Легендарный Араб

45

— Руслан, кажется, за домом следят.

Хачиров только что без аппетита покончил с завтраком и, потягивая через соломинку фруктовый коктейль, смотрел по спутниковому каналу спортивную программу.

Осетин не сразу отреагировал на голос Ахти, прозвучавший за спиной. Наконец Руслан медленно повернул голову. Взгляд его уперся в брючный ремень чеченца, затем запрыгал по ряду пуговиц рубашки, миновал острый кадык, небритый подбородок и наконец остановился на сросшихся бровях.

Ахти хотел повторить вопрос, но хозяин опередил его:

— Кто следит?

— Какая-то баба. Ее я не знаю, а Рамазан признал в ней следователя из управы. Грязнова, что ли. Что нам делать, Руслан?

— Пригласите ее в дом, — распорядился Хачиров.

Пригласить — означало все, что угодно, лишь бы она стояла перед хозяином.

И Людмила предстала пред сальным взглядом Руслана. Резинка, стягивающая волосы у затылка, лопнула, и следователь смотрела на осетина через густую каштановую поросль, упавшую на глаза.

— Отпустите ее. — Два кавказца выполнили очередное распоряжение и подтолкнули Грязнову ближе к хозяину. — Садись, — Руслан приподнял руку, указывая на кресло напротив, — и расскажи, что ты делала рядом с моим домом.

— Я следователь, — прерывающимся от волнения голосом сообщила Людмила, — и...

— Лапшу о тайне следствия будешь вешать кому-нибудь другому, — перебил ее Хачиров, — а мне расскажешь даже то, чего не знаешь.

Руслан выслушал склонившегося над ним Рамазана, глазами указывающего на нарушительницу частной собственности, и цокнул языком:

— Надо было сразу сказать, что ты жена Олега. Он наш друг, а с близкими своих друзей мы обращаемся хорошо. Наверное, он загулял, не пришел ночевать, и ты подумала, что сможешь найти его здесь. Это легко устроить. Рамазан, возьми Ахти и еще пару человек. Езжайте к Скачкову и привезите его сюда. Зачем — не говорите. Преподнесем ему сюрприз. Действуйте осторожно. Олег — еще тот зверек. Если что, прострелите ему руки, ноги — но не голову. Он мне нужен живым.

Рамазан кивнул. Уходя, ухмыльнулся: теперь, как бы ни повел себя Скачков, пули ему не миновать. Этот оперативник всегда нервировал Рамазана — проявлял ненужную инициативу, рвение; выслуживался перед Поляковым, теперь перед Русланом. Вот и вчера его назначили старшим.

«Прострелите ему руки, ноги...»

Здорово!

— Плохи дела!.. — Олег выругался, отпрянув от окна. — Ты накапал, старый козел?

Он вовремя оглянулся на Шерстнева и в который раз увидел неестественную белизну его вставной челюсти. Старик открыл рот, чтобы закричать: люди Хачирова были последним шансом на выигрыш в игре, выстроенной его воображением. Но не успел.

Скачков не контролировал себя и силу своего удара, действовал инстинктивно. Как в былые времена на ринге, он скользнул к Шерстневу и провел быструю связку: левым боковым перебросил голову старика под коронный удар правой.

Бывший резидент отлетел в угол комнаты и ударился головой о край тумбочки. Сломанная, порозовевшая от крови челюсть торчала изо рта. Язык старика, с белым нездоровым налетом, задергался, словно пытался вытолкнуть искусственные зубы, но быстро прекратил судорожные движения. Шерстнев был мертв еще до столкновения с острым краем тумбочки, а травма головы только ускорила и без того короткую агонию.

— Олег, Олег... — прикрыв глаза, Араб покачал головой.

Но времени сокрушаться не было, как не хватало его на то, чтобы убрать тело старика, которое сразу бросалось в глаза входящим в комнату. Люди Хачирова быстро поднимались по ступенькам. «Чисто», — сказал один из них, проверяя мастерскую.

«Профи или насмотрелся боевиков?» Араб прижался к стене справа от двери, наполовину скрываясь за плотной гардиной. Чтобы заметить его, боевикам Руслана придется открыться первыми, сделав шаг или два. Может, несколько мгновений Льву и Олегу подарит тот же Шерстнев, рубашка которого чернела кровавыми пятнами в районе воротника.

Судя по всему, боевики были вооружены, хотя только один из них засветил ствол. И сейчас они наверняка изготовили оружие, не могли не изготовить, поскольку видели спешно брошенный недомытый коврик; не исключено, что их слуха коснулся шум от двух хлестких ударов и еще один, не такой громкий, когда старик ударился головой о тумбочку.

Радзянский, напряженно вслушиваясь, пытался определить, сколько человек направляются к двери в эту комнату. Если они действительно профи, должны разделиться на две группы, чтобы одновременно проверить и зал, и кухню.

Трудно определить, шаги заглушает фон со двора: листва деревьев шумит под несильными порывами ветра, некстати застрекотал ветряк на сносившемся шарнире, издала скрип открывшаяся дверь мастерской, и ей вторила калитка, ведущая в палисадник.

Олег обменялся с Арабом взглядом, прикидывая, что им не помешала бы парочка израильских «узи». Вот бы они устроили ремонт в доме!

Быстрый взгляд на старика. Олегу показалось, что тот пошевелился.

Нет, лежит тихо. Как и положено после двух хороших ударов.

Желание следить за домом Хачирова созрело у Людмилы спонтанно. Грязнова поехала опросить свидетеля по делу об убийстве Полякова и оперативника Валеева, свидетеля, который не явился в управление для дачи повторных показаний. Он был прописан в квартире двухэтажного дома, расположенного двумястами метрами выше особняка Хачирова. Оставив машину у подъезда очевидца, Грязнова спустилась вдоль дороги, скрываясь за молодой порослью кустарника, и уперлась в высокий забор.

За те пять-десять минут, которые она отвела на наблюдение, ей хотелось получить хоть какие-то доказательства, указывающие на то, что в этом доме держат заложницу.

Откровения Олега возымели свое действие, и Людмила не сомневалась, что муж говорит правду. Однако по прошествии времени, вспоминая тот разговор, решила, что во многом он преувеличивал. Прежде ей не приходилось сталкиваться с такими хитроумными комбинациями, которые были больше похожи на плод больного воображения. Место им в лучшем случае на экране телевизора, а не в реальной жизни.

Однако налицо были трупы Полякова и Валеева и вечеринка с «посаженым генералом» по имени Василий Ефимович, которая вряд ли сотрется из памяти. Ей бы никогда не связать эти события вместе, если бы не Олег. Но он взял так круто, что захватило дух. Отсюда, наверное, и ее желание ознакомить Араба со своей точкой зрения по разрешению вечной проблемы «отцы и дети».

Одни сомнения сменялись другими, пока не привели ее к рубежам владений Руслана Хачирова. Людмила могла признаться себе, что ею движет больше любопытство, а не профессиональный интерес — последний едва просматривался и был сопряжен даже не с риском, а с безумием. По собственной инициативе искать нити преступления на законной территории Хачирова... Дальше можно не продолжать, даже если бы девчонку расчленили в этом доме и покидали куски мяса через забор.

Так любопытство или нет?

И ветки не хрустели под ногами — вдоль забора протянулась тропинка, на которую кое-где ветер нанес листву, — а все же услышали. Или увидели — в сложившейся ситуации все равно.

Все же любопытство: увидеть дочь Араба, эту задолбанную арабеску, — и поверить в этот бред. Снова поверить, ибо успела разубедиться.

Любопытно и интересно — одинаковые вещи или все же разные?

Раз ведут под руки — различия в них не сыщешь. Хотя... любопытство — это больше стремление, тогда как интерес по своей сути имеет занимательное значение. Впрочем, так или иначе вскоре придется защищать собственные интересы и надеяться на то, что горячие кавказские парни не навяжут интересов национальных. Или, не дай бог, религиозных.

«А вот и собаки... Почему они не лаяли раньше, а залились только сейчас? Наверное, я стояла по ветру. Нет, по ветру удобно сикать, но не подглядывать. Точно, я подошла с наветренной стороны, иначе мне, как сыщице, грош цена. Я опытная, мать мою, созерцательница».

В коридоре, совсем рядом, в двух-трех шагах от двери, скрипнула половица. Морщась, словно это он наступил на нее, Олег прикрыл один глаз и медленно взвел курок пистолета. Спусковой крючок отошел на положенное расстояние, и указательный палец оперативника бережно коснулся металла, словно проверяя, на месте ли эта самая важная деталь, и снова отошел к середине предохранительной скобы.

«Чисто».

Это слово, оброненное одним из боевиков, будто послужило остальным командой к молчанию: с того момента они не выдали себя, кроме скрипа половицы, ни одним посторонним шумом.

«Что, действительно профи?» Если Олег мечтал сжать в ладони удобную рукоятку «узи», Радзянскому подошел бы даже нож. Сейчас он поднял правую руку к подбородку, готовый встретить противника отработанным ударом в шею.

Внезапно ветер за окном стих. В любое мгновение Араб готов был услышать рокот двигателя еще одной машины. Трудно допустить, что Руслан на такое серьезное мероприятие отрядил только четырех человек. Какой информацией обладает осетин, можно только гадать, но четыре человека — это по меньшей мере несерьезно. Возможно, у них другие цели, тогда к чему эта проверка сарая и более чем осторожные действия боевиков?

Половица скрипнула вторично. Вместе с этим звуком Олег повернул корпус к двери, одновременно приподнимая локоть и опуская пистолет на уровень глаз. Ствол смотрел точно в лицо Радзянского.

Лев покачал головой: «Рано».

Олег понял его по-своему и ответил партнеру улыбкой обескровленных губ: «Не буду».

Тело Шерстнева лежало так, что заметить его можно было, только шагнув в комнату или неосмотрительно высунув голову. Судя по всему, высовываться никто не будет, а внутрь войдут стремительно. Боевиков также настораживает повисшая в доме тишина, сейчас они более чем собранны.

Как и ожидал Радзянский, боевики разделились. По-видимому, двое сейчас были на пути к кухне или уже там, а двое других, пригибаясь и держа пистолеты двумя руками, даже не бросились, а прыгнули в комнату, разворачиваясь спиной друг к другу и беря под прицел каждый свой участок.

Араб был готов именно к этому маневру, поэтому смещался едва ли не быстрее своего вооруженного противника. В тот момент, когда оба остановились, Радзянский получил преимущество, несмотря на то, что он был безоружен. По большому счету, боевики, готовые к любым неожиданностям, все же ожидали увидеть пустую комнату — это тот самый психологический момент, когда ждешь большего, но надеешься на меньшее. Вот и Ахти, бывший спецназовец, отличный стрелок и мастер рукопашного боя, подарил Арабу решающее мгновение, когда их взгляды пересеклись.

Радзянский провел наработанную связку стремительно и безупречно. Левой рукой он отвел ствол в сторону, а правую, словно собирался провести боковой удар, с коротким замахом вогнал сверху вниз между сцепленных рук противника. И тут же с наклоном корпуса рванул ее в сторону, чуть потянув на себя и вниз, выворачивая руки Ахти. Сжатая до этого в кулак, правая рука Араба круговым движением обхватила корпус пистолета, другая впилась в ослабленную кисть противника. Висок Ахти оказался совсем близко, и Лев, завершая комбинацию, в самом начале которой успел увидеть пустой коридор, нанес сокрушительный удар головой в висок чеченца. Колени Ахти не успели коснуться пола, а Араб одну за другой вогнал в голову боевика три пули.

В отличие от Радзянского Олег выбрал единственно верный вариант — остался на месте. Однако упредить противника не успел. Звуки двух выстрелов слились в один. И если Рамазан, которого Олег знал в лицо, стрелял с разворота, то Скачков лишь провожал боевика, глядя на него через прорезь прицела.

Пуля, выпущенная из «ТТ» Рамазана, ожгла Олегу предплечье, зато свинец из «Макарова» влетел в грудь боевика точно под левую ключицу. Затем оперативник приподнял ствол и всадил пулю в лоб Рамазана.

Выстрелы прогремели достаточно громко, однако Олег был привычен к пальбе. И все же он вздрогнул, когда Араб, быстро нажимая на курок, добил своего оппонента.

— Ловко, — делая ударение на последний слог, Олег одобрил действия партнера, давая ему дорогу.

— Олег, под окна! — негромко отдал команду Радзянский. Он успел сориентироваться в этом доме. Окна из кухни выходили на ту же сторону, что и из комнаты. Не исключено, что боевики могли воспользоваться окном: либо покинуть горячее место, либо прийти на помощь товарищам с другой стороны. И ему требовалась помощь, но растолковывать Олегу, что и как, не было времени.

«Должен, просто обязан сообразить, что нужно делать». Радзянский уже оглядывал основной коридор, поворачивающий на кухню.

Скачков ногой толкнул закрывшуюся створку окна и плечом вперед спрыгнул во двор. Он успел сгруппироваться. Его тело дважды перевернулось, пока не встретило на пути невысокий забор палисадника. Оставаясь в лежачем положении, Олег для удобства раскинул ноги, взял под прицел кухонное окно. И только потом покосился на раненое предплечье, определив касательное ранение.

«А здорово я ему вколотил!» — как при замедленном повторе, перед глазами медленно проплыла картина короткой схватки. Рука с пистолетом неотступно провожает Рамазана. Останавливается. Палец плавно прижимает спуск. Пистолет дергается назад и вверх. Слепит ответная вспышка. Еще один выстрел, после которого на лбу Рамазана проступает черно-красная клякса, закипает, оплавляя кожу, и проваливается дальше, оставляя после себя багровый разрушающий след.

Справа от Олега разросся куст крыжовника. Не отрывая взгляда от окна, Скачков сместился ближе к кусту, вот-вот ожидая услышать выстрелы. Но что-то долго они заставляют себя ждать. Этому было простое объяснение: и Араб, и боевики сейчас выжидают. Боевики, скорее всего, на кухне, а Радзянский, миновав один коридор, поменялся с ними местами — сейчас они ждут нападения и имеют перевес не только в количестве, но и чисто позиционный.

«Какого хрена я разлегся!» — выругался Скачков. Не медля ни секунды, он перекатился к стене, встал, вжался в нее и довольно быстро прошел под кухонное окно. Мысленно телеграфировав Арабу: «Ты готов?», Олег под острым углом расстрелял собственное окно. Тотчас изнутри послышались ответные выстрелы.

Скачков представил, как на его огонь откликнулись боевики Руслана. В тот момент они действовали инстинктивно, разом поворачивая стволы на звук выстрела. В то время как Араб...

...Радзянский уже не чаял дождаться от партнера активных действий. Другой на его месте давно бы сообразил, что нужно отвлечь противника и дать партнеру возможность действовать открыто.

Араб открыл огонь, когда боевики, стоя к нему вполоборота, разряжали обоймы пистолетов в окно. Одного Лев уложил с первого же выстрела в голову, второму прострелил правое плечо и заставил опуститься точным выстрелом в бедро. Сближаясь с противником, ударил по руке, все еще сжимающей рукоятку пистолета.

С пленником Радзянский не стал церемониться. Он взялся за указательный палец боевика и сломал его, продолжая удерживать.

— Отвечать коротко и быстро. Зачем вас послали? — Ускоряя процесс допроса, Араб сломал еще два пальца. — Когда мне надоест ломать твои пальцы, я проломлю твою голову. Зачем вас послали?

— Чтобы привезти Олега, — посиневшими губами, едва не теряя сознание, прохрипел чеченец.

В это время в окне появилась физиономия Скачкова. Подтянувшись на руках, Олег аккуратно, чтобы не порезаться о битое стекло, перелез в помещение. Посмотрев на изуродованные пальцы боевика, Скачков заметил:

— Ба, да у парня ломка. Дай-ка я сниму с него напряжение. — Оперативник приставил дуло пистолета к виску чеченца.

— Не надо, не надо!.. Твоя жена там...

— Что?! — Олег наклонился над бандитом, не веря своим ушам.

— Я скажу, только не убивайте меня... Да, она у Руслана. Мы с Рамазаном взяли ее у забора. Это Рамазан сказал, что она твоя жена, я не знал, клянусь! Руслан велел нам привезти тебя.

— Значит, они не знали, что мы вдвоем, — заметил Араб.

— Да плевать на тебя! — взорвался Олег на Радзянского. Но быстро успокоился. И снова вскипел, схватив чеченца за грудки: — Сколько людей осталось у Руслана?

— Три... нет, четыре человека.

— Что будем делать? — убитым голосом спросил Олег. «Черт, как же все это время хреново было Арабу», — подумал он, влезая в его шкуру.

Радзянский выстрелил в голову бандиту и ответил вопросом на вопрос:

— Хочешь стать героем?

— Ты что, обалдел?! — Скачков не ожидал, что Араб застрелит чеченца, во всяком случае, так быстро. Он не успел убрать голову, и его забрызгало кровью. — Предупреждать надо!

— Решайся, Олег, с минуты на минуту здесь будут менты.

— Авторитетно заявляю — будут они здесь через час. А то и вовсе не приедут. Я, когда напиваюсь, иногда стреляю. Соседи привыкли. — Олег поднял с пола пистолет, второй забрал из рук убитого. — Вот это мы вперлись! По-крупному! Ты впирался когда-нибудь по-крупному, а, Лев? Про себя я думал, что впирался — это когда захотел покемарить на коленях у Полякова. Бедный Вадик... Он думал, что при жизни увидел самую крупную мою неудачу... Сейчас-то можешь сказать, ты пришил Вадима?

Радзянский кивнул.

— Поехали, Лев, убьем остальных. Потом забуримся в кабак. — Скачков нервно рассмеялся.

— Короче, Олег, я вижу только один выход из этого положения. Сколько отсюда до Руслана на машине?

— Минут двадцать.

— Значит, как только я уеду...

— Сдурел?.. А я?

— Ты сначала выслушай. Как только я уеду, засекай время и через пятнадцать минут звони Руслану. Потом, согласно оперативности твоих коллег, звони в управление. Если только они уже не выехали по звонку соседей.

— Не бойся, не выехали. К Олегу Скачкову они выезжают в последнюю очередь.

— У тебя есть знакомые журналисты?

— Есть, конечно. Одному не так давно я проломил голову. Давай дальше...

Олег слушал Радзянского, не переставая хмуриться. Пожалуй, Араб действительно предлагал наилучший вариант. Но справится ли он в одиночку, вот в чем вопрос. Ведь на кону теперь стояла не только жизнь его дочери, но и Людмилы. Вдруг, не дай бог, случится непредвиденная ситуация, при которой придется делать выбор, и Араб сделает его в свою пользу. Как пить дать, в свою. И отказаться нельзя. Нет, Араб прав. Но как он мог так быстро все просчитать? У него и времени-то на это не было. Может, уже прикидывал, когда сцепился с Ахти?

— Так что, Олег, смотри, — закончил Араб, — может, тебе действительно нужно валить из города?

— Был бы один — свалил. А Людку я не брошу.

— Ну что, дождемся Олега или ты одна развлечешь меня? — Руслан бросил взгляд на старинные ходики, прикидывая, что в эти минуты Рамазан с товарищами должны возвращаться назад. Он не распорядился насчет старика, но это не так важно. Пусть Василий Ефимович помозгует, зачем так срочно, под конвоем увозят его гостеприимного хозяина. Он снова повернул голову к Людмиле: — Ты не ответила на мой вопрос.

— Я привыкла развлекаться на пару. — Грязнова немного пришла в себя и потирала саднящий локоть, ободранный в короткой схватке с противником. — Так что подождем.

— На твоем месте я бы не заносился. — Осетин поднес спичку к трубке и не спеша раскурил ее. Когда был дома, сигарете предпочитал трубку, сейчас он держал в руке вересковую. — Думаешь, если Полякова больше нет, тебе дозволено все? Ходила под Поляковым, теперь будешь ходить под Князевым. На кого укажу, поняла?

Со смертью Вадима начался передел власти в Гемлике, вернее, перераспределение ролей: кому-то достанется от общего пирога больше, кому-то меньше. Руслан — в общем-то пришлый человек, но друг Михаила Левкоева — рассчитывал поиметь на смерти Полякова влияние на его зама, майора Князева. Хотя положение дел в этом небольшом городке было довольно сложным. Во всяком случае, до расстрела начальника милиции коммерсантов, поделив поровну, «крыли» милицейские чины и бандиты. Руслан был авторитетом в Осетии, уважаемым человеком в «Свободном Кавказе»; и здесь, в Гемлике, его не могли не уважать. Только вот делиться никто не собирался. Помочь — да, это святое, особенно когда речь идет о земляке Михаиле Левкоеве. Место Полякова, считай, занято, но... Все же Руслан был одержим идеей подмять под себя Князева. Это такая же мелочь, как и почти дармовая усадьба Левкоева, но мелочи особо часто досаждают. К тому же неизвестно, чем закончится история с компроматом на Югбизнесбанк, может случиться так, что в «черную» кассу «Свободного Кавказа», которой заведует Руслан, не упадет больше ни копейки. А тут небольшой, но доход. И есть кому контролировать — целая бригада, восемь человек. В общем-то сброд — чеченцы, осетины, русские.

— Я ни под кем не ходила и не собираюсь, — ответила Грязнова.

— Это тебе так кажется. Только не говори, что не закрывала дела по распоряжению Вадима. Так что ты высматривала в моем доме? Скажи, я проведу тебя по комнатам.

— Я вообще не знала, что это ваш дом. Я приехала к свидетелю, его фамилия Харитонов, живет на Бородинской, 89. Можете убедиться — моя машина и сейчас стоит около его подъезда.

— Теперь мне все понятно. Ты вышла из машины, поскользнулась и, как колобок, покатилась под горку. А тут мой забор. Бум! И ты остановилась.

— Ага. А тут помощь подоспела и пустила меня в пинки. Я ж им абсолютно круглой показалась.

Руслан рассмеялся. Разговор с Грязновой забавлял его. Ни к чему торопить события, привезут Олега, все и выяснится.

Хачиров был в курсе, как продвигается следствие, какие версии выдвинуты. Прошел слушок, что за несколько дней до убийства Полякова произошла ссора между ним и Скачковым. Как выяснилось, распространителем слухов оказался покойный Валеев, поделившийся с товарищами по управе свежей новостью. Однако позже отношения между ними наладились, так как не кто иной, как Олег, продолжил выполнять поручения начальника, даже принимал его у себя дома.

Вообще-то Скачков мог поквитаться с начальником, ему ли не знать распорядок дня Полякова. Однако у Олега было железное алиби — в час убийства он спал у себя дома. Это подтвердили его жена и подруга. О Шерстневе, разумеется, оперативники не знали, но Руслан в беседе со стариком еще раз убедился в непричастности Олега к дерзкому убийству.

Подозрения, возникшие у Руслана, можно было легко развеять, для этого достаточно проследить за реакцией незваной гостьи.

Хачиров встал, тяжело дошел до двери и, приоткрыв, тихо, так, чтобы Людмила не расслышала его слов, отдал распоряжение Ачемезу Бостанову. Чеченец кивнул и направился в столовую.

Руслан вернулся на место, наслал на лицо благодушие и сообщил, что сейчас принесут вино, фрукты.

— Спасибо, я на работе, — отказалась Людмила, чем вызвала очередную улыбку хозяина.

— А что, — Руслан окинул пышные формы следователя, — ты мне подходишь.

— Осталось выяснить самую малость: подходите ли вы мне?

«Сейчас привезут Олега, — напряжение в Людмиле возрастало с каждой минутой, — и устроят нам перекрестный допрос. Он, конечно, удивится, когда увидит меня в компании Руслана, решит, что я предательница. И ничего не объяснишь ему — не дадут. А если выпадет такая возможность, то лучше объяснения Руслана не придумаешь — скатилась с горы».

Грязнова повернула голову в сторону открывшейся двери. Она ожидала увидеть Олега, хотя понимала, что еще рано, он скорее всего только на полпути, — но на пороге стояла лет восемнадцати, смуглолицая, с правильными чертами лица девушка. Симпатичная — первое, беглое суждение, которое тотчас сменилось другим: красивая.

Долго, пожалуй, слишком долго и пристально разглядывала Людмила незнакомку, не замечая, что за ней наблюдают внимательные глаза осетина.

Елена бросила беглый взгляд на Грязнову и поставила поднос с вином и закуской на стол. Стала в нерешительности.

— Спасибо, дорогая, — улыбнулся Руслан. — Ты можешь идти.

Лена едва заметно пожала плечами и покинула комнату в сопровождении Ачемеза.

— Я заметил, что эта девушка заинтересовала тебя, — сказал Руслан.

— У меня другая ориентация, — стандартно ответила Грязнова. — Даже наряды в стиле унисекс не ношу.

— Она моя племянница, — не к месту сообщил Руслан.

— Я подумала — дочь, — не очень осторожно изрекла Людмила и постаралась скрыть смысл в рискованном высказывании: — Подыскиваете ей любовницу со стадом баранов?

— С тобой непросто разговаривать.

— Этому меня два года учил муж. Сейчас он приедет, и мы с ним покажем класс. Останетесь довольны.

— Его привезут, — поправил Руслан, — и вы расскажете, что за план у вас созрел. — Он потянулся к трезвонившему телефону и снял трубку.

«Хочешь стать героем?»

Конечно, стать героем никогда не поздно, однако не всегда выпадает ко времени. Как и сейчас, когда героем стать просто необходимо.

Олег отметил время — звонок Хачирову он сделает через пять минут.

Все его мысли крутились вокруг жены. Олег голову сломал, думая, за каким чертом она поперлась к Руслану. «Взяли ее у забора. Конечно, у забора, больше негде, там ей самое место. Неужели все-таки решила проверить меня? Да нет, на такую откровенную глупость она не способна. Руслан послал за мной, потому что разговорить ее не просто, она сама кого хочешь разговорит. И подозрения Хачирова справедливы: какого черта забыла под его забором жена оперативника Скачкова? Тем более что в его доме заложница. Сама не говорит, пусть муж поможет. И Лев правильно определился — о нем Руслан не знал, иначе прислал бы не четырех, а минимум десяток автоматчиков».

А Араб действительно настоящий профи, с одобрением подумал о Радзянском Олег. Быстро думает, быстро действует. Так быстро, что Олег не понял, что Араб сотворил с Ахти, каким образом за считанные мгновения смог завладеть его пистолетом. Успел только заметить сокрушительный удар головой в висок чеченца и вслед за этим — три громких хлопка.

Десять минут назад над калиткой показалась голова сорокалетнего соседа, с которым Олег частенько выпивал. Петрович подшофе любил пофилософствовать, порой говорил так заумно, что его трудно было понять. «Если я сомневаюсь, то, как человек умный, не скажу об этом. Но все же я сомневаюсь, поскольку не дурак». Вот и пойми.

Сосед вытягивал шею, силясь что-то рассмотреть в саду. Олег окликнул его:

— Здорово, Петрович! Чего потерял?

— Привет, Олег. А я смотрю прямо на тебя и не вижу.

— Чего потерял-то, спрашиваю?

— Да вроде стреляли...

— А ты кто, Саид, чтобы на выстрелы откликаться?

— Нет.

— Нет? Ты не Саид? Ну ладно, тебе скажу: это я скорострельный строительный пистолет опробовал. Вечерком заходи, вместе постреляем.

— Зайду... А моя хотела в милицию звонить.

— Позвонила?

— Не успела.

— Как это?.. Может, мне милицию вызвать?

Хриплый смешок.

— Петрович, я тебе свистну, когда нужно звонить. Только ты меня не видал, а звякнул по собственной инициативе, понял?

— Ты это серьезно, Олег?..

«Соображает он быстро». — Опер снова вернулся к мыслям о Радзянском. Лев сразу спросил: кто из руководителей правоохранительных органов Гемлика не повязан с криминалом? Выразился он, конечно, здорово, поскольку все силовые органы связаны с криминалом как в прямом, так и в переносном смысле. Однако такой человек, способный проникнуться к Олегу, был и занимал должность начальника следственного отдела прокуратуры. Араб сказал: «Вызывай и его тоже». Жаль, нельзя вызвать еще и знакомого журналиста, у того только недавно с головы швы сняли.

...Олег снова посмотрел на часы. Все, пора звонить Руслану — Араб, наверное, уже на месте.

Скачков снял трубку и набрал номер Хачирова.

Некоторое время осетин пребывал в ступоре. «Что же произошло в доме Скачкова?» — думал Руслан. Он послал за оперативником самых надежных людей, каждый из которых в свое время служил в спецподразделении, и вот они, приученные исполнять приказы...

Руслан никогда не жаловался на слух, но именно слух, казалось, подвел, когда он услышал довольно спокойный голос Олега, сообщившего, что четверо людей ворвались к нему в дом, стали избивать его престарелого жильца и ему, Скачкову, пришлось вступиться за квартиранта. «Приезжай, посмотришь». После этих слов Руслан опешил и попросил к телефону хотя бы одного из четверки. И услышал какой-то зловещий ответ Олега: «Извини, Руслан, у них сейчас потусторонняя связь». А на предложение Руслана приехать заявил: «Я жду коллег — соседи услышали выстрелы и вызвали ментов».

Руслана поджимало время, а мыслить трезво не давала неизвестность. Людмила, сделавшая кое-какие выводы из переменившегося лица Хачирова, мысленно поторапливала хлебосольного хозяина действовать — пусть не сломя голову, не самонадеянно, но все так же необдуманно.

И дождалась, когда перед Русланом вырос все тот же Ачемез Бостанов.

— Ты остаешься здесь, — распорядился Хачиров, — с Чистяковым. Рамазан, кажется, переусердствовал, соседи вызвали милицию. И мое присутствие (он с ненавистью выплюнул это неродное, чуждое слово) там необходимо. А с этой, — он кивнул на Грязнову, — не спускать глаз. Закройте ее вместе с нашей подругой. Пусть поговорят, теперь можно. Теперь им все можно.

Чуть помедлив, Руслан набрал номер Князева. Если в нем и зародились какие-то подозрения, то и. о. начальника милиции развеял их, сообщив, что знает о перестрелке в доме Скачкова, уже направил туда оперативную группу и сам выезжает.

Хачиров швырнул трубку на рычаг. Вот теперь точно придется ехать, чтобы лично уладить конфликт. К тому же он не успеет послать к Олегу своих людей. И вообще, есть ли смысл? Одних уже послал.

Радзянский проклинал Олега, но в первую очередь — себя. Боевики приехали на джипе — его красную крышу было видно из окон кухни, и во время перестрелки внедорожник не тронулся с места, значит, бандиты вышли из машины всем составом, в противном случае машина либо скрылась бы из виду, либо пятый участник присоединился бы к товарищам. Радзянскому следовало воспользоваться более надежным транспортом, но подсознательно выбор пал на «пятерку» Олега, которая все время торчала на виду.

Сейчас, пытаясь завести заглохший двигатель «Жигулей», Лев несвойственно для себя искал отговорку, что у него не было ключей от машины, что не было времени пошарить по карманам бандитов... А Олег словно издевался над ним: «Погоди, Лев, я домою коврики».

— Ну давай, заводись! — Радзянский вытянул подсос, понимая, однако, что при горячем двигателе делать этого не стоит.

Пора бросать раздолбанную колымагу и ловить частника, но вот мотор ожил. Несколько секунд троил, потом прочихался и заработал достаточно мерно.

Лев утопил педаль газа, и «Жигули», оставляя за собой шлейф черного дыма, рванули вперед.

Радзянский следовал указаниям Олега — по объездной можно добраться быстрее, нежели плутать по коротким дорогам города. Выехав на Парковую, Лев выжимал из «Жигулей» все, на что они были способны. А способны они были лишь на сотню в час. Да еще нервировали дорожные знаки, ограничивающие скорость порой до сорока километров. Приходилось придерживаться правил, иначе можно было нарваться на засаду постовых.

Вот и съезд с Парковой на небольшую площадку, от которой вверх потянулся зеленый тоннель, выводя к кафе «На Тенистой». В связи с этим перед глазами возник тщедушный человечек и прозвучал голос Олега: «Не знаю, с чего начать... В общем, Поляков... он изнасиловал твою дочь». «Знать бы это раньше, — скрипнул зубами Радзянский, — воспользовался бы не пистолетом, а тупым ножом».

Так, вот тут нужно загодя сбросить скорость — впереди, перед поворотом, знак, но его пока не видно. Как не видно патрульной машины и чувствительного радара на ее крыше.

Лев достаточно резко притормозил — тормоза вели себя непредсказуемо: то схватывали в самом начале хода педали, то в самом конце, — и тут же нарвался на негодующий, второпях сыгранный сигнал идущей позади машины: «Не слышны в саду даже шорохи». Его обогнала «десятка» с московскими номерами, водитель которой, облаченный в белую панаму, выставлял на обозрение средний палец.

«А вот это совсем неплохо», — подумал Лев, проезжая мимо резвого москвича, остановленного постовыми. Как правило, две машины кряду они не останавливают, тем более что Радзянский правил не нарушал.

А вот и последняя прямая, следующий поворот выведет к турбазе «Сапсан», от нее нужно подняться по Донской и через пару кварталов свернуть на Бородинскую — длинную, считай, загородную улицу. В самом конце — единственная дорога, ведущая вниз, прямо к воротам Хачирова. Руслан сейчас должен уехать из дома. Второй вариант у него — остаться, послав к Скачкову боевиков. Третий — прихватить с собой заложницу. Даже двух. Нет, вряд ли Руслан пойдет на такой шаг, поскольку ему придется объясняться с оперативниками, прибывшими на место. Только бы Олег не подвел.

На подъеме «Жигули» замедлили скорость, пришлось переключиться на третью передачу. «Что за черт!» — выругался Радзянский, когда машина снова замедлила ход.

Вторая передача... и снова безрезультатно. Когда Лев переключился на первую, «пятерка» опять заглохла. Он потянул ручной тормоз... Что говорить про ручной, когда основные тормоза практически не работали. А возвращать к жизни машину, держа ногу на педали тормоза, было неосуществимой мечтой.

Радзянский снова выругался, понимая, что теряет время. Он отпустил тормоз, и машина покатилась вниз. Полуобернувшись в кресле, Лев выискивал место съезда с дороги. Такая возможность представилась только в самом начале подъема. И каждую секунду ожидал увидеть спешащего к Скачкову Руслана, помня слова оперативника, что эта дорога до его дома самая короткая.

Но Руслан что-то уж долго соображает. Может, петляет сейчас по городским улицам? Или Олег медлит со звонком.

Когда Араб оставил злополучную машину, мимо пронеслась знакомая «десятка», обдав нестареющей мелодией.

Последний раз Лев пользовался услугами частника, когда торопился в Туапсе за своей машиной. Тогда и таксистов и частников было хоть отбавляй; и сейчас машин на дороге было предостаточно, но все проносились мимо, будто не замечали голосующего человека.

«Пешком доберешься быстрее», — закипая от злости, подумал Радзянский, когда дошел до того места, где сдохла «пятерка».

Наконец, мигнув правым поворотом, затормозила «Ауди»-бочка, судя по номерам — местная.

— До Бородинской. — Лев «засветил» двадцатидолларовую купюру, чтобы не доводить дело до торгов. Он был настолько взбудоражен, что готов был вместо денег сунуть под нос водителю трофейный «ТТ».

— Садись быстрее, — поторопил его шофер, седоватый грузин с пышными усами. — Здесь нельзя останавливаться, а сзади гэбэшники едут.

Что бы ни произошло у Олега, думала Грязнова, Хачиров с легкостью брандмейстера погасит конфликт и вернется. Но уже вместе с Олегом. Теперь следователь засомневалась, что с Олегом мог быть Радзянский. Сомнения вызвала упомянутая Русланом милиция. «Скорее всего муж, этот долбанный бывший муж, не знает, что я здесь» — это объяснение было вполне логичным. С трудом, правда, сюда можно прилепить сам звонок Олега. Может, он поступил правильно, поставив Руслана в известность. Наверное, все-таки это единственный шанс ответить за все в присутствии двух сторон. А потом...

— Привет, подруга! Тебя Леной зовут?

В этот раз, оставаясь наедине с дочерью Радзянского, Грязнова более внимательно вгляделась в ее красивое лицо, с долей ревности прошлась взглядом по груди, талии, бедрам. «Наблюдал бы эту сцену Руслан, подумал бы, что я и впрямь интересуюсь молоденькими девушками».

— А я Людмила Грязнова, следователь, — представилась женщина, не дождавшись ответа. — Попала сюда за эксгибиционизм — показала себя во всей красе. Ты меня не бойся, я жена Олега Скачкова. Знаешь такого? С мордой «человека дождя». Когда выходила за него замуж, он был просто человеком. — Грязнова приблизилась к девушке вплотную и, оглядываясь на дверь, понизила голос до шепота: — Вот что, подруга, к нам незаметно, но настойчиво подкрадывается издец. Вначале нас закидают палками...

Поначалу Лена подумала о провокации. Цель? Этот вопрос так и остался открытым. Так же осталась не до конца понятой временная роль прислуги, когда Ачемез вручил ей поднос и велел отнести в комнату Руслана.

— Почему я должна верить вам? — спросила Елена.

— Да ты не мне верь, а своим органам. Лично мои органы уже сжались. Пояснить? Да, подруга, ты знаешь Леву Радзянского? Вчера он ночевал у меня. Не волнуйся, меня дома не было. Хотя к чему тебе волноваться...

— Что вы имеете в виду?

— То, что при всем желании у тебя со Львом ничего не получится. Хочешь, я тебе открою маленький секрет?

— Извините, нет, — с выражением, полным достоинства голосом ответила Лена. — Потому что эту хохму я уже знаю.

— Ну мы найдем с тобой общий язык. А я, грешным делом, подумала, что придется общаться научным слогом: причинная ошибка, физиологическая, фермент, отвечающий за критичность разума... Пока есть время, лучше послушай. У нас с Олегом была длинная ночь. Если мне не изменяет память, он начал с того, что Лев не так давно ездил в Самару к твоей маме. С чего бы это, а, подруга?.. Можешь не отвечать, я все читаю по твоим глазам. Но я не для того затеяла разговор, чтобы унизить тебя или оскорбить.

— А для чего?

— Для того, чтобы Льву Платоновичу не пришлось врать всю свою оставшуюся жизнь. А врать ему придется... Так, посчитаем... Тебе, твоей маме, вам обоим и каждой в отдельности. Нет, нет, два раза я не посчитала, ты вникни в эту считалочку, и все поймешь. Я тебе все расскажу, пока ждем. К примеру, о том, что у мужчин творческой профессии несчастная любовь вызывает яростный взрыв работоспособности. Если не ошибаюсь, сейчас твой папаша просто-таки контужен и рвется в бой. Ждать будем, — повторила Грязнова недавние слова, сказанные мужу, — а вот надеяться — нет.

Сместившись от дороги на десяток метров, Лев, уже не таясь, спускался к дому Хачирова. Самого Руслана он увидел пять минут назад, когда на повороте показался джип осетина. Лев в это время сидел в «Ауди», инстинктивно он вжался в кресло, поднеся ладонь к лицу. Но пассажиры джипа даже не взглянули на поравнявшуюся с ними иномарку. «Или Хачиров сразу не среагировал, — подумал Радзянский, — или Олег позвонил позднее оговоренного срока».

Так или иначе, задержка Руслана была на руку Арабу — не придется, как в случае с Поляковым, дергаться в ожидании и отсиживаться в кустах.

Осетин был в машине не один. На заднем сиденье устроился кавказец лет двадцати пяти, приблизительно такого же возраста и внешности был и водитель. Выходит, в доме сейчас осталось только двое бандитов. То, что убитый чеченец сказал правду, Араб не сомневался. По многолетнему опыту он знал, что, когда к твоему виску приставлено дуло пистолета, тело нестерпимо ломит от горячего свинца, а боль от сломанных пальцев раздирающими толчками отдается в голове, скажешь даже то, о чем раньше никогда не слышал.

Лев остановился, определяя направление ветра. Против правил, ему не нужно было подходить к дому с наветренной стороны. Он отвинтил крышку с тюбика и выдавил немного маслянистой синтезированной жидкости с запахом суки на ботинки, а сам тюбик бросил в кусты, к забору. Потом туда полетел камень, заставивший зашуметь листву.

Только один из псов, оглянувшись на звук, коротко гавкнул. Его чуткого носа коснулся дурманящий запах, и он пустился к забору, навострив хвост. За ним последовал другой кобель.

— Умницы, хорошие мальчики. — Лев подтянулся и, оглядывая двор и стараясь не делать резких движений, перелез через забор. Взведя курок пистолета, он медленно пошел вдоль стены к входной двери. Окна на первом этаже были достаточно высоко, и Арабу даже не пришлось пригибаться. Собаки, как на привязи, следовали за ним.

Поравнявшись с дверью, Радзянский не стал ничего изобретать. Он действовал согласно обстановке, рассчитывая на помощь псов. Дубовая дверь легко подалась. Араб осторожно опустил взведенный курок, а палец убрал на предохранительную скобу, чтобы во время удара рукояткой пистолет не выстрелил. Он вжался в стену. При открытой двери его не было видно, только собаки суетились в проходе и чуть слышно поскуливали. И если в прихожей или в коридоре находится один из охранников, он обязательно подойдет. Вряд ли он насторожится — собаки не лают, а дверь мог открыть сквозняк.

Лев поднял руку, готовый в любую секунду нанести удар рукояткой «ТТ», и напряженно вслушивался.

Десять секунд...

Двадцать...

Когда прошло полминуты, Радзянский снова взвел курок и заглянул в прихожую, которая кончалась широкой аркой, ведущей в холл. Его взору предстала часть лестницы, уходящей на второй этаж, и угол двери столовой. Остальная часть холла открывалась перед ним по мере продвижения. Если охранников нет в холле и столовой, скорее всего они находятся на втором этаже. Именно там, в одной из комнат, по словам Олега, и содержат пленницу. Да, видимо, они наверху.

Оглядываясь на лестницу, Радзянский толкнул дверь в столовую, в туалет; еще за одной дверью скрывался вход в подвал, но там было темно.

Он передвигался бесшумно, но собаки продолжали поскуливать и стучать когтями по паркету. Странно, неужели наверху их не слышат?

Араб проверил еще одну комнату, где Хачиров в течение получаса беседовал с Грязновой. Помещение было обставлено роскошной современной мебелью и окнами выходило во двор. Легкая тюлевая занавеска не мешала разглядеть ухоженный сад с пышными азалиями и канадскими елями, которые, как на посту, высились у ворот. И в очередной раз взору предстал его «БМВ»; но выглядел он в глазах Араба жалко, как пленник. Неизвестно, кому он достанется, только Руслану на нем не ездить.

Лев оставил богатые апартаменты Хачирова и ступил на первую ступеньку лестницы. Потом передумал, спрятавшись под ней. Места было достаточно, чтобы стоять в полный рост. Он снял туфли и один за другим бросил в стену. Если и этот шум не привлечет внимания охранников, подумал Араб, освобождаясь от опеки псов, остается предположить, что стражи находятся в комнате с пленницей при закрытых дверях. Там же, наверное, и жена Скачкова.

— Тсс! — Грязнова подняла палец и приникла ухом к двери.

— Что там? — шепотом спросила Лена, подходя ближе.

— Погоди, не мешай, — сморщилась следователь. — Про собак, что ли, говорят, не пойму... Какой-то ботинок терзают...

Людмила вздрогнула и отпрянула от двери, когда внизу раздался громкий выстрел и вслед за ним еще один. Она была бледна, ставшие в одну секунду фиалкового цвета губы подрагивали. Встретившись взглядом с подругой по недоразумению, следователь нашла в себе силы выговорить:

— Это твой палит...

— Почему мой?

— Потому что мой обычно кулаками...

Ее излияния прервали очередные выстрелы, прогремевшие, как показалось, громче первых.

Ачемез Бостанов остался наверху, Алексей Чистяков, обнажив ствол, осторожно спускался, глядя не под ноги, а на собак, которые, припав на передние лапы, терлись мордами о туфли Радзянского.

— Чего они делают там? — раздался голос сверху.

— Черт их знает... — Ноги Чистякова оказались прямо над головой Араба, и он видел их в просвете лестницы. — А-а... Какие-то ботинки грызут, сволочи!

— А как они попали сюда? — На сей раз голос Ачемеза прозвучал с облегчением.

— Как-как... Дверь настежь. — Алексею оставалось пройти две ступеньки, чтобы ступить на паркет холла. Именно с этого места он и мог увидеть открытую дверь.

— А чьи ботинки, Руслана? — спросил Бостанов.

— Откуда я знаю?.. Пошли выгоним собак. — Чистяков шагнул в холл и при повороте головы мог заметить скрывавшегося под лестницей человека.

Все, медлить нельзя. С шагом в сторону, покидая временное убежище и выдавая себя, Радзянский произвел точный выстрел в голову Чистякова. Для того чтобы снять второго (Ачемеза скрывала лестница), нужно сделать еще один шаг в ту же сторону и повернуться на девяносто градусов. В таких случаях профессионалы, дабы не запутаться в собственных ногах, предпочитают более сложный, он же наиболее эффективный прием: шаг в сторону с дальней ноги и одновременным разворотом. Что Араб и сделал, мгновенно крутнувшись вокруг своей оси и фиксируя ствол на застывшей фигуре охранника. Выстрел.

Лев действовал молниеносно. Два выстрела в Бостанова и Чистякова прозвучали с интервалом чуть больше секунды. Лет десять назад он уложился бы в более короткий промежуток времени, но и сейчас остался доволен результатом: Чистякова уже не надо дырявить, пуля попала ему в голову над левым ухом, а Бостанов был серьезно ранен в левую половину груди.

Араб еще дважды нажал на спусковой крючок пистолета, и в доме повисла мертвая тишина.

46

Теперь она не знала, как ей называть Льва. С их последней встречи под дулами пистолетов прошли всего сутки, а кажется, что миновала целая жизнь, полная драматизма. И наверное, это так. Теперь ей не нужны никакие доказательства, хотя из вчерашнего дня в сегодняшний робко скользнул ее взгляд, обращенный на Олега Скачкова: «Вот видишь... А ты говорил...» Все доказательства на бледном, измученном лице этого сильного человека, стоящего на пороге комнаты. Ах как ей хотелось, чтобы все эти прогремевшие выстрелы были в ее честь, как салют... Они были, их невозможно забыть, но они оказались иного качества, равно как и она сама предстала перед собой в другой ипостаси. В лице Радзянского она приобрела так много, что слезами вытекло через край.

— О господи!.. — не зная куда девать глаза, Грязнова отвернулась. — Только не при мне, ребята, только не при мне. — Она представляла Араба другим, при встрече все же надеялась увидеть «тракторный конденсат» разведчика, но столкнулась с пронзительным, «нержавеющим» взглядом.

Все, что они должны сказать друг другу, обязано выглядеть просто, без сложных излияний, которые могут возникнуть из недомолвок, — так думала Грязнова. Но они не проронили еще ни слова, что вызывало в Людмиле протест. Теперь ей выпала возможность поговорить не только с девочкой, но и с «мальчиком». Если не она, то кто замкнет зубами два оголенных высоковольтных провода? У них, понятное дело, случится контакт, а ее шваркнет током.

«Так, — прикидывала Людмила, — что там у нас имеется попроще?..» Порой скажешь так просто, что другие поймут совсем наоборот. Скажешь, я люблю детей, обвинят в педофилии. Объявишь о своей любви к животным, инкриминируют зоофилию.

А ну их к черту, ломать голову над их проблемами!

— Эй, Лев Платонович! Мой-то убогий жив? Я Людмила Грязнова, следователь. Попала в плен из-за любви к старикам и детям. — Она выразительно оглядела обоих.

Радзянский улыбнулся и только сейчас догадался убрать пистолет. Слова молодой женщины возымели свой эффект. Нужно поскорее убраться отсюда, но так, чтобы не возвращаться уже никогда. Руслана здесь нет, но это не так уж и важно, уже сегодня он найдет то, к чему неизбежно стремится каждый живущий: смерть.

— Нужно уходить, — пропуская женщин вперед, Лев помянул Скачкова: «Олег, Олег... Все же проболтался». У Радзянского не осталось сомнений, что Грязнова знакома с ним заочно. — На некоторое время придется задержаться, мне нужно сделать несколько телефонных звонков. К сожалению, мой сотовый вышел из строя. — Внезапно он остановился. — Лена, а где твой паспорт?

Она пожала плечами:

— Не знаю. Руслан забрал.

— Ладно, обойдемся без него. — Радзянский посмотрел на часы: Руслан по меньшей мере час пробудет у Скачкова. У него осталось всего два человека, но это еще ни о чем не говорит. Как только он вернется домой, все для него станет ясным. Один звонок в ГОВД — и все выезды из города перекроет не только милиция, но и подключится криминал. Одному можно уйти сравнительно легко, а вдвоем с Леной — сложнее. И разделяться нельзя.

Они вышли из комнаты. Возле лестницы лежал труп Ачемеза Бостанова. Спустились вниз, еще один труп, Алексея Чистякова; рядом бегали собаки, к этому времени бросившие мусолить туфли Араба. Дальше настороженных взглядов псов дело не зашло.

— Вас даже собаки не трогают, — заметила Людмила, довольно равнодушно отнесшись к трупам бандитов.

— Просто я им понравился, — с улыбкой ответил Радзянский, обуваясь.

Он провел женщин в комнату Руслана и первый звонок сделал Сергею Юрьевичу Иванову.

Иванов очередного сообщения от Льва Платоновича ждал. Долгая и обстоятельная беседа с Николаем Корзухиным многое поставила на свои места. Неясными оставались лишь отдельные моменты, восполнить которые должен, просто обязан сам Радзянский. Если добровольно не захочет, у Иванова имелось множество способов заставить его.

И Павел Усачев, который продолжил телефонный разговор с Арабом, не сомневался, что положение у Радзянского таково, что ему так или иначе придется просить помощи. Павел выслушал Араба и заверил, что все сделает.

Следующий звонок был в собственный магазин. Сегодня была суббота, а по субботам магазин «Природа» работал до обеда. Леня Коркин — двадцатисемилетний компаньон Радзянского, почти все время проводивший за прилавком, оказался на месте.

«Болото» занимало часть полуподвального помещения шестиэтажного здания на улице Вавилова. Узкие окна были на высоте двух метров и только в торговом зале. Маленький склад и конторка, которую Радзянский громко окрестил кабинетом, вообще не имели окон. Так сложилось по какой-то необъяснимой традиции, что ли, что большинство магазинов типа «Природы» располагались именно в подвалах или полуподвалах.

— Леня, привет! Лев Платонович... Нет, не забыл. Завтра... хотя завтра выходной... в понедельник буду. Вообще-то я приезжаю сегодня, но тебя не застану. Ты сейчас в кабинете? Отлично. Леня, друг, для тебя есть непыльная и хорошо оплачиваемая работенка. Сделай следующее — прямо сейчас. Выверни из люстры...

«Стоп!» — осадил себя Радзянский. То, что казалось реальным до разговора с помощником, во время беседы оказалось неприемлемым. Так часто бывает, главное — вовремя прочувствовать ситуацию и найти достойный выход. И сейчас Лев мысленно продолжил задавать Коркину вопросы и отвечать на них. И чем дальше заходил этот абстрактный разговор, тем отчетливее вырисовывалась угроза — обязательный продукт не до конца продуманных действий.

Нет, нельзя привлекать к этой работе Леню. Скорее всего он выполнит ее, но никуда не деть мелочей, которыми может пренебречь партнер по работе, как невозможно проконтролировать его действия. А на карту поставлена жизнь.

Если не Леня, то кто?

Как назло, другие варианты к спасению на ум не шли, уж больно хорошим виделся этот. В магазине было все, чтобы уйти: необходимые компоненты, старая микроволновая печь, в которой компаньоны частенько разогревали бутерброды, порой готовили пиццу, — там было то, без чего дальнейшие действия виделись пустыми. Да, выбирать не из чего.

Последнее время Араб задействовал в работе немало людей. Умение использовать нужных людей в нужное время и есть искусство. По большому счету, этим определяется классность специалиста.

Кто? Кто может помочь?

Леня все еще на проводе, не кладет трубку. Женщины с возрастающей тревогой наблюдают за изменившимся лицом их спасителя.

Нет, среди знакомых никого не найти по той причине, что их осталось совсем ничего, друзей нет и в помине, последний имел репутацию человека никто и, по определению, канул в никуда. Вначале он виделся врагом, а после разговора с Василием Ефимовичем стал просто жалок. И если невозможно найти нужного человека среди друзей, ищи среди врагов. Лев так и сделал, попросив помощи у Иванова. Но...

«...на станции его кто-то огрел по голове, забрали деньги, телефон. С ним все в порядке, еще вчера его выписали из больницы» — это были едва ли не последние слова Василия Ефимовича Шерстнева, с пренебрежением отозвавшегося о Борисе Левине. И тут же в голове всплыли другие слова, на сей раз самого Бориса. Голос пьяный, но решительный и, несмотря на это, представляющий Левина в ином свете. Его голос прерывал невидимую, но прочную связь со стариком, взявшим его в клещи. Благородством тут не пахло, но Борис тогда был способен на поступок.

«Лева, ты многого не знаешь... Ты, я и Василий Ефимович. Треугольник опрокинулся, Лева!»

Опрокинутый треугольник...

Лев попросил помощника подождать следующего телефонного звонка и цифру за цифрой набирал номер телефона Бориса Левина. Только бы он был дома, несколько раз повторил Радзянский и облегченно выдохнул, когда услышал знакомый голос и свой, показавшийся неродным.

— Боря, здравствуй. Это я, Лев. Мне нужна твоя помощь.

— ...Я действительно тебе нужен, Лев?

— Да, Боря. Но только по одной причине: ты нужен мне, поскольку у меня безвыходное положение.

— А разве это плохо, Лев?

«Да, ты прав, Боря, тысячу раз прав».

У Радзянского не хватило духу поблагодарить Левина. Его глаза затуманились, когда он попрощался с другом.

Не теряя времени, Лев вынул из кармана «черную пелену» и поставил перемычки в положение, соответствующее номеру нового сотового телефона Бориса Левина.

Людмила Грязнова с чувством легкого помешательства слушала идиотские поручения Радзянского, а теперь смотрела, как он берет со стола курительную трубку Руслана, внимательно осматривает ее, нюхает, затем достает из кармана корейский бальзам и спичкой наносит на трубку. «Нет, видно, у него действительно лампочка стряхнулась. — Людмила поглядела на его голову. — Совсем свихнулся в своем Египте, бальзамирует все подряд».

— А... простите... зачем вы, Лев Платонович, вот это... — Она указала на баночку и придала глазам любознательное выражение. — Вообще, что это? По запаху вроде бальзам.

— Это мазь Радзянского. — Лев предостерегающим жестом остановил следователя, потянувшуюся к «звездочке». — Не трогайте. Эта мазь мгновенно впитывается в кожу и кровь и наносит организму непоправимый ущерб. Кстати, если Руслан неожиданно и навсегда покинет ваш городок, вы с Олегом выкрутитесь?

— Выкрутимся, если Руслан сдохнет, — на нормальном русском ответила Грязнова, — а Левкоева упекут за решетку.

— Обещаю, что сдохнет.

— Сегодня?

— Если вернется сегодня, значит, сегодня.

— Знаете, Лев Платонович, я, конечно, верю в силу вашего чудодейственного препарата. С трудом, но могу убедить себя, что только от одного телефонного звонка Руслана хватит удар. Что, если вывернуть лампочку в Москве, то в Гемлике вырубится электричество. А на простое, на совсем простенькое у вас ума не хватает? Например, мне понравилось, как вы разобрались с охранниками — застрелили, и все! Ну неужели нельзя действовать просто?

— Порой нельзя. Особенно когда поджимает время. — Лев разобрал аппарат, присоединил плату, поставил на место пластит и взрыватель. — Поедем на моей машине или будем ловить попутку?

— Можно на моей. — Людмила взяла со стола свою сумочку и проверила, на месте ли ключи и удостоверение.

Лев кивнул, осторожно взял со стола курительную трубку и вложил ее в руку покойного обидчика Лены, Алексея Чистякова.

— Лев Платонович, — услышал он голос Грязновой, — предложите парню огоньку.