105. Когда отшельник закончил свой рассказ, Тристан поблагодарил его, восклицая: "О, святой человек, как восхвалить мне господа нашего за то, что была его святая милость дать вам откровение об опасности, грозящей Ланселоту, дабы я мог придти ему на помощь! И я надеюсь, что, коли богу будет угодно, я помогу моему другу, а потому я хотел бы без промедления выехать". И он пошел к мессиру Бертрану, и передав ему всю историю, просил помочь ему в этом деле. И мессир Бертран ему пообещал, что сделает все, как он просит. Тогда надели они доспехи и, сев на коней, распрощались с отшельником и поскакали, что есть духу, к Замку Ольтера. Мессир Бертран ехал впереди, указывая дорогу. И, проведя всю ночь в седле, они с зарею очутились у ворот Замка Ольтера.
106. Огляделись они вокруг и увидали, что народ валом валит из замка, спеша на казнь Ланселота. Тогда спрятались рыцари в кустах, чтобы выждать время, когда нужно будет спасать пленного. Немного времени спустя выехали из ворот двадцать вооруженных рыцарей и более пятидесяти сержантов, все с трубами и рогами. За ними везли Ланселота на ослике, в рубище, с путами на руках и ногах и с завязанными глазами. Следом за ним шла, горько плача, девица. Когда Тристан увидел своего дорогого друга в столь ужасном положении, вся кровь его вскипела, так что глаза налились, как у кабана; гнев переполнил его сердце, и оно забилось словно у разъяренного льва. И не в силах больше сидеть в укрытии, воззвал он к мессиру Бертрану, крикнув ему: "Друг мой, нельзя нам медлить долее!"
107. И, пришпорив коня, он, как молния, врезался в толпу врагов, вскричав громовым голосом: "Подлые негодяи, я прикончу на месте любого, кто осмелится прикоснуться к этому благородному рыцарю!" Но рыцари, увидев, что их всего двое, нимало не испугались, и тогда Тристан, а также и мессир Бертран, не замедлив более, начали избивать их насмерть, так что в скором времени все двадцать полегли. Девица, которая все это видела, сказала про себя: "Святая Мария, какие рыцари предо мною! Видно, господу угодно спасти Ланселота". А Ланселот, услышав шум сражения вокруг себя, подумал, что какие-то рыцари пришли ему на помощь, но не мог он их разглядеть, ибо глаза его были завязаны. Тристан же с Бертраном пробились, наконец, к Ланселоту. И тогда вскричал Тристан во весь голос: "Друг Ланселот, не бойтесь, ибо смерть более не грозит вам!" И он освободил ему руки и развязал глаза. Подумайте только, какая радость охватила Ланселота, когда он увидел перед собою Тристана! Он воскликнул: "О, дорогой друг мой, - вовремя же вы подоспели, чтобы вырвать меня из рук этой бешеной толпы!" И он соскочил с осла и, взяв с одного убитого его вооружение, сел на своего коня, найденного столь чудесным способом вместе с копьем и щитом, а подвел ему этого коня конюший Бертрана. И оставшиеся в живых, увидев его верхом и при оружии, поняли, что теперь с ним не совладать {23}.
108. Когда обитатели замка увидали, что верх над ними одержали всего три рыцаря, то, возмутившись этим, взялись они за оружие и выбежали из ворот, дабы помочь своим умертвить пришельцев. Тристан с Ланселотом бросились тогда им навстречу и в один миг перебили чуть ли не половину врагов. А оставшиеся в живых дрогнули и бросились бежать, как бараны. Тут Мудрая Дева, подойдя к Ланселоту, сказала: "Если вам угодно, вы сможете сегодня же стать сеньором этого замка". - "Каким же образом, благородная девица?" - спросил Ланселот. - "Стоит вам только поспеть к воротам раньше бегущих и защитить от них вход - и замок станет вашим". Тогда, нимало не медля, доблестные рыцари пришпорили своих скакунов и первыми достигли ворот до того, как враги их туда добежали. И, сразившись еще за стенами замка, освободили его от всех своих противников.
109. Увидев, что бой подходит к концу, девица бросилась на колени перед Ланселотом, говоря ему: "Мессир рыцарь, ради господа бога сжальтесь надо мною!" - "Благородная девица, не бойтесь ничего, - ответил Ланселот, знайте, что я не стану причинять вам зла". И Ланселот подошел к Тристану, и, крепко обнимая его и целуя, спросил: "О, мой добрый друг, что будем мы делать дальше?" Останемся ли в этом замке или вернемся в замок Бертрана?" "Да неужто, - воскликнула девушка, - неужто не хотите вы остаться в крепости, которую сами же завоевали и где все теперь ваше? Неужто оставите вы меня здесь одну? Войдите, прошу вас, в замок, где каждый склонится перед вами!" Тогда Ланселот сказал Тристану, что надо бы уступить ей. И дама стала умолять Тристана, чтобы согласился он остаться, что он и сделал. Она провела их ко дворцу, куда они вошли и были приняты, как хозяева и сеньоры. Девица созвала всех обитателей замка, как знатного рода, так и низкого, дабы просили они милости и прощения у рыцарей и шли под их руку, но оба рыцаря на то не согласились, а потребовали, чтобы люди присягали на службу королю Артуру. И все горожане повиновались. И совершив все положенное, смогли вернуться в мире к себе домой.
110. Тут явились лекари, чтобы врачевать раны рыцарей, а рыцарь Бертран был изранен больше, чем двое остальных, хотя и не опасно. И когда раны были промыты и перевязаны, все пошли к трапезе, и девица также пришла и ухаживала за ними, не щадя сил, но добрый мессир Бертран совсем не ел, - он не спускал глаз с прекрасной девушки, ибо давно уже добивался ее любви, желая жениться на ней. И она весьма заботливо с ним обходилась и ласково потчевала, что Ланселот и Тристан сразу приметили и сообщили друг другу, но тихонько, чтобы мессир Бертран ничего не заметил. Так весело и беззаботно проходил их ужин, и они весьма радовались тому, что приключение, посланное им богом, завершилось столь счастливо. После же того, как встали они из-за стола, проводила девушка Ланселота и прекрасного Тристана в пышно убранную комнату, где легли они вместе на одну постель. Тут и рассказал Ланселот своему другу, прекрасному Тристану, о своем житье в этом замке и обо всем, что выпало на его долю, над чем они теперь много посмеялись. Что же до девицы, то она отвела мессира Бертрана в другой покой, ибо ему того захотелось. И они долго еще беседовали там, а затем она его покинула, распрощавшись с ним до утра, которое было ясным и погожим.
111. Утром встали рыцари и, вновь перевязав свои раны, пошли к мессе в часовню замка, а потом, вернувшись во дворец, долго беседовали о любовных и рыцарских приключениях. И тут мессир Бертран, почитая, что пришел час доверить рыцарям тайну своей любви, раскрыл им свое сердце, говоря: "Дорогие мои сеньоры, если и скрою я от кого-нибудь свою тайну, то не от вас. Вам ведомо, что по своей воле я подружился с вами и потому, раз я оказал вам дружескую услугу, я прошу у вас взамен милости, которую по совести заслужил. Отдайте мне, коли будет на то ваша воля, в жены и супруги девушку, что живет здесь. Уже давно я вздыхаю по ней и отдал ей свое сердце, ибо она так же красива, как и умна". Тогда заговорил Тристан: "Мессир рыцарь, знайте, что Ланселот и я очень вас полюбили и ни в чем вам не откажем; что до меня, я согласен и, думаю, Ланселот также, но пусть девица сама вам ответит, ибо все зависит от ее желания".
112. Тогда призвали они девушку и спросили ее, желает ли она взять рыцаря в мужья и супруги. И выслушав слова Тристана, о которых я речь веду, девушка ответила: "Монсеньоры, все в вашей воле, ибо и сама я и земли мои ваши. Поступайте же, как вам угодно". - "Благородная девица, - спросил тогда Ланселот, - угоден ли вам мессир Бертран?" - "О, мессир Ланселот, - ответила она, - из любви к вам я исполню любой ваш приказ. Да и помимо всего я столько доброго слышала о мессире Бертране, что согласна, коли вы того желаете, сделать его либо мужем моим, либо возлюбленным". Тогда поцеловали ее Ланселот и Тристан и похвалили за ее решение. "Милая девица, - воскликнул Тристан, - ваши слова свидетельствуют о вашей мудрости, недаром же вас за нее и чтят". Тотчас призвали Тристан и Ланселот всех жителей замка, и те явились без промедления. И двое благородных рыцарей в их присутствии обвенчали мессира Бертрана с Мудрой Девою, как он и желал, и назвали его сеньором замка под эгидой короля Артура. И с тех пор прозвали доброго рыцаря Бертрана сеньором Бертраном, а первой так назвала его Мудрая Дева.
113. Так и была устроена свадьба в Замке Ольтера, что стоял в Черном Лесу, и Тристан с Ланселотом еще две недели провели там за пышными пирами до того дня, как собрались уезжать. На пятнадцатый же день решили они ехать и приказали подать им доспехи. Мессир Бертран и Мудрая Дева весьма были опечалены их отъездом, но не смогли их удержать. Бертран хотел было также снаряжаться, чтобы проводить благородных рыцарей, но они не позволили ему это сделать из любви к его Мудрой супруге. И здесь я закончу мое повествование о Бертране, который впоследствии прославился в королевстве Логр многими славными подвигами. Он сменил свои первые доспехи на другие вермелевые, и все звали его Бертран-Вермелевый Щит.
XI
114. Как Тристан и Ланселот убили злого великана, его жену и двоих сыновей, которые обитали в Черном Лесу.
115. Итак, согласно преданию, Тристан и Ланселот, распрощавшись с Бертраном, ехали целый день без отдыха, так что даже заночевали в лесу, а с восходом солнца выехали на дорогу и скакали по ней до девяти часов утра, как вдруг Ланселот увидел узенькую неприметную тропинку, ведущую в чащу. И однако, казалось, по ней часто проезжали верхом. Сказал тогда Ланселот Тристану: "Друг мой, поедем по этой тропинке, кажется мне, она выведет нас из леса". - "В добрый час, - отвечал тот, - поедем, если вам угодно". И они вступили на эту тропинку и проехали так около двух лье, Вдруг тропинка начала расширяться и привела их к источнику, что бил посреди дороги. А у источника стоял карлик и набирал воду в глиняный кувшин.
116. Тут сказал Ланселот Тристану: "Мессир, мне кажется, мы узнаем здесь кое-какие новости". Он подъехал к карлику, учтиво с ним здороваясь, и карлик ответил ему тем же, сказав: "Мессир рыцарь, да поведет вас господь более безопасной дорогой, чем та, которую вы избрали". - "Да чем же, спросил Ланселот, - так уж плоха эта дорога?" - "Господь свидетель, ответил тот, - вы вступили на путь, с которого нет возврата, если вы не самые сильные и могучие рыцари на земле". - "Так посоветуйте же нам, сказал Ланселот, - что должны мы делать". - "Коли вы спрашиваете моего совета, - ответил карлик, - то послушайтесь меня, да возвращайтесь поскорее назад, туда, откуда прибыли. И это будет самое разумное деяние в вашей жизни, ибо стоит вам проехать вперед еще с пол-лье, и я за вашу жизнь гроша ломаного не дам". Тогда заговорил Тристан и сказал так: "Сударь мой, мы не можем последовать вашему совету, так как должны ехать вперед. Но расскажите нам, что за великие опасности подстерегают нас на пути?" - "Мессир рыцарь, вы едете прямо к обиталищу великанов, среди которых один столь свиреп, что страшнее его на всей земле не сыскать". - "Откуда же вам известно это?" спросил Тристан. - "Я-то знаю, - отвечал карлик, - ибо сам я - его пленник".- "Но раз уж вы здесь, отчего бы вам не убежать?" - спросил его Тристан.
117. "Ну, так и быть, расскажу вам все, - начал карлик, - я прислуживаю одной девушке, которая также томится в плену, и сейчас она от тоски слегла в жару и лихорадке и упросила великана отпустить меня за водой к этому источнику. И если я в скором времени не вернусь, то великан убьет девушку, а по мне, лучше я сам погибну, нежели предам мою госпожу". - "А скажите, спросил Ланселот, - сколько великанов здесь обитает?" - "Узнайте, господин, их трое, а с ними еще великанша, самая злобная и свирепая из всех". - "А чем они вооружены?" - спросил Тристан. "Да ничем, господин, поверьте мне, кроме как своими палицами. Но одну такую палицу и лошади не под силу поднять". "А есть ли у них в плену рыцари?" - спросил Тристан. - "Еще бы нет! воскликнул карлик, - они пленили сто двадцать рыцарей и тридцать девиц, и еще много всякого люда, и все пленники закованы в цепи. И они заставляют их пасти скот, которого у них более пятнадцати сотен голов. А если кто-нибудь из этих несчастных в чем провинится, то они его хватают и, зажарив, пожирают так же, как свою скотину. Вот что они едят". - "Скажите, для чего же держат они в заточении стольких девушек и рыцарей?" - спросил Тристан. "Да будет вам известно, господин мой, что они задумали построить замок на волшебной скале и оттого держат в плену рыцарей, чтобы заставить их строить этот замок и прислуживать в нем, ибо им известно, что нет людей сильнее рыцарей; и когда они наберут пленников, сколько им надобно, тут же они и принудят их строить, чего многие из них, верно, не вынесут. А совсем недавно старший великан захватил в плен двух прекрасных молодых рыцарей и отдал на забаву своим детям, а те давно уже безжалостно мучают своих пленников".
118. "Как же звать этих рыцарей?" - спросил Тристан. "Я слышал, что родом они из Сорелуа, - отвечал карлик, - что они вассалы принца Галеота и одного из них зовут Жирар, а другого Алегот {24}. И великан давно бы их умертвил, если бы ему не хотелось пополнить пленниками свои темницы. С этим намерением рыщет он повсюду, выискивая людей. Теперь вам известно, как эти жестокие великаны поступают с рыцарями". - "Мы соберем все силы, - вскричал Тристан, - и, коли бог будет на нашей стороне, выгоним из леса этих чудовищ!" - "Да неужто, - удивился карлик, - вы не намерены вернуться?" "Клянусь богом, нет, - отвечал Тристан, - мы сразимся с ними". - "Тогда помните одно, - сказал карлик, - когда начнете бой, стойте бок о бок и не расходитесь, ибо в одиночку с ними биться не в пример опаснее".
119. Они распрощались с карликом и поехали вперед по тропинке. И проехав с пол-лье, попали на равнину, окруженную лесом, а тянулась она на целых пять лье. И среди той равнины увидели они Пещеру Великанов, на которую Ланселот указал Тристану, говоря: "Я прошу вас об одном одолжении - дайте мне самому сразиться с ними, ибо дьявол уверял вас, что убил меня великан". - "Нет, - отвечал Тристан, - этого я вам не позволю". - "Тогда позвольте мне, по крайней мере, первому вступить в бой, а если мне понадобится помощь, тут и вы подоспеете". - "Ну, на это я согласен", - сказал Тристан. Тут поскакали они вперед и достигли Пещеры, а рядом с нею росла могучая сосна, на которой висела громадная тяжелая палица. И Тристан указал на нее Ланселоту и сказал: "Мессир, да спасет нас господь от удара такой палицей. Давайте решим, будете ли вы вызывать великана сюда или мы сами войдем в его логово?"
120. Но тут увидели они великана, спускавшегося со скалы. И Ланселот сказал Тристану: "Мессир, я встану между великаном и сосною, чтобы помешать ему схватить палицу". Каковое решение Тристан одобрил. Тогда подбежал Ланселот к сосне и ударом меча перерубил цепь, на которой висела палица, так что она свалилась на землю. Увидел великан, что ему не добраться до палицы, и зарычал: "Презренные рыцари, бегите, не то не быть вам живыми!" И он расстегнул свой пояс из толстой воловьей кожи длиною в два туаза {25}, а пряжка и застежка его были железные и весили тридцать фунтов. Он схватил его за середину, а концами размахивал, как палицей. И кинулся он на Ланселота, а Ланселот, не дрогнув, нанес ему такой удар копьем, что пронзил ему бок, и копье осталось в ране. Тогда навалился великан изо всех сил на коня Ланселота, но тот устоял на ногах. Тут разъяренный великан так хлестнул Ланселота поясом по спине, что тот почти лишился чувств, и великан уж было схватил его, чтобы уволочь в свое логово. Но вскричал Тристан: "О, храбрый рыцарь, очнись и покажи свою отвагу!"
121. Пришел в себя Ланселот и, выхватив меч, поднял его на врага, и когда тот опять замахнулся на него поясом, так ударил его мечом, что не успел великан опомниться, как кулак его вместе с ремнем был отсечен и свалился на землю. Увидев свою обрубленную и окровавленную руку, великан так взревел, что вся долина содрогнулась и земля вздыбилась под ногами рыцарей. Ярость обуяла его, когда лишился он кулака. Он прыгнул на Ланселота, а Ланселот, хоть и ударил его, но не уберегся, и великану удалось стащить его наземь с седла. И он было подмял его под себя, но тут подоспел и Тристан, видя, что пришел его час. Кинулся он на великана и от удара его меча тот рухнул, как подкошенный, а Ланселот крикнул Тристану, чтобы он не упустил его. И, поднявшись, подоспел на помощь, и они вдвоем добили великана, который испустил дух тут же на месте.
122. Когда великанша и двое ее сыновей услышали вопль великана, выбрались они из пещеры навстречу рыцарям, и Тристан, увидев их, сказал Ланселоту: "Мессир, на этот раз не будем расходиться далеко друг от друга, ибо вместе следует нам сражаться с такими противниками". - "Вы правы, ответил Ланселот, - я не отойду от вас". А великанша тем временем наступала на них, а за ней шли двое ее сыновей и они рычали громогласно: "Смерть вам, презренные рыцари!" Сперва кинулась великанша на Тристана и, вцепившись в его щит, так рванула, что сорвала его с шеи вместе с ремнями, а затем ударила его по шлему с такой силой, что он едва не потерял сознание и в глазах у него помутилось до того, что он не смог бы отличить дня от ночи, но Ланселот, видя это, налетел на великаншу сзади и мечом подсек ей поджилки на ногах. Тут рухнула она наземь, клича на помощь своих детей, но один из них был уже так изранен, что рыцари, о которых я речь веду, нашли его в чаще, куда он заполз, ибо идти уже не мог. А тут и великанша кончилась, так как потеряла столько крови, что и половины того хватило бы, чтобы испустить дух.
123. Увидел Тристан, что великаны наступают и, кинувшись на первого, нанес ему столь ужасный удар мечом, что у того все внутренности вывалились на землю. Ланселот же, заметив, что Тристан отвернулся и на него легко напасть со спины, бросился к другому великану, который угрожал Тристану, и разрубил ему бедро, а великан, метя в шлем Ланселота, так, однако ж, промахнулся, что попал по голове его коня, и оттого конь вместе со всадником рухнул наземь. Увидев Ланселота поверженным, Тристан настиг великана, когда тот хотел было затоптать Ланселота, и вонзил ему в спину меч. Раненный в спину, великан обернулся к Тристану, собираясь схватить его, но Ланселот как раз вскочил на ноги и разрубил великану ногу, так что тот рухнул замертво. И они его ударами мечей прикончили, как и всех остальных.
124. Итак, покончили они с четырьмя великанами, чем карлик безмерно был поражен. Бросился он ловить коня Ланселота, который бродил по равнине, и подвел ему. И за это Ланселот карлика благодарил, ибо счел, что конь его либо ускакал, либо погиб от кулака великана. Сел он в седло и сказал Тристану: "Мессир, возблагодарим господа за славное сегодняшнее приключение и за счастливое наше избавление". Тут карлик сказал им: "Сеньоры, не угодно ли вам войти в пещеру и освободить пленников, которые там томятся? Я проведу вас туда". И они ответили, что сделают это. Заковылял карлик перед ними и провел их в пещеру, отныне свободную от великанов.
125. И открыв темницы, где заключены были рыцари, они выпустили всех. И так же поступили они с девушками, но не спрашивайте меня, как звали всех этих пленников, ибо это сильно затянет наше повествование, а потому я о том умолчу, скажу лишь, что отныне каждый из них мог идти, куда ему вздумается, но прежде, чем уйти, пришлось им присягнуть на верность и службу королю Артуру. И они согласились отправиться в королевство Логр и предстать перед королем Артуром и королевой Геньеврою, дабы передать им привет от Тристана и Ланселота и рассказать об этом приключении, что они впоследствии и выполнили, а еще наказал им Ланселот, что, если король спросит, где они его видели, то пусть скажут, что было это у Пещеры Великанов в Черном Лесу, где блуждают они днем и ночью, дабы отыскать благородного Лионеля, ибо он, без сомнения, томится в еще более ужасной тюрьме.
126. В толпе пленников, о которых я речь веду, находился один благородный рыцарь из Галлии, который, услышав имя Ланселота, бросился на колени перед ним, говоря: "О, мессир Ланселот, отныне я ваш верный вассал и, если вам угодно, провожу вас к тюрьме, где томится Лионель, кузен ваш". Услышав это, Ланселот поднял его и стал расспрашивать, что знает он о Лионеле. И спросил, как его самого зовут. "Господь свидетель, - отвечал тот, - мое законное имя Алебран {26} де ла Фонтэн". При этих словах Ланселот весьма обрадовался и воскликнул: "Друг мой Алебран, как счастливо я нашел вас! Я хорошо знал вашего отца Анри, который был верным вассалом отца моего, короля Вана". Итак, остался Алебран с двумя рыцарями, а все прочие, покинув их, отправились, как им было велено, к королю Артуру. И присягнули ему на верность согласно своему обещанию и поведали о бое с великанами, которые погибли от руки рыцарей, что весьма развлекло и поразило короля и весь его двор. Но здесь я и окончу свой рассказ о них, дабы вернуться к моему повествованию.
XII
127. Как Тристан и Ланселот покинули Пещеру Великанов вместе с Алебраном, который рассказал им о Лионеле, как они встретили двадцать конных сержантов при оружии в местности, названной Ущельем Смерти, как те напали на троих рыцарей и Алебрана убили, а Ланселота ранили, но дело кончилось тем, что все двадцать были повержены и убиты.
128. Итак, согласно преданию, Ланселот и Тристан, отправив пленников, пригласили Мудрую Даму и Бертрана приехать к ним в Пещеру Великанов, дабы рассказать им все, как оно было. И, конечно, Бертран и его жена без промедления выехали из Замка Ольтера и вскоре прибыли к Пещере Великанов, где были радушно встречены двумя рыцарями, которые подарили им и Пещеру и несчетные стада при ней от имени короля Артура. Благородный Бертран и жена его благодарили их за дар, а Пещеру с тех пор стали называть Бертрановой. И когда Тристран и Ланселот сделали то, о чем я речь веду, они распрощались с Бертраном и с Мудрой Дамой и отправились дальше.
129. Они углубились в лес, запретив кому-либо следовать за ними, кроме Алебрана, которого Ланселот непрестанно расспрашивал, как сможет он разыскать Лионеля, на что Алебран отвечал ему так: "Мессир, я скажу вам, как я это сделаю. Знайте, что не прошло и трех месяцев, как по пути к Неведомым Островам повстречал я девушку, притом одну-одинешеньку. Мы поздоровались, и она спросила меня, куда я путь держу, на что я ей сообщил, что еду к Грозной Скале. Тогда девица сказала, что еду я не к Грозной Скале, а, можно сказать, к Грозной Тюрьме. "Как же это, - спросил я у нее, - отчего же я должен очутиться в тюрьме? Если вам что-нибудь известно, скажите мне об этом". "Поверьте мне, мессир, - сказала она, - что вы направляетесь в Ущелье Смерти и там попадете прямо в руки чародея по имени Нигромант" {27}. А я и сам много раз слышал, что этот Нигромант был весьма ловок и силен в ратном деле, но что в его замке творились странные дела. Тогда сказал я девушке: "Милая девица, отчего же вы полагаете, что этот Нигромант непременно заключит меня в свою темницу, если я ему никакого зла не причиню?" - "Оттого, - отвечала она, - что всякий рыцарь, как бы он ни был отважен, прибыв в Ущелье Смерти, попадает против своей воли в его темницу. И затем чародей отрубает ему голову и насаживает ее на шест, дабы проезжие люди могли ее видеть над стенами замка. И этого ужасного обычая он держится уже давно, и ни один, даже самый доблестный пленник, не избежал этой участи. Меньше чем два месяца назад захватил он в плен одного юного рыцаря из дома короля Артура, по имени Лионель, но медлит с его казнью, ибо рассудил, что множество рыцарей приедут к нему, разыскивая Лионеля, и таким образом он всех их захватит одного за другим". - "Скажите же мне, - спросил Алебран, - как вам стало известно это?" - "Поверьте мне, мессир, - отвечала она, - что я знаю это наверняка, так как сама прожила в этом замке довольно долго, разыскивая одного рыцаря из Ирландии, и нашла его в этой же тюрьме, - вот отсюда мне все и известно, вот почему, ежели и вам хочется стать его пленником, то вы на прямой дороге к этому, а если желаете попасть в Замок Грозной Скалы, то поворачивайте коня, и я меньше, чем за час доведу вас до него". И я послушался девицы и повернул коня за нею следом, а она проводила меня до перепутья, где и указала путь к Грозной Скале, сама же направилась в другую сторону. Я же, вскоре заплутавшись, попал в чащу, и тут великан захватил меня и запер в темницу, откуда вы меня вызволили. Вот так, мессир, я и узнал о кузене вашем Лионеле".
130. Когда Ланселот услышал то, что Алебран ему поведал, он очень обрадовался и спросил его, не знает ли он прямой дороги к Замку Нигроманта. "Еще бы не знать, мессир, я проведу вас туда непременно, но сперва мы должны миновать опасное место по названию Ущелье Смерти, ибо Замок Нигроманта расположен неподалеку от него". - "Сколько же лье осталось нам ехать?" спросил Ланселот. "Видит бог, около двадцати английских миль", - отвечал Алебран. "Так поспешим же, - воскликнул Ланселот, - ибо я боюсь прибыть слишком поздно". И он подъехал к другу своему Тристану и передал ему всю историю, чем весьма его обрадовал. Они поскакали во весь опор, но все же не поспели к ночи в Замок Нигроманта, и пришлось им остановиться в лесу. Наутро встали они пораньше и пустились в путь и скакали до девяти часов утра, а затем вступили на узкую тропинку, ибо другой дороги не было. И покрыв немалое расстояние, выехали через час в широкую лощину. И спустились вниз, а там протекала бездонная, черная, бурливая река.
131. На другом ее берегу увидели они карлика, который сидел у подножия дерева и следил за всеми, кто проезжал мимо. Увидав, что какие-то рыцари собираются переправиться через реку, закричал он прегромко, - так что его слышно было издалека: "Безмозглые рыцари, уж не вообразили ли вы в гордыне своей, что вам удастся перейти через Ущелье Смерти? - все, все вы тут положите свои головы". На что Тристан ответил ему: "Замолчи, глупый урод, ибо, если ты еще раз раскроешь рот, я отрежу тебе уши". И они начали переправу, а поток был таким глубоким и быстрым, что не будь их кони так сильны и сыты, они бы непременно там утонули. Страх охватил рыцарей, едва вошли они в воду, но когда оказались они на другом берегу вне опасности, то проскакали еще с четверть лье и оказались во втором ущелье, вдвое страшнее и ужаснее, чем первое. И Тристан сказал Ланселоту: "Друг мой, что я вижу! Верно, даже дикие Звери неразумные, и те не живут в этих местах".
132. Так они беседовали меж собою, как вдруг наехали на них двадцать сержантов {28} на конях и с копьями и вскричали: "Смерть вам, презренные негодяи!" И когда рыцари услышали угрозу, то, подняв свои щиты, бросились на них. Сержанты помчались им навстречу. И хотя рыцари умело прикрылись щитами, все же одно копье вонзилось в руку Ланселота, причинив ему нестерпимую боль. Алебрана же настигли столь жестокие удары, что он пал на землю мертвым. Ланселот, видя, что сам он ранен, а Алебран мертв, воспылал таким гневом, что ринулся вперед и копьем своим насмерть поразил первого же врага. И то же сделал Тристан со своим противником, а затем выхватили они мечи и в короткое время перебили восьмерых напавших из двадцати.
133. Так и шел бой, как вдруг увидели они, что скачут на них еще пятнадцать рыцарей с опущенными копьями. И сказал Тристан Ланселоту: "Мессир, взгляните, какое подкрепление идет к сержантам, опередим же их и нападем первыми". И Ланселот одобрил его слова. Они направили коней рыцарям навстречу и налетели на них, как ураган, так что до того, как их копья сломались, они четырех врагов выбили из седла, после чего, выхватив мечи, так заработали ими, что из пятнадцати нападавших в живых осталось лишь пять, все же остальные полегли на месте. А из десяти сержантов уцелело лишь двое, так что против них стояло теперь семь человек, но и те бросились наутек, тогда оба рыцаря, пришпорив коней, догнали их и зарубили и, наконец, в живых остался один-единственный сержант, которому, конечно, было не до боя. Спрыгнул он с коня и бросился им в ноги, прося милости и пощады и говоря так: "Храбрые рыцари, будьте милосердны и оставьте мне жизнь, а я вам за это скажу, как избежать одной опасности". И Тристан попросил Ланселота пощадить его. И Ланселот даровал ему жизнь.
134. Тогда сказал им сержант: "Добрые рыцари, слушайте же меня, ибо, хотя силою своею и к своей чести одолели вы Ущелье Смерти, все же вам суждено попасть в руки самого жестокого рыцаря на свете". - "Как, - вскричал Ланселот, - мы одолели двадцать дюжих вооруженных сержантов и пятнадцать рыцарей, а теперь попадем в плен к одному?" - "Поверьте, господин мой, сказал сержант, - легче вам справиться с пятьюдесятью рыцарями, нежели с ним одним". - "Да кто же это такой?" - спросил Ланселот. - "Вот об этом-то я и хочу рассказать".
XIII
135. Как сержант поведал Тристану и Ланселоту о злодействах Нигроманта и о способе разрушить его чары, с помощью коих он побеждал рыцарей. И как затем Тристан сразился с волшебником и покончил с ним на поле битвы, после чего Лионель был освобожден из жестокого плена.
136. "Узнайте, господин, - начал сержант, - что стоит какому-нибудь чужеземному рыцарю явиться к замку Нигроманта, тот спешит ему навстречу и спрашивает, известен ли рыцарю обычай его замка, а тот отвечает, что никогда о нем не слыхивал. Тогда Нигромант предлагает рыцарю пройти в его замок пешим и безоружным, дабы отправить его в темницу, если же рыцарь не соглашается, то он должен с ним биться, и коли он побьет Нигроманта, то станет владельцем замка, и всего, что в нем есть, если же победит сам Нигромант, то он отсекает рыцарю голову и водружает ее на кол над крепостной стеной. Если же рыцарь соглашается на тюрьму, отказавшись от боя, то сидит в плену до самой смерти на хлебе и воде. И знайте, господин мой: столь могущественны чары Нигроманта, что ни одному рыцарю не под силу устоять против него, ибо по мере того, как продолжается бой, мощь его не убывает, а возрастает". - "Скажите же мне теперь, - спросил Тристан, - как уберечься от его чар, о которых вы только что нам поведали?"
137. "Мессир, и об этом скажу вам. Знайте, что у подножия стен громадного замка Нигроманта есть красивейший в мире источник. Он протекает под раскидистой сосной, к ветке которой привязано копье, а на копье надета головная повязка, рядом же подвешены еще два небывалой красоты копья и два щита. И на каждом из этих щитов насечка - серебряный лев с мечом в лапах, и кажется, будто мечом этим он собирается отсечь голову рыцарю, которого попирает ногами. Поле же на щитах, о которых я речь веду, зеленое. Вот такие доспехи носит Нигромант, и, так же, как лев превосходит силою всех прочих зверей, так и Нигромант похваляется, что может любого рыцаря поставить на колени. И потому он хочет пленить всех странствующих рыцарей, что едут мимо его замка близ источника, и хватает всех без разбора, столь он надменен и уверен в своих чарах. Так вот, знайте, что когда в бою Нигромант видит, что силы его иссякают, то подходит он к этой повязке, о которой я рассказал, ибо стоит ему взять ее в руки, как он становится сильнее и отважнее двух самых сильных рыцарей, вместе взятых. И так сила его в бою не уменьшается, но возрастает. Вот почему, сеньоры рыцари, будьте настороже и когда увидите, что он устал, то более всего не давайте ему прикоснуться к головной повязке, что висит на сосне".
138. "Ну и чудеса вы нам рассказываете, - сказал Тристан, - ай да волщебная повязка!" - "Слушайте же, сеньоры, - сказал сержант, - я расскажу все, что мне известно. Говорят, что около сорока лет назад, а, может, и раньше, святой предсказатель Мерлин {29} явился в этот замок, где жила красивая дама, незадолго до того ставшая вдовою отца Нигроманта, который оставил ее беременною. Мерлин, увидев, как она красива, полюбил ее всем сердцем, и так увлекла его любовь, что он чарами своими добился от нее всего, чего желал, но, добившись дамы, вскоре наскучил ею. И собрался Мерлин уезжать, чем дама весьма была раздосадована, но ничего сделать не могла. Когда же наступил день отъезда, она сказала ему: "Сир Мерлин, прежде чем покинуть мой замок, явите милость и оставьте мне что-нибудь на память, дабы я могла помянуть вас". И Мерлин ей отвечал: "Прекрасная дама, я сделаю то, о чем вы просите". И, подойдя к ней, он снял с нее повязку, которую она носила на голове. И, привязав ее к наконечнику копья, сказал даме: "Знайте, прекрасная дама, что вы носите сына, который будет силен и отважен, благочестив, мудр и учтив. И столь большой силой будет обладать он, что возьмет верх над любым рыцарем, встретившимся на его пути. Но если все же случится так, что ему будет грозить поражение, пусть подойдет он к этой повязке и притронется к ней, и тотчас станет он сильнее двух самых сильных рыцарей, кто бы они ни были. И так пройдет много времени, но когда-нибудь явятся два рыцаря из королевства Галльского, которые, прибыв на розыски в Черный Лес, положат конец моему заклятию. Я желаю, чтобы сын, который выйдет из вашего чрева, был наречен Нигромантом в память о моем имени {30}". После чего уехал Мерлин, а дама выполнила его наказ. Вот я и рассказал вам о чарах и о том, как вы положите им конец".
139. Тогда Тристан стал расспрашивать его, где им найти Нигроманта. "Господин мой, вот что следует вам сделать, - сказал сержант, - попроситесь на ночлег в замок рыцаря, который приходится ему братом, только остерегайтесь показать ему, что вы враги Нигроманту; поутру вы спросите у него дорогу к замку, притворясь, что спешите оказать Нигроманту услугу. Знайте, сеньоры рыцари, что замок Нигроманта и жилище его брата разделяют всего четыре мили". И Ланселот с Тристаном одобрили совет сержанта. Пустились они тут же в путь, и, проскакав порядочно, к вечеру достигли замка Нигромантова брата, где и были радушно приняты, ибо выдали себя за друзей Нигроманта.
140. Назавтра покинули они этот замок и пустились в путь и так как выехали рано, то к полудню уже и достигли цели своего путешествия. Они остановились у прекрасного прозрачного ключа, где увидели и копья, и два щита, и повязку - все, как рассказал сержант. Тогда Тристан спросил у Ланселота, не спешиться ли им, чтобы отдохнуть у источника, на что тот ответил: "Мессир, друг мой, все, что вы прикажете, мне приятно исполнить". И он первым ступил на землю, а за ним и Тристан, и, сев у воды, принялись они беседовать о предстоящем бое. И Тристан сказал Ланселоту: "Мессир, вы ранены, и тяжек будет вам этот бой. Почему я и прошу вас позволить мне сразиться одному, вам же я оставляю заботу следить за Нигромантом и не давать ему приблизиться и прикоснуться к повязке, пока будет идти схватка. Остальное предоставьте мне". И Ланселот сказал, что сделает все так, как Тристан его просит, а что до повязки, то он ручается, что Нигроманту ее не коснуться.
141. При этих словах увидали они, что из замка выехала на коне девушка и направилась прямо к источнику. И когда она поравнялась с ними, то рыцари ее приветствовали, а она, им ответив тем же, сказала: "Сеньоры рыцари, отважный Нигромант дал мне поручение узнать, что за рыцари сидят возле его источника, без его на то дозволения". Тристан ответил ей: "Благородная девица, передайте ему, что мы странствующие рыцари, что выехали мы на поиски приключений и желаем теперь отдохнуть немного у этого ключа, но вскоре уедем". - "Прошу вас, не уезжайте, - просит она, - пока я не вернусь". И Тристан ей сказал: "Благородная девица, поезжайте с нашим ответом, а мы вас будем здесь дожидаться".
142. Тогда девушка поспешила обратно и рассказала Нигроманту, что видела она красивейших рыцарей, прекрасно сложенных и благородного вида, достойнее которых не доводилось ей пока встречать. "И сидят они, - добавила она, - возле вашего ключа бок о бок и обещали еще с час обождать меня". "Мне кажется, мессир, - сказала она, - что оба они из королевства Логр, из дома короля Артура, ибо что один, что другой, они весьма вежливы и учтивы". Тогда Нигромант притворился, что эти вести его обрадовали. Призвал он к себе Лионеля и говорит ему: "Мессир рыцарь, я хотел бы рассказать вам новость, дошедшую до меня из вашей страны". - "Как, - воскликнул Лионель, - неужто вы получили оттуда известия?" - "Да, - ответил Нигромант, - ибо двое странствующих рыцарей остановились у моего ключа без моего на то дозволения, а родом они из королевства Логр и, как мне кажется, разыскивают вас, желая рассказать вам новости из вашей страны". - "В добрый час, - ответил Лионель, - я хочу вас просить, не дозволите ли вы мне сопровождать вас, дабы я мог посмотреть на ваш бой?" На что Нигромант ему ответил: "Разумеется, прекрасный мой рыцарь, из любви к вам и по учтивости моей я не смею вам в том отказать". И Лионель поблагодарил его, ибо подумал про себя, что какие-нибудь доблестные рыцари Круглого Стола прибыли вызволить его, и он даже подумал, что один из них, верно, Ланселот, имени же другого никак угадать не мог. А Нигромант велел подать себе копье и щит сверх тех, что висели у источника, затем вскочил на своего коня и поскакал к рыцарям, приказав четырем сержантам туда же вести Лионеля, что они и исполнили.
143. Когда наши рыцари увидели, что он скачет к ним, они пристально стали его разглядывать и восхитились его осанкою, признав в то же время, что вид его внушителен. И когда Нигромант подъехал ближе, они его приветствовали, и он их также приветствовал, весьма надменно глядя и говоря: "Сеньоры рыцари, девица моя донесла мне час тому назад, что здесь, у моего ключа уселись двое рыцарей". - "Господь свидетель, мессир, - ответил Ланселот, - она вам не солгала". - "А известен ли вам мой обычай?" - спросил Нигромант. - "Клянусь богом, нет", - сказал Тристан. - "Тогда послушайте, сказал Нигромант, - я вам о нем скажу: обычай мой таков, что все странствующие рыцари, которых застал я у моего ключа, должны, ежели они не желают сразиться со мною, отдать мне свое оружие и доспехи, и, сдавшись мне на милость, отправиться в темницу, где и остаются до самой смерти. Если же они принимают бой и я их побиваю, то сношу я им голову и насаживаю ее на кол, так что у меня этих голов по стенам развешано поболее сотни, да и ваши вскоре по соседству с ними очутятся. А теперь, когда вам известен мой обычай, обдумайте, что намерены вы делать".
144. Когда Нигромант окончил свои речи, Тристан сказал: "Мессир рыцарь, знайте, что у нас нет никакого желания ни сражаться, ни идти в вашу темницу, ибо мы намерены продолжать наш путь". - "Ну, нет, - вскричал Нигромант, одно-то из двух вам выбрать придется, - либо сражайтесь, либо отправляйтесь в темницу, - вам я, так и быть, окажу честь и дам в соседи прекрасного молодого рыцаря из дома короля Артура по имени Лионель". Едва Ланселот услышал о кузене своем Лионеле, которого он так любил, он втайне возликовал, но виду не подал, а Тристан еще раз повторил, что им вовсе нежелательно сражаться, а тем более садиться в тюрьму, но, напротив, хочется продолжать путь, ибо их призывают неотложные дела, да притом у них и копий с собою нет. "Что до последнего, - ответил Нигромант, - за этим дело не станет, вон висят на сосне два длинных и крепких копья, - выбирайте себе каждый, какое угодно". Поняв, что от боя, и уж, на крайний случай, от схватки им не отвязаться, сказал Тристан Нигроманту: "Ну, что ж, рыцарь, ясное дело, лучше уж мне сразиться, нежели жить в заточении". - "В добрый час", - ответил Нигромант.
145. Тогда поднялся Тристан и выбрал себе копье, но только приготовился он вступить в бой, как увидел Лионеля, которого вели четверо сержантов, и Нигромант также его увидел и, подозвав Тристана, спросил: "Мессир рыцарь, знаком ли вам Лионель? Посмотрите на него хорошенько, ибо именно он укажет вам дорогу в тюрьму, да и там будет делить с вами компанию". - "Ну, что же, - отвечал Тристан, - такой сосед, как он, получше, чем вы, - но довольно болтать, сразимся же!" И Тристан отъезжает от места схватки, что и Нигромант тоже делает, затем, пришпорив своих коней, они сталкиваются и столь яростно бьют копьями, что те разлетаются в куски. А оба рыцаря, не выдержав мощных ударов, рухнули на землю, но тут же вскочили на ноги и схватились за мечи. Нигромант был поражен тем, что Тристан выдержал его удар, и то же думал Тристан о Нигроманте.
146. Лионель, видя эти яростные и нечеловеческой силы удары, сперва очень испугался, и про себя молил бога о помощи рыцарю, что сражался за свою и его свободу. Оборотился он к Ланселоту и тихо прошептал ему: "Я умоляю вас, рыцарь, явите милость и скажите мне, из какой вы страны; по моему мнению, вы не принадлежите ни к дому короля Артура, ни к рыцарству Круглого Стола, ибо таких доспехов, как ваши, я там не встречал". - "Знайте, мессир, - отвечал ему так же тихо Ланселот, - что сам я из королевства Логр, но не оттуда тот, кто сейчас здесь сражается. И я уверен, что по его силе и ловкости в ратном деле вы сегодня же будете избавлены от заточения у Нигроманта". - "Да услышит вас господь, - воскликнул Лионель, - сердце мое ликует от ваших слов; заклинаю всем святым, что только есть для вас в этом мире, назовите мне ваше имя". И Ланселот ему ответил: "Сейчас вы услышите его. Знайте, что я - Ланселот, кузен ваш, а тот, что сражается за вас, прекрасный Тристан Корнуэльский, лучший рыцарь в мире. Но не подавайте и вида, что вам известно это, дабы Нигромант ничего не заподозрил". Когда Лионель услышал слова Ланселота, он так обрадовался, что подари ему тот целое королевство, Лионель не был бы счастливее.
147. Вернемся же теперь к рыцарям, которые, оправившись от удара, выхватили мечи. Они так яростно набросились друг на друга, что, казалось, это схватились два льва, желая пожрать один другого, и каждый из них ударял по шлему противника с жестокой и невероятною силой. Все, кто пришел из замка, удивлялись, глядя на Тристана, ибо не приходилось им доныне видеть, что рыцарь может столь долго сопротивляться Нигроманту, а, тем более, наносить ему тяжкие раны, достигал же этого Тристан своим искусным владением мечом, чем наносил весьма большой урон Нигроманту. Тот, однако, весьма упорно противостоял ему, так что Ланселоту иногда становилось страшно за Тристана, да и Лионель также дрожал в те минуты, когда Тристан для вида отступал, дабы Нигроманта утомить, и даже меч свой опускал, но с тем лишь, чтобы через миг искусно отразить мощный натиск рыцаря. И особенно старался он все время стоять между Нигромантом и чудесной повязкой, в каковой тот весьма нуждался, так как Тристан уже нанес ему двенадцать тяжких кровавых ран; ослабел Нигромант и не в силах был добраться до повязки, ибо Тристан ему в том препятствовал.
148. Тогда решил Нигромант достичь своего обманом, притворно любезным голосом сказав: "Мессир рыцарь, вы уже доказали мне, что я имею дело с таким умелым бойцом, какого не встречал доныне, ибо ваш меч оставил столько ран на моем теле, что я вынужден просить дозволить мне отдохнуть на краю моего ключа; а после мы продолжим бой и доведем его до конца". - Но Тристан возразил: "Мессир рыцарь, нет вам моего на то согласия, ибо я еще более, чем вы, утомлен и жажду отдыха у воды, дабы освежить мое пылающее тело. Но пусть лучше раны мои горят, я все же сперва завершу этот бой". И он, как ураган, кинулся на Нигроманта с силой, дотоле невиданной, так что тот не успевал отражать удары, и потерял всякую надежду добраться до своей повязки. Проклял он день и час своего рождения, ибо понял, что приходит ему конец. Однако он все же защищался из последних сил, хоть и мало что мог против Тристана, который вел бой так, как сам того хотел.
149. Нигромант получил уже двадцать ран, из которых семь были смертельными, и так изошел кровью, что не мог и руки поднять, тут и рухнул он наземь. И, поняв свое поражение, сказал он Тристану: "Прощу вас, отважный рыцарь, до того, как душа моя расстанется с телом, скажите, от чьей руки я погибаю? " - "Что я слышу, - воскликнул Тристан, - неужто слабость ваша предвещает вам смерть?" - "Да, мессир, - ответил Нигромант, - и вы сейчас в этом убедитесь, но, умоляю вас, назовите же свое имя!" - "Узнайте, - сказал Тристан, - тот, кто победил вас, зовется Тристаном из Корнуэльса". Когда Нигромант услышал это имя, крикнул он: "О, мессир Тристан, будь проклят ваш меч, принесший мне гибель, одно мне утешение, что погибаю от руки столь славного рыцаря". И тут смерть настигла его, и он, заведя глаза, покатился на землю и испустил дух. Бросился Тристан поднимать его, но увидел, что уже поздно.
150. Подошел он к Ланселоту и Лионелю и показал им на мертвого Нигроманта, а Лионель вознес хвалу господу и поблагодарил Тристана, обняв его не менее ста раз. И поднялся громкий крик в замке о том, что Нигромант убит, отчего все пленники возликовали, ибо были теперь свободны, один Ланселот радовался меньше других, так как был озабочен ранами Тристана. И он, подойдя к нему, спросил: "Друг мой, как чувствуете вы себя?" - "Поверьте мессир, как любой, кого всерьез ранили, - отвечал Тристан, - но нет у меня смертельных ран, не то, что у моего противника". - "Так пойдемте же поскорее в замок, - сказал Ланселот, - и пусть лекарь осмотрит вас". И они, сев на коней, направились прямо в замок, но не успели подъехать к воротам, как навстречу и высыпал народ, воздавая почести победителям. А, попав в замок, они прежде всего освободили пленников, и было их там немало, ибо захватил Нигромант до ста рыцарей, девиц же и дам более тридцати. И на шестах поверх крепостных стен насажено было более сорока голов странствующих рыцарей, а под каждой головой висел щит убитого. Освободив пленников, о которых я речь веду, призвали они лекарей, чтобы перевязать раны. И те, придя, обещали храброму Тристану, что через четырнадцать либо пятнадцать дней он будет здоров, о той же ране на руке, за которую боялся Ланселот, сказали, что она затянется через три-четыре дня.
151. Так вот и был завоеван замок, как я уже о том рассказал, и Ланселот приказал похоронить Нигроманта с большими почестями и высечь на его могиле следующую надпись: "Здесь покоится прах Нигроманта, которого победил Тристан из Леонуа". И когда все было закончено, Тристан сказал Ланселоту: "Я был бы очень рад отпустить всех этих несчастных пленников, а с ними заодно дам и девиц, дабы могли они вернуться в свои края; тех же, кто живет и служит в замке, надо привести к присяге на верность королю Артуру". - "Вы правы, мессир, - ответил Ланселот, - совет ваш хорош и мы поступим согласно с ним". И, созвав пленников и пленниц, он отпустил их всех, взяв с них прежде того обещание, что по дороге домой они явятся к королю Артуру, дабы передать ему, а также и королеве, привет от Тристана и Ланселота и рассказать, как Тристан вызволил Лионеля из заточения. И пленники тут же пустились в дорогу прямо к замку Бертрана, ибо поручили им доставить ему весть о захвате замка ратной доблестью Тристана, каковым вестям Бертран и Мудрая Дама весьма обрадовались, ибо это означало, что со страшным обычаем Замка покончено; порешили они, что утром поедут повидаться с доблестными рыцарями.
152. Пленники же и дамы наутро пустились в путь и через несколько дней прибыли в Камелот, где жили король Артур и королева, и передали они им все, как и обещали. Король Артур весьма обрадовался, услышав, что доблестный Лионель спасен Тристаном. Королева также с большим вниманием и удовольствием слушала рассказ о битве Тристана с Нигромантом, о которой они весьма красочно повествовали. Весь двор восхвалял доблестные подвиги рыцарей, совершенные в Черном Лесу. И, рассказав, что знали, пленники распрощались с королем, который дозволил им возвратиться домой. Но здесь я оставлю их, дабы вернуться к моему повествованию.
XIV
153. Как Тристан, Ланселот и Лионель покинули замок Нигроманта, и как встретили они девушку, которая рассказала им о жестоких обычаях замка Тора Невозмутимого, где томились в темнице мессир Говен и девять его спутников.
154. Итак, согласно преданию, когда Бертран и его жена узнали о чудесной победе в замке Нигроманта, они на следующее же утро в сопровождении сорока рыцарей отправились повидаться с Тристаном и Ланселотом. И в короткий срок прибыли в замок. Услышав об их приезде, доблестные рыцари встретили их с почетом и радостью, и так же приветствовали их Бертран и Мудрая Дама. И они прожили в замке до тех пор, пока не зажили раны Тристана, после чего собрались все вместе, дабы решить, что делать с замком. Тут Ланселот сказал Тристану: "Мессир, мое мнение таково, что следует подарить замок Бертрану и его жене, лучше того нам не распорядиться". - "Раз вам так угодно, - ответил Тристан, - я согласен". И они позвали Бертрана и передали ему замок от имени и под власть короля Артура. И, созвав горожан и прочий окрестный люд, велели им присягать на верность Бертрану, что те и проделали весьма охотно, назвав его своим сеньором. Когда все было закончено, они решили отправиться наутро в Замок Ольтера, чем весьма обрадовали Бертрана. Так вот, рассвет застал их уже в пути, а вскоре прибыли они вместе с Бертраном и его супругою в замок, где и прожили несколько дней.
155. Затем распрощались они с Бертраном и уехали без провожатых, взяв с собою одного Лионеля, и весь день ехали по лесу, не встречая никакого жилья, так что пришлось им провести ночь в чаще, под деревом. А с рассветом они вновь сели на коней и поскакали дальше. Не успели они и часа проехать, как увидели, что по узкой лесной тропинке подъезжает к ним очень красивая девица на белом иноходце. Они приостановились, дабы расспросить ее. И, когда она приблизилась, они приветствовали ее, а она, с ними поздоровавшись, спросила: "Доблестные рыцари, ведомо ли вам, по какой дороге вы едете?" - "Нет, отвечал Тристан, - бог приведет нас, куда ему будет угодно". - "Ах, сеньоры рыцари, - продолжала девушка, - худая это дорога, и кабы вы знали, куда она ведет, то тут же свернули бы назад. Мой совет вам, сеньоры, ради спасения жизни и чести вашей избрать другую дорогу, ибо эта приведет вас лишь к бесчестию и позору". - "О, добрая девица, - воскликнул Тристан, - будьте столь любезны и расскажите нам об опасности, что, по вашим словам, грозит нам". - "Нет, я вам больше ничего не скажу, - ответила она, - но поверьте мне на слово, ибо больше мне нет времени разговаривать с вами", - "Милая девица, - сказал Тристан, - зачем вы так обходитесь с нами, ведь нехорошо это - умалчивать об опасности, лишь пугая ею". - "Поверьте мне, мессир, возразила она, - что опасность эта в десять раз страшнее, чем можно сказать о ней словами". - "Тогда вы должны нам о ней поведать, дабы мы знали, чего опасаться, ибо с вашей стороны недостойно было бы поступить иначе". - "Ни слова более вы от меня не услышите", - ответила она на это.
156. И она было собралась уехать, но Тристан схватил под уздцы ее коня и, несмотря на ее сопротивление, остановил его, сказав: "Нет, красавица, вы не тронетесь с места, пока я не узнаю все, что мне нужно". - "Вы уподобляетесь змее, - возразила она, - которую в мороз впустили в дом. чтобы дать ей отогреться, а она за это давай всех жалить, так благодаря за добро, ей сделанное. Такую же благодарность получила и я от вас за свой добрый совет". - "Пусть будет так, распрекрасная моя девица, - сказал Тристан, но, как бы то ни было, а мы не расстанемся, пока я не услышу об этой опасности". - "Ну, что ж, - говорит она, - делать нечего, раз уж нельзя иначе, я буду говорить, но знайте, что делаю я это не по доброй воле. Так вот, если вы и дальше поедете по этой дороге, то попадете на необъятную равнину, что тянется на целых пятнадцать лье. И равнина эта весьма живописна и радует глаз, как никакая другая, но окружена она весьма опасными лесами. Среди той равнины возвышается прекрасный замок, а сеньора его называют Тором Невозмутимым {31} и это самый сильный и могучий рыцарь из всех, кто обитает в этих лесах. У подножия стен его замка, недалеко от ворот бьет прекрасный источник, а рядом стоит могучая сосна невиданной высоты, и на ней висят два одинаковых вермелевых щита, два копья и два шлема. Под сосной этой всегда сидит карлик, подстерегая рыцарей, и, завидев кого-нибудь, трижды трубит в рог так громогласно, что все обитатели замка слышат его. Тут же рыцарь Тор берет оружие, и, надев доспехи, садится на коня и скачет к источнику, там надевает он шлем и берет копье и меч, а затем, будучи в полном снаряжении, так обращается к пришельцу: "Эй, рыцарь, это где же вы набрались наглости подойти к моему источнику без моего на то дозволения? Разве неизвестно вам, что он зовется Источником Сражений, и, раз уж вы нарушили мой закон, вам придется сразиться со мною? Знайте же, что, если победа будет за мной, я велю снести вам голову и затем выставлю ее над крепостной стеной, где таких голов уже побольше сотни". Так поступает рыцарь, дабы слава о нем дошла до двора короля Артура, где бы считали его могущественным и непобедимым, и, боясь его силы, превозносили бы его отвагу. Правду сказать, он и доподлинно самый красивый и статный из всех, кого я знаю. Вот отчего, сеньоры рыцари, я предостерегала вас во имя чести вашей и безопасности".
157. Тут улыбнулись Тристан и Ланселот и спросили девицу, куда она сама направляется столь поспешно. - "Мессир, - ответила она, - я еду ко двору наиславнейшего короля, какой только живет на свете; ему служат самые доблестные рыцари и сам Ланселот Озерный, которому нет равного среди рыцарей. Там должна я рассказать королю о злых законах, которые ввел у себя Тор Невозмутимый, ибо в его темнице томится мой брат, и я хочу его вызволить оттуда. Теперь отпустите меня, ибо я рассказала вам то, что хотелось вам знать". - "Милая девица, - сказал ей Тристан, - поскольку я получил от вас совет опасаться жестокого и невозмутимого рыцаря, позвольте и мне, в свою очередь, посоветовать вам не ездить дальше, но сопровождать нас, ибо может так случиться, что в скором времени брат ваш будет освобожден. Так что последуйте моему совету". - "Ну, нет, - воскликнула она, - сдается мне, что ваша помощь дальше слов не пойдет, ибо я уверена, что будь с вами еще четыре рыцаря, вам все равно не сладить с Невозмутимым; ведь совсем недавно я сама видела, как он, и глазом не моргнув, победил десятерых прославленных рыцарей".
158. "Милая девица, - сказал ей Тристан, - господь да пошлет вам удачу, назовите же мне имена тех десятерых рыцарей, о которых вы упомянули". "Охотно, - ответила она, - первым сбросил он наземь мессира Говена, вторым Мордрета {32}, затем последовали Динадан, Эглан Равнинный, Галогантен Валлийский, король Карадос и мессир Ивейн {33}, а еще Додинель Свирепый, Жирфлет и мессир Лаваль Лесной. И все, кого я назвала, томятся теперь в плену". Тогда сказал Тристан: "Прекрасная девица, я еще раз советую вам ехать с нами, и вы обретете брата, ибо сейчас по дороге нашли то, за чем ехали". - "Да как же мне верить вам, - сказала она, - когда я вас совсем не знаю?" - "Милая девица, - сказал тогда Тристан, - коли перед вами очутился бы Ланселот, смогли бы вы узнать его?" - "О, конечно, сразу же узнала бы, ответила она, - ибо видела его в доме хозяйки и госпожи моей, где он жил довольно долго". - "А кто же была эта дама?" - спросил Тристан. - "Господь свидетель, - сказала девушка, - то была мадам де Норуа {34}". Тогда Ланселот, поняв, что Тристан хочет показать его девице, поднял забрало. Тут Тристан сказал девушке: "Красавица, когда встретите Ланселота, передайте ему привет от меня". И девушка, взглянув в прекрасное лицо Ланселота, тотчас же его признала; сошла она с иноходца и воскликнула: "О, несравненный рыцарь, простите меня за то, что я столь неучтиво обошлась с вами в разговоре". И при этих словах Тристан весело рассмеялся.
159. Они помогли девушке сесть на коня и попросили ее проводить их до замка Тора Невозмутимого. И она поехала впереди, как они ее и просили, а по дороге Ланселот уговаривался с Тристаном о том, что будут они делать дальше. И Тристан стал просить Ланселота уступить ему этот бой. На что ответил Ланселот: "Я еду с вами лишь для того, чтобы повиноваться вам. Если вы просите меня дать вам сразиться самому, я вам охотно уступаю, так же, как если бы вы попросили сразиться меня, я бы послушался вас, ибо ваша воля для меня - закон". И Тристан сказал, что ему хочется принять бой. На что Ланселот ему дал согласие, и Тристан поблагодарил его как за дозволение, так и за почет, который Ланселот оказывал ему.
XV
160. Как Тристан и Ланселот прибыли к Источнику Сражений, где прекрасный Тристан победил и убил Тора Невозмутимого, и как Люси Белокурая {35}, жена Тора, была столь поражена красотою Тристана, что умерла на месте, ибо он отверг ее любовь.
161. Итак, согласно преданию, они в сопровождении девицы прибыли к источнику, принадлежащему рыцарю Тору, и, взглянув на него, нашли, что он стократ красивее и приятнее, чем девица им его описала. Тут сошли они с коней и подошли к воде, а затем, оглядевшись, увидели все прочие приметы, о которых девушка им рассказывала. Но не обратили они внимания на то, что карлик под деревом протрубил в рог, отчего звук пронесся по всей равнине. Услышал его и Тор, и все, кто жил в замке, и Динадан также услыхал его и сказал своим друзьям: "Сеньоры, слышите ли вы, как надсаживается этот низкорослый дьявол, трубя в рог? Должно быть, какие-нибудь рыцари подъехали к источнику, а, стало быть, сегодня ночью будет у нас пополнение, как будто нас и без того здесь недостаточно!" - "Но может так случиться, - отвечал ему Говен, - что они окажутся победителями и освободят нас". - "Хотел бы я, чтобы ваши слова сбылись, - сказал Динадан, - но боюсь, что все произойдет как раз наоборот".
162. Между тем Тор Невозмутимый вошел в зал, где находились рыцари, ибо он содержал их с почетом, как рыцарей Круглого Стола, чего для других не делал. И десять рыцарей, как он вошел к ним, приветствовали его, а он, обратившись к Говену, сказал: "Сеньор, слышали ли вы, как протрубил мой карлик? Он возвещает прибытие рыцарей к моему источнику. И я не сомневаюсь, что вскоре вы увидите, как я сражаюсь с ними, а потому мне желательно, чтобы вы сопровождали меня". - "Господь свидетель, мессир, - сказал тогда Динадан, - мы с удовольствием посмотрим на ваш бой". И Тор ответил, что они могут ехать с ним, ибо таково его желание. Он приказал своим сержантам посадить пленников на коней, что и было исполнено, после чего Тор вооружился всеми доспехами, кроме шлема и щита, так как они висели на сосне, и копье было там же. И, снарядившись, вышел он из зала и, сев на самого лучшего своего коня, поскакал к источнику, а следом за ним отправились десять рыцарей, которые не чаяли дождаться боя, чтобы увидеть Торова противника.
163. И когда Тристан и Ланселот увидели Тора, то сразу признали меж собою, что то был несравненный рыцарь, ибо весьма ловко сидел он в седле. Тогда, нимало не медля, вскочил Тристан в седло и, перекрестившись, взял свое копье и щит, поджидая Тора. Ланселот же сел у самого источника. Тор в это время подъезжал с гордым видом, допытываясь у десяти пленников, не знаком ли им тот рыцарь, что ждет его на коне, на что Динадан отвечал ему, что он им не знаком, но что того, кто сидит у источника, он узнает. "Так кто же тот, другой?" - спросил Тор. - "Я полагаю, мессир, - ответил Динадан, что во время боя вы и сами это узнаете, ибо отвага ваша заставит его назвать свое имя, захочет он того или нет". Тогда направился Тор к Тристану, и они, сойдясь так, чтобы можно было слышать друг друга, поздоровались весьма учтиво, а потом Тор спросил рыцаря: "Мессир рыцарь, скажите мне, знали ли вы, едучи сюда, какой обычай я установил в моем замке?" - "Увы, мне он неизвестен", - ответил Тристан.
164. "Ну, так я вам расскажу о нем, - сказал Тор, - обычай мой таков, что ни один чужеземный рыцарь, прибывший к моему источнику, не имеет права отказаться от сражения со мною, и, если я его побеждаю, то велю отрубить ему голову, но если этот рыцарь из дома короля Артура, то я дарую ему жизнь и милостиво избавляю от смерти. Но до конца дней своих он останется в моей темнице, будучи осужден на вечное заключение, так что нет ему выхода из замка. Видите шесты с насаженными головами там, поверх крепостной стены? Это головы тех, у кого хватило наглости принять бой, а вот эти десять рыцарей, что едут за мною безоружные, родом из королевства Логр и были некогда весьма доблестными бойцами. И однако я победил их на этом самом месте и отныне они мои пленники, как вы и видите, а нынче я оказал им милость и велел привести сюда, дабы посмотрели они на мой бой с вами, а затем и с вашим спутником, если только он осмелится взяться за оружие. Но вы, как мне кажется, не служите королю Артуру и не принадлежите к числу рыцарей Круглого Стола, а потому вряд ли доведется вам сидеть в темнице вместе с этими десятью, скорее я посажу вас со всяким сбродом гнить на хлебе и воде". - "Да охранит меня от того господь, - сказал Тристан, - я предпочитаю погибнуть в честном бою, нежели попасть в темницу, а, быть может, судьба мне улыбнется и, напротив, вам суждено будет попасть ко мне в плен. Но вот что я хочу предложить вам: если вы не медля освободите всех своих пленников и упраздните этот сколь жестокий, столь и низкий обычай, я, так и быть, отпущу вас даже и без боя. Ибо вы держите в заточении тех, кого вам в плену держать не подобает. А потому, коли вы отвергнете мое предложение, готовьтесь сразиться".
165. Слыша от Тристана столь бесстрашные речи, Тор Невозмутимый весьма поразился и вскричал: "Мессир рыцарь, если бы вы были так доблестны, как вы болтливы, я, быть может, и послушался бы вас, но мне не страшны ни копье ваше, ни вы сами со своей хваленою силой, а потому, презрев ваше предложение, я вызываю вас на бой. Но если ваше копье коротко, а щит некрепок, вы можете взять себе те, что висят там, на сосне". Но Тристан отвечал: "Не нуждаюсь я в вашем оружии". А Тор сказал: "Ну, что ж, а я возьму его". И он выбрал себе из двух одно копье, шлем и щит, после чего они разъехались. Ланселот, который пристально следил за всем этим, восхитился гордою и красивою осанкой Тора, признавая, что он весьма доблестный рыцарь, и о том же думали мессир Ровен и его товарищи, которые, подойдя к Ланселоту, как будто не узнавали его, но Ланселот, желая, чтобы они его признали, незаметно переговорил с ними, чего стража их не заметила
166. И вот доблестные рыцари, Тристан и Тор, стоят лицом к лицу, готовые к бою. И, пустив своих коней, они так ударили копьями в щиты друг друга, что кони их рухнули наземь и копья разлетелись вдребезги. Рыцари тотчас же легко и ловко вскочили на ноги и выхватили мечи. Тристан кинулся на Тора и осыпал его градом жестоких ударов, и то же самое сделал Тор, ибо силен был на диво, а к тому же на целую ладонь был выше Тристана. Все, кто жил в замке, сошлись посмотреть на их схватку, и меж ними было даже несколько дам. Тристан яростно нападал на Тора, а Тор на него, так что все кругом порешили, что никогда не видели столь жестокой схватки. И Тристан про себя высоко оценил рыцарские достоинства Тора, ибо ни один рыцарь доселе не задавал ему столько работы, и думал он, что, как бы то ни было, а должен он с честью выиграть этот бой. Однако временами он притворялся усталым и ослабевшим, а Тор, приметив это, усиливал свой натиск, но Тристан столь умело защищался, что Тор ничего не мог достигнуть и только зря растрачивал пыл свой и силы. А Тристан для виду подставлял себя под удары, дабы уверить Тора, что победа его уже недалека.
167. Десять рыцарей, глядя на это, дрожали за Тристана, но Ланселот знал, что таков прием Тристана, и был спокоен. Больше часа Тристан терпел натиск мессира Тора, но затем, наскучив этим, разгневался и ринулся на него с такою быстротой и пылом, что присутствующим показалось, что только сейчас бой-то и начался, да и сам Тор поражен был яростным и молниеносным его нападением и по нему признал все ратное мастерство рыцаря. Тристан же в такой раж вошел, что у него даже пена выступила на губах. Без устали наседал он на противника и так продолжалось до шести часов вечера, а как зазвонили к вечерне, Тор в изнеможении стал отступать, ибо весь был изранен. И у Тристана было несколько ран. А рыцари, наблюдая за стремительными выпадами Тристана, говорили меж собою, что, кабы выставить против Тора четырех сильнейших бойцов, ему и то не пришлось бы тяжелее, чем нынче.
168. Когда Тор принужден был отступить, он сказал Тристану: "Мессир рыцарь, остановитесь ненадолго, я хочу переговорить с вами". И Тристан тотчас же опустил меч и стал слушать, а Тор сказал ему: "Храбрый рыцарь, вы сегодня доказали мне, что нет искуснее и напористей вас в бою, почему я и хочу просить вас назвать свое имя". - "Что до моего имени, - отвечал Тристан, - я не могу назвать его, но обещаю вам, что вы узнаете его, когда победите меня и поведете в свою тюрьму. Если же я возьму верх над вами, то вряд ли доведется вам узнать, с кем имели вы дело". - "Что ж, вы правы, сказал Тор, - и не будем более толковать об этом, но я хочу предложить вам другое. Не отдохнуть ли нам эту ночь, а назавтра мы сможем возобновить наше сражение". - "Знайте, рыцарь, - отвечал ему Тристан, - что до меня, я предпочел бы покончить с этим сегодня же, к чести моей, либо, напротив, к позору, но раз вы просите меня, я готов уступить, помните только, что завтра мы будем биться до конца на этом самом месте". - "Этого и я желаю", ответил Тор. И они подошли к Ланселоту и рассказали ему о своем уговоре, чем весьма его порадовали. Ланселот обнял Тристана и целовал его множество раз, спрашивая, не болят ли его раны. Но Тристан на это сказал ему: "Друг мой, они вовсе не опасны". И Ланселот на том успокоился.
169. Мессир Говен и девять его товарищей с почестями встретили рыцаря, а Тор, созвав своих людей, приказал им немедленно расставить шатры и палатки и осветить их факелами и свечами, что они скоро и устроили. В одном шатре поставили два ложа, - одно из них предназначалось для Ланселота, другое же для прекрасного Тристана. В соседнем шатре разложена была пышная постель для Тора и Люси Белокурой, жены его, одной из красивейших дам в мире. Эта дама, о которой я речь веду, прибыла по приказу сеньора в сопровождении многочисленных своих прислужниц. И она подошла к шатрам как раз в ту минуту, когда переодевали обоих рыцарей и перевязывали им раны. Она села подле Тора и спросила его, как он чувствует себя. "Поверьте, милая дама, как тот, кто сразился с лучшим рыцарем в мире", - ответил ей Тор. "Покажите же мне его", - попросила дама. "Ради бога, милая дама, загляните сами вон в тот шатер. Да и почему бы нам обоим не придти приветствовать его?!" И они оба встали и вошли к Тристану, который в это время беседовал с Ланселотом. Тор взял его за руку, а дама за другую, и красота Тристана так поразила Люси, что восхищению ее не было границ. Тор же сказал так: "Мессир рыцарь, пока у нас с вами перемирие, устроим веселую трапезу и попируем все вместе".
170. И они занялись беседою, пока накрывались столы, а потом сели за трапезу, где Ланселота посадили во главе стола, рядом с дамою, а сам сеньор и прекрасный Тристан сели напротив, вслед за чем уселись и все прочие. Надо было вам видеть, как двадцать красивых девушек внесли факелы и высокие светильники, а затем и роскошные блюда. И все эти девушки с восхищением смотрели на прекрасное лицо Тристана и говорили меж собою, что счастливейшей будет та дама, в которую он влюбится и которой будет служить. Но ни одна из них так не пылала любовью к нему, как прекрасная Люси, супруга Тора; она решила про себя, что откроет ему страсть, которой полно ее сердце, сразу же, как только встанут они из-за стола, а пока она неотрывно глядела на него, забыв обо всем на свете. И когда они достаточно насытились, мессир Тор сказал даме: "Милая моя, пусть придут сюда ваши музыкантши, дабы усладить слух этого прекрасного рыцаря, я же иду в постель, ибо весьма нуждаюсь в отдыхе".
171. Тогда дама велела позвать одну молодую девушку, которая была преискусной арфисткой. Она приказала ей сесть за арфу, и та заиграла столь прекрасно, что Тристан услаждался безмерно, вспоминая при том, как часто прекрасная королева Изольда играла ему. Когда же девушка кончила, Тристан подошел к арфе, и, сев за нее, начал одно лэ, некогда им самим сложенное {36}, и было оно настолько мелодично, что все собравшиеся рыцари, и дамы и девицы подошли поближе, чтобы его послушать, а меж ними и прекрасная Люси, и любовь ее при сладких звуках Тристановой музыки усилилась во сто крат. Ланселот же думал в это время о том, что Тристан поистине рыцарь из рыцарей. "Господь наш истинный, - говорил он про себя, - настал бы день, когда столь прекрасный рыцарь попал бы в дом короля Артура и в число рыцарей Круглого Стола! Даровал бы ему господь стать когда-нибудь королем в земле Логр!" И так восторгался Ланселот подвигами и добродетелями Тристана, что забыл обо всем на свете. Тристан же играл на арфе столь искусно, что, казалось, инструмент вот-вот заговорит.
172. Дама также была в великом восхищении и решила про себя, что скорее она умрет, чем допустит своего мужа убить столь прекрасного рыцаря. И она с нетерпением ждала часа, когда ей можно будет поговорить с ним, но не обнаруживала этого, ибо опасалась рыцарей, стоявших вокруг. Тогда притворилась она, что собирается идти к мужу, дабы положить конец этому вечеру, и Тристан кончил играть и вернул арфу девушке, которой стыдно было и садиться-то за нее после него. Однако Тристан упросил ее играть, сам же вернулся в свой шатер. Не прошло много времени, как прекрасная дама Люси вошла к нему и сказала шепотом: "Рыцарь, я прошу вас, дожидайтесь меня здесь и не выходите никуда, пока я не вернусь, ибо я должна кое-что сказать вам по секрету". И Тристан ей это обещал. Тогда дама пошла взглянуть, что делает ее муж, а он, едва она вошла, проснулся и, заметив у постели жену, сказал ей: "Милая дама, я прошу вас, позаботьтесь о рыцаре и его товарище и последите, чтобы у них было все, чего они пожелают. И окажите им все почести, какие сможете, пока не захотят они идти спать". Дама ему на это отвечала, что это и так долг ее, как хозяйки, а сама втайне обрадовалась приказу мужа, ибо ей только того и нужно было.
173. И, оставив мужа своего, Тора, вернулась она к Тристану и Ланселоту, которые находились вместе. Встала она меж ними, взяв их обоих за руки, и сказала: "Прекрасные мои рыцари, не хотите ли пойти взглянуть на тех десятерых доблестных чужеземных рыцарей, что находятся в ближайшем от вас шатре?" И они вышли и направились туда. Когда мессир Ровен увидел Тристана, он его с величайшим почтением приветствовал, говоря: "Добро пожаловать, мессир рыцарь, ибо, если богу' будет угодно, вы всех нас освободите". - "Сие знать никому не дано, - ответил Тристан, - но я сделаю все, что в моих силах". И Тристан особенно приветливо обращался с мессиром Говеном, так что тому показалось, что Тристан знает его. Дама же была очень грустна, ибо не с нею говорил Тристан, но вскоре они распрощались с пленниками и вернулись в шатер, приготовленный для Тристана и Ланселота. И дама приказала своим девушкам оставить их. Девушки повиновались приказу своей госпожи и вышли. Тогда дама сказала Ланселоту: "Ложитесь на эту постель, ведь она приготовлена для вас". - "Как, - воскликнул Ланселот, - вы хотите разлучить меня с моим другом?" - "Вы угадали, - ответила она, - мне надо секретно переговорить с ним". - "В добрый час, - сказал Ланселот, - если вам так угодно, я повинуюсь и желаю вам доброй ночи". И дама проводила его и уложила на постель.
174. Затем вернулась она к Тристану и стала обнимать его и поцеловала чуть ли не сто раз, говоря при этом: "Мессир рыцарь, несравненная ваша красота и отвага так воспламенили меня, что от любви к вам все тело мое пылает страстью, и я умоляю вас также подарить мне вашу любовь и удовлетворить немедленно мое желание, иначе я тут же умру у ваших ног". Тут она смолкла, а прекрасный Тристан, глядя на нее, раздумывал, как ей ответить, и вот что он сказал ей: "О, прекрасная дама, я весьма тронут и польщен любовью вашей. Знайте, что я сделал бы для вас все на свете, даже невозможное, лишь бы честь моя при том не пострадала. Скажите же мне, чего вы желаете?" - "О, мессир рыцарь, - говорит она, - да неужто вам непонятно, чего я жду от вас?" - "Клянусь душою, совсем непонятно, объясните мне как-нибудь яснее", - ответил он. - Мессир, великое любовное смятение, в которое вы повергли меня, понуждает меня произнести слово, которое никогда не должно было бы слететь с уст дамы, но любовная тоска моя повелевает объяснить, чего я хочу, дабы не было меж нами недоразумения. Так вот, я умру, коли не смогу насладиться вашим телом".
175. Когда Тристан услышал призыв прекрасной дамы и увидел, что она вне себя, он совсем растерялся: с одной стороны, он был тронут ее красотою и великой любовью, что она питала к нему, но с другой стороны, подумал он о королеве Изольде, которой посвятил себя, а за этим вслед вспомнил о святом отшельнике, давшем ему столь мудрые наставления. Вспомнил он еще о том, с какими почестями принял его Тор Невозмутимый, и о том, что жена его пришла сюда по его приказу. И все это заставляло его отказать даме. Вот почему, испустив тяжкий вздох, сказал он ей: "О, прекрасная дама, нельзя и сказать, как я опечален и донельзя огорчен тем, что не смогу удовлетворить вашего желания и помочь вам, облегчив страдания ваши. Все другое я совершил бы для вас, но того, что вы просите, никак не могу сделать, ибо все силы, и душа, и сердце мое отданы другой, и делить мою любовь я не могу".
176. Когда дама услышала его ответ, трудно даже представить, какая тоска ее охватила, ибо была она уверена, что нет на земле такого короля, что не почел бы за честь возлечь с нею. Долго стояла она молча и, наконец, сказала: "Прекрасный рыцарь, вы отвергли мою любовь, хотя я и предложила ее вам от всего сердца, но я докажу вам, что тело не может жить, когда душа мертва. Одно только меня удивляет, - как это вы, отдав кому-то свою душу, остаетесь в живых? Да и может ли это служить вам отговоркою? Конечно, нет. Знайте же, что большой грех берете вы на себя. Ну, что ж, коли вы так безжалостно лишили меня всякой надежды на исцеление от любовного моего недуга, окажите мне другую и последнюю милость: назовите свое имя, я хотела бы узнать его перед смертью". - "О, прекрасная дама, - вскричал Тристан, господь не допустит, чтобы вы умерли! Завтра все пройдет, и скорбь ваша развеется столь же мгновенно, как и родилась. Прошу лишь вас никому не разглашать моего имени до того, как окончится завтрашний бой. Итак, знайте, что я - Тристан, племянник короля Корнуэльского".
177. Едва дама услышала это, она воскликнула: "О, прекрасный Тристан, несравненный рыцарь, не жаль мне теперь умереть, ибо я гибну из-за лучшего и красивейшего рыцаря в мире!" И она обняла Тристана и, крепко обвив руками его шею, прижалась к нему так пылко, как достало у нее силы. Тристан хотел было утешить ее, но она не отвечала ему, глаза ее закатились и душа рассталась с телом. При виде такого печального зрелища и оттого, что дама пожелала умереть, Тристан впал в отчаяние, и, не зная, что делать, решил призвать на помощь своего друга Ланселота, а тот и так не спал, ибо предчувствовал несчастье. Он сразу спрыгнул со своей постели, чтобы узнать, зачем Тристан зовет его, и увидел даму. которая, и умерев, все еще обнимала Тристана. А тот был этим столь удручен, что слова не шли к нему, ибо никогда в жизни он такого не встречал и не видел. И воззвал он к Ланселоту: "Милый друг мой, посмотрите, в каком я положении! Что мне теперь делать?" И он плакал при этом так горько, что одежды мертвой дамы были влажными от слез.
178. Ланселоту также было жаль даму, ибо она была красива, но более всего жалел он друга своего Тристана, видя, как тот оплакивает смерть прекрасной дамы, так что даже испугался Ланселот, как бы Тристан не умер от печали. И он принялся его утешать: "Друг мой, Тристан, не впадайте в отчаяние, предоставьте мне все уладить, и вы увидите, как мы выйдем из этого положения". Разжал он руки прекрасной Люси и освободил Тристана, а затем, взяв даму на руки, вынес из шатра и отнес без шума туда, где спал на своей постели Тор. Он положил ее рядом с ним, нимало его не потревожив, а потом вернулся к Тристану и сказал ему: "Друг, не думайте больше об этом, я хочу, чтобы вы уснули". И Тристан повиновался, только чтобы сделать приятное Ланселоту, а иначе он так и не лег бы до утра.
179. Когда Ланселот увидел, что Тристан лежит, то и он вернулся к своему ложу, но не успели они заснуть, как занялась заря. Тристан, который так и не сомкнул глаз, сразу встал и начал снаряжаться, желая поскорее окончить бой. Он позвал Ланселота и тот сразу же явился. "О, милый Ланселот, - сказал Тристан, - помогите мне надеть доспехи, ибо я слышу, что Тор уже встал и, подобно мне, готовится к сражению". И это было правдой, ибо раны Тора так ныли, что он пробудился раньше обычного. Итак, встал Тор Невозмутимый с зарею и, когда был уже совсем готов, то взглянул на свое ложе и увидел, что жена его лежит совсем одетая; он решил, что она спит и приказал не будить ее. И он вышел из своего шатра, а Тристан из своего, а мессир Говен и его товарищи уже ожидали их у источника, и карлик трижды громко протрубил в свой рог. Тогда сказал Тристан Ланселоту: "Милый друг мой, подите и сядьте рядом с мессиром Говеном и другими рыцарями, которые собрались посмотреть на нашу схватку". - "Я иду к ним, - ответил Ланселот, раз вы мне велите, но я умоляю вас призвать к себе все ваше мужество и ратное умение".
180. С этими словами Ланселот отошел к источнику, а Тристан направился к месту битвы. Мессир Тор подошел туда же и приветствовал Тристана, а тот отвечал ему как можно любезнее. Тут сказал мессир Тор: "Простите меня, доблестный рыцарь, если я заставил вас ждать, но вы своим ратным искусством столь утомили меня во вчерашнем бою, что мне трудно было вовремя подняться". - "Мессир рыцарь, - ответил Тристан, - я еще более изнурен вашими мощными ударами, нежели вы - моими. И, поверьте, что, если бы, на мое счастье, я мог согласиться на ничью, то давно бы уже сделал это. Но я поклялся освободить ваших пленников, и потому доведу этот бой до конца, и пусть он принесет мне либо победу, либо позор. Еще раз прошу вас, до того, как мы схватимся, добровольно отказаться от жестокого вашего обычая и выпустить всех узников на волю. Если же вы откажетесь, то я вам более не друг".
181. И он ринулся на мессира Тора, а Тор на него, и завязалось меж ними смертельное и яростное сражение, так что все, кто смотрел на них, говорили, что ни накануне, ни когда-либо еще не приходилось им видеть более страшной схватки. Тристан, желая показать всем собравшимся свою силу и удаль, так бил своим мечом, что, казалось, при каждом ударе глаза его метали искры, и даже Тор оробел и не знал, как защититься, ибо почувствовал, что силы Тристана удвоились и ему не продержаться долго. Понял он, что грозит ему поражение, ибо щит его был весь изрублен и не прикрывал его более, а из десятка ран струилась кровь; Тристан же столь умело подставлял щит, что и ранен-то почти не был. А Тор уже истекал кровью, так что, казалось, на этом месте зарезали быка. И начал он слабеть и не стало у него силы даже на то, чтобы поднять свой меч.
182. Заметив это, Тристан отступил назад и сказал: "Мессир рыцарь, по вашему виду замечаю я, что вам невмочь сражаться дальше". - "Увы, - ответил мессир Тор, - сердце мое зовет меня в бой, но вся сила моя иссякла и ловкость пропала". - "Что же, рыцарь, - спросил Тристан, - признаете ли вы себя побежденным?" - "Нет, никогда! - вскричал Тор, - честь моя не позволяет мне на то соглашаться, продолжим наш бой!" - "А лучше бы вам сдаться, сказал Тристан, - и я прощу вам все и заключу с вами мир, но при условии, что вы отпустите всех пленников и отмените жестокий ваш обычай, как я уже и предлагал вам". - "О, доблестный рыцарь, - сказал Тор, - тот злой обычай, о котором вы упомянули, коснется скоро меня самого, хочу я того или нет". "Как, - воскликнул Тристан, да неужто раны ваши предвещают вам смерть?" "Да, - ответил Тор, - и вы в этом скоро убедитесь, но до того, как я умру, назовите мне свое имя". И Тристан ответил ему, что согласен назвать себя.
183. При этих словах подошел к ним Ланселот, а также все прочие, и Тор, увидев их перед собою, сказал: "Я прошу вас, мессир рыцарь, не медлите и сделайте то, о чем я просил вас". - "Господь свидетель, мессир, - ответил Тристан, - я исполню вашу просьбу. Узнайте же, что я - Тристан, племянник короля Корнуэльского". Когда Тор услышал это имя, то захотел он приблизиться, чтобы отдать Тристану свой меч, но Тристан отказался взять его, И сказал Тор: "О, храбрый Тристан, с радостью встречаю я смерть, ибо она пришла ко мне от руки лучшего рыцаря в мире. И если бы до начала боя знал я, кто вы, то и сражался бы веселее. Отныне я завещаю вам свой замок и нарекаю сеньором всех моих земель. Также поручаю вам мою жену, которая столь же красива, сколь знатна, и прошу выдать ее замуж за какого-нибудь доблестного рыцаря из дома короля Артура". И Тристан обещал исполнить последнюю волю Тора.
184. Тогда рыцарь сел, ибо ноги больше не держали его, и сказал, что перед смертью хочет увидеть свою жену. Тристан призвал девушек Люси и велел им пойти за их госпожой, чему они тотчас повиновались и приблизились к постели Тора, где она лежала мертвая. Посмотрели они ей в лицо, увидели, какое оно застылое и бледное, и догадались, что она умерла. Тут начали они стонать и причитать так горестно, что сбежались люди и все увидели покойницу. Подошли они к мессиру Тору, в котором жизнь уже угасала, и рассказали о горе, утешая его, как только могли, и дали ему понять, что, верно, умерла она от печали, ибо не смогла перенести весть о его поражении. Когда Тор выслушал их, он и сам поверил, что жена его скончалась из-за него. И он сжал зубы, глаза его закатились, а руки и ноги вытянулись, и душа отлетела.
185. Так было покончено с обычаем, который завел у себя Тор. Мессир Говен и товарищи его ликовали, радуясь своему освобождению. А Тристан и Ланселот приказали отнести тела рыцаря и его жены в замок. Весь народ выбежал навстречу, восхваляя Тристана и сопровождая его во дворец, чествовал, как своего сеньора, а он, вступив на порог, прежде всего приказал открыть двери темниц, что и было тотчас же исполнено. Тристан и Ланселот весьма поразились великому множеству пленников, а среди них оказался молодой и красивый юноша из Ирландии, который узнал Тристана. И он кинулся к его ногам, но Тристан, не узнав его, стал его поднимать, ласково говоря: "Милый юноша, скажите мне, кто вы и откуда, так как я не узнаю вас". - "Да как же, господин мой, - воскликнул молодой конюший, - ведь я слуга ваш Перинис, брат Бранжьены, я прислуживал вам на турнире в Ирландии. Вы тогда победили, покрыв позором, Паламеда во имя любви к королеве Изольде". Тут только Тристан вспомнил его и, обняв, сказал: "Милый друг мой Перинис, как я счастлив, что нашел вас". И он показал его Ланселоту, который также его обласкал, ибо любил девицу Бранжьену за то, что верно служила она Тристану.
186. После этого приказали они предать земле оба тела с великими почестями. И было исполнено так, как они велели, а после погребения повелел Ланселот сделать на могиле надпись золотыми буквами: "Здесь покоится Тор Невозмутимый, который ввел жестокий обычай Источника Сражений против странствующих рыцарей и был за то убит доблестным Тристаном Корнуэльским, положившим конец его жестокости. Супруга его, по имени Люси Белокурая, погребена рядом с ним, а умерла она от скорби".
187. Совершив это, прекрасный Тристан и Ланселот отпустили всех пленников, кроме десяти рыцарей Круглого Стола и юноши из Ирландии Девица де Моршо {37} благодарила храброго Тристана за освобождение ее брата и отбыла вместе со всеми. Тристан же еще страдал от ран, полученных в схватке с Тором, отчего пришлось им остаться в замке, а десять рыцарей Круглого Стола составили ему компанию, дабы развлечь и утешить его, и Тристан с Ланселотом весьма забавлялись шутливыми речами, которые вел Динадан. А когда Тристан был уже почти здоров, мессир Говен спросил Ланселота, что намерен он делать дальше. И Ланселот ответил ему, что останется с Тристаном, ибо счастлив участвовать в столь геройских рыцарских подвигах. И еще сказал, что сами они могут ехать, когда захотят, но что хорошо бы им подождать, пока не решат они, что делать с замком, который Тристан отвоевал у рыцаря Тора.
188. После этого сказал Ланселот Тристану: "Мессир, вам следовало бы в присутствии доблестных рыцарей войти во владение замком и принять клятву на верность от всех жителей". Но Тристан отказался от этого, а попросил, чтобы Ланселот совершил все вместо него. Но Ланселот также не захотел владеть замком, и они долго препирались, уступая эту честь один другому, и когда Тристан понял, что Ланселота ему не уговорить, то призвал он Периниса, юношу из Ирландии и сказал ему: "Подойдите сюда, Перинис. Вы были моим конюшим на турнире в Ирландии и преданно служили мне из любви к Бранжьене, к которой я сердечно расположен, ибо люблю королеву Изольду, госпожу ее; так вот, ныне я посвящаю вас в рыцари, а мессир Ланселот дарит вам этот замок, дабы владели вы им от имени короля Артура". Долго отказывался Ланселот стать дарителем замка, но, наконец, его уговорили. Посвятил Тристан юношу в рыцари и, одев его в богатые одежды мессира Тора, призвал горожан и прочий люд и велел им присягать на службу и верность Перинису. И с этого дня стали называть Замок Тора Утесом Перэн {38}. А сам Перинис стал доблестным рыцарем и совершил множество славных подвигов.
189. После этого мессир Говен распрощался с ними и отбыл со своими товарищами, которые весьма сожалели о разлуке с двумя доблестными рыцарями, ибо им очень хотелось сопровождать их, дабы вместе с ними совершать славные деяния, но те не разрешили им этого, а просили поехать к королю Артуру и королеве, чтобы передать привет от них. Что рыцари и обещали сделать. Отбыли они из замка, а с ними и Лионель, и никуда не сворачивая, поехали в королевство Логр, прямо в Камелот, где жили король и королева, которым они поведали о славных подвигах Ланселота и Тристана, о неслыханных победах в Черном Лесу и обо всем, что знали, чем весьма обрадовали короля, королеву и всех, кто их услышал. Но здесь я и покину их, дабы вернуться к моему повествованию.
XVI
190. Как Тристан и Ланселот покинули Замок Перэн и достигли Долины Цветущих Роз, где Тристан сразился с Ламоратом {39} из Сорелуа и убил его; и как девица, за которую сражался Ламорат, влюбилась в Тристана и умерла от печали, когда он отверг ее.
191. Итак, согласно преданию, после того, как одиннадцать рыцарей покинули замок, Тристан и Ланселот пробыли в нем еще пять дней, а затем и они уехали, оставив Периниса. И они поехали через Черный Лес, отказав Перинису и всем, кто хотел сопровождать их, и за целый день пути не встретили никакого жилья, так что должны были заночевать в лесу. Наутро, как встало солнце, они снова пустились в путь и к девяти часам выехали в долину, прекраснее и приветливее которой не видывали они никогда в жизни, ибо всюду по ней были разбросаны тенистые купы деревьев и кустарников. На земле же расстилался сплошной ковер из роз, почему и называли это место Долиной Цветущих Роз. Восхитившись прелестным этим видом, сказал Тристан Ланселоту: "Друг мой, видели ли вы когда-нибудь столь чудное зрелище? Давайте поедем по этой местности, сколько бы она ни тянулась, ибо так все время будем под сенью деревьев". И Ланселот с ним охотно согласился. Не успели они проехать и двух шагов, как увидели среди луга десять высоких, богато убранных шатров. Они приостановились, разглядывая их, и налюбовавшись на это чудо, Ланселот сказал Тристану: "Мессир, как намерены вы поступить? Поедем ли мы вперед или вернемся?" - "Клянусь богом, - ответил Тристан, - нам следует подъехать поближе и посмотреть, кто там живет". - "Ну, что ж, и я того же мнения", сказал Ланселот.
192. Они поскакали вперед прямо к этому лагерю. И, подъехав, увидели прекрасный прозрачный источник, близ которого танцевали сорок девушек и столько же юношей под звуки бессчетных музыкальных инструментов. Тут рыцари наши остановились. И, любуясь прекрасным этим праздником, о котором я речь веду, Тристан, не сходя с коня, спросил Ланселота, как им быть. Ланселот, видя, что Тристану полюбилось веселое это собрание, ответил ему: "Клянусь богом, друг мой, нам следует сойти с коней, и присев у этого ключа, посмотреть, что будет дальше". С чем Тристан охотно согласился. Они спешились и, привязав коней к дереву, сели у источника, но вскоре увидели весьма красивую даму, которая приближалась в сопровождении двух конюших и четырех девушек. И Тристан, встав ей навстречу, почтительно ее приветствовал.
193. Дама также ласково с ними обоими поздоровалась и, взяв их за руки, спросила, какое приключение привело их сюда. "Клянусь честью, - сказал Тристан, - это наша счастливая звезда указала нам путь к вам, ибо никогда не попадали мы в столь приятное место, как это, не видели столько красивых дам и не внимали столь нежной музыке". - "О, благородные сеньоры, - сказала дама, - это еще ничто по сравнению с тем, что произойдет вечером, когда сюда пожалуют четыреста девиц и более двухсот кавалеров, дабы танцевать им на этом лугу, как и тем, что вы видите сейчас перед собою". - "Господь свидетель, прекрасная дама, все это похоже на рай, - воскликнул Тристан, но скажите мне, прошу вас, для чего устраивается этот великолепный праздник, о котором вы нам рассказали?"
194. "Я расскажу вам об этом, - говорит она, - дело в том, что живет здесь один старый рыцарь, который владеет тремя прекрасными богатыми замками, что стоят среди этого леса, и зовут его Рыцарем Широких Равнин, в честь тех прекрасных мест, что предстают сейчас вашему взору. У рыцаря этого есть дочь, с которой никто в мире не сравнится красотою. Зовут ее Дезире {40}, и это имя весьма ей подходит, ибо нет рыцаря, который, увидев ее, не влюбился бы и не пожелал ее. Так вот, случилось недавно, что один привлекательный юный рыцарь остановился в доме отца девушки и, заметив красоту и прелесть ее, так увлекся, что до сих пор не в силах уехать; а к тому же он пришелся по душе и самому хозяину и всем в замке, и всеми он тут любим, ибо и оружие и добродетели свои посвятил той, к которой пылает столь страстной любовью. И теперь, дабы еще раз доказать свою отвагу и храбрость, объявил он, что в течение пятнадцати дней будет сражаться здесь со всеми странствующими рыцарями, для чего пригласил окрестных дам и кавалеров, дабы оценили они его ратное искусство. Вот теперь вам известно, для чего мы все здесь собрались".
195. И Тристан сказал ей: "Благородная дама, я почтительнейше благодарю вас за ваш рассказ, но я прошу вас оказать еще одну милость и назвать имя рыцаря, о котором вы сейчас говорили". - "Знаете ли, сударь, - ответила дама, - я не смогу вам назвать его настоящее имя, но с того дня, как он прибыл сюда, его зовут не иначе, как Влюбленный из Сорелуа {41}, а еще известно, что приходится он племянником королю Ста Рыцарей". - "Поверьте, воскликнул Ланселот, - что если это действительно так, как вы сказали, то это рыцарь из благородного семейства и, верно, родственник Галеота, принца Неведомых Островов, что был мне одним из самых верных друзей, каких только я имел". И глаза его увлажнились, когда он вспомнил об этой дружбе и о доблестном Галеоте, но Тристан, видя, что Ланселот плачет, прервал разговор и спросил у дамы, прибудет ли вместе с рыцарем и прекрасная Дезире. "Конечно, - ответила она, - и все собрались здесь из любви к ней, ибо влюбленный рыцарь пожелал, чтобы отец девушки узрел воочию его доблесть и силу перед тем, как отдать дочь ему в жены. Потому я и прошу вас подойти к нашим шатрам, ибо скоро они будут здесь". И оба рыцаря ответили, что охотно ей повинуются. Они последовали за дамой и ее девушками, а двое юношей отвели их коней к коновязи. Дама же в это время ласково беседовала с рыцарями, хваля их осанку и благородную наружность.
196. Пока они так беседовали, глядя на танцующих девушек, прибыли на луг многие дамы и кавалеры, и эти последние на всем скаку сшибались копьями. Тогда Тристан и Ланселот подняли вверх древки своих копий, желая защитить девушек от тесноты и давки, которая поднялась из-за конных. За что дамы стали восхвалять и одобрять их, а сами все без исключения заглядывались на обоих видных рыцарей, в особенности на Тристана, который среди всех выделялся красотою. И кругом говорили, что они, верно, из королевства Логр и из числа рыцарей Круглого Стола. А пока суд да дело, прибыл и Ламорат из Сорелуа, рядом с ним на богато убранном скакуне ехала юная Дезире, а за ними два конюших на могучих конях везли - один шлем и копье Ламората, другой его щит, на котором был изображен рыцарь, склонившийся перед дамою. Эти доспехи носил он с тех пор, как прибыл в эту страну. Когда Тристан увидел его, он указал на него Ланселоту, говоря: "Боже мой, взгляните, милый друг, мне кажется, этот рыцарь до безумия влюблен в свою даму". - "Клянусь богом, - ответил Ланселот, - вид у него такой, будто любви его нет предела".
197. При этих словах увидели они, как Ламорат, первым сойдя с коня, помог спешиться девушке и повел ее в шатер к другим девицам, а там сказал ей громко: "Красавица, я хочу, чтобы пятнадцать дней подряд вы, как и прочие гости, убеждались в моей отваге, видя победы мои над всеми странствующими рыцарями. И этот бой затеваю я для того лишь, чтобы перед тем, как стать моей супругой, знали вы, какого рыцаря берете в мужья. Я молю бога лишь о том, чтобы все рыцари короля Артура и рыцари Круглого Стола, о которых слава идет повсюду, явились сюда сразиться со мною". Тогда заговорила та дама, которая привела в шатер Тристана и Ланселота: "Мессир Ламорат, знайте, что прибыли к нам два сильных и прекрасных собою юных рыцаря, столь приятного и учтивого вида, что лучше их я в жизни моей не встречала. Я встретила их у источника и пригласила сюда, на что они весьма охотно согласились. И мои слуги привязали их коней под тем навесом. Рыцари же стоят там, подле носилок, и следят, чтобы лошади не сталкивались и не причиняли беспокойства или неудовольствия дамам. Но более всего я удивилась, когда поняла, что они родом из королевства Логр и из дома короля Артура". Тогда Ламорат попросил ее привести рыцарей в его шатер, чтобы узнать у них доподлинно, кто они и откуда.
198. Тут дама отправилась за ними и попросила их подойти к Ламорату, девушке и прочим гостям, собравшимся в шатре. Они охотно повиновались даме, которая, взяв их за руки, повела к Ламорату, а тот, завидев их, пошел им навстречу, и они, сойдясь близко, приветствовали друг друга, после чего Ламорат подал руку Тристану, а дама - Ланселоту, и привели их в шатер, где находилась Дезире с несколькими другими дамами. И, войдя туда, Ламорат, указав Тристану на прекрасную Дезире, спросил: "Взгляните, мессир рыцарь, не правда ли, перед вами самая красивая девица в мире?" - "Клянусь честью, отвечал Тристан, - без всякого сомнения, она кажется мне одной из прекраснейших дам этой страны". - "Нет, мессир, - воскликнул тот, - вы избегаете прямого ответа на мой вопрос! Ведь я спросил вас, находите ли вы ее само: красивой девушкой в мире?" - "Этого я не нахожу, - сказал Тристан, - ибо знаю других, которые красотой ее превосходят". И когда Ламорат услышал эти слова, он разгневался и яростно крикнул Тристану: "Я не знаю, рыцарь, кто вы и откуда, но с первого же раза вы показали себя слишком глупым и неотесанным, чтобы разбираться в красоте, я же готов сразиться с каждым, кто посмеет не признать девицу Дезире красивейшей среди смертных!" - "Поверьте, рыцарь, - сказал Тристан, - много я повидал неразумных рыцарей, но вы превзошли их всех, и все же извиняю вас, ибо вы ослеплены любовью; но, коли вы будете упорствовать в своем мнении, то придется вам сразиться со мною, да и всем прочим, кто уподобится вам, тоже". - "Клянусь богом, - ответил Ламорат, - если бы я не хотел расстроить компанию гостей, которые собираются сесть за стол, то я бы наказал вас за ложь". - "В добрый час, - сказал Тристан, - до трапезы или после нее, или в любой час, когда вам угодно, я готов мечом подтвердить то, что я заявил вам". - "Ну, что же, - вскричал Ламорат, - после трапезы я вызываю вас на бой!" И Тристан ответил: "Я принимаю вызов".
199. Тут они замолчали, так как столы были уже накрыты, и гости готовились усаживаться. И каждый, сев на свое место, приступил к трапезе. По всем шатрам прошел уже слух, что чужеземный рыцарь должен сразиться с Ламоратом, и всякому хотелось посмотреть на этот бой. Все столы были заняты дамами и кавалерами, Тристана же посадили напротив Дезире, которая не отводила от него глаз, пораженная его красотою, и, изумляясь, думала про себя, что нет на свете рыцаря краше и привлекательнее его; и, хоть раньше она полагала то же самое про Ламората из Сорелуа, теперь решила, что ни красотою, ни осанкой не сравняться ему с Тристаном. И оттого она не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, а Ламорат, заметив это, от гнева и негодования переменился в лице и побледнел, но изо всех сил постарался скрыть свой гнев; Тристан же, угадав его волнение, стал подавать Дезире то, что она хотел отведать, и беспрестанно развлекал ее разговорами, дабы еще сильнее разозлить Ламората из Сорелуа, который и так был вне себя. Дезире ж думала втайне, что хорошо бы Ламорату погибнуть на поле битвы от руки этого прекрасного рыцаря, чтобы ей выйти потом за него замуж.
200. За всеми этими делами, о которых я речь веду, отобедала компания и столы были убраны. Тогда вскочил Ламорат на ноги и обратился к Тристану, говоря: "Мессир рыцарь, пришло нам время начать бой". - "В добрый час", ответил Тристан. Но прекрасная Дезире упросила их отдохнуть час или два, так как жара была в самом разгаре, и Ламорат ответил: "Благородная девица, я повинуюсь любому вашему желанию". И прекрасная Дезире, поблагодарив их, велела отложить бой, пока они отдохнут. Она призвала ту даму, которая встретила Тристана и Ланселота у источника, и попросила ее приготовить две постели, чтобы гости могли отдохнуть. И дама, взяв за руки Ланселота и прекрасного Тристана, отвела их в один шатер, где и помогла им раздеться и расположиться, как им удобно. Когда же она их увидела без доспехов и одежды, то сказала себе, что это самые прекрасные создания на свете и что лучшего сложения ей в жизни видеть не приходилось. И дама, вернувшись к Дезире, рассказала ей о красоте обоих рыцарей, особенно, о красоте Тристана, с которым Ламорат готовился биться. А Ламорат в это время также отдыхал на постели в своем шатре, где сон его сморил не столько от усталости, сколько от гнева.
201. Девица же Дезире подозвала к себе ту даму, что укладывала спать Тристана и Ланселота, и сказала ей: "О, добрая моя наперсница и госпожа, я так вам доверяю, не смогли бы вы найти способ взглянуть в какую-нибудь щелочку на этих двух рыцарей, чтобы ни одна душа о том не узнала, - мие хочется посмотреть на них теперь, когда они без доспехов, дабы убедиться, так ли они красивы, как вы говорите". - "Ну, что ж, - ответила добрая дама, - это можно устроить". И она взяла ее за руку, делая вид, будто ведет ее наружу по надобности, и провела ее скрытно к тому шатру, где крепким сном спал в это время Тристан, протянув руки поверх покрывал. Когда Дезире посмотрела на прекрасное лицо и белую кожу Тристана, и сильные, мускулистые его руки, то подозвала она старшую даму и сказала: "Да, вы правы, - передо мною самое совершенное создание божье, какое я когда-либо видела. Стоит лишь взглянуть на его прекрасные руки, чтобы понять: все, что скрыто под покрывалами, не менее красиво. И эта красота, которую вижу я перед собою, убивает ту любовь, что питала я к Ламорату из Сорелуа. Так пусть же даст господь, чтобы тот был убит, а этот стал моим возлюбленным!" Когда старшая дама услышала слова Дезире, то, схвативши ее за руку, повлекла прочь от шатра, боясь, как бы Тристан не проснулся, ибо поняла она, что красота Тристана свела девушку с ума. Но Дезире воскликнула: "О, добрая моя госпожа, зачем вы уводите меня отсюда? Запомните же: если вы не сделаете так, чтобы он полюбил меня, я прокляну вас, и, если вы не пообещаете мне исполнить это, то станете причиной моей смерти".
202. Тогда дама обещала ей сделать все, что возможно. И они ушли, покинув спящего Тристана, и вернулись к себе. Тем временем Ламорат, который достаточно отдохнул, встал и оделся, а затем, войдя в шатер Дезире, попросил ее разбудить рыцаря, ибо настал час сражения. И Дезире сказала ему: "Коли богу будет угодно, пусть эта битва состоится к чести и славе вашей и во имя любви, которую я к вам питаю, но знайте, что я сильно опасаюсь за ее исход, ибо я видела рыцаря, с которым вы собираетесь сражаться, и он сложением своим превосходит вас". - "Ах, красавица, - отвечал Ламорат, - не бойтесь ничего, ибо уверитесь сегодня в том, какую силу дает мне созерцание красоты вашей; любовь моя к вам столь сильна, что даже если бы пришлось мне сразиться сегодня и с Тристаном, и с Ланселотом, лучшими рыцарями королевства Логр, я и то не убоялся бы и победил их обоих. Обещайте лишь, что вы в числе других дам будете присутствовать на нашем бою". И он попрощался с девушкой и вышел прочь из шатра. Ланселот, со своей стороны, снаряжал Тристана, и, когда тот был совсем готов, то прошелся перед дамами, а они, заметив его, стали шептаться меж собою, говоря, что, несомненно, это красивейший из всех рыцарей, каких они когда-либо видели.
203. Тут Тристан увидел Дезире, и он сказал ей: "Прекрасная дама, я готов сразиться с рыцарем, когда ему будет угодно". На что ответил Ламорат: "Ну, что же, сядем на коней". Ланселот уже держал Тристану коня возле их шатра. И Тристан, заметив, какую любезную услугу оказывает ему друг, горячо поблагодарил его, покраснев от стыда, ибо Ланселот держал ему стремя, чтобы помочь сесть в седло; но не захотел Тристан принять помощи, а прыгнул в седло, не коснувшись стремени, так легко и стремительно, словно вознесся чудом. Ламорат, который был уже на коне, крикнул ему: "Мессир рыцарь, пора начинать наш бой!" И Тристан ответил: "Ну, что ж, пожалуй, но сперва я хотел бы сказать два слова этой прелестной даме". И все это он делал для того, чтобы уязвить рыцаря как можно сильнее. Но Ламорат ему возразил: "Нечего вам с нею разговаривать, вам и без того есть чем заняться". - "Как, - воскликнул Тристан, - вы собираетесь запретить мне побеседовать с девушкой?" - "Да, клянусь, я вам запрещаю это", - ответил Ламорат.
204. Но Тристан пренебрег его словами и, ударив шпорами своего коня, подъехал к девушке. А Ламорат, увидев это, опустил копье и ринулся на Тристана, и когда Тристан услышал шум, то повернул своего коня и встал лицом к Ламорату. Они нанесли друг другу страшные удары, от которых их копья расщепились, а больше никакой беды не произошло. Тристан, обернувшись к противнику и выхватив меч, нанес ему такой чудовищный удар по шлему, что Ламорат почти без чувств свалился с седла. Тогда сказал ему Тристан: "Клянусь богом, мессир рыцарь, теперь-то я поговорю с дамой, хоть это вам и не по душе", И, приблизившись к Дезире, Тристан приветствовал ее, как только мог учтиво, а девица, поклонившись ему в свою очередь, сказала: "Мессир рыцарь, я рада видеть вас, но будьте любезны, скажите, зачем вы подошли?" "Клянусь богом, - ответил Тристан, - подошел я для того лишь, чтобы предупредить вас: отныне ищите себе другого возлюбленного или мужа, не рассчитывая на Ламората из Сорелуа, ибо вы его потеряете из-за его же гордыни". На что девица ему ответила: "Пусть тот, кого я люблю, останется сегодня в живых".
205. При этих словах рыцарь из Сорелуа очнулся от полученного жестокого удара и увидел, что Тристан разговаривает с девицей, и это зрелище так его разъярило, что, не помня себя, он кинулся на Тристана с поднятым мечом, но Тристан успел подставить свой щит, надежно прикрыв себя, и меч пришелся по шее коня, где и оставил глубокую рану. Тогда Тристан увидел, что конь его ранен, он опечалился и крикнул: "Эй, рыцарь, какая низость, вымещать ненависть ко мне, увеча моего коня!". На что Ламорат ответил ему: "Простите, мессир, это получилось случайно и неумышленно. А потому я сойду со своего коня, и будем сражаться пешими". И они сошли с коней, оставив их на лугу, но Ланселот тотчас подбежал к коню своего друга, чтобы осмотреть его рану. И вот оба рыцаря начали свой пеший бой, и вступили в него с отвагою, ибо были перед дамами, и обменивались они такими ударами, что все, смотревшие на них, называли их храбрейшими и сильнейшими рыцарями, но по Ламорату видно было, что его сил ненадолго хватит, чем Дезире втайне тешилась, решив про себя, что отдаст свою любовь Тристану, как только Ламорат будет мертв.
206. Так шел этот кровавый бой, и Ламорат изнемог до того, что не в силах был удержать свой меч и щит, и тогда, отступив назад, сказал он Тристану: "Прошу вас, храбрый рыцарь, окажите милость и дайте передышку, чтобы я мог переговорить с вами". И Тристан прекратил бой. Ламорат отдышался и лишь потом сказал: "О, мессир рыцарь, заклинаю вас всем святым, назовите мне ваше имя, чтобы я узнал его перед тем, как умереть здесь". - "Как, милый друг, - воскликнул Тристан, - неужто до того дошло дело, что вы заговорили о смерти?" - "Клянусь богом, - ответил Ламорат, - она сейчас придет ко мне". "Мессир рыцарь, - сказал Тристан, - раз уж вам так хочется узнать мое имя, не стану скрывать его от вас. Я - Тристан из Леонуа, племянник короля Корнуэльского". - "О, мессир, - воскликнул рыцарь, - вы меня утешили, ибо за честь почитаю я принять смерть от руки такого рыцаря, как вы, и этим поражением род мой не будет опозорен. Если бы я знал ваше имя до боя, я не стал бы с вами биться, пусть бы мне посулили за это горы золота, но раз уж довелось мне принять смерть от вашей руки, я обращаюсь к вам с просьбою: передайте от меня последний привет доблестному Ланселоту Озерному, ибо он наставник мой и друг, - я и прибыл в эту страну только затем, чтобы его увидеть; если же спросит он мое имя, скажите ему, что я - Жирар из Сорелуа, близкий родственник Галеота, принца Неведомых Островов".
207. И при этих словах Ламорат зашатался, ибо ноги уже не держали его и смерть была близка. Ланселот, увидев, что он падает, бросился поддержать его, и также подбежали к нему многие дамы и девицы. Тут Тристан и передал Ланселоту то, что сказал ему Жирар, и когда тот все узнал, то горячо пожалел его и доброго Галеота, которого он некогда так любил, и он тяжко вздыхал, говоря так: "О, доблестный Жирар, милый мой друг, какая печаль терзает мою душу при виде вашего поражения". При этих словах открыл Ламорат глаза, ибо привела его в чувство скорбь Ланселота. И он спросил: "Мессир рыцарь, отчего вы так сокрушаетесь?" На что Ланселот ему ответил: "Жирар, милый друг мой, я и есть Ланселот, которому вы передали последний ваш привет, а скорблю я о том, что вы умираете, как печалился и о вашем родственнике, известном своей отвагой и столь любимым мною при жизни". Едва бедный юноша понял, что перед ним стоит Ланселот, то приподнявшись, насколько силы ему позволяли, и взяв Ланселота за руку, сказал: "О, благородный Ланселот, как радостно мне теперь оттого, что я смог увидеть вас перед смертью". И больше он не вымолвил ни слова, ибо душа его рассталась с телом, и видя это, все присутствующие стали громко оплакивать его, даже сам Тристан погрузился в печаль.
208. Девица Дезире ясно видела, что Ламорат отдал богу душу, но ни одной слезинки не пролила, а первым делом после кончины Ламората велела позвать к себе Ланселота, и тот подошел к ней. Дезире взяла его за руку и сказала: "Мессир рыцарь, я с детства слышала о том, что доблестью, отвагой и всеми высокими рыцарскими достоинствами никто в мире не может сравниться с двумя рыцарями, и один из них Тристан из Леонуа, а второй Ланселот Озерный. Если бы сегодня утром я знала, что это вы и есть, то, поверьте, оказала бы вам все надлежащие почести. Э так как теперь мне известно, что вы и есть Ланселот, о котором повсюду идет слава, и который так горячо любит Тристана, то я и позвала вас затем, чтобы просить у вас прощения, и то же прошу вас передать прекрасному Тристану. Скажите ему также, что с той минуты, как я его увидела и оценила его красоту, любовь к нему вытеснила из моего сердца склонность к Ламорату из Сорелуа, которого только что прибрал бог, так что ныне мое сердце бьется для одного лишь Тристана. Ламорат мертв, а, стало быть, в моей любви больше не нуждается, вас же я хочу просить, чтобы вы уговорили друга вашего Тристана, благо он слушает вас, стать моим возлюбленным и служить мне, иначе знайте, мессир рыцарь, я не стану жить".
209. Когда Ланселот услышал слова девушки, он понял, что любовь лишила ее разума, и сказал ей в великом изумлении: "Благородная девица, я счастлив, что вы столь горячо полюбили друга моего Тристана и доверили мне свою тайну, но, по моему разумению, не место и не время передавать ему сейчас вашу просьбу, ибо весьма скорбит Тристан об убитом рыцаре, да и по всему лугу, если прислушаетесь, разносятся горестные рыдания дам и кавалеров". Когда Ланселот сказал это, девушка поняла, что ему не хочется передавать ее поручение. Поэтому попросила она Ланселота, чтобы он, по крайней мере, прислал к ней Тристана. И это Ланселот обещал ей. Он пошел за Тристаном и привел его в шатер девицы, а та, увидев его, весьма почтительно перед ним склонилась и сказала: "Добро пожаловать, мессир Тристан, нет для меня гостя желаннее вас". И Тристан ей ответил: "Пусть господь исполнит любое ваше желание".
210. Затем сели они на скамью, а Ланселот вышел из шатра, оставив их наедине. Тут принялась девушка поверять Тристану все свои желания и страсть, которая ее мучила, и так говорила она: "Узнайте, рыцарь, что я просила вашего дорогого друга Ланселота передать вам мои слова, но он затруднился это сделать. Почему я решилась исполнить это сама, ибо кто же лучше меня знает мою беду и мою страсть к вам, единственному целителю, который в силах облегчить любовный мой недуг. Хочу сказать вам, что несравненная ваша красота так глубоко поразила мое сердце, что любовь, которую питала я к убитому вами рыцарю, растаяла, как дым, и я не испытываю к нему никакого сожаления и не желаю, чтобы он вернулся к жизни. Знайте, что вся я в вашей власти, как душою, так и телом, и вы можете делать со мною, что хотите". Но Тристан отвечал ей: "Милая девица, ради господа бога, успокойтесь, прошу вас, и откажитесь от этих слов, ибо я менее всех прочих могу помочь вам. Тело мое и душа отданы другой, так что не в силах я облегчить ваше горе. Просите у меня что-нибудь иное, и я выполню все, даже если смерть будет грозить мне".
211. Когда красавица услышала его ответ и поняла, что не получить ей того, чего она так пылко домогалась, ибо любовь Тристана для нее недоступна, силы разом покинули ее, и она, вздыхая, сказала: "О, Тристан, какое зло причинили вы мне своим отказом! Я-то полагала, что вы самый любезный кавалер из всех, кто живет на свете, но теперь я знаю, что вам нужны лишь сражения и слава; так зачем же, притворяясь влюбленным в меня, принесли вы гибель Ламорату из Сорелуа, который столь предан был мне, что пошел за меня на смерть! Но, раз уж он погиб из-за меня, я докажу вам, как тяжела и горька мне его участь. Молю бога, чтобы он покарал вас за низкий обман, что вы совершили!" С этими словами выбежала она из шатра, оставив Тристана, и бросилась к тому месту, где лежал Ламорат. И, подбежав к нему, она растолкала всех собравшихся, и долго смотрела на мертвого, а потом сказала: "О, милый рыцарь, Влюбленный из Сорелуа, как жаль, что любовь ко мне обрекла вас на смерть, ибо лишь одна я причина гибели вашей. Плохо же я отплатила вам, когда из-за красоты Тристана пренебрегла любовью вашей. За вашу гибель я желаю смерти тому, кто отверг меня. Теперь я утратила любовь и того и другого, и одно мне остается - умереть, дабы искупить мою измену!" И, бросившись на его тело, девушка крепко обняла его, и жизнь покинула ее.
212. Когда все, кто там был, увидели, что девушка умерла, впали они в глубокую скорбь, но более всех горевал, конечно, старый рыцарь, отец девушки. Он был охвачен таким отчаянием, что все кругом прониклись жалостью к нему, и Тристан с Ланселотом плакали вместе с другими. Потом Ланселот сказал благородному старому рыцарю: "Мессир, великая ваша скорбь ничем не поможет вашей дочери, надо покрыть уела умерших и доставить их в замок, и пусть им воздадут все почести, какие им подобают". И старый рыцарь, а с ним и все собравшиеся, одобрили слова Ланселота. Положили тела в два гроба, отнесли их в замок и там похоронили с великой пышностью, воздав покойным подобающие почести. Затем насыпали над ними высокую могилу и написали: "Здесь покоятся Ламорат из Сорелуа и девица по имени Дезире, которая умерла в отчаянии, когда Тристан отверг ее любовь".
ТЕЛЕГРАМКанал с обзорами, анонсами новинок и книжными подборками
Книжный Вестник
Бот для удобного поиска книг (если не нашлось на сайте)
Поиск книг
Свежие любовные романы в удобных форматах
Любовные романы
О психологии, саморазвитии и личностном росте
Саморазвитие
Детективы и триллеры, все новинки
Детективы
Фантастика и фэнтези, все новинки
Фантастика
Отборные классические книги
Классика
ВКОНТАКТЕБиблиотека с любовными романами, которая наверняка придётся по вкусу женской части аудитории
Любовные романы
Библиотека с фантастикой и фэнтези, а также смежных жанров
Фантастика
Самые популярные книги в формате фб2
Топ фб2
книги