Легионер. Дорога в Помпеи – 2

Глава 6

Паримед. Его голос я узнал сразу. Я бы и рад его не узнать, но надолго запомнил того, кто лежал кверху задом в темной подворотне на мешках с украденным серебром. И лежал он там благодаря моим указаниям рабам с виллы. И нет, меня лично совесть не мучила — как не мучила и его, когда он готовился спихнуть на меня кражу всего доступного серебра с того склада. А так мы просто квиты.

Грек скользнул по присутствующим взглядом. На секунду остановил взгляд на мне. Узнал по голосу? Или все-таки нет? Но тревожно определенно стало. Теперь я — не Квинт Добрелла, а он явно не просто грек-проводник Паримед, а представитель кого-то из вышестоящих заговорщиков, раз так просто зашел в сие тайное укрытие. И этот новый раунд будет играться по пока неизвестным мне правилам, ведь с самого начала грек установил позицию «Я тебя не знаю».

Думаю, стоит и мне придерживаться такого плана хотя бы на время собрания, а что будет дальше — дальше и увидим.

— Орфелла не свергнет Суллу. Он убит, — растягивая удовольствие и слова, протянул Паримед, и эта новость имела эффект взорвавшейся бомбы. Все присутствующие, кроме меня, вскочили из-за стола, окончательно залив его виной, так что мне пришлось отодвинуться, чтобы жидкость не попала на новый хитон.

— Как убит?

— Кем?

— А что Сулла?

— Это ложь! — я так понял, что у одного из патрициев был пунктик по поводу «правды» и «лжи». По нему, все, что не укладывалось в его картину мира, автоматически являлось неправдой, а все люди обманщиками, которые так и ищут способ, чтобы его обмануть. С одной стороны, прекрасно, что человек не принимает все на веру, ища доказательства, а с другой, работать и сотрудничать с подобными крайне тяжело — слишком много времени тратишь на убеждение в фактах.

Паримед же прошел к столу, не глядя, смахнул лужу прямо на пол, и без спроса налил себе вино в свободную чашу, сделав глоток. Не знаю, как они так ловко пили вино не снимая масок. Опыт? Потому что у меня бы так с первого раза точно не вышло.

Я с интересом наблюдал за этим театром одного актера, пытаясь разгадать, какой же грек на самом деле — за время нашего знакомства он был совершенно разным. И наивным, и сострадательным, и предателем, готовым воткнуть кинжал в спину… Сейчас же Паримед представлялся собранным, надутым от собственной важности и чужого внимания, но при этом и готовым решать проблему сразу и решительно.

— На форуме к Офелле подобрался убийца, и вонзил ему кинжал в сердце. Как туда попал человек с оружием — неизвестно, потому что перед входом у всех требовали снять оружие, — наконец начал рассказывать грек, пока остальные, видя, что он ждет их спокойствия, рассаживались за столом обратно.

Стражник, который очухался после моего прихода, довольно быстро сбегал за другим стулом в соседнюю комнату, вход в которую был за одной из занавесок на стене. Подлил всем вина, и испарился за входной дверью. Видимо, теперь уж точно все собрались.

— Это бесчестие! — воскликнул один из мужчин, и остальные поддержали его кивками.

Я постарался не рассмеяться. Просто представил, что на форум заявляется некий ассасин, подходит, выдает дощечку стражнику, на которой написано что-то вроде «Сим подтверждаю, что имею заказ на убийство Офеллы, и мне необходимо оружие для выполнения заказа». Так было бы честно?

— Спасти его было невозможно, и Офелла погиб сразу, — продолжил рассказ грек, но его снова перебили.

— А что, народ не поднялся⁈ У них под носом убили почти консула, а они ничего не видели⁈

— Поднялся, поднялся, — успокоил Паримед. — Люди схватили убийцу, и отвели на суд Суллы, который сидел выше форума, в храме Диоскуров, так что вести было недалеко.

— И что Сулла? — снова прервали рассказчика, хотя, на мой взгляд, грек был готов поведать историю полностью, со всеми деталями, самостоятельно и намного быстрее, если бы его не прерывали.

— Отпустил, сообщив всем, что убийца действовал по его приказу. И фразу такую сказал… «Я убил Лукреция, так как он меня не послушался», — пафосно и медленно закончил Паримед, и в комнате воцарилась тишина.

Я же прокручивал в голове, насколько необычная это была фраза для этого мира, раз ее запомнили и передавали из уст в уста дословно. Так и рождаются легенды. Хотя, может, Сулла и не произносил ничего подобного, а это уже придумал первый, кто делился за чашей вина с соседом?

— А что теперь с Помпеем? — медленно задал вопрос Марк Вейентон, и Паримед перевел взгляд на него, пожав плечами.

Кстати, у Вейентона был первый номер.

— А что Помпей? Он не хочет выходить из-под тени Суллы, устрашенный смертью Офеллы. Но ходят слухи, что сам Сулла хочет держать и Помпея, и его легионы подальше от Рима.

Я мысленно себе зааплодировал, едва не воскликнув «А я же говорил, что так и будет!» Но это не помешало всем присутствующим посмотреть на меня со священным ужасом, как на пророка, и за столом вновь воцарилась тишина.

— И… И что теперь? — через несколько минут молчаливого поглощения вина и раздумьев, наконец спросил тот, кто громче всех орал «Это ложь! Он врет!» Сейчас его тон не отличался уверенностью — знаю, это тяжело, когда твоя картина мира рушится.

— А теперь прав восьмой, — хлопнул по столу Марк Вейентон, и все внимание обратилось к нему. Всем проще, когда находится лидер, на которого в случае чего, можно скинуть и все обязанности, и всю ответственность. — Надо готовиться к войне с Помпеем.

Я наблюдал за развернувшимся спорам по готовности Сицилии вступить в сражение за власть, и что можно сделать, чтобы усилить позиции. Я — пришлый, мне эти мелкие детали были неизвестны, а при необходимости, я смогу подкорректировать ситуацию.

— Да надо усилить продовольственную блокаду, и… — яро предлагал один из мужиков.

— Так Сулла отменил хлебные раздачи! — тут же парировал идею другой. — Это не сыграет роли! Он просто привяжет отмену раздач к нашей блокаде, и мы же и отвернем от себя народ!

— Да, и не сможем законно забрать власть, потому что так не будем отличаться от проклятого диктатора, который чихал на вековые устои и законы!

— А еще море недолго продержиться под контролем пиратов… — аккуратно влез я, предлагая подумать над другой проблемой. — Потому что Помпей построит флот. Это очевидно.

Снова за столом воцарилась тишина. А я переводил взгляд с одного на другого, пытаясь уловить, поняли ли они, о чем я говорю?

— Это просто бред, — первым, как я и думал, отреагировал «Фома неверующий». И снова в своем стиле. Я еле-еле удержался от ухмылки, понимая, что сейчас любой намек на улыбку вызовет ярость и взрыв, а нам, наоборот, нужно единство.

— Бред или не бред, но про назначение Помпея вы тоже не верили всего несколько часов назад, — мягко проговорил Марк, пытаясь успокоить собеседника и напомнить, что мои идеи могут быть пророческими. Кстати, интересная идея, обдумаю ее позже.

— Но что тогда делать? На Сицилии неполный легион, этого явно не хватит для войны!

— И командующих взять просто неоткуда!

— Какие у тебя есть мысли? — внезапно спросил у меня Вейентон, с бесячей меня «отеческой» улыбкой. Я ему тут войну планирую, чтобы выиграть, предсказываю великие вещи с легкостью, а он меня за юнца считает?

— Наша сила в единстве, и только с ней мы сможем победить, — начал я, решив не заикаться про цезаревское «Разделяй и властвуй», что выводило к «Мы едины — мы непобедимы». Да и вообще стоит поменьше употреблять пословиц и поговорок, я до сих пор помнил, как на меня посмотрел старый раб, когда я на автомате высказал «флаг тебе в руки».

— Что ты имеешь ввиду? — поддержал меня Паримед, который до этого момента после своего рассказа сидел молча и только слушал. И это первый раз, когда он посмотрел на меня прямо.

— Нам нужно забыть о разногласиях, и собрать всех марийцев. Позвать Квинта Сертория в качестве командующего…

— Но он не пойдет! — я только прикрыл глаза на выкрик «Фомы», но не дал себя сбить с толку и продолжил.

— Смотря как его позвать. Если умному человеку объяснить расклад, он сам поймет, что Помпей доберется до него едва ли не в первую очередь.

— Хорошо, пусть так. Но даже с его легионом у нас не хватит людей, — высказал мысль другой патриций.

— Поэтому надо пригласить Азиатского. У Помпея два легиона перебежчиков, которые воюют не за идею, а за деньги. И они могут вернуться обратно, — продолжил я свою речь, почему-то ощущая в этот момент, что разговариваю не с взрослыми мужами, имеющими огромный опыт в интригах, а с малыми детьми. Или это привычка быстро обрабатывать большее количество информации, чем было в Древнем мире?

— Думаю, этого будет вполне достаточно, чтобы продержать Сицилию подальше от Суллы… Однако для похода на Рим — уже нет, — без возражений, просто проговаривая мысли вслух, отметил Марк Вейентон, и через секунду быстро посмотрел на меня, ожидая решения и этого вопроса. И я не подвел, понимая, что сейчас именно тот момент, чтобы выкинуть джокера, о котором думал недавно.

— У нас есть люди. Достаточно для того, чтобы победить в этой войне, — я взял паузу, предлагая им самим подумать, где у них под носом есть десятки тысяч, если не больше, почти готовых воинов, которым не дорога своя жизнь. В ответ на меня смотрели несколько непонимающих пар глаз.

— Если собрать рабов, пообещать им гражданство и землю, столько, сколько они смогут освоить, то у нас будет огромное войско, готовое драться голыми руками за саму возможность быть свободным.

Я развел руками, ожидая реакции. Но даже «Фома» застыл, не возражая. Мужи разлили вино по чашам, пригубили, обдумывая такой внезапный ход, и я не заставлял из поторопиться. Вот сейчас ломалась картина мира всех. Сложно представить, что «говорящий инструмент» может быть «свободным человеком». Ну, для меня, разумеется, все наоборот, сложно представить, что человек — бессловесная скотина без права голоса, но… Время и общество влияет, да. Поэтому не торопил, и просто ждал, не прикасаясь к вину, в котором утопли не все тараканы.

— Допустим… Только допустим… — наконец, протянул Марк Вейентон, совсем другими глазами посмотрев на меня. — Но где взять столько земли? Мы не можем просто обещать то, что не можем выполнить, это бесчестно…

Интересная постановка вопроса, но что за ней? «Не можем обманывать людей, потому что рабы стали людьми», или «Мы не можем обманывать, потому что МЫ — сама честность и правда»? Я только пожал плечами.

— У ветеранов Суллы, так же, как он делает сейчас. По закону.

И да, мне очень «понравилась» эта схема с юридической точки зрения. Объявляешь одного НЕ гражданином Рима, и все, до свидания, твое имущество теперь мое. Нужно только подписать табличку пяти людям, и все. Так почему нельзя использовать эту схему против самого Суллы, тем более он ее придумал основываясь на терроре… Мария. Вот это — как минимум честно, на мой взгляд. Врага его же оружием, все дела…

— Но это бесчестно! — о, а вот и «здоровая» реакция «Фомы», на что я тяжело вздохнул, решив не встревать в разгоревшийся спор. Кто-то говорил свои доводы «За», кто-то упорствовал на «Против», но я знал, что сказал все необходимое. Я предложил действующий план, который в большинстве процентов приведет к победе, а остальное — те самые частности, которые я отдавал присутствующим.

— Хватит! — Паримед ударил ладонью по столу, привлекая внимание спорщиков, и встал на ноги. — Повелитель поддержит это решение. Я сказал. А значит будет так.

Мне было бы недостаточно этого для решения конфликта, но, видимо, присутствующие знали, кто этот таинственный повелитель грека, поэтому спор был закончен сразу же.

Мужчины единогласно приняли решение действовать с завтрашнего дня по моему плану, что подтвердили, чокнувшись чашами все вместе. И мне пришлось присоединиться, и даже сделать один ритуальный глоток…