Плавали-Знаем вдруг почувствовал перемену ветра, задрал нос и заметался: льдина плыла! Она превращалась в дрейфующую станцию.
— Провели! Потеряют координаты! Сорвут матч!
Он в волненье взлетел на палубу и разволновался совсем. На судне стояла подозрительная тишина. Чего-то не хватало.
Он заглянул в кубрик — там не было Барьерчика. Зашёл на камбуз — там не было Супчика. Он хотел позвать Ваську и вспомнил — Васька сбежал.
Он перегнулся через борт и пересчитал скулящих собак — одного бобика не хватало.
В это время, глядя из рубки на сломанный перешеек, Упорный рассмеялся и сказал:
— Поплыли! Так вот где была зарыта собака…
— Собака? — вскинулся Плавали-Знаем.
— Ну да!
— Где?
Упорный махнул рукой в непонятном направлении — к пожарному ящику.
На красном пожарном ящике сидел чёрный кот, будто выбрал самое удобное для съёмки место.
— Опять ты! — сказал капитан. — Ну держись!
Он проворно схватил кота за шкирку, размахнулся и швырнул его за борт. Кот описал дугу и, влетев в открытый иллюминатор радиорубки Перчикова, издал перед микрофоном отчаянное «мяу!», на которое ринулась вся собачья свора. Льдина дрогнула. В каюте Буруна подпрыгнул и ударился о стенку бочонок. И в тот же момент рвануло так, что кота снова вытряхнуло из рубки на лёд, а Плавали-Знаем, слетев с палубы, плюхнулся около своего ледяного изображения, и льдина стала колоться.
На «Светлячке» Барьерчик влетел на мостик и схватился за штурвал.
А по коридору «Даёшь!» мчалась перепуганная взрывом команда.
— Мина, мина! — кричал боцман.
— Кровь, кровь! — кричал бежавший по коридору Борщик, и с его носа срывались красные капли.