Легенды темной стороны Москвы

Выйдя из метро на станции «Таганская»-радиальная, пройдём к улице Большие Каменщики. Параллельно ей проходит улица Малые Каменщики. Обе улицы называются так, потому что здесь жили каменщики, вызванные в 1642 году царём для перестройки деревянного Новоспасского монастыря.

Нас интересуют владения 16 и 18 по Малым Каменщикам. Четыре корпуса дома № 18-обычные постсталинские жилые пятиэтажки, дом № 16 — более примечательной архитектуры, с элементами неоготики, из тёмно-красного кирпича, его занимают офисы. Это единственное строение, уцелевшее от знаменитой Центральной Таганской пересыльной тюрьмы, о которой спето: «Таганка — все ночи, полные огня…». Да, именно так: в российских тюрьмах не гасят на ночь свет. Другая связанная с тюрьмой песня — «Смело, товарищи, в ногу!». Слова, положив их на мотив старой студенческой песни, написал революционный поэт Леонид Радин (кстати, ученик Менделеева).

В Таганке в разные годы сидели профессиональные революционеры Николай Бауман и Леонид Красин, писатель Леонид Андреев (его сестра, актриса, была любовницей Саввы Морозова, который тоже как-то провёл в этой тюрьме более пяти месяцев), философ Павел Флоренский, Луначарский, многие жертвы произвола Берии, после войны — генерал Власов и его солдаты, потом знаменитый целитель Порфирий Иванов. Именно в Таганке был создан первый в России словарь воровской лексики «Блатная музыка. Жаргон тюрьмы», составленный осуждённым за мошенничество авантюристом Василием Трахтенбергом. Он лёг в основу всех последующих аналогичных словарей.

Известное слово «баланда», обозначающее тюремную похлёбку, тоже происходит отсюда, история его возникновения довольно страшная. Легенда рассказывает, что некогда в Таганской тюрьме был повар по фамилии Баландин. Готовил он очень плохо и бессовестно воровал продукты. Однажды урки взбунтовались и сварили в котле этого Баландина, живьём. Отсюда и пошло — баланда.

Взорвали старинную тюрьму в 1958 году, выстроив на её месте жилые корпуса и детский садик. А в 1998 году над Москвой пронёсся ураган, вырывавший с корнем из земли деревья. Жители района потом рассказывали, что в образовавшихся ямах можно было различить кости, очень похожие на человеческие: здесь, на территории тюрьмы, не только приводили в исполнение приговоры, но часто и тайно хоронили тела убитых.

Свернем с Каменщиков в переулок Маяковского — бывший Гендриков. Дом № 15/13 — двухэтажный особняк XIX в. В нём в 1920-х гг. жило семейство Брик — Лиля и Ося. У них в гостях часто бывал поэт Владимир Маяковский, отсюда его и выносили хоронить.

Лиля Брик происходила из хорошей семьи с неплохим достатком. Её отец, Урия Каган, был присяжным поверенным при Московской судебной палате, увлекался литературой. Мать получила музыкальное образование.

Дочерей в семье Каганов было две: старшая Лиля и младшая Эльза, будущая французская писательница Эльза Триоле и жена Луи Арагона. Родители их обожали и старались дать девочкам всё самое лучшее. После гимназии Лиля поступила на математический факультет Высших женских курсов, потом в Московский архитектурный институт, какое-то время в Мюнхене она хотела стать скульптором, потом увлеклась балетом… Однако не знания влекли юную Лилю, а любовь. Первой жертвой Лилиных чар пал её собственный дядя (он даже мечтал жениться на племяннице), вторым был учитель музыки — и, как следствие романа и неопытности, — неудачный аборт, лишивший её способности иметь детей. Затем ещё несколько лет Лиля продолжала порхать и очаровывать мужчин, а в 22 года вдруг вышла замуж за скромного «положительного» молодого человека — Осипа Брика. Спустя два года её младшая сестра Эльза привела в родительский дом влюбленного в неё поэта — Маяковского. И завертелось!

Лиля Брик:

Судьба подарила Лиле встречи со многими выдающимися литераторами XX века: Борисом Пастернаком, Виктором Шкловским, Велемиром Хлебниковым, Давидом Бурлюком, Василием Каменским, Николаем Асеевым, Алексеем Максимовичем Горьким. Она снималась в кино, позировала фотографам и художникам, но то ли музой, то ли злым гением стала лишь для Маяковского, который даже подарил Лиле кольцо с её инициалами — буквами Л.Ю.Б. (переиначивая отчество), расположенными таким образом, что они образовывали бесконечное «люблю-люблю-люблю…».

Весной 1918 года Лиля и Маяковский снялись в главных ролях в киноленте по сценарию Маяковского «Закованная фильмой». Она играла балерину, сошедшую с экрана в реальный мир; он — очеловечившего её художника. Примерно с этого времени Маяковский и Брики стали жить вместе, втроём. Они открыто называли себя семьёй. Строится множество предположений, какими же были взаимоотношения в этом треугольнике. Осипа Брика считают то гомосексуалистом, влюблённым в Маяковского; то вуайеристом, с наслаждением наблюдавшим за любовными играми своей жены; то видят в нём сутенёра, предпочитавшего не работать, а жить на содержании у любовника своей жены. Но это всё домыслы, правды не знает никто. Брики и Маяковский переезжали с места на место, подчас ютясь в крошечных комнатушках — «двенадцать квадратных аршин жилья», а в Гендриковом переулке поселились лишь в 1926 году. Там Лиля создала литературный салон, где кроме поэтов и писателей часто бывали и работники НКВД.

Говоря о доме в Гендриковом переулке, Борис Пастернак заметил, что «квартира Бриков была, в сущности, отделением московской милиции». Среди посетителей салона был чекист Яня — Агранов, подлинное имя которого было Яков Саулович Сорендзон, возглавлявший отдел, занимающийся надзором за интеллигенцией. Его не без оснований обвиняли в гибели многих известных русских учёных и литераторов, в том числе поэта Николая Гумилёва.

Эмансипированная Лиля блистала и заводила многочисленные романы. Брик терпел всё безропотно, а Маяковский ревновал, на что Лиля со смехом замечала: «Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи». И действительно, это были годы, необычайно плодотворные для поэта в творческом отношении. Он неплохо зарабатывал, щедро одаривал своих друзей и родных, причём львиная доля доставалась самой Лиле.

Но самая пылкая страсть не может длиться долго. Последовало охлаждение. В Париже Маяковский встретил Татьяну Яковлеву, после расставания с ней — Веронику Полонскую, актрису, жену Михаила Яншина, которую даже уговаривал развестись. А вот в творческом плане последовали неудачи: критики в штыки приняли его последние стихи, вышло несколько разгромных статей.

М. Яншин:

Не желая терпеть унизительную для неё ситуацию, красавица Лиля уехала в Берлин.

Потом она всю жизнь корила себя за это: «Если бы я была рядом, Володя бы остался жив», — повторяла она.

14 апреля 1930 года в 10.15 утра Маяковский покончил с собой выстрелом в сердце из револьвера, причём в барабане был всего один патрон, остальные гнёзда были пусты. Это произошло не здесь, а в доме № 3 по Лубянскому проезду в квартире № 12. Что это было — самоубийство, тщательно спланированное убийство или желание сыграть с судьбой в «русскую рулетку»? Вряд ли есть смысл строить предположения, хотя бы из уважения к последней воле поэта: «В том, что умираю, не вините никого и, пожалуйста, не сплетничайте. Покойник этого ужасно не любил».

23 июля 1930 года вышло правительственное постановление о наследниках Маяковского. Ими были признаны Лиля Брик, мать и две его сестры. Лиля также получила и половину авторских прав, то есть, по сути, была признана супругой поэта. Именно она занималась изданием его собрания сочинений.

После смерти Осипа Лиля ещё дважды выходила замуж, много работала, занимаясь литературой и скульптурой. Её домашний салон на Кутузовском в 1960-е гг. был заметным центром московской культурной жизни. Там бывали Андрей Вознесенский, Майя Плисецкая, Родион Щедрин… Но, видно, радости всё это ей не приносило: Лиля покончила с собой в августе 1978 г. на даче в Переделкино, приняв смертельную дозу снотворного. Она посчитала, что своей физической беспомощностью (у неё был перелом шейки бедра) обременяет близких. Могилы Лили Брик не существует: её прах был развеян по ветру недалеко от Звенигорода. На том месте установили камень — валун с надписью «ЛЮБ».

Новоспасский монастырь

Вскоре после переулка Маяковского улица Большие Каменщики переходит в Новоспасский проезд, названный по Новоспасскому монастырю, находящемуся неподалеку. Основан монастырь был в конце XV века при князе Иване Третьем, считается, что он лично присутствовал при закладке Преображенского собора. Почти сразу же монастырь стал местом погребения знатных боярских родов. В XVII веке в нём были устроены тюрьмы для преступников и еретиков. По ложному обвинению в ереси здесь содержался настоятель Троице-Сергиевой лавры преподобный Дионисий, лишённый права священнослужения и отлучённый от Церкви. Его пытались умертвить голодом и дымом, но вмешательство иерусалимского патриарха Феофана IV и патриарха Филарета Романова прекратило его заточение, и Дионисий был оправдан.

Кроме того, монастырь был крепостью, защищавшей Москву от врагов, он сильно пострадал в Смутное время и сразу после вступления на престол Михаила Романова был обнесён каменной стеной вместо прежней деревянной. Сюда были вызваны каменщики, которые образовали слободу вблизи монастыря. Следом за стеной они принялись возводить в монастыре и другие сооружения, и вскоре весь монастырь стал каменным.

В монастырь приезжали молиться царь Фёодор Алексеевич, царевна София, Пётр и Иоанн Алексеевичи, Елизавета Петровна. В 300-летие дома Романовых Новоспасский монастырь посетил император Николай Второй.

В 1918 году Новоспасский монастырь был закрыт и превращён в концентрационный лагерь. Был уничтожен монастырский некрополь, занимавший ²/₃ территории обители, где покоились видные деятели государства Российского и Церкви, а также многие жертвы страшной чумы 1771 года. Монастырь вообще собирались взорвать, но помешала этому начавшаяся Великая Отечественная война.

Восстановление монастыря началось в 1960-е годы; после открытого письма Павла Корина в нём создаётся Музей истории и современной практики реставрационного дела в СССР. В начале 1990-х музей был выселен, а монастырь передали Русской православной церкви.

Неподалеку располагается Крутицкое подворье — исторический памятник, основанный в XIII веке сначала как монастырь, а затем как резиденция епископов Сарских и Подонских; расположен на пересечении Крутицкой улицы и Первого Крутицкого переулка. Его главный храм — Собор Успения Пресвятой Богородицы высотой почти 30 метров построен зодчим Осипом Старцевым в самом начале XVQI века (он же возвёл храм Николы на Болвановке, у станции метро «Таганская»), В Смутное время, когда кремлёвские соборы были захвачены поляками, крутицкий Малый Успенский собор фактически стал главным православным храмом Москвы. Собор этот сильно выгорел в 1812 году, так что его даже приказали разобрать и отдать под казармы. Решение было отменено после вмешательства духовенства, уже после вскрытия склепов крутицких епископов. Ремонт занял более тридцати лет.

Крутицкий теремок и Воскресенские переходы, соединяющие палаты и собор, тоже созданы Старцевым. Теремок и Святые ворота сплошь облицованы многоцветными изразцами, считающимися работой Степана Полубеса. Словами трудно описать их красоту: глубокий изумрудный тон облицовки, всевозможные узоры, колонны, увитые виноградными лозами, — терем выглядит поистине сказочным.

Чуть позднее были возведены Набережные палаты, храм Воскресения Словущего, Митрополичьи палаты и Корпус митрополичьих приказов. Всю эту красоту органично оправляют деревянные дома XIX века, сохранившиеся на Крутицкой улице.

Крутицы были местом заточения протопопа Аввакума перед судом.

Служба в Успенском соборе прекратилась в середине 1920-х годов, утварь была разграблена, а фрески замазаны. Вся территория подворья была отдана во власть военных (возможно, именно здесь некоторое время содержался Лаврентий Берия после ареста). Воскресенскую церковь перестроили под казармы, а на старом кладбище разместили футбольную площадку. К счастью, подворье не успели разрушить, а после войны его реставрацией занялся замечательный учёный Пётр Дмитриевич Барановский. Но только в середине 1960-х Крутицкие палаты были признаны музейным объектом. Параллельно с восстановительными работами в зданиях продолжали обитать различные военные и гражданские службы (часть Крутиц использовалась как гауптвахта вплоть до 1996 года).

Здесь же в Крутицах расположен ещё один музей, из другого времени. Это Главная насосная станция, выстроенная в 1898 году, — Музей воды, открытый в 1993 году. Он находится в ведении «Мосводоканала» и состоит из двух разделов: исторического и технического. В музее есть макет кремлевского водопровода XVII века и копии указов Екатерины Второй, запрещавшей вываливать в реки нечистоты. В музее рассказывается об инженерах, посвятивших жизнь обустройству комфортной жизни в городе, представлены чертежи очистных сооружений, какими они были раньше и сейчас, показан весь путь, который проходит природная вода, прежде чем попасть в квартиры москвичей и на предприятия, а затем после использования возвратиться в природу. В Москве планируется открыть второй музей воды — на северо-востоке близ Ростокинского акведука.

Симонов монастырь и церковь Рождества Богородицы в старом Симоново

Очень скоро Новоспасский проезд переходит в Симоновский Вал, из-за Симонова монастыря, ныне полуразрушенного. Он был основан учеником преподобного Сергия Радонежского Фёдором (ставшим епископом Ростовским) за десять лет до Куликовской битвы, в 1370 году на том месте, где ныне находится церковь Рождества Богородицы — древний одноглавый храм, в котором похоронены иноки-воины Пересвет и Ослябя. Название своё монастырь получил по имени инока Симона, в миру — боярина Ховрина, пожертвовавшего землю монастырю. За год до Куликовской битвы монастырь был перенесён на новое место, неподалеку от прежнего, и тогда же была заложена церковь Успения Божией Матери, она была взорвана большевиками. Всего на территории монастыря, окружённого стеной с двенадцатью башнями, находились 6 церквей с 11 престолами и высокая колокольня (архитектор К. А. Тон).

В 1920-е годы монастырь был упразднён и все его храмы, один за другим, закрыты. В ночь на 21 января 1930 г., в 6-ю годовщину смерти В. И. Ленина, собор Симонова монастыря и стены вокруг него были взорваны. Было уничтожено и кладбище, где были похоронены многие князья и бояре, «великий князь» Симеон Бекбулатович, крещёный татарин, прихотью Ивана Грозного несколько лет считавшийся владыкой Руси, в более позднее время — поэт Веневитинов, писатель Аксаков, композитор Алябьев…

От огромного комплекса сохранились остатки крепостных стен, один храм, три башни, три корпуса и часть келий. Но даже и эти руины производят величественны! Особенно поражает солодежня — пятиэтажный дом XVI–XVII веков. Это здание предназначалось для хранения монастырских продовольственных запасов. Вблизи Симоновской обители сохранился вырытый самим преподобным Сергием пруд, обсаженный берёзами и обнесённый валом.

Чуть поодаль от монастыря, на территории завода «Динамо», стоит одинокая церковь Рождества Богородицы. При большевиках в ней располагался какой-то цех. Станки стояли прямо на надгробиях героев Куликовской битвы Александра Пересвета и Андрея Осляби, о которых детям рассказывали в школах. Эти дети вырастали, шли работать на завод и без всякого зазрения совести ступали по древним надгробиям.

Однако церковь не сломали, и теперь она снова действует. Дошедшее до наших дней здание выстроено в начале XVI века на фундаменте более древней церкви, современницы великой битвы.

На месте разорённого кладбища теперь высится Дворец культуры ЗИЛа, творение архитекторов братьев Весниных (Восточная ул., 4). Клуб, выстроенный в стиле конструктивизма, сильно пострадал от бомбёжки во время войны. Его отремонтировали, но без соблюдения авторской стилистики. В 1960-е годы провели вторую реконструкцию, которая в значительной степени восстановила первоначальный облик этого здания, но всё же с некоторыми поправками: строители, обученные во времена «проклятого царизма», обладали несравненно более высокой квалификацией, чем их коллеги 70-х годов XX века, поэтому многие детали просто не удалось повторить.

Дом культуры на соседней улице — «Московский подшипник» (ул. Мельникова, 7) в архитектурном отношении ничем не примечателен. Он помнит о страшном теракте на мюзикле «Норд-Ост», унёсшем жизни многих людей.

Восточная улица выводит нас к станции метро «Автозаводская». Двести лет назад здесь были рощи и луга, а между двумя выходами из метро — небольшой пруд, Лисьин. Писатель и историк Карамзин переименовал его в Лизин, придумав трогательную и печальную повесть о бедной девушке Лизе, брошенной неверным возлюбленным и утопившейся с горя в этом пруду.

Отсюда рукой подать до Третьего транспортного кольца. В этом месте оно идёт бок о бок с Окружной железной дорогой. На его внешней стороне между Южнопортовой улицей и Волгоградским проспектом, на 1-м Угрешском проезде, непосредственно у съезда на Волгоградский проспект, видная старая архитектура — это железнодорожная станция Кожухово.

По другую сторону кольца на 5-й Кожуховской улице до 1970 года работала Кожуховская станция аэрации — очистительные сооружения, путём многочисленных фильтров устранявшие все загрязнения из сточных вод перед тем, как слить их в Москву-реку.

Мы продолжим наше путешествие на юг Москвы, следуя за прихотливыми изгибами Москвы-реки. Нагатинская пойма (природный парк-заповедник, где, по утверждениям некоторых, до сих пор в заводях щуки водятся) — её минуем под землёй на метро. Коломенское, Царицыно, Люблино, Марьино, Печатники… Они могут отлично проиллюстрировать нехитрую истину, что Москва — город контрастов!

Коломенское

Любимое село царя Алексея Михайловича, раскинувшееся среди яблоневых садов над Москвой-рекой. Основано оно, согласно преданию, бежавшими от Батыя жителями города Коломны. Село стало вотчиной московских великих князей, затем царей, и все они приложили немало сил и средств для его украшения. Василий Третий выстроил здесь знаменитую шатровую церковь Вознесения. Его сын Иван Грозный построил в соседнем селе Дьяково церковь Усекновения главы Иоанна Предтечи. Но больше всего любил Коломенское царь Алексей Михайлович. Он возвёл здесь великолепный деревянный дворец, имевший 270 помещений, несколько более мелких каменных дворцов и церквей.

В Коломенском любил бывать и его сын Пётр: на Кожуховском поле он устраивал свои «потешные бои».

В советские времена Коломенскому повезло: уже в начале 1920-х годов село объявили музеем, его директором стал знаменитый историк архитектуры и реставратор Пётр Дмитриевич Барановский. Он не только сохранил всё уцелевшее, но по его инициативе сюда стали свозить старинные деревянные строения из других областей России. Так в Коломенское перекочевала последняя из хозяйственных построек села Преображенского, домик Петра Первого из Архангельска, башня из Сумского острога. Сейчас можно встретить разные, подчас нелицеприятные оценки такого переноса, но Пётр Дмитриевич руководствовался тем, что, останься эти строения на своих местах, их непременно снесли бы. Учитывая реалии того времени, оспорить это трудно.

Продолжая традиции Барановского, уже в наши дни на новом месте воссоздали разобранный при Екатерине Второй дворец Алексея Михайловича. Строительство велось по чертежам, сделанным при разборке оригинального дворца, но технологию строительства не соблюли: внутри все конструкции монолитные, железобетонные, лишь покрытые затем брёвнами.

Но кроме этого на территории Коломенского много настоящих, подлинных памятников. Это дивной красоты церковь Вознесения, церковь Георгия Победоносца с колокольней, трапезная, водовзводная башня — говоря современным языком, водонапорная, с неё подавалась вода в государев двор. Здесь сохранились разнообразные палаты, крепостные стены и ворота — Передние и Задние. Передние ворота служили парадным въездом. Они состоят из четырёх ярусов и завершаются башней-колокольней, украшенной двуглавым орлом. На втором этаже помещается Органная палата, где во времена Алексея Михайловича находился специальный механизм, приводивший в движение фигуры львов, стоявших внизу. Они вращали глазами, поднимали лапы и издавали рёв. Теперь львы в музее, а чудесный механизм, увы, уже не работает.

Гулять в Коломенском приятно в любое время года, но особенно хорош его парк весной и осенью. Весной — когда в полном цвету стоят великолепные сады, осенью — когда созревают яблоки, удивительно вкусные и сочные.

Голосов овраг, протянувшийся с запада на восток, делит парк на две части. По одну его сторону — село Коломенское с его дворцами и церквами, по другую — Дьяково: остатки средневекового кладбища, одинокая церковь и роскошные плодоносящие яблоневые сады.

По дну оврага протекает безымянная речушка, через которую перекинуты изящные мостики. Предание утверждает, что образующие речку родники появились от следов копыт коня самого святого Георгия и вода в них целебная. Санэпидстанция это не подтверждает и воду из родников пить не рекомендует. На берегу речки лежат замысловатой формы валуны, всё та же древняя легенда говорит, что это окаменевшие кишки змия, поражённого Георгием.

Название — Голосов овраг — скорее всего является искажением имени Волос или Велес.

Так звали языческого бога, покровительствовавшего домашним животным. Любители мистики утверждают, что этот овраг служил древним капищем, а странные валуны — алтарями. Нижний из камней называют «Гусем». Считается, что он покровительствовал мужчинам, даруя воинам силу и удачу в бою. Верхний — «Девичий камень». Он, соответственно, приносит счастье прекрасной половине человечества. То, что выяснили археологи, вполне сопрягается с легендами о Велесовом овраге: поселения людей в этих местах очень и очень древние. Наверняка многим приходилось встречать выражение «дьяковская культура» — эта археологическая культура была названа по Дьякову городищу в Коломенском. Его раскопки начались в 1864 году и продолжались более пятидесяти лет. Основным занятием дьяковцев было скотоводство, причём в основном разводили они не коров или свиней, а лошадей — на мясо. Дьяковцы много охотились — за несколько веков до нашей эры все окрестности были покрыты густым лесом. Они умели огородничать, обрабатывая мотыгами плодородные пойменные луга, а вот сеять просо, ячмень и пшеницу эти люди научились много позже.

Дьяковцы жили родовым строем. Каждый род, состоявший из нескольких больших семей, жил в особом городище. Следы такого городища были обнаружены на вершине холма.

Но на этом таинственные истории, связанные с Коломенским, не кончаются. О непонятных и необъяснимых происшествиях в Голосовом овраге ходит много легенд. Самая ранняя относится к XVII веку: в 1621 году у ворот царского дворца в Коломенском неожиданно появился небольшой отряд татарских конников. Их тут же пленили стрельцы, охранявшие ворота. На допросе выяснились удивительные вещи: татары утверждали, что они — люди хана Девлет-Гирея, пытавшегося захватить Москву за пятьдесят лет до описываемых событий. Они говорили, что их отряд был разбит и, уходя от преследования, спустился в Голосов овраг, окутанный необычным зеленоватым туманом. Проведя там, как им казалось, несколько минут, они выбрались на высокое место — и попали в руки к стрельцам. Царь Михаил Фёдорович лично заинтересовался произошедшим, но проведённое по его приказу дознание не уличило татар во лжи. Их оружие и экипировка тоже казались сильно устаревшими, соответствующими именно середине XVI века.

Вторая мистическая история зафиксирована полицейскими документами XIX века.

Двое крестьян, Архип Кузьмин и Иван Бочкарёв, возвращаясь ночью домой из соседней деревни, решили сократить дорогу и пройти через затянутый туманом Голосов овраг. Там с ними произошло странное: они рассказывали, что встретили заросших шерстью людей, объяснявшихся с ними знаками. Через несколько минут крестьяне вышли из тумана и продолжили путь домой, но, когда они пришли в родную деревню, оказалось, что прошло уже два десятилетия, их жёны постарели, дети выросли. В дело вмешалась полиция. По настоянию следователей в овраге провели эксперимент, в ходе которого один из путешественников во времени снова растворился в тумане и назад уже не вернулся.

Заросших шерстью людей в овраге встречали и позднее, одна из таких историй была зафиксирована в газетах 1926 года: «заросшего шерстью дикаря» ростом более двух метров увидел совершавший обход милиционер.

Царицыно

Ещё один прекрасный парк и царский дворец.

Местность, получившая позднее красивое название Царицыно, называлась раньше Чёрная Грязь и считалась пустошью. Такой неприглядный, чёрный, грязный вид она приобрела после Смутного времени, когда здесь выгорело абсолютно всё. Лишь в ходе тщательных археологических раскопок выяснилось, что в XVI веке здесь стояла богатая усадьба, принадлежавшая супруге царя Фёдора Иоанновича — царице Ирине. Роскошный каскад прудов сохранился именно с тех времён.

Потом эти земли принадлежали Голицыным, после их опалы — Кантемирам. Вокруг усадьбы были разбиты роскошные сады, пленившие императрицу Екатерину Вторую, которая выкупила поместье и приказала выстроить в этом месте дворец.

Дворец — временный, летний, деревянный — был построен за короткое время, и Екатерина с удовольствием провела тут лето в обществе своего фаворита князя Потёмкина.

Упадок Царицыно начался с желания его приукрасить, довести до совершенства. После успешного окончания русско-турецкой войны в моду вошёл новый стиль — мавританская готика. Обрадованная победой императрица заказала своему придворному архитектору Василию Баженову выстроить новый дворец — богаче и роскошней прежнего.

Зодчий с энтузиазмом принялся за работу, ещё не подозревая, что она станет концом его карьеры. Он запланировал строительство целого городка из пяти дворцов и целой россыпи построек для придворных и их прислуги, а также просто развлекательных павильонов. Почти все внутренние помещения царицынских построек Баженов проектировал со сводчатыми потолками в соответствии со стилистикой здания.

И вот настал особый день: императрица приехала осматривать почти законченный дворец. Она прибыла в сопровождении немногочисленной свиты окольными путями, минуя главные подъезды, так как была напугана слухами о возможном покушении, — полюбоваться задуманными Баженовым величественными дальними перспективами и раскрытием царицынских фасадов императрице в результате не довелось. Осмотр самих построек длился недолго. Екатерина II, нигде не задерживаясь, прошла лишь приёмные залы на втором этаже главного дворца и осмотрела парадную анфиладу, а также аванзалы; побывала в боковом корпусе, где располагались её жилые покои. Вердикт императрицы после беглого осмотра был суров: деньги на строительство затрачены понапрасну, лестницы узки, потолки тяжелы, комнаты и будуары тесны, залы, будто погреба, темны. Екатерина приказала снести дворец до основания и представить ей новый проект. Такое поведение было совсем необычно для этой всегда спокойной и доброй государыни. Все, видевшие её гнев, были совершенно обескуражены, сам Баженов глубочайше подавлен. Видимо, понимая это, Екатерина заставила себя смягчиться и допустила к руке его плачущую жену и детей, выдавив напоследок несколько ласковых слов.

Трудно предположить, что чрезвычайно талантливый и опытный архитектор мог так грубо просчитаться в пропорциях. Существует легенда, не подкреплённая никакими документами, но объясняющая причины царского недовольства.

Современник писал, что «не только в высших кругах общества, но и даже в народе была тогда молва, что якобинцы и франкмасоны умыслили отравить государыню. Говорили о существовании заговора, «управляемого якобинцами из Парижа». Исполнение цареубийственного замысла было непосредственно связано с Царицыном и возложено на архитектора Баженова. Ловушка была устроена в спальне: под огромной кроватью императрицы находилась вторая такая же, соединённая с первой поворачивающейся осью. Верхняя кровать была тяжелее, но устойчивость конструкции придавал не слишком прочный штырь, фиксирующий верхнюю кровать на месте. Когда довольно грузная и тучная государыня легла бы почивать, то первые часы никто бы ничего не заметил. А потом от её движений штырь должен был сломаться, а двойная кровать перевернуться на 180 градусов, так что более тяжёлая её половина оказалась бы внизу, теперь сама надёжно фиксируя устройство. А императрица провалилась бы в каменный мешок, где если бы не погибла сразу от удара, то скончалась бы через несколько дней от голода и жажды.

Легенда говорит, что всё было выполнено Баженовым в точности. Толстые плиты, из которых было сделано смертоносное ложе, глушили любые звуки. Но архитектор не смог стать убийцей и сам признался во всём Екатерине. За свою честность он поплатился отставкой и ссылкой. Участь остальных заговорщиков была тяжелее: именно с этого момента и начались репрессии против русских масонов.

Прекрасный дворец был разрушен, а потом вновь возведён архитектором Казаковым по почти такому же проекту, но уже без ловушки. Матвей Казаков сохранил и многочисленные масонские символы, впечатанные Баженовым в стены царицынских построек. Недаром Царицыно нередко именуют «архитектурным справочником» масонской символики, видя зашифрованные послания не только в декоре, но даже в самой планировке здания и его пропорциях. Теперь перед дворцом на всеобщее обозрение выставлены макеты обоих дворцов — баженовского и казаковского: посетителям предлагается найти «десять отличий».

Однако второй раз строительство шло очень медленно: Екатерина уже потеряла интерес к царицынскому дворцу и выделяла деньги неохотно. Частично финансирование взял на себя Григорий Потёмкин: он тоже был уже частью прошлого Екатерины, увлекавшейся под старость юными кавалергардами, и, возможно, пытался таким образом вернуть её привязанность или напомнить самому себе об ушедших счастливых временах. Но Потёмкин скоропостижно умер, в 1796 году от инсульта умерла Екатерина Вторая. К этому моменту строительство Большого царицынского дворца было завершено лишь вчерне, здание было покрыто временной крышей, в нём шли отделочные работы. Новому императору Павлу Первому дворец не понравился — и его забросили. Уже в начале XIX века постройки стали разрушаться, превращаясь в руины.

Так это прекрасное, но несчастливое сооружение и достояло до наших дней, пока, наконец, в конце XX — начале XXI веков весь комплекс не был капитально отреставрирован. До сих пор не угасают споры, явилась ли эта реставрация злом или благом для Царицыно. Маститые историки и архитекторы пытаются доказать, что достройка, по сути, уничтожила памятник, так как при этом радикально изменилось восприятие сооружения.

Может быть. Однако если кому и милей заросшие полынью и крапивой загаженные развалины, то это их дело. Большинство же москвичей теперь с большим удовольствием прогуливается в вычищенном, облагороженном парке, кормит уток и лебедей, посещает разнообразные выставки и концерты, которые регулярно проводятся в воссозданном дворце.

Напротив, на другом берегу реки нас ждёт странное сочетание: комфортабельные современные районы Люблино, Марьино и действующие станции аэрации; старинные усадьбы и пропахшая меркаптаном Капотня. (Проехать в те места можно по двум другим веткам метро до станций «Люблино» (чуть в стороне) или «Волжская» — или «Кузьминки», последняя удобнее всего.)

Здесь вдоль течения реки Чурилихи тянется старинный парк и до сих пор стоят две старинные усадьбы: Люблино — Дурасовых и Кузьминки — Строгановых. Дворцы, как сейчас принято говорить, в шаговой доступности друг от друга, приятная прогулка по парку от одного к другому займёт около полутора часов.

Кузьминки

Пётр I, отобрав эту пустошь вместе с мельницей у Симонова монастыря, пожаловал её в вотчину своему любимцу, «именитому человеку», позже возведённому в баронское достоинство, Григорию Дмитриевичу Строганову (1656–1714) «за верную службу и помощь в оснащении флота и армии». Уже после его смерти вдова Строганова Васса выстроила здесь большую деревянную усадьбу и церковь Влахернской иконы Божьей Матери. По ней их имение получило новое название — село Влахернское. Есть свидетельства, что, возвращаясь из похода в Персию, в этом месте останавливался Пётр Первый.

С Вассой связана история, сильно отдающая мистикой. Дело в том, что Васса Строганова умирала несколько раз — дважды или трижды, но даже после своей второй смерти умудрялась переписываться с императрицей Екатериной Первой и была пожалована ею во фрейлины.

В церковных книгах храма Петра и Павла у Яузских ворот (недалеко от кинотеатра «Иллюзион») есть запись о том, что на третьей неделе Великого поста в 1693 году патриарх Адриан отпевал супругу «именитого человека» Вассу Строганову, урождённую княжну Мещерскую. А в записях известного историка Москвы А. А. Мартынова, скрупулёзно копировавшего надписи на надгробиях уже уничтоженного кладбища при той же церкви, дата другая: «Строганова Васса Ивановна, жена именитого человека Григория Дмитриевича Строганова, дочь князя Ивана Ивановича Мещерского жила 38 лет 5 месяцев 5 дней, в супружестве жила 20 лет, умерла против 16 марта 7231 года с среды на четверг 3-й недели Великого поста, в 7 часу ночи». В переводе на современное летоисчисление год её смерти — 1723-й.

А в следующем, 1724 году Васса писала императрице Екатерине Первой: «Пожалованы мы… в комнаты государыни цесаревны. А я, раба ваша, не сведома, каким порядком себя между прочими вести; также и сыновья мои чину никакого не имеют, а указом Вашего Величества всему гражданству определены разные чины и места по своим рангам, чтоб всяк между собою своё достоинство ведал. Просим, дабы я пожалована была местом, а дети мои чинами ради происходящего всенародного торжества…» Ошибки в дате быть не может, так как в письме упоминается «всенародное торжество», то есть коронация Екатерины.

Существует и портрет этой таинственной женщины работы Романа Никитина.

Изображена она в стилизованном под петровскую моду русском платье и в высоком головной уборе, напоминающем кокошник. На груди — портрет Петра Первого. В каталоге Русского музея портрет этот обозначен несколько странно: Васса (Мария) Строганова.

Как так может быть? Историки нашли объяснение: Григорий Дмитриевич Строганов был женат дважды. Первая жена Васса Ивановна Мещерская, вторая — Мария Яковлевна Новосильцева — именно она писала императрице в 1724 году и после этого прожила ещё десять лет. Васса же умерла относительно рано, в 1693 году, то есть в 7201-м по старинному русскому исчислению, а копируя полустертые буквы надгробий, историк Мартынов попросту ошибся в одной цифре, прибавив ей тридцать лет жизни.

Итак — тайны нет? Может быть, но, прежде чем быть разгаданной, эта история вдохновила писателя А. К. Толстого на написание повести «Упырь», а именно Васса стала прототипом страшной бригадирши Сугробиной — вампирши.

Четверть века спустя внучка Григория Дмитриевича Строганова и таинственной Вассы-Марии вышла замуж за князя Михаила Михайловича Голицына. В качестве приданого Голицыну досталось, помимо городского дома в Москве, чугунно-литейных заводов на Урале, соляных варниц, древних документов, икон и картинной галереи, также и село Влахернское.

Голицын постарался приукрасить поместье как можно лучше. При нём были перестроены церковь, главный дом, конный и скотный дворы. Был создан ландшафтный парк с экзотическими деревьями — некоторые из них дожили до наших дней. В центре парка была вырублена знаменитая звезда из двенадцати лучей-просек. Это огромная клумба обведена круглой дорожкой, а от неё отходят 12 дорог-лучей, символизировавших месяцы года (сейчас их осталось только 10). Каждая дорога была декорирована соответственно времени года.

Его сын любил поместье не меньше: тут появились колоннады и беседки, пристань сложной конфигурации, Липовая аллея, висячий мост, оранжерея, Ванный домик и Египетский павильон.

На собственных чугунно-литейных заводах князя были изготовлены для Кузьминок ажурные литые скамейки, обелиск императору Петру Первому, ворота, тумбы с двойными цепями, фонари и жирандоли удивительных форм, памятники императрице Марии Фёдоровне и императору Николаю I, ограды, фигуры львов и грифонов на воротах.

От былой роскоши сохранилось довольно много — за исключением главного дома, сгоревшего в двадцатые. На его месте был тогда же построен институт экспериментальной физиологии, имитирующий дворец в стиле классицизма.

Флигели дворца сохранились и недавно отреставрированы. Сохранились и ворота усадьбы с великолепными чугунными фонарями в виде грифонов (выходят на улицу Скрябина), ограда с чугунными львами. Прекраснейшая церковь Влахернской богоматери перед въездом в усадьбу зимой и по ночам — сказочно подсвечивается. Уцелели почти все службы, которые сейчас занимают разные организации, включая музей усадьбы Кузьминки. Отреставрирован и переоборудован в музей Конный двор с Музыкальным павильоном и парными конями Клодта. Несколько зданий построены заново — Кузница, Ванный павильон, Мельничный домик; несколько остаются в руинированном состоянии — Скотный двор, Оранжерея, знаменитый Египетский павильон — на самом деле кухня, оформленная в египетском стиле. В парке восстановлены гроты, мостики, летом на прудах работает лодочная станция. Парк очень большой, в английском пейзажном стиле, преимущественно запущенный, но с системой искусственных прудов, прогулка вокруг которых способна занять только два-три часа. Около Кузьминского парка есть свежепостроенная «Усадьба Деда Мороза», предназначенная для проведения детских утренников, — несколько деревянных домиков и скульптур.

Но есть в этом парке среди множества старинных построек одна, пользующаяся мрачноватой славой «заброшки». На территории старинной усадьбы с 1918 по 2003 год располагался Всероссийский научно-исследовательский институт экспериментальной ветеринарии. В 2003 году НИИ переехал на Рязанский проспект, а его бывшие здания перешли в собственность кузьминского музея-усадьбы. Однако до сих пор эти здания не отремонтированы, в них по-прежнему много всевозможных банок и склянок с неизвестным и небезопасным содержимым, вызывающих повышенный интерес сталкеров. Считается, что заброшенная лаборатория охраняется, она действительно огорожена забором с колючей проволокой, но в заборе много дыр и никаких охранников там не видать. Известно совершенно точно, что в этой лаборатории проводились опыты с радиоактивными и ядовитыми веществами, а вот как утилизировались отходы, где хоронили трупы лабораторных животных, неизвестно. Учитывая страшную нищету, в которой пребывал институт в 1990-е годы, вряд ли их вывозили далеко. Нижний этаж «заброшки» ушёл под землю, пол и стены здания очень хрупкие и могут рухнуть в любой момент. Но опасность не отпугивает, а привлекает разнообразных любителей экстрима.

В трёх километрах от Кузьминок на той же речке Чурилихе на Летней улице находитсяЛюблино (ближайшая станция метро «Волжская»).

Принадлежали эти земли сначала Годуновым, потом — Прозоровским. Одна из версий происхождения названия говорит, что один из Прозоровских был женат на красавице незнатного происхождения. То ли её звали Любовью, то ли любил он её очень сильно — вот так и назвали поместье. По крайней мере, точно известно одно: ко второй половине XVIII века, когда подобные пасторальные названия только вошли в моду, Люблино уже было Люблином.

На рубеже XVIII–XIX веков Люблино было приобретено отставным бригадиром, масоном и розенкрейцером Николаем Александровичем Дурасовым, выстроившим на берегу пруда усадьбу, сохранившуюся до наших дней. Её архитектором считается Иван Еготов — ученик Казакова и тоже, конечно же, масон. Почему «конечно»? Да потому, что архитектура главного дома может служить доказательством принадлежности к тайной ложе её хозяина и строителя. Главное здание выстроено в форме креста — центральный зал-ротонду окружают четыре симметричных зала, вписанных в круг — открытую колоннаду. Над центром — небольшая главка-купол. Таким образом, план дома точно повторяет эмблему ордена розенкрейцеров — крест, вписанный в круг с розой в центре.

Для непосвященных говорилось, что Дурасов увековечил в здании полученный им крест Святой Анны. В ансамбле усадьбы был театр, дом для актёров, театральная школа, оранжерея из десяти залов, где росли финики, апельсины и ананасы, и конный двор. Плафон и интерьеры усадьбы выполнены Доменико Скотти.

Крепостной театр Дурасова считался одним из лучших в России. В нём было занято около сотни крепостных артистов, представления шли два раза в неделю. Здесь давали как драматические пьесы, так и балет, и оперу. Публику обносили подносами с фруктами, сладостями, мороженым, лимонадом, чаем и другими напитками. Залы и веранды украшались цветами, в комнатах воскуривали благовония.

Современники сравнивали хозяина с восточным сатрапом, имея в виду его образ жизни, любовь к роскоши и самодурство. Последний приём состоялся в Люблино весной 1818 года в честь визита императрицы Марии Фёдоровны. Летом того же года Дурасов неожиданно умер от случайного заражения крови.

Во второй половине XIX века усадьба пришла в упадок: многие здания были переделаны под дачи, оранжереи превратились в многоквартирный дом. Смерч 1904 года уничтожил старинный парк.

В 1918 году всё это было национализировано, усадьба использовалась под школу, отделение милиции, дом культуры, в годы войны — под жильё. Во второй XX века её занимали различные институты, а в 1990-е годы главный дом попал в частные руки. Сейчас там музей и концертный зал.

Граничащие с усадьбой районы редко упоминаются в путеводителях о Москве, а ведь и о них есть что рассказать! Станции аэрации, поля орошения и фильтрации — это, конечно, совсем не то, что дивные дворцы Царицыно. Но ведь и они нужны, и у них своя история, и без этих предприятий город Москва жить не может.

До конца XIX века канализационная система для бытовых стоков отсутствовала; нечистоты вывозились на свалки ассенизаторами. Первая городская система бытовой канализации была запущена в Москве в 1898 году. Она состояла из 262 км канализационной сети, Глав ной насосной станции, Люблинского канала и полей орошения. Эта система в 1911 году получила золотую медаль на выставке в Брюсселе.

Люблинские поля фильтрации — это первые сооружения для очистки сточных вод, созданные на месте Чагинского болота. В их создании принял участие известный почвовед и луговед Василий Робертович Вильямс. Перед тем как быть сброшенными в реку, сточные воды очищались, проходя сквозь песок и сквозь болотный ил. Эта гениальная задумка стала предтечей современных методов биологической очистки стоков.

Поначалу Люблинские поля работали как поля орошения — на них выращивали овощи, злаки, плодовые и декоративные деревья и кустарники, технические культуры и т. п., используя полуочищенные сточные воды как удобрение.

К 1914 году эти поля стали уж слишком удобренными, даже ядовитыми, и от земледелия отказались, превратив их просто в поля фильтрации. В 1937 они перестали использоваться — здесь выстроили и мощную Люблинскую станцию аэрации, то есть высушивания всех отфильтрованных отходов.

Названия улиц — Нижние и Верхние Поля напоминают о некогда бывшем здесь обширном хозяйстве. Там ещё кое-где сохранились остатки старых построек, связанных с канализацией, например водонапорная башня, которая находится на улице Нижние Поля между домами 21 и 27.

С середины 1970-х годов на бывших люблинских отстойниках стали селиться птицы, иногда им даже удавалось выводить птенцов. А в конце семидесятых здесь стали строить дома.

Рядом — район Марьино, выстроенный на бывшем Сукином болоте (т. е. принадлежавшем боярину Сукину) — бывшей городской свалке, признанной пригодной для строительства ещё перед Первой мировой войной. Здесь же располагались знаменитые бойни, выстроенные в 1888 году при Алексееве.

В 1907–1912 годах в рамках второй очереди проекта были созданы новые поля — около станции Люберцы с подачей сточных вод с главной насосной станции по загородному Люберецкому каналу. В 1960-х их заменили Люберецкой станцией аэрации. Десятью годами ранее стала работать Курьяновская станция аэрации (1-й Курьяновский пр., 15), выстроенная руками заключённых. Это предприятие, без которого город Москва обойтись не может никак, в то же время является бедой для жителей окрестных районов.

Станция эта огромна: её площадь составляет 380 гектаров, производительность превышает три миллиона кубометров в сутки! Очистка сточных вод — дело сложное, фильтров используется очень много: решётки, песколовки, отстойники, аэротенки… В последние, конечные отстойники традиционно запускают рыбу: если живёт и не болеет — значит, воду можно спускать в Москву-реку.

Первичные же отстойники страшноваты: в них регулярно находят тела убиенных. Согласно статистике, за первые десять лет XXI века оттуда было выловлено 14 тел. Следователи объясняют данный факт тем, что преступники часто избавляются от трупов самым лёгким способом, сбросив их в канализационный колодец, откуда, соответственно, тела попадают по трубам на очистные станции. Из-за этого станция снискала славу гиблого, проклятого места. Местные жители кличут её ещё курьяновским филиалом Аль-Каиды — из-за ужасной вони, которую она распространяет вокруг.

Совсем рядом со станцией — место благостное: Николо-Перервинский монастырь.

Название Перервинский, по преданию, связано с тем, что некогда протекавшая у стен монастыря с западной стороны Москва-река внезапно прервала своё течение и, сделав крутой поворот, направилась к селу Коломенскому. Основан монастырь был в XV веке, но в Смутное время был полностью разорён и в конце XVII века начал отстраиваться заново. Тогда были построены собор святителя Николая Чудотворца и надвратный храм Толгской иконы Божией Матери. В 1812-м в монастыре размещались французские войска, которые тоже изрядно повредили монастырские строения, и в XIX веке его снова ремонтировали.

В конце 1920-х монастырь был закрыт, хотя в одном из храмов богослужения совершались вплоть до сороковых годов. Затем и с него снесли купол и передали заводу железобетонных изделий, другие помещения — фабрике игрушек.

Монастырь вернули Церкви в 1993 году, теперь здесь патриаршее подворье. Монастырь этот выглядит очень эффектно, но из-за соседства со станцией аэрации мало посещаем туристами. Как живётся там священнослужителям, даже подумать страшно.

Есть на юге Москвы ещё одно вонючее место — Капотня. Но там аромат другой — газа меркаптана, по утверждению технологов, безвредного. Название старинного села происходит от слова «коптить» — здесь коптили рыбу, которая в изобилии водилась в Москве-реке. Первое упоминание сельца Капотня (Капотненского) встречается в духовной грамоте, датированной временем князя Ивана Калиты. С первой половины XV века сельцо принадлежало уже не князьям, а Николо-Угрешскому монастырю, располагающемуся в современном городе Дзержинском в 2 километрах от МКАД. Монастырь хорошо видно с Кольца.

В монастырских книгах сохранилось описание восстания крестьян Капотни, доведённых до отчаяния различными поборами. Игумен Илларион приказал арестовать и заковать «неплательщиков», но их односельчане ворвались в монастырь огромной толпой и всех освободили. Даже когда к монастырю были присланы солдаты, крестьяне не смирились и, вооружившись дубинами, дали им отпор. А потом ещё и жалобу написали на имя императрицы Елизаветы. То был самый конец её царствования, Елизавета болела, шла война, и ей было не до крестьянских проблем. Спустя десять лет, по указу Екатерины Второй все земли монастырей были объявлены государственной собственностью.

Самая древняя часть Капотни — кладбище. Не могилы, а его самая высокая часть: то, что осталось от первого укреплённого поселения, окружённого частоколом и валами подобно изначальному варианту Московского Кремля. Поселение и кладбище существовали ещё с языческих времён. Старые байки говорят, что даже в дохристианские времена порой творились тут странные вещи: если жена сильно тосковала по умершему мужу, то он мог к ней с этого кладбища вернуться и даже в сношение вступить, и ребёнка зачать. Только разродиться таким младенцем женщина не могла: чаще сразу умирала, а иные по много лет до самой смерти беременные ходили.

В середине XVII века рядом с Капотненским кладбищем была построена деревянная церковь, заменённая в 1789 году каменным храмом, освящённым во имя Рождества Пресвятой Богородицы. Он дошёл до наших дней, но в сильно перестроенном виде: его реконструировали в конце XIX века, а потом в начале XX — после страшного урагана 1904 года.

Этот ураган буквально стёр с лица земли несколько деревень: Чагино, Рязанцево, Алексеевку. Смерч не только повалил избы, но и буквально разобрал все строения на брёвнышки. Теперь на том месте, где стояла особо пострадавшая деревня — Чагино, — нефтеперерабатывающий завод. Он работает с 1938 года и, несмотря на свою нужность и полезность, отравляет всё вокруг. Из-за МНПЗ Капотня — один из самых неблагоприятных районов по части экологии. Может, поэтому в советское время именно здесь располагалось общежитие, куда выселяли злостных неплательщиков жилищно-коммунальных услуг.

На другом берегу Москвы-реки — район Братеево. Он простирается от реки до роскошного Бирюлевского лесопарка. По легенде, Братеево было названо так после эпидемии чумы 1771 года: хворь погубила всех местных жителей, кроме двух братьев.

Эти места издавна славились садами и огородами, именно отсюда в Москву везли картофель, свёклу, морковь, ягоды — в основном малину. Борисовские пруды изобиловали рыбой, рядом с ними из земли били источники с чистой питьевой водой. Эти пруды — самое низкое место в Москве. Ниже всего стоит дом № 42 на улице Борисовские Пруды: его фундамент расположен не выше 120 метров над уровнем моря.

В 1960 г. село Братеево вошло в состав города как административная единица, а плодороднейшие поля отдали… под городскую свалку, которая просуществовала до 1990-х годов.

В Братеево археологи обнаружили множество языческих курганов вятичей. Такие же курганы есть и в соседних районах — Царицыно, Орехово-Борисово, Шипилово, Зябликово, Чертаново… К сожалению, многие из них полностью уничтожены жилой застройкой, а в Братеево — сохранились!

Вятичи жили небольшими посёлками (до пяти семей), расположенными примерно в полукилометре друг от друга. Они возделывали землю, разводили скот и домашнюю птицу. До принятия христианства они сжигали умерших, а затем стали просто класть труп на землю и насыпать сверху курган. Вместе с умершим хоронили горшки с едой, его личные вещи, украшения (подчас очень тонкой работы), но почти никогда — оружие: вятичи ни с кем не вели войн. Учёные сумели восстановить облик тех людей — среднего роста, темноволосые.

По преданию, в одном из курганов похоронен не человек, а змей, дракон, убитый ударом молнии. Долго пришлось трудиться древним вятичам, чтобы похоронить его огромную тушу, и всё время, пока змей оставался непогребённым, шёл проливной дождь, грозивший погубить все их посевы.