Ледовые приключения Плавали-Знаем

ВЕСЁЛЫЕ ИСТОРИИ В КУБРИКЕ «СВЕТЛЯЧКА»

Понятно, что морковку и кастрюлю очисток на голову получил разжалованный из мамонтов в нерпы Васька. Подняться на палубу по заледенелому скользкому тросу он не смог и проторчал час в воде, прислушиваясь к тому, что происходило на борту «Даёшь!».

В каюте Солнышкина так весело смеялись, что Ваське тоже захотелось в дружескую компанию, которая готова была отдать ему все котлеты за неделю вперёд! Он даже всхлипнул, не понимая, почему он сидит в воде, а не рядом с Борщиком.

«Хватит! Хватит!» — подумал он и заплюхал к льдине, чтобы всё передать зимующей команде. Он, конечно, слышал слова про план, но гораздо больше его волновали рецепты Борщика.

Васька взобрался на борт «Светлячка», отряхиваясь, как собака, влетел в кубрик и стал сбрасывать с себя мокрую одежду.

— Ну, что там? — спросил Плавали-Знаем, чихая от одного Васькиного вида.

— Р-р-расск-казывают ис-стории! — стуча зубами, выговорил Васька.

— Интересные?

— Чуть ухом не примёрз! — сказал Васька, влезая в шубу, распахнутую добрым Супчиком. — Особенно Борщик. Компотом угощал кита! Собирается к нам на помощь! С котлетами!

От одной этой фамилии у всех защекотало в носу и потекли слюнки, а Супчик засиял от гордости за друга.

— А может, и нам порассказать что-нибудь интересное? — спросил Плавали-Знаем.

Обстановка для всяких историй подходила. За морозным иллюминатором взвизгивал ветер. Все сидели, зарывшись в тулупы.

— Можно, — сказал Васька. — Как говорил кок Борщик…

— Только без Борщика! — крикнул Плавали-Знаем. — Без Борщика!

— Ну ладно. Без Борщика, — согласился Васька. — Можно без Борщика. Да там с нами Борщика и не было. Борщик тогда гулял в отпуске.

Плавали-Знаем засопел.

— Без Борщика, без Борщика, — предупредительно повторил Васька. — Сидели мы без Борщика на берегу моря в тёплую ночь.

— В тёплую? — спросил Плавали-Знаем.

— Ага!

— Не пойдёт! Давай что-нибудь зимнее, полярное.

Барьерчик усмехнулся. А Супчик, фамилия которого уже давно никого не волновала, сказал:

— Зимнее есть у меня. Есть зимнее. — Он поправил колпак и вздохнул: — Зимовали мы как-то у острова Врангеля. Ребята пошли охотиться на медведя. А я разжёг печь и думаю:

«Нажарю сейчас шашлычков, подрумяню лучок, ребят побалую…»

— Рассказывай, рассказывай, — глотая слюнки, сказал капитан и даже подумал: «Зачем я здесь?», но опомнился и махнул рукой: — Рассказывай! Только без лука и шашлыков.

— Почему без шашлыков? Почему без Борщика? — плаксиво закричал Васька. — Почему у Борщика — с шашлыками, а у нас — без шашлыков?

— Нервы! — сказал Плавали-Знаем, поднимаясь с ящика. — Только что человек ходил в разведку, совершил подвиг и вдруг расхлюпался.

— Какой подвиг? — закричал Васька. — Какой ещё подвиг? Вот я знаю, — он почти зашептал, — я знаю подвиг: на полярной станции в Антарктиде доктор сделал сам себе операцию. Ага! Сам себе! Единственный случай в мире!

— Какую?

— Аппендицит! Чик — и нету!

— Ну да? — сказал Плавали-Знаем.

— Точно! Вырезал! — И, вдруг сообразив, что за этим может последовать, Васька прикусил язык.

Строчивший что-то в блокноте Репортажик сказал:

— Я об этом читал. Здорово! С помощью зеркала. Чик — и всё!

За бортом зашумел почти антарктический ветер, и Плавали-Знаем весело спросил:

— А кто у нас медик?

— Васька сейчас за медика! Бинты у него! — сказал Уточка, натягивая на кудри ушанку. — А я пошёл, у меня дела!

— Работай, работай! — с усмешкой проводил его Барьерчик.

— Ну, медик есть, — ещё веселее сказал Плавали-Знаем, — а зеркало мы найдём. — И подмигнул побледневшему Ваське: — Значит, сделаем! Зато какая слава: второй случай в мире!

— А я не хочу! — закричал, вскакивая с места, Васька. — Аппендицит мой. И нужен мне ещё самому!

— Да никто вас не тронет! — сказал начальник.

— Я знаю! Я-то знаю! — пропел Васька.

— Ничего, ничего, — довольный шуткой, напустившей страху, и успокаивая его, сказал Плавали-Знаем так просто, будто каждый день вырезал у себя по аппендиксу. И, напевая про кружку пива и красного рака, пошёл в рубку.

— А у Солнышкина и Морякова какой-то план! — вдруг вспомнив, злорадно крикнул Васька вслед капитану.

— План?

Дверь под рукой Плавали-Знаем взвизгнула, как замёрзшая собака. Он, нахмурившись, вздохнул: «Да, теперь возьмутся, утром начнут» — и мрачно вывалился на палубу. Но едва он вышел на корму, глаза его полыхнули от радости, а ноги едва не выбили счастливую дробь: вода от мороза дымилась, пар поднимался столбом. И вокруг «Даёшь!», пока в каюте Солнышкина шли беседы, возникала мерцающая ледяная корка. Спасатели вмерзали сами!

Правда, видавший виды капитан тут же подумал: «Всё равно возьмутся. Не вытащит этот — пришлют другой. Плавали! Знаем! Но за это время, — взбодрился он, — снимем кино, проведём замечательный межконтинентальный матч… А это уже совсем другой компот!»

И он побежал на помощь к Уточке.

В те же минуты, прохаживаясь в кубрике среди ящиков, Барьерчик думал: «Спасатели вернутся! Но ждать их, ничего не делая? Как бы не так!» Он кое-что ещё совершит к их приходу! Его луч кто-нибудь заметит. Заметит и поддержит! А не заметят — так он сумеет и сам! И курсант решительно сказал:

— Ну, кто как, а с меня хватит! Пишите корреспонденции, сочиняйте песни, а я пошёл!

Он взял ломик, открыл иллюминатор и собрался прыгать вниз, когда, к его удивлению, начальник подошёл к нему и с силой пожал мужественную руку. Он и сам пошёл бы на дело, но песню, которая звала бы людей вперёд, надо было закончить. Ещё немного — и он поможет и песней, и плечом, и ломом!