Латышские «лесные братья» и немецкие спецслужбы. 1941—1956

Глава 3 ГЕРМАНСКИЕ СПЕЦСЛУЖБЫ В ОККУПИРОВАННОЙ ЛАТВИИ, 1941–1944 гг

3.1. СУДЬБА ЛАТВИИ В ПЛАНАХ ТРЕТЬЕГО РЕЙХА

Прибалтика занимала особое место в планах фашистской Германии по ведению боевых действий против Советского Союза. Еще до начала войны немцы приложили серьезные усилия к созданию в прибалтийских республиках «пятой колонны», которая поддержала бы наступление немецких войск и ударила в тыл Красной армии.

Вопрос о судьбе Прибалтики неоднократно обсуждался германским руководством на самом высоком уровне еще до начала боевых действий. Так, 29 мая 1939 г. на совещании в рейхсканцелярии Гитлер заявил: «Для нас речь идет о расширении жизненного пространства и обеспечения снабжения, а также о решении балтийской проблемы. Продовольственное снабжение можно обеспечить только из районов с невысокой плотностью населения… Население негерманских областей не несет военной службы и поэтому должно использоваться как рабочая сила»¹³⁵.

В меморандуме от 2 апреля 1941 г. «уполномоченный по централизованному решению проблем Восточно-Европейского пространства» Альфред Розенберг сформулировал основные направления деятельности немецких оккупационных властей на новых восточных территориях. В этом документе также имелся раздел, посвященный судьбе прибалтийских республик — Латвии, Литвы и Эстонии. «Следует решить вопрос о том, не возложить ли на эти области особую задачу как на будущую территорию немецкого населения, призванную ассимилировать наиболее подходящие в расовом отношении местные элементы. Если такая цель будет поставлена, то к этим областям потребуется совершенно особое отношение в рамках общей задачи. Необходимо будет обеспечить отток значительных слоев интеллигенции, особенно латвийской, в центральные русские области, затем приступить к заселению Прибалтики крупными массами немецких крестьян. Можно было бы, вероятно, использовать для этой цели большой контингент колонистов из числа немцев Поволжья, отсеяв предварительно нежелательные элементы. Но не исключено переселение в эти районы также датчан, норвежцев, голландцев, а после победного окончания войны — и англичан, чтобы через одно или два поколения присоединить этот край, уже полностью онемеченный, к коренным землям Германии. В этом случае, видимо, нельзя было бы обойтись и без перемещения значительных по численности неполноценных групп населения Литвы за пределы Прибалтики»¹³⁶.

Для идеологов Третьего рейха одной из доминирующих в обосновании разного рода внутри- и внешнеполитических действий была расистская теория. В многочисленных «теоретических и практических изысканиях» на эту тему неоднократно подчеркивалось, что прибалтийские народы не являются «расово чистыми», но их вполне можно использовать для нужд немецкого народа: «…неприятные для русского населения мероприятия будет проводить, например, не немец, а используемый для этого немецкой администрацией латыш или литовец… Представителям этой прослойки следует прививать чувство и сознание того, что они представляют собой нечто особенное по сравнению с русскими»¹³⁷.

3.2. НАЧАЛО ВОЙНЫ И ЛАТЫШСКИЕ «ЛЕСНЫЕ БРАТЬЯ»

22 июня 1941 г. в 4 часа утра немецкая военная авиация совершила налеты на Вентспилс и Лиепаю. Бомбардировке подверглись аэродромы советских ВВС, штабы, места дислокации войсковых соединений.

В Латвию вторглась группа армий «Север» под командованием генерал-фельдмаршала Вильгельма фон Лееба, предпринявшая удар в четырёх направлениях: на Лиепаю, Даугавпилс, Крустпилс и Ригу. Внезапное нападение немецких войск застало врасплох части Красной армии, и они стремительно и хаотично стали отступать, не оказывая существенного сопротивления. Самые серьезные бои велись в Лиепае, где 23 июня в окружение попали подразделения 67-й стрелковой дивизии генерал-майора Н.А. Дедаева и части военно-морского флота Либавской военно-морской базы. В оборонительных боях за Лиепаю на стороне советских войск сражались и группы латвийского комсомольского актива¹³⁸, рабочие отряды и части погранвойск.

Начавшаяся война между гитлеровской Германией и Советским Союзом была воспринята значительной частью населения прибалтийских республик позитивно. Вхождение в состав СССР, отмена частной собственности, резкое падение уровня жизни и рост цен, массовая депортация вызвали неприятие большой части населения, которая встречала немецкие войска как освободителей от советского режима.

За несколько месяцев до нападения на СССР в прибалтийские республики стали засылаться немецкие агенты и эмигрантские эмиссары для установления контактов и координации действий «лесных братьев», отряды которых по распоряжению германского военного командования стали переходить к активным действиям.

Благодаря предпринятым перед войной усилиям немецкая разведка смогла создать на территории Прибалтики многочисленные вооруженные отряды, которые с началом боевых действий поддержали немецкое наступление. Наиболее организованными прогерманские выступления были в Литве. Активность националистов в Эстонии была чуть ниже — это было связано с тем, что на территории Эстонии продвижение немецких войск было задержано, а органы госбезопасности сумели обезвредить большое количество националистических банд в своем тылу.

В Латвии националистическое движение накануне войны также было значительно ослаблено эффективной работой органов госбезопасности и принудительной депортацией большого количества лиц, сотрудничавших с националистами.

Так, один из руководителей латвийских националистов Рупнер говорил, что «.. в самый серьезный момент для германской разведслужбы советская контрразведка почти полностью парализовала нашу деятельность и только в начале войны медленно… организация стала действовать».

В документах германской военной разведки 21 мая 1941 г. сообщалось: «Восстания в странах Прибалтики подготовлены, и на них можно положиться. Подпольное повстанческое движение в своем развитии прогрессировало настолько, что доставляет известные трудности удерживать их участников от преждевременных акций. Им направлено распоряжение начать действия только тогда, когда немецкие войска, продвигаясь вперед, приблизятся к соответствующей местности с тем, чтобы русские войска не могли участников восстания обезвредить».

Уже в начале июня 1941 г. вооруженные группы латвийских националистов получили задание после нападения Германии на СССР захватить 16 военных объектов на территории Латвии, в том числе — радиостанции Риги, Кулдиги и Мадоны, железнодорожные и шоссейные мосты в Даугавпилсе и Екабпилсе и другие важные объекты.

В донесении от 13 июня 1941 г. абвер докладывал руководству, что в Латвии (как и в Литве, и в Эстонии) ждет сигнала целая сеть подпольных повстанческих организаций, выполняющих задание абверштелле «Кёнигсберг»¹³⁹.

По прямому указанию немецких спецслужб с началом боевых действий значительно активизировали свою деятельность члены сотрудничавшей с немцами до войны подпольной националистической организации «Латвияс сарги». По указанию главного штаба организации в Риге и на территории республики было создано 7 окружных подразделений, каждое из которых было разделено на районы, отделения и труппы. Руководство «Латвияс сарги» провозгласило националистический лозунг «Латвия для латышей», который фактически стал девизом организации. Националисты поднимали антисоветские восстания, участвовали в уничтожении советских и партийных функционеров, оставшихся на оккупированной территории, занимались грабежом имущества и уничтожением еврейских семей, вступали в вооруженные столкновения с отступавшими частями Красной армии.

После оккупации немцами Латвии организация «Латвияс сарги» летом 1941 г. прекратила активную деятельность, а большая часть ее участников перешла на службу в немецкие карательные органы. Впоследствии она была восстановлена для того, чтобы, используя лозунг «независимости Латвии», помочь абверу в вербовке кадров для разведывательно-диверсионного органа «Цеппелин» с целью их засылки в тыл Красной армии.

В большинство отрядов «лесных братьев» входили члены националистической организации айзсарги. Они отличались нетерпимостью и жестокостью по отношению к пленным красноармейцам, бывшим сотрудникам советских и партийных организаций и евреям.

Кроме того, после начала войны на территории республики возникло большое количество отрядов «лесных братьев», не имевших ранее связи с германскими спецслужбами. Руководство этих отрядов инициативно искало контакта с наступающими германскими войсками и националистическим бандподпольем для координации своей деятельности.

Еще накануне войны отдельные вооруженные группировки латвийских националистов действовали в лесах вблизи Дундаги под Вентспилсом, в Ратана и Инчукалнсе под Ригой и в Тервете (последнюю возглавлял будущий гауптштурмфюрер войск СС Жанис Буткусс¹⁴⁰, семья которого была депортирована накануне войны)¹⁴¹.

Так, например, в мае — июне 1941 г. в Елгавском уезде Латвии был организован небольшой отряд скрывавшихся от депортации «лесных братьев» во главе с бывшим заведующим Кримунским маслозаводом Августом Педраудзе, к которому с началом боевых действий примкнули несколько десятков националистов. Отряд вырос до 50 чел., занял железнодорожную станцию Кримунас и начал искать контакты с другими националистическими формированиями и командованием немецких войск.

Кримунский отряд неоднократно участвовал в боестолкновениях с частями Красной армии, в период немецкого наступления проводил прочесывание лесов в прифронтовой полосе совместно с передовыми частями вермахта и облавы в районе Аугусткалнской волости Латвии. Члены отряда арестовали свыше 100 бойцов Красной армии и партийно-советских работников, убили более 30 активистов. Впоследствии отряд был реорганизован в подразделение латвийской вспомогательной полиции.

С началом войны многие отряды латвийских националистов (численность некоторых из них превышала 100 чел.) перешли к открытым военным действиям против Красной армии. Воспользовавшись отступлением частей РККА, они захватили несколько городов еще до прихода немцев. Так, в окрестностях Риги действовало два крупных отряда — один под командованием подполковника Виктора Хасманиса¹⁴² действовал в Межапарке, другой под командованием лейтенанта Яниса Вилипса — в Болдерая¹⁴³. Особенно активно действовал отряд националистической организации «Яунлатвиеши» под командованием подполковника Волдемара Вейсса¹⁴⁴, а также отряд Латвияс сарги под руководством подполковника Роберта Осиса¹⁴⁵, будущего командира латвийского полицейского полка СС «Рига»¹⁴⁶.

Особой активностью отличалась резидентура СД под руководством бывшего ассистента химического факультета Латвийского университета Петериса-Феликса Рикардса, завербованного в январе 1941 г. Под его руководством работали 18 агентов, в том числе несколько офицеров 24-го Латвийского территориального стрелкового корпуса РККА. Усилиями резидентуры Рикардса была создана диверсионная группа, намечены места возможной высадки немецких парашютных десантов в Рижском, Валмиерском и других уездах, созданы вооруженные отряды в Рижском, Цесисском, Елгавском, Валмиерском и Талсинском уездах. В первые дни войны эти отряды не только помогли немцам захватить местные учреждения власти, но и активно участвовали в арестах и массовых казнях советских активистов и евреев¹⁴⁷. Сам Рикардс в июле 1941 г. также был одним из руководителей еврейских погромов в Риге¹⁴⁸.

Всего летом 1941 г. в республике действовало 129 националистических групп, которые принимали активное участие в боевых действиях с Красной армией, поиске и уничтожении партийных и советских работников, попавших в окружение красноармейцев, лиц еврейской национальности¹⁴⁹.

Одновременно приобрело массовый характер дезертирство из 24-го Латвийского территориального стрелкового корпуса РККА, сформированного на базе бывшей Латвийской армии. Многие его офицеры и солдаты присоединялись к националистическому вооруженному сопротивлению. Так, 285-й стрелковый полк (бывший 7-й Сигулдский полк) под командованием подполковника Яниса Авотыньша¹⁵⁰ почти полностью дезертировал близ Алуксне¹⁵¹. Ежедневно из частей корпуса дезертировали по 100–150 военнослужащих. За первую неделю войны (до 29 июня) из подразделений корпуса дезертировало с оружием 124 офицера. Во время боестолкновений с немецкими войсками на сторону врага переходили целые подразделения с оружием и всем имуществом¹⁵².

25 июня отдельный батальон связи в составе 48 чел. во время передвижения подразделения (после получения приказа об эвакуации из Латвии) также поднял бунт. Его командир, подполковник Карлис Аператс¹⁵³, приказал разоружить находившихся под его командой 8 русских красноармейцев и с остальными офицерами и солдатами-латышами, захватив 5 автомашин, радиостанцию, вооружение и боеприпасы ушел в леса близ г. Царникава. Впоследствии группа дезертиров под командованием Аператса действовала в районе городов Мадонна и Гулбене. Здесь же Аператс попытался создать латвийскую дивизию, получив подкрепление из военно-учебных лагерей в Литене и Островиеши, откуда солдаты дезертировали практически каждый день. Был создан штаб дивизии и даже артиллерийская часть, а общая численность отряда составила около 2000 чел.¹⁵⁴.

2 июля 1941 г., за два дня до подхода немецких войск, отряд лейтенанта Волдемара Паулса занял город Сигулда¹⁵⁵. 5 июля отряд полковника Арвида Крипенса¹⁵⁶ занял г. Смилтене и блокировал дорогу на Псков. В тот же день, 5 июля, латвийские «лесные братья» захватили город Алуксне, также сравнительно недалеко от трассы Рига — Псков, но вечером того же дня были выбиты оттуда отступавшими на Восток частями Красной армии, вместе с которыми эвакуировались и члены правительства Латвийской ССР. Наутро советские войска продолжили отступление, и «лесные братья» вновь взяли город под свой контроль. До прихода немцев (7 июля 1941 г.) они занимались перехватом обозов Красной армии и небольших отступающих частей РККА¹⁵⁷. Близ деревни Малупе, неподалеку от Алуксне, латвийские «лесные братья» атаковали штаб отступающей 183-й стрелковой дивизии РККА, убили командира дивизии и нескольких офицеров штаба и захватили транспорт и все припасы¹⁵⁸.

Наиболее ожесточенные бои против советских войск велись 4 июля в Лимбажи, 5 июля — в Олайне, 9 июля — снова в Алуксне. Все эти города были захвачены латвийскими боевиками до прихода германских войск. Всего же ими было занято более 30 городов и сельских районов¹⁵⁹.

В связи с этим 1 июля 1941 г. командование РККА издало приказ «О демобилизации граждан Латвийской ССР из Красной армии» в связи с их «политической неблагонадежностью». С целью «очистки частей корпуса от антисоветских элементов» до 1 июля было уволено 2080 военнослужащих, в том числе — бывших офицеров Латвийской армии, занимавших командные должности в РККА — 635 чел., лиц рядового и младшего командного состава — 1445. Все уволенные военнослужащие разошлись по домам, многие из них сразу же пополнили ряды участников националистических группировок. Вместе с советскими войсками отступило лишь около 3000 солдат¹⁶⁰.

В первые дни войны авиацией противника, диверсионными группами и отрядами националистов было нарушено управление войсками и выведены из строя линии связи, что привело к тому, что штаб фронта в период с 23 по 26 июня не мог связаться с 11-й армией.

28 июня 1941 г., еще до того, как последние подразделения Красной армии оставили Ригу, вооруженным частям националистов удалось захватить радиостанцию. В эфир было послано сообщение о создании Временного латвийского правительства и о провозглашении свободной независимой Латвии.

1 июля 1941 г. в южной части Риги состоялось собрание бывших латвийских политических и военных деятелей, представителей церкви, предпринимателей и националистических организаций. В нем приняли участие бывший министр Алфред Валдманис¹⁶¹, Густав Целминьш, полковники Александр Пленснерс¹⁶², Волдемар Скайстлаукс¹⁶³, Эрнест Крейшманис¹⁶⁴, Адольф Шилде¹⁶⁵, редактор профашистской газеты «Тевия» («Родина») Артур Кродерс¹⁶⁶, пастор Эдгар Берге¹⁶⁷, представитель общества рижских торговцев Янис Скуевичс¹⁶⁸ и другие. Собрание решило направить Гитлеру телеграмму с выражением благодарности «от всего латвийского народа за освобождение Латвии», выразив готовность «служить делу строительства Новой Европы»¹⁶⁹. Они также просили фюрера германского рейха об аудиенции в Берлине, так как, согласно тексту принятого постановления, надеялись провозгласить Латвию «независимым государством под протекторатом Германии»¹⁷⁰.

Немецкие войска быстро продвигались вперед. 26 июня 1941 г. части немецкой 8-й танковой дивизии группы армий «Север» заняли Даугавпилс, а еще три дня спустя, 29 июня, — Екабпилс (Якобштадт), Ливны (Ливенгоф) и южную часть Риги¹⁷¹. Передовые отряды немецких войск переправились на правый берег Даугавы и вошли в центр Риги около 13.00 1 июля 1941 г. — на десятый день войны¹⁷². Город фактически защищали только части не закончившей формирование 22-й дивизии внутренних войск НКВД и отряды рабочей гвардии, известные также как «истребительные отряды». Советское правительство Латвии покинуло Ригу 27 июня и перебралось в Валку, но из-за быстрого продвижения немецких войск в ночь с 4 на 5 июля было вынуждено перебазироваться в Новгород. К 8 июля 1941 г. немцы оккупировали всю территорию Латвии.

3.3. РОЛЬ НЕМЕЦКОЙ «АГЕНТУРЫ ВЛИЯНИЯ» В УСТАНОВЛЕНИИ «НОВОГО ПОРЯДКА» В ЛАТВИИ

Как показали первые дни оккупации, у немцев имелся неплохой «кадровый резерв» для установления «нового порядка» в Латвии. Именно сочувствовавшие немцам националисты, по крайней мере в первое время, составили костяк латвийского самоуправления и так называемых отрядов самообороны (будущей латвийской полиции).

Член организации «Перконкруст» Эдмунд Пуксис в своих показаниях следствию от 28 июня 1945 г. так описывал этот процесс: «Примерно 16 июня 1941 г. Бурхард вызвал меня вторично в Кёнигсберг и сообщил, что через несколько дней начнется война с СССР и что немецкая армия нуждается в людях, хорошо знающих местность Латвии и владеющих латвийским языком. Я дал согласие включиться в немецкую армию и помогать всем, чем смогу. Вскоре я, имея на руках письмо от Бурхарда, уехал в Мемель, вручил это письмо коменданту станции и был отправлен им куда-то за город. Там я встретил начальника организации “Перконкруст” Целминьша, одного из руководителей этой организации Андерсона Эвалда, полковника Пленснера, Силгайлиса¹⁷³ и Таубе¹⁷⁴, руководителя «Перконкруст» Меллиньша¹⁷⁵ и Саулитиса Элмара, — того самого, который впоследствии был издателем газеты “Лидумниекс” в Риге и официальным сотрудником абверкоманды 212. Вызвавший нас на беседу майор Глоге сообщил, что всем нам присваивается звание зондерфюрер. В нашу задачу входит, наряду с помощью немецкому командованию в лучшей ориентировке на местности и общении с латвийским населением, разъяснять людям, что немецкая армия идет в Латвию не как поработитель, а как освободитель. Таким образом, я получил звание зондерфюрера и, в составе 505 пехотного полка 291 пехотной дивизии, 23 июня 1941 г. прибыл в Латвию».

Таким образом, формированием самоуправления и самообороны занимались доверенные лица из числа эмигрантов и довоенной агентуры абвера и СД, хотя иногда «своих людей» пыталось продвинуть и Министерство по делам оккупированных восточных территорий Альфреда Розенберга, известное в обиходе просто как Восточное министерство (нем.: Ostministerium).

Представители абвера действовали при штабах армейских частей, представители СД — при эйнзатцгруппе «А» и входивших в нее эйнзатц- и зондеркомандах.

Представители Восточного министерства появились позже — к концу лета 1941 г. Между этими тремя ведомствами часто случались конфликты, связанные с подбором и назначением местных националистов на руководящие должности в самоуправлениях и отрядах самообороны.

3.4. ЭЙНЗАТЦКОМАНДА «А» И СОЗДАНИЕ ПОЛИЦЕЙСКОГО АППАРАТА

На территории Латвии, Литвы, Эстонии, Белоруссии и Северной России действовала немецкая эйнзатцгруппа «А» во главе с бригадефюрером СС Францем Вальтером Шталеккером¹⁷⁶. В течение лета 1941 г. на территории Латвии действовали все четыре эйнзатц- и зондеркоманды из состава эйнзатц-группы «А» — эйнзатцкоманды 2 и 3 и зондеркоманды 1а и 1Ь. Все они, кроме эйнзатцкоманды 2, составившей позднее костяк полиции безопасности и СД в Латвии, не задерживались здесь более чем на две недели¹⁷⁷.

Зондеркоманда 1а под командованием штурмбаннфюрера СД Мартина Зандбергера была придана немецкой 18-й армии и проследовала через Лиепаю, Елгаву и Ригу. Уже с 27 июня 1941 г. она занималась организацией еврейских погромов и массовых казней в Лиепае и Елгаве. К 30 июня 1941 г. зондеркоманда вышла к Риге, на левый берег Даугавы, где с 1–2 июля сразу приступила к арестам евреев и коммунистов и первым массовым казням. После этого она действовала в Эстонии и в Псковской и Ленинградской областях. В конце 1943 г. М. Зандбергера на посту командира зондеркоманды сменил Бернхард Баатц¹⁷⁸.

Зондеркоманда 1Ь под командованием д-ра Эриха Эрлингера недолгое время, до 27 июня 1941 г., действовала в Елгаве¹⁷⁹; 27 июня вступила в левобережный пригород Риги (Пардаугаву), а 1 июля вместе со штабом эйнзатцгруппы «А» вошла в Ригу. 6–8 июля 1941 г. зондеркоманда вошла в Даугавпилс, затем с середины июля 1941 г. была переброшена в северные области России¹⁸⁰. С 3 декабря 1941 г. Э. Эрлингера сменил на этой должности оберштурмбаннфюрер СС Эдуард Штраух¹⁸¹.

Эйнзатцкоманда 3 (командир — штандартенфюрер СС Карл Йегер) с первых дней войны действовала в Литве, однако ее передовые отряды занимались организацией еврейских погромов и массовых казней также в Белоруссии и в Латвии. Так, с 13 июля по 23 августа 1941 г. одно из ее подразделений «работало» в Даугавпилсе (сменив зондеркоманду 1Ь)¹⁸².

Эйнзатцкоманда 2, пройдя путь от литовского Шяуляя (27 июня 1941 г.)¹⁸³ через Ригу до Гатчины в Ленинградской области, зимой 1941/42 гг. вновь вернулась в Ригу, где взяла на себя обязанности полиции безопасности во всей Латвии. Командирами эйнзатцкоманды в разное время являлись Рудольф Батц (с начала войны до 4 ноября 1941 г.)¹⁸⁴, оберштурмбаннфюрер СД д-р Эдуард Штраух¹⁸⁵ (с 4 ноября по 2 декабря 1941 г.)¹⁸⁶ и оберштурмбаннфюрер СД д-р Рудольф Ланге¹⁸⁷ (с 3 декабря 1941 г. до конца войны)¹⁸⁸.

По численности и составу эйнзацтгруппы и эйнзатцкоманды представляли собой не войсковые соединения, а скорее штабы для будущей полицейской администрации на оккупированных территориях. В их состав входили офицеры войск СС (34 %), вермахта (28 %), полиции порядка (орпо) (22 %), полиции безопасности (зипо) и тайной полиции (гестапо) (9 %), криминальной полиции (крипо) (4 %) и офицеры службы безопасности (СД) (3 %)¹⁸⁹. Так, например, в состав эйнзатцгруппы «А» входило 340 офицеров войск СС, 133 офицера полиции порядка (орпо), 89 офицеров гестапо, 35 офицеров СД, 41 офицер криминальной полиции (крипо), 18 административных чинов, 172 водителя, 3 телеграфиста, 8 радистов, 13 чел. вспомогательного женского персонала, 87 чел. местной вспомогательной полиции и 51 переводчик (также из местных жителей). Итого — 990 чел.¹⁹⁰.

Эйнзатцкоманды были слишком малочисленны, чтобы проводить карательные операции самостоятельно, поэтому они образовали костяк разветвленного полицейского аппарата, который в последующие месяцы был окончательно сформирован Гиммлером на оккупированных территориях. Непосредственное же исполнение карательных операций возлагалось на всевозможные отряды вспомогательной полиции и самообороны, формировавшиеся под контролем эйнзатцкоманд из местных националистов. Поэтому практические задачи эйнзатцгруппы «А», как следовало из отчета ее командира Ф.В. Шталеккера от 31 октября 1941 г., сводились к агитации местного населения за «сотрудничество с вермахтом, подстрекательство местного населения к еврейским погромам, массовое уничтожение евреев и коммунистов (с указанием цифровых данных), планомерное истребление душевнобольных, мероприятия по устрашению партизан и др.»¹⁹¹.

Но и в Латвии, и в Германии у немецких спецслужб еще оставалась своя агентура из числа латвийских националистов. Некоторые из этих агентов вошли в состав эйнзатцгруппы «А» и ее эйнзатц- и зондеркоманд в качестве переводчиков. Так, в зондеркоманде 1а их было 14 чел., в зондеркоманде 1Ь — 6 чел., в эйнзатцкоманде 2—18 чел., в эйнзатцкоманде 3–8 чел., а всего в эйнзатцгруппе «А» — 51 чел.¹⁹². Многие из них имели звания зондерфюреров вермахта (так именовались нестроевые офицеры особой службы вермахта по заготовкам, снабжению и обеспечению войск; такие же звания и знаки различия в первые месяцы войны присваивались и латвийским командирам вспомогательной полиции).

Прибалтийские националисты были той силой, которая значительно облегчила германской армии захват Прибалтики и последующее функционирование оккупационного режима на территории Латвии, Литвы и Эстонии.

1 июля 1941 г., буквально через час после вступления в северную, центральную часть Риги первых частей вермахта¹⁹³ в город въехали несколько легковых машин и грузовиков. Это был штаб эйнзатцгруппы «А», во главе с ее командиром бригадефюрером Францем Вальтером Шталеккером, а также передовые команды эйнзаткоманды 2 и зондеркоманды 1а и одна рота немецкого 9-го полицейского батальона, приданного эйнзатцгруппе «А»¹⁹⁴.

Тем самым представители СД отчасти опередили своих конкурентов из абвера и сумели поставить своих доверенных людей на ряд ключевых постов в полиции и самоуправлении оккупированной Латвии. Ими оказались представители различных организаций — «Яунлатвиеши», «Перконкруст», «Латвияс сарги», «Латвияс ванаги», айзсаргов и др.

В Риге руководство всевозможными отрядами националистов взяли в свои руки Волдемар Вейсс, Роберт Штиглиц¹⁹⁵, Феликс Рикардс, Рудольф Турке, Виктор-Бернхард Арайс¹⁹⁶ и др. Все они, за исключением Арайса, еще до войны поддерживали контакты с германскими спецслужбами.

Латвийским комендантом города Риги, что представляло собой лишь временный пост, стал подполковник Волдемар Вейсс, накануне войны возглавлявший одну из вооруженных группировок организации Яунланвиеши, которая наиболее активно участвовала во всех вооруженных акциях¹⁹⁷.

Префектом полиции города Риги примерно со 2–3 июля 1941 г. был назначен завербованный СД до войны¹⁹⁸ латвийский подполковник Роберт Штиглиц, бывший заместитель шефа политической полиции Латвии Фридрихсона в период ульманисовской диктатуры (1934–1940)¹⁹⁹, который в 1930-е гг. сотрудничал с британской разведкой, а после разгрома Третьего рейха бежал в Бразилию²⁰⁰. Одним из его ближайших помощников стал Арвед Оше, бывший начальник административного отдела организации айзсаргов в период диктатуры Ульманиса, впоследствии — один из организаторов полицейских батальонов в Латвии²⁰¹.

При их активной помощи в Риге и Рижском округе под контролем зондеркоманды 1а и эйнзатцкоманды 2²⁰² в начале июля 1941 г. были организованы первые несколько рот Латвийской вспомогательной полиции (нем.: Lettische Hilfspolizei)²⁰³ в количестве 400 чел.²⁰⁴. Эти силы находились в подчинении В. Вейсса²⁰⁵, но были созданы им по указанию Р. Штиглица. При этом и Штиглиц, и Вейсс действовали в подчинении германской эйнзатцгруппы «А»²⁰⁶.

Среди коллаборационистов, завербованных СД еще до войны, также было много членов организации «Перконкруст», отличавшейся особым антисемитизмом и запрещенной в Латвии в 1934 г. Так, в Латвию вместе с немецкими войсками и эйнзатц-командами в качестве зондерфюреров вернулись Густав Целминьш, Арвид Меллиньш, Эвалд Андерсоне, Эдмунд Пуксис, Адольф Шилде, Янис Озолс и др.

Деятельность организации «Перконкруст» была временно легализована, устанавливались связи и контакты с другими националистическими элементами, группами и организациями. Были предприняты меры по вовлечению в свою деятельность участников организации айзсаргов. Эдмунд Пуксис на следствии 26 июля 1945 г. по этому вопросу показал: «С приходом немцев в Латвию «Перконкруст» пытался вовлечь в свои ряды больше айзсаргов. В августе 1941 г. в Риге был устроен вечер, на котором со стороны «Перконкруста» присутствовали: Целминьш, Андерсон, Шилде, Меллиньш, Озолс Янис и я — Пуксис, со стороны айзсаргов Норвилис — администратор издательства газеты «Айзсарг», капитан Осис и другие.

На этом вечере Шилде заявил, что мы должны работать совместно — так, как я работал с Норвилисом в период, когда в Латвии была советская власть. Норвилис с этим согласился».

В июле 1941 г. в Риге было образовано новое правление организации «Перконкруст» в следующем составе:

Председатель правления организации — Густав Целминьш;

Заместитель председателя и руководитель организационного отдела — Адольф Шилде;

Руководитель информационного отдела — Феликс Рикардс;

Руководитель отдела культуры — Эдмунд Пуксис;

Руководитель хозяйственного отдела — Эвалд Андерсон;

Руководитель отдела по работе среди женщин — Маргарита Целминьш (сестра руководителя организации Густава Целминьша).

Для отдельных поручений при руководстве организации были назначены: Штейнбрикис и Арвид Берзиньш. Инспектора по г. Риге — Арвид Меллиньш, по Видземе — Альбин Сиетинсон, по Курземе — Янис Озолс.

С захватом Риги организация «Перконкруст» сразу же возобновила свою деятельность, причем ее руководители и рядовые члены сыграли особо активную роль в организации еврейских погромов в Риге и в ряде других городов Латвии. Штаб организации разместился по улице Валдемара, 19, на углу с улицей Элизабетес²⁰⁷.

Преимущественно из перконкрустовцев в Риге была образована специальная «Организация для проведения очистительных акций» (Organisation fur Ausfuhrung der Sauberungsaktion) во главе с А. Брантсом, и еще две команды для проведения погромов²⁰⁸. Одной из этих «команд безопасности» руководил Виктор-Бернхард Арайс (к началу июля в его команде, сформированной в основном из перконкрустовцев, членов студенческих корпораций, учащихся школ и прочей националистический настроенной молодежи, насчитывалось всего около 20 чел.²⁰⁹). Руководство «Перконкруста» охотно предоставило свою новую штаб-квартиру на улице Валдемара, 19 для погромщиков из «команды Арайса». Другой командой предположительно мог руководить Феликс Рикардс, Арвед Дикманис²¹⁰, Роберт Штиглиц или Герберт Тейдеманис²¹¹ из Валмиеры²¹². Нацисты оценили их заслуги. Как говорилось в «Сводке событий в СССР» от 7 июля 1941 г., латвийская вспомогательная полиция обеспечивала охрану города и даже понесла потери — 4 чел., очищая город от отставших красноармейцев, снайперов и т. д.²¹³

Лиепая, являвшаяся важной военно-морской базой Балтийского флота, была оставлена советскими войсками после ожесточенного сопротивления в ночь с 26 на 27 июня 1941 г. По словам очевидцев, гитлеровцы входили, прикрываясь за щитами орудий, прижимаясь к стенам домов, забрасывая в окна ручные гранаты²¹⁴. Тем не менее уже 27 июня 1941 г. в Лиепаю вслед за частями вермахта вошла зондеркоманда 1а²¹⁵. В качестве переводчика и проводника при ней находился Густав Целминьш²¹⁶, имевший звание зондерфюрера после окончания Кёнигсбергской спецшколы абвера²¹⁷ и являвшийся лидером антисемитской партии «Перконкруст», которая начала сотрудничать с абвером и СД еще в 1930-е гг.²¹⁸

Однако бои в Лиепае продолжались еще два дня. Рабочие отряды, моряки и остатки тех частей, которые не удалось эвакуировать, оборонялись до 29 июня, а бои в окрестностях Лиепаи продолжались еще дольше. Все это, как и значимость города как военно-морской базы, предопределило то, что местная администрация и полиция здесь были организованы не представителями эйнзатцгруппы «А», а органами вермахта. Вскоре после падения Лиепаи командир немецкой 291-й пехотной дивизии издал приказ о создании латвийской самообороны (Lettische Selbstschutz), которая должна была заняться уничтожением всех противников нацистского режима. Такие части были созданы не только в Лиепае, но и в Кулдиге и Вентспилсе²¹⁹.

В городе Вентспилсе и Вентспилсском уезде, входивших в состав Лиепайского округа, местная полиция и самоуправление также были созданы под контролем вермахта. Немецкий комендант города подполковник Альтхоф также издал приказ о создании латвийской вспомогательной полиции, уточнявший уже упомянутый выше приказ командира немецкой 291-й пехотной дивизии. В приказе уточнялось, что латвийские части самообороны не являются частью вермахта, а лишь вспомогательными частями в подчинении германской армии, и их командиры обязаны подчиняться приказам немецких армейских командиров. Латвийским отрядам самообороны было приказано создать в городах Дундага, Анце, Джипка, Колка и Мазирбе Вентспиского уезда Лиепайского округа²²⁰. Начальником полиции Вентспилса и Вентспилсского уезда (включавшей в себя 3 полицейских участка — один из них в Кулдиге)²²¹ был назначен подполковник бывшей Латвийской армии Карлис Лобе²²².

В Елгаве и Елгавском (Митавском) округе (Земгале) организацией массовых погромов и казней руководил Мартинып Вагуланс — бывший член организации «Перконкруст» (до установления диктатуры Ульманиса в 1934 г.), выпускник Латвийского университета 1934 г., по специальности агроном, член одной из студенческих корпораций, хотя все последующие годы он работал журналистом в разных газетах в Бауске, Елгаве и Риге²²³. Вагуланс встретился с самим командующим эйнзатцгруппой «А» Ф. Шталеккером на шоссе Елгава — Рига 29 июня 1941 г., и тогда же Шталеккер назначил Вагуланса начальником латвийской СД в Елгаве, а затем и во всем Елгавском округе²²⁴. По словам другого германского агента, Рудольфа Туркса, встреча на шоссе была запланирована заранее, а Вагуланс еще до войны работал на СД²²⁵.

Буквально на следующий день, 30 июня 1941 г., Вагуланс, как бывший журналист, выпустил первый номер своей газеты «Nationala Zemgale», которая выходила еще до 15 августа 1941 г., причем откровенно освещала и мероприятия латвийской СД²²⁶. Тогда же, 29 или 30 июня, была сожжена городская елгавская синагога (возможно, Шталеккер еще находился в тот день в Елгаве)²²⁷. В своем отчете шефу РСХА Гейдриху от 7 июля 1941 г. Шталеккер особо упомянул «заслуги» Мартиньша Вагуланса в организации погромов в Елгаве²²⁸.

Под руководством Вагуланса уже летом 1941 г. был создан первый латвийский филиал СД, контролировавший не только город Елгаву, но также Елгавский, Баускский, Тукумский и Екабпилский уезды Елгавского округа. Персонал «команды СД Вагуланса» составили бывшие айзсарги, чиновники полиции и члены всевозможных довоенных военизированных групп, в том числе члены партии ««Перконкруст»». Все это осуществлялось с санкции его непосредственного германского командира по линии СД, имя которого точно неизвестно.

В итоге уже в августе 1941 г. «команда Вагуланса» насчитывала в своем составе около 300 чел., в том числе 100 чел. только в г. Елгава (не меньше, чем печально знаменитая «команда Арайса» в Риге)²²⁹. Вагуланс создал фактически первое подразделение латвийской СД с филиалами на местах, причем под ее контролем находилась и полиция порядка Елгавского округа. Штаб «команды Вагуланса» находился в Елгаве на ул. Лиела, 42 (там же с 30 июня по 15 августа 1941 г. печаталась газета «Nationala Zemgale»). В состав «команды Вагуланса» входили 14 отделов, а именно: секретариат, охранное подразделение, отдел городских полицейских участков, отдел уездных полицейских участков, криминальный отдел, отдел, отвечавший за ценные вещи (в основном конфискованные у евреев), экономический отдел, жилищный отдел, отвечавший за распределение бывших еврейских квартир, отдел контроля цен, комендатура Елгавского концлагеря, следственный отдел, отдел регистрации евреев, паспортное бюро и отдел по особым делам²³⁰. С 1 июля 1941 г. к ним добавилась еще команда велосипедистов, которые объезжали окрестные волости и уезды, призывая к уничтожению евреев и коммунистов²³¹.

В конце июля или в начале августа 1941 г. (свидетели говорили, что это было в выходные — либо 25–26 июля, либо 2–3 августа) по приказу Вагуланса было уничтожено 1550 елгавских евреев²³². Но с этого момента власть Вагуланса закончилась. 16 июля 1941 г. он был уволен без всяких объяснений, а вместо него начальником латвийской полиции Елгавского округа был назначен Валдис Юрсонс. Газета также была закрыта, а с 18 июля стала выходить уже под заголовком «Zemgale», тогда как ее главным редактором стал все тот же Юрсонс²³³. Издателем газеты стал Андрей Мазверситис²³⁴. По некоторым сведениям, причиной отставки Вагуланса стала его чрезмерная журналистская откровенность, а также непредвиденный конфликт с недавно прибывшим в Елгаву немецким окружным комиссаром фон Медемом. Дело в том, что в своей последней статье от 16 августа 1941 г. Вагуланс написал, что уничтожение евреев Елгавы — дело рук немцев. Окружной комиссар фон Медем же по прибытии как раз издал меморандум, в котором говорилось, что убийства евреев — дело рук обозленных латышей в Земгале²³⁵.

Впоследствии бывшие члены «команды Вагуланса» перешли в латвийские полицейские батальоны²³⁶. Сам Мартиньш Вагуланс все же был оставлен на службе в латвийской СД, позднее вошел в «команду Арайса» и в составе одного из ее подразделений был послан в Минск. В 1943 г. он был заключен в Центральную рижскую тюрьму за изнасилование еврейской женщины в Минске. Однако ему каким-то образом удалось избежать наказания и даже эвакуироваться в Германию. Умер он в 1982 г. в Австралии в приюте для инвалидов²³⁷.

Районы Добеле — Ауце — Салдус Елгавского уезда в конце июня 1941 г. не подчинялись Вагулансу. Там самостоятельно была организована большая группа националистов, состоявшая преимущественно из бывших айзсаргов, которая расправлялась с местными просоветскими активистами.

В Валмиере и Валмиерском округе созданием местной полиции и расправами с «врагами рейха» руководил Герберт Тейдеманис. «Команда Тейдеманиса» (известная также в немецких документах как зондеркоманда «Т» по имени ее руководителя)²³⁸ была организована несколько позже, чем «команда Вагуланса» в Елгаве. О деятельности «команды Тейдеманиса» в первые недели оккупации сохранилось мало данных. 18 июля 1941 г. Тейдеманис как «представитель СД в Валмиерском округе» подписал распоряжение о подготовке местной латвийской полиции округа к приезду германского представителя СД в г. Валмиера 19 июля. В связи с этим всем командирам латвийской вспомогательной полиции Валмиерского округа приказывалось: 1) послать по два высокопоставленных представителя для встречи с германским офицером СД и проинформировать его о положении в каждом уезде и каждой волости, а также представить списки арестованных коммунистов и евреев; 2) в каждом уезде выбрать по два полицейских в каждой волости для руководства филиалами СД; 3) выбрать представителей от групп самообороны, которые должны были возглавить полицию категории «С» в каждой волости²³⁹.

«Команде Тейдеманиса» не пришлось особенно отличиться перед нацистами, так как в Валмиерском округе было меньше всего евреев. Согласно отчету Шталеккера от 15 октября 1941 г., в Валмиере под руководством Тейдеманиса было казнено всего 209 коммунистов и евреев²⁴⁰. И несмотря на это, именно две латвийские зондеркоманды — «команда Арайса» и «команда Тейдеманиса» — составили костяк будущей Латвийской полиции безопасности и СД при нацистской оккупации. Остальные латвийские зондеркоманды были расформированы в конце лета 1941 г., а их бывшие члены влились в латвийскую СД уже под началом Тейдеманиса и Арайса. Видимо, Тейдеманис заслужил свой будущий пост начальника всей латвийской полиции безопасности и СД именно благодаря умению не допускать никаких утечек информации, в отличие от Вагуланса, который писал хвастливые отчеты о карательных акциях против коммунистов и евреев в своей газете.

В Даугавпилсе 3 июля 1941 г. латвийские националисты создали городское самоуправление и Службу вспомогательной полиции (нем.: Hilfspolizeidienst, HPD) численностью 240 чел. Главой самоуправления и префектом полиции города Даугавпилса стал бывший капитан латвийской армии Петерсоне²⁴¹. «В службу вспомогательной полиции (СВП), — как говорилось в немецких документах, — вошли бывшие служащие полиции, латвийской армии и члены бывшей организации самозащиты [айзсаргов]»²⁴². Эти отряды были также созданы по инициативе германских властей, однако не проявили достаточной инициативы по уничтожению евреев, что предполагалось одной из их главных задач. В связи с этим в сводке событий в СССР № 24 от 16 июля 1941 г. шеф полиции безопасности и СД рейха Рейнхард Гейдрих сообщал: «Латыши, в том числе и находящиеся на руководящих постах, держали себя по отношению к евреям совершенно пассивно и не отваживались против них выступать…В противоположность литовцам, латыши не занимают активной позиции и лишь нерешительно организуются, чтобы единым фронтом пойти на евреев»²⁴³.

Но 6 июля 1941 г. в Даугавпилс вошли германские войска, а вслед за ними зондеркоманда 1Ь. Как говорилось в сводке, она «своими делами вдохнула силу в латышей», и они стали изгонять еврейские семьи из города, а мужчин задерживать. К 7 июля латвийские полицаи под ее руководством арестовали 1125 евреев, 32 коммуниста и 85 русских рабочих. «Задержанных мужчин-евреев сразу же расстреливают и погребают в заранее подготовленных рвах, — говорилось в той же сводке. — Зондеркомандой 1Ь в Даугавпилсе до настоящего времени расстреляно 1150 евреев»²⁴⁴. Карательными отрядами, состоявшими из айзсаргов, в июле 1941 г. на территории Прейльской волости Даугавпилсского (Двинского) уезда было уничтожено около 900 чел., в том числе — все еврейское население местечка Прейди. В августе 1941 г. айзсарги расстреляли 110 чел. в селе Дагда Даугавпилсского уезда.

Тогда же, в июле 1941 г., вместо Петерсонса новым префектом полиции города Даугавпилса был назначен капитан Роберт Блузманис, а с 15 августа того же года эту должность занял подполковник Рудольф Цимдиньш²⁴⁵. Позже этот пост окончательно занял подполковник Аугуст Дзенитис²⁴⁶, который в годы оккупации был главой латвийской полиции в Екабпилсском уезде Елгавского округа²⁴⁷, а в 1943 г. возглавил воссозданную нацистами организацию айзсаргов («Стражей отечества»), включенных в состав латвийской полиции²⁴⁸.

Пять дней спустя зондеркоманду 1Ь в Даугавпилсе сменила эйнзатцкоманда 3. 13 июля 1941 г. в Даугавпилс прибыл передовой отряд эйнзатцкоманды 3, чьи основные силы под командованием Йегера находились в Литве. 23 августа эйнзатцкоманда 3 вернулась в Литву. За сорок дней (с 13 июля по 23 августа 1941 г.) ее пребывания в Даугавпилсе ею при активном содействии местных коллаборационистов было расстреляно 9012 евреев и 573 коммуниста (всего 9585 чел.)²⁴⁹.

3.5. ЛАТВИЙСКОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ

Сложности с выбором нужных людей, способных возглавить так называемый «совет доверенных лиц» или местное самоуправление в Латвии, какие создавались на большинстве оккупированных территорий, были обусловлены прежде всего несогласованностью действий германских властей. Своих людей продвигали одновременно СД, абвер и Восточное министерство. Кроме того, с приходом немцев в Латвии разгорелась борьба за власть между отдельными группировками коллаборационистов, претендовавшими на создание своего правительства, среди которых особенно выделялись две — «Перконкруст» и группа сторонников бывшего президента Ульманиса, состоявшая в основном из бывших офицеров латвийской армии, чиновников, предпринимателей и представителей интеллигенции. Многим из них удалось сохранить свои посты и в советское время, что позволило им начать политическую борьбу раньше «перконкрустовцев», фактически с первых дней оккупации. Эта группа была довольно разнородной по своему составу и плохо организованной. Эту неформальную группировку возглавлял бывший министр Алфред Валдманис, по странному стечению обстоятельств избежавший депортации в СССР в 1940–1941 гг.

Первоначально на пост главы самоуправления была предложена кандидатура отставного генерала латвийской армии Оскара Данкерса²⁵⁰, бывшего офицера российской царской армии, перед войной уехавшего в Германию как «этнический немец», хотя после возвращения он называл себя латышом²⁵¹. Восточное министерство (тогда еще называвшееся Службой Розенберга) установило контакт с ним в начале июня 1941 г.²⁵²

Между тем абвер и Верховное командование вермахта (ОКВ) делали ставку на своих агентов — бывшего латвийского военного атташе в Германии полковника Александра Пленснерса (одного из будущих командиров Латвийского легиона СС) и подполковника Виктора Деглавса. Они прибыли в южную часть Риги (Пардаугаву) 29 июня 1941 г. вместе с передовыми частями группы армий «Север», имея звания зондерфюреров²⁵³, однако каждый своим путем²⁵⁴.

Еще в конце 1940 г. подполковник абвера Курт Грэбе (по кличке «маленький дядя») завербовал латвийского подполковника Виктора Деглавса, бывшего латвийского военного атташе в Литве, который бежал в Германию после присоединения прибалтийских республик к Советскому Союзу. Весной 1941 г. Грэбе также привлек к сотрудничеству полковника Александра Пленснерса, бывшего военного атташе в Берлине. Ввиду предстоящего начала вторжения в Советский Союз Деглавс и Пленснерс по заданию абвера организовали группу примерно из 350 латвийских эмигрантов и установили контакт с вооруженными группировками националистов в Латвии. 1 мая 1941 г. Пленснерс и Деглавс созвали группу из 200 чел. в Мариенбурге, в Восточной Пруссии. Встреча прошла в дружеской атмосфере по инструкциям Грэбе. При этом участники встречи получили некоторые двусмысленные обещания относительно будущей независимости Латвии.

Группа под руководством Деглавса прошла соответствующую подготовку и готовилась к выброске с парашютами в тыл Красной армии. Но к тому времени, когда германское вторжение началось, большинство латышей уже были приписаны к различным частям германской армии, как правило, в качестве переводчиков, и уже имели звания зондерфюреров²⁵⁵.

Однако прибыв 29 июня 1941 г. в южную часть Риги, Пленснерс и Деглавс были ждать более пяти дней, пока части эйнзатцгруппы «А» очищали город от евреев, коммунистов и скрывавшихся красноармейцев. В центральную Ригу они прибыли только 5 июля 1941 г., когда местный полицейский аппарат уже был сформирован. Таким образом, СД опередило абвер при назначении местных глав самообороны и самоуправления²⁵⁶.

Формально первое латвийское местное самоуправление было все же создано 1 июля 1941 г. во главе с полковником Александром Пленснерсом, подполковником Виктором Деглавсом и пастором д-ром Висвалдасом Сандерсом²⁵⁷. Военная администрация откровенно поддерживала Пленснерса, предоставив ему полную свободу действий, после того как тот изложил свой план создания латвийского «совета доверенных лиц» с участием д-ра Сандерса, Деглавса и заочно Данкерса²⁵⁸.

Одновременно было создано еще два органа, претендовавших на роль правительства Латвии: Центральный организационный комитет освобожденной Латвии во главе с полковником Эрнестом Крейшманисом и Временный административный совет во главе с бывшим министром транспорта довоенной Латвии Бернхардом Эйнбергсом²⁵⁹. Последний пытался наладить контакты с немецкими учреждениями, взять на себя руководство на местах, издавать газету «Тевия» («Родина»). По-видимому, вскоре они решили объединить усилия, создав единое правительство — Латвийский организационный центр, причем Эйнбергс возглавил его как премьер-министр, а полковник Эрнест Крейшманис и Вилис Олавс вошли в него в качестве министров²⁶⁰. Однако значительной роли эти органы не сыграли. Согласно полученным указаниям, германская военная администрация избегала политических контактов с обоими правительствами, ограничиваясь контролем их информационно-пропагандистской деятельности и пользуясь их услугами для скорейшего восстановления экономической жизни в стране. В 1944 г. за связи с националистической оппозицией Эйнбергс, как и генерал Курелис, и некоторые другие, был отправлен в концлагерь Штутхоф²⁶¹.

Самоуправление Пленснерса просуществовало с 1 июля (фактически с 5 июля) до 21 августа 1941 г. По словам высокопоставленного чиновника немецкой оккупационной администрации Петера Клейста²⁶², оно оказалось неудачным. Выяснилось, что многие посты в самоуправлении удалось занять сторонникам Валдманиса²⁶³, то есть тем, кто не входил в число немецкой агентуры и слишком рьяно высказывался за скорую независимость Латвии.

18 июля 1941 г. произошло еще одно событие — погиб Виктор Деглавс. По официальной немецкой версии, впоследствии принятой некоторыми историками, Деглавс понял, что политика германской администрации и подконтрольного ему самоуправления не соответствует его надеждам, после чего застрелился²⁶⁴. Впрочем, по мнению многих историков, смерть Деглавса была не самоубийством, а убийством. Здесь остается много загадок. Одним из первых тело Деглавса обнаружил полковник Пленснерс на лестнице перед дверями своей рижской квартиры по улице Дзирнаву, 31. «…Голова его была направлена наружу, то есть в сторону, противоположную от двери, ноги свешивались вниз, — сообщал Пленснерс уже после войны. — Вокруг его головы расплылось пятно из мозгов и крови… Вниз по лестнице, на один пролет ниже, стояли два нижних чина СД, очевидно, немцы… Я закричал: “Виктор, Виктор, что с тобой случилось?”»²⁶⁵

По официальным данным, труп Деглавса обнаружили латвийские полицейские из 3-го полицейского участка г. Риги в 15 часов 10 минут 18 июля 1941 г. В отчете было коротко сказано, что «Деглавс был обнаружен с пулевым ранением в голову»²⁶⁶. Немецкие власти утверждали, что это было самоубийством, но не позволили латвийской полиции заняться расследованием этого дела. Некоторые ученые считают, что Пленснерс знал об этой истории гораздо больше, чем написал в своей статье, и, возможно, сам был соучастником убийства²⁶⁷. После убийства пропал портфель Деглавса с секретными документами²⁶⁸.

Деглавсу устроили пышные похороны. Пленснерс лично возложил венок к его могиле от имени нового главы Латвийского самоуправления — генерала Данкерса, который еще не успел прибыть в Ригу²⁶⁹. Вскоре после этого Пленснерс предпочел подать в отставку²⁷⁰. С этого времени оккупационные власти приступили к созданию нового самоуправления. На главенствующие посты в самоуправлении по-прежнему претендовали две группировки — «группа Валдманиса» и «Перконкруст».

В Восточном министерстве наиболее подходящими кандидатами на пост главы самоуправления считали трех латвийских эмигрантов, только что вернувшихся из Германии, — генерала Оскара Данкерса, пастора Висвалдиса Сандерса и полковника Артура Фрейманиса²⁷¹. Первоначально министерство Розенберга установило контакт с пастором д-ром Сандерсом из Лиепаи и отставным полковником Фрейманисом. С отставным генералом Данкерсом контакт был установлен позже, уже к началу вторжения в Советский Союз. Правда, никто из них не был известен в Латвии, по крайней мере как политик²⁷². Из них Данкерс считался наиболее предпочтительным кандидатом, но при этом оставался одиночной фигурой, пользовавшейся определенным политическим влиянием лишь в Восточном министерстве.

Между тем недавно назначенный глава немецкой военной администрации генерал Франц фон Рок²⁷³ откровенно симпатизировал «группе Валдманиса» и всячески противился назначению Данкерса главой самоуправления²⁷⁴. Руководство СД и его представители в эйнзатцгруппе «А» первоначально делали ставку на организацию «Перконкруст» под руководством Густава Целминьша, члены которой еще до войны сотрудничали с немецкой разведкой.

Генерал Данкерс прибыл в Латвию только 20 августа 1941 г., а на следующий день встретился с генералом фон Роком²⁷⁵. После долгих переговоров 21 августа 1941 г. Петеру Клейсту удалось убедить фон Рока назначить Данкерса во главе самоуправления (немецкая гражданская администрация в Латвии пока еще не имела полномочий для этого, так как часть территории Латвии все еще являлась тыловой зоной)²⁷⁶. Помощниками Данкерса и генеральными советниками Латвийского самоуправления были назначены Висвалдис Сандерс, Артур Фрейманис, Валдемар Вейсс и Эвалд Андерсоне. Официально Латвийское самоуправление было образовано в декабре 1941 г.²⁷⁷

В функции Данкерса как главы самоуправления входило рассмотрение кадровых вопросов, связанных с назначением на все ведущие посты в коммунальном самоуправлении доверенных людей. Самоуправление во главе с Данкерсом первоначально состояло всего из трех секретарей и было в некотором роде коалиционным. Эти посты заняли д-р Сандерс, подполковник Фрейманис и один из лидеров «Перконкруста», Эвалд Андерсоне. Назначение последнего, по словам Клейста, имело целью привлечь критиковавших Данкерса перконкрустовцев к серьезной работе. Лишь позднее были назначены генеральные директора Латвийского самоуправления, занимавшиеся определенным кругом вопросов. Оскар Данкерс занял ключевой пост генерального директора по вопросам внутренних дел и кадров и фактически являлся главой самоуправления.

В сентябре 1941 г. оккупационные власти запретили легальную деятельность организации «Перконкруст», как и всех остальных политических партий, заявив, что их деятельность на оккупированных территориях отныне запрещена. Но руководство организации «Перконкруст» предприняло ряд мер к тому, чтобы сохранить кадры и продвинуть на руководящие должности в аппарате самоуправления. Под прикрытием этих аппаратов планировалось продолжить националистическую деятельность, как показал на следствии Э. Пуксис, «чтобы оказывать влияние на массы».

К ноябрю 1941 г. представители организации «Перконкруст» сумели занять ряд руководящих постов в аппарате самоуправления. Целминьш занял должность начальника отдела латвийских добровольцев, Эдмунд Пуксис стал директором департамента культуры и искусства, Эвалд Андерсон — вицедиректором департамента внутренних дел, Арвид Берзиньш — вице-директором статистического управления, Адольф Шилде — помощник руководителя организации Народная помощь (сбор пожертвований и материальных средств для латвийских частей СС), Феликс Рикардс — начальник Латвийской картотеки СД, Янис Озолс — начальник отдела культурных обществ в департаменте культуры и искусств.

О деятельности руководителей организации «Перконкруст» на этих постах Пуксис на допросах в органах госбезопасности показал: «Члены организации “Перконкруст”, находясь на ответственных постах в правительстве и государственных учреждениях, делали все возможное для того, чтобы оказать помощь Германии в борьбе против Советского Союза».

Тем не менее немцы не доверяли перконкрустовцам. Так, например, один из руководителей Восточного министерства Петер Клейст допускал возможность сотрудничества с «Перконкруст» ом лишь с некоторыми оговорками. В частности, он не доверял лидеру «Перконкруста» и даже требовал, чтобы Целминьш, прибывший в Ригу еще до установления там немецкой гражданской администрации, был отправлен назад в Германию. Несмотря на свою откровенную профашистскую направленность, некоторые лидеры «Перконкруста» выдвигали требования, которые были неприемлемы для немецкой администрации. Так, например, в декабре 1941 г. Г. Целминьш «заявлял, что ему поручено сформировать латвийскую добровольческую дивизию, — докладывал фюреру руководитель РСХА Рейнхард Гейдрих. — Особенно широко он вел пропаганду в пользу этого добровольческого легиона в кругах бывших латвийских офицеров, но не очень в этом преуспел»²⁷⁸. «Перконкруст» и его лидеры были постепенно оттеснены в сторону. Как отмечалось в немецких документах: «“Перконкруст” по-прежнему только старается помочь в сформировании латвийской дивизии и может представлять в крайнем случае лишь культурные интересы, [зато] бывшие члены Крестьянского союза стремятся выработать в своих рядах четкую линию поведения..»²⁷⁹ Идею создания латвийской дивизии немецкие власти считали в то время преждевременной. В результате Целминьш разочаровался в немецкой оккупационной политике. В марте 1944 г. он был арестован гестапо по обвинению в антинемецкой агитации²⁸⁰.

Конкурент Данкерса и «Перконкруста», Алфред Валдманис, также получил высокий пост в самоуправлении. В ноябре 1941 г. его назначили генеральным директором по вопросам юстиции. Многие в германской администрации противились этому назначению. В их числе был Петер Клейст и представители СД, которые считали, что его прежняя деятельность вызывает серьезное недоверие, однако кандидатуру Валдманиса поддержал генеральный комиссар оккупированной Латвии Отто Дрекслер²⁸¹. Благодаря его поддержке Валдманис скоро стал одной из наиболее влиятельных фигур в Латвийском самоуправлении²⁸².

Руководство СС, разочаровавшись в Целминьше и «Перконкрусте», тоже решило сделать ставку на сторонников Валдманиса, иначе говоря — прогерманскую группу в составе бывшей ульманисовской партии Крестьянский союз. Шеф германской полиции безопасности и СД Гейдрих в очередной своей сводке фюреру отмечал: «С назначением Валдманиса генеральным директором ведомства юстиции эта группа получила преимущество. В то же время ее противники заметно отдалились от немецких властей. Это такие люди, как бывший председатель правления национального банка Кливе, секретарь Крестьянского союза Друва и его второй секретарь Гранткалнс…»²⁸³

Такая поддержка позволила Валдманису восстановить свои былые позиции. Дело в том, что в первые же дни оккупации, в июле 1941 г., латвийские националисты восстановили высшую судебную инстанцию — сенат, верховным прокурором которого стал Валдманис. Однако немцы вскоре упразднили этот орган. Теперь же, когда прежний генеральный директор юстиции Звейниекс подал в отставку, Валдманис был назначен на его место и фактически восстановил свои полномочия²⁸⁴. В то же время многие посты в самоуправлениях на региональном уровне продолжали занимать все те же люди — отколовшиеся от «группы Валдманиса» представители Крестьянского союза, которые успели «назначить себя» на тот или иной пост еще до установления немецкой гражданской администрации. Лишь позднее самоуправление было очищено от «нежелательных элементов», как того требовали Петер Клейст и СД²⁸⁵.

В первые дни немецкой оккупации бывшие государственные деятели Латвии, лидеры политических партий и бывшие офицеры латвийской армии пытались сформировать новое латвийское правительство и национальные вооруженные силы.

Начальник немецкой полиции безопасности и СД в «Остланде» бригаденфюрер Ф.В. Шталеккер считал, что и национальных партизан, и силы самообороны следует использовать, прежде всего, для уничтожения евреев и укрепления немецкого оккупационного режима, и был категорически против любых проявлений национальной активности. Поэтому в сентябре 1941 г. деятельность существующих партий была приостановлена «до соответствующего разрешения» немецких генеральных комиссаров, если те сочтут их достаточно лояльными по отношению к новому порядку²⁸⁶. В сфере пропаганды было решено закрыть большинство редакций газет, сохранив лишь столько, «сколько это необходимо, чтобы избежать пустых сообщений… которые в политическом смысле не служат делу». Последнее зависело от числа надежных издателей, редакторов, а также от чиновников в германских органах цензуры. Вопрос об издании немецких газет также решался рейхсминистром по делам оккупированных восточных территорий Розенбергом на основании предложений рейхскомиссаров²⁸⁷.

Немцы активно использовали националистов в деятельности оккупационной администрации, полиции, силах самообороны, однако все разговоры о независимости Латвии даже под германским протекторатом пресекались, а деятельность националистических организаций находилась под контролем спецслужб.

3.6. ГЕРМАНСКАЯ ОККУПАЦИОННАЯ АДМИНИСТРАЦИЯ В ЛАТВИИ

Латвия, вместе с Литвой, Эстонией и Белоруссией, вошла в состав созданного немцами административно-территориального образования — рейхскомиссариага «Остланд». Рейхскомиссаром «Остланда» стал гаулейтер Хинрих Лозе²⁸⁸. 18 августа 1941 г., на основании распоряжения новоявленного рейхскомиссара, в Латвии, как и во всей Прибалтике, была проведена экспроприация всей государственной собственности (промышленных предприятий, земли и т. д.), ставших собственностью германского государства. Государственным языком был объявлен немецкий²⁸⁹.

Территория рейхскомиссариата «Остланд» составляла 232 тыс. кв. км, а население — примерно 8 200 000 чел.²⁹⁰. Его столицей на короткое время стал Каунас, затем — Рига, где разместилось большинство немецких оккупационных учреждений. Здесь находился центральный аппарат рейхскомиссариата «Остланд» (900 немецких чиновников) и генеральный комиссариат Латвия (280 немецких чиновников). В Риге были размещены такие учреждения, как Управление пропаганды, представительство экономического штаба «Ост», хозяйственная команда «Рига», центральные органы нацистской партии в «Остланде» и другие учреждения.

В каждой из прибалтийских республик, получивших статус генеральных комиссариатов, были назначены немецкие генеральные комиссары. Поскольку летом 1941 г. часть Латвии все еще оставалась тыловой зоной, немецкое гражданское управление было введено здесь только несколько дней спустя — 1 сентября 1941 г. Территория Латвии была разделена на 5 окружных комиссариатов во главе с окружными комиссарами (гебитскомиссарами) и один городской комиссариат (город Рига) во главе с городским комиссаром (штадткомиссаром)²⁹¹. Генеральный комиссариат Латвия возглавил доктор Отто Дрекслер.

Фюрером СС и полиции Латвии был назначен бригадефюрер СС и генерал-майор полиции Вальтер Шрёдер²⁹², который так же, как и Дрекслер, был родом из северогерманского приморского города Любек. В штаб Шрёдера как фюрера СС и полиции Латвии входили командир полиции порядка — штандартенфюрер СС и полковник охранной полиции Макс Кнехт²⁹³, и командир полиции безопасности и СД — подполковник полиции и оберштурмбаннфюрер СС д-р Э. Штраух (с 3 декабря 1941 г. его сменил оберштурмбаннфюрер СС д-р Ф. Ланге)²⁹⁴.

Местное самоуправление в «Остланде» было основано на деятельности политических сил, существовавших до 1940 г. Структура самоуправлений была следующей: территории Латвии, Литвы и Эстонии делились на округа, уезды и волости, во главе со старостами. Но полномочия этих должностных лиц, а также советников (директоров) в уездах или провинциях были весьма ограничены.

Германское руководство четко осознавало, что эффективно управлять территорией «Остланда» можно только при активном содействии местного населения. Самоуправление являлось дополнительным элементом оккупационного режима и позволяло сократить немецкий бюрократический аппарат. При этом практическое руководство во всех генеральных комиссариатах осуществляли немецкие чиновники на основе инструкций, разработанных рейхскомиссариатом «Остланд». Генеральный комиссар имел право принимать любые решения административного характера. Местному же самоуправлению было разрешено заниматься только «отдельными вопросами»²⁹⁵.

Высший фюрер СС и полиции рейхскомиссариата «Остланд» обергруппенфюрер Фридрих Йеккельн на судебном процессе в Риге в 1946 г. показал: «Мне приходилось взаимодействовать по многим вопросам и с руководителем латвийского самоуправления генерал-директором Латвии Данкерсом, генерал-советником литовского самоуправления Кубилюнасом, генерал-директором Эстонии доктором Мяэ. Все они, замечу, были большими друзьями немцев. Эти люди руководствовались только немецкими интересами и нисколько не задумывались о судьбе своих народов. Из разговоров с ними я понял, что они хотят уничтожать большевиков не меньше, а может быть больше, чем мы, немцы. Эти люди считали, что даже если Германия и проиграет войну, то все равно будет очень хорошо, ибо мы ликвидируем всех советских патриотов, всех коммунистов. А без патриотов и коммунистов им гораздо легче будет запродать свои народы другим сильным державам»²⁹⁶.

Распоряжением рейхскомиссара «Остланда» в 1942 г. была введена всеобщая трудовая повинность и начат вывоз латышей, литовцев и эстонцев в возрасте от 17 до 45 лет на принудительные работы в Германию²⁹⁷. «Думайте о том, что вы являетесь мужчинами Латгалии!» — с пафосом заявляла коллаборационистская газета «Даугавский вестник» 19 марта 1942 г.²⁹⁸, издававшаяся Албертом Зембергсом²⁹⁹. Но особого размаха этот процесс достиг в 1943 г., когда Германия объявила тотальную мобилизацию всех военных и трудовых резервов в оккупированных странах Европы.

6 октября 1941 г. в «Остланде» были созданы немецкие суд и прокуратура. Судебная система состояла из двух ступеней: низшей — так называемого Немецкого суда, находившегося в подчинении генерального комиссара, и высшей — Немецкого верховного суда, который в этой системе выполнял функции апелляционного суда и рассматривал жалобы на решение суда низшей ступени³⁰⁰.

В постановлении рейхсминистерства оккупированных восточных территорий «О структуре руководства и управлении генеральными округами в Остланде», утвержденном в октябре 1941 г., говорилось: «Политическая задача в рейсхкомиссариате Остланд может быть решена только путем добровольного саморастворения народов. Создание же “головки” народного самоуправления делает достижение этой политической цели невозможным и даже опасным для политических и экономических интересов рейха»³⁰¹.

18 августа 1941 г. было опубликовано распоряжение рейхскомиссара «Остланда» X. Лозе, в соответствии с которым вся собственность, принадлежавшая СССР, перешла в собственность немецкого государства³⁰². Промышленные предприятия были переданы крупным немецким концернам. Часть крупных и средних предприятий и большинство мелких были отданы их бывшим собственникам во временное управление и владение.

Крестьяне «Остланда» потеряли все земельные участки, предоставленные им в результате конфискации крупных поместий в 1940–1941 гг. При немецко-фашистской оккупации они получали землю не в собственность, а только на условиях аренды. Исключение делалось только для тех, «кто имел заслуги перед рейхом». В результате 75 тыс. латышей лишились земли. При этом одним из основных направлений экономической политики рейхскомиссариата «Остланд» было обеспечение бесперебойного снабжения вермахта и тыловых районов Германии продовольствием и частично — промышленными товарами. Приоритетное внимание уделялось сельскому хозяйству, так как представители оккупационных властей считали Прибалтику сельскохозяйственным регионом³⁰³.

Закупочные цены были невысокими, что вызвало серьезное неудовольствие крестьян, а отдельные вспышки протеста были жестоко подавлены. Невыполнение плана поставок продукции рейху жестоко наказывалось. Внутренний рынок «Остланда» обеспечивался продукцией по остаточному принципу. Оптовая торговля находилась в руках оккупационных властей, розничной торговлей было разрешено заниматься мелким торговцам. Продукты питания распределялись среди населения по карточкам. Помимо натуральных поборов были введены большие денежные налоги на землю, скот и птицу. Зачастую налоги собирались в счет будущего урожая (так, например, в Латвии в апреле 1944 г. немцы требовали выполнения поставок мяса в счет 1945 г.)³⁰⁴.

Максимальное внимание оккупационных властей уделялось созданию и переориентации уже существовавших промышленных предприятий на выпуск продукции военного назначения для обеспечения немецкой армии. Из-за стремительного наступления немецкой армии и быстрого захвата прибалтийских республик с их территории не были эвакуированы промышленные предприятия, не были вывезены запасы сырья, почти все население осталось на месте. Поэтому выполнение задач, поставленных немецким командованием, было вполне реальным, и экономика Латвии, Литвы и Эстонии была интегрирована в экономику рейха с функциями обеспечения потребностей германской армии.

Рейхскомиссар X. Лозе издал ряд приказов о сооружении военных объектов: аэродромов, учебных плацев, верфей, казарм, лазаретов, помещений для военных складов, управлений военного снабжения. Уже в июле 1941 г. немцам удалось включить промышленные предприятия «Остланда» в систему обслуживания фронта, провести частичное перепрофилирование предприятий на выпуск военной продукции. Крупные промышленные предприятия, частично средние и мелкие на 70–80 % процентов работали для нужд фронта³⁰⁵.

В 1941–1943 гг. в рейхскомиссариат даже ввозились промышленные предприятия из Германии — фронт продвигался на восток и обеспечивать его потребности с территории Прибалтики было удобнее. Промышленность «Остланда» курировали Военная инспекция Остланда и Управление военной экономики и промышленности главного штаба вермахта.

Финансовая система также была полностью сосредоточена в руках оккупационных властей. Вместо советского рубля была введена специальная денежная единица — остмарка, которая стоила в 10 раз дешевле денежной единицы Германии — рейхсмарки. Вместе с тем на оккупированных территориях находились в обращении и советские денежные знаки по цене в 0,1 от немецкой марки³⁰⁶.

Практически сразу после оккупации территории Прибалтики немецкое командование запретило использование национальных флагов и гимнов Латвии, Литвы и Эстонии, а также празднование Дня независимости³⁰⁷. Была введена цензура. В частности, в директивах, касающихся пропаганды на территории «Остланда», указывалось, что использование понятий свобода, государственная независимость, самостоятельность запрещено.

В сентябре 1941 г. немцы запретили «основание любых политических партий», ограничив при этом любые проявления политической активности: «Общественные собрания могут происходить только с разрешения гебитскомиссаров»³⁰⁸. Те партии и организации, которые были все же воссозданы или впервые созданы с одобрения оккупационных властей в 1943–1944 гг., — такие как партии «Лидумниеки», «Латвияс сарги», военизированная организация айзсаргов, всевозможные благотворительные фонды и охранные предприятия — выполняли задания германских спецслужб, служили резервом для латвийской вспомогательной полиции или спонсорами латвийских полицейских батальонов и Латвийского легиона войск СС.

Особое внимание уделялось прогерманской пропаганде среди молодежи и созданию нацистских молодежных организаций в «Остланде». Для обеспечения их работы было выделено особое финансирование. В директивах о работе с молодежью в оккупированных республиках Прибалтики говорилось, что для более эффективной работы по привлечению молодежи на свою сторону немецкая администрация должна иметь полное представление о численности молодежи, о ее моральном облике, о ее трудовых навыках, должна вникать во все стороны ее жизни и «направлять эту жизнь в русло германизации». «Без ведома немецких властей органы самоуправления не имеют права проводить какие-либо связанные с молодежью мероприятия. Необходимо четко структурировать работу с молодежью начиная со школы..»³⁰⁹

Так, например, националистически настроенная молодежь была объединена в пронемецкую Латвийскую молодежную организацию. В соответствии с уставом ее задачей было «воспитывать латвийское юношество в чисто национальном духе, чтобы молодежь, веря в миссию своего народа, шла в ногу с молодежью всей Европы».

В соответствии с нацистской расовой теорией евреи на оккупированной территории, в том числе в Литве, Латвии, Эстонии, оказались вне закона. Осуществление планов по окончательному решению еврейского вопроса фашисты начали немедленно после оккупации прибалтийских республик. При этом они активно опирались на местное население, эксплуатируя и дополнительно разжигая антисемитские настроения. В Литве и Латвии первые погромы, грабежи и убийства евреев, а также поджоги синагог произошли еще до того, как на этих территориях установился оккупационный режим³¹⁰.

27 июля 1941 г. глава рейхскомиссариата «Остланд» X. Лозе издал приказ о регистрации всех евреев. Евреи должны были носить на одежде звезду Давида, не имели права менять место жительства, пользоваться общественным транспортом, посещать театры, музеи, школы и пр. Предписывалось создание гетто, которые евреям под страхом смертной казни запрещалось покидать, и использование евреев в качестве рабочей силы на самых тяжелых работах. Нетрудоспособные подлежали немедленному уничтожению, остальная часть еврейского населения должна была быть умерщвлена путем непосильной работы или ликвидирована по мере того, как необходимость в их использовании отпадет³¹¹.

Уже к 31 октября 1941 г. в Литве и Латвии было уничтожено 55 000 евреев, 2000 коммунистов и партизан, 748 душевнобольных. 122 445 коммунистов и евреев были ликвидированы полицией и СД, 5505 — во время патрулирования границы (всего 135 565 чел.)³¹².

В оккупированных краях нацисты проводили политику обособления и протежирования немцев. Она была основана на теориях нордической расы, народа господ, пропагандировавших главенство немецкого народа и право управлять маловажными восточными народами. Проводниками этой идеологии были нацистские государственные, военные и партийные инстанции. Для немцев были созданы отдельные учреждения просвещения, их могли судить только немецкие суды, для них организовывались специальные культурные мероприятия, создавались кружки пения, спортивные секции и т. д. В «Остланде» регистрировали бывших колонистов, немцев рейха и членов СС. Для арийцев даже было создано специальное брачное бюро — Бюро писем для укрепления онемечивания. Жившие в Литве колонисты для вступления в брак были обязаны получить разрешение отдела здравоохранения Генерального комиссариата, подтверждающее чистоту крови молодоженов.

Культурную работу среди немцев вел отдел Министерства пропаганды Рейха. В городах Прибалтики создавались немецкие организации экономической и социальной поддержки, школы, аптеки, больницы, универсальные и специализированные магазины, отделения банков и сберегательных касс Германии, кинотеатры, гостиницы, столовые, книжные магазины и другие учреждения. В «Остланде» выпускалась газета «Deutsche Zeitung in Ostland» («Немецкая газета в Остланде»), а также региональные издания на немецком языке. В некоторых провинциальных городах создавались общежития и интернаты для немецких учащихся. В некоторые немецкие учреждения местным жителям входить было запрещено: на дверях висела надпись: «Вход только для немцев». Вопросы деления людей «по сортам» были продуманы до мелочей: в частности, появились указания об обособлении немцев от гражданского населения в поездах, в кафе, в магазинах³¹³.

В течение 1941–1943 гг. комплексная программа колонизации и германизации восточного пространства постоянно видоизменялась и уточнялась. Постоянные разговоры о создании «Великой Эстонии» или «Великой Латвии» должны были, с точки зрения фашистских идеологов, привлечь на их сторону большинство населения государств Балтии. Для форсирования этих процессов летом и осенью 1941 г. у немцев возникли планы по расширению территорий Генеральных комиссариатов Эстонии и Латвии до «исторической границы области германского влияния» — линии Ленинград — Новгород — озеро Ильмень — река Ловать. Таким образом, территория Эстонии и Латвии должна была увеличиться почти в два раза³¹⁴. Кроме того, эстонцам и латышам, «вставшим на борьбу с большевиками», обещались обширные земельные владения на территории Псковской³¹⁵, Новгородской и Ленинградской областей. Все эти пропагандистские лозунги нашли своих сторонников и впоследствии привели в немецкие воинские подразделения большое количество прибалтийского населения.

Несмотря на громкие заявления об увеличении территорий Эстонии и Латвии, в реальности дела обстояли совершенно иначе. В большинстве немецких документов отмечалась возможность германизации не населения, а территории. Рейхсфюрер СС Гиммлер в своей статье «Германизировать ли?» писал: «Наша задача не германизация Востока в старом смысле слова, не обучение местного населения немецкому языку и немецким законам. Наша задача — обеспечить, чтобы на Востоке Жили только люди действительно немецкой, германской крови…»³¹⁶ Чуть позже был опубликован документ с названием «Принципы обращения с латышами», основополагающие принципы которого переносились и на другие прибалтийские страны. В документе говорилось, что «прибалтийские земли будут онемечиваться, из чего следует, что живущие здесь народы частично подлежат ассимиляции, частично выселению»³¹⁷. Немецкие идеологи предполагали свести к минимуму политическую самостоятельность латышей, неизбежную бесправность компенсировать «хорошим экономическим обеспечением», направив самостоятельность латвийского народа «в сферу народного искусства (песни, национальные костюмы, традиционные праздничные обряды)». Расселение большей части эстонцев, латышей и литовцев должно было проходить в освобождаемые от большевиков области, не исключая Урал и Сибирь, где предполагалось наделить каждую семью 100 гектарами земли.

Вопрос о выселении прибалтийских народов был частично решен к 1942 г., и речь шла лишь о количестве выселяемых: переселить предлагалось около 50 % эстонцев, свыше 50 % латышей и 85 % литовцев³¹⁸.

Часть населения должна была стать своего рода карантинным барьером между вновь образуемыми немецкими территориями в Прибалтике (так называемой «Ингерманландией») и русскими поселениями.

С конца 1941 г., после поражения под Москвой, немецкая агитация среди латышей, эстонцев и литовцев усилилась, поскольку перед фашистами встал вопрос о необходимости пополнения армии, а также формирования карательных и охранных батальонов, для борьбы с партизанами и поддержания порядка на оккупированной территории. По мнению Гитлера и Розенберга, народам Прибалтики было легче поручить проведение карательных мероприятий и специальных акций по уничтожению местного населения, поскольку они якобы не были связаны со славянами на расовом уровне. В 1942–1943 гг. в Прибалтике начали проводиться массовые мобилизации, причем большое количество мобилизованных увязывалось с заявлениями о последующем проведении мероприятий по предоставлению частичной автономии прибалтийским республикам.

Начиная с середины 1943 г., по мере ухудшения военного и внешнеполитического положения Германии, позиции немцев в Прибалтике стали постепенно ослабевать. Процесс противодействия оккупационному режиму в Прибалтике еще более усилился к началу 1944 г., когда немцы приступили к массовой насильственной мобилизации латышей и эстонцев в германскую армию и на работу в Германию. Одновременно экономика Латвии и Эстонии пришла в окончательный упадок, продовольственное положение в городах резко ухудшилось, что также в значительной степени способствовало обострению противоречий между населением Латвии и Эстонии, с одной стороны, и оккупантами — с другой.

Весной и летом 1944 г. прямым следствием военных неудач немцев явилось дальнейшее ухудшение их положения в прибалтийских республиках. Подавляющее большинство населения отказывалось выполнять распоряжения оккупационных властей. Уклоняясь от тотальной мобилизации, гражданское население в ряде районов Латвии, Литвы и Эстонии покидало города и села, скрывалось в лесах.

3.7. ЛАТВИЙСКАЯ ПОЛИЦИЯ ПОРЯДКА, 1941–1944 гг.

На территории Латвии (как, впрочем, Литвы и Эстонии) была сформирована полицейская администрация, которая непосредственно подчинялась рейхсфюреру СС и шефу германской полиции Генриху Гиммлеру. Основу полицейского аппарата составили эйнзатцгруппы. По своей сути эти немногочисленные структуры (600 чел. на территории, контролируемой группой армий «Север») играли роль штабов по организации всей карательно-полицейской деятельности. Перед ними стояли следующие задачи: захват и обыск помещений, где располагались советские партийные и правоохранительные органы; выявление советской разведсети и подполья; проведение карательных и розыскных мероприятий, уничтожение сотрудников НКВД, политработников, партизан; ликвидация партийного актива, советской агентуры, евреев³¹⁹.

После оккупации Латвии немцами группы «лесных братьев» были расформированы. Некоторые участники были направлены в немецкую военную комендатуру, в распоряжение сил полиции, а также в формирующиеся латвийские структуры самообороны³²⁰. Латвийские полевые командиры, наиболее отличившиеся в ходе расправ над евреями и коммунистами, вместе со своими людьми поступили на службу при немецкой эйнзатцгруппе «А». Роты, сотни, батальоны и отдельные отряды латвийских погромщиков послужили ядром для создания вспомогательной полиции порядка, организованной в несколько батальонов и полицейских участков. Формирование вспомогательной полиции из латышей, литовцев и эстонцев проходило поэтапно. В их основу были положены отряды самообороны, стражи отечества и другие подобные националистические организации.

К концу 1941 г., как и в остальных республиках Прибалтики, все эти батальоны были преобразованы в Охранную службу полиции порядка (нем.: Schutzmannschaft der Ordnungspolizei, сокр.: Schuma der Orpo)³²¹. В сложившейся в начальный период войны ситуации формирование полицейских батальонов особого труда не представляло — в них шли добровольно. Однако с 1942 г., после поражения немцев под Москвой, приток добровольцев уменьшился, и немцы были вынуждены ввести мобилизацию молодежи призывных возрастов для службы в этих подразделениях.

Владение оружием на оккупированных территориях в принципе каралось смертной казнью. Исключение составляли лишь служащие полиции и иных воинских или полувоенных формирований. Так, Гитлер своим указом еще от 16 июля 1941 г. ввел тотальный запрет на ношение оружия: «Железным правилом должно быть и оставаться, чтобы никому, кроме немцев, не разрешалось носить оружие»³²².

Формирование и реорганизация латвийской полиции, по словам Фридриха Йеккельна, назначенного с ноября 1941 г. «высшим фюрером СС и полиции в Остланде», происходили следующим образом:

«При приходе немцев сформированные латвийские батальоны не были взяты, как отдельные единицы, — рассказал Иеккельн, — а отданы в распоряжение германских вооруженных сил и распределены по германским воинским частям. Это рассказал мне как-то генерал-полковник Линдеманн³²³, но речь шла, очевидно, о небольшом количестве людей.

Добровольцев насчитывалось около 20 000 [человек]. К моему приходу формирование таких вспомогательных батальонов усиленно практиковалось, потому что было очень много добровольцев из латышей. Было сформировано 24 таких батальона, в каждом по 600 чел. Формирование батальонов производилось по распоряжению командующего полицией порядка в Остланде генерал-лейтенанта полиции Едике³²⁴. Приказ исходил от Гиммлера или генерал-полковника Далюге³²⁵. Латвийское самоуправление не имело никакого отношения к этому мероприятию, 6 из этих батальонов были отправлены на Украину для охраны русских военнопленных, работавших на постройке и ремонте дорог. 4 батальона направили в Белоруссию. Остальные 14 батальонов проходили военную подготовку в Паплакене (учебный лагерь), Вайнодене³²⁶, Загаре, Тухермое³²⁷, Риге, Двинске³²⁸ и Валке. Ответственным за подготовку и использование этих батальонов был Едике».

Необходимость создания местных полицейских сил была продиктована одной простой необходимостью: у гитлеровской Германии не было достаточного количества сил, чтобы контролировать оккупированные территории. В течение всей войны штатная численность немецкого полицейского аппарата на оккупированных территориях была незначительной. На 1 октября 1942 г. она составляла всего лишь 4428 чел.³²⁹. Правда, в разное время на оккупированные территории были введены отдельные подразделения 17 немецких полицейских батальонов 142-го, 44-го, 56-го, 61-го, 69-го, 74-го, 84-го, 102-го, 105-го, 112-го, 121-го, 132-го, 305-го, 306-го, 310-го, 319-го и 321-го³³⁰), плюс — полицейский полк «Норд», сформированный еще до войны³³¹. Впоследствии, в 1942 г., они были объединены в 5 полицейских полков — 9-й (в составе бывших 61-го, 112-го и 132-го батальонов), 15-й (в составе бывших 305-го, 306-го и 310-го батальонов), 16-й (в составе бывших 56-го, 102-го, 121-го батальонов), 17-й (в составе 42-го и 74-го батальонов, так как 69-й был придан ему чисто формально, пока находился в подчинении «Организации Тодта»), и 27-й (в составе 319-го и 321-го батальонов). 44-й, 84-й и 105-й немецкие полицейские батальоны к тому времени уже были выведены с территории Прибалтики³³².

Поэтому большая часть полиции на оккупированных территориях была сформирована из местных жителей — латышей, эстонцев, литовцев и других местных жителей.

На основании указа шефа полиции порядка рейха Курта Далюге с 1 сентября 1942 г. вся немецкая полиция порядка, как и подчиненные ей вспомогательные полицейские части из жителей Прибалтики, перешли в ведение судебной системы СС и полиции³³³. Отныне они были полностью подчинены германским властям и вписаны в германскую оккупационную структуру. Мобилизация в местные полицейские батальоны теперь стала проводиться более планомерно, хотя и оставалась добровольной. (Примером агитации добровольцев для службы в местной полиции может служить призыв Иеккельна к латышам вступать в местную полицию, опубликованный в «Вестнике распоряжений» от 12 февраля 1942 г.³³⁴). Весь личный состав Охранной службы полиции порядка (Schuma) отныне делился на 4 категории:

1) Полицейские категории «А», несшие службу в штабах и участках местной полиции в городах и сельских районах; в городах они назывались участками охранной полиции (Schutzpolizei), а в сельских районах — участками жандармерии (Gendarmerie). Полицейские этой категории несли свою службу самостоятельно под общим контролем командиров охранной службы (шупо) — в городах, и командиров жандармерии — в сельских районах. Из них состоял личный состав полицейских участков, тюрем, штабов и прочих инстанций³³⁵. Организация и структура полицейских участков были примерно такими же, что и в довоенной полиции Литвы, Латвии и Эстонии. В крупных городах, таких как Рига и Даугавпилс, существовали местные префектуры полиции. Кроме полиции порядка (ее также называли внешней полицией) в эту структуру до конца 1942 г. входила местная криминальная полиция и политическая полиция со своими районными отделениями, хотя они подчинялись местным немецким командирам полиции безопасности и СД.

2) Полицейские категории «В», несшие службу в так называемых Schuma-батальонах (полицейских батальонах) и полках, представляли собой регулярные полицейские части и находились на казарменном положении³³⁶. Еще с мая 1943 г. в Латвии они стали называться латвийскими полицейскими батальонами³³⁷. 11 апреля 1944 г. директивой шефа германской полиции порядка (орпо) Курта Далюге вся местная полиция в «Остланде» была переименована из охранной службы соответственно в эстонскую, латвийскую и литовскую полицию³³⁸. Правда, функции и статус от этого не изменились.

В начале 1942 г. под непосредственным руководством командира полиции порядка (орпо) М. Кнехта в Латвии было сформировано 22 латвийских Schuma-батальона (с 16-го по 28-й и с 266-го по 274-й). К июню 1943 г. началось формирование 11 латвийских полицейских батальонов «второй волны» — с 275-го по 285-й; а в конце 1943 — начале 1944 г. были образованы 10 батальонов «третьей волны» — с 313-го по 322-й. Примерно в марте 1944 г. было сформировано также несколько «латгальских» полицейских батальонов из уроженцев Даугавпилсского округа — всего не менее четырех (325-й, 326-й, 327-й и 328-й)³³⁹.

Сфера действий латвийских полицейских батальонов с 1941 по 1944 г. была более чем обширной — Белоруссия, Украина, Ленинградская и Псковская области (тыловая зона немецкой 16-й армии), Польша, оборона Данцига в ноябре 1944 г. Так, 17-й, 22-й, 23-й, 25-й, 27-й, 28-й, 268-й, 270-й и 272-й латвийские полицейские батальоны действовали на Украине — в городах Днепропетровске, Запорожье, Сталино, Коростень, Овруч, Житомир, Кривой Рог, Луцк, Керчь. 18-й, 24-й, 26-й, 271-й, 274-й батальоны — в Белоруссии, в Минске, Слониме, Бобруйске, Слуцке и др. 22-й и 272-й батальоны — в Варшаве³⁴⁰. 16-й, 19-й, 21-й, 24-й и несколько других — проводили карательные акции в тылу немецкой группы армий «Север» на севере России, участвовали в блокаде Ленинграда, грабили и разрушали памятники истории и архитектуры в Гатчине и Петергофе.

3) Пожарная служба (Feuerschutzmannschaft). К этой категории относились все имевшиеся местные пожарные службы, без различия формы организации — добровольные, профессиональные и заводские. Для руководства этими подразделениями штабу командующего орпо «Рига» был придан сотрудник, «ответственный за пожаротушение».

4) Полицейские категории «С», составлявшие вспомогательную охранную службу (Hilfsschutzmannschaft). Они собирались по приказу немецкого или местного (окружного, уездного, волостного) начальника полиции при особой необходимости, а также иногда по требованию органов вермахта — например, в качестве рабочих команд, команд для охраны военнопленных, для борьбы с партизанами в окрестных районах и т. п. Они имели оружие и отличительные (зеленые или оранжевые) нарукавные повязки, которые полагалось носить только при исполнении служебных обязанностей, но находились не на казарменном положении, а проживали в своих домах.

В полицейские категории «С» были зачислены многие члены полувоенных организаций, таких как Омакайтсе в Эстонии и айзсарги («Стражи Отечества») в Латвии. Так, в Латвии уже в апреле 1942 г. насчитывалось 10 530 чел. полицейских категории «С»³⁴¹; в Литве — к 1 октября 1942 г. их было 7740 чел.³⁴².

Угроза со стороны партизан еще весной 1943 г. заставила немцев восстановить в рамках полиции довоенную организацию айзсаргов. Высший фюрер СС и полиции в «Остланде» Йеккельн приказал объединить всех полицейских категории «С» в роты, батальоны и полки айзсаргов, организованные, как и прежде, по территориальному признаку³⁴³, а также пополнить их отряды новыми добровольцами.

Так, в приказе начальника латвийской полиции Лудзенского уезда капитана Акменькалнса от 12 октября 1943 г. говорилось: «С 1 октября этого года я зачисляю в полк айзсаргов следующих бывших служащих вспомогательной полиции (категории “С”). •» В списке было 307 чел., разделенных по территориальному признаку на 12 рот по 20–30 чел., плюс штабная рота из 9 чел. Далее в приказе говорилось: «.. До выпуска новых служебных удостоверений айзсаргов, переведенные в айзсарги из полиции охранники пользуются теми же служебными удостоверениями и нарукавными повязками вспомогательной полиции… До дальнейших приказаний, айзсарги за исключением офицеров, если они имеют униформу Латвийской армии или айзсаргов, при исполнении обязанностей айзсарга носить полицейскую зеленую повязку на левом рукаве, как у служащих полиции. Я строго запрещаю носить нарукавную повязку тем, кто не находится при исполнении обязанностей или участвует в них частным образом…»³⁴⁴ Аналогичным образом было сформировано несколько полков айзсаргов — по одному полку в каждом уезде (Рижский, Цесисский, Валмиерский, Лудзенский и др.) в составе батальонов и рот (по волостям и селам).

Полки и батальоны айзсаргов на всех уровнях возглавлялись офицерами латвийской полиции порядка (по немецкой терминологии — Ordnungspolizei, или сокр. Огро). Так, командиром организации айзсаргов был назначен подполковник Аугуст Дзенитис³⁴⁵, одновременно являвшийся начальником латвийской полиции в Екабпилсском уезде Елгавского округа³⁴⁶. Командиром 3-го (Лудзенского) полка айзсаргов был назначен капитан Акменькалнс³⁴⁷, который одновременно как минимум до июля 1944 г. являлся начальником латвийской полиции в Лудзенском уезде³⁴⁸.

Командиром 5-го (Рижского) полка айзсаргов с марта 1943 по июль 1944 г. был агент германской разведки, бывший прокурор Елгавского уезда в Латвии, Рудольф Янович Турке³⁴⁹. Еще 1–2 июня 1941 г., вскоре после начала войны, Турке лично встретился с командиром немецкой эйнзатцгруппы «А» Ф. Шталекером в здании Рижской городской префектуры полиции, получив от него указания о борьбе с коммунистами и прочими противниками нацизма, прежде всего евреями³⁵⁰. После этого руководитель III отдела полиции безопасности и СД в Латвии штурмбаннфюрер О. Либрам привлек его к работе в латвийской СД следователем. В 1942 г. Либрам направил Туркса, имевшего звание лейтенанта, во главе «группы переводчиков латвийской СД» в Минск³⁵¹. По словам самого Туркса, летом того же года в Минске находилось около 300 сотрудников латвийской СД³⁵², то есть две роты, одной из которых командовал он сам, а другой — лейтенант Скамбергс. Здесь Турке лично участвовал в расстреле евреев в г. Борисове³⁵³, а также в уничтожении минского гетто при помощи «газвагенов». В начале 1943 г. немцы были вынуждены отозвать его из Минска³⁵⁴. После этого Турке был назначен командиром 5-го (Рижского) полка айзсаргов³⁵⁵.

Воссозданные в 1943 г. части айзсаргов выполняли самые разные задачи — от охраны населенных пунктов и дорог до участия в арестах и антипартизанских операциях. Все члены организации айзсаргов были обязаны сообщать немецкому командованию о передвижениях неизвестных лиц, а тем более партизан. Очень часто многие айзсарги добровольно участвовали в арестах, обысках, допросах и казнях советских активистов, выезжали на «акции» против партизан и подполья вместе с подразделениями СС и немецкими частями. Иногда подобные операции локального характера продолжались в течение нескольких недель³⁵⁶.

По сути, айзсарги выполняли ту же работу, что и полиция. «Все доводы бывших айзсаргов о том, что они были насильно мобилизованы и только охраняли правопорядок в населенных пунктах, не участвуя в карательных акциях, — замечает историк Александр Седунов, — совершенно необоснованны. Все это говорилось ими на следствии ради того, чтобы их действия не были квалифицированы как измена Родине и вооруженная борьба против советской власти (статья 58, часть 1). Однако эти отряды, прежде всего, привлекались для участия в карательных акциях, проводившихся как вблизи их “зоны ответственности”, так и в отдаленных местностях»³⁵⁷.

Но летом 1944 г. численность частей айзсаргов была увеличена, как изменились и их функции. Теперь они должны были действовать как воинские части на случай прорыва линии фронта, а также поставлять кадры германским спецслужбам для заброски за линию фронта или для создания «партизанских групп» в тылу Красной армии³⁵⁸.

Для защиты от советских партизан в Латвии в рамках полиции было сформировано 6 так называемых латвийских полков «пограничной стражи» из призывников осени 1943 г. Как показал на следствии один из членов айзсаргов, переведенный в 1943 г. в пограничную стражу, основной их задачей являлось недопущение прорыва партизан и советских диверсантов в немецкий тыл. Население приграничных населенных пунктов на глубину в 15–20 км было выселено, а в деревнях и на хуторах были расквартированы воинские гарнизоны. Было запрещено любое передвижение гражданского населения внутри режимной территории. Усиление гарнизонов и охрана границы проводились за счет вооружения местного населения. Летом и осенью 1944 г., в связи с эвакуацией большей части Латвии, немцы часто проводили «зачистки» с целью вывоза населения на принудительные работы в Германию под видом спасения латышей от «большевистских орд»³⁵⁹.

В течение войны численность латвийских полицейских в несколько раз превышала численность немецкой полиции в Латвии. Так, в середине октября 1941 г. в штате генеральной дирекции внутренних дел Латвийского самоуправления насчитывалось 8212 латвийских полицейских, в том числе в Риге и окрестностях — 3000³⁶⁰; еще 217 чел. состояло в латвийской политической полиции³⁶¹. На 24 апреля 1942 г. в подчинении немецкого командира полиции порядка в Латвии полковника Макса Кнехта было уже 15 644 чел., из них лишь 409 немцев³⁶².

По данным на 1 октября 1942 г. штатная численность немецкого полицейского аппарата в Латвии не превышала 1000 чел.³⁶³ (всего в Прибалтике и Белоруссии — 4428 чел.³⁶⁴), тогда как местная полиция порядка в Латвии насчитывала уже 9000 чел. в составе латвийских полицейских батальонов и еще 9000 — на службе в полицейских участках, штабах и прочих подразделениях³⁶⁵. Согласно документу учетного управления полиции порядка Риги от И сентября 1942 г., в Латвии насчитывалось 288 немецких служащих охранной полиции (шупо), 277 немецких жандармов и 20 604 латвийских полицейских³⁶⁶.

Даже к концу 1943 г. численность немецких полицейских сил и гражданской администрации (не считая частей вермахта) в Латвии в общей сложности не превышала 1,5 тыс. человек³⁶⁷. Численность же латвийской вспомогательной полиции к 1 сентября 1943 г. выросла с 18 тыс. чел.³⁶⁸ до 36 тыс. чел. (не считая частей Латвийского легиона СС, Латвийского авиационного легиона, нацистских молодежных организаций и чиновников самоуправления)³⁶⁹. Таким образом, численность местной латвийской полиции была примерно в 10 раз (а в последующие годы — в 20 и более раз) больше численности немецкого полицейского аппарата.

3.8. ЛАТВИЙСКАЯ ПОЛИЦИЯ БЕЗОПАСНОСТИ И СД

Через несколько месяцев после оккупации при немецкой полиции безопасности и СД в Латвии были созданы латвийская политическая полиция и латвийская криминальная полиция, которые уже тогда назывались в целом Латвийской полицией безопасности и СД.

Первоначально структура латвийской полиции (включая и полицию порядка) была такой же, как при режиме Ульманиса — центральное руководство состояло из трех департаментов: политической полиции, криминальной полиции и внешней полиции. Местными полицейскими органами являлись префектуры, расположенные в каждом округе. Центральным координационным органом являлся отдел полиции и самообороны в директорате внутренних дел. Каждая префектура полиции состояла из трех отделов — отдела политической, криминальной и внешней полиции. Первые два отдела в немецких источниках часто называются полицией безопасности и подчинялись СД. Под внешней полицией, или «полицией порядка» подразумевались служащие Охранной службы полиции порядка, как правило, несшие службу в участках полиции, штабах и префектурах.

Латвийская полиция безопасности и СД состояла из двух отделов: Латвийского политического отдела (сокр.: ЛПО; нем.: Lettische Politische Abteilung) и Латвийского криминального отдела (сокр.: ЛКО; нем.: Lettische Kriminalabteilung)³⁷⁰.

Латвийский политический отдел, начальником которого с 1941 г. стал Герберт Тейдеманис, состоял из четырех подотделов: 1) агентурный (занимавшийся выявлением «нежелательных элементов» негласным путем, на основе доносов); 2) оперативный (занимавшийся проведением арестов и первичных допросов, перед тем как передать арестованных в следственный подотдел); 3) следственный; 4) подотдел надзора (занимавшийся наблюдением за «подозрительными» гражданами). Помимо четырех перечисленных подотделов, при Латвийском политическом отделе (ЛПО) имелись «охранное подразделение», «хозяйственное подразделение» и картотека³⁷¹.

Штаб-квартира командира полиции безопасности и СД находилась в Риге на улице Реймерса, д. 1 (позднее, при немцах, ее переименовали в Мольткештрассе)³⁷². Штаб-квартира латвийской полиции безопасности и СД располагалась сначала на бульваре Аспазияс, а с января 1942 г. — в здании на углу бульвара Райниса и ул. Реймерса, по соседству со штабом немецкого командира зипо и СД в Латвии³⁷³. В 1943 г. (по данным на 25 января 1943 г.) самый крупный аппарат латвийской СД находился в Риге, улица Кришьян Барон, д. 99. Там постоянно находилось 338 чел. из персонала латвийской СД³⁷⁴. Часть персонала латвийской СД дислоцировалась также в штаб-квартире немецкой СД на улице Реймерса, д. 1, в следственном изоляторе и в Юмправмуйжа (лате.: Jumpravmuiba, нем.: Jungfemhof)³⁷⁵.

Латвийская полиция безопасности и СД имела филиалы в столицах всех округов Латвии — в Даугавпилсе, Лиепае, Елгаве и Валмиере³⁷⁶. Также имелись «пункты» и «опорные пункты» (нем.: Punkte und Stuetzpunkte) в 39 провинциальных городах³⁷⁷.

В подчинении Латвийской политической полиции и СД действовала и так называемая «команда безопасности Арайса», созданная еще летом 1941 г. в Риге под командованием Виктора-Бернхарда Арайса и просуществовавшая до осени 1944 г.

«Группа Арайса» образовалась 1 июля 1941 г. и вместе с другими латвийскими националистами приняла активное участие в погромах, в частности, захватила префектуру полиции г. Риги. Но тут латвийский офицер, руководивший погромщиками, решил ограничиться только регистрацией новоприбывших добровольцев, желавших присоединиться к расправам над евреями и коммунистами и к дележу собственности. С этого момента Арайс взял инициативу на себя и сам приступил к организации латвийской вспомогательной полиции. В тот же день он обратился с призывом к бывшим полицейским явиться в участки для продолжения службы. Полномочий на это у Арайса не было никаких. Однако 1 и 2 июля он встретился с немецким командующим эйнзатцгруппы «А» Ф. Шталеккером и получил от него задание набрать добровольцев в особую команду СД для проведения погромов и ликвидации евреев и коммунистов³⁷⁸.

2—3 июля 1941 г. «команда Арайса» насчитывала в своем составе около 20 чел. В качестве своей штаб-квартиры они заняли здание бывшего банка еврейского банкира Шмуляна на улице Волдемара, 19 (здание бывшего банка еврейского банкира Шмуляна). Арайс вербовал добровольцев в свою команду всеми способами — и по рижскому радио, и прямо на улицах. 4 июля 1941 г. его призыв был впервые опубликован в газете латвийских коллаборационистов «Тевия»³⁷⁹. На следующий день, 5 июля 1941 г., руководитель латвийской фашистской организации «Перконкруст» Густав Цельминьш также призвал всех своих сторонников вступать в «особую команду безопасности СД Арайса»³⁸⁰. С этого времени «команда Арайса» формировалась также в здании бывшей штаб-квартиры «Перконкруста». В конце июля 1941 г. в ней насчитывалось около 100 чел.³⁸¹, а к концу 1941 г. в ней состояло уже около 1000 чел., преимущественно члены «Перконкруста» — студенты и старшеклассники, а также отдельные офицеры бывшей латвийской армии³⁸².

В течение лета и осени 1941 г. «команда Арайса» расстреляла в Бикерниекском лесу около 10 тыс. человек, как латышей, так и евреев, коммунистов, прочих «инакомыслящих» и просто душевнобольных, которые, согласно расовой теории нацистов, также подлежали уничтожению³⁸³. С осени 1942 г. «команда Арайса» занималась также карательными операциями против партизан, причем не только на территории Латвии, но и в некоторых соседних областях России, в Белоруссии и в Польше³⁸⁴, а позже начала выезжать в другие города и уезды Латвии, где уничтожила еще около 5 тыс. человек в ходе антипартизанских операций³⁸⁵.

Структура «команды Арайса» постоянно менялась. Так, в январе 1943 г. она включала в себя 6 рот, зондеркоманду «Латгале», действовавшую в Даугавпилсском округе, отдельную зондеркоманду в Белоруссии (каждая в разное время достигала численности двух рот), плюс филиалы латвийской СД в городах Лиепае, Даугавпилсе, Валмиере и Елгаве и административный аппарат. С 1942 по 1944 г. дислокация различных подразделений из «команды Арайса» почти не менялась. Менялась только структура — подразделения объединялись в роты и особые команды (зондеркоманды)³⁸⁶.

В 1943 г. наибольшая часть «команды Арайса» (338 чел.)³⁸⁷ базировалась в Риге в бывшем Латвийском офицерском училище на ул. Кришьян Барон, 99. Часть служащих латвийской СД несли службу в окрестностях Риги — в штаб-квартире латвийской СД на ул. Реймерса (администрация латвийской СД — от 54 до 63 чел.³⁸⁸), в тюрьме предварительного заключения в Риге (нем.: Einsatzgefaengniss) и в концлагере Юмпрайвмуйжа (нем.: Юнгфернхоф). По данным на конец января 1943 г., в Риге находились также 3-я (от 42 до 145 чел.³⁸⁹) и 4-я латвийские роты СД (от 86 до 116 чел.³⁹⁰). Один служащий возглавлял «отдел V», еще 13 чел. находились на учебе в Рижском университете³⁹¹. Итого — 196 чел.

Еще с декабря 1941 г. одним из важнейших заданий «команды Арайса» была охрана концлагерей Юмправмуйжа (Юнгфернхоф) и Саласпилс, куда как раз с того времени начали доставлять узников-евреев из Европы. В январе 1943 г. две роты латвийской СД общей численностью 189 чел. несли охрану концлагеря Саласпилс примерно в 20 км восточнее Риги близ побережья реки Даугавы. Они охраняли внешний периметр лагеря и конвоировали заключенных на работы — на каменоломни³⁹² и в другие места³⁹³. Это были 2-я и 6-я роты «команды Арайса»; 2-я насчитывала от 68 до 77 чел.³⁹⁴, 6-я — от 104 до 112 чел.³⁹⁵. Одной из них, охранявшей Саласпилс, командовал Конрад (Кондрат) Калейс³⁹⁶. Внутренний периметр, по приказу шефа зипо и СД в Латвии оберштурмбаннфюрера СД д-ра Ланге, охраняла группа служащих из Мадонского филиала латвийской СД во главе с Альбертом Видушем, а также полицейских Кочеровскиса, Кандерса, Пуриньша, Бруниньша, Бите, Харитонова и др.³⁹⁷

Отряд латвийской полиции безопасности под командованием Скамбергса занимался уничтожением узников минского еврейского гетто, используя для этой цели «газвагены» — душегубки. Зверства арайсовцев в Минске под руководством офицеров латвийской СД Скамбергса и Туркса были настолько вопиющими, что даже немцы были вынуждены отозвать последнего (Туркса) из Минска³⁹⁸. По словам Рудольфа Туркса, имевшего чин лейтенанта и руководившего группой переводчиков при СД в Белоруссии в 1942 г., летом того же года в Минске находилось около 300 сотрудников латвийской СД³⁹⁹. В январе 1943 г. зондеркоманда латвийской СД в Минске по своей численности была по численности равна примерно двум ротам общей численностью от 278 до 284 чел.⁴⁰⁰

Четвертый по величине контингент из состава «команды Арайса» составляла «зондеркоманда «Латгале», действовавшая с 18 января 1943 г. в Даугавпилсском округе и занимавшаяся борьбой с партизанами на латвийско-белорусской границе. Так, например, подчиненные Арайса принимали непосредственное участие в карательных операциях в Даугавпилсском округе в феврале и марте 1943 г., которыми лично руководил высший фюрер СС и полиции в «Остланде» группенфюрер СС Фридрих Йеккельн (в том числе принимала участие в операции «Зимнее волшебство» (нем.: Winterzauber)⁴⁰¹. По данным на январь 1943 г. она состояла из 73 чел., включая 4 офицера, 12 унтер-офицеров и 57 нижних чинов)⁴⁰². Зондеркомандой «Латгале» командовал латыш Бруно Тоне; в ее состав входили две роты, одной из которых командовал лейтенант Меденс, другой — лейтенант Дзелзкалейс; немецким наблюдателем был гауптштурмфюрер СС Кауфман⁴⁰³. В ее состав входили также три разведотряда. Отряд «А» дислоцировался в г. Луд-за, отряд «В» — в г. Дагда, отряд «С» (последний предположительно состоял не из латышей, а из эстонцев) — в г. Себеж. Всеми ими командовали германские офицеры СД. Каждый отряд включал в себя по 30 чел., не считая офицеров, следователей, переводчиков и водителей; вооружение состояло из тяжелых и ручных пулеметов, автоматов, пистолетов, карабинов; транспорт — 6 грузовиков, 12 легковых машин и 1 автобус⁴⁰⁴. После расформирования зондеркоманды «Латгале» ее личный состав вернулся в Ригу и влился в 4-й латвийский батальон СД под командованием майора Карлиса Озолса⁴⁰⁵.

С середины октября 1941 г. как минимум одна рота из «команды Арайса» занималась борьбой с партизанами на территории России в тыловых районах группы армий «Север» и в начале 1942 г. даже вела бои с партизанами в районе ж/д станции Насва⁴⁰⁶. Позже на Восточном фронте действовали уже две роты латвийской СД — одна под командованием лейтенанта Конрада (Кондрата) Калейса, другая — под командованием лейтенанта Харийса Свитериса⁴⁰⁷. В январе 1943 г. антипартизанскими операциями в тылу Восточного фронта занималась 5-я рота «команды Арайса», насчитывавшая к тому времени от 128 до 154 чел. (включая 4 офицеров, 25 унтер-офицеров, 125 нижних чинов, причем из них 18 были больны, 3 ранены, 4 — в отпуске и 1 под арестом)⁴⁰⁸.

С февраля 1943 г. «команда безопасности Арайса» была реорганизована и стала состоять из двух батальонов — 3-го и 4-го, специально предназначенных в основном для антипартизанских операций. 3-й батальон возглавлял штурмбаннфюрер Виктор Бернхард Арайс, 4-й — штурмбаннфюрер Карлис Озолс (хотя вся команда по-прежнему называлась «командой Арайса»)⁴⁰⁹.

К 1 июля 1944 г. из 1358 служащих латвийской СД 188 погибли в боях с партизанами, 24 умерли, 14 пропали без вести или дезертировали, 365 было ранено — опять же в боях с партизанами. Таким образом, численность латвийской полиции безопасности и СД сократилась до такой степени, что 3-й и 4-й батальоны под командованием штурмбаннфюреров В. Арайса и К. Озолса в общей сложности насчитывали 847 чел. (41 офицер, 610 солдат и 196 инструкторов)⁴¹⁰. В середине февраля 1944 г.⁴¹¹ «команда Арайса» была вынуждена освободить здание военного училища на улице Кришьян Барон, 99 для нужд Латвийского легиона СС и временно переехать: часть — на улицу Мажа Калну, З⁴¹², в районе бывшего еврейского гетто⁴¹³, а часть — в пригород Сушу Муйжа⁴¹⁴. В августе 1944 г. 4-й батальон под командованием К. Озолса вернули с Восточного фронта для переподготовки и реорганизации. 20 сентября 1944 г. штурмбаннфюрер Озолс был назначен командиром 2-го батальона 2-го латвийского полка пограничной стражи (который с декабря 1944 г. был преобразован в 106-й латвийский гренадерский полк войск СС, а затем вошел в состав 19-й латвийской дивизии войск СС). Личный состав батальона Озолса был разделен на группы от 15 до 20 чел. и также передан Латвийскому легиону войск СС (19-й дивизии) и остался в Курляндии⁴¹⁵.

Капитан Арнольд Лаукерс, являвшийся с 1942 г. комендантом рижской штаб-квартиры «команды Арайса», в сентябре 1944 г. был в приказном порядке переведен в лагерь Дундага, где размещалась депо-бригада 19-й латвийской дивизии войск СС, служившая коллектором для отбившихся солдат и дезертиров. 10 октября «группа Лаукерса» была через порт Вентспилс отправлена в Данциг в бывший польский военный лагерь Конитц (Конница)⁴¹⁶.

3-й батальон под командованием В. Арайса был эвакуирован в Германию⁴¹⁷. Впоследствии штурмбаннфюрер Арайс еще какое-то время командовал полком в 15-й латвийской дивизии войск СС в Польше и Германии⁴¹⁸.

С мая 1942 г. началась постепенная реорганизация структуры латвийской полиции — с целью разграничения полномочий между немцами и латышами, а также между полицией порядка (орпо, бывшая «внешняя полиция») и полицией безопасности (зипо, бывшие политическая и криминальная полиция). В ходе реорганизации были объединены под общим руководством латвийская криминальная полиция и латвийская политическая полиция, образовав так называемую Латвийскую полицию безопасности и СД.

С этого времени, то есть примерно с начала 1943 г., структура Латвийской зипо и СД повторяла немецкую, но для разделения полномочий немецкие отделы обозначались буквой «А», а подчиненные им латвийские — латинской буквой «В». Сначала аналогичная реорганизация произошла в Эстонии, в Латвии же началась чуть позже. Структура латвийской и эстонской полиции безопасности была примерно одинаковой, так как повторяла структуру немецкой Имперской службы безопасности (РСХА):

Отдел IA — кадровый (подбор и проверка кадров и т. д.);

Отдел ПА— административно-хозяйственный (снабженческие функции);

Отдел IIIА — внутренняя разведка СД (антисоветская агитация, выявление антинемецки настроенных лиц и т. п.);

Отдел IIIB (латвийский), возможно, так и не был создан, поэтому Латвийская картотека СД и многие латвийские сотрудники оставались в подчинении немецкого отдела IIIA;

Отдел IVA — политическая контрразведка, или гестапо (агентурная работа по противодействию советской разведке, карательные операции, контрпартизанская борьба);

Отдел IVB (латвийский) — образован на основе существовавшей в 1941–1942 гг. латвийской политической полиции;

Отдел V — криминальная полиция (крипо), занимавшийся особо важными уголовными делами);

Отдел VB (латвийский) — образован на основе существовавшей в 1941–1942 гг. латвийской криминальной полиции;

Отдел VIA — внешняя разведка СД (разведка за пределами оккупированных территорий и рейха) ⁴¹⁹, хотя последний, по-видимому, еще не был представлен в Латвии в 1942–1943 гг.

Немецкая полиция безопасности и СД в Латвии имела филиалы в столицах всех округов Латвии — в Даугавпилсе, Лиепае, Елгаве и Валмиере⁴²⁰. Также имелись пункты и опорные пункты в 39 провинциальных городах⁴²¹. Латвийский отдел IVB (гестапо) имел филиалы в Лиепае и Даугавпилсе, подчиненные соответственно немецким начальникам филиалов СД «Либау»⁴²² и «Дюнабург»⁴²³. Латвийский отдел VB (криминальная полиция) имел филиал в Лиепае, при начальнике немецкого филиала СД «Либау»⁴²⁴.

Одно из важных мест в контрразведывательной работе занимала Латвийская картотека СД. Организационно она входила в состав III отдела (внутренняя разведка СД, шеф — штурмбаннфюрер СД Отто Либрам), а точнее — его подотдела 3 III N (сбор информации среди местного населения), которым руководил штурмбаннфюрер СД Франц Шлезингер. С лета — осени 1941 г. в этом подотделе работали латвийские сотрудники Авотыньш, Родумс, Круклис, Анцис, Попов, Пурмалис и Приедис⁴²⁵.

Руководителем картотеки был назначен резидент германской разведки в Советской Латвии в 1940–1941 гг. один из активных деятелей «Перконкруст» Рикардс Петерис-Феликс Симонович. Каротека, в которой числилось более 17 тыс. неугодных лиц, была создана и действовала, как орган полиции безопасности и СД с целью выявления и преследования антифашистов и сторонников советской власти. Аппарат Рикардса составлял 40 чел.⁴²⁶. О задачах картотеки Рикардс на следствии 14 сентября 1945 г. показал:

«Задачи, стоявшие перед латвийской картотекой, заключались в том, чтобы собирать всевозможную информацию об экономическом положении сельского хозяйства, промышленности, железнодорожного транспорта, торговли в Латвии, а также о политических настроениях населения и характеризующие данные, как в политическом, так и в деловом отношении, на работников из числа латышей, которые состояли на службе в различных государственных учреждениях.

Наряду с этим личный состав Латвийской картотеки проводил работу по выявлению коммунистов, комсомольцев, советского актива, которые остались на оккупированной территории, и передавал материалы на этих лиц в СД для репрессирования».

Личный состав картотеки был укомплектован в основном из членов организации «Перконкруст».

Работавший в картотеке один из активных деятелей «Перконкруста» Цериньш Эдуард-Николай Янович на следствии 9 февраля 1950 г. более подробно описал назначение картотеки: «Главными задачами картотеки были:

1) Разведывательная работа по сбору сведений персонально на то или иное лицо, т. е. сбор компрометирующих это лицо материалов.

2) Та же разведывательная работа по сбору сведений и информации о политических настроениях различных слоев населения Латвии…

Картотека главное внимание уделяла добыванию компрометирующих сведений на коммунистов, на советский актив и просоветский элемент».

В аппарате картотеки работало 40 официальных сотрудников. Было заведено свыше 17 тыс. карточек учета на латышей, работавших в учреждениях и организациях оккупационных властей. В карточке отражались биографические данные работника, данные, характеризующие его отношение к Советам и немецко-фашистским захватчикам. Эти данные собирались официальными работниками картотеки через большую сеть так называемых доверенных лиц, как в г. Риге, так и на периферии. «Указанные доверенные лица, — показал Рикардс, — по существу, являлись агентурой Латвийской картотеки СД, хотя никакого документального оформления их сотрудничества с картотекой не производилось».

В 1944 г. Латвийская картотека СД в тесном сотрудничестве с разведывательными и контрразведывательными органами гитлеровской армии занялась оставлением своей агентуры в тылу советских войск на освобожденной территории республики. Для этого использовались те же доверенные лица, которые, как показал Рикардс, по существу, являлись агентами СД. Важнейшей целью местных полицейских органов стала борьба против партизан. Как правило, она проходила «в форме упредительного уничтожения всех подозрительных без предварительного следствия».

В 1944–1945 гг., когда большая часть Прибалтики была освобождена Красной армией, из оставшихся служащих латвийской СД было создано несколько «истребительных команд» (нем.: Jadgkommandos) для борьбы с партизанами в Курляндии, хотя одновременно они продолжали заниматься арестами и расстрелами, охраной и переправкой в Германию заключенных концлагерей и тюрем на территории Латвии. В это же время часть служащих Латвийской полиции безопасности и СД была привлечена штабом Ягдфербанда «Остланд» для подчиненного ему разведоргана Ягдайнзатц «Балтикум» для борьбы с партизанами в Курляндии и организации диверсионнотеррористических групп в тылу Красной армии⁴²⁷.

Таким образом, латвийская СД, создававшаяся изначально как карательный и отчасти контрразведывательный орган, в прежнем виде стала не нужна германскому командованию. Ее сотрудники стали использоваться германскими спецслужбами для разведывательно-диверсионных операций.

3.9. ГЕРМАНСКАЯ ВОЕННАЯ РАЗВЕДКА В ЛАТВИИ

Помимо карательных, контрразведывательных и полицейских органов, находившихся в ведении Главного управления имперской безопасности (РСХА), на территории Прибалтики довольно эффективно действовала разветвленная сеть германской военной разведки — абвера, занимавшаяся разведкой, саботажем и контрразведкой в военных вопросах.

В июне — октябре 1941 г. германским командованием были сформированы 6 крупных территориальных органов абвера — абверштелле «Остланд», абверштелле «Украина», абверштелле «Южная Украина», абвернебенштелле «Реваль» (Ревель), абвернебенштелле «Киев», абвернебенштелле «Ковно» (Каунас). Руководство разведывательной и диверсионной работой с территории Прибалтики осуществляла абверштелле «Остланд».

До начала Великой Отечественной войны абверштелле «Остланд» дислоцировался в Кёнигсберге, Восточная Пруссия. В августе 1941 г. абверштелле «Остланд» перебазировался в Ригу. В зону его ответственности входили вся территория Прибалтики и северный участок германо-советского фронта. Начальником разведоргана в 1941–1944 гг. работал капитэн цур зее (капитан 1-го ранга) Лебеншютц, а с лета 1944 г. его сменил полковник Неймеркер. Помощником начальника органа до июня 1944 г. был подполковник Бруно Вениаминович Вистуба, 1893 г.р., уроженец Германии, г. Нейштадт, по образованию агроном, награжден Железным крестом 1-й и 2-й степеней и прусским орденом «Красный орел» 1-й и 2-й степени. С 1937 г. Вистуба работал в разведоргане абверштелле «Ганновер», занимался организацией разведывательной работы против Англии и Франции.

В соответствии со структурой абвера, в состав абверштелле «Остланд» входили три основных отдела:

Отдел Абвер I занимался организацией разведывательной работы в тылу противника, то есть в тылу Советской армии. Подразделения, выполнявшие эти функции, имели нумерацию от 101 до 199.

Абвер П занимался организацией диверсий и саботажа в тылу противника, т. е. в тылу советских войск. Подразделения, выполнявшие эти функции, имели нумерацию от 201 до 299.

Абвер III занимался контрразведывательной работой на оккупированных войсками территориях, вел борьбу против агентуры советской разведки. Подразделения, выполнявшие эти функции, имели нумерацию от 301 до 399.

Важнейшим филиалом абверштелле «Остланд» являлась абвернебенштелле «Ревель» (Abwehmebenstelle Reval, ANSt Reval) и подчиненные ей абверкоманды 102, 104, 304 и 166 м (военно-морская)⁴²⁸. Один из сотрудников абвера, лейтенант Вернер Редлих, заместитель начальника абвергруппы 326 (контрразведывательной), впоследствии показал: «Всем действовавшим на советско-германском фронте органам Абвера была присвоена следующая нумерация: разведывательные команды и группы получили нумерацию от 101 и выше; команды и группы экономической разведки — от 150 и выше; диверсионные команды и группы — от 201 и выше, и контрразведывательные — от 301 и выше»⁴²⁹.

Штаб-квартира абвернебенштелле «Ревель» размещалась в г. Таллине. С февраля 1944 г. абвернебенштелле «Ревель» переехала в г. Кохтла-Ярве, откуда в начале сентября 1944-го была эвакуирована в Берлин. Также это подразделение носило наименование «Бюро по вербовке добровольцев», или «Бюро Целлариуса»⁴³⁰. В ее распоряжении находились разведывательные и диверсионные школы в г. Валга, в селе Нурси недалеко от Выру, в селе Вихула (в бывшем имении барона Шуберта), в мызе Кумна в 22 километрах от Таллина, в селе Лээтсе в 5 километрах от г. Палдиски, и в селе Кейла-Иоа (все — на территории Эстонии)⁴³¹.

Органы абвера в войсковых частях и соединениях германской армии действовали в тесной связи с разведывательными отделами этих частей и соединений, а также с полевой жандармерией, совместно с последними проводили карательную деятельность на оккупированной территории СССР.

Цель деятельности немецкой разведки в начальный период войны (июнь 1941 — начало 1942 г.) состояла, прежде всего, в обеспечении успешных операций немецких войск на фронтах.

Основными формами разведывательно-подрывной деятельности немецкой разведки в этот период являлись: шпионаж, террор в отношении командного и политического состава Красной армии, диверсии на коммуникациях, а также проведение идеологической работы для подрыва морального состояния личного состава советских вооруженных сил и населения прифронтовых областей.

В первое время после начала войны в расположение советских войск забрасывалась агентура, подготовленная еще до войны из числа белоэмигрантов и националистических элементов. Вместе с тем немецкая разведка для разведывательной работы в прифронтовой полосе активно использовала агентуру из числа прибалтийских националистов и массовую агентуру из числа военнопленных, завербованных в процессе стремительного наступления.

В 1941 г. немецкая разведка располагала относительно небольшим количеством разведывательных школ. До начала 1942 г. многие школы готовили агентуру из числа русской белоэмигрантской молодежи, вербуемой в Польше и других европейских странах, захваченных Германией, членов разнообразных профашистских организаций, в том числе — и националистических организаций Латвии, Литвы и Эстонии.

Подавляющая часть немецкой агентуры, особенно из числа военнопленных, никакой подготовки не проходила и забрасывалась через линию фронта для выполнения разовых заданий— установления советских воинских частей на конкретном участке фронта, совершения диверсионных и террористических актов, склонения советских военнослужащих к измене Родине и распространения различных провокационных и панических слухов.

С февраля — марта 1942 г. деятельность немецкой разведки в связи с изменением обстановки на фронтах претерпела существенные изменения. Формами разведывательно-подрывной деятельности продолжали оставаться шпионаж в прифронтовой полосе и глубоком советском тылу, диверсионные акты на коммуникациях, промышленных предприятиях и других объектах, имевших важное оборонное значение, террористические акты против командного и политического руководства советских вооруженных сил, идеологическая диверсия.

Изменились подходы немцев к подготовке своей агентуры. На территории Латвии, Литвы и Эстонии был создан ряд разведывательных, контрразведывательных и полицейских школ. Основные кадры этих органов и их агентура комплектовались из враждебно настроенных по отношению к советской власти лиц, среди которых было большое количество участников различных националистических организаций.

Разведывательно-диверсионные школы по подготовке квалифицированной агентуры были организованы при штабе «Валли», абверштелле «Остланд», а также разведывательных и диверсионных абверкомандах, действовавших при армейских группировках⁴³².

С 1942 по 1944 г. комплектование школ производилось за счет военнопленных — красноармейцев и средних командиров Красной армии, «ставших на путь измены и предательства Родине», перебежчиков и антисоветски настроенных лиц, оставшихся на оккупированной территории, — прежде всего членов националистических организаций.

На территории прибалтийских республик разведывательные школы находились в Приедайне, Вяцати, Улброке, Балт-Эзерсе, Валге, Стренчи, Цесисе, Ванно-Нурси, Вихула, Балдоне, Мыза-Кумне, Кейла-Юа, Летсе, переправочный разведпункт в местечке Царникова, некоторых других населенных пунктах.

Известны случаи, когда немцы готовили и забрасывали в глубокий советский тыл разведывательно-диверсионные группы, целиком состоявшие из прибалтийских националистов. Так, 31 августа и 1 сентября 1942 г. с самолетов в район деревни Коноши Архангельской области были заброшены 13 немецких разведчиков. В ходе расследования было установлено, что группа была создана капитаном Целлариусом для выброски в советский тыл с разведывательно-диверсионным заданием. В группу были подобраны эстонские националисты, уже участвовавшие в антисоветской работе на территории Эстонии в 1940 и в начале 1941 г. Разведгруппа проработала на советской территории 2 месяца, успела передать около 200 радиодонесений и была обезврежена только в ноябре 1942 г.

В 1943 г. референт абверштелле «Остланд» в Риге подполковник Марвиде создал диверсионную группу из 10 националистов, которые были заброшены в северные районы Ленинградской области. В задачу этой группы входила организация повстанческого движения среди выселенных туда летом 1941 г. латышей и литовцев. Группа была обезврежена советскими контрразведчиками сразу же после выброски.

9 мая 1945 г. в Курляндии был взят в плен начальник отдела 1а⁴³³ комендатуры г. Салдус Латвийской ССР Эрих Отто Хаак, 1899 г.р. С начала войны Хаак работал помощником начальника отделения абвера при разведотделе штаба 16-й германской армии. Штаб армии в разное время дислоцировался в Великолукской и Новгородской областях и в Латвийской ССР. Отделение абвера, помощником начальника которого был Хаак, руководило контрразведывательной работой абвер-группы 311 и 501-й группы тайной полевой полиции (ГФП)⁴³⁴, действовавших в районах дислоцирования 16-й армии. Хаак на следствии показал: «В своих ежедневных докладных записках начальник 501 группы ГФП запрашивал санкции на расстрелы арестованных советских граждан. Эти записки докладывались начальнику разведотдела абверофицером, либо в его отсутствие — его помощнику, т. е. мне. Расстрелы производились непосредственно командами ГФП».

Хаак в своих показаниях рассказал о расстрелах осенью 1941 г. близ деревни Бор, южнее г. Порхова, на территории совхоза, трех советских разведчиков, а также о массовых расстрелах в 1941–1943 гг. жителей городов Дно, Порхов, Опочка, Сольцы.

Шофер 501-й группы ГФП, унтер-офицер Энгельберт, также показал: «По указанию отделения Абвер осенью 1941 г. в деревне вблизи г. Шимск работниками ГФП была повешена группа советских граждан. Осенью или в начале зимы 1942 г. во время нашей дислокации в г. Сольцы нашей группой был получен приказ из отделения абвера о немедленном расстреле целого ряда советских граждан, в том числе и таких, которые ранее содержались в тюрьме, а затем были освобождены и работали при штабе. В один раз было расстреляно 8—10 чел.».

Таким образом, органы абвера занимались не только разведкой и контрразведкой, но и прямой карательной деятельностью.

О непосредственных задачах разведывательного и контрразведывательного органа абверштелле «Остланд» помощник начальника этого органа Бруно Вистуба на следствии 20 мая 1949 г. показал: «В задачу абверштелле “Остланд” входило проводить разведку против Советского Союза. С этой целью весной 1943 г. была создана группа абвер II с задачей организовывать и осуществлять саботаж и диверсии в тылу советских войск. С этой целью отдел абвер II в своем подчинении имел две школы: одну для подготовки радистов, другую для подготовки агентов-диверсантов. Подготовленные этими школами агенты забрасывались в тыл Советской армии для борьбы с разведкой Советского Союза. Эту задачу осуществлял возглавлявшийся мною отдел абвер III».

Одним из сотрудников абверштелле «Остланд» являлся бывший русский белогвардеец Осипов Николай Николаевич, 1902 г.р. Отец Осипова имел в г. Риге ресторан. В абверштелле «Остланд» Осипов занимался подготовкой агентов для заброски в советский тыл. На следствии 25 января 1949 г. Осипов показал: «Деятельность абверштелле “Остланд” распространялась на определенный участок советско-германского фронта, включая прибалтийские республики и часть Белоруссии. Разведывательная и контрразведывательная работа против Красной армии проводилась в трех направлениях, для чего абверштелле “Остланд” был разбит на 3 соответствующих группы. Задача первой группы состояла в том, чтобы вести военную разведку в тылу Красной армии. С этой целью в специальных разведывательных школах подготавливалась агентура, которая перебрасывалась затем через линию фронта. Деятельность второй группы заключалась в том, чтобы в тылу Красной армии совершать диверсионные акты, для чего также в специальных школах готовилась агентура, перебрасывавшаяся через линию фронта. Наряду с этим вторая группа создавала на оккупированной территории прибалтийских республик тайные склады с оружием и диверсионные группы из числа местного населения для подрывной деятельности на месте, после отступления немецкой армии. Третья группа занималась контрразведывательной работой по окружению, имея дело с агентурой из местного населения».

После отъезда Вистубы летом 1944 г. в Германию подготовкой агентуры для заброски в тыл советских войск руководил доктор Капп, прибалтийский немец, уроженец г. Лиепая. Ко времени капитуляции Германии Капп руководил в г. Лиепая органом FAL I Ost I (известным также как штаб Валли I)⁴³⁵. Впоследствии начальником FAL I Ost I (Валли I) был Герхард Баун, который после войны работал в первой спецслужбе ФРГ — «Организации Гелена» (Organisation Gehlen (OG), до того называвшейся в разное время как Generalvertretung L (GVL), Dienststelle 114, Dienstelle 142), а затем ставший основателем Федеральной разведывательной службы (БНД, нем.: Bundesnachrichtendienst, BND)⁴³⁶.

В пределах своей деятельности абверштелле «Остланд» имел свои филиалы в Каунасе, Вильнюсе, Минске, а также подчиненные им аппараты — в городах Шяуляй, Барановичи и Молодечно.

В Латвии подразделения в Лиепае, Даугавпилсе, Лудзе и Цесисе подчинялись непосредственно абверштелле «Остланд». В Риге размещался радиоцентр абверштелле «Остланд» — «функштелле», который поддерживал связь с периферийными подразделениями и центром разведки в Берлине.

Наиболее активную деятельность на территории Латвии проводил 3-й отдел абверштелле «Остланд», возглавлявшийся Вистубой.

Абвер III имел 8 рефератов. Из них 3 реферата занимались работой в войсках: сухопутные войска, авиация, флот. Как показал Вистуба на следствии 20 мая 1949 г., в обслуживании абвера III по линии военной контрразведки «находились мелкие запасные подразделения, от роты до полка включительно». Контрразведывательная работа в этих подразделениях сводилась в основном к проверке порядка хранения секретных документов, расследованию случаев потери этих документов или разглашения их содержания со стороны военнослужащих.

Значительную работу вели рефераты абвера III на советской территории — «на территории противника» (реферат IIIF) и на «своей территории» — в оккупированных областях и районах, особенно по борьбе с партизанским движением и коммунистами (реферат IIIC2).

Оба эти реферата находились под непосредственным руководством начальника абверштелле «Остланд» полковника Лебеншютца, а после его отъезда летом 1944 г. в Германию — назначенного вместо него Неймеркера. Руководителем реферата IIIF до весны 1942 г. был подполковник Кринитц, до весны 1943 г. — майор Гизенреген, до сентября 1943 г. — капитан Миллер, с сентября 1943 г. — майор Эрдман. Рефератом IIIC2 до конца 1942 г. руководил майор Вингрин, до весны 1943 г. — капитан Шмидт, а после него капитан Кемпфе.

Оба реферата работали в тесном контакте с полицией и СД. О задачах названных рефератов Вистуба показал следующее: «Их целью было установить методы работы разведки противника, пути, по которым она идет, ее цели, а также конкретных лиц — разведчиков. В области борьбы с коммунистами и партизанами функции между абвером III и полицией СД были разграничены. Абвер III занимался партизанами и коммунистами, если они были заподозрены в разведывательной деятельности. Во всех остальных случаях материалы на коммунистов и партизан передавались в СД».

Рефераты IIIF и IIIC2 активно занимались агентурной работой. Вербовки утверждались Берлином. Ряд агентов находились на полном материальном обеспечении, пользовались свободой передвижения и общения с населением. Эти агенты направлялись под различного рода легендами для выявления советских разведчиков, мест базирования партизанских групп и отрядов, их командного состава и связников.

Известны немецкие агенты, бывшие военнопленные Кучуб Михаил Андреевич и Никулин Степан Петрович, которые были направлены летом 1943 г. в Белоруссию из Риги для выявления мест базирования советских партизан.

В район Осташкове Калининской области в 1943 г. абверштелле «Остланд» был заброшен агент Петров. Он сдался в органы советской контрразведки, был перевербован и заброшен обратно на оккупированную территорию. Там Петров рассказал органам германской контрразведки о своей перевербовке и полученном задании.

В 1942 г. абверштелле «Остланд» сформировало группу диверсантов из 12 чел., одетую в форму работников НКВД. Группу возглавил бывший военнопленный врач Николаев, уроженец Москвы.

Воздушным путем группа была выброшена в район г. Печора, с заданием подготовить и осуществить освобождение националистов, содержавшихся в советских лагерях, с целью организации мятежа в советском тылу.

Реферат ШС2 имел в своем распоряжении специальную агентуру — так называемую «хаускапелле» («домашнюю капеллу»). Эта агентура вербовалась из домработниц, горничных, шоферов, дворников и т. п. лиц, обслуживавших по месту проживания ответственных работников учреждений оккупационных властей. Агентура вела наблюдение за этими работниками, сообщала о настроениях этих лиц, их высказываниях в обстановке частной жизни, о посещающих их лицах и т. д.

Реферат IIIW2 вел контрразведывательную работу среди инженерно-технического персонала, рабочих и служащих промышленных предприятий, имевших существенное хозяйственное значение. На каждом таком предприятии реферат имел своего полномочного представителя, т. н. «абвербеауфтрагтер» (уполномоченного абвера), который занимался контрразведывательной работой на порученном ему предприятии. Обычно в качестве этих представителей привлекались руководители предприятий или их заместители. Реферат IHW2 работал в тесном контакте с полицией безопасности и СД. В апреле 1944 г. он полностью перешел в подчинение СД.

Руководителем реферата по контрразведывательной работе на предприятиях в 1941 г. был майор Ойлер, весной 1942 г. его сменил капитан Шиллинг, а с декабря 1943 г. ею руководил Вистуба. О контрразведывательной работе на предприятиях Вистуба на следствии 26 ноября 1948 г. показал: «Для проведения контрразведывательной работы в промышленности на важных в военном отношении объектах назначались уполномоченные по линии абвера, т. н. “абвербеауфтрагер”⁴³⁷. От этого человека отбиралось обязательство о сотрудничестве с отделом абвера, на него заполнялся опросный лист и писалась характеристика. Все эти документы направлялись адмиралу Канарису в Берлин на утверждение. Такими “абвербеауфтрагерами” обычно были руководители предприятия или его заместитель, которые для проведения порученных им заданий подбирали себе агентуру».

В городе Риге контрразведывательную работу на предприятиях проводил непосредственно реферат IIIW2. Он обслуживал 28–30 объектов, таких как завод ВЭФ, вагоностроительный завод «Вайрогс», мясокомбинат, целлюлозно-бумажный комбинат, табачная фабрика, пивоваренный завод, шоколадная фабрика «Лайма»⁴³⁸.

В других городах контрразведывательной работой на предприятиях занимались подразделения абверштелле «Остланд»— абвернебенштелле («филиалы абвера»).

Контрразведывательную работу в административных учреждениях проводил реферат IIIC1. К их числу относились: железная дорога, почта, магистрат, рейхскомиссариат и т. д. Возглавлял реферат с весны 1942 г. майор Леман.

3.10. РАБОТА АБВЕРА С ВОЕННОПЛЕННЫМИ

Значительное место в работе абверштелле «Остланд» занимала работа в лагерях советских военнопленных. Эту работу проводил реферат IIIKgf. Возглавлял реферат капитан Бурхард⁴⁴⁰.

Деятельность реферата охватывала лагеря военнопленных в Риге, Каунасе, Вильнюсе, Шяуляе, Минске, Елгаве, Лиепае и в других городах и населенных пунктах оккупированных восточных областей Остланда. О задачах и организации работы этого реферата Вистуба на следствии 26 ноября 1948 г. показал: «В задачу этого отделения входило: предупреждение враждебной по отношению к германской армии деятельности военнопленных, а также проверка трудоиспользования последних с целью недопуска военнопленных для работы в особо опасных для саботажа местах.

В каждом лагере военнопленных имелись абверофицеры третьего отдела абверштелле Остланд, которые работали под непосредственным руководством и по указаниям реферата IIIKgf. Абверофицеры лагерей обязаны были развернуть в лагерях свою работу так, чтобы не допустить саботажа и шпионажа со стороны военнопленных, предупреждать побеги, выявлять неблагонадежный элемент среди военнопленных, освещать настроения последних. Одной из не последних задач абверофицеров лагерей была вербовка среди военнопленных агентов-диверсантов для использования в тылу Красной армии».

В г. Риге, в бывших военных казармах, на углу улиц Пернавас и Рудольфа размещался специализированный лагерь для военнопленных — Шталаг-350⁴⁴¹. Штаб лагеря размещался по ул. Кришьяна Барона, д. 32. Начальником лагеря до апреля 1943 г. был подполковник Ганс Зальцбергер, с апреля по июль 1943 г. — полковник Зюльферт, до февраля 1944 г., когда лагерь был расформирован, — подполковник Ярцебекки (Ярцебецкий).

Формирование Шталага-350 началось еще в ходе подготовки нападения на СССР, в апреле 1941 г. в местечке Бергсдорф, в 20 км от г. Гамбурга. В Риге лагерь начал функционировать в первых числах июля 1941 г. — вскоре после захвата города. С внешней стороны лагерь был обнесен двойным рядом колючей проволоки. В пяти метрах от внешнего периметра лагеря был третий ряд колючей проволоки, выходить за который военнопленным категорически запрещалось. Нарушители немедленно расстреливались.

В феврале 1944 г. Шталаг-350 был реорганизован в пересыльный лагерь 101 (Дулаг-101). Последний в сентябре 1944 г. был реорганизован в 31-й сборный пункт военнопленных и дислоцировался в г. Вентспилсе. Он просуществовал до капитуляции Германии в мае 1945 г. Начальником пересыльного лагеря 101 (Дулаг-101) был полковник фон Хифель-Штоммеле, начальником 31-го сборного пункта военнопленных — подполковник Вильгельм Мерг. Офицером контрразведки в Шталаге-350 служил капитан Вальтер-Отто Вагнер (1894 г.р.).

В лагере содержалось в среднем 6 тыс. человек советских военнопленных. Всего через лагерь их прошло более 30 тыс. Лагерь имел 4 отделения: Елгавское (начальник отделения капитан Квахтмайер), Лиепайское (начальник отделения капитан Фройнд), Даугавпилсское (начальник отделения капитан Мюллер), Цесисское (начальник отделения капитан Хотхорн). Кроме того лагерь имел специальное подразделение — Саласпилсское, где содержались военнопленные офицеры численностью 450–500 чел. Офицером контрразведки в Саласпилсе работал доктор Нейгауз. Кроме того, в г. Риге, в предместье Болдерая, по ул. Даугавгривас, д. 36, размещался так называемый «Гуцаловский лагерь», где содержались военнопленные, завербованные немецкой разведкой. Они проходили подготовку для заброски со шпионско-диверсионными заданиями на советскую территорию и для направления в школы разведчиков или в отряды карателей против советских партизан.

О назначении Гуцаловского лагеря военнопленных Вальтер-Отто Вагнер на следствии 25 декабря 1948 г. показал: «Лично в моем ведении находился спецлагерь (Зондерлагер) в Риге по ул. Даугавгривас, 36, в котором содержались советские военнопленные, завербованные в качестве агентов-диверсантов из числа выявленных агентурным путем специалистов. По существу, этот спецлагерь представлял собой школу по подготовке агентов-диверсантов со специальными отделениями (как, например, радистов, подрывников и т. д.) и специально подобранными преподавательскими кадрами. Оттуда выпускались хорошо подготовленные агенты-диверсанты, которые по мере надобности забрасывались в тыл Красной армии на самолетах или использовались для ближней разведки. Зондерлагер просуществовал с 1942 г. до лета 1944 г. В среднем в нем содержалось 50 военнопленных, которых у нас перенимали абвергруппа «Норд» и абверштелле «Остланд». В этом лагере военнопленные находились на привилегированном положении».

Шталаг-350 имел в Риге т. н. «подкомандировки военнопленных» в 14 местах, где они использовались на тяжелых физических работах. Такие подкомандировки были на вагоностроительном заводе «Вайрогс» — до 100 чел., на заводе ВЭФ — 100 чел., в экспортной гавани Рижского морского порта — до 1200 чел., на лесопильном заводе — до 300 чел., на цементном заводе — 350 чел., судоремонтном заводе — 250 чел. и др.

«Русские военнопленные в стационарном лагере 350, который находился в г. Риге, содержались в очень плохих условиях. От скученности появлялись вши, продуктов нужное количество не привозилось, в силу чего люди недоедали и слабели. С наступлением морозов — до ноября 1941 г. вспыхнула эпидемия тифа. Появилась большая смертность, которая доходила до 20–30 до 50 и даже 100 чел. в день. Такая смертность продолжалась до апреля 1942 г.

Обращение с военнопленными было очень грубое. Под видом установления порядка высшим командованием было разрешено лагерной полиции избиение военнопленных резиновыми палками…Военнопленных избивали палками, кулаками, прикладами, топтали ногами, кололи штыками. Было расстреляно до 200 советских военнопленных».

В избиениях и истязаниях содержавшихся в Шталаге-350 советских военнопленных особой жестокостью отличались офицер абвера капитан Вагнер и обер-ефрейтор Бернгард (уроженец района Гамбурга). Последний не только садистски избивал военнопленных, но и колол их штыком.

Вагнером в лагере была организована слежка за поведением военнопленных, организовывались всевозможные провокации в отношении них. Для этого использовали самих военнопленных, которые вербовались в качестве агентов и провокаторов и сводились в резидентуры. О задачах этих резидентур и агентов Вагнер на следствии 31 марта 1948 г. показал: «Отдел абвера занимался вербовкой агентуры и проводил агентурную работу среди военнопленных с целью выявления и разработки лиц, подозреваемых в шпионаже и саботаже, лиц, скрывающих свою принадлежность к политработникам, командному составу Советской армии и к еврейской национальности, а также лиц, враждебно настроенных к Германии и готовящихся к побегу из лагеря».

По признанию Вагнера, он имел в Шталаге-350 до 20 резидентур из числа военнопленных. На связи у каждого резидента было по 5—10 агентов. Некоторые резиденты работали весьма плодотворно. Резидент Плетнев Александр, бывший капитан, командир батальона Красной армии, уроженец г. Ленинграда, где до войны работал заведующим рестораном, выявил свыше 50 чел. коммунистов в составе военнопленных.

Резидент Козак Анатолий, уроженец Калининской области, служил до пленения в военно-морском флоте, в лагере имел на связи 10 агентов, установил свыше 30 коммунистов из числа военнопленных. В 1942 г. Козак окончил курсы пропагандистов РОА в г. Берлине.

Резидент Михин Вячеслав, бывший капитан Красной армии, имея на связи 10 агентов, также выявил и предал карательным органам свыше 30 коммунистов из военнопленных.

Резидент в Шталаге-350 Шингирей Александр Яковлевич, 1913 г.р., уроженец Черниговской области, на следствии 28 октября 1948 г. показал: «Являясь негласным сотрудником отдела абвера при Шталаге-350, я имел на личной связи 11 чел. агентов из числа военнопленных указанного лагеря, через которых проводил работу по выявлению среди военнопленных Шталага-350 лиц, намеревающихся бежать из лагеря; бывших офицеров, которые в лагере выдавали себя за рядовых; коммунистов, которые в лагере при регистрации скрывали свою партийную принадлежность, а также лиц, проводивших в лагере антифашистскую агитацию».

Всего на территории Прибалтики, по разным данным, погибло от 400 до 600 тыс. советских военнопленных. Саласпилс, Клоога, Межапарк (Кайзервльд), Пагегяй и ещё более сотни лагерей для военнопленных стали местами уничтожения советских военнослужащих. (Формально в нацистской классификации они не числились лагерями уничтожения — здесь не было газовых камер и крематориев, однако смертность в большинстве из них в 1941–1943 гг. достигала 70–90 %.) Главный военный комендант Литвы генерал-майор Э. Юст⁴⁴² после войны на «Рижском процессе» над нацистскими руководителями «Остланда»⁴⁴³, касаясь вопроса об уничтожении советских военнопленных, сказал: «Применялись методы психического истощения и массового расстрела»⁴⁴⁴. В Латвии в годы оккупации погибло от 200 до 300 тыс. военнопленных, в Литве — 170–230 тыс., в Эстонии — 60 тыс. человек⁴⁴⁵.

3.11. ОПЕРАЦИЯ «ЦЕППЕЛИН»

В феврале 1942 г. при VI управлении РСХА по приказу Р. Гейдриха был создан специальный орган под названием «Цеппелин», идея которого была выдвинута шефом VI управления РСХА бригадефюрером В. Шелленбергом и оберштурм-фюрером О. Скорцени (который в то время лежал в больнице в Вене после возвращения с Восточного фронта в связи с очередным обострением желчнокаменной болезни). «Цеппелин» при содействии абвера, ОКВ и Восточного министерства должен был взять на себя руководство одноименной операцией. Как следует из приказа Гиммлера от 5 февраля 1942 г., «Цеппелину» предстояло разработать и осуществить программу широкомасштабных военно-политических действий с целью разложения морально-политического единства СССР и ослабления его экономических возможностей путем диверсий, саботажа и террора, создания сепаратистских национальных движений в советском тылу и т. п. Главную роль в исполнении этих планов предполагалось отвести националистам, белоэмигрантам и советским военнопленным⁴⁴⁶.

Штаб «Цеппелина» состоял из аппарата начальника органа и трех отделов:

Z1 — комплектование личного состава и оперативное руководство низовыми органами, материальное снабжение;

Z2 — обучение агентуры;

Z3 — обработка материалов деятельности особых лагерей, фронтовых команд и агентуры.

Весной 1942 г. «Цеппелин» сформировал при группах армий на советско-германском фронте четыре зондеркоманды. В их функции входили работа с военнопленными, опрос на предмет сбора разведданных о внутриполитическом положении в СССР и отбор кандидатов в агенты; сбор обмундирования, документов и других материалов для снабжения агентуры; отправка отобранных военнопленных в особые учебные лагеря «Цеппелина», иногда — подготовка агентов на месте; переброска агентов через линию фронта.

Годом позже, весной 1943 г., с целью концентрации сил вместо зондеркоманд сформировали две «главные команды»: «Руссланд Митте» (Россия-Центр), позднее переименованная в «Руссланд Норд» (Россия-Север), «Руссланд Зюд» (Россия-Юг), она же «Штаб доктора Редера».

С 1943 г. штаб команды «Россия-Центр» (он же «Митте-Цеппелин», позже переименованный в «Норд-Цеппелин»), размещался в районе г. Пскова, а деятельность подразделения распространялась в том числе и на прибалтийский регион.

Начальник главной команды подчинялся непосредственно главному штабу «Цеппелина» в Берлине и имел полную самостоятельность в оперативной деятельности. «Норд-Цеппелин» в своей деятельности широко использовал националистов и создаваемые ими националистические группы и организации, а часто и сам создавал подобные группировки. Деятельность «Норд-Цеппелина» особенно активизировалась с лета 1944 г., когда советские войска вплотную приблизились к границам Латвии.

Центр разведоргана «Норд-Цеппелин» находился в г. Риге. Возглавлял его кадровый разведчик Отто Краусс⁴⁴⁷. Здесь же в Риге, в Межапарке, по адресу проспект Межа, д. 17, находилась специальная школа разведоргана, где подготавливались шпионы и диверсанты, предназначенные для заброски в советский тыл. Руководил школой заместитель начальника разведоргана Фридрихсон.

В июле 1944 г. помощником Фридрихсона был назначен Херманне Карлович Лусис, уроженец г. Лимбажи. В буржуазной Латвии Лусис учился на теологическом факультете университета; в 1937–1940 гг. проходил стажировку в качестве помощника пастора лютеранской церкви в городе Валмиера и местечке Ледурга, у протоиерея Энина в г. Мадона. После захвата Латвии немецкими войсками в августе 1941 г. Лусис вступил в возобновившую свою деятельность организацию «Перконкруст», был назначен начальником отделения по пропаганде антисемитизма. Одновременно он работал в Латвийской картотеке СД под руководством Феликса Рикардса. В 1942 г. Лусис издал книгу «Жидовский план покорения всего мира» («Жиду виспасаулес иекарошанас плане»), в которой оправдывал антисемитизм латвийских националистов. Став в 1944 г. одним из руководящих работников разведоргана «Норд-Цеппелин», Лусис разработал план создания в Латвии единого центра по руководству шпионской, диверсионной и террористической деятельности в советском тылу и на освобожденной территории Латвии.

Как следует из показаний самого Лусиса на следствии в органах госбезопасности 21 февраля 1945 г., им был разработан план объединить под единым руководством деятельность всех антисоветских элементов в республике: айзсаргов, националистов, разрозненных групп дезертиров из германской армии, немецких пособников и других антисоветски настроенных лиц. Этот план был одобрен начальником разведоргана «Норд-Цеппелин» Краусом и направлен на утверждение в Берлин. Не дожидаясь указаний оттуда, Краус и Лусис приступили к его осуществлению. По инициативе Лусиса к этой работе были привлечены его знакомый, бывший полковник Латвийской армии Антонийс Граматыньш⁴⁴⁸ и его сын, также бывший офицер, лейтенант Граматыньш, подполковник Аугуст Апситис⁴⁴⁹, бывший нотариус Антоне Парпуцис и ряд других лиц из среды бывших офицеров, чиновников и работников полиции Латвии.

Активным агентом-вербовщиком разведоргана «Норд-Цеппелин» был бывший старший лейтенант полиции Айре Юрий Эдуардович, 1909 г.р., работавший в полиции Латвии с 1930 г. и располагавший большими связями среди националистически настроенных латышей.

На следствии 11 мая 1946 г. о сотрудничестве с германским разведорганом «Норд-Цеппелин» Айре показал: «В сентябре 1944 г. я связался с разведывательным органом немцев “Норд-Цеппелин” и стал работать по заданиям этого органа. Разведывательный орган “Норд-Цеппелин” был создан немецкой полицией СД и войсками СС по линии VI Главного управления СД и СС.

В основном свою работу “Норд-Цеппелин” проводил в направлении ведения шпионажа в больших масштабах в глубоком тылу Красной Армии по сбору сведений об экономике Советского Союза и о политических настроениях населения. Для этого органом “Норд-Цеппелин” перебрасывались через линию фронта разными способами специально подготовленные разведывательные группы».

Незадолго до освобождения восточной части Латвии разведорганом «Норд-Цеппелин» были выброшены на освобожденную территорию ряд таких групп с заданиями шпионского, диверсионного и террористического характера. В числе их была группа капитана Зандерса количеством 8 чел., выброшенная 24 сентября 1944 г. в районе г. Смилтене. Из состава группы Зандерс должен был выделить несколько человек для ведения диверсионной работы в районе г. Алуксне. Группа Зандерса была подведена к линии фронта и осталась на освобожденной территории.

В район местечка Вецпиебалга была выброшена группа Звиргздиньша в количестве 3 чел. В районе г. Виляка было оставлено несколько групп шпионов и диверсантов численностью до 20 чел., в районе г. Балвы — 5 чел. Последнюю сформировал и подготовил вместе с руководством разведоргана «Норд-Цеппелин» сотрудник СД Петерис Упитис, уроженец г. Балвы. В район г. Эргли была направлена группа Годлевского; в район г. Валмиеры — группа Курситиса; в район поселка Кекава Рижского уезда — группа Бриекса; в г. Риге была оставлена группа Альбрантса Федора-Виктора Кондратьевича в составе 5 чел. и другие.

Как показал на следствии 20 октября 1944 г. Альбрантс, перед группой была поставлена задача не только разведывательного, но и террористического характера, а именно:

«1. Собирать шпионские сведения о передвижении войск Красной Армии.

2. Устанавливать место, где будут располагаться правительственные учреждения.

3. При удобном случае совершать террористические акты над членами правительства Советской Латвии».

Для осуществления диверсионных и террористических актов группе было выдано свыше тонны динамита и тола, мины, 30 шт. ручных гранат, 2 винтовки, 2 автомата, 3 пистолета, 3000 патронов, продукты питания на 14 суток и другие виды обеспечения, вооружения и снаряжения.

Лусис установил и поддерживал связи с руководителями абверкоманды-204 лейтенантом фон Фирксом, подчиненной ему абвергруппы-212 лейтенантом Хассельманом, а также начальником отделения СД в Латвии Францем Шлезингером⁴⁵⁰, начальником латвийской СД Г. Тейдеманисом и другими.

Лусис по указанию Крауса проделал большую работу по использованию в целях шпионажа и диверсии латвийских националистов. На следствии 13 февраля 1946 г. Лусис по этому вопросу показал: «Состоя на службе в разведоргане “Цеппелин” я одновременно вел работу по созданию среди латышей националистической повстанческой организации⁴⁵¹. Начал я эту работу с конца июля 1944 г. Основным моментом, послужившим к созданию такой организации, являлось то, что за последнее время из немецкой армии началось массовое бегство латышей и я считал вполне удобным и подходящим вовлечение их в организацию. Поэтому всю практическую работу в этом направлении я начал именно с дезертиров, сбежавших из 15-й и 19-й дивизий войск СС».

По инициативе Лусиса было сформировано руководство националистической организации, которое приступило к работе. Кроме самого Лусиса в руководящий состав организации вошли:

1) бывший нотариус Антон Парпуцис,

2) бывший полковник Латвийской армии Граматыньш,

3) сын Граматыньша, бывший лейтенант Латвийской армии Граматыньш,

4) обер-лейтенант (оберштурмфюрер) войск СС Меднис,

5) сотрудник латвийской СД Арнольд Мачс,

6) заместитель директора административного департамента Латвийского самоуправления Янис Галейс,

7) бывший майор Латвийской армии Томас, работавший в г Лиепае командиром авиаэскадрильи,

8) бывший полковник Латвийской армии Апситис,

9) бывший подполковник Латвийской армии, руководитель организации айзсаргов Янис Дзенитис,

10) сотрудник латвийской СД Ансис Круклис,

11) Арнольд Авотиньш, руководитель националистической организации «Латвияс сарги».

Последний, как показал Лусис, обещал привлечь в создаваемую организацию десять тысяч якобы уже имевшихся членов организации «Латвияс сарги»⁴⁵².

Руководителем филиала организации в г. Лимбажи был назначен Херманис Лусис, в местечке Стайцеле Лимбажского уезда — Янис Лидумс.

В связи с представленным руководителем разведоргана «Норд-Цеппелин» Краусом планом организации совместных действий различных разведорганов на территории Латвии, с широким использованием в этих целях националистов, в августе 1944 г. в Ригу из Берлина прибыла группа работников центральных разведывательных и контрразведывательных органов Германии для изучения на месте реальности выполнения такого плана, определения дальнейших конкретных действий в этом направлении. В состав этой берлинской бригады входили представители штаба Гиммлера — Петерс и Деринг, а также руководитель оперативного штаба Ягдайнзатц СС «Остланд» в Латвии Борис Янкавс⁴⁵³.

Представители Главного управления имперской безопасности провели в Риге совещание с руководителями создававшейся Лусисом и Краусом организации о дальнейших мероприятиях в направлении усиления подрывной деятельности на освобожденной территории Латвии. Для укрепления организации опытными кадрами разведчиков было отобрано для направления в Берлин, на курсы усовершенствования 12 активистов организации.

В числе направленных были: лейтенант Граматыньш, Арвид Силарайс — участник националистической организации «Лидумниеки»⁴⁵⁴, лейтенант полиции Юнкеренс, студент Янис-Эрнст Карклиньш, работник Вентспилсской городской полиции Георг Григоре, ранее служивший в 502-м егерском батальоне под командованием Отто Скорцени⁴⁵⁵ и другие.

Часть из них после обучения вернулась в Латвию и стала активными сотрудниками разведоргана Ягдфербанд СС «Ост»» в «курляндской группе» Бориса Янкавса, часть осталась в Германии, часть возглавила вооруженные отряды «лесных братьев» в Латвии.

В связи с быстрым продвижением в глубь Латвии советских войск организация, созданная Краусом и Лусисом, начать эффективную работу не успела. В 1944 г. Отто Краусс бежал с отступавшей германской армией, Лусис остался в Латвии на нелегальном положении, пытался продолжать диверсионную и террористическую деятельность, но был арестован органами государственной безопасности.

Органы абвера оказывали «Цеппелину» немаловажную помощь. Так, отдел III (контрразведка) абверштелле «Остланд» вербовал агентуру в Шталаге-350 не только для работы среди советских военнопленных, но и для направления в школы, готовившие шпионов и диверсантов для заброски в советский тыл.

Во время своего визита в Ригу в июне 1943 г. шеф абвера адмирал Канарис провел совещание со всеми руководителями абверштелле «Остланд» и «команд фронтовой разведки» абвера. Отчет III отдела (контрразведка) абверштелле «Остланд» о массовых арестах и расстрелах русских, отказавшихся сотрудничать с «новым порядком», Канарис одобрил. А вот I (разведывательный) и II отдел (диверсионный) подверглись критике. «Служба нашей контрразведки, — заявил Канарис, — помогает фюреру укреплять новый порядок… Но наш отдел агентурной работы и диверсионная служба утратили наступательный дух, на чем я настаивал всегда. Мы не имеем агентуры в советских штабах, а она должна быть там. Я решительно требую массовой засылки агентуры. Мною создано для вас столько школ, сколько нужно..»⁴⁵⁶

Промахи были исправлены. Появились разведшколы в Валге (Эстония) и Стренчи (Латвия), где обучалось около 150 агентов. Но для заброски в тыл Ленинградского, Калининского, Волховского фронтов этого было мало, поэтому привлекались агенты из других разведывательно-диверсионных школ абвера в Варшаве, Борисове и Бранденбурге. Переброска осуществлялась с аэродромов в Пскове, Риге, Смоленске. Связь с ними поддерживалась с помощью мощной радиостанции «Марс»⁴⁵⁷.

Таким образом, деятельность организации «Цеппелин» была организована с размахом и представляла серьезную опасность для советских тыловых районов. Вместе с тем подобная массовость позволила советским органам государственной без-

опасности внедрить в данный разведорган довольно большое количество своей агентуры. Многие операции «Цеппелина» проходили под чекистским контролем, а списки личного состава разведгрупп были известны еще до их засылки за линию фронта. Поэтому главная задача организации — развертывание массового антисоветского движения в советском тылу — выполнена не была. Однако подготовленные в «Цеппелине» специалисты по разведывательно-диверсионной работе впоследствии составили костяк националистического сопротивления в прибалтийских республиках.

3.12. КОНТРРАЗВЕДЫВАТЕЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Летом 1944 г. в связи с тем, что советские войска освободили почти всю территорию «Остланда», разведывательный и контрразведывательный орган абверштелле «Остланд» был ликвидирован. Функции абверштелле «Остланд» перешли полностью к армейским органам разведки и контрразведки — абверкомандам и абвергруппам⁴⁵⁸.

В полосе действий группы армий «Север» всей разведывательной, диверсионной и контрразведывательной деятельностью руководили абверкоманды: 104 (разведывательная), 204 (диверсионная) и 304 (контрразведывательная); штаб-квартиры всех трех находились в Пскове. Позднее в дополнение к ним в октябре 1943 г. из Киева в Таллин была переброшена абверкоманда-102 (разведывательная), которая стала работать с этого времени в подчинении абвернебенштелле «Ревель». Через некоторое время она перебазировалась оттуда в мызу Кум-на, где размещалась до июля 1944 г., и где при ней была создана специальная разведшкола⁴⁵⁹.

Особую роль в организации саботажа в тылу наступающих советских войск играла абверкоманда-204 (диверсионная), которая действовала против Ленинградского, а затем Прибалтийского фронта. Ее возглавляли в разное время полковник Эшвинтер, полковник Мутрайт и майор Реннеке. В ее подчинении находились абвергруппы-211 и 212, а позднее к ним добавилась абвергруппа-210, которая занималась вербовкой агентуры в лагерях военнопленных в Таллине и Вильянди⁴⁶⁰. Именно они с лета 1944 г., помимо непосредственной организации диверсионной работы, занялись целенаправленной организацией националистического сопротивления на территории Прибалтики накануне отступления немецких войск⁴⁶¹.

Ведущим немецким армейским контрразведывательным органом на территории Прибалтики являлась абверкоманда-304. Сотрудники этого органа развернули активную деятельность по противодействию разведывательно-диверсионной работе советских органов госбезопасности.

Основными целями немецкой контрразведывательной работы являлось выявление и уничтожение советских партизанских отрядов и разведгрупп.

Для этого применялись следующие методы работы:

— Проникновение в партизанские отряды и группы подпольщиков. Так, например, абвергруппе-311 «удалось внедрить агентов в разведгруппу партизанской бригады, действовавшей в районе Карсавы. В результате агентурно-разведывательная сеть, созданная этой разведгруппой и действовавшая главным образом по железнодорожной линии Карсава — Абрене, была значительно разрежена и благодаря аресту 31 чел. понесла значительный урон»⁴⁶². В местечке Атака на территории Литвы под прикрытием саперного железнодорожного батальона действовала спецшкола по подготовке агентуры для внедрения в советское подполье и партизанские отряды.

— Организация и непосредственное участие в карательных операциях против советских парашютистов и партизанских отрядов. Так, например, сотрудники подчиненной ей абвергруппы-326 активно действовали по выявлению советских разведчиков на территории Эстонии, и даже принимали непосредственное участие в войсковых операциях. В частности, весной 1944 г. ими было обезврежено 70 советских агентов, заброшенных в составе 7 разведывательных групп.

— Организация ложных партизанских отрядов и баз. Задачей этих отрядов являлось выявление сочувствующих и членов советских партизанских отрядов, агентурное проникновение в центры партизанского движения, выявление подлинных партизанских отрядов, мест их базирования, каналов снабжения вооружением, боеприпасами и продовольствием.

— Ведение радиоигр с советской разведкой. Так, по состоянию на конец апреля 1944 г. абверкоманды с территории Прибалтики вели 4 радиоигры «Секретная связь», 2 из которых («Аня» и «Вапс») были начаты в апреле 1944 г. Радиоигра «Аня» была начата 15 апреля 1944 г. в абверкоманде-301. Радиоигра «Вапс» была начата 22 апреля 1944 г. абвергруппой-326 в Ревеле. Игра велась с эстонским НКВД, который 7 апреля 1944 г. через Эстонский штаб партизанского движения забросил группы в составе 2 чел. с заданиями проводить разведку и подрывную работу в районе Феллин — Тарту. В августе 1944 г. абверкоманда-304 вела уже 10 радиоигр с советской разведкой⁴⁶³.

— Подготовка агентуры и складов амуниции на случай оставления немецкими войсками Прибалтики. Эта работа была начата весной — летом 1944 г.

— Режимные меры, затруднявшие работу советских разведчиков и партизан. Оккупационные власти разбили все небольшие населенные пункты на «десятки» домов. От каждого «десятка» выделялся уполномоченный, который отвечал за все происшествия и сообщал обо всех подозрительных контактах и появившихся в населенном пункте чужаках в административные органы.

Отдельным направлением контрразведывательной работы являлась борьба с западными разведками в Прибалтике и контроль деятельности националистических организаций. Эта работа фактически была начата в 1943 г., но наиболее активно велась весной — летом 1944 г.

Таким образом, в целом контрразведывательная работа в Латвии велась довольно успешно. Об этом свидетельствует, в частности, небольшой размах партизанского движения и довольно успешное противодействие засылавшимся на территорию республики советским разведывательно-диверсионным группам.

3.13. РЕОРГАНИЗАЦИЯ ГЕРМАНСКИХ СПЕЦСЛУЖБ В 1944 г. И СОЗДАНИЕ ЯГДФЕРБАНД СС

11 февраля 1944 г. глава абвера адмирал Канарис был отстранен от службы, а позднее арестован и помещен в концлагерь. Вместе с ним были уволены несколько высокопоставленных офицеров военной разведки, Гитлер перестал доверять Канарису. Абвер как единый орган был передан в подчинение Главного управления имперской безопасности (РСХА). Начальники трех основных управлений абвера — генералы Лахузен фон Вивремонт, Пикенброк и Бентивеньи — были отправлены на фронт командовать дивизиями. Абвер был фактически обезглавлен и преобразован в Военное управление в составе VI управления РСХА. Бывшее управление Абвер II, занимавшееся саботажем и диверсиями, было преобразовано в отдел «D» Военного управления РСХА во главе с Отто Скорцени. Дивизия «Бранденбург», которую называли «домашним войском адмирала Канариса», стала использоваться как обычная пехотная дивизия на фронте, и многие солдаты и офицеры поспешили перейти из нее в другие спецподразделения (всего около 1800 чел.). Именно так поступил и Адриан фон Фёлькерзам, прибалтийский немец, будущий начальник штаба Ягдфербанда, явившийся к штурмбаннфюреру СС Скорцени с просьбой принять его в свой отдел⁴⁶⁴.

Начальником вновь созданного Управления военной разведки (в составе VI управления РСХА, занимавшегося внешней разведкой) был назначен бригадефюрер СД Вальтер Шелленберг, начальником отдела «D» (диверсионного) этого управления — штурмбаннфюрер СС Отто Скорцени. Положение Германии на фронтах было крайне сложным, поэтому Шелленбергу и Скорцени было поручено в короткий срок создать секретную службу для диверсионной работы на оставляемой территории. Так родилась диверсионно-террористическая организация, известная как Ягдфербанд СС или Ягдфербанд Скорцени.

Ягдфербанд Скорцени (буквально: «Истребительный отряд Скорцени») имел в своем подчинении несколько штабов, отвечавших за разные районы Европы — соответственно называвшиеся «Восток», «Запад», «Северо-Запад», «Юг», «Юго-Восток» и «Центр» (соответственно: Jagdverband Ost, West, Nordwest, Slid, Siidost, Mitte). Территории Советского Союза находились в ведении Ягдфербанд «Ост» («истребительного отряда «Восток»), который возглавлял оберштурмфюрер СС Адриан фон Фёлькерзам, одновременно являвшийся начальником штаба Ягдфербанда «Скорцени», бывший обер-лейтенант дивизии особого назначения абвера «Бранденбург»⁴⁶⁵. Этот разведывательно-диверсионный штаб был создан в сентябре 1944 г. на базе разведоргана «Цеппелин Норд».

Штаб Ягдфербанд «Ост» располагался в городе Хоэнзаль-ца в Восточной Пруссии (ныне город Иновроцлав, Польша) и имел в своем составе два отдела — «Балтика» («Ягдайнзатц Балтикум», нем.: Jagdeinsatz Baltikum) и «Россия в целом» («Ягдайнзатц Руссланд инсгезамт», нем.: Jagdeinsatz Russland insgesamt).

Зоной действия «Ягдайнзатц Балтикум» была Прибалтика. Согласно показаниям одного из бывших сотрудников этого органа, офицера латвийской СД, латыша по национальности Бруно Тоне⁴⁶⁶, начальником «Ягдайнзатц Балтикум» являлся штурмбаннфюрер СС Манфред Пехау, а оперативным офицером штаба (в немецкой терминологии эта должность называется «1а») был унтерштурмфюрер СС Шмидт. В состав этого органа входили Латвийский и Эстонский штаб (Литвой «Ягдайнзатц Балтикум» не занимался, хотя она входила в сферу его деятельности). Начальником латвийского штаба был латыш Альфонс Райтумс, одновременно являвшийся руководителем созданной немцами на оккупированной территории Латвии фашистской организации «Лидумнекс» (или лидумниеки). Начальником эстонского штаба был эстонец, штандартенфюрер войск СС Пулинг. Штабы комплектовались из профашистски настроенных латышей и эстонцев — из 19-й латвийской дивизии войск СС, латвийских полицейских и саперных батальонов, из лагерей латвийских беженцев в Германии, а также из 20-й эстонской дивизии войск СС и из эстонских полицейских батальонов, эвакуированных в Германию. Но функции этих штабов были ограничены: они занимались лишь подбором агентуры и могли давать рекомендации относительно ее использования. Агентура обучалась диверсионному и стрелковому делу, изучала навыки поведения в тылу противника, а также радиодело (в каждой диверсионной группе, готовившейся к заброске в тыл Красной армии, было по два радиста). Диверсанты носили униформу войск СС, а перед заброской через линию фронта получали форму РККА или гражданскую одежду⁴⁶⁷.

Как следует из показаний оберштурмфюрера СС Бруно Тоне от 12–13 февраля 1945 г., наиболее активную роль в вербовке агентуры играла партия «Лидумниеки». Вот как это происходило:

«В октябре 1944 г. из отдела 1 “Ц” [штаба немецкого III танкового] корпуса [СС] я был откомандирован в расположение штаба 19-й латвийской дивизии СС. Прибыв в штаб, я встретился с другими шестью офицерами, и последние мне рассказали, что в 19-ю латвийскую дивизию СС, где они служили, приезжал руководитель фашистской партии Латвии “Лидумниекс” Альфонс Райтумс, собрал их и предложил им в тылу Красной Армии на территории Латвии заняться “партизанской” деятельностью против органов советской власти, на что они изъявили согласие. Вместе с Альфонсом Райтумсом в дивизию приезжал штурмбаннфюрер [СС] Пехау, который имел предписание от Гиммлера на право отбора в дивизию необходимых для него офицеров.

22 октября 1944 г. в числе группы офицеров я был направлен в г. Либаву, [в] генерал-инспекцию латвийских легионов СС, где нас принял группенфюрер [СС] Бангерскис⁴⁶⁸ и познакомил нас с штурмбаннфюрером Пехау, в распоряжение которого мы и были переданы.

В тот же день наша группа офицеров была принята штурмбаннфюрером [СС] Пехау. На приеме присутствовал Альфонс Райтумс. Пехау нам заявил, что в его распоряжении имеется вооруженный и обученный отряд из числа латышей в количестве 600 чел., предназначенный для переброски на территорию Латвии, освобожденной частями Красной Армии, для подрывной и террористической деятельности, и в этом отряде мы должны занять командные должности…»⁴⁶⁹

Штабом «Ягдайнзатц Балтикум» было сформировано несколько групп «для заброски в тыл советских войск с целью производства диверсионных актов, организации бандгрупп и террористических актов». В их числе были:

— группа обершарфюрера войск СС Башко (18 чел., из них 3 девушки, сформированная из латышей и русских, проживающих в Латвии). Ее задачей были сбор сведений о военных перевозках и проведение ряда диверсионных актов на участке железной дороги Двинск — Режиц, а также террористические акты против работников НКВД и антисоветская агитация против советской власти среди местных жителей — с целью организации националистического сопротивления. Группа имела в своем составе двух радистов с рацией;

— группа ротгенфюрера войск СС Йонеса Руцынскиса (17 чел., все латыши, в том числе 3 радиста и 1 радиостанция). Задачей группы являлись диверсионные акты на участке железной дороги Индра — Двинск и контроль за параллельно идущей шоссейной дорогой. Группа имела в своем составе трех радистов;

— Курляндская группа во главе с Борисом Янкавсом в составе около 600 чел. — латышей из полицейских частей и Латвийского легиона войск СС. Она была сформирована штурмбанн-фюрером СС Пехау и находилась в подчинении «Ягдайнзатц Балтикум» с целью перехода линии фронта в районе Грауздутье Талсинского уезда, а в дальнейшем должна была организовать националистическое сопротивление в освобожденных РККА районах Латвии;

— эстонская рота диверсантов, сформированная из эстонской роты войск СС, прибывшей в г. Хоэнзальца в октябре 1944 г. (в составе примерно 100 чел., все эстонцы). Главная задача, поставленная перед ротой, заключалась в том, чтобы организовать сопротивление Красной армии на территории Эстонии (ее деятельность должна была ограничиваться треугольником г. Тервете — г. Печоры — Чудское озеро). Командиром роты являлся эстонец, унтерштурмфюрер войск СС Густав Алуперс, ранее служивший в 5-й танковой дивизии СС «Викинг»; командирами двух взводов диверсантов были унтерштурмфюрер войск СС Раадма и обершарфюрер войск СС Пикел (оба эстонцы, ранее служившие в 20-й эстонской дивизии войск СС)⁴⁷⁰.

Предполагалось сформировать еще латвийскую роту диверсантов, командование которой должен был приять на себя оберштурмфюрер Бруно Тоне. Но командование «Ягдайнзатц Балтикум» не успело сделать этого⁴⁷¹.

Как показал в феврале 1947 г. на допросе в органах госбезопасности начальник оперативного штаба «Ягдайнзатц Балтикум» в Латвии оберштурмфюрер Борис Иванович Янкавс, задачами организации являлись:

«1) Подготавливать группы диверсантов-разведчиков, перебрасывать их на освобожденную от немецких захватчиков советскую территорию для организации там повстанческого движения и проведения подрывной работы.

2) На территории, еще занятой немецкими войсками, создавать диверсионные группы в волостях и подготавливать их к переходу на нелегальное положение на случай отхода немецких войск для развертывания подрывной деятельности в советском тылу.

3) Собирать сведения о наличии и дислокации воинских частей, их вооружении, новой техник, устанавливать места расположения аэродромов и т. д.

4) Совершать диверсионные акты, поджигать и уничтожать склады продовольствия, боеприпасов, взрывать железнодорожные и шоссейные мосты, нападать на здания советских учреждений и громить таковые.

5) Парализовать нормальную жизнь партийно-советских органов путем совершения террористических актов над руководящими партийными и советскими работниками, запугивать патриотов советской власти.

6) Проводить среди населения пропаганду и агитацию против советской власти.

Вся эта борьба должна была проводиться под… лозунгом борьбы за интересы латвийского народа, за восстановление буржуазной Латвии, за ее независимость».

Деятельность Латвийского оперативного штаба организации «Ягдайнзатц Остланд» («Ягдайнзатц Балтикум») велась по двум направлениям: 1) создание, подготовка и заброска на освобожденную территорию разведывательно-диверсионных групп и 2) создание и подготовка разведывательно-диверсионных групп для оседания в Курляндии в случае ухода немецких войск.

Часть личного состава «Ягдфербанда» использовалась для борьбы с советскими партизанами и парашютистами и для проведения карательных операций, а также для проведения насильственной мобилизации населения Латвии в Германию в качестве рабочей силы в 1944 г. Эти группы также назывались «ягдкомандами».

Ко времени капитуляции Германии было подготовлено 52 диверсионно-террористических группы численностью свыше 2 тыс. человек.

Таким образом, довоенная агентура германских спецслужб сыграла важную роль в установлении нацистского «нового порядка» в оккупированной Латвии, в организации полиции и самоуправления. Латвийские «лесные братья» были жизненно необходимы оккупационным властям в качестве костяка для карательного аппарата. Это было обусловлено тем, что с лета 1941 г. германские спецслужбы занимались в основном карательными и контрразведывательными операциями против коммунистов, евреев, партизан, подпольщиков и советских диверсионных групп. Например, VI управление РСХА долгое время не было вообще представлено в составе немецкой полицейской структуры в Латвии. Даже абвер, а точнее его 1-й (разведывательный) и 2-й (диверсионный) отделы, до лета 1943 г. проявляли минимальную активность; активно работал только 3-й (контрразведывательный) отдел.

Однако изменение хода войны осенью 1942 г. потребовало изменения задач германских спецслужб в Латвии. Операция «Цеппелин» показала, что спецслужбы Третьего рейха не имеют ни своей агентуры на советской территории, ни диверсионных групп в тылу РККА. Потребовалась новая агентура для отправки в советский тыл. Руководство ею осуществлялось как довоенными агентами СД и абвера, так и теми, кто был завербован спецслужбами в годы войны и, очень часто, уже «зарекомендовал» себя в ходе карательных операций.

Летом 1944 г. в связи с неизбежной угрозой потери всей или большей части Прибалтики германские спецслужбы столкнулись с необходимостью вновь создать диверсионные и разведывательные группы «лесных братьев» в тылу Красной армии. Даже в случае отступления из некоторых районов нацисты надеялись с помощью этого националистического сопротивления ослабить тылы Красной армии и тем самым ослабить ее наступление к границам самой Германии.