Ледяное небо

Глава 5 Враги из прошлого

Вокруг меня клубилась непроницаемая белая пелена. Боль исчезла, в голове — гулкая пустота. Куда я, черт возьми, попал? В чистилище для погибших в играх душ?

Система лязгнула, выдав экран:

«Вы потеряли одну жизнь. Вы можете восстановить баланс, пройдя миссию. Принять? Отклонить?»

Я тяжело вздохнул и выбрал: «принять».

Молочная кисея начала расползаться.

Машинально бросил взгляд на коммуникатор, но его не оказалось на руке — что за чертовщина? Зато я обнаружил, что одет в ватные штаны, толстую куртку с меховым воротником. А голову греет шапка-ушанка.

Заснеженное поле. Вокруг мрачно чернеют голые силуэты зимнего леса. Свинцовой тяжестью налились низкие облака. Замерцали, заклубились серые тени, обрели плотность и объем. Самолёты. Судя по винтам — поршневые. По стройному силуэту — истребители. И рядом ящики штабелями.

Громкий лязг и я увидел взявшийся ниоткуда экран:

Вы открыли новый летательный аппарат.

Тип — истребитель

Модификация — ЛаГГ-3

Максимальная скорость, км/ч

у земли — 498

на высоте — 575

Практическая дальность, км — 1100

Максимальная скороподъёмность, м/мин — 735

Практический потолок, м — 9500

Экипаж, человек — 1

Вооружение — один 12.7-мм пулемёта БК, два 12.7-мм пулемёта БС и

два 7.62-мм ШКАС

Заметил, как споро и ловко снуют вокруг машин техники, и решил присоединиться. Даром что ли я окончил МАИ. Отец хотел, чтобы я стал инженером, а не лётчиком. Но я сделал по-своему. Стал и тем, и другим.

— А машина эта — дерьмо, — рядом остановился плотный рослый мужик с кислым выражением лица.

— Не пори чушь! Машина отличная. В умелых руках, — неожиданно вырвалось у меня.

Ненавижу, когда ругают самолёты.

— Да неужели? А слыхал ли ты, Алексей Николаевич, как кличут эту «отличную» машину-то? Лакированный авиационный гарантированный гроб. Что скажешь на это?

— Что скажу? Скажу, что плохому танцору и ноги мешают. Понял?!

— А ну да, тебе ведь лучше известно, — пробурчал мужик. — Ты ж у нас един в двух лицах: и инженер, и лётчик. Числишься вроде. Только что-то редко я вижу, чтобы ты на самолётах этих летал.

— Иди, Ваня, своей дорогой, — толстый дядька в синем комбинезоне высунул голову из-за колеса, которое монтировал на стойку. — Не мешай людям работать.

Когда почти все истребители собрали, я обнаружил в одном из ящиков стопку брошюр — «Инструкция летчику. По эксплуатации и пилотированию ЛаГГ-3». И усмехнулся — эта тоненькая книжечка ни шла, ни в какое сравнение со здоровенными талмудами по управлению МиГами.

И горло свело спазмом — перед глазами вспыхнул наш аэродром, обрамленный весело шумящими берёзами, уходящие за горизонт бетонные полосы, выстроившиеся в ряд МиГи. Я старался гнать мысли о прежней жизни, иначе можно было сойти с ума от тоски. Но обрушились воспоминания, в груди защемило от резкой боли.

Не раскисать — скомандовал себе. Прежнего не воротишь — надо жить дальше.

Присел на один из ящиков и углубился в изучение инструкции. Страницы остро пахли типографской краской, пачкали пальцы.

— Не боишься, Алексей Николаевич? — рядом возник высокий парень с открытым широким лицом. Светлые вихры выбились из-под шапки.

— Чего именно?

— Дурная слава идёт об этих машинах, вот чего.

— Слушай, лучший самолёт тот, в котором сидит лучший лётчик.

— Да верно-верно. Но балакают — не живучие они, эти ЛаГГи, чуть что, рассыпаются на куски. Сами по себе. Деревяшка, — он похлопал по обшивке.

— Чепуху говорят.

— Да ну? — парень растянул полные губы в недоверчивой усмешке. — Может быть, покажешь? А?

— Покажу.

Прочитав инструкцию, новый тип самолёта не освоишь. Но тут вспомнил, что довелось мне летать на похожем истребителе — Ла-7ФН, когда участвовал в авиашоу, посвящённому столетию Победы, где показывали высший пилотаж на всех типах самолётов Второй мировой войны. Правда, там была реконструкция — не реальный самолёт, построенный больше ста лет назад. Но не так сильно он отличался от того, что я увидел.

Я приказал техникам заправить один из самолётов и попытаться на нем взлететь.

— Товарищ военинженер второго ранга, парашют, — я с некоторым удивлением воззрился на техника, который протянул мне сумку. Привык к катапульте, а тут парашют и как с ним из самолёта вылезти?

Он помог его надеть. И я, запрыгнув на крыло, залез в кабину. Тесновато. Окинул приборы взглядом — набор хилый. Но это к лучшему — быстрее освою. Как указывалось в инструкции, проверил уровень масла, топлива — всё кажется в норме.

— От винта!

— Есть от винта.

Двое техников стали крутить винт. Рокочущий звук наполнил кабину. И вырулив на взлётную полосу, я стал набирать скорость. Истребитель сам попросился в небо, и я дал ему полную свободу. Оторвавшись от заснеженного поля, легко взмыл вверх. Даже слишком легко, норовя задрать нос. Стрелка указателя скорости поползла вначале быстро по циферблату, потом все медленнее, пока не застыла на максимуме. Смешная скорость по моим меркам, но, наверно, солидная для того времени.

Звуки, множество звуков слились в гармоничную симфонию — рёв мотора, звенящий звук винта, превратившегося в едва заметный желтоватый нимб. И тонкий свист ставшего плотным, кажущимся материальным, воздуха, обтекающего фонарь кабины.

Машина, поначалу казавшаяся задумчивой, вдруг стала слушаться беспрекословно, будто воспринимала уже не действия моих рук и ног, а мыслей. Я сделал несколько кругов на полной мощности мотора, с удовольствием вслушиваясь в его рычащее пение. Набрал почти максимальную высоту, в азарте даже не ощутив толком, как промозгло и холодно в неотапливаемой кабине. Прокрутил несколько бочек, бросил вниз, в отвесное пике. Отличный самолёт. Зря на него наговаривают.

Когда приземлился, сдвинул козырёк кабины, долго сидел, прислушиваясь к своим ощущениям. Ноги гудели, чуть дрожали руки, вспотели ладони, но от радостного тепла распирало грудь, так что было трудно дышать.

Через неделю я уже освоился в полку, изучил машину. Сделал несколько боевых вылетов и в группе сбил пару фрицев — пикирующий бомбардировщик «Юнкерс» и бомбардировщик-транспортник «Дорнье». Узнал, что зовут меня Алексей Гриневский, лётчик-испытатель, заместитель командира особого ИАП, который защищал подходы к Москве. Мне нравилось здесь. Ловил на себе восторженные взгляды лётчиков, оценивших моё мастерство и девушек — мотористок, официанток в полковой столовой. Те так просто впадали в транс, замирали, когда я одаривал их улыбкой. Да и внешне я выглядел лучше, чем там, в прежней жизни — высокий, статный, рослый.

И когда командир послал меня на разведку в одиночку — найти вражеский аэродром, уже не ощущал никакого страха. Поднялся в воздух, и, сделав лихой разворот, лёг на нужный курс. Под крылом потянулись запорошенные снегом крыши домов, сверкнула обманчивым серебром замерзшая гладь Волги. Солнце старательно пыталось раздвинуть сизую хмарь.

Лечу, высматриваю внизу что-то похожее на аэродром — куда фрицы могли спрятать его? Огляделся и вдруг заметил, как справа по курсу темно-серыми тенями закружились коршуны.

Коршуны? Какие могут быть коршуны на такой высоте в морозном небе?

Присмотрелся повнимательней и заметил едва заметный расплывающийся ажурной дымкой инверсный след. Тени резко сменили очертания, превратившись в четвёрку «худых» — «Мессершмиттов». Ах ты, черт, значит, там аэродром. Теперь надо уходить.

Но фрицы явно заметили меня, пустились вдогонку. Надо принимать бой, иначе собьют, как утку.

Уменьшив шаг винта, я привычным движением включил форсаж и энергичным разворотом направил истребитель навстречу врагам. На прицеле вырос тощий силуэт ведущего «мессера». Ещё секунда, другая. Как шпаги пересеклись огненные трассы. В последний момент «худой» левым разворотом вышел из-под атаки.

Восходящей полубочкой вывел истребитель в облака и вновь бросил вниз, в гущу «худых».

Оглушительным рёвом моторы раздирают пространств, ярким пунктиром огненный трассы прошивают воздух.

И вдруг воздушный поток с силой ударил в лицо — очередью снесло фонарь. Беззащитный, открытый всем, я сжался в комок за бронеспинкой. А враги окружили, словно бандиты трусливо пытаются вонзить нож в спину.

Раскалёнными иглами пронзает боль в плече. И я вижу совсем близко, будто рядом, как скалятся в ухмылках фрицы. Развлекаются, суки, спрятавшись за бронестеклом уютных кабин своих самолётов, расстреливают в упор меня, беззащитного русского лётчика. От ЛаГГа летят клочья: из левого крыла вырывает клок обшивки, трубопровод пробит. Врёшь — не возьмёшь!

Взмыл вверх и бросил самолёт в вертикальное пике, оказавшись в хвосте одного из «худых», нажал гашетку. Очередь прошила кабину, мотор. Вырвались языки ярко-оранжевого пламени, начали жадно пожирать обшивку, и в мгновение ока грозный «мессер» превратился в огненный шар, летящий к земле.

На мгновение фрицы растерялись, но тут же возобновили атаку. Обложив, как волка, начали бить в упор.

Сильный удар сотрясает израненный самолёт. А, черт, мотор отказал. От острой боли, пронзившей ногу, темнеет в глазах, кружится голова, во рту — сильный металлический вкус крови. Что я могу сделать? Один против трёх?

И вдруг один из фрицев выскочил прямо передо мной, оказавшись в перекрестье прицела. И я не растерявшись, машинально нажал на гашетку. Светящийся рой достиг бензобака «худого», и тот взорвался в воздухе с оглушительным грохотом.

А, не ожидали! Хочется крикнуть мне, но сил уже не осталось. Ещё немного, сознание поплывёт и отключится. Ничего не успею, ничего!

И вдруг фрицы развернулись и отчалили, так и не сумев добить меня — «заколдованный» русский истребитель.

С трудом управляя истерзанным самолётом, который едва слушался рулей высоты, на бреющем полете я дотянул до аэродрома, и рухнул в безмолвную чернильную тишину.

Сознание прояснилось, вернув в обыденность.

Отозвалась система: «Миссия выполнена успешно. Вы получаете 500 баллов опыта. Здоровье восстановлено. Выносливость восстановлена».

Я вновь стоял перед входом в «Розовую жемчужину». Заказав у того же парня девушку, поднялся на второй этаж и подождал Эдит.

Но теперь решил не действовать так глупо и осмотрелся.

Да, именно то, что нужно. У самого потолка я заметил закрытый сеткой воздуховод. Залез на тумбочку и постарался вытащить сетку. Она подалась со скрипом, с трудом. Но я осторожно опустил её рядом и, подтянувшись на руках, огляделся. Лаз широкий, но грязновато.

Подсадил Эдит. И когда она исчезла в черноте, залез следом.

Надо спешить — если в комнате установлены камеры, то за нами пустят погоню.

Мы долго ползли по вентиляционной шахте, пока, наконец, я не увидел через решётку внизу улицу, по краям которой шли ряды домов.

Осторожно сняв решётку, помог Эдит спуститься и спрыгнул сам.

— Простите меня, Алан, что я убежала, — голос Эдит звучал через силу. Помолчала и добавила смущённо: — Мне нужно переодеться. Ну, вы понимаете…

Я понимал, конечно. Чего ж тут не понять.

— Мы можем сейчас вернуться, и вы приведёте себя в порядок в своих апартаментах.

— Нет, Алан, у вас ведь есть наверняка здесь гостиницы или что-то в этом роде…

— Есть, конечно. Я покажу.

Я расслабленно полулежал на кровати в уютном номере, бездумно водил пальцем по орнаменту на пледе, стараясь не прислушиваться к шуму льющейся в ванне воды. Но воображение помимо воли рисовало самые бесстыдные картины: Эдит стоит там под струйками: голенькая, беззащитная, а я могу прямо сейчас взять всё, что захочу.

Хлопнула дверь. Вытирая голову белым пушистым полотенцем, Эдит появилась на пороге номера. Прошлёпала босыми ножками, оставляя влажные следы на паркете. Остановилась, удивлённо и даже испуганно воззрилась на меня:

— Как вы сюда попали? — холодно и даже, как будто грубо спросила. — И что вы здесь делаете?

Я опешил, не понимая перемены в её настроении. Когда мы сбежали из «Розовой жемчужины», в глазах Эдит светилось такое бесстыдное нескрываемое желание, что я не сомневался в успехе.

— Жду, когда вы примете, наконец, ванну, — проворчал я. — И мы сможем вернуться наверх.

— Вы могли ждать меня в своём номере.

Когда мы нашли эту гостиницу, то я решил снять два номера, чтобы быстрее принять душ одновременно, а не по очереди. Но Эдит поняла это по-своему.

— Черт возьми, Эдит, — я вскочил с кровати и оказался рядом. — Я спас вам жизнь. Могу я хоть немного получить что-то взамен?

Я попытался притянуть её к себе. На меня пахнуло нежным, каким-то удивительно терпким и сильным запахом влажного женского тела, от чего закружилась голова. Но она тут же вырвалась, плотно укуталась в полотенце, оставив открытыми только голову, руки, ноги и часть плеч с трогательно выступающими ключицами, что, впрочем, не мешало моему воображению дорисовать остальное.

— Я благодарна вам за то, что вы сделали. Но сейчас выметайтесь из моего номера. Немедленно!

В её глазах сверкнула такая злость, что опешил на миг.

— Эдит… Вы серьёзно?

Я решил, что она хочет поиграть со мной. Улыбнувшись, протянул руку, но Эдит отшатнулась от меня. Бах! В голове противно зазвенело, висок пронзила острая боль. Окутала розовая муть, а когда исчезла, я заметил в руках Эдит мраморную пепельницу.

— Убирайтесь отсюда! Быстро! Иначе… Иначе я расскажу всё мужу.

— Мужу? А кто у нас муж? — изумился я.

— Питер Броуди. Личный пилот генерала!

Ах, вон оно что. Злость хлынула в душу мутным потоком. Я развернулся и направился к двери. Хлопнул так, что с потолка просыпалась штукатурка, а парень за стойкой, который выдавал нам номерки, подскочил и уставился на меня, растерянно моргая.

Ушёл в свой номер и завалился на кровать. Чёртова кукла! Я из-за неё жизнью рисковал жизнью. Чёрт её дери! Из-за неё я уже один раз умер, а она…

Через пару минут в дверь постучали. Когда открыл, увидел Эдит, уже одетую. Не взглянув на меня, бросила коротко:

— Где лифт?

Мы поднимались молча, совершенно чужие. Когда кабина остановилась на верхнем этаже, Эдит метнула холодный взгляд в меня:

— Надеюсь, об этом вы не будете никому рассказывать?

— Разумеется.

Что же я — идиот, докладывать полковнику, что шастал по подземным уровням, допустил, чтобы посла Красного Креста похитили и заперли в борделе?

Вернулся в свою комнату, встал под ледяной душ и долго тёрся мочалкой, словно пытался содрать старую кожу. Постоял у большого зеркала, бездумно рассматривая собственную физиономию. Могла ли Эдит меня полюбить? Нет. Тогда чего я переживаю? Она улетит не сегодня-завтра, а я вернусь к своей обыденной жизни.

— Господин майор, сколько можно вас ждать?

Как только я открыл дверь в конференц-зал, генерал Шмидт тут же обрушил на меня ледяные глыбы своего недовольства.

«Зал короля Артура» — так мы в шутку называли большой конференц-зал. Он действительно чем-то напоминал вымышленное место сбора рыцарей короля Артура — круглое помещение, невысокий сводчатый потолок, стены, выкрашенные темно-розовой краской. На темно-красном паласе — круглый стол из бука с отверстием в центре, вокруг него — кресла, отделанные светло-коричневой кожей.

Здесь уже собрались всё: мой шеф — полковник Дресслер, глава вычислительного центра Артур Франк, незнакомый мне брюнет с бледным лицом аристократа, на котором красовались густые усы. Эдит. И что неприятно удивило — Леон Хаббард, чья харя лоснилась самодовольством, словно его назначили главнокомандующим.

— Извините, сэр.

— Распустились, — проворчал генерал. — Садитесь. И слушайте внимательно. Пожалуйста, профессор, — Шмидт качнул головой в сторону усатого брюнета. — Господин Гордон расскажет сейчас о новом проекте, который мы назвали «Возрождение».

Профессор ответил лёгким кивком и начал вещать, словно читать лекцию студентам. Над столом, высвеченный зеленоватой мерцающей сеткой, начал вращаться сложный агрегат, состоящий из множества узлов, деталей. Сменился на множество трёхмерных изображений. И до меня не сразу дошло, что это такое.

— Таким образом, с помощью орбитопланов на орбиту Земли будут доставляться грузы, и собираться в единый блок…

Система лязгнув, неожиданно выдала экран с новой миссией: «Отразить нападение на Долину неизвестных летающих объектов». Неизвестных? Мысленно я усмехнулся — у бандитов теперь не только ручные зенитные комплекса, но и летающие тарелки. Разработчики обладают извращённой фантазией.

Пока профессор монотонно сыпал и сыпал малопонятными терминами, я отвлёкся на более интересное занятие — пытался найти в базе данных игры хоть какую-то информацию об этих странных объектах.

— На этом всё, господа.

Профессор удовлетворённо откинулся на спинку кожаного кресла, отдёрнул и так отлично сидевший на нем пиджак и сложил перед собой руки, сцепив длинные белые пальцы.

— Вы все поняли, майор? — поинтересовался генерал.

— Да, господин генерал, — ответил я. — Я могу быть свободен? — «труба зовёт», хотелось сказать мне.

— Вы поняли, какую важную миссию будете выполнять?

— Миссию? Не совсем, господин генерал. Моё подразделение не занимается орбитопланами.

— А теперь будет заниматься, — сказал генерал, как отрезал, буравя меня тяжёлым немигающим взглядом. — До вас, я вижу, плохо доходит, к сожалению. Вы будете теперь учить лётчиков вашего подразделения летать на орбитопланах.

— Я не могу этого делать. Я сам на них никогда не летал.

— Это ложь, майор, — голос Эдит резанул острым ножом. — Вы участвовали в проекте «Зона-51». Он уже рассекречен.

Ну, виртуальной Эдит, конечно, лучше известно, на чем летал майор Алан Макнайт, но для меня это стало полной неожиданностью. Биография моего персонажа не изобиловала деталями.

— А откуда мы его возьмём, мисс Чемберс? — я нацепил на лицо самую доброжелательную улыбку, на какую был способен.

— Вы, кажется, всё прослушали, майор? — скривился Артур Франк. — Профессор Гордон только что рассказал: на транспортном самолёте к нам были доставлены части орбитоплана, который будет здесь собран. Также наш вычислительный центр получит техническую документацию, сделает расчёты и подготовит программу для работы репликатора.

— Ну и зачем он понадобился, не понимаю? Катать туристов в космос?

— Майор, вы издеваетесь? — пробурчал генерал. — Или вы — клинический идиот? Вам же чётко и ясно сказали: орбитопланы нужны для доставки узлов космического корабля, который будет собираться на орбите Земли!

— А не проще ли доставлять грузы с помощью ракет, выводимых с космодрома на экваторе? Там сила тяжести меньше всего.

— В странах, которые расположены в тропическом поясе, больше нет места для строительства космодрома, — сказала Эдит тоном училки, которая объясняет простейшие вещи неуспевающему ученику.

— Но там же был космодром, если мне не изменяет память. Аккурат на экваторе. А также можно запускать ракеты с платформы, которая расположена в Тихом океане.

— Были раньше, — проронил профессор Гордон. — Сейчас, все свободные земли застроены. В том числе в океане установлены платформы, где также живут люди.

— Ясно. А скажите, господин профессор, куда он полетит? Вы говорили об этом? Или я прослушал?

— К планете земного типа, которая входит в систему Кеплер-25 в созвездие Лебедь.

— Но туда лететь около тысяче световых лет. Какой в этом смысл?

— Хороший вопрос, майор, — в голосе профессора пробились уважительные нотки. — Я объясню — нашими учёными открыт космобан до созвездия Лебедь.

— Космобан? Это что такое?

— Это область Вселенной, где скорость света выше, чем в других местах. После Большого взрыва в складках пространства свет распространялся быстрее, чем сейчас. Такие пути остались во Вселенной. Так что по нашим расчётам, космический корабль сможет туда долететь всего за тридцать-тридцать пять лет.

— Ясно, профессор. И что — потом будет создан ещё корабль для эвакуации остальных землян?

— Возможно, — уклончиво сказал он. — Сейчас главное, освоить этот тип передвижения в космосе.

— Вы задали всё вопросы? — нашу научную дискуссию прервал раздражённый голос генерала. — Так вот, майор. Ваша миссия — обучить лётчиков пилотировать орбитопланы, которые будут доставлять грузы к космическому кораблю. Вам всё понятно?

— Нет, не всё, — моё раздражение усилилось, и вместе ним дерзость. — Почему обязательно надо, чтобы орбитальные самолёты пилотировали люди? Не проще сделать автоматическое управление?

— Без спутников на орбите Земли такое управление будет невозможно, — вмешался Франк.

Да, это логично.

— И ещё, — пробасил генерал. — Наблюдателем в правильности осуществления вашей миссии генеральный штаб назначил Леона Хаббарда.

Мысленно я матерно выругался. Назначить самого паршивого пилота наблюдателем? Сам Хаббард так раздулся от гордости и самодовольства, что, казалось, лопнет, как лягушка, которая решила сравняться с буйволом.

— Господин генерал, я всё понял. Разрешите идти?

Глазки генерала вылезли из орбит и стали смахивать на рачьи, на лице проступили красные пятна. Он смерил меня уничтожающим взглядом:

— Куда это вы так торопитесь, майор?

Я отрапортовал:

— На Долину совершенно нападение неизвестных летающих объектов. Разрешите приступить к отражению атаки?

Генерал раскрыл рот, издал странный булькающий звук, словно хотел выругаться, но в последний момент сдержался. Не дожидаясь разрешения, я отодвинул кресло и встал.

— Сядьте, майор. На место! — генерал в такт словам рубанул ладонью по столу с такой силой, что подскочили искусственные цветочки в пластиковом кашпо. — Генеральный штаб запретил вам делать боевые вылеты. Это приказ! Вы поняли, майор?

Два противоречащих друг другу указания? Интересно, если я нарушу приказ генерала, то меня забросят в какую-то другую локацию, расстреляют или разработчики опомнятся и ликвидируют баг системы?

— А если я нарушу этот приказ, что будет? — нагло поинтересовался я. — Меня расстреляют?

И решительно направился к двери. Из электронного замка вырвался оранжевый луч, осветил меня, но ничего не произошло. Я бросил взгляд на генерала, который рявкнул:

— Сядьте, чёрт возьми!

Но тут зал тряхнуло не по-детски так, что струйками с потолка просыпалась штукатурка. Свет мигнул и погас, и через мгновение по периметру зала в стенах зажглись аварийные лампы, давая скудный желтоватый свет. На замке мигнул индикатор, и я трахнул по двери ногой — она крякнула и со скрипом отворилась.

Выскочил в полутёмный коридор и понёсся к лифту. Мигающий неверный свет выхватывал перепуганные лица, мелькающие, словно в стробоскопе. Я обогнул платформу, на которой укрытой брезентом лежала турбина, и оказался около шахты лифта. Взглянул вниз, в квадратную дыру, заполненную чернильной тьмой — пронеслась мысль, что из-за перебоев в электричестве могу застрять. Бросил взгляд на коммуникатор — чёрный экран — связь отсутствовала. Одна надежда, что кто-то из ребят сам поймёт, что нужно сделать.

Рванул к аварийному выходу, чуть не столкнувшись с долговязым мужиком в спецовке, который едва успел отшатнуться, и понёсся по ступенькам вверх. Поскользнулся на склизкой поверхности, и шлёпнулся на площадку, ободрав ладони о шершавый бетон.

Но вскочил и ринулся вверх, сердце уже начало пропускать удары, дыхание сбилось, но тут я оказался наверху. Толкнул створку двери — морозный воздух пронзил разгорячённые лёгкие раскалёнными иглами, и я зашёлся в злом кашле. Отдышавшись, вновь попытался установить связь — ничего.

Вечерело. Сгустились хмурые сумерки, на сером небе со зловещим зеленоватым отливом проступили бледные звезды. Из-за отдалённости солнца и странной орбиты, по которой теперь вращалась Земля, день длился всего часов пять, но сменялся не ночной тьмой, а чем-то похожим на полярный день на Аляске.

И тут я услышал гул, идущий со стороны гор Санта-Круз. Он нарастал, и вскоре у меня не осталось сомнений — джеты, много джетов. В голове пронеслась тревожная мысль — у бандитов появились летательные аппараты?