что там с нашей Аленой Голубь?

— Ничего, — ответил Максим.

— То есть?

— То и есть. Нужно искать другую версию — более реалистичную.

Брови Кремнева сошлись на переносице:

— Ты же сам упрекал меня в том, что я…

Лазаренко махнул рукой:

— Помню-помню. Но даже Пинкертон ошибался.

— И ты даже не побеседуешь с этой Аленой Голубь?

Максим отрицательно качнул головой:

— Нет. Мне дали три дня, чтобы я нашел убийцу. И у меня нет времени играть в игрушки. Мы имеем дело с настоящим профессионалом. Я бы даже сказал — с настоящим асом. Человек-призрак, человек-тень. Думаю, гонорары этого мерзавца обозначаются пятизначными цифрами. А ты мне толкуешь про какую-то проститутку.

— «Человек-тень»! — Егор усмехнулся. — Что это тебя потянуло на лирику?

— Потянет тут, — хмуро отозвался Лазаренко и достал из кармана сигареты.

Егор проследил взглядом за его рукой и чуть прищурился.

— А как же насчет «четырех сигарет в день»? — насмешливо поинтересовался он. — Нельзя так наплевательски относиться к своему здоровью.

— Отвали, — буркнул Лазаренко и чиркнул зажигалкой.

Прикурив, он спрятал зажигалку в карман и холодно посмотрел на Егора.

— Пять лет назад я занимался делом о «синдикате киллеров», — сказал Лазаренко. — Тогда нам не удалось никого посадить, но «лавочку» мы все-таки прикрыли. Ну, или нам показалось, что прикрыли.

На столе закипел чайник. Максим выключил его и продолжил, дымя сигаретой:

— Все эти годы я следил за тремя наиболее значимыми фигурами в этом «синдикате».

— Они киллеры? — спросил Егор.

— Один из них — да, — ответил Лазаренко. — Правда, за руку его никто не ловил, но… В общем, я знаю, о чем говорю. Два других — что-то вроде «разводящих». Они получали заказы и находили исполнителя.

— И где они теперь?

— «Разводящие» занялись легальным бизнесом и преуспели. У одного из них сеть станций техобслуживания в четырех городах. Второй — совладелец трубного завода. А вот третий…

— Тот, который киллер?

Лазаренко кивнул:

— Да. Его фамилия Хамдамов. Он тоже пытался наладить свой бизнес, но быстро прогорел. Последние три года он руководит секцией стрельбы при бывшем Доме пионеров.

Егор присвистнул.

— Вот это да. Готовит себе достойную замену?

Лазаренко усмехнулся:

— Что-то вроде этого. А ты чего ждал — что он будет торговать хот-догами в парке культуры и отдыха?

Егор хмыкнул.

— Лучше скажи, зачем ты мне все это рассказываешь?

— А ты не понял?

— Хочешь «прощупать» эту троицу на предмет возврата к прошлой жизни?

Майор покачал головой:

— Не совсем. Думаю, эти ребята чисты. Но они могут дать нам какую-нибудь наводку. Покажу им протоколы осмотра мест происшествий. Один мастер всегда узнает руку и почерк другого мастера. По нюансам, по деталям… Дай сигарету!

Егор швырнул Максиму пачку «Кэмэла». Тот неторопливо закурил.

— А как же Алена Голубь? — спросил у него Кремнев.

— Что ты имеешь в виду?

— Ты в самом деле не собираешься с ней встречаться?

Лазаренко выдохнул дым уголком рта и небрежно обронил:

— Я уже сказал, что нет.

— Ну, нет, так нет, — в тон ему проговорил Егор. — Слушай, а что, если я сам с ней поговорю?

Лазаренко пожал плечами:

— Валяй, говори. Только не переусердствуй.

— В каком смысле?

— Скажешь грубость — накатает «телегу».

Егор дернул уголком рта:

— А с какой стати мне говорить ей грубость?

— Но ведь она проститутка.

— Бывшая, — поправил Кремнев.

Майор пожал плечами:

— Ну и что? Начнешь копаться в ее прошлом, намекнешь на бывший род ее занятий… В общем, будь осторожней.

— Постараюсь. — Егор пододвинул к себе телефон и снял трубку. — Говори ее номер!

3

Максиму Лазаренко было тридцать девять лет. За долгие годы работы в «органах» он навидался всякого. Особенно в девяностых годах, когда людей расстреливали десятками — и так изо дня в день.

Угрожали Максиму множество раз. А иногда не просто угрожали, а пытались привести угрозы в действие. Но всякий раз, сцепив зубы, Лазаренко продолжал делать свою работу, не обращая внимания на запугивания, лесть и попытки подкупа.

Но такого, как сейчас, с ним не было никогда. Им снова пытались манипулировать, но на этот раз в роли «запугивателя» выступали не убийцы и воры, а собственное правительство. Правительство, на которое он в общем-то все эти годы работал.

Максим любил свою страну, верил, что она способна удержать свою независимость, верил в ее великое будущее. Ему не нравилось, когда правители начинали склоняться в сторону очередного «большого брата», будь то Россия или США.

И сейчас, когда Максиму пришлось стать невольным участником этих жутковатых игр в «перетягивание каната», он чувствовал себя не в своей тарелке.

Присутствие Кремнева лишь подливало масла в огонь. Поначалу он здорово раздражал Максима. Потом Лазаренко почувствовал к «москалю» симпатию. Тот не лез в бутылку, не пытался указывать, прислушивался к советам — в общем, знал свое место и не корчил из себя суперпрофессионала.

И все же в его присутствии Лазаренко до сих пор чувствовал себя слегка неловко, хотя и не показывал этого. Слишком холодными были его глаза, слишком твердым был очерк его губ, слишком резкими были морщины вокруг его сухого рта. Дьявол, желающий казаться ангелом. Волк в овечьей шкуре.

Этот диссонанс жесткой внешности и лояльного поведения немного нервировал Макса. Поэтому о полном доверии не могло быть и речи.

Кроме того, Лазаренко знал, что Егор зачастил к Ольге Кержнер. Похоже, Кремнев здорово запал на эту «жертву насилия». Лазаренко никогда не был монахом, но до того, чтобы крутить шашни с «фигуранткой дела», он никогда не опускался.

В общем, этой связи Лазаренко не одобрял, а сам Егор, после истории с Ольгой, сильно упал в глазах Максима.

Когда Кремнев высказал желание поехать к Алене Голубь, Лазаренко втайне обрадовался. Пусть едет. Чем меньше этот «москаль» будет путаться под ногами, тем лучше.

Алена Голубь мельком глянула на удостоверение, которое протянул ей Егор, и даже не попросила его раскрыть. Зато в лицо Кремнева она вгляделась пристально.

Егор выждал несколько секунд, давая девушке возможность вдоволь наглядеться на свое лицо, затем поинтересовался:

— Могу я войти в квартиру?

Алена, не проронив ни слова, посторонилась, и Кремнев вошел.

— Разуваться нужно? — спросил он.

Она отрицательно качнула головой и указала на дверь гостиной:

— Проходите, садитесь.

Кремнев прошел в гостиную. Огляделся. Обстановка была, что называется, с претензией на роскошь. Резное дерево, мрамор, бронза. В общем, именно то, что Егор и рассчитывал увидеть.

— Где можно сесть? — вежливо осведомился он.

Алена кивнула на кресло. Егор сел и посмотрел на хозяйку квартиры снизу вверх.

— Если хотите, можете закурить, — сказала она и села на диван.

Кремнев потянулся в карман за сигаретами, но передумал. Он встретился к Аленой взглядом и тут же отвел глаза. В какое-то мгновение ему показалось, что эта девушка читает его мысли — столько понимания, спокойствия и скепсиса было в ее взгляде.

— О чем будем говорить? — спросила Алена.

— О вашем прошлом, — ответил Егор.

Девушка чуть прищурила серо-голубые глаза.

— Вы думаете, что это интересно? — небрежно спросила она.

— Еще не знаю, — сказал Кремнев. — Нужно сначала послушать, а потом делать выводы.

Алена вздохнула, взяла со столика сигареты, вытащила одну длинными бледными пальцами и вставила в рот. В каждом ее движении, в каждом жесте было столько кошачьей грации, что Егор невольно залюбовался.

Алена прикурила от простой пластиковой зажигалки и взглянула на Кремнева, прищурив глаза от дыма.

— Только давайте без обиняков, — сказала она. — Я не люблю, когда юлят.

Егор хмыкнул:

— Я тоже. Не против, если я буду задавать вопросы? Так легче начать беседу.

Алена пожала острыми плечами:

— Задавайте.

— Вы были проституткой?

Кремнев думал, что она удивится или возмутится, но в лице Алены не дрогнул ни один мускул.

— Не просто проституткой, а проституткой для элиты, — спокойно поправила она. — Моими клиентами были мужчины очень высокого полета.

Егор не удержался от усмешки.

— Вы как будто гордитесь этим.

Усмехнулась и Алена:

— А что плохого, если мастер гордится своей работой? Это была моя работа, и я делала ее хорошо.

— Грязноватая работа, — заметил Егор.

— Грязноватый мир, — спокойно возразила Алена.

Кремнев вдруг почувствовал себя неуютно под ее спокойным пристальным взглядом.

— Обычно бывшие путаны скрывают свое прошлое, — сказал он.

— А какой смысл?

— Ну… — Кремнев пожал плечами. — Чтобы дети не узнали. Да и муж.

— Мужа у меня нет, — сказала Алена. — Мой любовник обо всем знает. А что касается сына… — Алена прищурила глаза, в которых вдруг появился зеленоватый оттенок. — Вы ведь не собираетесь ему рассказывать?

— Нет, конечно.

Она холодно улыбнулась:

— Ну, значит, мне не о чем волноваться.

Егор смотрел на Алену во все глаза. В ней чувствовалась огромная воля. Необычное качество для женщины. На этот раз Алена дала ему время вдоволь на себя насмотреться, после чего невозмутимо осведомилась:

— Нравлюсь?

— Нравитесь, — честно ответил Егор. — В жизни вы еще лучше, чем на картине.

Она стряхнула пепел в массивную хрустальную пепельницу.

— На какой картине?

— Павел Голышев нарисовал ваш портрет.

— Правда? А кто это?

— Художник. Вы с ним встречались, когда приезжали на дачу к его брату — Владомиру Голышеву.

Алена задумчиво нахмурила лоб.

— Что-то я такого не помню, — сказала она после паузы. — Вы уверены, что я знаю людей, о которых вы говорите?

Егор сунул руку в карман пиджака, достал фотографию и положил ее на стол перед Аленой. Она опустила взгляд на снимок, но в руки его брать не стала.

Несколько секунд оба молчали, затем Алена сказала:

— Да, это я. Но этих парней я не помню.

— Разве такое может быть? — вскинул брови Кремнев.

Алена едва заметно усмехнулась:

— Вы бы удивились, если бы узнали, сколько знакомых мужчин у меня тогда было.

— Но к этим вы ездили несколько раз.

Затяжка. Облачко дыма. И ответ:

— Это ничего не значит. К тому же, в ту пору я была неравнодушна к наркотикам. Без «дорожки» кокаина из дома не выходила.

— Вы «работали» под кайфом?

— Не всегда. Но часто.

— Взгляните, пожалуйста, еще раз. Это очень важно.

Алена снова посмотрела на снимок.

— Ну, как? — спросил Егор. — Все еще не узнаете?

— Лица как будто знакомые, — отозвалась девушка. — Но я их не помню.

Егор вздохнул, взял фотографию и убрал ее обратно в карман пиджака.

— В каких вы отношениях с Игорем Лапиным? — спросил он.

Алена посмотрела на Егора холодными глазами.

— Значит, вы даже знаете его имя? — спокойно осведомилась она.

— Знаем, — ответил Кремнев. — Так в каких вы с ним отношениях?

— Он мой любовник.

— А ваш сын…

— Нет, — качнула головой Алена. — Сына я родила от другого мужчины. Но его имя я вам не назову.

— Почему?

— Пан следователь, вам известно такое слово, как «приватность»?

Егор улыбнулся.

— Читал в книжках. Но в жизни до сих пор не встречал.

— Теперь встретили. И закончим об этом. Я не хочу и не буду обсуждать с вами свою семью.

Егор понимал, что эта девушка не бросает пустых обещаний на ветер.

— Хорошо, — сказал Кремнев. — О ребенке и его отце — ни слова. Но давайте поговорим о Лапине. Он ведь возглавляет детективно-охранное агентство?

— Да. Но о его работе вам лучше расспросить самого Игоря.

И вновь она его «отбрила». И тогда Кремнев перестал корчить из себя сыскаря и спросил — просто, словно речь шла о самых обычных вещах:

— Алена Владимировна, вы умеете стрелять?

Вопрос, казалось, ничуть ее не удивил.

— Из чего? — уточнила она.

— И пистолета, из ружья.

— Из ружья я стреляла три раза в жизни, — сказала Алена. — Это было, когда Игорь брал меня с собой на охоту. Из пистолета — гораздо чаще.

— И где же?

— В тире. Игорь обожает оружие и считает, что я должна суметь защитить себя.

— Он возил вас в тир?

— Да.

— И вы… попадали в цель?

Алена взглянула на Егора с насмешливой полуулыбкой.

— Чаще да, чем нет, — ответила она. — А почему вы задаете мне эти вопросы? Кого-то из этих мужчин — с фотографии — застрелили?

— Во сколько возвращается ваш любовник? — спросил вместо ответа Егор.

— Возвращаются только мужья, — сказала Алена. — А любовники приходят в гости.

— И когда же он придет «в гости»?

Алена пожала плечами:

— Это знает только он. Если вы хотите с ним поговорить, я дам вам номер его мобильного. Тогда вы сами можете назначить время и место встречи.

— Спасибо, но его номер я знаю. А сюда я пришел, чтобы поговорить с вами. Я, конечно, видел вашего любовника только на фотографии, но вы мне нравитесь больше.

Несколько секунд Алена с интересом разглядывала Егора, потом сказала:

— А вы забавный.

— На жизнь этим не зарабатываю, — сухо отозвался Кремнев. — Я задам еще один вопрос, если вы не возражаете.

Алена пожала плечами:

— Я не возражаю.

— Вам знаком человек по имени Сергей Адамович Зозуля?

— Зозуля? — Алена усмехнулась. — Нет, среди моих знакомых нет человека с такой фамилией. А кто это?

— Неважно.

— Тогда почему вы об этом спросили?

— Думал, что этот человек вам знаком. Но, видимо, я ошибся.

Кремнев поднялся с кресла.

— Дорогу до двери сами найдете? — спросила Алена равнодушным голосом.

— Не заблужусь, — сказал Егор. — Приятно было познакомиться.

— Не могу ответить тем же. В следующий раз, если захотите со мной поговорить, воспользуйтесь телефоном. Прощайте.

Кремнев покинул квартиру Алены Голубь с двояким чувством. С одной стороны, Алена ему понравилась. Нечасто встречаешь таких женщин. С другой — подозрения Егора, если они, конечно, были, усилились.

Такая девушка способна на все.

Хотя… у нее новая жизнь. Квартира, ребенок. Зачем ей возвращаться к прошлому? Егор обдумал это и решил, что иногда само прошлое заставляет нас к нему «вернуться».

Но что это за «прошлое»? Вопрос есть, ответа — нет.

Идея использовать в качестве «живца» депутата Державной Думы Сергея Адамовича Зозулю пришла в голову Егору внезапно. Егор услышал о Зозуле вскользь, в буфете Державной Думы, — кто-то говорил о том, что Зозуля был дружен с Голышевым и Мазуром.

Сам Зозуля ушел от разговора с Егором и майором Лазаренко, сославшись на занятость. Участвовал ли он в переговорах с российскими представителями? Приезжал ли к Владомиру Голышеву на дачу, чтобы съесть шашлычок и пропустить несколько рюмок коньяка? Этого Егор не знал.

Но собирался узнать. И чем быстрей, тем лучше.

4

Майор Лазаренко нажал на черную кнопку электрического звонка. За дверью послышались чьи-то шаркающие шаги, затем кто-то посмотрел в «глазок», потом щелкнула щеколда, и дверь приоткрылась, но ровно настолько, насколько позволяла крепкая стальная цепочка.

В дверной проем выглянуло худое лицо с лысоватым лбом, впалыми щеками и светло-голубыми глазами. Взгляд этих глаз можно было с полным основанием назвать недобрым и отталкивающим.

— Ну? — грубовато проговорил Лазаренко. — Чего смотришь, Хамдамов? Открывай дверь.

Дверь закрылась, потом брякнула снимаемая цепочка, и дверь снова открылась, на этот раз гораздо шире, чем прежде.

— Вижу, от паранойи ты до сих пор не излечился, — иронично проговорил Максим.

— Профессиональная болезнь, — отозвался Хамдамов негромким сипловатым голосом. — Проходите, гражданин капитан.

— Майор, — поправил Лазаренко. — Уже год.

— Приятно слышать, — отозвался Хамдамов. Впрочем, если бывшему киллеру и было приятно, то на лице его это никак не отразилось.

Впустив Максима в квартиру и закрыв дверь на замок, Хамдамов провел гостя на кухню, усадил на стул и сухо поинтересовался:

— По делу или просто соскучились?

— Соскучился, — ответил Лазаренко. — Давно не беседовал с такими «глыбами», как ты. Нынешний-то бандит измельчал.

— Правда? — Хамдамов кисло усмехнулся. — Значит, в схватке с преступностью вы почти победили?

— Я бы так не сказал, — возразил Лазаренко. — Но определенные успехи есть. — Майор окинул взглядом деревянные стеллажи. — Ага, — сказал он и усмехнулся, — вижу, ты по-прежнему не равнодушен к чаю. Три коробки зеленого, две — черного. Раньше было больше.

— Волос на моей голове тоже было больше, — отозвался Хамдамов, продолжая глядеть на Лазаренко смурным, настороженным взглядом. — Заварить вам чаю?

— Да. Только самого лучшего, что у тебя есть.

— С травами?

Максим кивнул:

— Угу.

— Сейчас сделаю.

Пока Хамдамов возился с коробкой, чайником и чашками, Лазаренко внимательно осмотрел его руки, пальцы и голые плечи (бывший киллер ходил по дому в майке).

— Ты все еще тренер? — спросил Лазаренко.

— Да, — отозвался Хамдамов, не оборачиваясь.

— Ясно.

Вскоре хозяин квартиры наполнил две чашки ароматным чаем, повернулся и поставил их на стол.

— Угощайтесь.

— Спасибо, — поблагодарил майор Лазаренко.

Он взял чашку, втянул носом аромат чая, затем осторожно поднес ее ко рту и сделал маленький глоток.

— Ну, как? — спросил Хамдамов, без особого, впрочем, энтузиазма.

— Вкусно.

Бывший киллер хмыкнул.

— Я рад. Ну? А теперь вы скажете, зачем пришли?

— Теперь скажу.

Лазаренко отпил еще немного ароматного травяного чая и почмокал губами. Затем взглянул на Хамдамова в холодноватый прищур и сказал:

— В городе орудует очень умелый киллер. Он не оставляет следов, пользуется пистолетом с глушителем и, самое главное, контрольный выстрел делает в пах.

Белесые брови Хамдамова слегка приподнялись.

— В пах? — переспросил он.

Майор отхлебнул чаю и кивнул:

— Угу. Что думаешь по этому поводу?

На сухом лбу бывшего киллера прорезались морщины.

— Я никогда в жизни не стрелял никому в пах, — хмуро проговорил он. — И никто из профессионалов, которых я знаю, не смог бы такого сделать.

— Почему?

— Есть неписаные законы.

Лазаренко дернул щекой:

— Да брось ты. Какие могут быть «законы» у бандита?

Хамдамов нахмурился еще больше.

— Я говорю серьезно. Есть черта, через которую нельзя переступать. Наш бывший «цех» здесь ни при чем. Это кто-то из молодых. Нынешние отморозки на все способны.

Майор отпил чаю и посмотрел на бывшего киллера сумрачным взглядом.

— Жаль, что я тебя тогда не посадил, — сказал он.

— Это было невозможно, — возразил Хамдамов. — У вас не было улик.

— Надо было тебя убить, — сказал Лазаренко и отодвинул от себя чашку с недопитым чаем. — Сколько мерзостей вы натворили, скольких людей закопали в навоз — а теперь ходите по земле, гордо подняв голову. И сам черт вам не брат.

Щека майора нервно дернулась. Он поднялся из-за стола и, не прощаясь, двинулся к двери. Хамдамов посмотрел ему вслед задумчивым взглядом. И вдруг окликнул:

— Постойте, гражданин начальник.

Лазаренко остановился. Обернулся и угрюмо спросил:

— Ну?

Бывший киллер задумчиво подергал тощими пальцами нижнюю губу.

— Был один парень… — проговорил он, но, не закончив фразу, задумался.

— Договаривай, — сказал Лазаренко.

Хамдамов тряхнул головой;

— Да нет. Чепуха это все.

— Договаривай, — снова потребовал майор.

— Года полтора назад тренировал я одного парня, татарина. Марат Давлетьяров, так, кажется, его звали. Ученик был очень толковый. В шестнадцать лет сдал на мастера. В восемнадцать стал золотым призером областных соревнований. У парня были хорошие задатки, но… В общем, он ушел из спорта.

— Куда ушел?

Хамдамов пожал плечами:

— Не знаю. — Он нахмурился, потеребил пальцами нижнюю губу и неохотно проговорил: — Там случилась одна некрасивая история. Этот Давлетьяров подрался с одним парнем. Я толком не понял, из-за чего, но, судя по тому, как ржали другие парни, речь шла о том, что… — Бывший киллер смущенно усмехнулся и разъяснил: — Ну, в общем, у этого Давлетьярова было не все в порядке с «мужским хозяйством».

— В каком смысле? — не понял Лазаренко.

— В прямом. Извините, гражданин начальник, но подробностей я не знаю. Может, Давлетьяров чем-нибудь болел. Может, просто был… ну, скажем так, немного недоразвит. И парни об этом как-то пронюхали. Они стали Марата «подкалывать», а он устроил драку. А потом схватил со стола пневматический пистолет и выстрелил одному из парней в яй… Ну, в общем, туда, куда не следовало бы стрелять.

Лазаренко внимательно выслушал Хамдамова, затем сухо и коротко спросил:

— Что было потом?

— Потом? — Бывший киллер неловко повел тощими плечами. — Я малость погорячился. Влепил Давлетьярову несколько оплеух и вышвырнул его из спортивного клуба. За недостойное поведение.

— Что же ты сразу не сказал?

— Да я совсем позабыл про тот случай. Пулька была обычная, не утяжеленная. Никакого увечья она не нанесла. Сковырнули иглой да и выташили.

Майор Лазаренко наморщил лоб.

— Значит, его зовут Марат Давлетьяров.

— Вроде бы. Но я не уверен, что произнес его фамилию точно.

— Адрес его знаешь?

Хамдамов покачал головой:

— Нет.

Лазаренко отвернулся и снова зашагал к двери. Перед тем как выйти из квартиры, он бросил через плечо:

— Будь на связи. Если понадобишься — позвоню. И попробуй только не взять трубку.

Майор покидал квартиру Хамдамова, испытывая приятное волнение. Конечно, радоваться было рано, но… Даже самый зыбкий след — это все-таки след, и он лучше, чем ничего.

Едва Максим уселся в машину, как в кармане зазвонил телефон. Звонил полковник Балога. У майора засосало под ложечкой. Если полковник сам звонит ему на мобильный, значит, жди беды.

Приложив трубку к уху, Лазаренко сухо произнес:

— Слушаю.

— Максим!

— Да, товарищ полковник.

— Как продвигается расследование?

— Продвигается, товарищ полковник.

— Напал на след?

— М-м… Есть кое-какие данные, но нужно их проверить.

— Проверяй быстрей. У тебя очень мало времени. Я только что говорил с губернатором.

«Вот оно», — подумал Лазаренко и осторожно поинтересовался:

— Дурные вести?

— Для нас с тобой — да, — ответил полковник. — Переговоры с Россией на грани срыва. Когда они окончательно сорвутся, все бросятся искать козла отпущения. Или, говоря изящнее, жертвенного барашка. И знаешь, кто будет этим барашком?

— Мы с вами?

— Угадал. Для тебя это будет значить конец карьеры. И, возможно, даже кое-что похуже.

Лазаренко хотел усмехнуться, но не смог. От тона полковника его пробрал пот. Балога был не склонен ни к шуткам, ни к преувеличениям. Обычно все, что он говорил, нужно было умножать на два. Если полковник говорил о ком-то, что тот «серьезно болен», это значило, что человек находится при смерти. Если вообще уже не умер.

— Максим, ты меня слушаешь? — грозно окликнул полковник.

— Да. — Лазаренко нервно сглотнул слюну. — Товарищ полковник, фактически я занимаюсь этим делом один. Могу я рассчитывать на помощь?

— Не можешь, — отрезал Балога. — На нас оказывается огромное давление. Фактически губернатор отступил. Не буду вдаваться в подробности. Думаю, ты и сам все прекрасно понимаешь.

Максим почувствовал, как вспотела спина под рубашкой.

— Я… — Голос его сорвался, и он вынужден был откашляться. — Правильно ли я понимаю, что моя голова лежит на плахе?

— Не так поэтически, но суть ты ухватил верно.

— Но могу я рассчитывать, что…

— Можешь, — резко сказал полковник. — Но лишь в том случае, если найдешь убийцу. Нет убийцу — нет тебя. Так что, проверяй свои данные быстрее. Кстати, журналисты обо всем пронюхали. Завтра половина всех изданий напишет об этом. То-то каша заварится. — Полковник нервно хохотнул. — Ладно, майор, работай. Не буду тебе мешать.

Полковник отключил связь.

5

С Егором Кремневым обошлись еще жестче. Он шел по бульвару к метро, когда рядом с ним притормозил черный «Мерседес». Стекло опустилось, и Егор увидел знакомую физиономию. Это был тот самый верзила, который пару дней назад привез их с Лазаренко на «разбор полетов» к пани Юлии.

— Торопишься? — поинтересовался верзила-охранник.

— Вообще-то нет, — ответил Кремнев. — А что? Хочешь подвезти?

Охранник кивнул:

— Угу. Забирайся в машину.

Егор посмотрел по сторонам. Народу на бульваре, по причине позднего часа и моросящего дождя, было мало.

— Да кончай ты ломаться, — снова пробасил верзила-охранник. — Забирайся в машину, есть разговор.

— Что, опять «гранд-дама» приглашает на прием? — с кривой ухмылкой осведомился Егор.

— Угадал.

— Видимо, девушке скучно ужинать одной?

По лицу охранника пробежала тень:

— Не хами, — сказал он. — Залазь в машину, если не хочешь, чтобы я тебя туда сам запихал.

Егор прищурил холодные недобрые глаза.

— Ладно, уговорил.

Кремнев шагнул к машине. Забравшись на заднее сиденье, он захлопнул дверцу. Щелкнул блокиратор дверей. «Мерседес» мягко тронулся с места и быстро набрал скорость.

Кремнев подождал немного, но охранник и его коллега, сидевший за рулем, хранили молчание.

— Эй! — окликнул он верзилу-охранника.

Тот не откликнулся.

— Эй, Кинг-конг, оглох, что ли? Куда мы едем?

Охранник чуть повернул голову так, что Егор увидел его гладко выбритую щеку, и небрежно ответил:

— На вокзал.

Егор нахмурил лоб.

— Зачем?

Охранник сунул руку в карман, достал конверт из плотной бумаги и протянул его через спинку сиденья Кремневу:

— Держи!

— А что это?

— Билет на поезд и немного баксов «на дорогу».

— Я должен это взять?

Верзила кивнул:

— Да.

— А если не возьму?

Рука, держащая конверт, дрогнула. Охранник повернулся и, мрачно уставившись На Егора, пророкотал:

— Слушай, Кремнев, кончай кочевряжиться. Брось вещи в купе, пойди в вагон-ресторан, надерись как следует. Денег тебе хватит с лихвой. Не успеешь оглянуться, как окажешься в Москве. А там будешь жить прежней жизнью, а про нас забудешь.

Егор посмотрел на конверт и отрицательно качнул коротко стриженной головой:

— Не думаю, что это хорошая идея.

— Почему?

— У меня тут остались кое-какие незавершенные дела.

— Завершишь после выборов. Через пару месяцев я сам встречу тебя на перроне и отвезу, куда скажешь. А сейчас — уезжай. Твоя миссия провалилась, но ты не виноват.

Взгляд Кремнева стал удивленным.

— О какой миссии ты говоришь? — уточнил он.

— Ну, ты ведь приехал в Дэнск спасать переговоры? Но спасать уже нечего. Так что, езжай домой и думай только о хорошем.

Кремнев взял конверт, открыл его, заглянул внутрь и тихонько присвистнул.

— Да тут хватит на ящик хорошего вискаря, — сказал он.

Охранник ухмыльнулся:

— Мы на тебе не экономим.

— А как же мои вещи? — спросил Егор. — Мы заедем за ними в гостиницу?

Охранник покачал головой:

— Нет. Мы пришлем тебе их с курьером.

— А не обманете? В моем чемодане есть пара дырявых носков, которыми я очень дорожу.

— Через два дня получишь свои носки в целости и сохранности.

— В целости? — Егор осклабился. — Так вы их мне заштопаете, что ли?

На этот раз охранник не нашелся, что ответить. Кремнев задумчиво почесал уголком конверта щеку.

— Значит, ты получил задание посадить меня в поезд и проследить, чтобы я уехал?

— Точно, — кивнул охранник.

— А если я не подчинюсь?

Верзила покосился на него через плечо и сказал:

— Я вынужден буду применить силу.

— А если я… — Егор задумчиво закатил кверху глаза. — Ну, скажем, позову на помощь милицию?

— Можешь попробовать, — с усмешкой ответил охранник. — Но тогда следующие два месяца ты проведешь в больнице. Недалеко от вокзала есть отличный хирургический центр. Тебе понравится.

Егор тихо засмеялся.

— Веселый ты парень! Ладно. Как сказал герой моего любимого фильма, «подчиняюсь насилию». Разбудите, когда приедем.

Егор сунул конверт с деньгами и билетом в карман, откинулся на спинку сиденья, сложил руки на груди и закрыл глаза.

Минут пять ехали в тишине. Потом в кармане у охранника запиликал телефон. Егор приоткрыл один глаз и увидел, как верзила подносит к уху тоненький телефон-«раскладушку».

— Алло… — пробасил охранник в трубку. — Да, он принял предложение… Да, все в порядке… Хорошо… Да, я прослежу, чтобы все было сделано.

Он сложил телефон и убрал его обратно в карман.

— Королева звонила? — небрежно осведомился Кремнев.

— Спи, — прогудел в ответ охранник.

— Как скажешь.

Егор сладко зевнул и снова закрыл глаза.

Минут через двадцать «Мерседес» остановился. Егор потер кулаками опухшие веки и осведомился:

— Что, уже приехали?

— Да. Выгружайся. Только без глупостей.

Водитель разблокировал дверцы. Охранник вышел из машины и открыл дверцу заднего сиденья.

— Ты выходишь или нет? — осведомился он у Егора.

Кремнев выбрался на улицу и передернул плечами.

— Прохладно тут у вас, — сказал он. — А еще юг называется.

— В Москве согреешься.

Второй охранник, тот, что был за рулем, встал по другую сторону от Егора.

— Все, пошли! — сказал он.

— Как скажете, — улыбнулся Кремнев.

Егор двинулся к подземному переходу. Охранники — рослые, широкоплечие, гладко выбритые — шли рядом с ним.

Кремнев покосился сперва на одного, затем на другого и весело проговорил:

— Ну, ребята, умеете же вы запугать человека. Честное слово, у меня такое ощущение, будто меня ведут на расстрел.

Охранники ничего на это не ответили. Вскоре Егор и его провожатые вошли в здание вокзала. Егор замедлил шаг.

— Парни, отлить-то мне можно? — спросил он.

— Чего? — не расслышал верзила.

— Я говорю: мне бы в туалет!

Охранник посмотрел на часы.

— До отхода поезда двадцать пять минут. Потерпишь.

Егор остановился.

— Я-то потерплю, — сказал он с ухмылкой. — А вот оно — нет.

— «Оно»? — Верзила прищурился. — Ты это о чем?

— Я это о пиве, три бутылки которого выпил на бульваре. Еще минута — и вы увидите его сами.

Верзила поморщился и посмотрел на своего коллегу. Тот пожал плечами.

— Ну так что? — спросил Кремнев, переминаясь с ноги на ногу. — Решайте скорее, иначе…

— Мы пойдем с тобой, — сказал охранник.

— Вот как? — Егор усмехнулся. — Любите смотреть, как хорошенькие мальчики делают пи-пи? Тогда пошли.

И вся троица двинулась к туалету.

— Слава тебе Господи! — выдохнул Егор, остановившись у писсуара и положив руки на ширинку.

Охранники встали рядом. От крайнего писсуара отошел усатый взлохмаченный мужчина в засаленной джинсовке. Он посмотрел на троицу изумленно.

— Эй, дядя! — окликнул его Егор. — Ты забыл смыть!

— Ась?

Охранники повернули головы и скользнули взглядами по растерянной физиономии усача. Все дальнейшее произошло молниеносно. Егор ударил охранников кулаками пониже пояса. Затем шагнул назад, схватил парализованных болевым шоком охранников за жилистые шеи и резко ударил их головами.

Когда Кремнев разжал пальцы, оба верзилы рухнули на кафельный пол.

— Уф-ф… — выдохнул Егор и подмигнул усачу. — Спасибо за помощь, брат.

6

Майор Лазаренко остановился возле деревянного забора и окликнул пожилую женщину, копающуюся в огороде.

— Простите! Не подскажете, где здесь дача Давлетьяровых?

Женщина вскинула голову, с любопытством взглянула на Максима, после чего кивнула подбородком в сторону соседнего дома из красного кирпича:

— Да вон он, ихний дом! А тебе который из Давлетьяровых нужен-то?

— Мне нужен Марат, Мне сказали, что он сейчас здесь.

— Утром видела. Но, по-моему, он ушел в лес. Зайди — посмотри сам.

— Спасибо!

Лазаренко сделал несколько шагов в направлении кирпичного дома, но вдруг снова остановился и спросил:

— А собаки у них нет?

— Есть одна. — Женщина улыбнулась. — Но ты ее не бойся. Знаешь, как в анекдоте: «Осторожно, добрая собака! Засасывает насмерть!»

Женщина засмеялась и снова склонилась над грядкой.

Лазаренко прошел к кирпичному дому, остановился возле калитки, взялся за дверную ручку и опустил ее вниз. «Собачка» защелки сухо щелкнула, и калитка, тихо скрипнув, приоткрылась.

Лазаренко вошел во двор и огляделся. Лужайка, каменный колодец, старенький гамак, растянутый между двумя старыми кривыми яблонями.

— Эй! — окликнул Максим. — Есть кто-нибудь?

Кто-то тихо отозвался из-за угла, и вслед за тем Лазаренко услышал тихий звук приближающихся шагов. Майор невольно напрягся.

Шаги звучали все ближе, и пару секунд спустя из-за угла дома вышла собака. Это был огромный бело-бурый сенбернар. Лазаренко, который с детства боялся собак, пропотел от страха и тихо попятился к калитке.

— Хорошая собачка, — пролепетал он и тут же вспомнил, что с собаками нужно говорить уверенным голосом, чтобы они не почувствовали твоего страха.

— Хороший песик, — снова сказал он, но уже твердым голосом. — А где твой хозяин? Ты же его не съел?

Собака облизнулась длинным широким языком и двинулась к майору, тихо цокая когтями по бетонной дорожке. Максименко вновь попятился, но заставил себя остановиться.

— Стой! — властно приказал он псу. — Ты выглядишь ужасно, но ты всего лишь собака, а я человек. И ты должна мне подчиняться.

Сенбернар остановился и, чуть склонив набок огромную голову, вслушался в слова майора.

— Вот так, — обрадовался успеху Лазаренко. — А теперь — отойди в сторону и дай мне пройти в дом.

Собака стояла неподвижно, склонив голову набок и глядя на майора огромными печальными глазами.

— Хороший песик! — Лазаренко выдавил из себя улыбку и осторожно двинулся к дому.

Чтобы обойти пса, ему пришлось сойти с дорожки на землю. Шаг… Еще шаг… Третий… Вот и крыльцо. Максим поставил ногу на нижнюю ступеньку, и тут собака сорвалась с места и с грозным рычанием бросилась на майора.

Лазаренко больше не медлил. Он пулей взбежал на крыльцо, схватился за дверную ручку и рванул дверь на себя. Как ни странно, дверь оказалась открыта.

Мысленно поблагодарив за это Господа, майор влетел в дом, захлопнул дверь перед самым носом у внезапно взбесившегося пса и защелкнул замок.

Прижавшись спиной к двери, Лазаренко изумленно пробормотал:

— Что это я только что сделал? — Он поднял руку и потрогал лоб. — Может быть, у меня жар?

Однако дело было сделано. Он без спроса вошел на территорию чужой частной собственности. Потом беседовал с огромной собакой, которая могла разорвать его на куски. А потом, вместо того чтобы уйти и из-за забора кликать хозяина (как сделал бы на его месте любой здравомыслящий человек), пробрался в чужой дом, а теперь еще и заперся в нем.

Логики во всем этом не было. Но была интуиция. Именно она заставила майора сделать то, что он сделал.

Отдышавшись, Максим принялся за осмотр дома. Соседка сказала, что Марат ушел в лес. Но она могла и ошибиться. Что, если он сейчас спокойно спит на диванчике в гостиной? Или дремлет над бокалом пива и раскрытым журналом на кухне?

Однако ни в гостиной, ни на кухне его не было. Очень скоро Лазаренко убедился, что дом пуст. И тогда он принялся за тщательный обыск.

Все, что он делал, было противозаконно. Но в данных условиях не приходилось думать о законе. Главное, что-нибудь найти. Что-нибудь, что могло бы подтвердить подозрения Максима.

Отец Давлетьярова, скрюченный седовласый инвалид с палкой в руке, сообщил, что Марат редко бывает в городе и почти все свое время проводит на даче. Лазаренко надеялся найти здесь что-то вроде тира, набитого всевозможным оружием, где Давлетьяров-младший мог оттачивать свое мастерство.

Однако в доме было всего три небольших комнаты, и ничего криминального Лазаренко в них не нашел.

Опустившись в кресло, майор достал из кармана сигареты. Взгляд его был задумчив. Под карими глазами темнели круги от бессонной ночи.

Доставая из пачки сигарету, Лазаренко случайно наткнулся взглядом на небольшой бугорок на ковре — в правом углу комнаты. Максим сунул сигареты в карман, поднялся с кресла, быстро прошел через комнату, нагнулся и откинул край ковра.

Это была крышка погреба.

Лазаренко, не мешкая ни секунды, схватился за медное кольцо, откинул крышку и, освещая себе дорогу фонариком, стал спускаться вниз по ступенькам железной лестницы. Вскоре он оказался в просторной комнате. Первая же находка заставила сердце Максима биться сильнее. На деревянном столике у стены он увидел пачку мишеней, а чуть правее — пистолет ПМ и две обоймы.

— Вот ты и попался, — тихо проговорил Лазаренко и, обхватив рукоять пистолета носовым платком, сгреб его со столика.

7

Ждать пришлось долго, почти час. На исходе этого часа дверь открылась, и в дом вошел невысокий стройный, темноволосый парень лет двадцати двухдвадцати пяти на вид.

Едва он закрыл за собой дверь, как из темного угла прихожей вышел Лазаренко.

— Здравствуй, Марат, — негромко проговорил он.

Парень повернулся, увидел майора, сжимающего в руке пистолет, и попятился, с изумлением и страхом глядя на нежданного гостя.

— Кто вы? — хрипло спросил он. — Что вам здесь нужно?

— Сядь в кресло, — приказал Лазаренко. — У нас с тобой будет долгий разговор.

Марат продолжал стоять.

— Сядь! — резко сказал майор и качнул стволом пистолета.

На этот раз парень сбросил с себя оцепенение и подчинился.

— Вот так, — удовлетворенно кивнул Лазаренко и сел в соседнее кресло. Несколько секунд майор разглядывал Марата, и на лице его застыло выражение глубочайшего удовлетворения.

Наконец Лазаренко усмехнулся и радостно проговорил:

— Ох, парень, если бы ты знал, как я рад тебя видеть!

— Чего это вы так рады? — с опаской спросил Марат. — И кто вы вообще такой?

— Я — майор Лазаренко. Но ты можешь звать меня просто Максим Иванович.

Темные брови парня съехались на переносице.

— Так вы из полиции? — спросил он севшим голосом.

Майор кивнул:

— Да.

Марат слегка побледнел.

— Но вы… не имеете права здесь находиться! — Парень сжал кулаки. — Этот дом — моя частная собственность! И я не впускал вас сюда!

— Тихо, — сказал Лазаренко. — Тихо, не кипятись. Чего ты развизжался, как баба? Мужчина должен уметь проигрывать.

Марат нахмурился и покачал головой:

— Не понимаю, о каком проигрыше вы говорите. Я с вами ни во что не играл.

— Да ну? — Майор Лазаренко засмеялся. — Значит, не играл! Забавный ты парень, Марат. Забавный, но стреляешь хорошо!

Марат молчал. Он был бледен и хмур, и на нежданного гостя смотрел с нескрываемой ненавистью.

Тогда Лазаренко заговорил снова:

— Скажи-ка, дружок, ты давно был у врача?

В глазах Давлетьярова мелькнула тревога.

— В каком смысле? — удивленно спросил он.

Лазаренко улыбнулся и проговорил мягким, «отеческим» голосом:

— У тебя ведь есть небольшая физиологическая проблема, не так ли? Прости за слово «небольшая», я не хотел каламбурить.

Марат разжал кулаки и вцепился побелевшими пальцами в подлокотники кресла.

— Не понимаю, о чем вы, — отчеканил он.

— Отвоем недоразвитом «мужском хозяйстве», — в тон ему сказал Лазаренко. — Это из-за него ты ненавидишь нормальных мужиков? Из-за него стреляешь им в пах?

В глазах Марата, таких же темных, как глаза майора Лазаренко, полыхнул гневный огонек.

— Вы не полицейский, — медленно и четко проговорил он.

— Да ну? — Лазаренко осклабил зубы в холодной усмешке. — А кто же я, по-твоему?

— Вы сумасшедший!

Улыбка сползла с побелевших губ майора.

— А вот это врешь, — тихо и хрипло проговорил он. — Сынок, за долгие годы сыскной работы я видел такое, что тебе и не снилось. И, несмотря на это, мне удалось сохранить здравый ум. А вот ты, похоже, рехнулся. Болезнь свела тебя с ума. Ты не смог противостоять агрессии, которая перла из тебя, как дерьмо из пробитой канализационной трубы. Это случается сплошь и рядом.

— Вы вторглись в мой дом, — повысил голос Марат. — Шарились здесь без ордера на обыск. Наставили на меня пистолет, который я впервые в жизни вижу и на котором нет моих отпечатков. Я подам на вас в суд!

— Конечно, подашь, — согласился Лазаренко. — Но сделаешь это из камеры смертников. Ты, конечно же, не в курсе, но месяц назад наше правительство отменило мораторий на смертную казнь. Теперь у нас в стране снова расстреливают мерзавцев. Думаю, ты будешь одним из первых.

— Вы собираетесь отправить меня в тюрьму?

— А ты думал, я пришел пригласить тебя прогуляться? — Лазаренко покачал головой: — Нет, дружок. Я пришел за тобой.

Марат засмеялся. Улыбка сползла с губ майора Лазаренко.

— Ты чего ржешь?

— Меня смешит ваша самонадеянность. Не знаю, что там у вас стряслось, но… Представляю, как вам надают по жопе, когда выяснится, что вы задержали невиновного и направили следствие по неверному пути.

Лазаренко побагровел. Ему вдруг до смерти захотелось стереть ухмылку со смуглой физиономии Давлетьярова. Он опустил пистолет и грозно прорычал:

— Слушай, ты, щенок…

Однако завершить фразу он не успел. Парень вдруг сорвался с места и со скоростью и яростью дикого зверя бросился на майора. Марату понадобилось мгновение, чтобы добраться до кресла, на котором сидел Лазаренко, и сомкнуть руки на его горле.

Прогремел выстрел.

Максим Иванович не собирался стрелять. Но его тренированные инстинкты опередили его разум. Палец сам нажал на спусковой крючок.

Марат отшатнулся, попятился назад, споткнулся и навзничь повалился на пол. Тело его дважды дернулось и замерло.

— Идиот! — рявкнул Лазаренко, соскочил с кресла и опустился перед парнем на корточки. — Какой же ты идиот, Марат Давлетьяров!

Он прижал пальцы к шее Марата. Пульса не было. Пуля девятимиллиметрового калибра, войдя Давлетьярову в грудь, прошила его тело насквозь.

— Идиот, — устало повторил Лазаренко и, не в силах сдержать гнев, ударил кулаком по мертвому лицу.

Майору понадобилось не меньше десяти секунд, чтобы взять себя в руки. Еще несколько секунд он обдумывал ситуацию. Решение пришло само собой. Лазаренко вынул из кармана свой пистолет, вложил его в руку Марата, положил палец парня на спусковой крючок и дважды выстрелил в стену.

8

К приезду полковника Балоги следственно-оперативная суета уже подошла к концу. Лишь труп Давлетьярова еще не перенесли в машину.

Парень лежал на полу в луже крови. Балога остановился в шаге от него, перевел взгляд на стоявшего рядом майора Лазаренко и сухо спросил:

— Этот парень и есть наш убийца?

Лазаренко нахмурился и кивнул:

— Да.

У полковника дернулась щека.

— Почему он мертв? — спросил он.

Майор отвел взгляд.

— Товарищ полковник, я…

— Я спрашиваю: почему он мертв?

— Так вышло, — буркнул Лазаренко.

— У него твой пистолет?

— Да.

Полковник мрачно уставился на майора:

— Я слушаю твои объяснения.

— Он напал внезапно. Завязалась драка. Он выхватил у меня пистолет и стал стрелять. Мне пришлось воспользоваться его оружием.

Балога потер морщинистую щеку.

— Н-да… Ну, хорошо. То есть, конечно, ничего хорошего. Но ты уверен, что это он?

— Да.

— Что насчет улик?

Лазаренко стушевался.

— Улик… маловато, — выдавил он.

По лицу полковника снова пробежала тень.

— То есть — их нет? — холодно уточнил он.

— Товарищ полковник, у этого парня в подвале тир. Его дом набит оружием. Я нашел три пистолета.

— Это все?

На скулах майора Лазаренко вздулись желваки.

— Полтора года назад он выстрелил в пах своему приятелю из стрелкового клуба, — отчеканил он.

— Убил?

— Нет. Он стрелял из пневматического пистолета. Лицо полковника вытянулось от изумления.

— И на этом основании ты сделал вывод, что Давлетьяров — серийный убийца?

— Товарищ полковник, я…

— Ты запутался, Максим. Не выдержал прессинга и сорвался. — Полковник тяжело вздохнул. — У нас нет улик. А есть только мертвый парень с твоим пистолетом в руке. Моли Бога, чтобы все оказалось так, как ты рассказал. Иначе ты крепко влип.

Полковник повернулся и зашагал к выходу. Максим проводил его взглядом, опустил голову и взъерошил пятернями волосы.

— Черт… — процедил он сквозь зубы. — Черт!

9

Открыв дверь, Ольга близоруко сощурилась.

— Ты! — удивленно проговорила она.

— Я, — кивнул Егор. — Ты одна?

— Да. Проходи.

Егор вошел в квартиру. Закрыв дверь, Ольга обвила его шею руками и поцеловала в губы. Потом вгляделась в его лицо и тихо проговорила:

— Я рада тебя видеть.

— Я тоже рад тебя видеть. Оль, могу я у тебя переночевать?

— Конечно! А что случилось?

Кремнев пожал плечами:

— Да ничего. Просто выселили из гостиницы.

— Как, выселили? — округлила глаза Ольга. — Ты что-то натворил?

— Да ничего страшного. Просто немного выпил и повздорил с администратором. Мы разобрались, и я мог бы остаться, но посчитал, что не стоит. Подумал, что могу остановиться у тебя. Ты ведь не против?

— Что ты! Конечно, нет. — Ольга опустила взгляд и удивленно спросила: — А где твои вещи?

— Вещи? Оставил в камере хранения.

— В какой камере хранения?

— В гостинице. Завтра поеду и заберу.

Егор снял куртку и повесив ее на вешалку. Посмотрел на свое отражение в зеркале и пригладил ладонью волосы. Ольга смотрела на него веселым взглядом.

— Значит, ты набедокурил в гостинице, — задумчиво проговорила она. — Егор, ты хулиган?

— Еще какой!

Ольга тихо засмеялась:

— Мне это нравится. В детстве я была паинькой, но обожала хулиганов. Ты голоден?

— Как зверь!

— Иди мой руки, а я сварю пельмени.

В ванной Егор открыл кран, но умываться не спешил. Он достал из кармана телефон и набрал номер майора Лазаренко. Тот отозвался только после трех гудков.

— Привет, Егор. Ты где?

— У одного приятеля. Как твои дела? Поговорил с людьми из «синдиката»?

— Да.

— А чего такой унылый голос?

— При встрече расскажу.

— Расскажи сейчас!

— Нет. Это не телефонный разговор. А как ты? Побеседовал с Аленой Голубь?

— Да. Слушай, Максим, у меня к тебе дело. Разыщи, пожалуйста, номер телефона депутата Зозули.

— Зозули?

— Да. Мы с тобой перекинулись с ним парой слов, когда были в Державной Думе.

— Какого черта он тебе понадобился?

— В разговоре с Аленой я упомянул его имя. Мне нужно было ее спровоцировать, понимаешь?

— Нет. И почему именно Зозуля?

— Не знаю. Просто запомнил его имя, а времени на раздумья не было.

— Странные у тебя методы работы, Егор. Ты что, решил, что после разговора с тобой Алена захочет «убрать» депутата Зозулю?

— Кто знает.

— Послушай, Егор, кончай чудить. Ты не сыщик. Вдолби это в свою распрекрасную москальскую голову.

— Я это и без тебя знаю. Но что сделано, то сделано. Найди мне номер телефона Зозули, и я сам с ним поговорю.

Лазаренко молчал.

— Эй! — окликнул его Кремнев. — Ты куда пропал?

— Никуда. Я тебя слушаю.

— Так ты найдешь его номер?

— Я попробую. Но обещай мне, что с сегодняшнего дня никакой больше самодеятельности. Обещаешь?

— Обещаю. Постарайся найти номер побыстрее. Я буду ждать твоего звонка.

Егор отключил связь и сунул телефон в карман пиджака.

Через несколько минут он вышел из ванной и устало прошел на кухню. Ольга уже накрыла на стол. В глубокой тарелке исходили паром пельмени. Рядом стояли вазочки с зеленью, сметаной и уксусом. А в центре стола красовалась початая бутылка водки.

— А это еще откуда? — удивился Егор.

Ольга пожала плечами:

— Не помню. Она уже несколько месяцев стоит в холодильнике.

— Больше не будет, — пообещал Кремнев, усаживаясь за стол и берясь за бутылку.

10

Час спустя они лежали с Ольгой в постели. Ольга спала. Егор смотрел в темный потолок и размышлял. На душе у него с каждой минутой становилось все тяжелее.

Слишком много неправильных поступков за несколько дней. Он изменил Маше. Не сумел взять под контроль дело, ради которого приехал в Дэнск. А вот теперь «подставил» депутата Зозулю.

Максим Лазаренко все еще не позвонил. Егор пробовал звонить сам, но майор был вне действия сети. А может, просто выключил телефон и где-нибудь пьянствует. У майора сейчас тоже не лучшие времена.

Кремнев покосился на спящую Ольгу. Он чувствовал себя полным дерьмом, но, несмотря на это, был счастлив. Но что делать дальше? Как разрубить этот узел?

Мария в Москве, и она беременна. А он здесь, в Дэнске, в постели с другой женщиной. И он счастлив от любви. Почему так получилось? Бес ли его попутал, или Бог надоумил? В любом случае, это сильно смахивало на предательство. А Егор был уверен, что на свете нет вещи отвратительнее, чем предательство.

Пожалуй, так паршиво, как сейчас, Егор себя чувствовал только однажды, и случилось это много-много лет назад.

Егору тогда было лет десять, не больше. Однажды он подбил друга Виталика забраться в чуждой яблочный сад и поживиться спелой, сочной «антоновкой».

Виталик долго сопротивлялся. Он был очень воспитанным мальчиком, и родители, потомственные интеллигенты, вдолбили ему в голову, что воровать нехорошо.

Егору, который никогда не знал родительской ласки и которого жизнь научила быть хитрым и вертким, данный подход казался глупым.

Он вступил с Виталиком в дискуссию и, будучи более энергичным и напористым, сумел переубедить интеллигентного мальчика. В глазах Виталика все еще стояло сомнение, но, не устояв перед напором друга, он пошел с Егором «на дело».

Однако перед самым забором снова остановился и спросил:

— Я если нас поймают?

— Не поймают, — заверил друга Егор.

— А если за нами погонятся? — не сдавался Виталик. — Ты ведь меня не бросишь?

— Конечно, нет! — сказал Егор и даже обиделся.

Как он мог такое о Егоре подумать? Егор Кремнев никогда не бросает друзей. Все это Егор хотел высказать Виталику, но тот уже шагнул к забору.

Высокий забор, огораживающий сад, был увит колючей проволокой. Но для двух проворных мальчишек препятствие оказалось легкопреодолимым.

Пса, который охранял сад, Егор «подкупил» еще накануне. Средством подкупа была нарезанная кругляшами копченая колбаса, которую Егор стащил в магазине.

— Джек! — тихо позвал Егор.

Огромный черный пес выбрался из будки и завилял хвостом. Егор вынул из кармана несколько кругляшек колбасы и швырнул псу. Тот поймал колбасу на лету и мигом ее проглотил.

Все это время Виталик прятался за спину Егора.

— А он нас не укусит? — опасливо спросил он, глядя на огромные клыки пса.

— Не должен, — ответил Егор. — Но точно предсказать нельзя. Он же не человек.

Егор протянул другу колбасу:

— Теперь ты. Покорми его, чтобы он тебя полюбил.

Виталик взял колбасу и стал швырять псу кругляшки.

— Ну, вот, — сказал Егор, когда колбаса закончилась. — Теперь вы друзья.

— Что дальше? — спросил Виталик.

— А дальше лезь на дерево и рви яблоки, — ответил Егор.

И тут же показал Виталику пример, быстро вскарабкавшись на ближайшее дерево.

Сорванные яблоки пихали по карманам и за пазуху. Сердце у Егора учащенно и восторженно колотилось от сознания опасности. Говаривали, что у сторожа Кузьмича, охранявшего сад, было настоящее ружье и что стреляло оно солью.

За пятнадцать минут Егор успел распихать яблоки всюду, где только можно. Он уже собирался слезать с дерева, как вдруг дверь сторожки хлопнула, и старческий голос завопил:

— Ах вы, сучата!

— Атас! — крикнул Егор и быстро скользнул по ветвям яблони вниз.

— Ну, я вас! — орал сторож. — Трезор, куси их!

Черный пес, до сих пор мирно дремавший неподалеку, вспомнил вдруг о своих обязанностях и с оглушительным лаем бросился к дереву, на котором сидел Виталик.

— Витась! — заорал Егор. — Ходу!

И сам опрометью бросился к забору. За спиной у него громыхнул выстрел. Что-то со свистом разрезало воздух. Добежав до забора, Егор подпрыгнул, ухватился за деревянную перекладину, белкой вскарабкался наверх, сиганул вниз — и был таков.

Оказавшись по ту сторону забора, Егор не остановился, не замешкался и не обернулся, а побежал прочь. Лишь добежав до ближайшей пятиэтажки и свернув во двор, Егор остановился.

Половину яблок он растерял по дороге, но другая половина все еще билась у него за пазухой, мешая бежать. Егор бежал так быстро, что запыхался. Сердце колотилось в груди как бешеное. Он наклонился и попытался отдышаться. Через полминуты это удалось.

Егор выпрямился, и тут вдруг его пронзила страшная мысль: «А где Виталик?!» Егор завертел головой, надеясь, что приятель где-нибудь поблизости, но того нигде не было.

— Витась, — тихо пробормотал Егор.

Он вытянул свитер из штанов и вытряхнул яблоки на землю. Затем побежал обратно. Вывернув из-за угла дома, Егор остановился.

Виталик сидел на земле и плакал. Волосы его были всклокочены. Под глазом темнел синяк. Разбитые губы испачканы кровью.

— Витась! — окликнул друга Егор.

Тот поднял на него заплаканные глаза и проговорил — презрительно, зло, обиженно:

— Ты меня бросил!

— Витась, я…

— Ты меня бросил, — повторил Виталик, размазывая по лицу кровавые сопли. — Не подходи ко мне больше.

Он поднялся с земли и, понурив голову, побрел в сторону дома. Егор хотел догнать его, но не решился.

11

— Егор?

— А? — Егор открыл глаза и недоуменно посмотрел на склонившееся над ним лицо.

— Егор, тебе приснился кошмар?

— Оля, я… — Кремнев поднял руки и потер пальцами глаза. — Я что, уснул? — удивленно спросил он.

Ольга кивнула:

— Да. И ты стонал во сне. Тебе что-то приснилось?

Егор вздохнул.

— Да, наверное. А сколько время?

— Час ночи.

— Всего лишь? — Егор привстал и посмотрел на светящиеся цифры электронных часов, стоявших на тумбочке. — Выходит, я проспал всего пятнадцать минут. Прости, что разбудил.

— Не извиняйся. — Ольга наклонилась и поцеловала Кремнева в губы. — Ложись и спи.

— Нет. — Егор откинул одеяло. — Пойду на кухню, покурю.

— Хочешь, я посижу с тобой? — спросила Ольга.

Кремнев покачал головой:

— Не стоит. Я скоро вернусь. А ты спи.

— Как скажешь.

Ольга снова опустила голову на подушку. Егор натянул джинсы и зашлепал босыми ногами на кухню.

На кухне он вытряхнул их пачки «Кэмэла» сигарету и вставил ее в рот. Потом передумал, снова вынул сигарету, швырнул ее на стол и достал из кармана джинсов мобильник.

На этот раз он дозвонился до майора Лазаренко сразу.

— Слушаю, — ответил тот недовольным голосом.

— Максим, это я.

— А, привет. Еще не спишь?

— Ты узнал номер телефона Зозули?

— Да.

— А почему не позвонил?

— Замотался. Забыл.

Егор едва не зарычал от ярости, но взял себя в руки.

— Я ждал твоего звонка, — сказал он. — Я ждал, а ты…

— Не волнуйся, я звонил его секретарше, — перебил Лазаренко. — Твой Зозуля сегодня справляет день рождения. Сейчас он в ресторане и, думаю, будет там куражиться до утра. Вокруг куча народу. Так что ничего страшного с ним случиться не может. Да и вообще, вся твоя комбинация — лажа чистой воды.

— Майор, ты…

— Ложись спать, Егор. Кстати, где ты сейчас? В гостинице сказали, что ты съехал и не забрал вещи.

— Я у приятеля.

Лазаренко хмыкнул:

— Ясно.

— В каком ресторане гуляет Зозуля?

— М-м… Кажется, ресторан называется «Светоч».

— Где это?

— На станции метро «Студенческая». Выходишь и сразу направо. Так мне объяснила секретарша. Подожди… Ты что, собираешься туда поехать?

— Возможно.

— Егор, не глупи. Не порти людям праздник.

— Не волнуйся. Я буду незаметен, как тень.

— Ну, смотри. Если нахулиганишь и попадешь в полицию, не вздумай на меня ссылаться. Спасать не стану.

— Я это учту. Все, пока.

Егор отключил связь.

В спальню он вошел на цыпочках, но Ольга все равно подняла голову от подушки.

— Ты с кем-то разговаривал? — спросила она.

— Да. С майором Лазаренко, ты его знаешь.

Егор сгреб со стула рубашку и пиджак. Он не видел в темноте Ольгиного лица, но почувствовал на себе ее тревожный взгляд.

— Ты куда-то собираешься? — спросила она.

— Да. Не спится. Пойду подышу свежим воздухом.

Ольга села в постели. Включила настольную лампу и, сощурившись от света, взглянула на Егора.

— Не поздновато для прогулок? — спросила она.

Егор улыбнулся и мягко проговорил, застегивая рубашку:

— Я ненадолго. Минут через двадцать вернусь.

В глазах Ольги стояла тревога.

— Точно? — дрогнувшим голосом уточнила она.

— Ну, не через двадцать минут, так через полчаса, — ответил Егор.

Он шагнул к кровати, наклонился и поцеловал Ольгу в лоб.

— Не волнуйся за меня. Я большой мальчик и могу за себя постоять. А ты спи.

Ольга нахмурилась и отрицательно мотнула головой.

— Я не лягу, пока ты не придешь, — упрямо проговорила она.

Егор пригладил ладонью ее взлохмаченные волосы и сказал:

— Не глупи. Спокойной ночи!

Он снова поцеловал ее в лоб, затем взял пиджак и зашагал к выходу.

12

Секретарша депутата Зозули указала верный маршрут. Ресторан «Светоч» Кремнев нашел быстро. Егор вошел в ресторан и хотел пройти в зал, но на пути у него вырос дюжий парень.

— Основной зал арендован для банкета, — известил парень.

Кремнев улыбнулся.

— Брат, горло пересохло, — проникновенно сказал он. — Выпью кружку пива и уйду.

— Пиво можешь выпить на втором этаже, — сказал охранник.

— Правда? Отлично. А как туда пройти?

Охранник мотнул головой в сторону лестницы:

— Вон лестница.

— Спасибо, брат.

Егор подмигнул охраннику и двинулся к лестнице. Он быстро взбежал на второй этаж, сел за ближайший к лестнице столик и заказал себе пива.

Народу на втором этаже было немного. Зато внизу веселье шло полным ходом: оглушительно гремела музыка, раздавались голоса, выкрики и хохот.

Подошла официантка и поставила перед Кремневым бокал с пивом. Он поблагодарил, отхлебнул пива и внимательно оглядел зал. В глубине зала, за барной стойкой, недалеко от дверей в подсобное помещение, Егор увидел еще одну лестницу, ведущую вниз. Это была лестница для обслуживающего персонала.

Кремнев задумался. Наверняка внизу возле служебной лестницы стоит еще один охранник. Проскользнуть вниз незамеченным не получится, а шум поднимать нельзя.

Раздумывая над этой проблемой, Кремнев заметил краем глаза, как один из официантов вошел в туалет. Егор тотчас встал из-за стола и направился к туалету.

Когда он распахнул дверцу кабинки, официант сидел на унитазе. Завидев Егора, он выпучил глаза и гневно выдохнул:

— Какого черта!

— Мне нужны твоя жилетка и бабочка, — сказал ему Кремнев. — И чем быстрей, тем лучше.

Парень вскочил с унитаза.

— Я позову охрану! — выкрикнул он.

Егор схватил его за грудки и хорошенько встряхнул.

— Тихо! — приказал он. — Я в любом случае заберу то, что мне нужно. Но я не хочу тебя калечить. Ты должен оценить мое благородство.

Егор толкнул парня обратно на унитаз и приказал:

— Снимай жилетку!

На этот раз официант подчинился безропотно. Поглядывая на Егора полными страха глазами, он быстро стянул жилетку, бабочку и рубашку. Егор снял пиджак, повязал на шее бабочку и натянул жилетку.

— Ну, как? — спросил он у перепуганного паренька. — Похож я на официанта?

— По-моему, не очень, — пролепетал в ответ парень.

Егор посмотрел на свое отражение в зеркале и скептически прищурился.

— А по-моему, похож, — вынес он свой вердикт и снова взглянул на парня. — Сейчас ты пойдешь к менеджеру зала и скажешь, что у тебя раскалывается голова и, кажется, начинается грипп. Под этим предлогом уйдешь домой.

— А если я вызову полицию?

Егор усмехнулся:

— Сынок, я уже здесь.

Он достал из кармана временное удостоверение, завизированное размашистой подписью полковника Балоги, и показал официанту.

— Видишь? Это я.

Кремнев закрыл удостоверение и убрал его в карман. Парень обиженно шмыгнул носом.

— Почему вы мне сразу не сказали? — спросил он.

— Не было времени.

— А сейчас, значит, появилось?

— Хватит болтать, — сурово сказал Кремнев. — Ты запомнил, что тебе нужно сделать?

— Да.

— Я на тебя надеюсь.

Егор протянул парню руку, и когда тот сунул в его пятерню свою вялую ладошку, с жаром ее пожал.

Минуту спустя Егор вышел из туалета и двинулся к барной стойке. Завернув за стойку, он увидел на столике раздачи поднос с бокалами, наполненными пивом, подхватил его и, нс останавливаясь, прошел к лестнице.

Навстречу ему поднималась девушка-официантка. Поравнявшись с Егором, она взглянула на него.

— Хорошо гуляют, — улыбнулся ей Кремнев. — До утра теперь, наверное.

— Часов до четырех — это точно, — улыбнулась в отрет официантка.

— Зато на чаевых оторвемся, — сказал Егор и весело ей подмигнул.

Девушка посторонилась, давая ему дорогу, и Кремнев, стараясь не уронить бокалы с пивом, двинулся вниз по лестнице.

Внизу, как он и ожидал, стоял охранник. Он скользнул по лицу Егора взглядом, глянул на бокалы с пивом и отвернулся.

Банкет был в самом разгаре. Гости были изрядно под хмельком, и нелепые шутки тамады смешили их до упаду. Впрочем, половина гостей тамаду уже не слушала. Кто-то беседовал о жизни, кто-то травил анекдоты, кто-то пил с соседом на брудершафт.

Депутата Зозулю Егор увидел сразу. Тот сидел во главе стола и, побагровев от выпитого, шумно что-то объяснял миловидной брюнетке с ярко накрашенными губами.

Егор подошел к нему и принялся неторопливо выгружать на стол бокалы с пивом.

— А я ему и говорю, — продолжил, не обращая внимания на Егора, Зозуля: — Пан Президент, вы правы в целом, но в нюансах — не совсем. Этот закон не годится в том виде, в каком его…

Егор быстро окинул взглядом зал, надеясь заметить что-нибудь подозрительное. Но ничего такого не заметил. Выгрузив последний бокал с пивом, Кремнев принялся так же неторопливо собирать на поднос пустые бокалы и грязные пепельницы.

— Эй, официант! — услышал он за спиной нежный женский голос.

Егор обернулся. Смазливая пышногрудая блондинка положила ему руку на плечо и проворковала нежным голосом:

— Потанцуете со мной?

Егор улыбнулся и вежливо ответил:

— В другой раз. Я на работе, мадам.

— Работа может и подождать! — она провела ладонью Егору по плечу и руке и восхищенно проговорила: — Какие хорошие мускулы! У всех ваших официантов такие мускулы?

— Я с утра до вечера бегаю по залу с подносом, — ответил Егор. — Вот и натренировал.

Блондинка фыркнула:

— Ты мне-то не втирай! У меня свой фитнес-клуб, и я знаю толк в мускулах. Занимаешься спортом?

— Немного.

— Каким?

— Перетягиванием штанги.

На лице блондинки отобразилось замешательство.

— Подожди… А-а… — Она дернула щекой и покрутила пальцем у своего лица. — Что-то я слишком много выпила. Не обращай внимания.

— Я могу идти? — вежливо осведомился Егор.

— Валяй, — разрешила блондинка. Кремнев повернулся, чтобы идти, но она окликнула: — Подожди!

Егор остановился. Блондинка достала что-то из заднего кармана джинсов и сунула Егору в карман рубашки.

— Что это? — осведомился он.

— Моя визитная карточка! Меня зовут Алла. Позвони, если захочешь развлечься.

— Обязательно.

Тамада объявил танцы, и народ принялся вставать из-за стола и двинулся в центр зала. Егор поудобнее перехватил поднос и пошел к лестнице. Однако по пути он свернул к туалету. В поднявшейся суете это было несложно.

В туалете Егор снял жилетку и сорвал бабочку.

Пару минут спустя он вернулся к столу и сел на свободное место. Не успел Кремнев налить себе шампанского, как рядом появилась пышногрудая блондинка.

— Вы переоделись? — спросила она, усаживаясь рядом.

— Да, моя милая, — ответил Егор. — Я сделал это ради вас.

— А вам не влетит от начальства?

— Только если вы меня не выдадите.

— Я вас не выдам, — пообещала блондинка, с интересом и любопытством глядя на Кремнева. — Но за это мы выпьем на брудершафт.

— С радостью! — сказал Егор и взялся за бутылку.

Разлив шампанское, он всучил один бокал блондинке, а другой взял сам.

— Как вас зовут? — поинтересовалась она.

— Егор.

— А меня — Алла!

— Да, вы уже говорили. За вас!

Они чокнулись бокалами и отпили по глотку. Затем Алла обвила его рукой за шею и поцеловала в губы.

— Рада с тобой познакомиться, Егор! — сказала она.

— Я тоже рад с тобой познакомиться, Алла!

— Ну? — лукаво прищурилась блондинка. — И давно ты работаешь официантом?

— Всю жизнь, — весело ответил Кремнев.

— Не думаю, что это подходящая работа для такого парня, как ты.

— Что поделаешь, — пожал плечами Егор. — Не мы выбираем работу, но она нас.

Кремнев увидел, что депутат Зозуля встал из-за стола и, шатаясь, побрел к туалету. Егор тоже поднялся.

— Куда ты? — встревоженно спросила блондинка.

— Мне нужно выйти, — ответил Егор.

— Но ты вернешься?

— Конечно!

— Я буду ждать!

13

Когда открылась дверца кабинки, депутат Зозуля стоял у писсуара. Темная фигура бесшумно выскользнула из кабинки и двинулась на депутата.

Ствол пистолета с навинченным глушителем ткнулся Зозуле в затылок.

— Что такое? — пьяно проговорил депутат и попытался обернуться.

И в этот момент в туалет вошел Егор Кремнев. Убийца сориентировался мгновенно — он резко повернулся и; нацелив пистолет на Егора, нажал на спусковой крючок.

Пуля просвистела в сантиметре от головы Кремнева. Пригнувшись, он бросился на убийцу. Тот выстрелил еще раз, но пуля ушла в сторону.

Егор нанес молниеносный удар в горло убийце, но тот увернулся и ударил Кремнева рукоятью пистолета по лицу. Егор отлетел к раковине, но не упал. Он сорвал со стены фен для рук и швырнул его в голову убийце. Убийца увернулся, и фен грохнул об стену.

Егор схватил с раковины жестяной флакон с освежителем воздуха и направил струю в лицо убийце. Тот отскочил назад и почти вслепую выстрелил еще раз. Еще одна пуля просвистела рядом с головой Кремнева, обдав его щеку жаром.

Егор увернулся, но потерял равновесие и налетел на стену. Плечом он задел выключатель, и свет в туалете погас.

— Да что же это такое?! — рявкнул во тьме депутат. — Что здесь происходит? Включите свет!

И снова убийца оказался проворнее Егора. Мощным ударом в челюсть он сбил Кремнева с ног, а затем ударил ботинком по ребрам. Егор вскрикнул от боли, но поймал ногу убийцы и резко крутанул ее. Противник упал на пол.

Егор попытался схватить его, но тот увернулся. Егор дважды ударил кулаками наугад, и один из ударов достиг цели. Но в следующее мгновение что-то хлестнуло его по глазам. Болевой шок заставил Егора зашипеть от боли и откатиться в сторону.

Рядом хлопнула входная дверь.

— Свет! — заорал депутат Зозуля. — Кто-нибудь включит этот чертов свет?!

Выключатель сухо щелкнул под пальцами Егора, и кафельную белизну туалету залил яркий свет. Зозуля все еще стоял у писсуара, но теперь с застегнутой ширинкой.

Грозно взглянув на Кремнева, он крикнул гневным пьяным голосом:

— Что здесь происходит? Кто вы?

Кремнев открыл воду, набрал пригоршню холодной воды и плеснул на глаза.

— Меня зовут Егор, — хрипло ответил он. — Егор Кремнев.

Егор посмотрел на свое отражение в зеркале. Глаза были целы, но одно веко слегка опухло. Видимо, убийца просто наотмашь стеганул его по глазам растопыренной пятерней. Отличный и беспроигрышный прием, которым Егор и сам пользовался не раз.

— Какого черта здесь происходит? — рявкнул за спиной у Кремнева депутат. — Откуда вы взялись?

Егор повернулся к нему и хотел ответить, но тут заметил на полу нечто такое, отчего сердце у него радостно забилось. Это был парик. Во время драки Кремнев не сумел разглядеть внешность убийцы, так как верхнюю часть его лица скрывал черный козырек бейсболки. Из-под бейсболки выбивались густые и длинные черные волосы. Те самые волосы, которые теперь лежали на кафельном полу туалета.

По всей вероятности, кепка и парик слетели во время драки. Кепку убийца сумел подхватить или нашарить на полу, а вот на поиски потерянного парика времени у него не осталось.

— Отлично! — сказал Егор, нагнулся и поднял парик.

Депутат смотрел на него изумленными глазами.

— Ничего не понимаю, — пробормотал он.

— Объясняю доступно. На вас только что было совершено покушение. Неизвестный пытался застрелить вас из пистолета, но я ему помешал.

— Да кто вы такой?

— Я же сказал: Егор Кремнев. Мы с вами встречались в коридорах Державной Думы. Я расследую убийства ваших коллег.

— Значит, вы…

Депутат тряхнул головой и растерянно пробормотал:

— Наверное, нужно вызвать полицию?

Егор нахмурился:

— Зачем? Убийца уже убежал.

— Но… — Взгляд депутата стал еще более растерянным. — …Что же тогда делать?

— У вас есть охрана? — поинтересовался Кремнев.

Зозуля кивнул:

— Да. Но пару часов назад я отослал парней домой.

— Зря, — сухо сказал Егор. — Перед тем как покинуть ресторан, вызовите их. И пусть они не отходят от вас ни на шаг. До тех пор, пока мы не поймаем убийцу.

— Но…

Егор раздраженно дернул щекой.

— Идите в зал, Сергей Адамович. Идите и продолжайте веселиться. Уверен, у вас получится.

Зозуля хотел еще что-то сказать, но наткнулся на холодный взгляд Кремнева и, понурив голову, двинулся к двери.

Когда за депутатом закрылась дверь, Егор достал из кармана телефон и набрал номер майора Лазаренко.

— Слушаю, — откликнулся тот.

Егор прижал трубку к уху и облизнул пересохшие губы сухим языком.

— Максим, нам нужно встретиться, — сказал он. — И чем быстрее, тем лучше.

— Что-то случилось?

— Киллер пытался убить Зозулю. Я ему помешал. Мерзавцу удалось сбежать, но у меня в руке его парик. Если в парике остался хотя бы один его волос, мы сможем прижать убийцу к стене.

Майору понадобилась пара секунд, чтобы переварить эту информацию. Затем он спросил:

— Ты уже вызвал полицию?

— Нет, — ответил Егор. — Где мы можем встретиться?

— М-м… Дай мне несколько минут на размышления, и я тебе перезвоню. Я должен посоветоваться с начальством.

— Ах, да. — Егор усмехнулся. — Я совсем забыл, как вы тут работаете.

— Так же, как везде. Ты в порядке?

— Почти.

— Что значит «почти»?

— По-моему, у меня сломано ребро.

— Помощь нужна?

— Нет.

— Как скажешь. Будь на связи. Через пять минут я перезвоню и мы. договоримся, где встретиться.

14

Когда майор Лазаренко отключал телефон, то поймал себя на том, что у него трясутся пальцы. Давненько он не был так взволнован.

Казалось бы — получена первая настоящая улика, и надо радоваться. Но радоваться не получалось. Ведь если Кремнев прав, значит, майор шел по неверному следу. И значит, вся история с Давлетьяровым была чушью. И значит… Марат Давлетьяров погиб зря.

Лазаренко взъерошил ладонями волосы.

Черт бы побрал этого Кремнева! Все это не может быть правдой. Кремнев — не следователь, и в сыскном деле он полный дилетант. Кроме того, его план «ловли на живца» изначально был глуп и не мог принести результатов.

Не мог. И все-таки принес.

И вдруг на Лазаренко накатила такая лютая злоба, что он едва не задохнулся от бешенства. Если Кремнев докажет свою правоту, значит… Значит, он, майор Максим Иванович Лазаренко, не просто будет уволен, а сядет. Года на три, никак не меньше.

Следовательно — Кремнев не может быть прав. Не имеет права быть прав!

Лазаренко взялся за телефон, но позвонить не успел. К столику, за которым он сидел, подошел темноволосый подтянутый человек.

Остановившись возле столика, он взглянул на майора сухим колючим взглядом и сказал:

— Здравствуйте, Максим Иванович.

Брови майора удивленно приподнялись:

— Это вы?

Темноволосый мужчина чуть прищурился:

— А разве мы знакомы?

— Нет, но…

— А, понимаю. Вы видели меня на фотографии. Не возражаете, если я присяду?

Глаза майора блеснули холодным блеском.

— Возражаю, — сухо отчеканил он. — У меня здесь встреча.

— Мне нужно всего десять минут, — сказал темноволосый и, не обращая внимания на изумленный взгляд майора, уселся за стол. — Вы можете уделить мне десять минут, — невозмутимо сказал он.

— Смотря зачем, — ответил майор.

— Есть важный разговор. — Темноволосый мужчина смотрел спокойно и прямо, словно был уверен, что майор никуда от него не денется и не сможет оказать ему в просьбе.

— Что еще за разговор? — недовольно спросил Лазаренко. — О чем вы собираетесь со мной говорить?

— О следствии, которое вы ведете, — последовал ответ. — У меня есть новая информация. И эта информация напрямую касается вас.

— Гм… — Лазаренко чуть прищурил темные глаза. — Вы прямо как шпион. Ну, хорошо. Давайте поговорим.

Темноволосый чуть подался вперед и, вперив в майора пылающие холодным огнем глаза, тихо проговорил:

— Я хочу, чтобы вы скрыли улику и подтасовали пару фактов.

И снова майору понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя.

— Послушай, мразь, — Лазаренко сжал пальцы в кулаки и сдвинул брови, — если ты решил пошутить, ты выбрал для этого неподходящий…

— Никаких шуток, — отрезал темноволосый мужчина. — Все на полном серьезе.

Несколько секунд оба молчали. Темноволосый следил за реакцией своего собеседника, а тот боролся с изумлением. Первым прервал молчание Лазаренко:

— Значит, вы хотите, чтобы я скрыл улику. А что если я возьму вас за шиворот и притащу в управление? Что вы на это скажете?

Темноволосый усмехнулся и покачал головой:

— Это вряд ли. Во-первых, я не так немощен, как вы думаете.

— Каратист, что ли?

— Возможно. Но тому, у кого в руке пистолет, не нужно быть каратистом.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Лазаренко.

Темноволосый усмехнулся и сообщил:

— Вы у меня на прицеле, Максим Иванович. Загляните под стол.

Лазаренко нагнулся, глянул под стол, затем выпрямился и сказал:

— Глушителя нет. Если выстрелите — сбежится народ.

— Разумеется, — согласился темноволосый. — Но не сразу. Сперва поднимется паника. И я вполне успею уйти.

— Вы говорите, как опытный киллер, — с усмешкой заметил майор Лазаренко. Он отхлебнул пива, помолчал, затем заговорил снова: — Вы сказали, что «во-первых». А что во-вторых?

— Деньги, — просто ответил собеседник.

Он положил на стол барсетку и пододвинул ее к майору. Лазаренко покосился на барсетку, и по лицу его пробежала легкая судорога.

— Вы уверены, что меня можно купить этими жалкими бумажками? — холодно осведомился он.

— В барсетке тридцать пять тысяч долларов, — ответил на это собеседник. — Через несколько дней вас уволят. И вряд ли вы найдете работу, соответствующую вашим способностям.

Лазаренко слушал темноволосого наглеца с мрачным выражением лица.

— Эти деньги могут стать хорошим подспорьем, — продолжил тот. — Купите себе небольшой домик в санаторно-курортной зоне. На берегу реки. Будете рыбачить. Вы же любите рыбалку, Максим Иванович?

— Люблю, — буркнул майор Лазаренко, угрюмо глядя на собеседника. — А еще я люблю бить по головам таких самонадеянных мерзавцев, как ты.

— В этом я не сомневаюсь, — спокойно проговорил темноволосый. — Но на этот раз вам придется поступить иначе. И я настоятельно советую вам взять деньги. Это никому не причинит зла.

— Да ну? А как насчет убийств?

— Их больше не будет.

Лазаренко недоверчиво прищурился.

— Что?

— Убийств больше не будет, — повторил темноволосый собеседник. — Вы заберете у вашего напарника улику, и все закончится. Убийства останутся нераскрытыми. Обычный «висяк». Или «глухарь». Или как там у вас это называется.

Майор сурово сдвинул брови и задумался. Затем покачал головой и сказал:

— Ничего не выйдет. Кремнев не остановится.

— У него не будет другого выхода, — возразил темноволосый. — В ближайшие два дня его вышвырнут из Дэнска. Он здесь никому не нужен. Пользы от него никакой, а хлопот много.

Лазаренко слушал собеседника, чуть склонив голову набок и уткнувшись взглядом в стол. Даже когда тот замолчал, майор не отвел сосредоточенного взгляда от деревянной столешницы.

— Итак? — негромко спросил темноволосый собеседник. — Что вы решили?

Майор Лазаренко качнул головой, словно вышел из забытья, затем протянул руку, взял со стола бар-сетку, набитую деньгами, и сухо проговорил:

— Будем работать.

15

— Вас долго не было, — игриво проговорила Алла, дождавшись, пока он усядется рядом.

— Да, — сказал Егор и потянулся за бутылкой с вином. — Налить вам?

— Налейте.

Пока Кремнев разливал вино, пышногрудая Алла смотрела на него благосклонным любопытным взглядом.

— Готово, — объявил Кремнев и поставил перед Аллой ее бокал.

Она взяла бокал и улыбнулась:

— За что будем пить?

— Даже не знаю. Предлагайте вы.

— Давайте выпьем… — Глаза блондинки блеснули, и она закончила фразу воркующим глубоким голосом: —…За любовь!

— Давайте! — кивнул Кремнев.

Отпивая вина, он в очередной раз глянул на депутата Зозулю. Тот сидел за столом и говорил с кем-то по телефону. Вид у него был мрачнее тучи.

Алла отпила вина, внимательно посмотрела на Егора и вдруг спросила:

— Я, наверное, кажусь вам идиоткой?

— Немного, — ответил Кремнев. — Но вас это не портит.

Алла прищурила голубые глаза.

— У вас острый и злой язык, — сказала она. — На самом деле, я не такая дура, какой кажусь. Просто сегодня такой день… В общем, я решила немного оттянуться.

— И тут подвернулся я?

Алла засмеялась:

— Точно! Увы, выбирать было почти не из чего. Посмотрите на наших мужчин. Плешивые головы, отвислые животы, мокрые губы.

— Они важные «шишки», а я простой официант, — заметил Кремнев.

— Точно! — снова улыбнулась Алла. — Но я ведь не собираюсь за вас замуж. А романы между аристократками и садовниками — обычное дело.

Егор хмыкнул.

— А вы, значит, аристократка?

— А разве не похожа? — Алла отпила вина и весело посмотрела на Кремнева. — Знаете, кто я?

Он покачал головой:

— Нет.

— Попробуете угадать?

Егор чуть прищурился.

— Вы — жена президента какого-нибудь банка, — сказал он. И, пожав плечами, добавил: — Ну, или любовница. Угадал?

— Почти. Только чуть-чуть ошиблись, расставляя ударения и акценты. Я не жена президента банка. Я сама — президент.

— Вы? — удивился Егор.

— Президент банка «РЕАЛ-КБ». Вы даже не удосужились посмотреть в мою визитную карточку, — с упреком сказала Алла. — Неужели я вас нисколько не привлекаю?

— Что вы, — возразил Кремнев и мельком глянул на часы. — Вы и до этого были привлекательны, а когда я узнал, что вы — президент банка, ваша привлекательность возросла раз в пять! Давайте выпьем за вас.

Егор снова взялся за бутылку.

Алла посмотрела, как он наливает, и вдруг сказала:

— Вы ведь не официант?

Бутылка замерла в руке Кремнева. Впрочем, это длилось всего мгновение. Разлив вино, Егор взялся за бокал и сказал:

— Пью за ваши красивые глаза!

Они чокнулись бокалами. Алла сделала глоток, посмотрела на Кремнева поверх бокала и сказала:

— Вы не ответили на мой вопрос.

— На какой?

— Вы не официант, верно?

Кремнев промолчал.

— Кто же вы, Егор? — спросила Алла, внимательно разглядывая Кремнева. — И зачем вы напялили на себя жилетку и бабочку?

Поняв, что загнан в угол, Егор нехотя достал из кармана удостоверение, раскрыл и показал Алле. Он дал ей всего несколько секунд, затем снова сложил удостоверение и убрал его в карман.

Однако Алла оказалась внимательнее и умнее мальчишки-официанта.

— Там написано, что вы наблюдатель, — сказала она, не сводя с лица Егора пристального взгляда. — Это удостоверение не дает вам права ни на оперативную, ни на следственную работу.

— Откуда вы знаете? — сухо поинтересовался Кремнев.

— Мой бывший муж был прокурором, — ответила Алла.

— А нынешний?

— Нынешнего нет.

Егор улыбнулся:

— За это стоит выпить.

Алла наткнулась на его холодный взгляд и отвела глаза.

— Простите, — тихо проговорила она.

— За что?

— За то, что набросилась на вас со своими дурацкими подозрениями. Я вовсе не такая стерва, какой кажусь. Если вы здесь, значит, у вас есть на то особые причины. И я не имею права вмешиваться.

— Вот теперь вы говорите как умная женщина, — кивнул Кремнев. — И такой вы мне нравитесь гораздо больше.

В кармане у Егора зазвонил телефон. Он достал трубку и глянул на экранчик дисплея. Перевел взгляд на Аллу и обронил, выбираясь из-за стола:

— Простите, мне нужно поговорить.

— Конечно! — кивнула она.

Егор продрался через толпу танцующих гостей, вышел в коридорчик и поднес трубку к уху.

— Слушаю.

— Алло, Егор.

— Да, Максим, слушаю тебя!

— Ты еще в «Светоче»?

— Да.

— У тебя все в порядке?

— Вроде того. Что ты надумал?

— Бери такси и езжай в управление. Я буду ждать тебя на крыльце.

— Сам не заедешь?

— Хотел бы, но машина сломалась. Когда ты будешь?

Кремнев посмотрел на часы, нахмурил лоб и ответил:

— Через полчаса.

— Хорошо. Только будь осторожен. И не потеряй улику.

Егор усмехнулся:

— Постараюсь.

— Если что — звони. Жду!

И Лазаренко отключил связь.

16

Алла встретила возвращение Егора улыбкой.

— Ну, как? — спросила она. — У вас все в порядке?

— Да, — ответил Кремнев.

— Выпьем еще?

Он покачал головой:

— Нет. Мне пора уходить.

Веки Аллы дрогнули.

— Жаль, — вздохнула он. — Без вас здесь будет скучно.

Алло взяла свой бокал и залпом допила вино. Взгляд Кремнева упал на сумочку Аллы. И вдруг в голову ему пришла идея. Идея была рискованная, но — в данной ситуации — она была не рискованней любой другой.

Егор накрыл ладонью пальцы Аллы и пристально посмотрел в ее голубые глаза.

— Можете выполнить мою просьбу? — тихо спросил он.

Алла покосилась на него руку и улыбнулась.

— Смотря какую.

— Я хочу, чтобы вы взяли па сохранение одну вещь, — сказал Кремнев. — До завтрашнего дня. Сделаете это для меня?

На лице Аллы отобразилось удивление.

— Вещь? — слегка растерянно переспросила она. — Ну, если эта вещь поместится у меня в сумочке…

— Поместится, — заверил ее Егор.

Он сунул руку в карман, достал завернутый в бумажное полотенце парик и протянул его Алле.

— Вот эта вещь, — сказал он.

Алла посмотрела на сверток с опаской.

— Я должна знать, что это? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Это улика, — сказал Егор. — Предупреждаю: вы ни в коем случае не должны разворачивать бумагу.

Алла облизнула губы кончиком языка. Затем натянуто улыбнулась и спросила:

— А если я умру от любопытства?

Егор усмехнулся.

— Не умрете. Это обыкновенный парик. Качественный и дорогой, но вам он не подойдет. Завтра утром я приеду туда, куда вы скажете, и заберу его.

Алла колебалась, и Егор расценил это как хороший признак. Если боится, значит, не слишком пьяна и есть все шансы, что она отнесется к делу серьезно.

Еще несколько секунд женщина размышляла, после чего спросила:

— Это опасно?

Кремнев покачал головой:

— Нет. Никто ведь не знает, что улика у вас.

— А если узнает?

И снова Кремнев отрицательно качнул головой.

— Это невозможно, — сказал он.

— Но если за нами следят?

— За нами не следят, — уверенно сказал Егор. — Ручаюсь за это головой.

Он и в самом деле был уверен, что никакой слежки нет. Он спугнул убийцу и тот поспешил унести из ресторана ноги. Да и интуиция подсказывала Егору, что опасности нет.

Алла вздохнула.

— Ну, хорошо. Но у меня есть еще один вопрос.

— Я весь внимание.

Алла лукаво прищурилась и спросила:

— Если я сделаю то, что вы просите… мы поужинаем вместе?

Кремнев насмешливо прищурил какие глаза и ответил:

— Вполне возможно.

Алла улыбнулась:

— О’кей. — Она взяла сумочку и раскрыла ее. — Давайте сюда вашу улику. Буду хранить ее как зеницу ока.

На улице было сыро и ветрено. Егор поднял воротник куртки и зашагал к стоянке такси, которую приметил еще загодя. До стоянки было метров двести. Издалека Кремнев разглядел пару машин.

Шагая к стоянке, Егор машинально достал из кармана сигареты, вытряхнул одну из пачки и вставил в рот. Затем потянулся за зажигалкой.

Чтобы закурить, он на секунду остановился. А когда снова двинулся вперед, увидел, что дорогу ему преградил высокий человек. Услышав за спиной едва различимый шорох, Егор пригнулся, и как раз вовремя — кулак, сжимающий стальной кастет, просвистел у него над головой.

Кремнев резко развернулся, поднырнул под второй удар и пошел в контратаку. Однако противник оказался ловок, как кошка. Он увернулся от двух ударов Егора и сделал молниеносный выпад. Удар кастетом был настолько сильным, что у Егора помутилось в голове.

Однако он устоял на ногах и резко ударил противника ногой в пах. Противник не ожидал такой прыти от оглушенного человека, и удар достиг цели. Незнакомец прижал руки к паху и согнулся пополам. И тогда Кремнев ударил его носком ботинка в подбородок.

Противник рухнул на асфальт, но, оглушенный ударом, Кремнев забыл про второго врага. Тот, однако, не забыл про Егора. Что-то ударило Кремнева по затылку. Реальность дрогнула перед глазами Егора, а во рту появился привкус железа.

У него еще хватило сил, чтобы повернуться и взглянуть противнику в глаза. Но в следующую секунду он потерял сознание и рухнул на асфальт.

На лицо Егору полилась холодная вода. Он открыл глаза и тут же застонал от пронзившей затылок боли.

— Тихо, — приказал ему худощавый темноволосый мужчина, — Тихо!

Егор сцепил зубы и замолчал. Двое мужчин склонились над ним и внимательно вглядывались в его лицо. Покосившись по сторонам, Егор понял, что они оттащили его в безлюдный переулок. Кремнев пошевелил руками, и понял, что руки его связаны за спиной.

Он был абсолютно беззащитен перед ними. Однако, обыскав карманы его куртки и пиджака, они забыли заглянуть в задний карман брюк. Егор, превозмогая головокружение и боль в стянутых веревкой запястьях, потянулся к карману.

— Очнулся? — спросил худощавый.

— Погоди, — осадил его второй, темноволосый и высокий. Он уставился на Егора и спросил сухим неприязненным голосом: — Где парик?

Кремнев почувствовал, что пальцы его рук наткнулись на маленький пластиковый футляр с впаянным в пластмассу, острооточенным обломком опасного лезвия, которое Егор всегда носил в заднем кармане.

— Если ты можешь говорить — отвечай на вопросы, — сухо сказал темноволосый. — Если нет, мне придется тебя ударить.

Егор разлепил спекшиеся губы и хрипло пробормотал:

— Я… ничего не знаю.

— Куда ты девал парик?

— Не понимаю… о чем вы.

Темноволосый слегка отпрял и небрежно обронил:

— Дай ему еще раз!

Худощавый размахнулся и несильно ударил Егора кастетом по лицу. Ударил бы чуть посильнее — сломал бы лицевую кость, а так лишь рассек кожу на щеке.

Голова Егора мотнулась в сторону в голове у него зазвенело.

— Где парик? — снова спросил высокий.

Несмотря на дикую боль, Егор нашел в себе силы для усмешки.

— Я… нe ношу парик, — процедил он. — Не веришь — дерни меня за волосы.

Худощавый усмехнулся.

— Он еще острит!

— Ударь его еще раз, — потребовал темноволосый.

Худощавый нахмурился и сказал:

— Может, мы лучше пойдем в ресторан и поищем парик? Думаю, он где-то его спрятал.

— Где?

— Не знаю. Может быть, в сливном бачке туалета?

— Это было бы слишком глупо, — отчеканил темноволосый. — А этот парень не глуп.

Он вдруг схватил Егора пальцами за ворот куртки, встряхнул и злобно проговорил:

— Мы будем бить тебя до тех пор, пока ты нам не скажешь. Если будешь молчать — забьем насмерть!

Егор молчал, с угрюмой насмешливостью глядя на склонившегося над ним мужчину. Тот нервно дернул щекой и с досадой проговорил:

— Неужели ты готов сдохнуть из-за трех пузатых мужиков, которые напялили на лацканы депутатские значки?

— Пятеро, — хрипло сказал Кремнев. — Вы убили уже пятерых.

Высокий пожал плечами:

— Двумя больше, двумя меньше. Кому какое дело до этих мерзавцев?

— Никому, — согласился Егор. — Кроме их родных и близких.

— У Гитлера тоже были родные и близкие. И у садистов, которые мучили заключенных в концлагере. Отдай нам этот чертов парик, и мы разойдемся с миром!

Егор молчал, угрюмо глядя на темноволосого. Тот выждал несколько секунд, после чего устало сказал:

— Ты рискуешь навлечь на себя большую беду.

— И не боюсь рисковать, — ответил на это Егор.

Худой покосился на своего партнера и угрюмо проговорил:

— Он не отдаст. И он видел наши лица.

— И что ты предлагаешь? — сухо осведомился темноволосый.

— А разве есть варианты?

— Убив его, мы не вернем улику, — сказал темноволосый.

Худой пожал плечами:

— Возможно, это не так уж и плохо. Похоже, он один знает, где парик. Убьем его — и он унесет свою тайну в могилу.

Темноволосый молчал, размышляя.

— Решай быстрее, — поторопил его худой. — У нас мало времени.

Темноволосый воззрился на Егора и тяжело вздохнул.

— Я не хотел, чтобы ты пострадал, — проговорил он, не скрывая досады. — Прости, но ты сам влез в это дело. И ты сам напросился.

— Вы меня убьете? — вскинул окровавленную бровь Егор.

— Мы вынуждены это сделать, — ответил темноволосый. — Будь ты на нашем месте, ты бы сделал то же самое, верно?

Егор усмехнулся и сказал:

— Можете в этом не сомневаться. Но я не самоубийца. Я скажу, где парик, если ты дашь слово отпустить меня.

— Я тебя отпущу, — пообещал темноволосый.

— Но он видел наши лица! — возразил худой.

Темноволосый пожал плечами:

— Ну и что? Он никто и звать его никак. У него нет свидетелей. А когда он отдаст нам парик, не будет и улики. Он ничего не сможет нам предъявить.

— Ты нрав, — нехотя согласился худой. Он взглянул на бледное лицо Кремнева и сказал: — Чего молчишь? Говори, куда дел парик.

Кремнев облизнул губы и хрипло ответил:

— Он в зале. Я спрятал его за сцену. Там, между стеной и сценой, есть щель.

Худой перевел взгляд на своего партнера:

— Сходить проверить?

То кивнул:

— Да.

Худой выпрямился, повернулся и быстро зашагал к углу дома. Через несколько секунд он свернул за угол и скрылся из вида.

Темноволосый достал сигареты и закурил.

— Эй! — окликнул его Кремнев.

Тот взглянул на Егора в прищур.

— Чего тебе?

— Почему ты сделал это?

— Ты о чем? — сухо уточнил темноволосый.

— Обо всех этих убийствах.

Темноволосый усмехнулся.

— У меня была причина так поступить, — неприязненно проговорил он.

— Личная?

— Возможно.

— Это ведь из-за Алены Голубь?

Прежде чем ответить, темноволосый посмотрел на Егора долгим пристальным взглядом.

— Ты слишком въедлив и навязчив для простого наблюдателя, — сказал он наконец.

— Откуда ты знаешь, что я наблюдатель? — спросил Кремнев.

— Это написано у тебя в удостоверении.

Егор усмехнулся:

— Верно. Совсем про него забыл. Но я тоже знаю, кто ты. Тебя зовут Игорь Лапин. Ты — глава охранного агентства.

Темноволосый чуть пожал плечами:

— И что с того?

— Ничего. — Кремнев неловко двинул головой и поморщился от боли. — Ты продолжишь убивать?

Темноволосый покачал головой:

— Нет. Я сделал свое дело.

Егор прищурился.

— А как же депутат Зозуля? Ведь он все еще жив.

— Ты решил меня прищучить, и я попался на твой дешевый трюк. Это было временное помутнение.

— Ты запаниковал, — сказал Егор. — Такое случается даже с самыми сильными и волевыми людьми.

Егор подождал, что скажет на это противник, но тот хранил молчание. Тогда Кремнев заговорил снова.

— Их всех убил твой напарник? — спросил он. — Или ты тоже приложил к этому руку?

Темноволосый небрежно дернул плечом:

— Какая разница?

— Никакой, — согласился Егор. — Организаторам и заказчикам дают больший срок, чем исполнителям. Если ты попадешься — тебя расстреляют.

— Если попадусь — да. Но я не попадусь.

Кремнев хмыкнул:

— Ты слишком самонадеян.

— Я не…

Но Егор не дал ему договорить. Последнее движением лезвием — и веревка распалась. Кремнев вскочил на ноги и бросился на противника. Руки его затекли и отказывались действовать, но Егор не мог терять ни секунды.

Он легко сбил противника с ног, прыгнул на него сверху и взял его «на болевой». Темноволосый вскрикнул и свободной рукой выхватил из кармана маленький короткоствольный револьвер. Он нажал на спусковой крючок, но Егор успел отвести его руку в сторону. Громыхнул выстрел.

Егор вырвал револьвер из судорожно сжатых пальцев противника и отшвырнул его в сторону. Увлеченный схваткой, он не заметил и не услышал, как сзади подбежал второй злоумышленник. Тот взмахнул дубинкой и хлестко ударил Егора по плечу. Затем нанес еще два сильных удара. Кремнев скатился с поверженного противника и, схватившись пятернею за ушибленное плечо, глухо застонал.

Когда боль немного отступила и Егор снова обрел способность соображать, он приподнял голову и огляделся. Но переулок был пуст. Убийцы скрылись.