ПРИЛОЖЕНИЯ

Приложение 1 ИЗ АКТА О ПРИЕМЕ НАРКОМАТА ОБОРОНЫ СОЮЗА ССР С. К. ТИМОШЕНКО ОТ К. Е. ВОРОШИЛОВА

7 декабря 1940 г.

Совершенно секретно

АКТ

Во исполнение постановления СНК СССР от 8 мая 1940 г. за № 690 при приеме Наркомата обороны т. Тимошенко от т. Ворошилова в присутствии товарищей Жданова, Маленкова и Вознесенского[281] заслушаны доклады начальников центральных управлений и установлено следующее:


Организация и структура центрального аппарата

1. Действующее положение о Наркомате обороны, утвержденное правительством в 1934 г., устарело, не соответствует существующей структуре и не отражает современных задач, возложенных на Наркомат обороны. Вновь созданные управления — Главное управление Красной Армии, Управление военно-технического снабжения, Управление снабжения, Управление продовольственного, обозного и вещевого снабжения, Управление стрелкового и минометного вооружений, Управление высших военно-учебных заведений, Управление снабжения горючим и Управление начальника пехоты — существуют по временным положениям. Структура других управлений (Генштаба, Артиллерийского управления, Управления связи, Строительно-квартирного управления, Управления ВВС и инспекции) изменена, причем положения об этих изменениях не утверждены.

При наличии 34 самостоятельных управлений и отделов и недостаточно четком распределении обязанностей между заместителями наркома часто имела место задержка в разрешении вопросов в управлениях НКО.

2. В армии имеется до 1080 наименований действующих уставов, наставлений и руководств. Основные уставы — полевой службы, внутренней службы, дисциплинарный и некоторые боевые уставы родов войск устарели и требуют коренной переработки. Отсутствуют наставление по вождению крупных войсковых соединений (армий), наставление по атаке и обороне укрепленных районов и наставление для действий войск в горах.

3. Большинство войсковых частей существует по временным штатам, не утвержденным народным комиссаром. Штатное и табельное хозяйство запущено. Около 1400 штатов и табелей, по которым войска живут и снабжаются, никем не утверждены и изданы для руководства как временные.

4. Вопросы военного законодательства и систематизации приказов наркома обороны не налажены. Имеется много приказов, требующих отмены или переработки, как устаревших и затрудняющих руководство войсками.

5. Контроль за исполнением отданных приказов и решений правительства был организован недостаточно. Не было живого действенного руководства обучением войск. Поверка на местах как система не проводилась и заменялась получением бумажных отчётов.


Оперативная подготовка

1. К моменту приема и сдачи Наркомата обороны оперативного плана войны не было, не разработаны и отсутствуют оперативные планы, как общий, так и частные.

Генштаб не имеет данных о состоянии прикрытия границ. Решения военных советов округов, армий и фронта по этому вопросу Генштабу неизвестны.

2. Руководство оперативной подготовкой высшего начсостава и штабов выражалось лишь в планировании ее и даче директив. С 1938 г. народный комиссар обороны и Генеральный штаб занятий с высшим начсоставом и штабами не проводили. Контроль за оперативной подготовкой в округах почти отсутствовал. Наркомат обороны отстаёт в разработке вопросов оперативного использования войск в современной войне.

3. Подготовка театров военных действий к войне во всех отношениях крайне слаба. В результате этого:

а) ВОСО не проявило должной маневренности в деле использования наличных железнодорожных средств для войсковых перевозок.

Положения об управлении железными дорогами на театре войны, четко определяющего функции органов НКПС и органов ВОСО, а также порядок перевозок, нет;

б) строительство шоссейных дорог идет медленно и ведется многими организациями (Гуждор, Главдорупр, Гулаг НКВД), что приводит к распылению сил и средств и отсутствию общего плана дорожного строительства;

в) строительство связи по линии НКС сильно отстает, а по линии НКО в 1940 г. сорвано совершенно вследствие позднего представления Генштабом и Управлением связи заявок на строительные материалы и неотпуска таковых. Каблирование и использование уплотненных бронзовых проводов ведется в крайне ограниченном размере;

г) в аэродромном отношении крайне слабо подготовлена территория Западной Белоруссии, Западной Украины, ОДВО и ЗакВО;

д) ясного и чёткого плана подготовки театров в инженерном отношении, вытекающего из оперативного плана, нет. Основные рубежи и вся система инженерной подготовки не определены;

е) директивы, утверждающей план строительства УР на 1940 г., округам к моменту приема Наркомата не дано.

Система предполья окончательно не разработана и в округах этот вопрос решается по-разному.

Вопросы вооружения вновь создаваемых укреплённых районов требуют быстрейшего разрешения, в первую очередь новых УР на западной границе;

ж) в топографическом отношении театры военных действий подготовлены далеко не достаточно и потребность войск в картах не обеспечена.


Укомплектование и устройство войск

1. Точно установленной фактической численности Красной Армии в момент приема Наркомат не имеет. Учет личного состава по вине Главного управления Красной Армии находится в исключительно запущенном состоянии.

2. Личный состав войск состоял из кадрового и приписного состава; план увольнения приписного состава находится в процессе разработки.

3. Положение о прохождении службы рядового и младшего начсостава, изданное в 1931 г., устарело, для руководства непригодно и никто им не пользуется. Нового положения, определяющего порядок прохождения службы, не составлено.

4. По устройству войск — нет положений об управлении частями (полками), соединениями (дивизиями и бригадами). Положение о войсковом хозяйстве устарело и требует переработки. Не разработано положение о полевом управлении войсками.


Мобилизационная подготовка

1. В связи с войной[282] и значительным передислоцированием войск мобилизационный план нарушен. Нового мобилизационного плана Наркомат обороны не имеет.

Мероприятия по отмобилизованию распорядительным порядком не закончены разработкой.

2. Наркомат обороны не устранил еще следующие недостатки мобилизационного плана, вскрытые при проведении частичной мобилизации в сентябре 1939 г.:

а) крайняя запущенность учёта военнообязанных запаса, так как переучёт не проводился с 1927 г.;

б) отсутствие единого учета военнообязанных и существование обособленного специального учета железнодорожников, водного транспорта и НКВД;

в) слабость и неналаженность работы военкоматов;

г) отсутствие очередности в отмобилизовании частей, что привело к перегрузке первых дней мобилизации;

д) нереальность планов размещения войск при отмобилизовании;

е) неотработанность плана снабжения обмундированием при мобилизации;

ж) неравномерность подъема по мобилизации военнообязанных, конского состава и автотранспорта;

з) отсутствие твердо установленного порядка в бронировании рабочей силы на военное время;

и) нереальность и неудовлетворительное состояние учета лошадей, повозок, упряжи и автотранспорта.

3. В числе военнообязанных запаса состоит 3 155 000 необученных людей. Плана обучения их Наркомат обороны не имеет. В числе обученного состава состоят на учете военнообязанные запаса с недостаточной подготовкой, и по ряду специальностей мобилизационная потребность в специалистах не покрывается. Плана переобучения специалистов и переподготовки слабо обученного состава Наркомат обороны также не имеет.

4. Наставления по мобилизационной работе в войсках и военкоматах, признанные устаревшими, не переработаны.


Состояние кадров

К моменту приема Наркомата обороны армия имела значительный некомплект начсостава, особенно в пехоте, достигающий 21 % к штатной численности на 1 мая 1940 г.

Установлено, что ежегодные выпуски из военных училищ не обеспечивали создания необходимых резервов для роста армии и образования запасов.

Качество подготовки командного состава низкое, особенно в звене взвод — рота, в котором до 68 % имеют лишь краткосрочную 6-месячную подготовку курса младшего лейтенанта.

Подготовка комсостава в военных училищах поставлена неудовлетворительно вследствие недоброкачественности программ, неорганизованности занятий, недостаточной загрузки учебного времени и особенно слабой полевой практической выучки. Усовершенствование командного состава кадров должным образом не организовано. Недостатками программ подготовки командиров в военно-учебных заведениях являются: проведение занятий преимущественно в классах, недостаточность полевых занятий, насыщение программ общими предметами в ущерб военным.

В вопросах присвоения военных званий нет твердо установившейся системы и в ряде случаев имела место кампанейщина. Этому способствовало отсутствие периодического аттестования начсостава. Существующий порядок аттестования не выявляет деловых качеств командира и работы командира по боевой подготовке своей части. Происходит это потому, что командный состав в значительной мере устранился от дела аттестования и подбора кадров, которое зачастую проводилось политорганами.

Учёт начсостава поставлен неудовлетворительно и не отражает командного состава, имеющего боевой опыт. Кандидатские списки отсутствуют.

При назначении командного состава Управление кадров недостаточно привлекало начальников соответствующих родов войск и служб.

Нормы пополнения начсостава на военное время не разработаны. Учёт и подготовка начсостава запаса находятся в неудовлетворительном состоянии.

Плана подготовки и пополнения комсостава запаса для полного отмобилизования армии по военному времени не было.


Боевая подготовка войск

Главнейшими недостатками в подготовке войск являются:

1) низкая подготовка среднего командного состава в звене рота — взвод и особенно слабая подготовка младшего начальствующего состава;

2) слабая тактическая подготовка во всех видах боя и разведки, особенно мелких подразделений;

3) неудовлетворительная практическая полевая выучка войск и не умение выполнять то, что требуется в условиях боевой обстановки;

4) крайне слабая выучка родов войск по взаимодействию на поле боя: пехота не умеет прижиматься к огневому валу и отрываться от него; артиллерия не умеет поддерживать танки; авиация не умеет взаимодействовать с наземными войсками;

5) войска не обучены лыжному делу;

6) применение маскировки отработано слабо;

7) в войсках не отработано управление огнём;

8) войска не обучены атаке укрепленных районов, устройству и преодолению заграждений и форсированию рек. Причинами этого являются:

1. Неправильное обучение и воспитание войск. В боевой подготовке войск допускается много условностей, войска не тренируются в обстановке, приближенной к боевой действительности, применительно к требованиям театров военных действий.

Широкое применение системы условностей в обучении и воспитании войск создало в войсках неправильное представление о суровой действительности войны.

Войска мало обучаются в поле практическому выполнению всего необходимого для боя. Недостаточно воспитывается и прививается выносливость, физическая закалка и стремление выполнить приказ беспрекословно, точно и быстро, несмотря ни на какие трудности и преодолевая их.

Вместо этого зачастую допускается ложный демократизм, подрыв авторитета командира.

2. Неправильно построены программы и планы боевой подготовки, приводящие к тому, что рода войск занимаются изолированно, периоды обучения и боевые стрельбы их тождественных подразделений не совпадают по времени и недостаточно обеспечиваются материально.


Состояние родов войск

1. Пехота. Вопросам организации, вооружения и подготовки пехоты не уделено должного внимания.

Пехота подготовлена слабее всех других родов войск. Накопление подготовленного запаса пехоты недостаточно. Командный состав пехоты плохо подготовлен и имеет большой некомплект.

Пехотное вооружение отстает от современных требований боя и не обеспечено миномётами и автоматами.

2. Военно-воздушные силы. Материальная часть ВВС Красной Армии в своем развитии за последние три года отстает по скоростям, дальностям, мощностям моторов и вооружению самолетов от авиации передовых армий других стран. Наркомат обороны (Управление военно-воздушных сил) не проявил достаточной инициативы и настойчивости по внедрению более современных типов самолетов. Управление военно-воздушных сил не определяло направления развития военной авиации. По этой причине ВВС не имеют пикирующих бомбардировщиков и отстают во внедрении современных типов самолетов. По вооружению отстаёт внедрение крупнокалиберного оружия.

Отработка новых образцов самолетов, испытание и доводка их проходят крайне медленно.

Состояние учета самолетов и моторов неудовлетворительное, а качественный учет совершенно не организован и не ведется.

Склады авиамеханического имущества недостаточны и не удовлетворяют потребностям авиационных частей.

Аэродромная сеть недостаточна и не обеспечивает нормальной работы авиачастей, и развитие ее отстает от роста военно-воздушных сил.

Организация военно-воздушных сил в связи со значительным ростом авиации устарела и требует пересмотра и объединения в более крупные авиационные соединения (дивизии).

Существующая организация авиабаз не обеспечивает обслуживание передовых оперативных аэродромов и содержание их в рабочем состоянии в течение круглого года.

Лётно-технический состав недостаточно подготовлен в бомбометании, в полетах в сложных метеорологических условиях и в стрельбе.

Авиационные школы выпускают слабых лётчиков, обученных главным образом на старой материальной части, и вследствие этого молодых лётчиков приходится переучивать в частях.

Вопросы прохождения службы летно-техническим составом не отработаны, в результате чего с 1938 г. существует неправильное положение, когда красноармейцы действительной военной службы после годичного обучения в школах младших специалистов выпускаются по категории среднего начальствующего состава.

Несмотря на большой некомплект штурманов, подготовка их не организована.

Аварийность и катастрофы в авиации продолжают оставаться высокими вследствие слабой подготовки летного состава, незнания им материальной части, низкой дисциплинированности, неорганизованности летной работы и безответственности командиров частей и бригад за происшедшие аварии и катастрофы.

3. Авиадесантные части не получили должного развития. Организация воздушно-десантных частей (маломощные бригады) отстает от современных требований и требует пересмотра в сторону создания более сильных соединений и развития парашютного дела.

Существующая двойственность подчинения по линии УБП (боевая подготовка) и по линии ВВС (снабж. спец. имущ, и обесп. самолетами) отрицательно сказывается на управлении и боевой подготовке авиадесантных частей.

4. Автобронетанковые войска. Вооружение танковых частей в своём развитии отстает от современных требований вследствие того, что современные толстобронные танки внедрены на вооружение с опозданием.

В использовании танковых частей организация взаимодействия с другими родами войск в достаточной степени не отработана.

Ремонт автобронемашин при наличии достаточной ремонтной базы затягивается.

Существующие ремонтные комплекты как по количеству, так и по своей спецификации составлены неудачно. Наиболее ходовые части в них изготовлены в малых количествах и не обеспечивают потребности.

Вопросы организации текущего и среднего ремонта боевых машин в полевых условиях разрешены неправильно. По существующему порядку предусматривается отправка боевых машин для ремонта в тыловые мастерские, что задерживает ремонт и не обеспечивает своевременный ввод их в строй.

Эксплуатация существующего автомобильного и тракторного парка поставлена неудовлетворительно, вследствие чего в армии имеется большое количество машин, требующих ремонта.

Существующий тракторный парк недостаточен и не обеспечивает полностью подъема материальной части артиллерии на мехтяге.

5. Артиллерия. В связи с тем, что делу организации и подготовки артиллерийских частей было уделено достаточное внимание, наличие материальной части артиллерии по средним и мелким калибрам обеспечивает развертывание артиллерийских частей, но отстаёт по крупным калибрам и зенитной артиллерии. Особенно недостаточна обеспеченность наиболее крупными калибрами — 203 мм и выше.

По боеприпасам потребность армии по средним системам обеспечивается недостаточно. Специальные артиллерийские выстрелы (бронебойные, зажигательные, а также выстрелы для зенитной артиллерии) имеются в крайне недостаточном количестве.

Приборами управления, биноклями артиллерия обеспечена недостаточно.

Наличие хранилищ не обеспечивает полностью хранение имеющихся запасов. Организация складского хозяйства поставлена неудовлетворительно. К моменту приема из-за недостатка хранилищ и загруженности складов ненужными материалами находилось на открытом воздухе большое количество боеприпасов и вооружения.

6. Стрелковое вооружение. Внедрение современных образцов стрелкового вооружения (пистолеты-пулёметы и самозарядная винтовка) Наркоматом обороны производится с опозданием и крайне медленно.

По количеству винтовок мобилизационная потребность развернутой армии обеспечивается без учёта убыли винтовок и для новых формирований во время войны.

7. Минно-миномётное вооружение. Наркоматом обороны не придавалось значения минно-миномётному вооружению. В результате Красная Армия оказалась не обеспеченной минометами и не подготовленной к их использованию.

К моменту приёма Наркомата Красная Армия миномётами полностью ещё не обеспечена. В частях имеется большой некомплект миномётов, а миномёты крупных калибров существуют только в образцах.

Совершенно неотработанными остаются вопросы использования и применения пехотных и противотанковых мин. Производство и изготовление этих мин не организовано и имеются только опытные образцы.

8. Инженерные войска по своей организации и вооружению отстают от общего развития других родов войск.

Обеспеченность существующих инженерных частей основными видами инженерного вооружения слабая. Новейшие средства инженерной техники — окопокопатели, средства глубокого бурения, новые дорожные машины — имеются только в образцах и не внедрены на вооружение инженерных войск.

Переправочных средств по количеству недостаточно, особенно по тяжелым паркам.

Исключительно низкая обеспеченность инженерных войск по колючей проволоке.

В подготовке и в вооружении войск не получили развития и выпали такие коренные вопросы, как вопросы преодоления УР, заграждения и разграждения, особенно минного.

9. Войска связи в настоящее время на своём вооружении имеют много устаревших типов телеграфно-телефонных аппаратов и радиосредств. Внедрение новых средств радиотехники проходит крайне медленно и в недостаточных размерах. Войска плохо обеспечены почти по всем видам имущества связи.

Большим недостатком войск связи является отсутствие быстродействующих и засекречивающих приборов.

Существующее отставание в развитии техники связи и нечеткость организации связи привели к тому, что во время похода в Западную Украину и Западную Белоруссию, а также во время войны с белофиннами войска связи не имели устойчивой и непрерывно действующей связи.

10. Химические войска. Внимание к химическому оружию в Наркомате обороны ослаблено.

Существующие дегазационные средства не обеспечивают по своему количеству и качеству предъявляемые к ним требования. Дегазационные машины, состоящие на вооружении (АРС и АХИ-5), мало проходимы, а из дегазаторов существует только хлорная известь.

Химическая подготовка войск поставлена неудовлетворительно, что объясняется недооценкой значения химических средств нападения со стороны общевойсковых командиров.

Научно-исследовательская работа по развитию химического вооружения поставлена слабо, а разработанные новые образцы внедряются в армии медленно.

11. Конница. Состояние и вооружение конницы удовлетворительные. Отмечается слабость и недоработанность организации горнокавалерийских частей.


Состояние разведывательной работы

Организация разведки является одним из наиболее слабых участков в работе Наркомата обороны. Организованной разведки и систематического поступления данных об иностранных армиях не имеется.

Работа Разведывательного управления не связана с работой Генерального штаба. Наркомат обороны не имеет в лице Разведывательного управления органа, обеспечивающего Красную Армию данными об организации, состоянии, вооружении, подготовке к развертыванию иностранных армий. К моменту приема Наркомат обороны такими разведывательными данными не располагает. Театры военных действий и их подготовка не изучены.

(Далее в Акте также негативно оценивается состояние противовоздушной обороны Красной Армии, устройство и служба ее тыла, военно-хозяйственное снабжение, снабжение горючим, состояние политической работы и санитарной службы, деятельность военно-учебных заведений, военное изобретательство и работа военного издательства.)

Приложение 2 ПОСТАНОВЛЕНИЕ 3-ГО УПРАВЛЕНИЯ НКО СССР НА АРЕСТ ПАВЛОВА Д. Г.[283]

6 июля 1941 г.

«Утверждаю»: Народный комиссар обороны СССР Маршал Советского Союза (Тимошенко)

Арест санкционирую: Прокурор Союза ССР (Бочков)


ПОСТАНОВЛЕНИЕ
(на арест)

Гор. Москва, 1941 г., июля «»[284] дня. Я, заместитель начальника следственной части 3-го Управления НКО СССР старший батальонный комиссар Павловский, рассмотрев поступившие материалы о преступной деятельности Павлова Дмитрия Григорьевича, бывшего командующего Западным фронтом, 1897 года рождения, из крестьян Костромской губернии, военнослужащего, члена ВКП(б) с 1919 г., нашёл: Павлов в 1914–1915 гг. примыкал к анархистам. Привлекался к партийной ответственности за примиренчество к правому уклону. С 1916 по 1919 г. был в плену в Германии.

Имеющимися материалами за период с 1928 по 1938 г. характеризуется как проводивший в практике своей работы очковтирательство, особенно в период работы командиром 4-й мехбригады БОВО, когда, пользуясь информацией вышестоящих начальников о предстоящих учениях и смотрах, соответствующим образом «подготавливал» и «решал» поставленные задачи.

В боевой обстановке командовал неумело, в связи с чем были ненужные жертвы.

Так, будучи командиром 6-го мехполка, не сумел обеспечить выполнение полком боевой задачи и в момент преследования противника на сопке «Мать» допустил ряд тактических ошибок.

В бою и на учениях недооценивал разведку.

Привлекался к партийной ответственности за разглашение военной тайны.

Павлов неоднократно восхищался обучением германской армии и её офицерством как в бытность пребывания в Испании, так и раньше.

Будучи командиром 4-й мехбригады, Павлов пользовался неизменным покровительством Уборевича и всю свою работу в бригаде строил в угоду ему.

Павлов был тесно связан с врагами народа — Уборевичем, Рулевым (быв. нач. АБТ войск БВО), Бобровым (быв. нач. штаба БВО), Карпушиным (быв. пом. нач. штаба БВО), Мальцевым (быв. нач. отдела БВО).

Арестованные участники антисоветского военного заговора, быв. начальники Разведуправления РККА Урицкий, Берзин, быв. командующий БВО Белов, быв. нарком Военно-Морского Флота Смирнов и быв. нач. штаба 21-й мехбригады Рожин, изобличают Павлова как участника этого заговора.

Арестованный Урицкий показал:

«Особую энергию в направлении в Испанию своих людей — заговорщиков проявил Уборевич, преследуя при этом помимо целей проведения там подрывной работы выведение из-под удара особо активных заговорщиков ввиду угрожавшего им здесь провала.

Из активных заговорщиков по рекомендации Уборевича при моем активном участии был направлен Павлов, которому я дал указание создать в Испании танковые части с участием испанцев, возглавив их участниками заговора, имея целью использовать эти части для свержения республиканского правительства.

В составе группы Павлова было несколько взятых из БВО заговорщиков, и он должен был проводить свою работу, опираясь на них.

Находясь в Испании, Павлов имел регулярную переписку с Уборевичем, посылая некоторые письма ему через меня, а некоторые — через нарочных.

В марте 1937 г. я получил информацию о заговорщической работе от Павлова, в которой он довольно подробно описывал свою предательскую работу: он создал из иностранных троцкистов и части анархистов одну танковую роту, имея, кроме того, своих людей в остальных подразделениях испанского танкового батальона; создал заговорщические связи в ряде бригад Центрального фронта, в частности среди коммунистов — командиров.

Павлов настаивал на присылке новой материальной части для создания новых частей, находящихся под влиянием заговорщиков, для этого же он просил дополнительной присылки заговорщиков из Советского Союза.

…В ответ на это письмо я послал Павлову через заговорщика Воробьева письмо, в котором, одобряя его предательскую работу, рекомендовал расширять заговорщические связи, не ограничивая их троцкистами и анархистами, а привлекать и социалистов».

Арестованный Берзин показал:

«При моём отъезде из Москвы в 1936 г. мне Фельдман и Урицкий, называя членов контрреволюционной организации, посланных советниками в Испанию по линии танковых войск, называли Кривошеина, но тут же указали что танковая группа будет увеличена, что Кривошеий для большого дела мало подходит и что, возможно, будет Павлов из БВО, которого рекомендует Уборевич как члена контрреволюционной организации. Тут же было указано, что Павлова знают находящиеся уже в Испании советники-„белорусы“, в частности Мерецков, и что мне выгодно будет держать с Павловым связь через Мерецкова.

…По приезде Павлова в Испанию меня с ним познакомил Мерецков, представив как „нашего боевого командира и „белоруса“, прошедшего хорошую школу Иеронима Петровича (Уборевича)“. Я Павлова спросил, инструктировали ли его в Москве Фельдман и Урицкий и в курсе ли он дела, на что он ответил, что информирован достаточно как в Москве, так и здесь Мерецковым и Кривошеиным и что „все понятно“.

Тогда я заявил, что в дальнейшем ему связь придется держать с Мерецковым.

Впоследствии через Мерецкова я дал Павлову указание продолжать вредительскую работу, которую ранее вел Кривошеий, как в области подготовки экипажей, выпуская на фронт необученные экипажи, так и в боевом использовании танковых частей, что он и выполнял».

Арестованный Белов показал:

«Разговорившись с Булиным об участниках военного заговора, завербованных Уборевичем и Булиным по Белорусскому военному округу, в числе многих других была названа фамилия Павлова. Считая необходимым установить личную политическую связь с Павловым, я по телефону попросил го приехать при первой возможности в БВО.

Павлов под предлогом присутствия на этом учении (речь идёт об учении в Полоцком укрепрайоне в 1937 г.) прибыл в район Полоцкого укрепрайона, где находился и я.

Встретившись на учении, мы имели широкую возможность с Павловым разговаривать. В этом разговоре я сказал Павлову, что мне известно о его участии в военном заговоре. Павлов мне это подтвердил. Я рассказал Павлову обстановку, в которой работают участники военного заговора, подчеркннув, что для многих из них арест неизбежен, и просил Павлова в пределах его возможности поддерживать некоторых работников, в частности Рулева (быв. нач. АБТ войск БВО). Павлов мне дал на это своё обещание».

Арестованный Рожин показал, что ему со слов Бобкова (быв. командир 1-й мехбригады) известно, что Павлов является участником антисоветского военного заговора.

Арестованный Смирнов показал, что ему известно со слов Уборе-вича, что Павлов является участником антисоветского военного заговора.

Арман (быв. командир 5-й мехбригады) показал, что Павлов, находясь в БВО с 1930 г., был в близких отношениях с Уборевичем, находясь в Испании, куда он был командирован по предложению Уборевича, имел с последним непосредственную связь, отчитываясь в своих действиях перед ним. В Испании Павлов близко сошелся с Берзиным и вместе с ним проводил предательскую линию, направленную на поражение войск Республиканской Испании. Здесь Павлов поощрял трусов, троцкистов, которых незаслуженно представлял к наградам, и издевательски относился к бойцам-испанцам, разжигая среди них национальную вражду (Арман освобожден и дело его производством прекращено).

В Испании Павлов был исключительно тесно связан с ныне арестованными Смушкевичем и Мерецковым.

По заявлению Болтина (быв. комиссар отряда Павлова), в Испании в апреле 1937 г. имел место следующий факт: штаб бригады Павлова передвигался на Мадридском фронте и занял виллу какого-то маркиза. На вилле была обнаружена большая библиотека, среди книг которой была найдена и немедленно уничтожена книга Троцкого «Моя жизнь», изданная в 1936 г. в Берлине на немецком языке. Узнав об этом, Павлов мне сказал: «Здесь обнаружена книга Троцкого, и ты сжег её. Неправильно, пусть люди читали бы».

Работая в должности начальника АБТУ Красной Армии, проявлял недовольство:

«В беседе 23 августа 1938 г. … говоря о трудностях работы, Павлов начал жаловаться, что он по некоторым вопросам ничего не может сделать и что он вообще маленький человек. На замечание, что не следует прибедняться, он ответил: „Бросьте эти чины пересчитывать, на самом деле я маленький человек, на меня могут прикрикнуть, мне могут приказать, и я должен выполнять“.

С особой обидой Павлов далее продолжал: „На меня может написать каждая сволочь, а я должен отвечать и давать объяснения“».

На основании вышеизложенного и имея в виду, что вышеуказанными материалами Павлов Дмитрий Григорьевич изобличается в совершении преступлений, предусмотренных ст. 58–1 «б» и 11 УК РСФСР, руководствуясь ст. 145 и 158 УПК РСФСР,

постановил:

Павлова Дмитрия Григорьевича арестовать по месту нахождения и подвергнуть обыску.

Зам. начальника следчасти 3-го Управления НКО СССР старший батальонный комиссар Павловский

«Согласен» — зам. начальника 3-го Управления НКО СССР дивизионный комиссар Тутушкин.


Павлов Дмитрий Григорьевич (1897–1941) — генерал армии (1941), Герой Советского Союза (1937). В 1934–1936 гг. — командир-комиссар механизированной бригады. В 1936–1937 гг. участвовал в национально-революционной войне испанского народа, командуя танковой бригадой. С ноября 1937 г. — начальник Автобронетанкового управления РККА. Участвовал в советско-финляндской войне 1939–1940 гг. С июня 1940 г. командовал войсками Белорусского Особого военного округа (с июля 1940 г. — Западный Особый военный округ). В первые дни Великой Отечественной войны командовал Западным фронтом. 6 июля 1941 г. был арестован, 22 июля 1941 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 193–1, п. «б», и 193–20, п. «б», УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 июля 1957 г. приговор от 22 июля 1941 г. отменен по вновь открывшимся обстоятельствам и дело прекращено «за отсутствием состава преступления».

Уборевич Иероним Петрович (1896–193 7) — командарм 1 ранга(1935). С 1925 г. — командующий войсками СКВО, с 1928 г. — командующий войсками МВО. С 1926 г. — член РВС СССР, в 1930–1931 гг. — заместитель председателя РВС СССР и начальник вооружений РККА, в 1931–1937 гг. — командующий войсками БВО. С 20 мая 1937 г. — командующий войсками САВО. 29 мая 1937 г. арестован органами НКВД по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 января 1957 г. реабилитирован посмертно.

Рулев Павел Петрович (1896–1938) — комбриг, в 1937 г. — начальник автобронетанковых войск Белорусского военного округа. Арестован 18 декабря 1937 г. УНКВД по Смоленской области как «участник военно-фашистского заговора». Обвинялся по ст. 58–16, 58–7, 58–8 и 58–11 УК РСФСР. Находясь под следствием, умер 25 марта 1938 г. 23 марта 1957 г. Главной военной прокуратурой реабилитирован посмертно.

Бобров Борис Иосифович (1896–1937) — комдив, в 1937 г. — начальник штаба Белорусского военного округа. 30 мая 1937 г. арестован УНКВД по Западной области как «активный участник антисоветского военно-террористического заговора». 22 ноября 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–7, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 3 августа 1957 г. реабилитирован посмертно.

Карпушин-Зорин Андрей Леонтьевич (1895–1937) — с августа 1931 г. — начальник 2-го отдела штаба Белорусского военного округа, с декабря 1935 г. — начальник 4-го отдела штаба БВО, с января 1936 г. по май 1937 г. — заместитель начальника штаба БВО. Арестован 31 мая 1937 г. УНКВД по Западной области по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 22 ноября 1937 г. выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–7, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 29 сентября 1956 г. реабилитирован посмертно.

Мальцев Владимир Иванович (1901–1938) — майор, начальник 8-го отдела штаба Белорусского военного округа. Арестован 20 декабря 1937 г. УНКВД по Смоленской области по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 29 апреля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 6 октября 1956 г. реабилитирован посмертно.

Урицкий Семён Петрович (1895–1938) — комкор (1935). С августа 1932 г. — начальник штаба Ленинградского военного округа, с января 1934 г, — заместитель начальника Управления моторизации и механизации РККА. С апреля 1935 г. — начальник Разведывательного управления РККА, с июня 1937 г. — заместитель командующего войсками МВО. Арестован органами НКВД 1 ноября 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре и шпионаже. 1 августа 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 7 марта 1956 г. реабилитирован посмертно.

Берзин (Берзинь) Ян Карлович (Кюзис Петерис Янович) (1889–1938) — армейский комиссар 2 ранга (1937). С апреля 1921 г. работал в Разведывательном управлении РККА, в 1924–1935 гг. и 1937 г. — начальник Разведывательного управления РККА. В 1936–1937 гг. — главный военный советник республиканской армии в Испании. Арестован органами НКВД 28 ноября 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 29 июля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 28 июля 1956 г. реабилитирован посмертно.

Белов Иван Панфилович (1893–1938) — командарм 1 ранга (1935). С ноября 1927 г. — командующий войсками СКВО, в 1931–1938 гг. — командующий войсками Ленинградского, Московского и Белорусского военных округов. Арестован органами НКВД 7 января 1938 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 29 июля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 26 ноября 1955 г. реабилитирован посмертно.

Смирнов Пётр Александрович (1897–1939) — армейский комиссар 1 ранга (1937). С мая 1924 г. — заместитель начальника отдела Политуправления РККА. В 1926–1937 гг. — член Военного совета — начальник Политуправления Балтийского флота, Северо-Кавказского, Приволжского, Белорусского и Ленинградского военных округов. С июня 1937 г. — начальник Политуправления РККА, одновременно с октября 1937 г. — заместитель наркома обороны СССР. С декабря 1937 г. — нарком Военно-Морского Флота СССР. Арестован органами НКВД 30 июня 1938 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 22 февраля 1939 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 16 мая 1956 г. реабилитирован посмертно.

Рожин Николай Поликарпович (1899–1937) — полковник (1935). С декабря 1933 г. — помощник начальника автобронетанковых войск БВО, с мая 1935 г. — начальник штаба 21-й механизированной бригады. Арестован 13 июня 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 31 июля 1937 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорен по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 15 декабря 1956 г. реабилитирован посмертно.

Фельдман Борис Миронович (1890–1937) — комкор (1935). С июля 1934 г. — начальник Управления по командному начальствующему составу РККА. С 15 апреля 1937 г. — заместитель командующего войсками Московского военного округа. Арестован 15 мая 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 11 июня 1937 г. Специальным судебным присутствием Верховного суда СССР осужден по 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 31 января 1957 г. реабилитирован посмертно.

Кривошеий Семён Моисеевич (1899–1978) — с 1931 г. — начальник штаба 7-го механизированного полка, с июня 1933 г. — помощник начальника 1-го отдела Управления моторизации и механизации РККА. С мая 1934 г. — командир 6-го механизированного полка. В 1936–1937 гг. участвовал в национально-революционной войне испанского народа, с июня 1937 г. — командир 14-й механизированной бригады. В 1938–1939 гг. — командир 29-й танковой бригады. С 1940 г. командовал 15-й мотострелковой дивизией, а затем 3-й танковой дивизией. С 1953 г. — в запасе.

Булин Антон Степанович (1894–1938) — армейский комиссар 2 ранга (1935). С июля 1928 г. — заместитель начальника Политуправления РККА. С сентября 1935 г. — начальник Политуправления Белорусского военного округа. С апреля 1937 г. — начальник Управления по командному и начальствующему составу РККА. Арестован 5 ноября 1937 г. по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре и шпионаже. 28 июля 1938 г. Военной коллегией Верховного суда СССР приговорён по ст. 58–16, 58–8 и 58–11 УК РСФСР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 8 октября 1955 г. реабилитирован посмертно.

Бобков Семён Дмитриевич (1901–1937) — комбриг (1935). С февраля 1928 г. — военный комиссар 192-го стрелкового полка, с ноября 1932 г. — командир 4-го стрелкового полка, с июня 1935 г. — командир 21-й механизированной бригады. Арестован 14 июня 1937 г. НКВД БССР по обвинению в участии в антисоветском военном заговоре. 30 октября 1937 г. выездной сессией Военной коллегии Верховного суда СССР осужден по ст. 63–2, 70 и 76 УК БССР к высшей мере наказания. Определением Военной коллегии Верховного суда СССР от 3 марта 1956 г. реабилитирован посмертно.

Арман Павел Матвеевич (Тылтынь Поль Матисович) (1903–1943) — полковник (1940), Герой Советского Союза (1936). С марта 1935 г. — командир 2-го батальона 4-й механизированной бригады, затем командир 5-й механизированной бригады. В 1936–1937 гг. принимал участие в национально-революционной войне испанского народа. Арестован 2 февраля 1937 г. по обвинению в шпионаже. Постановлением Особого совещания при НКВД СССР от 21 июня 1939 г. дело прекращено за недоказанностью обвинения. С сентября 1939 г. — слушатель Военной академии им. М. В. Фрунзе. Участвовал в Великой Отечественной войне. Погиб 7 августа 1943 г. в бою у д. Поречье Кировского района Ленинградской области.

Смушкевич Яков Владимирович (1902–1941) — генерал-лейтенант авиации (1940), дважды Герой Советского Союза (1937, 1939). В 1936–1937 гг. участвовал в национально-революционной войне испанского народа. С 1937 г. — заместитель начальника ВВС РККА. В период боев с японцами на р. Халхин-Гол (1939) командовал авиагруппой. С ноября 1939 г. — начальник ВВС Красной Армии, с 1940 г. — генерал-инспектор ВВС, а с декабря 1940 г. — помощник начальника Генштаба РККА по авиации. По заключению заместителя наркома внутренних дел СССР Б. Кобулова и Прокурора СССР Бочкова от 17 октября 1941 г. приговорён к высшей мере наказания[285]. Постановлением Генеральной прокуратуры СССР от 11 мая 1954 г. реабилитирован посмертно.


Комментарий Е. П.

Часто задают вопрос: почему этим документам дан ход только после 22 июня? Однозначного ответа дать нельзя. По всей видимости, причины были следующими. После прихода в НКВД Берии повторно расследовались дела живых подследственных. На полноценное повторное следствие по уже закрытым делам, герои которых были приговорены к ВМН, сил у НКВД не было. Эти дела представляли собой чудовищную мешанину фактов и лжи. Подследственные оговаривали невиновных из своих собственных соображений, их вынуждали это делать следователи. С другой стороны, велось и честное следствие, и отделить «овец от козлищ», не имея возможности проводить повторные допросы, было чрезвычайно трудно. Поэтому, скорее всего, в сомнительных случаях НКВД и Сталин попросту закрывали глаза на компромат, связанный с «тридцать седьмым годом», проведя своего рода негласную амнистию оставшимся на свободе заговорщикам. После провала заговора многие из них отошли от оппозиционных дел и, хоть и не являлись с повинной, однако работали честно — так зачем их трогать, тем более в условиях дефицита кадров и надвигающейся войны?

Уже перед самой войной НКВД, по-видимому, получив какие-то новые сведения, снова инициировал дело о военном заговоре — речь идет о так называемом «деле авиаторов», по которому и был расстрелян Смуш-кевич. Но в целом проходивших по старым делам генералов не трогали, если они не давали повода подозревать их в работе на врага. Павлов повод дал — и ещё какой! Фактически он открыл фронт немцам.

Кто же касается генерала Мерецкова, который был арестован после начала войны и вскоре освобожден, то с ним могло обстоять таким образом: он действительно был связан с заговорщиками, но после разгрома заговора связи с немцами не поддерживал, честно выполнял свои обязанности (другое дело, что выполнял он их как умел — но за это в СССР не арестовывали), и по логике того времени карать его было не за что.

Приложение 3 ЗА ЧТО СОЛДАТЫ НЕ ЛЮБИЛИ ОФИЦЕРОВ И ПОЧЕМУ ОФИЦЕРЫ ПОСЛЕ ФЕВРАЛЯ БОЯЛИСЬ СОЛДАТ

Из воспоминаний Ф. Т. Фомина.

В январе 1915 года я был досрочно призван в армию…

Не успел я прийти в себя с дороги, как фельдфебель запасного батальона, располагавшегося в Туле, вызвал меня к себе: захотел поближе познакомиться. Был он явно «под мухой».

— Откуда прибыл-то?

— Из Москвы.

— Городской, говоришь, — усмехнулся фельдфебель. — А ну-ка, покажи свою городскую культуру. Гармониста сюда! — крикнул он.

Я оторопел. Что ему от меня надо?

— А ну, давай кадриль! — приказал он, когда подошел гармонист.

— Я не умею, господин фельдфебель, — отвечал я.

— Не умеешь кадриль?! Давай плясовую…

— И плясовую не умею.

— Врёшь! Должен уметь. Всё должен уметь, ежели стал солдатом. Солдат ты или кто?.. Отвечай! — неожиданно заорал он и стал наступать на меня.

— Так точно, солдат!

— Я тебя, сукина сына, выучу, коль не умеешь. За милую душу будешь кренделя выписывать… Играй камаринского, — приказал он гармонисту.

Тот испуганно моргнул и усердно заиграл плясовую.

— Ну!!! — фельдфебель опять пошел на меня. Я стоял не шевелясь.

— Никогда не плясал, господин фельдфебель, — замирая, выдавил я из себя.

— А я приказываю тебе! Понял? Пляши, и все тут.

С горьким чувством обиды я стал семенить ногами, притопывать.

— Под музыку, под музыку давай, да веселей! — покрикивал фельдфебель и хохотал.

Недолго пробыл в этом батальоне. В июне того же 1915 года я был включён в маршевую роту и направлен на фронт. Прибыли мы в район Острова-Остроленка, где в то время шли упорные бои. Не доведя до передовой позиции километров 20–30, нас расположили в корпусном резерве, в палатках, чтобы затем пополнить нами части — заменить убитых и раненых солдат.

В лагере этом мы пробыли с неделю. Но и здесь офицеры усиленно нас муштровали.

Как-то после занятий, во время обеденного перерыва, прилегли солдаты отдохнуть в палатках. Дежурный офицер по полку решил сделать обход наших палаток. Была подана команда: «Встать, смирно!» Я и другие солдаты заснули и не слыхали команды. Дежурный офицер вошел в палатку и пинком ноги стал поднимать заснувших солдат. Когда он ударил меня, я вскочил.

— Смотри, если ещё повторится, не поднимешься по команде — морду набью! — сказал дежурный офицер и вышел.

Спустя два дня командир роты поручик Яковлев повел нас на учебные занятия в поле. Пошёл проливной дождь. Вымокли мы до последней нитки. Когда возвращались с учения, то по проселочной дороге не только в ногу, вообще трудно было идти: грязь налипала на сапоги. Но офицер требовал «держать ногу».

Стали подходить к палаткам.

Поручик Яковлев начал еще грознее покрикивать:

— Ать, два! Ать, два! Ноги не слышу! Ставь тверже ногу! Ать, два! Дай ногу!

Но, кроме чавканья грязи, ничего не слышно было. Какая уж тут «нога»!

А офицер не унимался:

— Ногу давай! — кричал он.

Как ни старались солдаты угодить офицеру-самодуру, «ноги» по-прежнему не было слышно: дорога превратилась в сплошное месиво. Дождь не унимался. Усталые, мокрые, грязные, мы думали только об одном: поскорей бы под крышу, да за котелок каши приняться…

Вот и лагерь. Вдруг слышим команду:

— Кругом, марш!

Мы повернули обратно, и поручик Яковлев снова и снова стал гонять нас, требуя «ногу».

— Буду гонять до тех пор, пока ноги не услышу. И он гонял нас, гонял с каким-то радостным остервенением. Мы окончательно выбились из сил, и, когда Яковлев остановил нас, некоторые даже шатались.

— Устали? — неожиданно дружелюбно спросил он. — Сейчас отдохнёте… Шагом марш!

И когда мы подошли к огромной луже, Яковлев скомандовал: «Ложись!»

Несколько минут, которые мы пролежали в луже, показались нам вечностью.

Вскоре в район расположения резервных частей, где находилась и наша рота, после длительных и ожесточенных боев прибыл для пополнения 130-й пехотный Херсонский полк. От четырех тысяч солдат и офицеров его осталось в живых лишь 120 человек.

Остатки разбитого полка были выстроены перед нами, еще не обстрелянными солдатами. Мы смотрели на их изможденные, серые лица с воспаленными глазами, на грязные шинели и фуражки, пробитые и прожженные осколками снарядов и пулями.

Появились командир полка полковник Зайченко и священник. Началась панихида по «христолюбивым воинам, павшим на поле брани за веру, царя и отечество». Затем священник привел нас к присяге, после чего нами пополнили разбитый полк.

Мы почти с радостью встретили это известие. Уж очень зверствовал поручик Яковлев. Хоть к черту в пекло пойдешь, лишь бы от него подальше…

…Но от нашего мучителя поручика Яковлева избавиться нам не удалось. Сразу же после того, как нас распределили по ротам и командам, стало известно, что Яковлев назначен комендантом полка. За малейшую провинность солдата ожидало унизительное наказание. Случись, кто опоздает на вечерний привал, разговор был один: 25 розог. А опоздания были, и немудрено… Солдат во время отступления кормили порчеными продуктами, да и тех было недостаточно, и многие питались чем попало, сами добывали где что придется. Большинство солдат «болело животами». И командир полка, и комендант Яковлев, конечно, знали об этом, но ни о какой медицинской помощи не было и речи. А заболевание дизентерией принимало угрожающие размеры. Медицинское обслуживание было поставлено из рук вон плохо не только у нас, но и во всей действующей армии.

Экзекуциями в полку ведал Яковлев. Исполнял он эту свою обязанность необычайно рьяно и не без удовольствия. Порка поручалась трем солдатам из комендантской команды. Один должен был держать на своих коленях голову «провинившегося» солдата, покрытую шинелью, а двое других пороли розгами. Комендант полка поручик Яковлев сам следил за поркой и покрикивал:

— Драть так драть как полагается, а то сам ляжешь!

Всё это было тяжело и унизительно не только для тех, кого наказывали, но и для тех, кого заставляли пороть. Очень часто солдаты, жалея своих товарищей, смягчали удары. В таких случаях Яковлев приходил в ярость и приказывал ложиться «сердобольному» солдату, которого и пороли под неусыпным наблюдением того же поручика Яковлева.

Больно было видеть, в каком состоянии наказанный возвращался в подразделение и как удручающе действовала на солдат такая расправа над их товарищем…

…Зимой 1916 года на фронте было затишье. Наша часть расположилась под Ригой в армейском резерве. Но и здесь редкий день не встречали мы пьяным поручика Яковлева.

Заметив солдата, идущего навстречу, Яковлев останавливал его и обычно спрашивал: «Морда бита?» Если солдат отвечал: «Никак нет, ваше благородие», Яковлев со всего размаху ударял по щеке раз и другой и брезгливо бросал:

— А теперь проваливай, мерзавец, и чтоб больше не показывался мне на глаза!

Если же солдат отвечал: «Так точно, морда бита!» — Яковлев говорил: «Ну, проваливай!» И ограничивался одними ругательствами.

Солдаты очень скоро поняли это и приноровились. Бывало, когда попадались ему на улице, всегда живо отвечали:

— Так точно, морда бита, ваше благородие.

— Кем?

— Вами, ваше благородие!

— То-то, — самодовольно ухмылялся Яковлев и отпускал солдата, не тронув.

Командир полка полковник Зайченко, конечно, знал об этих развлечениях своего офицера, но сам-то он был не лучше его.

Как-то раз настала моя очередь идти на кухню. Я должен был принести ужин для своих товарищей. Взял два котелка, получил четыре порции борща, иду обратно. А навстречу полковник Зайченко. Я вытянулся, повернул к нему лицо — ем глазами, что называется. Но, должно быть, вид мой не понравился командиру полка. Впрочем, и немудрено: огромные валенки, бумазейная цветная телогрейка не придавали мне бравого вида. А тут еще полные котелки не дают возможности вытянуться во фронт. Полковник остановил меня:

— Ты какой роты?

Отвечаю, как положено по уставу:

— Я рядовой солдат команды разведчиков 130-го пехотного Херсонского его императорского высочества великого князя Андрея Владимировича полка.

— А кто я буду?

— Вы изволите быть командиром 130-го пехотного Херсонского его императорского высочества великого князя Андрея Владимировича полка — полковник Зайченко.

— Перед кем полагается во фронт становиться?

Начиная от государя императора и государыни императрицы, я перечисляю, перед кем солдат должен становиться во фронт. У командира полка не хватило терпения выслушать до конца и он прервал меня:

— А как ты думаешь, передо мною положено становиться во фронт?

— Так точно, положено!

— Почему не стал?

— Руки заняты котелками, ваше высокоблагородие.

— Вот оно что, — иронически протянул полковник. И вдруг как закричит: — Службу не знаешь! Слушай мою команду! Направо! Шагом марш!

Обливаясь борщом, я пошёл, стараясь как можно лучше отбить шаг. Но в огромных валенках это невозможно было. Прошел шагов 50, слышу команду: «Кругом, марш!» Повернулся я и пошел обратно. Поравнявшись с командиром полка, стал во фронт. А руки по-прежнему заняты котелками, в которых борща осталось уже наполовину.

Командир полка опять дает команду:

— Направо, шагом марш!

Я точно выполняю команду, отошёл метров за 60, иду дальше — не слышу команды. Ну, думаю, оставил меня мой мучитель. Прошёл ещё немного, поворачиваю голову. А он издали наблюдает. «Кругом! — кричит. — Бегом ко мне!» Добежал я до него, он как начал, как начал меня ругать, какое я, мол, имел право оглядываться. И устава-то я не знаю, и чинопочитания не понимаю. Стою, слушаю, молчу. Попробуй не то что возразить, а слово вымолвить в свое оправдание, ещё хуже будет.

Когда устал ругаться, опять подает команду: «Шагом марш!» Потом снова: «Кругом, марш!» И так долго он ещё, издеваясь, гонял меня туда и обратно.

Вернулся я в казарму с пустыми котелками. Товарищи накинулись на меня: где пропадал — люди в других отделениях давно отужинали. А я перевернул пустые котелки и рассказал, как полковник Зайченко оставил нас без ужина, учинив мне строевые занятия с котелками.

Такого рода издевательства не проходили бесследно. Они оставляли тяжелый осадок в душе у каждого солдата, человеческое достоинство которого так жестоко оскорблялось. Затаенная ненависть к офицерам-самодурам накапливалась и искала себе выхода. Постепенно под воздействием агитации большевиков, которых в армии становилось всё больше и больше, мы начинали понимать, что дело тут не в отдельных офицерах, потерявших человеческий облик, а в том, что царская армия — это орудие классового господства эксплуататоров над трудящимися и что этим определяется и отношение офицеров к солдатам.

За время службы в царской армии я встречал всяких офицеров. Были среди них и честные, храбрые командиры, относившиеся к солдатам хорошо, но больше было таких, как Яковлев и Зайченко, не считавших солдата человеком.

Пройдёт немного времени, и таким офицерам отольются солдатские слёзы. И не только им, но и их хозяевам, тем, кто посылал нас на убой… Недаром ведь солдатская масса сыграла такую выдающуюся роль в революции…

…О Февральской революции мы узнали только через два дня после того, как она свершилась. Первое, что мы почувствовали, — это какое-то смятение среди офицеров. Резко изменилось их отношение к солдатам: одни держали себя с плохо скрываемой неприязнью, другие начали заискивать, входить «в доверие». А кое-кто из офицеров, бросив полк, бежал. Исчезли, в частности, командир полка полковник Зайченко и наш мучитель — поручик Яковлев. Эти, как видно, ничего хорошего для себя не ожидали от революции.

Приложение 4 В. И. ЛЕНИН. О ЗАДАЧАХ ПРОЛЕТАРИАТА В ДАННОЙ РЕВОЛЮЦИИ (АПРЕЛЬСКИЕ ТЕЗИСЫ)

Приехав только 3 апреля ночью в Петроград, я мог, конечно, лишь от своего имени и с оговорками относительно недостаточной подготовленности выступить на собрании 4 апреля с докладом о задачах революционного пролетариата.

Единственное, что я мог сделать для облегчения работы себе, — и добросовестным оппонентам, — было изготовление письменных тезисов. Я прочел их и передал их текст тов. Церетели. Читал я их очень медленно и дважды: сначала на собрании большевиков, потом на собрании и большевиков и меньшевиков.

Печатаю эти мои личные тезисы, снабженные лишь самыми краткими пояснительными примечаниями, которые гораздо подробнее были развиты в докладе.

ТЕЗИСЫ

1. В нашем отношении к войне, которая со стороны России и при новом правительстве Львова и К° безусловно остается грабительской империалистской войной в силу капиталистического характера этого правительства, недопустимы ни малейшие уступки «революционному оборончеству».

На революционную войну, действительно оправдывающую революционное оборончество, сознательный пролетариат может дать свое согласие лишь при условии: а) перехода власти в руки пролетариата и примыкающих к нему беднейших частей крестьянства; б) при отказе от всех аннексий на деле, а не на словах; в) при полном разрыве на деле со всеми интересами капитала.

Ввиду несомненной добросовестности широких слоев массовых представителей революционного оборончества, признающих войну только по необходимости, а не ради завоеваний, ввиду их обмана буржуазией, надо особенно обстоятельно, настойчиво, терпеливо разъяснять им их ошибку, разъяснять неразрывную связь капитала с империалистской войной, доказывать, что кончить войну истинно демократическим, не насильническим, миром нельзя без свержения капитала.

Организация самой широкой пропаганды этого взгляда в действующей армии.

Братанье.

2. Своеобразие текущего момента в России состоит в переходе от первого этапа революции, давшего власть буржуазии в силу недостаточной сознательности и организованности пролетариата, — ко второму её этапу, который должен дать власть в руки пролетариата и беднейших слоев крестьянства.

Этот переход характеризуется, с одной стороны, максимумом легальности (Россия сейчас самая свободная страна в мире из всех воюющих стран), с другой стороны, отсутствием насилия над массами и, наконец, доверчиво-бессознательным отношением их к правительству капиталистов, худших врагов мира и социализма.

Это своеобразие требует от нас умения приспособиться к особым условиям партийной работы в среде неслыханно широких, только что проснувшихся к политической жизни, масс пролетариата.

3. Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий. Разоблачение, вместо недопустимого, сеющего иллюзии, «требования», чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским.

4. Признание факта, что в большинстве Советов рабочих депутатов наша партия в меньшинстве, и пока в слабом меньшинстве, перед блоком всех мелкобуржуазных оппортунистических, поддавшихся влиянию буржуазии и проводящих её влияние на пролетариат, элементов от народных социалистов, социалистов-революционеров до ОК (Чхеидзе, Церетели и пр.), Стеклова и пр. и пр.

Разъяснение массам, что С.Р.Д. есть единственно возможная форма революционного правительства и что поэтому нашей задачей, пока это правительство поддается влиянию буржуазии, может явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики.

Пока мы в меньшинстве, мы ведем работу критики и выяснения ошибок, проповедуя в то же время необходимость перехода всей государственной власти к Советам рабочих депутатов, чтобы массы опытом избавились от своих ошибок.

5. Не парламентарная республика, — возвращение к ней от СР.Д. было бы шагом назад, — а республика Советов рабочих, батрацких и крестьянских депутатов по всей стране, снизу доверху.

Устранение полиции, армии, чиновничества[286].

Плата всем чиновникам, при выборности и сменяемости всех их в любое время, не выше средней платы хорошего рабочего.

6. В аграрной программе перенесение центра тяжести на Сов. батр. депутатов.

Конфискация всех помещичьих земель.

Национализация всех земель в стране, распоряжение землею местными Сов. батр. и крест, депутатов. Выделение Советов депутатов от беднейших крестьян. Создание из каждого крупного имения (в размере около 100 дес. до 300 по местным и прочим условиям и по определению местных учреждений) образцового хозяйства под контролем батр. депутатов и на общественный счёт.

7. Слияние немедленное всех банков страны в один общенациональный банк и введение контроля над ним со стороны С.Р.Д.

8. Не «введение» социализма, как наша непосредственная задача, а переход тотчас лишь к контролю со стороны С. Р. Д. за общественным производством и распределением продуктов.

9. Партийные задачи:

а) немедленный съезд партии;

б) перемена программы партии, главное:

1) об империализме и империалистской войне,

2) об отношении к государству и наше требование «государства-коммуны»[287],

3) исправление отсталой программы-минимум;

в) перемена названия партии[288].

10. Обновление Интернационала.

Инициатива создания революционного Интернационала, Интернационала против социал-шовинистов и против «центра»[289].

Чтобы читатель понял, почему мне пришлось подчеркнуть особо, как редкое исключение, «случай» добросовестных оппонентов, приглашаю сравнить с этими тезисами следующее возражение господина Гольденберга: Лениным «водружено знамя гражданской войны в среде революционной демократии» (цитировано в «Единстве» г-на Плеханова, № 5).

Не правда ли, перл?

Я пишу, читаю, разжевываю: «ввиду несомненной добросовестности широких слоёв массовых представителей революционного оборончества… ввиду их обмана буржуазией, надо особенно обстоятельно, настойчиво, терпеливо разъяснять им их ошибку»…

А господа из буржуазии, называющие себя социал-демократами, не принадлежащие ни к широким слоям, ни к массовым представителям оборончества, с ясным лбом передают мои взгляды, излагают их так: «водружено (!) знамя (!) гражданской войны» (о ней нет ни слова в тезисах, не было ни слова в докладе!) «в среде (!!) революционной демократии»…

Что это такое? Чем это отличается от погромной агитации? от «Русской Воли»?

Я пишу, читаю, разжевываю: «Советы Р. Д. есть единственно возможная форма революционного правительства, и поэтому нашей задачей может явиться лишь терпеливое, систематическое, настойчивое, приспособляющееся особенно к практическим потребностям масс, разъяснение ошибок их тактики»…

А оппоненты известного сорта излагают мои взгляды, как призыв к «гражданской войне в среде революционной демократии»!!

Я нападал на Вр. правительство за то, что оно не назначало ни скорого, ни вообще какого-либо срока созыва Учр. собрания, отделываясь посулами. Я доказывал, что без Советов р. и с. деп. созыв Учр. собрания не обеспечен, успех его невозможен.

Мне приписывают взгляд, будто я против скорейшего созыва Учр. собрания!!!

Я бы назвал это «бредовыми» выражениями, если бы десятилетия политической борьбы не приучили меня смотреть на добросовестность оппонентов, как на редкое исключение.

Г-н Плеханов в своей газете назвал мою речь «бредовой». Очень хорошо, господин Плеханов! Но посмотрите, как вы неуклюжи, неловки и недогадливы в своей полемике. Если я два часа говорил бредовую речь, как же терпели «бред» сотни слушателей? Далее. Зачем ваша газета целый столбец посвящает изложению «бреда»? Некругло, совсем некругло у вас выходит.

Гораздо легче, конечно, кричать, браниться, вопить, чем попытаться рассказать, разъяснить, вспомнить, как рассуждали Маркс и Энгельс в 1871, 1872, 1875 гг. об опыте Парижской Коммуны и о том, какое государство пролетариату нужно?

Бывший марксист г. Плеханов не желает, вероятно, вспоминать о марксизме.

Я цитировал слова Розы Люксембург, назвавшей 4 августа 1914 г. германскую социал-демократию «смердящим трупом». А гг. Плехановы, Гольденберги и К° «обижаются»… за кого? — за германских шовинистов, названных шовинистами!

Запутались бедные русские социал-шовинисты, социалисты на словах, шовинисты на деле.


Опубликовано в «Правде», № 26, 7 апреля 1917 г.

Приложение 5 СТАЛИН. ВЫСТУПЛЕНИЯ НА VI СЪЕЗДЕ РСДРП (Б)

Отчётный доклад ЦК
27 июля

Товарищи!

Отчётный доклад ЦК охватывает деятельность ЦК за последние два с половиной месяца — май, июнь, первая половина июля месяца.

Деятельность ЦК в мае месяце протекала в трёх направлениях.

Во-первых, дан был лозунг перевыборов в Советы рабочих и солдатских депутатов. ЦК исходил из того, что у нас революция развивается мирным путем, что путем перевыборов в Советы рабочих и солдатских депутатов можно изменить состав Советов, а значит и состав правительства. Противники приписывали нам попытку захвата власти. Это клевета. У нас не было таких намерений. Мы говорили, что у нас открыта возможность путем перевыборов Советов изменить характер деятельности Советов согласно с желаниями широких масс. Нам было ясно, что достаточно перевеса в один голос в Советах рабочих и солдатских депутатов, и власть должна будет пойти иным путем. Поэтому вся работа в мае месяце шла под флагом перевыборов. В конце концов мы завоевали около половины мест в рабочей фракции Совета и около 1/4 — в солдатской.

Во-вторых — агитация против войны. Мы воспользовались вынесением смертного приговора Фр. Адлеру[290] и организовали ряд митингов протеста против смертной казни и против войны. Солдаты хорошо восприняли эту кампанию.

Третья сторона деятельности ЦК — муниципальные выборы в мае месяце. ЦК совместно с ПК приложил все силы, чтобы дать бой как калетам, основной силе контрреволюции, так и меньшевикам и эсерам, вольно или невольно идущим за кадетами. Из 800 000 голосовавших в Петрограде мы получили около 20 % всех голосов, причем Выборгскую районную думу завоевали целиком. Особенную услугу партии оказали товарищи солдаты и матросы.

Итак, май месяц прошёл под знаком: 1) муниципальных выборов, 2) агитации против войны и 3) перевыборов в Совет рабочих и солдатских депутатов.

Июнь месяц. Слухи о подготовке наступления на фронте нервировали солдат. Появился целый ряд приказов, сводивших на нет права солдат. Все это электризовало массы. Каждый слух моментально облетал весь Питер и вызывал волнение среди рабочих и особенно солдат. Слухи о наступлении; приказы Керенского с декларацией прав солдата; разгрузка Петрограда от «ненужных» элементов, как говорили власти, причем было ясно, что хотят освободить Петроград от революционных элементов; разруха, принимавшая все более ясные очертания, — все это нервировало рабочих и солдат. На заводах устраивались собрания, и нам то и дело различные полки и заводы предлагали организовать выступление. 5 июня предполагалось выступление — демонстрация. Но ЦК постановил пока выступления не предпринимать, а созвать 7-го собрание из представителей районов, фабрик, заводов и полков и на нем решить вопрос о выступлении. Такое собрание было созвано, — присутствовало около 200 человек. Выяснилось, что особенно волнуются солдаты. Громадное большинство голосов решило выступать. Ставится вопрос о том, что делать, если открывшийся в то время съезд Советов выскажется против выступления. Громадное большинство высказывавшихся товарищей полагало, что никакая сила не остановит выступления. После этого ЦК решил взять на себя организацию мирной демонстрации. На вопрос, поставленный солдатами, нельзя ли выйти вооруженными, ЦК постановил: с оружием не выходить. Солдаты, однако, говорили, что выступать невооруженными невозможно, что оружие — единственная реальная гарантия против эксцессов со стороны буржуазной публики, что они возьмут оружие только для самообороны.

9 июня ЦК, ПК и Военная организация устраивают совместное заседание. ЦК ставит вопрос: ввиду того, что съезд Советов и все «социалистические» партии высказываются против нашей демонстрации, не следует ли отложить выступление. Все отвечают отрицательно.

В 12 ч. ночи 9 июня съезд Советов выпускает воззвание, в котором весь свой авторитет направляет против нас. ЦК постановляет — демонстрацию не устраивать 10 июня и отложить ее на 18 июня, учитывая, что самим съездом Советов назначается демонстрация на 18 июня, где массам удастся выявить свою волю. Рабочие и солдаты встречают с затаенным недовольством это постановление ЦК, но они выполняют его. Характерно, товарищи, что в этот день, 10 июня, утром, когда целый ряд ораторов от съезда Советов выступал на заводах для «ликвидации попытки устроить демонстрацию», громадное большинство рабочих соглашалось выслушивать ораторов только нашей партии. ЦК удалось успокоить солдат и рабочих. Этим была продемонстрирована наша организованность.

Съезд Советов, назначая демонстрацию на 18 июня, вместе с тем объявил, что демонстрация состоится под флагом свободы лозунгов. Ясно, что съезд решил дать бой нашей партии. Мы приняли вызов и стали готовить силы к предстоящей демонстрации.

Товарищи знают, как прошла демонстрация 18 июня. Даже буржуазные газеты говорили, что громадное большинство демонстрантов шло под лозунгами, выдвинутыми большевиками. Основной лозунг — «Вся власть Советам!», демонстрировало не менее 400 000. Только три маленькие группы — Бунд, казаки и плехановцы — решились выставить лозунг: «Доверие Временному правительству!», да и те закаялись, потому что их заставили свернуть свои знамена. Съезд Советов воочию убедился, что сила и влияние нашей партии велики. У всех сложилось убеждение, что демонстрация 18 июня, более внушительная, чем демонстрация 21 апреля, не пройдет даром. И, действительно, она не должна была пройти даром. «Речь» говорила, что, по всей вероятности, произойдут серьезные перемены в составе правительства, ибо политика Советов не одобряется массами. Но как раз в этот день началось наступление наших войск на фронте, наступление удачное, и в связи с этим начались манифестации «черных» на Невском. Это обстоятельство свело на нет моральную победу большевиков на демонстрации. Были сведены к нулю и те возможные практические результаты, о которых говорили и «Речь» и официальные представители правящих партий эсеров и меньшевиков.

Временное правительство осталось у власти. Факт успешного наступления, частичные успехи Временного правительства, целый ряд проектов о выводе войск из Петрограда произвели должное действие на солдат. На этих фактах они убедились, что империализм пассивный превращается в империализм активный. Они поняли, что пошла полоса новых жертв.

Фронт по-своему реагировал на политику активного империализма. Целый ряд полков, несмотря на запрещение, открыл голосование о том, наступать или нет. Высшее командование не поняло, что при новых условиях России и при том, что цели войны неясны, невозможно вслепую бросать массы в наступление. Вышло то, что мы предсказывали: наступление оказалось обреченным на провал.

Конец июня и начало июля проходят под флагом политики наступления. Идут слухи о восстановлении смертной казни, о расформировании целого ряда полков, об избиениях на фронте. Делегаты с фронта приезжают с докладами об арестах, избиениях в их рядах. Об этом же сообщают из гренадерского и пулеметного полков. Все это подготовило почву для нового выступления рабочих и солдат в Питере.

Я перехожу к событиям 3–5 июля. Началось это дело 3 июля, в 3 часа пополудни, в помещении Петербургского комитета.

3 июля. 3 часа дня. Заседает Петроградская общегородская конференция нашей партии. Обсуждается безобиднейший вопрос о муниципальных выборах. Появляются два представителя одного из полков гарнизона и вносят внеочередное заявление о том, что у них «решено выступить сегодня вечером», что они «не могут больше молча терпеть, как полк за полком раскассируются на фронте», что они «уже разослали своих делегатов по заводам и полкам» с предложением присоединиться к выступлению. В ответ на это представитель президиума конференции тов. Володарский заявляет, что «у партии имеется решение не выступать, что партийные члены данного полка не смеют нарушать постановление партии».

4 часа дня. Петербургский комитет, Военная организация и Центральный Комитет партии, обсудив вопрос, постановляют не выступать. Постановление это принимается конференцией, члены которой отправляются по заводам и полкам с целью уговорить товарищей не выступать.

5 часов дня. Таврический дворец. Заседание Бюро Центрального исполнительного комитета Советов. По поручению Центрального Комитета партии тов. Сталин вносит в Бюро Центрального исполнительного комитета заявление обо всем случившемся, причем сообщает о решении большевиков не выступать.

7 часов вечера. Перед помещением Петербургского комитета. Проходит несколько полков со знаменами. Лозунг «Вся власть Советам!». Остановившись перед помещением Петербургского комитета, просят членов нашей организации «сказать что-нибудь». Ораторы, большевики Лашевич и Кураев, выясняя в своих речах современное политическое положение, призывают к воздержанию от выступления. Их встречают криком «долой!». Члены нашей организации предлагают тогда избрать делегацию, заявить о своих желаниях Центральному исполнительному комитету Советов и потом разойтись по полкам. В ответ на это раздается оглушительное «ура!». Музыка играет «Марсельезу»… К тому времени вести об уходе кадетов из правительства облетают весь Петроград, нервируя рабочих. Вслед за солдатами появляются колонны рабочих. Лозунги те же, что и у солдат. Солдаты, как и рабочие, направляются к Таврическому дворцу.

9 часов вечера. Помещение Петербургского комитета. Вереницы делегатов от заводов. Все они предлагают организациям нашей партии вмешаться в дело и взять в свои руки руководство демонстрацией. Иначе «будет кровопролитие». Раздаются голоса о необходимости избрания делегаций от заводов и фабрик, с тем чтобы делегации заявили ЦИК Советов о воле демонстрантов, а массы, выслушав потом доклады делегаций, разошлись мирно.

10 часов ночи. Таврический дворец. Заседание рабочей секции Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов. В связи с докладами рабочих о начавшемся выступлении большинство секции решает, во избежание эксцессов, вмешаться в демонстрацию с целью придать ей мирный и организованный характер. Меньшинство, но согласившееся с этим решением, покидает зал заседания. Большинство выбирает Бюро для исполнения только что принятого решения.

11 часов ночи. Явка ЦК и ПК нашей партии переносится в Таврический дворец, куда с вечера стекаются демонстранты. Приходят агитаторы из районов и заводские представители. Собрание представителей ЦК нашей партии, ПК, Военной организации, Межрайонного комитета, Бюро рабочей секции Петроградского Совета. Из докладов от районов выясняется, что:

1) рабочих и солдат завтра не удержать от демонстрации;

2) демонстранты выйдут с оружием исключительно в целях самообороны для того, чтобы создать действительную гарантию от провокаторских выстрелов с Невского проспекта: «в вооруженных не так-то легко стрелять».

Собрание решает: в момент, когда революционные массы рабочих и солдат демонстрируют под лозунгом «Вся власть Советам!», партия пролетариата не вправе умыть руки и пройти мимо движения, она не может покинуть массы на произвол судьбы, она должна быть вместе с массами, с тем чтобы придать стихийному движению сознательный и организованный характер. Собрание решает предложить рабочим и солдатам избрать делегатов от полков и заводов и через них заявить Исполнительному комитету Советов о своих желаниях, В духе этого решения составляется воззвание с призывом к «мирной и организованной демонстрации».

12 часов ночи. Свыше 30 тысяч путиловцев появляются у Таврического дворца. Знамена. Лозунг: «Вся власть Советам!». Выборы делегатов. Делегаты докладывают Исполнительному комитету о требовании путиловцев. Солдаты и рабочие, стоявшие у Таврического дворца, начинают расходиться.

4 июля. День. Шествие рабочих и солдат. Знамена. Лозунги большевистские. Шествие идет к Таврическому дворцу. Шествие замыкается тысячами кронштадтских матросов. Демонстрирующих, по свидетельству буржуазных газет («Биржевка»), не менее 400 тысяч. На улицах ликование. Обыватели встречают демонстрантов веселым «ура!». Пополудни начинаются эксцессы. Темные силы буржуазных кварталов омрачают выступление рабочих преступными провокационными выстрелами. Даже «Биржевые Ведомости» не решаются отрицать, что выстрелы начались со стороны противников демонстрации. «Ровно в два часа дня, — пишет „Биржевка“ (вечерний выпуск от 4 июля), — на углу Садовой и Невского, когда проходили вооруженные демонстранты и собравшаяся в значительном количестве публика спокойно смотрела на них, с правой стороны Садовой раздался оглушительный выстрел, вслед за которым началась стрельба пачками».

Ясно, что начали стрелять не демонстранты, а «неизвестные лица», стреляли в демонстрантов, а не наоборот.

Выстрелы продолжались одновременно в разных местах буржуазной части города. Провокаторы не дремали. Тем не менее демонстранты не выходят из рамок необходимой самообороны. О заговоре или восстании не может быть и речи. Ни одного случая захвата правительственных или общественных учреждений не наблюдалось, ни одной попытки такого захвата, хотя демонстранты при колоссальных вооружённых силах, которыми они располагали, вполне могли бы захватить не только отдельные учреждения, но и весь город…

8 часов вечера. Таврический дворец. Собрания ЦК, Межрайонки и проч. организаций нашей партии. Решено: после того как воля революционных рабочих и солдат продемонстрирована, выступление должно быть прекращено. В духе этого решения составляется воззвание: «Демонстрация закончилась… Наш пароль: стойкость, выдержка, спокойствие» (см. воззвание в «Листке Правды»[291]). Воззвание это, отданное в «Правду», не могло появиться 5 июля, так как ночью (с 4-го на 5-е) «Правда» была разгромлена юнкерами и контрразведчиками.

10–11 часов ночи. Таврический дворец. Заседание Центрального исполнительного комитета Советов. Обсуждается вопрос о власти. После ухода кадетов из правительства положение эсеров и меньшевиков становится особенно критическим: им «нужен» блок с буржуазией, но нет возможности блокироваться, ибо буржуазия не хочет больше соглашений с ними. Идея блока с кадетами проваливается. Ввиду этого вопрос о взятии власти Советами ставится ребром.

Слухи о прорыве нашего фронта германскими войсками, правда, еще не проверенные, но вносящие тревогу.

Слухи о том, что завтра появится в печати сообщение с гнусной клеветой на тов. Ленина.

Центральный исполнительный комитет Советов вызывает волынцев (солдат) в Таврический дворец для охраны дворца, — от кого? Оказывается, от большевиков, которые пришли во дворец якобы для того, чтобы «арестовать» Исполнительный комитет и «захватить власть». Это говорится о большевиках, которые ратовали за усиление Советов, за передачу им всей власти в стране!..

2–3 часа ночи. Центральный исполнительный комитет Советов не берет власти. Он поручает министрам-«социалистам» составить новое правительство, взяв туда хотя бы одиночек-буржуа. Министры снабжаются особыми полномочиями для «борьбы с анархией». Дело ясное: Центральный исполнительный комитет, поставленный перед необходимостью решительного разрыва с буржуазией, чего он особенно боится, — ибо он до сих пор черпал свою силу в тех или иных «комбинациях» с буржуазией, — отвечает решительным разрывом с рабочими и большевиками для того, чтобы, соединившись с буржуазией, обратить свое оружие против революционных рабочих и солдат. Тем самым открывается поход против революции. Революция берется эсерами и меньшевиками под обстрел на радость контрреволюции…

5 июля. В газетах (собственно в «Живом Слове») появляется сообщение с гнусной клеветой на тов. Ленина. «Правда» не вышла в свет, ибо ее разгромили с 4 на 5 июля ночью. Устанавливается диктатура «социалистических» министров, ищущих блока с кадетами. Меньшевики и эсеры, не желавшие взять власть, на этот раз берут ее (на короткое время) для того, чтобы расправиться с большевиками… Появление на улицах войсковых частей с фронта. Юнкера и контрреволюционные банды громят, обыскивают, надругаются. Травля Ленина и большевиков, поднятая Алексинским — Панкратовым — Переверзевым, используется до дна контрреволюцией. Контрреволюция растет часами. Центр диктатуры — военный штаб. Разгул контрразведки, юнкеров, казаков. Аресты, избиения. Открытый поход Центрального исполнительного комитета Советов против большевистских рабочих и солдат развязывает силы контрреволюции…

В ответ на клевету Алексинского и К° появляется листок ЦК нашей партии — «Клеветников к суду!». Появляется отдельное воззвание ЦК (не появившееся в «Правде» ввиду ее разгрома) о прекращении забастовки и демонстрации. Поражает отсутствие каких бы то ни было воззваний прочих «социалистических» партий. Большевики одни. Против них молчаливо объединяются все элементы правее большевиков — от Суворина и Милюкова до Дана и Чернова.

6 июля. Разведены мосты. Сводный отряд усмирителя Мазуренко. На улицах войска, усмиряющие непокорных. Фактически осадное положение. «Подозрительные» арестовываются и отводятся в штаб. Идет разоружение рабочих, солдат, матросов. Петроград отдан во власть военщины. При всем желании «власть имущих» вызвать так называемый «бой» рабочие и солдаты не поддаются на провокацию, не «принимают боя». Петропавловская крепость открывает ворота разоружителям. Помещение Петербургского комитета занимает сводный отряд. По рабочим кварталам обыски, разоружение. Идея Церетели о разоружении рабочих и солдат, впервые робко формулированная II июня, приводится в исполнение теперь. «Министр разоружения» — говорят о нём рабочие с озлоблением…

Типография «Труд» разгромлена. Вышел «Листок Правды». Убийство рабочего Воинова, распространявшего «Листок»… Буржуазная печать неистовствует, выдавая гнусную клевету на тов. Ленина за факт, причем в своей атаке против революции она уже не ограничивается большевиками, распространяя ее на Советы, на меньшевиков, эсеров.

Становится ясным, что эсеры и меньшевики, выдав большевиков, выдали и самих себя, выдали революцию, развязав и разнуздав силы контрреволюции. Поход контрреволюционной диктатуры против свобод в тылу и на фронте идет полным ходом. Судя по тому, что кадетская и союзная печать, вчера еще ворчавшая на революционную Россию, вдруг почувствовала себя удовлетворенной, можно заключить, что «дело» усмирения не обошлось без участия в походе отечественных и союзных денежных мешков.


2. Заключительное слово после прений по докладу
27 июля

Товарищи!

Как видно из прений, никто из товарищей не критиковал политической линии ЦК и не возражал против лозунгов ЦК партии. ЦК выставил три основных лозунга: вся власть Советам, контроль над производством и конфискация помещичьей земли. Эти лозунги снискали себе симпатии среди рабочих масс и солдат. Эти лозунги оказались верными, и мы, борясь на этой почве, сохранили за собой массы. Это я считаю основным фактом, говорящим в пользу ЦК. Если ЦК в самые трудные моменты дает верные лозунги, значит, в основном он прав.

Критика касалась не основного, а второстепенного. Она сводилась к указаниям на то, что ЦК не связался с провинцией, и деятельность его проявлялась главным образом в Петрограде. Упрек в оторванности от провинции не лишен основания. Но не было никакой возможности охватить всю провинцию. Упрек, что ЦК фактически превратился в Петербургский комитет, справедлив отчасти. Это так. Но здесь, в Петрограде, куется политика России. Здесь руководящие силы революции. Провинция реагирует на то, что делается в Петрограде. Это объясняется, наконец, тем, что здесь Временное правительство, которое сосредоточивает в своих руках всю власть, здесь ЦИК, как голос всей организованной революционной демократии. С другой стороны, события бегут, идет открытая борьба, нет никакой уверенности, что существующая власть завтра же не слетит. При таких условиях ждать, когда наши друзья из провинции выскажутся, было немыслимо. Известно, что ЦИК решает вопросы революции, не дожидаясь провинции. У них в руках весь правительственный аппарат. А у нас? У нас аппарат ЦК. Но аппарат ЦК, конечно, слаб. И требовать от ЦК, чтобы он не предпринимал никаких шагов, предварительно не опросив провинции, значит требовать, чтобы ЦК шел не впереди, а позади событий. Но это был бы не ЦК. Только при том методе, которого мы придерживались, ЦК мог продержаться на высоте положения.

Были упреки частного характера. Товарищи говорили о неудаче восстания 3–5 июля. Да, товарищи, была неудача, но это было не восстание, а демонстрация. Эта неудача объясняется разрывом фронта революции в связи с изменническим поведением мелкобуржуазных партий эсеров и меньшевиков, повернувшихся спиной к революции.

Тов. Безработный[292] говорил, что ЦК не постарался наводнить Петроград и провинцию листовками с разъяснениями событий 3–5 июля. Но наша типография была разгромлена, и не было никакой физической возможности отпечатать что-либо в других типографиях, так как это грозило типографиям разгромом.

Дело, все же, обстояло здесь не так плохо: если в одних кварталах нас арестовывали, то в других нас встречали с приветом и с необыкновенным подъемом. И сейчас настроение питерских рабочих превосходное, престиж большевиков велик.

Я хотел бы поставить ряд вопросов.

Во-первых, как мы должны реагировать на клевету на наших вождей. В связи с событиями последнего времени необходимо составить манифест ко всему народу с выяснением всех фактов, для чего следует избрать комиссию. И этой же комиссии, если вы ее изберете, я предлагаю издать воззвание к революционным рабочим и солдатам Германии, Англии, Франции и т. д. с информацией о событиях 3–5 июля, где мы должны заклеймить клеветников. Мы — самая передовая часть пролетариата, мы несем ответственность за революцию, мы должны сказать всю правду о событиях и разоблачить гнусных клеветников.

Во-вторых — об уклонении Ленина и Зиновьева от явки в «суд». В данный момент все еще неясно, в чьих руках власть. Нет гарантии, что, если они явятся, они не будут подвергнуты грубому насилию. Другое дело, если суд будет демократически организован и будет дана гарантия, что не будет допущено насилие. На вопрос об этом нам отвечали в ЦИК: «Мы не знаем, что может случиться». Следовательно, пока положение еще не выяснилось, пока ещё идёт глухая борьба между властью официальной и властью фактической, нет для товарищей никакого смысла являться в «суд». Если же во главе будет стоять власть, которая сможет гарантировать наших товарищей от насилий, они явятся.


Доклад о политическом положении
30 июля

Товарищи!

Вопрос о политическом положении России есть вопрос о судьбах нашей революции, о ее победах и поражениях в условиях империалистической войны.

Уже в феврале стало ясно, что основными силами нашей революции являются пролетариат и крестьянство, переодетое ввиду войны в солдатские шинели.

Случилось так, что в борьбе с царизмом в одном лагере с этими силами, как бы в коалиции с ними, оказались еще другие силы — либеральная буржуазия и союзный капитал.

Пролетариат был и остается смертельным врагом царизма.

Крестьянство верило пролетариату и, видя, что ему не получить земли без свержения царизма, пошло за пролетариатом.

Либеральная буржуазия разочаровалась в царизме и отошла от него, ибо царизм не только не завоевал ей новых рынков, но не сумел удержать даже старых, отдав Германии 15 губерний.

Союзный капитал, друг и доброжелатель Николая II, «принужден» был также изменить царизму, ибо царизм не только не обеспечил ему желанного «единства фронта», но явно готовил еще сепаратный мир с Германией. Таким образом царизм оказался изолированным. Этим, собственно, и объясняется тот «поразительный» факт, что царизм так «тихо и неслышно скончался».

Но силы эти преследовали совершенно различные цели.

Либеральная буржуазия и англо-французские капиталисты хотели проделать в России малую революцию, вроде младотурецкой, для того, чтобы, подняв воодушевление народных масс, использовать его для большой войны, причем власть капиталистов и помещиков осталась бы в основе непоколебленной.

Малая революция для большой войны!

Рабочие и крестьяне добивались, наоборот, коренной ломки старого уклада, того, что называется у нас великой революцией, с тем чтобы, опрокинув помещиков и обуздав империалистическую буржуазию, окончить войну, обеспечить дело мира.

Великая революция и мир!

Это коренное противоречие и легло в основу развития нашей революции, в основу всех и всяких «кризисов власти».

«Кризис» 20–21 апреля является первым открытым выражением этого противоречия. Если в истории этих «кризисов» успех каждый раз оказывался пока что на стороне империалистической буржуазии, то это объясняется не только организованностью фронта контрреволюции во главе с кадетской партией, но прежде всего тем, что колеблющиеся в сторону империализма соглашательские партии эсеров и меньшевиков, пока еще ведущие за собой широкие массы, — ломали каждый раз фронт революции, перебегали в лагерь буржуазии и создавали таким образом перевес в пользу фронта контрреволюции.

Так было в апреле.

Так было в июле.

«Принцип» коалиции с империалистической буржуазией, выдвинутый меньшевиками и эсерами, оказался на деле тем самым зловредным средством, благодаря которому кадетская партия капиталистов и помещиков, изолируя большевиков, шаг за шагом укрепляла свои позиции руками самих же меньшевиков и эсеров…

Наступившее в марте — апреле — мае затишье на фронте было использовано для дальнейшего развития революции. Подгоняемая общей разрухой в стране и поощряемая наличием свобод, которых не имеет ни одна воюющая страна, революция все более углублялась, ставя на очередь социальные вопросы. Она врывается в хозяйственную сферу, ставя вопросы о рабочем контроле в промышленности, о национализации земли и снабжении инвентарем неимущего крестьянства, об организации правильного обмена между городом и деревней, о национализации банков, наконец, о взятии власти пролетариатом и беднейшими слоями крестьян. Революция вплотную подошла к необходимости социалистических преобразований.

Некоторые товарищи говорят, что так как у нас капитализм слабо развит, то утопично ставить вопрос о социалистической революции. Они были бы правы, если бы не было войны, если бы не было разрухи, не были расшатаны основы капиталистической организации народного хозяйства. Вопрос о вмешательстве в хозяйственную сферу ставится во всех государствах, как необходимый вопрос в условиях войны. В Германии этот вопрос также поставлен жизнью и обходится без прямого и активного участия масс. Другое дело у нас в России. У нас разруха приняла более грозные размеры. С другой стороны, такой свободы, как у нас, нигде не существует в условиях войны. Затем, нужно учесть громадную организованность рабочих: у нас, например, в Питере 66 % организованных металлистов. Наконец, нигде у пролетариата не было и нет таких широких организаций, как Советы рабочих и солдатских депутатов. Понятно, что пользовавшиеся максимумом свободы и организованности рабочие не могли отказаться от активного вмешательства в хозяйственную жизнь страны в сторону социалистических преобразований, не совершая над собой политического самоубийства. Было бы недостойным педантизмом требовать, чтобы Россия «подождала» с социалистическими преобразованиями, пока Европа не «начнет». «Начинает» та страна, у которой больше возможностей…

Поскольку революция шагнула так далеко вперед, она не могла не возбудить бдительности контрреволюционеров, она должна была стимулировать контрреволюцию. Это — первый фактор мобилизации контрреволюции.

Второй фактор — авантюра, начатая политикой наступления на фронте, и целый ряд прорывов фронта, лишивших Временное правительство всякого престижа и окрыливших контрреволюцию, которая повела атаку на правительство. Ходят слухи, что у нас началась полоса провокаций в широком масштабе. Делегаты с фронта считают, что и наступление и отступление, словом, все, что произошло на фронте, подготовлено для того, чтобы обесчестить революцию и свалить Советы. Я не знаю, верны эти слухи или нет, но замечательно, что 2 июля из правительства ушли кадеты, 3-го начинаются июльские события, а 4-го получаются известия о прорыве фронта. Удивительное совпадение! Говорить, что кадеты вышли из-за решения по вопросу об Украине, нельзя, ибо кадеты не возражали против разрешения украинского вопроса. Есть и второй факт, говорящий за то, что действительно началась полоса провокаций: я говорю о перестрелке на Украине[293]. В связи с этими фактами товарищам должно быть ясно, что прорыв фронта был в плане контрреволюции одним из факторов, долженствовавших провалить идею революции в глазах широких мелкобуржуазных масс.

Есть ещё третий фактор, усиливший контрреволюционные силы в России: это союзный капитал. Если союзный капитал, видя, что царизм идет на сепаратный мир, изменил правительству Николая, то ему никто не мешает порвать с нынешним правительством, если оно окажется неспособным сохранить «единый» фронт. Милюков сказал на одном из заседаний, что Россия расценивается на международном рынке, как поставщик людей, и получает за это деньги, и если выяснилось, что новая власть, в лице Временного правительства, неспособна поддержать единого фронта наступления на Германию, то не стоит и субсидировать такое правительство. А без денег, без кредита правительство должно было провалиться. В этом секрет того, что кадеты в период кризиса возымели большую силу Керенский же и все министры оказались куклами в руках кадетов. Сила кадетов в том, что их поддерживал союзный капитал.

Перед Россией стояло два пути:

либо прекращается война, разрываются все финансовые связи с империализмом, революция двигается дальше, расшатываются основы буржуазного мира, и начинается эра рабочей революции;

либо другой путь, путь продолжения войны, продолжения наступления на фронте, подчинения всем приказаниям союзного капитала и кадетов, — и тогда полная зависимость от союзного капитала (в Таврическом дворце были определенные слухи, что Америка даст 8 миллиардов рублей, даст средства «восстановить» хозяйство) и торжество контрреволюции.

Третьего не дано.

Попытка эсеров и меньшевиков выдать выступление 3–4 июля за вооруженный мятеж — просто смешна. 3 июля мы предлагали единство революционного фронта против контрреволюции. Наш лозунг: «Вся власть Советам!» и значит — создать единый революционный фронт. Но меньшевики и эсеры, боясь оторваться от буржуазии, повернулись к нам спиной, что разбило революционный фронт в угоду контрреволюционерам. Если говорить о виновниках победы контрреволюции, то виновниками являются эсеры и меньшевики. Наша беда в том, что Россия — страна мелкобуржуазная, идущая пока еще за эсерами и меньшевиками, входящими в соглашение с кадетами. И до того момента, пока массы не разочаруются в идее соглашательства с буржуазией, революция будет хромать и спотыкаться.

Перед нами теперь картина диктатуры империалистической буржуазии и контрреволюционного генералитета. Правительство, внешне борющееся с этой диктатурой, на деле исполняет ее волю, являясь лишь ширмой, прикрывающей ее от народного гнева. Обессиленные и обесчещенные Советы своей политикой бесконечных уступок лишь дополняют картину, причем, если их не разгоняют, то потому что они «нужны» как «необходимое» и очень «удобное» прикрытие.

Положение, таким образом, изменилось в корне.

Должна измениться и наша тактика.

Раньше мы стояли за мирный переход власти к Советам, при этом предполагалось, что достаточно принять в ЦИК Советов решение о взятии власти, чтобы буржуазия мирно очистила дорогу. И, действительно, в марте, апреле и мае каждое решение Советов считалось законом, ибо его можно было каждый раз подкрепить силой. С разоружением Советов и низведением их (фактически) до степени простых «профессиональных» организаций, положение изменилось. Теперь с решениями Советов не считаются. Теперь для того, чтобы взять власть, нужно предварительно свергнуть существующую диктатуру.

Свержение диктатуры империалистической буржуазии — вот что должно быть теперь очередным лозунгом партии.

Мирный период революции кончился. Наступил период схваток и взрывов.

Осуществление лозунга свержения нынешней диктатуры возможно лишь при условии нового мощного политического подъема в общерусском масштабе. Неизбежность такого подъема диктуется всем ходом развития страны, диктуется тем обстоятельством, что ни один из коренных вопросов революции не разрешен, ибо вопросы о земле, о рабочем контроле, о мире, о власти — не разрешены.

Репрессии, не разрешая ни одного вопроса революции, только обостряют положение.

Основными силами нового движения будут городской пролетариат и беднейшие слои крестьян. Они и возьмут власть в свои руки в случае победы.

Характерная черта момента состоит в том, что контрреволюционные мероприятия проводятся руками «социалистов». Только создав такую ширму, контрреволюция может еще просуществовать месяц — другой. Но поскольку развиваются силы революции, взрывы будут, и настанет момент, когда рабочие поднимут и сплотят вокруг себя бедные слои крестьянства, поднимут знамя рабочей революции и откроют эру социалистической революции в Европе.


Ответы на вопросы по докладу о политическом положении
31 июля

По первому пункту: «Какие формы боевой организации предлагает докладчик вместо Советов рабочих депутатов», я отвечаю, что такая постановка вопроса неправильна. Я не выступал против Советов, как формы организации рабочего класса, но лозунг определяется не формой организации революционного учреждения, а тем содержанием, которое составляет плоть и кровь данного учреждения. Если бы в состав Советов входили кадеты, мы никогда не выдвигали бы лозунга о передаче им власти.

Теперь мы выдвигаем лозунг передачи власти в руки пролетариата и беднейшего крестьянства. Следовательно, вопрос не в форме, а в том, какому классу передается власть, вопрос в составе Советов.

Советы являются наиболее целесообразной формой организации борьбы рабочего класса за власть, но Советы не единственный тип революционной организации. Это форма чисто русская. За границей мы видели в этой роли муниципалитеты во время великой французской революции, Центральный комитет национальной гвардии во время Коммуны. Да и у нас бродила мысль о революционном комитете. Быть может рабочая секция явится наиболее приспособленной формой для борьбы за власть.

Но надо ясно дать себе отчёт, что не вопрос о форме организации явится решающим.

На самом деле решающим является вопрос, созрел ли рабочий класс для диктатуры, а все остальное приложится, будет создано творчеством революции.

По второму и третьему пунктам, — как практически сложится наше отношение к существующим Советам, — ответ совершенно ясен. Поскольку речь идет о передаче всей власти Центральному исполнительному комитету Советов, то этот лозунг устарел. И только об этом идет речь. Вопрос о свержении Советов выдуманный. Его никто здесь не ставил. Если мы предлагаем снять лозунг: «Вся власть Советам!», отсюда еще не вытекает: «Долой Советы!». И мы, снимающие этот лозунг, в то же время не выходим даже из Центрального исполнительного комитета Советов, несмотря на всю жалкую роль его за последнее время.

Местные Советы могут еще сыграть роль, так как им необходимо будет обороняться от притязаний Временного правительства, и в этой борьбе мы их поддержим.

Итак, повторяю: отмена лозунга передачи власти в руки Советов не означает «Долой Советы!». «Наше отношение к тем Советам, где мы находимся в большинстве», — самое сочувственное. Да живут и укрепляются такие Советы. Но сила уже не в Советах. Прежде Временное правительство издавало декрет, а Исполнительный комитет Советов — контрдекрет, причем только последний приобретал силу закона. Вспомните историю с приказом № 1. Теперь же Временное правительство не считается с Центральным исполнительным комитетом. Участие ЦИК Советов в следственной комиссии о событиях 3–5 июля не было отменено ЦИК Советов, но не состоялось по приказу Керенского. Вопрос теперь не в завоевании большинства в Советах, что само по себе очень важно, но в свержении контрреволюционной диктатуры.

По пункту четвертому — о более конкретном определении понятия «беднейшее крестьянство» и указании формы его организации — я отвечаю, что термин «беднейшее крестьянство» — термин не новый. Он введен в марксистскую литературу тов. Лениным с пятого года, а с тех пор употреблялся почти в каждом номере «Правды» и нашел место в резолюциях Апрельской конференции.

Беднейшие слои крестьянства — это те, которые расходятся с крестьянскими верхами. Совет крестьянских депутатов, «представляющий» будто бы 80 миллионов крестьян (считая и женщин), является организацией крестьянских верхов. Крестьянские низы ведут ожесточённую борьбу с политикой этого Совета. В то время как глава партии социалистов-революционеров Чернов, далее Авксентьев и другие предлагают крестьянам не брать земли немедленно, а ждать общего решения земельного вопроса Учредительным собранием, крестьяне в ответ на это забирают землю, распахивают её, забирают инвентарь и т. д. Такие известия мы имеем из Пензенской, Воронежской, Витебской, Казанской и ряда других губерний. Одно это ясно показывает расслоение деревни на низы и верхи, показывает, что крестьянства, как единого целого, больше не существует. Верхи идут преимущественно за социалистами-революционерами, низы не в состоянии жить без земли и стоят в оппозиции к Временному правительству. Это — малоземельные, однолошадные, безлошадные и т. п. К ним же примыкают слои, почти обделенные землей, полупролетарские.

Неразумно было бы не пытаться достигнуть в революционный период известного соглашения с этими слоями крестьянства. Но в то же время необходимо организовать отдельно батрацкие слои крестьянства, сплотить их вокруг пролетариев.

Какая будет форма организации этих слоев — трудно предсказать. Сейчас крестьянские низы организуются или в самочинные Советы, или стараются захватить уже существующие Советы. Так, в Петербурге месяца 1 1/2 назад сорганизовался Совет из беднейших крестьян (из представителей 80 солдатских частей и от заводов), который ведет отчаянную борьбу против политики Совета крестьянских депутатов.

Вообще Советы являются наиболее целесообразной формой организации масс, но мы должны говорить не языком учреждений, а указывать классовое содержание, должны стремиться к тому, чтобы массы также различали форму от содержания.

Вообще говоря, вопрос о формах организации не является основным. Будет революционный подъем, создадутся и организационные формы. Пусть вопрос о формах не заслоняет основного вопроса: в руки какого класса должна перейти власть.

Впредь для нас немыслим блок с оборонцами. Оборонческие партии связали свою судьбу с буржуазией, и идея блока от социалистов-революционеров до большевиков потерпела крушение. Борьба с верхами Советов в союзе с беднейшими слоями крестьянства и сметение контрреволюции — вот очередной вопрос.


5. Заключительное слово
31 июля

Товарищи!

Прежде всего я должен внести несколько фактических поправок.

Тов. Ярославский, опровергая мое утверждение, что российский пролетариат является наиболее организованным, указывает на австрийский пролетариат. Но, товарищи, я говорил о «красной», о революционной организованности, и подобной организованности нет ни в одной стране в такой мере, как у российского пролетариата.

Ангарский совершенно неправ, указывая, что будто бы я провожу идею объединения всех сил. Но мы не можем не видеть, что, по различным мотивам, не только крестьянство и пролетариат, но и русская буржуазия и иностранный капитал повернулись спиной к царизму. Это факт. Нехорошо, если марксисты пасуют перед фактом. Но потом первые две силы стали на путь дальнейшего развития революции, вторые — на путь контрреволюции.

Перехожу к существу дела. Острее всех поставлен вопрос Бухариным, но и он не довел его до конца. Бухарин утверждает, что у буржуа-империалиста заключен блок с мужиком. Но с каким мужиком? У нас есть разные мужики. С правыми мужиками блок заключен, но у нас есть мужики низовые, левые, представляющие беднейшие слои крестьянства. Вот с ними-то этого блока не могло быть. Они блока с крупной буржуазией не заключали, но идут за ней по несознательности, их просто обманывают, ведут за собой.

Против кого же блок?

Этого Бухарин не сказал. Это блок союзного и русского капитала, командного состава и верхов крестьянства в лице социалистов-революционеров типа Чернова. Этот блок сложился против низов крестьянства, против рабочих.

В чём перспектива Бухарина? Его анализ неверен в самой основе. По его мнению, на первом этапе мы идем к крестьянской революции. Но ведь она не может не встретиться, не совпасть с рабочей революцией. Не может быть, чтобы рабочий класс, составляющий авангард революции, не боролся вместе с тем за свои собственные требования. Поэтому я считаю схему Бухарина непродуманной.

Второй этап по Бухарину — революция пролетарская при поддержке Западной Европы, без крестьян, которые получили землю и удовлетворились. Но против кого направлена эта революция? Бухарин в своей игрушечной схеме не дает на это ответа. Других подходов к анализу событий не было предложено.

О политическом положении. Теперь о двоевластии никто уже не говорит. Если ранее Советы представляли реальную силу, то теперь это лишь органы сплочения масс, не имеющие никакой власти. Именно поэтому невозможно «просто» передать им власть. Тов. Ленин в своей брошюре[294] идёт дальше, определенно указывая, что двоевластия нет, так как вся власть перешла в руки капитала, и выставить теперь лозунг: «Вся власть Советам!» — значит заниматься донкихотством.

Если ранее без санкции Исполнительного комитета Советов никакие законы не имели силы, то теперь нет даже разговоров о двоевластии. Захватывайте все Советы, власти у вас не будет!

Мы издевались над кадетами при выборах в районные думы, так как они представляли самую жалкую группу, получившую 20 % голосов. Теперь они издеваются над нами. В чем дело? В том, что власть перешла при попустительстве Центрального исполнительного комитета Советов в руки буржуазии.

Товарищи торопятся с вопросом об организации власти. Но ведь власти-то у вас нет ещё!

Главная задача — пропаганда необходимости свержения существующей власти. Мы ещё недостаточно подготовлены к этому. Но надо подготовиться.

Надо, чтобы рабочие, крестьяне и солдаты поняли, что без свержения нынешней власти им не получить ни воли, ни земли!

Итак, вопрос стоит не об организации власти, а об ее свержении, а когда мы захватим власть в свои руки, сорганизовать ее мы сумеем.

Теперь несколько слов в ответ Ангарскому и Ногину в связи с их возражением против социалистических преобразований в России. Ещё на Апрельской конференции мы говорили, что настал момент, чтобы начать делать шаги в сторону социализма (читает конец резолюции Апрельской конференции «О текущем моменте»):

«Пролетариат России, действующий в одной из самых отсталых стран в Европе, среди массы мелкокрестьянского населения, не может задаваться целью немедленного осуществления социалистических преобразований. Но было бы величайшей ошибкой, а на практике даже полным переходом на сторону буржуазии, выводить отсюда необходимость поддержки буржуазии со стороны рабочего класса, или необходимость ограничивать свою деятельность рамками, приемлемыми для мелкой буржуазии, или отказ от руководящей роли пролетариата в деле разъяснения народу неотложности ряда практически назревших шагов к социализму».

Товарищи отстали на три месяца. Что же совершилось за эти три месяца? Мелкая буржуазия расслоилась, низы уходят от верхов, пролетариат организуется, разруха растет, ставя еще настоятельнее на очередь вопрос об осуществлении рабочего контроля (например, в Питере, Донецкой области и т. п.). Все это идет на пользу положений, принятых еще в апреле. А товарищи тянут нас назад,

О Советах. Тем фактом, что мы снимаем прежний лозунг о власти Советов, мы не выступаем против Советов. Наоборот, можно и должно работать в Советах, даже в Центральном исполнительном комитете Советов — органе контрреволюционного прикрытия. Хотя Советы теперь лишь органы сплочения масс, но мы всегда с массами и не уйдем из Советов, пока нас оттуда не выгонят. Ведь мы остаемся и в фабрично-заводских комитетах и в муниципалитетах, хотя они не имеют в своих руках власти. Но, оставаясь в Советах, мы продолжаем разоблачать тактику социалистов-революционеров и меньшевиков.

После того, как контрреволюция с полной очевидностью вскрыла связь нашей буржуазии с союзным капиталом, стало еще очевиднее, что в нашей революционной борьбе мы должны опираться на три фактора: российский пролетариат, наше крестьянство и международный пролетариат, так как судьбы нашей революции тесно связаны с западно-европейским движением.


Комментарий Е. П.

Как видим, Сталин полностью пренебрегает не только разного рода ораторскими приемами, но даже вступлениями, заключениями и пр. Он говорит только по делу.

Приложение 6 РАССКАЗ АНАРХИСТА ФЕДОРА ДРУГОВА О ТОМ, КАК ОН ШТУРМОВАЛ ЗИМНИЙ ДВОРЕЦ

Я лежал в военном госпитале, когда мне сообщили, что назревают серьезные события. Я, несмотря на протесты врача, выписался и помчался прямо в Смольный, не показавшись даже родным. Там я встретил Марусю Спиридонову, которая мне объяснила все и сообщила, что левые эсеры выступают вместе с большевиками против Временного правительства. Она попросила меня войти в Петроградский Военно-Революционный Комитет (ПВРК), в который большевики не хотели пускать левых эсеров, а меня, анархиста, готовы были терпеть как посредника между двумя крайне левыми партиями. После переговоров с Лениным я был введен в состав ПВРК. Он помещался в двух комнатах верхнего этажа Смольного, в северном конце коридора. Возле него в отдельном помещении находился Ленин, а напротив — военный штаб Антонова. По окончании II Съезда Советов рабочих и солдатских депутатов, принявшего постановление о передаче власти Советам, председатель ПВРК Дзержинский предложил мне поехать к Зимнему дворцу и выяснить положение. Доехав по Невскому до Морской улицы, я сошел с автомобиля и направился пешком…

У Морской и Невского стояло несколько орудий с дулами, направленными в сторону Зимнего. Впереди около арки, сложив ружья в козлы, сгрудилась группа солдат. По их спокойному виду нельзя было судить, что это передовая линия осады. Направляюсь к Александрийскому саду — около улицы Гоголя стояла группа красногвардейцев и реквизировала все проходящие мимо автомобили, сгоняя их к Смольному. В конце Невского двигались одинокие прохожие, некоторые с винтовками и пулеметами. На площади у Исаакиевского Собора расположился бивак матросов Второго Балтийского Экипажа. Такая мирная обстановка меня поразила. В Смольном известно, что Временное правительство решило защищать свою власть, и там уверены, что без штурма Зимнего не обойтись — а здесь не только нет достаточной осады, кругом дыры, но и те незначительные части, что кое-где стоят, благодушно настроены и не чувствуют боевой обстановки. Я пересек Дворцовую площадь и подошел к группе штатских, среди которых находилось несколько матросов. Узнал нескольких анархистов — разговор шел о Керенском, который якобы идет с казаками на выручку Временному правительству, говорят, юнкера готовят вылазку из Зимнего дворца, вроде бы у них есть несколько броневиков и поэтому надо брать поскорее штурмом дворец. Вся обстановка говорила за то, что они правы. Но кто же будет штурмовать Зимний, если вокруг никого нет? В это время кто-то указал на движущийся быстро через площадь силуэт человека. Никто не придал этому значения. Однако меня заинтересовал этот силуэт, который, судя по всему, вышел из Зимнего. Я предложил его задержать. Каково же было наше удивление, когда мы узнали в нем командующего Петроградским военным округом. Штатское пальто не спасло его, и он был препровожден в ВРК. Когда в толпе узнали, что я член Петроградского Ревкома, один анархист позвал меня сходить к баррикадам юнкеров и предложить им сдаться. Я согласился. Махая носовыми платками, мы пошли к баррикаде и влезли на нее. При виде нас юнкера сгрудились к нам. Мой спутник произнес агитационную речь, после чего юнкера плаксивым ребяческим хором загалдели: «Ну мы же не хотим братоубийства. Мы хоть сейчас сдадимся, но кому же, кому мы должны сдаться, скажите?» Мой спутник указал на меня: «Вот член Военно-Революционного Комитета. Он является законным представителем государственной власти». В этот момент из ворот вышел офицер и крикнул: «Господа юнкера! Позор! Вы братаетесь с хамьем. Марш по местам». Но юнкера уже вышли из повиновения. Посыпались жалобы и упреки. Видно было, что Временное правительство уже не пользуется у них авторитетом. И перспектива встретиться с разъяренной народной толпой им не улыбалась. Офицер повернулся на каблуках и быстро ушел. Сейчас же во дворе раздалась команда, и к воротам частыми шагами подошел взвод других юнкеров. «На линию огня, шагом марш!» Новые юнкера рассыпались по бойницам. Старые выстроились и ушли внутрь здания, ворча на офицера. Офицер резко обратился к нам: «А вы кто такие?» Я ответил, что я член ВРК и уполномочен передать предложение о сдаче: «Зимний дворец окружен плотным кольцом, на Неве стоят военные корабли. Положение Временного правительства безнадежно», но офицер грязно выругался и послал нас. И мы пошли…

Захватив на Невском первую попавшуюся машину, я приехал в Смольный. Обрисовал печальную картину, сложившуюся вокруг Зимнего, Антонову. Антонов, тряся длинной шевелюрой, удивился моему рассказу: «Как? А мне только что сообщили, что Временное правительство сдалось и Зимний плотно оцеплен нашими войсками. Я сейчас же приму меры. Спасибо, товарищ!»

Видя царящий в военном штабе хаос, бестолковщину и благодушное неведение командующего, я, сообщив в ВРК свои сведения, помчался назад к Зимнему, чтобы лично организовать штурм Дворца. По дороге я услышал несколько выстрелов. Когда я вернулся к Зимнему, вокруг него царило уже большое оживление. Разношерстные группы гнездились за каждым прикрытием. Это не были организованные отряды, это была обычная революционная толпа, которой никто не руководил, но которая собралась сюда поодиночке со всех концов города, как только раздались первые выстрелы — признак революции. Тут были матросы, рабочие, солдаты и просто неопределенные лица. Это была стихия. Организованные же части продолжали благодушествовать, расположившись бивуаком в стороне. Я взял на себя задачу направить эту стихию на активные действия. Черная ночь, мертвящая тишина, передвигающиеся с места на место тени «стихии» нервировали защитников баррикады. Время от времени они оглашали площадь выстрелами. Для порядка и мы посылали им ответные выстрелы из толпы. Перестрелка создавала некоторую напряженность и революционизировала атмосферу, привлекая с окраин толпы рабочих, желающих принять боевое участие в революции. Из-под арки я перебрался к сложенным штабелям, под прикрытием которых скопилось много стихийников. Эта масса жаждала действа.

Стоило мне только предложить нескольким матросам штурмовать баррикаду, как тотчас же вокруг собралась целая рота добровольцев. Они только и жаждали инициатора, который бы что-нибудь такое затеял. Я взял на себя командование. Объяснил боевую задачу, как нужно себя вести при наступлении, и мы широкой цепью двинулись вперед. Нам удалось дойти уже до середины площади, когда нас выдал предательский свет фонаря на Александрийской колонне. Нас заметили с баррикады и после первого залпа открыли по нам частый огонь. Впившись в мостовую зубами, мы лежали как мертвые. Кто-то из наших товарищей сзади догадался «потушить» фонарь на колонне. И вскоре стрельба юнкеров стала стихать. Не успела еще прекратиться стрельба, как я услышал над своей головой голос неизвестно откуда взявшейся медсестры: «Товарищ, ты жив?!» К счастью, помощь не понадобилась — никаких ран, кроме нескольких разбитых при падении на мостовую коленок и лбов, у наступающих не было. То ли юнкера не умели стрелять, то ли стреляли поверх голов, и это спасло защитников Зимнего от эксцессов толпы. После неудачной попытки атаковать баррикаду я решился приблизиться ко Дворцу со стороны Миллионной улицы. Перебежками вдоль стены штаба мы добрались до угла и присоединились к солдатам Павловского полка, укрывавшимися за гранитными статуями Эрмитажа. Взяв с собой группу матросов, я направился для разведки к боковым воротам Зимнего. Подкравшись к воротам, мы увидели ударниц женского батальона и вступили с ними в переговоры.

Оказалось, они сами искали путей войти с нами в контакт. Они нам сообщили, что женский ударный батальон и большая часть юнкеров постановили прекратить защиту группы растерявшихся людей, именующих себя Временным правительством. Они хотели вступить в переговоры с представителями ВРК, которые гарантировали бы им личную безопасность и свободное возвращение. Получив от меня гарантии, делегаты сдающихся частей ушли передавать результат переговоров своим товарищам. Ударницы начали выходить с полным вооружением, складывая винтовки в кучу. Проходя через строй рабочих и красногвардейцев, молодые ударницы бросали задорные, кокетливые взгляды своим бывшим «врагам». Беспечный вид смазливых девчонок, плотно натянутые шаровары которых выдавали соблазнительные формы женского тела, развеселил нашу публику. Посыпались остроты и комплименты. Матросские лапы потянулись к шароварам пошарить, не спрятано ли там оружие. Ударницы не догадывались, в чем дело, и покорно позволяли гладить свои ноги. Другие же догадывались, но нарочно щеголяли своим телом, насмешливо наблюдая за движением матросских рук и как только эти руки переходили границы возможного, так моментально получали шлепок, и пленница со смехом убегала. Растроганный матрос безнадежно вздыхал: «Эх, хороша Маша, да не наша». Солдаты скромнее, тех больше привлекали упругие груди, соблазнительно обрисовывавшиеся под тканью гимнастерок. С простодушной неуклюжестью солдаты пользовались возможностью «полапать» девчонок. Проходя дальше по строю, ударницы, освоившиеся уже с «вражеской» обстановкой, раздавали шлепки налево и направо. Толпа гоготала в блаженном веселии. А в это время в нескольких десятках саженей из-за баррикады трещали выстрелы. Война только началась. За ударницами потянулись юнкера. Наконец, вышел последний юнкер и сообщил, что желающих сдаваться пока больше нет, но некоторые части юнкеров колеблются. Офицеры обеспокоены сдачей части юнкеров и ударниц. Много юнкеров арестовано, и им грозит расстрел за измену Временному правительству.

Воспользовавшись путем, которым вышли из Зимнего юнкера, матросня ворвалась во дворец и рассеялась по бесчисленным коридорам и залам дворца. Поднявшись по лестнице наверх, я с группой матросов стал пробираться по залам внутрь. Вперед мы выслали разведку, которая тщательно осматривала все помещения по пути. Двигаться было очень опасно. За каждой дверью, за каждой портьерой мог встретить притаившийся враг. Наконец, нас просто могли атаковать с тыла, отрезать выход. Нас была небольшая группа, остальные разбрелись неизвестно куда. Та часть дворца, куда мы попали, оказалась пустой. После сдачи юнкеров и ударниц у временного правительства не нашлось сил заполнить этот прорыв. Наша цель была — проникнуть изнутри к главным воротам и атаковать баррикаду с тыла.

Вдруг на площади поднялась страшная стрельба. Откуда-то распространился слух, что прибыли казаки Керенского. Матросня бросилась назад к выходу. Как я ни успокаивал — не помогло, и мне пришлось самому удирать. Не зная расположения дворца, я побежал за двумя последними матросами, чтоб не остаться совсем одному. Вбежали в какой-то чулан или кухню, а дальше бежать некуда. Неизвестно куда ведущая дверь оказалась запертой. Пробили прикладами дыру и вылезли на лестницу Дверь во двор тоже оказалась на замке. Попробовали бить прикладами — не поддается — прочная. Мы попались в западню, как мыши.

Нужно искать путь, которым мы пришли во дворец. Бежим наверх. Взломали еще одну дверь и какими-то помещениями пришли к выходу. Выскочив за ворота, мы сейчас же должны были залечь в нише Зимнего дворца, так как нас обдало потоком пуль. На площади стоял сплошной гул от стрельбы. Мы лежали друг на друге в три этажа. И нижний едва переводил дух под нашей тяжестью, но зато он был в самом безопасном положении.

Когда поток пуль несколько ослаб, мы перебежали к Эрмитажу Укрывшиеся там матросы и красногвардейцы стреляли по баррикаде. Выяснилось, что никаких казаков нет, а просто стихийно поднялась стрельба. Я предложил прекратить бесполезную стрельбу и вновь двигаться во дворец. Матросы рассказали, как один из них, забравшись на какой-то чердак и сбросив оттуда бомбу на собрание юнкеров, убежал. Нескольких матросов будто бы юнкера захватили в плен и расстреляли. Публика рассвирепела: «Как, расстреляли наших товарищей! Даёшь Зимний, братва!» И вся эта орда бросилась во дворец…

Бомба, брошенная в самой середине здания, навела на юнкеров такой панический страх перед наглостью матросов, что они, завидев в дверях пару матросов, наводящих на них винтовки, моментально поднимали руки вверх и сдавались. Лишь непосредственная охрана Временного правительства и защита главных ворот еще держались на своих позициях.

По открытому нами пути во дворец вошел народ, рассеиваясь в бездонном лабиринте его помещений. Чувствуя безопасность, во дворец устремились толпы любопытных, к которым примазались темные личности, почувствовавшие удобный случай поживиться. Мне сообщили, что во дворце обнаружено громадное количество пулеметов, боеприпасов и вина и что в подвале начинается пьянство. Я немедленно направился туда… оказалось, что там, помимо двери, проломлена кирпичная стена. Кто проломал стену и когда — это тайна, но во всяком случае тот, кто ломал, имел определенную цель и точно знал, где надо ломать. Я заставил немедленно заложить стену кирпичами и закрыть железную дверь.

На площади кипел горячий бой. А я с группой кронштадтцев пробирался по огромным залам дворца, увешанным картинами. У каждой двери стоял лакей в ливрее с неизменными бакенбардами. Странно было видеть этих людей при своих обязанностях в самом пекле сражения. Люди в ливреях невозмутимо стояли на своих постах и привычным движением распахивали перед каждым дверь. Один из лакеев, увидев меня и решив почему-то, что я начальник, обратился ко мне и говорит: «Я понимаю еще — ну бунтовать, там, но убивать, а зачем безобразничать-то!» — «Что вы этим хотите сказать?» — спрашиваю я, не понимая, в чём дело. «Так как же, вот, ваши товарищи-то: полюбуйтесь. Взяли кусок портьеры и вырезали на портянки. Я им говорю: зачем же вы хулиганничаете, вещь портите, вещь, она вас не трогает. Так они на меня револьвер наводят. Молчи, говорят, старая собака». — «А вы можете указать на того, кто это сделал?» — «Так где ж его теперь найдёшь! Сколько их тут навалило!» Я старику разъяснил, что такие гадости делают не революционеры, а мародеры, которых надо истреблять на месте. И если кто-нибудь еще позволит себе, то если он сам не сможет задержать этого человека, пусть укажет на него первому попавшемуся матросу, а уж мы ценности отберем и пощады не дадим. Я похвалил старика за то, что он в такой момент стоит на своем посту и охраняет народное имущество. На площади стрельба все увеличивалась, вдруг молния осветила на миг погруженные во мрак помещения дворца и раздался оглушительный орудийный выстрел. За ним ещё. Здание дрогнуло. Казалось, что где-то поблизости рухнули стены. Я знал, что орудия, стоявшие на Невском, подвезены под арку штаба. Неужели они стреляют по дворцу, а ведь здесь же много своих? Я не в состоянии был понять, что там происходит. Может, следующий снаряд и похоронит нас под развалинами. Успокоил себя мыслью, что нелепо разрушать Дворец, и они этого никогда не сделают, стреляют, по-видимому, по баррикаде, чтоб разрушить её. (Это стреляла холостыми «Аврора».)

Прибегает матрос и заплетающимся языком сообщает, что стены в погреб опять сломаны и народ растаскивает вино. Я приказал ему опять заложить отверстие, закрыть дверь и охранять погреб. Матрос, пошатываясь, ушёл.

Пробираясь дальше вглубь здания, я заглянул в одну из боковых зал и вижу, как двое штатских, отворив крышку громадного ящика, роются в нем. На полу валяются различные серебряные предметы. Я вхожу и, направив на них маузер, командую: «Ни с места!» В ответ они моментально выхватывают наганы и открывают по мне стрельбу. Я успел укрыться за дверью и крикнул своих матросиков, несколько поотставших от меня. Учуяв неладное, мародеры хотели улизнуть через другую дверь и скрыться с награбленными ценностями, но матросы нагнали их. Отобрав у них ценности, я приказал кронштадтцам вывести мародеров на улицу и расстрелять, что и было сделано.

Наконец, стрельба прекратилась и кто-то сообщил, что главные ворота взяты. Вскоре мы встретились с солдатами, которые проникли во дворец уже через ворота. Здесь мне сообщили, что Временное правительство сдалось.

Передо мной стала задача охраны Зимнего. Я собрал кронштадтцев и попросил их принять на себя охрану дворца. Матросы долго отказывались, говоря, что эта привилегия вызовет к ним неприязнь других частей. Но мне удалось их убедить тем, что весь позор за разгром дворца падет на них как на главных участников штурма. Ворота Эрмитажа я приказал закрыть ввиду близости к ним винного склада. Внутрь Дворца я выслал патрули, которые должны были очистить помещение от штатской публики и уговорить матросов и солдат покинуть Дворец. Караулу у ворот я приказал никого во дворец не пускать, а всех выходящих тщательно обыскивать. Скоро под воротами Дворца выросла гора отобранных вещей.

К этому времени на площади собрались все участники штурма. Ждали выхода арестованных министров. Для них уже были приготовлены машины. Мы уговорили толпу не делать никаких эксцессов министрам. Сделали узкий проход в толпе до автомобилей. Вот и они. Из толпы сыплются шуточки и остроты. Некоторые делали угрожающие движения. Все министры спокойно прошли сквозь строй к автомобилям. Один Маслов, потеряв достоинство, впал в животный страх, увидев злобные рожи матросов и солдат. Увидев толпу, он шарахнулся назад, ухватился за сопровождающих и закричал: «Спасите, спасите меня!» Пришлось уговаривать его, что его не собираются убивать, что пугаться не стоит, перед ним обычный народ, просто он никогда не видел народа так близко и поэтому ему страшно. Все же для Маслова пришлось специально раздвинуть проход, и шел он, сопровождаемый по бокам солдатами, уцепившись за них и с ужасом озираясь на матросов, которые нарочно делали ему страшные рожи. Передав охрану дворца караульной части, я поехал в Смольный.

Приложение 7 ПЕРВЫЕ ДЕКРЕТЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ

Декрет о мире
(принятый единогласно на заседании Всероссийского съезда Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов 26 октября 1917 г.)

Рабочее и Крестьянское правительство, созданное революцией 24–25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире.

Справедливым или демократическим миром, которого жаждет подавляющее большинство истощенных, измученных и истерзанных войной рабочих и трудящихся классов всех воюющих стран, — миром, которого самым определенным и настойчивым образом требовали русские рабочие и крестьяне после свержения царской монархии, — таким миром Правительство считает немедленный мир без аннексий (т. е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций.

Такой мир предлагает Правительство России заключить всем воюющим народам немедленно, выражая готовность сделать без малейшей оттяжки тотчас же все решительные шаги впредь до окончательного утверждения всех условий такого мира полномочными собраниями народных представителей всех стран и всех наций.

Под аннексией или захватом чужих земель Правительство понимает сообразно правовому сознанию демократии вообще и трудящихся классов в особенности всякое присоединение к большому или сильному государству малой или слабой народности без точно, ясно и добровольно выраженного согласия и желания этой народности, независимо от того, когда это насильственное присоединение совершено, независимо также от того, насколько развитой или отсталой является насильственно присоединяемая или насильственно удерживаемая в границах данного государства нация. Независимо, наконец, от того, в Европе или в далеких заокеанских странах эта нация живёт.

Если какая бы то ни было нация удерживается в границах данного государства насилием, если ей, вопреки выраженному с её стороны желанию — все равно, выражено ли это желание в печати, в народных собраниях, в решениях партий или возмущениях и восстаниях против национального гнета — не предоставляется права свободным голосованием, при полном выводе войска присоединяющей или вообще более сильной нации, решить без малейшего принуждения вопрос о формах государственного существования этой нации, то присоединение ее является аннексией, т. е. захватом и насилием.

Продолжать эту войну из-за того, как разделить между сильными и богатыми нациями захваченные ими слабые народности, Правительство считает величайшим преступлением против человечества и торжественно заявляет свою решимость немедленно подписать условия мира, прекращающего эту войну на указанных, равно справедливых для всех без изъятия народностей условиях.

Вместе с тем Правительство заявляет, что оно отнюдь не считает вышеуказанных условий мира ультимативными, т. е. соглашается рассмотреть и всякие другие условия мира, настаивая лишь на возможно более быстром предложении их какой бы то ни было воюющей страной и на полнейшей ясности, на безусловном исключении всякой двусмысленности и всякой тайны при предложении условий мира.

Тайную дипломатию Правительство отменяет, со своей стороны выражая твердое намерение вести все переговоры совершенно открыто перед всем народом, приступая немедленно к полному опубликованию тайных договоров, подтвержденных или заключенных правительством помещиков и капиталистов с февраля по 25 октября 1917 г. Все содержание этих тайных договоров, поскольку оно направлено, как это в большинстве случаев бывало, к доставлению выгод и привилегий русским помещикам и капиталистам, к удержанию или увеличению аннексий великороссов, Правительство объявляет безусловно и немедленно отмененным.

Обращаясь с предложением к правительствам и народам всех стран начать немедленно открытые переговоры о заключении мира, Правительство выражает с своей стороны готовность вести эти переговоры как посредством письменных сношений, по телеграфу, так и путем переговоров между представителями разных стран или на конференции таковых представителей. Для облегчения таких переговоров Правительство назначает своего полномочного представителя в нейтральные страны.

Правительство предлагает всем правительствам и народам всех воюющих стран немедленно заключить перемирие, причем со своей стороны считает желательным, чтобы это перемирие было заключено не меньше как на три месяца, т. е. на такой срок, в течение которого вполне возможно как завершение переговоров о мире с участием представителей всех без изъятия народностей или наций, втянутых в войну или вынужденных к участию в ней, так равно и созыв полномочных собраний народных представителей всех стран для окончательного утверждения условий мира.

Обращаясь с этим предложением мира к правительствам и народам всех воюющих стран, Временное рабочее и крестьянское правительство России обращается также в особенности к сознательным рабочим трех самых передовых наций человечества и самых крупных участвующих в настоящей войне государств, Англии, Франции и Германии. Рабочие этих стран оказали наибольшие услуги делу прогресса и социализма, и великие образцы чартистского движения в Англии, ряд революций, имевших всемирно-историческое значение, совершенных французским пролетариатом, наконец, в геройской борьбе против исключительного закона в Германии и образцовой для рабочих всего мира длительной, упорной дисциплинированной работе создания массовых пролетарских организаций Германии — все эти образцы пролетарского героизма и исторического творчества служат нам порукой за то, что рабочие названных стран поймут лежащие на них теперь задачи освобождения человечества от ужасов войны и её последствий, что эти рабочие всесторонней решительной и беззаветно энергичной деятельностью своей помогут нам успешно довести до конца дело мира и вместе с тем дело освобождения трудящихся и эксплуатируемых масс населения от всякого рабства и всякой эксплуатации.


Декрет о земле
(принят на заседании 26 октября в 2 час. ночи)

1) Помещичья собственность на землю отменяется немедленно без всякого выкупа.

2) Помещичьи имения, равно как все земли удельные, монастырские, церковные, со всем их живым и мёртвым инвентарем, усадебными постройками и всеми принадлежностями переходят в распоряжение волостных земельных комитетов и уездных Советов крестьянских депутатов, впредь до Учредительного собрания.

3) Какая бы то ни было порча конфискуемого имущества, принадлежащего отныне всему народу, объявляется тяжким преступлением, караемым революционным судом. Уездные Советы крестьянских депутатов принимают все необходимые меры для соблюдения строжайшего порядка при конфискации помещичьих имений, для определения того, до какого размера участки и какие именно подлежат конфискации, для составления точной описи всего конфискуемого имущества и для строжайшей революционной охраны всего переходящего к народу хозяйства на земле со всеми постройками, орудиями, скотом, запасами продуктов и проч.

4) Для руководства по осуществлению великих земельных преобразований, впредь до окончательного их решения Учредительным собранием, должен повсюду служить следующий крестьянский наказ, составленный на основании 242 местных крестьянских наказов редакцией «Известий Всероссийского Совета Крестьянских Депутатов» и опубликованный в номере 88 этих «Известий» (Петроград, номер 88, 19 августа 1917 г.).


Декрет о земле
(вопрос о земле, во всем его объеме, может быть разрешён только всенародным Учредительным собранием).

Самое справедливое разрешение земельного вопроса должно быть таково:

1) Право частной собственности на землю отменяется навсегда; земля не может быть ни продаваема, ни покупаема, ни сдаваема в аренду, либо в залог, ни каким-либо другим способом отчуждаема. Вся земля: государственная, удельная, кабинетская, монастырская, церковная, посессионная, майоратная, частновладельческая, общественная и крестьянская и т. д., отчуждается безвозмездно, обращается в всенародное достояние и переходит в пользование всех трудящихся на ней.

За пострадавшими от имущественного переворота признается лишь право на общественную поддержку на время, необходимое для приспособления к новым условиям существования.

2) Все недра земли: руда, нефть, уголь, соль и т. д., а также леса и воды, имеющие общегосударственное значение, переходят в исключительное пользование государства. Все мелкие реки, озёра, леса и проч. переходят в пользование общин, при условии заведывания ими местными органами самоуправления.

3) Земельные участки с высоко-культурными хозяйствами: сады, плантации, рассадники, питомники, оранжереи и т. под. не подлежат разделу, а превращаются в показательные и передаются в исключительное пользование государства или общин, в зависимости от размера и значения их.

Усадебная, городская и сельская земля, с домашними садами и огородами, остается в пользовании настоящих владельцев, причем размер самих участков и высота налога за пользование ими определяется законодательным порядком.

4) Конские заводы, казённые и частные племенные скотоводства и птицеводства и проч. конфискуются, обращаются во всенародное достояние и переходят либо в исключительное пользование государства, либо общины, в зависимости от величины и значения их.

Вопрос о выкупе подлежит рассмотрению Учредительного собрания.

5) Весь хозяйственный инвентарь конфискованных земель, живой и мёртвый, переходит в исключительное пользование государства или общины, в зависимости от величины и значения их, без выкупа.

Конфискация инвентаря не касается малоземельных крестьян.

6) Право пользования землей получают все граждане (без различия пола) Российского государства, желающие обрабатывать ее своим трудом, при помощи своей семьи, или в товариществе, и только до той поры, пока они в силах её обрабатывать. Наёмный труд не допускается.

При случайном бессилии какого-либо члена сельского общества в продолжение 2 лет, сельское общество обязуется, до восстановления его трудоспособности, на этот срок прийти к нему на помощь путем общественной обработки земли.

Земледельцы, вследствие старости или инвалидности утратившие навсегда возможность лично обрабатывать землю, теряют право на пользование ею, но взамен того получают от государства пенсионное обеспечение.

7) Землепользование должно быть уравнительным, т. е. земля распределяется между трудящимися, смотря по местным условиям, по трудовой или потребительной норме.

Формы пользования землей должны быть совершенно свободны: подворная, хуторская, общинная, артельная — как решено будет в отдельных селениях и поселках.

8) Вся земля, по её отчуждении, поступает в общенародный земельный фонд. Распределением ее между трудящимися заведуют местные и центральные самоуправления, начиная от демократически организованных бессословных сельских и городских общин и кончая центральными областными учреждениями.

Земельный фонд подвергается периодическим переделам в зависимости от прироста населения и поднятия производительности и культуры сельского хозяйства.

При изменении границ наделов первоначальное ядро надела должно остаться неприкосновенным.

Земля выбывающих членов поступает обратно в земельный фонд, причем преимущественное право на получение участков выбывших членов получают ближайшие родственники их и лица по указанию выбывших.

Вложенная в землю стоимость удобрения и мелиорации (коренные улучшения), поскольку они не использованы при сдаче надела обратно в земельный фонд, должны быть оплачены.

Если в отдельных местностях наличный земельный фонд окажется недостаточным для удовлетворения всего местного населения, то избыток населения подлежит переселению.

Организацию переселения, равно как и расходы по переселению и снабжению инвентарем и проч., должно взять на себя государство.

Переселение производится в следующем порядке: желающие безземельные крестьяне, затем порочные члены общины, дезертиры и проч. и, наконец, по жребию, либо по соглашению.


Всё содержащееся в этом наказе, как выражение безусловной воли огромного большинства сознательных крестьян всей России, объявляется временным законом, который впредь до Учредительного собрания проводится в жизнь по возможности немедленно, а в известных своих частях с той необходимой постепенностью, которая должна определяться уездными Советами крестьянских депутатов.

{5} Земли рядовых крестьян и рядовых казаков не конфискуются.


Комментарий Е. П.

Если декрет о земле отражает чаяния крестьянской массы о справедливом устройстве сельской жизни так, как она его в то время понимала, то с декретом о мире все сложнее. Вместо того чтобы ограничиться усилиями по окончанию войны, большевики зачем-то пустились в теоретизирование, которое, по сути, является либеральным и практические последствия которого они мало представляли. Как и при применении любой либеральной идеи к конкретной жизни, последствия декрета о мире были чрезвычайно разрушительными.

Приложение 8 ПРОТОКОЛЫ ЗАСЕДАНИЙ КОЛЛЕГИЙ ЦАРИЦЫНСКОЙ ЧК[295]

1. Протокол заседания Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией Царицынской Губернской Чрезвычайной Комиссии

1 ноября 1918 года


Присутствовали:

Заведующий Отделом по борьбе с контрреволюцией т. И. Локатош.

Член Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией т. И. Николаенко.

Член Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией и секретарь Комиссии т. Вен. Сергеев.

Председатель Коллегии следователей т. Ил. Шевцов.


Слушали дело по обвинению

Альпова Александра Павловича в распространении злостных слухов, создающих панику среди населения.

Постановили: А. П. Альпова за распространение злостных слухов, создающих панику среди населения, заключить в тюрьму на срок 1 месяц, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Примечание: А. П. Альпов — бывший офицер в чине прапорщика.

Слушали дело по обвинению

Гильдебранда Леонида Эммануиловича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Л. Э. Гильдебранда за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 1 год, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Горина Павла Кондратьевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: П. К. Горина за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 3 месяца, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Гусева Григория Аверкиевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Г. А. Гусева, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Зимина Петра Матвеевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: П. М. Зимина, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Примечание: П. М. Зимин — бывший офицер в чине прапорщика.

Слушали дело по обвинению

Карпова Василия Михайловича в систематической контрреволюционной агитации.

Постановили: В. М. Карпова, за систематическую контрреволюционную агитацию в селе Балыклее в августе текущего года, заключить в тюрьму на срок 3 года, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Крылова Михаила Викторовича в хранении оружия без надлежащего на то разрешения.

Постановили: М. В. Крылова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Крылова Николая Викторовича в хранении оружия без надлежащего на то разрешения.

Постановили: Н. В. Крылова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Купцова Петра Ивановича в контрреволюционной агитации.

Постановили: П. И. Купцова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Лысенко Василия Демьяновича в контрреволюционной агитации.

Постановили: В. Д. Лысенко, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Примечание: В. Д. Лысенко — бывший офицер в чине прапорщика.

Слушали дело по обвинению

Перфилова Александра Бенедиктовича в контрреволюционной агитации.

Постановили: А. В. Перфилова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Самаркина Федсфа Кондратьевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Ф. К. Самаркина, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Примечание: Ф. К. Самаркин — бывший офицер в чине прапорщика.

Слушали дело по обвинению.

Сусоколова Петра Петровича в хранении оружия без надлежащего на то разрешения.

Постановили: П. П. Сусоколова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Заведующий Отделом по борьбе с контрреволюцией И. Локатош.

Секретарь Комиссии Вен. Сергеев.


2. Протокол заседания Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией Царицынской Губернской Чрезвычайной Комиссии

2 ноября 1918 года


Присутствовали:

Заведующий Отделом по борьбе с контрреволюцией т. И. Локатош.

Член Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией т. И. Николаенко.

Член Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией и секретарь Комиссии т. Вен. Сергеев.

Председатель Коллегии следователей т. Ил. Шевцов.


Слушали дело по обвинению

Андреева Никанора Алексеевича в контрреволюционной агитации. Постановили: Н. А. Андреева ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Баткова Михаила Александровича в соучастии в хранении оружия без надлежащего на то разрешения.

Постановили: М. А. Баткова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Вовка Дмитрия Васильевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Д. В. Вовка за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 1 месяц, с зачётом времени предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Гурьянова Акима Ефимовича в контрреволюционной агитации.

Постановили: А. Е. Гурьянова за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 3 месяца, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Дмитриева Ивана Ульяновича в контрреволюционной агитации.

Постановили: И. У. Дмитриева, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Землянухина Федора Харитоновича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Ф. X. Землянухина за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 1 месяц, с зачетом времени предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Зоркова Ивана Никитовича в распространении клерикально-черносотенной литературы.

Постановили: И. Н. Зоркова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Иванова-Князькова Ивана Георгиевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: И. Г. Иванова-Князькова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Лопаткина Якова Ивановича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Я. И. Лопаткина за контрреволюционную агитацию в селе Большой Ивановке в августе текущего года, заключить в тюрьму на срок 1 год, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Пахомова Леонида Дмитриевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Л. Д. Пахомова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Примечание: Л. Д. Пахомов — бывший офицер в чине штабс-капитана.

Слушали дело по обвинению

Пименова Николая Егоровича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Н. Е. Пименова за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 3 месяца, без зачета времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Жигулиной Пелагеи Михайловны в контрреволюционной агитации.

Постановили: П. М. Жигулину за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 1 месяц, с зачетом времени предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Политковской Ольги Павловны в контрреволюционной агитации.

Постановили: О. П. Политковскую за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 1 месяц, с зачетом времени предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Царенко Матвея Игнатьевича в участии в контрреволюционном заговоре.

Постановили: М. И. Царенко, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Примечание: М. И. Царенко — бывший офицер в чине штабс-капитана.


Заведующий Отделом по борьбе с контрреволюцией И. Локатош.

Секретарь Комиссии Вен. Сергеев.


3. Протокол заседания Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией Царицынской Губернской Чрезвычайной Комиссии

8 ноября 1918 года


Присутствовали:

Заведующий Отделом по борьбе с контрреволюцией т. И. Локатош.

Член Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией т. И. Николаенко.

Член Коллегии Отдела по борьбе с контрреволюцией и секретарь Комиссии т. Вен. Сергеев.

Председатель Коллегии следователей т. Ил. Шевцов.


Слушали дело по обвинению

Кремена Адольфа Францевича (Кузмана Эмиля Францевича) в контрреволюционной агитации.

Постановили: А. Ф. Кремена (Э. Ф. Кузмана) за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 1 год, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Пановой Елены Степановны в контрреволюционной агитации.

Постановили: Е. С. Панову, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Самохвалова Александра Абрамовича в хранении оружия без надлежащего на то разрешения.

Постановили: А. А. Самохвалова, за хранение оружия без надлежащего на то разрешения, заключить в тюрьму на срок 1 месяц с зачётом времени предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Степанюка Василия Евдокимовича в контрреволюционной агитации среди красноармейцев.

Постановили: В. Е. Степанюка, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Фролова Никифора Ивановича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Н. И. Фролова за контрреволюционную агитацию и принадлежность к партии правых эсэров заключить в тюрьму на срок 3 года, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Бондаревой Марфы Касьяновны в контрреволюционной агитации.

Постановили: М. К. Бондареву за контрреволюционную агитацию заключить в тюрьму на срок 3 месяца с зачётом времени предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Мартынова Николая Тихоновича в контрреволюционной агитации.

Постановили: Н. Т. Мартынова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Панина Даниила Николаевича в хранении оружия без надлежащего на то разрешения.

Постановили: Д. Н. Панина, за хранение оружия без надлежащего на то разрешения, оштрафовать в сумме 1000 рублей. В случае несостоятельности или отказа от уплаты, заключить в тюрьму на срок 1 месяц и, ввиду уплаты им указанной суммы штрафа, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Проселкова Павла Дмитриевича в контрреволюционной агитации и распространении провокационных слухов.

Постановили: П. Д. Проселкова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Гончарова Филиппа Васильевича в военном шпионаже.

Постановили: Ф. В. Гончарова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Сакардина Никиты Петровича в военном шпионаже.

Постановили: Н. П. Сакардина, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Фадеева Василия Тимофеевича в контрреволюционной агитации.

Постановили: В. Т. Фадеева, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Кубанцева Даниила Лаврентьевича в участии в контрреволюционном заговоре.

Постановили: Д. Л. Кубанцева, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Ивакина Максима Ананьевича в участии в контрреволюционном заговоре.

Постановили: М. А. Ивакина, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Ивакиной Нины Михайловны в участии в контрреволюционном заговоре.

Постановили: Н. М. Ивакину, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.


Заведующий Отделом по борьбе с контрреволюцией И. Локатош.

Секретарь Комиссии Вен. Сергеев.


4. Протокол заседания Коллегии Отдела по борьбе с преступлением по должности Царицынской Губернской Чрезвычайной Комиссии

5 ноября 1918 года


Присутствовали:

Заведующий Отделом по борьбе с преступлением по должности и секретарь Комиссии т. Вен. Сергеев.

Член Коллегии Отдела по борьбе с преступлением по должности т. И. Когтев.

Член Коллегии Отдела по борьбе с преступлением по должности т. И. Локатош.

Председатель Коллегии следователей т. Ил. Шевцов.


Слушали дело по обвинению членов Светло-Ярского Совета Депутатов:

Гаврилова Андрея Титовича,

Клемешова Павла Яковлевича,

Пяткина Якова Даниловича,

Сидорова Дмитрия Ивановича,

Хахалева Сергея Алексеевича,

Чаплакова Павла Матвеевича и

Щелкунова Константина Антоновича в несвоевременной эвакуации.

Постановили: всех поименованных выше, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Белокобыльского Федора Петровича в самовольном оставлении фронта.

Постановили: Ф. П. Белокобыльского, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Зильберштейна Пинхуса Бенционовича в уклонении от воинской повинности.

Постановили: П. Б. Зильберштейна за уклонение от воинской повинности заключить под стражу в арестный дом на срок 1 неделю с зачётом предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Иванова Бориса Николаевича в хищении народного имущества.

Постановили: Б. Н. Иванова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Крайнева Александра Ивановича в растрате народных денег.

Постановили: А. И. Крайнева, за растрату народных денег в сумме 7000 рублей, заключить в тюрьму на срок 3 года, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Неведрова Никифора Титовича в неоднократном дезертирстве.

Постановили: Н. Т. Неведрова за неоднократное дезертирство зачислить в рабочую дружину для принудительных работ на срок полгода. Срок зачисления считать с 1 ноября 1918 г.

Слушали дело по обвинению

Степаненко Якова Петровича в уклонении от трудовой повинности.

Постановили: Я. П. Степаненко, ввиду отсутствия злостности в уклонении от трудовой повинности, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Солосса Елизара Абрамовича в растрате народных денег.

Постановили: Е. А. Солосса, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Сунта Михаила Юрьевича в саботаже.

Постановили: М. Ю. Сунта, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Ульянова Василия Фокеевича в саботаже.

Постановили: В. Ф. Ульянова за саботаж заключить в тюрьму на срок 1 месяц с зачётом времени предварительного заключения и, ввиду истечения указанного срока заключения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Чернова Алексея Митрофановича в хищении народного достояния и спекуляции похищенным.

Постановили: А. М. Чернова за хищение четырех пудов хлеба, предназначенного для отправки на фронт и спекуляцию им заключить в тюрьму на срок 3 года, без зачета времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Чапурского Агафангела Васильевича в уклонении от трудовой повинности.

Постановили: А. В. Чапурского, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Примечание: А. В. Чапурский — бывший офицер в чине поручика.

Слушали дело по обвинению

Черновского Семена Яковлевича в уклонении от уплаты военного налога.

Постановили: С. Я. Черновского за уклонение от уплаты военного налога оштрафовать в сумме 5000 рублей. В случае несостоятельности или отказа от уплаты заключить в тюрьму на срок 6 месяцев и, ввиду уплаты им указанной суммы штрафа, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Шнейдера Игнатия Иогановича в неисполнении военного приказания.

Постановили: И. И. Шнейдера, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Заведующий Отделом по борьбе с преступлением по должности и секретарь Комиссии Вен. Сергеев.


5. Протокол заседания Коллегии Отдела по борьбе со спекуляцией Царицынской Губернской Чрезвычайной Комиссии

1 ноября 1918 года


Присутствовали:

Заведующий Отделом по борьбе со спекуляцией т. Д. Кузьменко.

Член Коллегии Отдела по борьбе со спекуляцией т. В. Шевцов.

Секретарь Комиссии т. Вен. Сергеев.

Председатель Коллегии следователей т. Ил. Шевцов.


Слушали дело по обвинению

Извольского Георгия Александровича в продаже кокаина.

Постановили: Г. А. Извольского за продажу кокаина заключить в тюрьму на срок 3 месяца, без зачёта времени предварительного заключения. Срок заключения считать с 1 ноября 1918 года.

Слушали дело по обвинению

Алксниса Эдуарда Зендировича в спекуляции мукой.

Постановили: Э. 3. Алксниса, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Белоусова Михаила Михайловича в злостном сокрытии золотых и серебряных денежных знаков.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. М. М. Белоусова освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Грицая Михаила Севастьяновича в спекуляции мукой. Постановили: Отобранное при аресте конфисковать. М. С. Грицая освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Гольника Германа Фердинандовича в злостном сокрытии золотых и серебряных денежных знаков.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. Г. Ф. Гольника освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Дубина Виктора Ивановича в злостном сокрытии народного военного имущества.

Постановили: В. И. Дубина, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Егорова Никифора Прокофьевича в злостном сокрытии золотых и серебряных денежных знаков.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. Н. П. Егорова освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Захарова Ивана Алексеевича в спекуляции мукой.

Постановили: И. А. Захарова, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Иванова Григория Васильевича в злостном сокрытии золотых и серебряных денежных знаков.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. Г. В. Иванова освободить. Дело производством прекратить.

Заведующий Отделом по борьбе со спекуляцией Д. Кузъменко.

Секретарь Комиссии Вен. Сергеев.


6. Протокол заседания Коллегии Отдела по борьбе со спекуляцией Царицынской Губернской Чрезвычайной Комиссии

4 ноября 1918 года


Присутствовали:

Заведующий Отделом по борьбе со спекуляцией Д. Кузьменко.

Член Коллегии Отдела по борьбе со спекуляцией т. В. Шевцов.

Секретарь Комиссии т. Вен. Сергеев.

Председатель Коллегии следователей т. Ил. Шевцов.


Слушали дело по обвинению

Карташева Михаила Григорьевича в спекуляции табаком. Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. М. Г. Карташева освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Кравченко Дмитрия Ивановича в спекуляции мясом.

Постановили: Отобранное при аресте конфисковать. Д. И. Кравченко освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Крамарева Петра Кузьмича в спекуляции табаком.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. П. К. Крамарева освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Игнатовича Всеволода Цезаревича в спекуляции мануфактурой.

Постановили: В. Ц. Игнатовича освободить. Отобранное при обыске конфисковать. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Игнатович Екатерины Сергеевны в спекуляции мануфактурой.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. Е. С. Игнатович освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Фёдоровой Лидии Ивановны в участии в вооруженных ограблениях.

Постановили: Л. И. Фёдорову, ввиду недоказанности обвинения, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Нусыревой Матрены Николаевны в спекуляции мукой.

Постановили: Отобранное при обыске вернуть. М. Н. Нусыреву освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Фёдорова Александра Ивановича в спекуляции чаем.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. А. И. Федорова за спекуляцию чаем оштрафовать в сумме 5000 рублей. В случае несостоятельности или отказа от уплаты заключить в тюрьму на срок 6 месяцев, и, ввиду уплаты им указанной суммы штрафа, освободить. Дело производством прекратить.

Слушали дело по обвинению

Френцель Альберта Карловича в злостном сокрытии золотых и серебряных денежных знаков.

Постановили: Отобранное при обыске конфисковать. А. К. Френцеля освободить. Дело производством прекратить.


Заведующий Отделом по борьбе со спекуляцией Д. Кузьменко.

Секретарь Комиссии Вен. Сергеев.

Приложение 9 АНТИБОЛЬШЕВИСТСКОЕ ВОССТАНИЕ В ИЖЕВСКЕ

Чураков Д. Роль правых социалистов в становлении системы белого террора

Одним из наиболее важных и одновременно трудных вопросов истории Октябрьской революции 1917 г. является вопрос о терроре, его масштабах и причинах. Как соотносятся гуманистические идеалы революции с массовым нарушением прав и насилием, окрасившими революционную эпоху в мрачные тона? В последнее время проблема террора в период гражданской войны всё чаще и чаще попадает в поле зрения исследователей. К сожалению, работы, появившиеся в последние полтора десятилетия, скорее запутывают, чем проясняют вопрос. Связано такое положение дел в современной историографии с предвзятым отношением к событиям тех лет. Повышенное, можно смело сказать, гипертрофированное внимание в наши дни авторы уделяют красному террору, видя в нём неизбежное следствие революции. Вместе с тем красный террор и хронологически, и по самой своей сути являлся следствием, а не причиной царивших в те годы произвола и насилия. Красный террор стал ответной мерой. Что же предшествовало ему? В советской историографии красный террор считался ответом на белый террор, но это мнение также являлось результатом идеологической предвзятости.

И красный, и белый террор выросли на волне того беззакония, которое стало визитной карточкой буржуазного февраля. Уничтожив законную власть, «февральские» либералы и социалисты не смогли обеспечить законность и порядок. В стране разрастались преступность, бандитизм, анархия, хаос. На это либералы и правые социалисты попытались ответить репрессиями. Но затронули они в первую очередь отнюдь не преступный мир. Жертвами государственного террора оказывались то большевики, то рабочие, требовавшие 8-часового рабочего дня, то крестьяне, требовавшие земли, то офицеры, требовавшие одного — восстановить в армии дисциплину. Именно эта беззубая и в то же время репрессивная политика, проводившаяся с марта по октябрь 1917 г., и стала питательной почвой для процветавшего в последующие годы террора.

Особого внимания заслуживает вклад в возникновение в стране массового террора правых социалистов, прикрывавших свои действия лживыми лозунгами и призывами. Так, критикуя большевиков за гонения против оппозиции, эсеры и меньшевики на практике стали создавать оппозиционные большевикам политические режимы, основным содержанием которых становится террор по отношению ко всем сторонникам Советской власти. Тем самым не только реакционные военные и кадеты, но и меньшевики заодно с правыми эсерами стали родоначальниками системы белого террора, унесшего в годы гражданской войны жизни сотен тысяч ни в чём не повинных людей. Роль правых эсеров и меньшевиков в становлении белого террора можно наглядно проследить на примере событий, развернувшихся летом-осенью 1918 г. в Ижевске, где произошло самое мощное за всю советскую историю антибольшевистское рабочее восстание.

Казалось бы, придя к власти на волне недовольства большевиками, пользуясь поддержкой или благожелательным нейтралитетом многих рабочих завода, ижевские эсеры и меньшевики могли взяться за реализацию своих программных установок — строительство «образцового рабочего социализма» или хотя бы «образцовой демократической республики» без коммунистов и без Советов. Но режим, существовавший в Ижевске с 8 августа по 7 ноября 1918 г., на практике не имел никакого отношения ни к социализму, ни к демократии. С самого начала пришедшие к власти правосоциалистические деятели главным средством ее удержания делают белый террор.

В ходе описываемого мятежа со всей очевидностью выяснилась цена пропагандистских заявлений правых «социалистов» о свободе, гуманизме и демократии. Конечно, и Советская власть, существовавшая в Ижевске до переворота, была не безгрешна. Случались аресты деятелей меньшевистско-эсеровского блока, закрытие оппозиционных газет. Но в целом большевики не переходили определенную грань, осуждали практику политического террора. Даже когда оппозиция перешла к силовым действиям, большинство советских лидеров Ижевска настаивало на применении мирных средств, чтобы не проливать рабочую кровь.

Иначе повели себя мятежники. Уже начало переворота связано с кровавым эпизодом — бессмысленной расправой, учиненной толпой над разъездом конной милиции. С самого утра 8 августа в разных районах Ижевска шли митинги, на которых лидеры союза фронтовиков и меньшевистско-эсеровского блока вели свою агитацию. На один из таких митингов, проходивший недалеко от здания городского Совета, был послан начальник милиции Большаков, чтобы разобраться в ситуации и навести порядок. С ним отправилось только два милиционера. Понятно, что никакой угрозы толпе в несколько сотен человек трое всадников представлять не могли. Но взвинченная речами своих вожаков толпа встретила прибывших угрозами и бранью, а затем набросилась на них и стала избивать. Большакову удалось вырваться из рук нападавших. Он открыл стрельбу в воздух. Когда толпа отхлынула, Большаков и еще один милиционер поспешили вернуться к Совету. Однако второго милиционера толпа стащила с лошади и убила на месте. Зверски истерзанное тело было сброшено в заводской пруд. Так началось восстание.

После первых успехов мятежа началась кровавая расправа. По свидетельству военного лидера повстанческой армии полковника Федичкина, мятежники, среди которых было немало рабочих, в течение 12 часов ловили и расстреливали большевиков. В первые же дни восстания зверская расправа состоялась над начальником милиции Рогалевым, одним из лидеров максималистов Т. Дитятиным, был выведен из госпиталя и растерзан Жечев — и этим список жертв мятежа далеко не исчерпывается. Расправы носили варварский, циничный характер. Обыски и убийства проводились на улицах, в советских учреждениях, в больничных палатах, в домах, где жили рабочие. Издевательствам подвергались не только жертвы, но и тела убитых. Так, после того как в бою погиб председатель ревкома Холмогоров, один из погромщиков вставил в рот убитому огурец и пнул труп со словами: «Жри, собака, не жалко теперь…»

Подобные картины бессудных расправ наблюдались в те дни во всех заводских поселках и деревнях Прикамья, захваченных повстанцами. На большевиков и всех сторонников Советской власти устраивалась настоящая охота. Как показывают исследования современных ижевских историков П. Н. Дмитриева и К. И. Куликова, очень часто речь шла вовсе не о стихийных вспышках насилия, а о вполне продуманных, целенаправленных акциях новой повстанческой власти. Арестами и содержанием под стражей первоначально занималась специальная комиссия по расследованию деятельности большевиков, а затем — созданная на ее основе контрразведка. Арестам подвергались не только деятели большевистского режима, но и члены их семей. Так, были арестованы отец заместителя председателя Боткинского Совета Казенова, а вслед за ним и 18-летняя сестра, которая пыталась передать брату посылку. Через несколько дней они были расстреляны. Был схвачен и расстрелян проявлявший сочувствие к большевикам священник Дро-нин, многие другие.

С целью сохранить «демократическое» лицо новой власти Ижевский Совет 15 августа 1918 г. принял резолюцию, в которой говорилось: «Принимая во внимание, что российская демократия всегда стояла за отмену смертной казни, а Совет состоит из сынов этой демократии, Ижевский Совет Рабочих, Солдатских и Крестьянских Депутатов единогласно постановил… что в Ижевске не должно быть и речи о смертной казни и расстрелах». Но, несмотря на появление этой резолюции, бесчинства в городе не прекратились. Выступая на одном из частых в те дни митингов, перед лицом тысяч собравшихся на нём рабочих, руководитель союза фронтовиков Солдатов торжественно заявил, что «постановление постановлением, а контрразведкой на днях произведен в исполнение смертный приговор над следующими лицами: Председатель военного отдела Исачёв, военный комиссар Лихвинцев, Председатель Чрезвычайной комиссии Бабушкин и председатель ревтрибунала Михайлов, члены ревкома Папельмейстер, Посаженникова и Баталов». При этом все они были не расстреляны, а переколоты штыками.

С течением времени репрессивные меры распространились на все более широкие слои населения Ижевска, всего Прикамья. Даже сами повстанческие авторы признают колоссальный размах осуществляемых ими репрессий. К примеру, один из них пишет о сотнях арестованных в импровизированных арестных домах. Около 3 тыс. человек содержалось на баржах, приспособленных под временные тюрьмы. Этих людей называли «баржевиками». Примерно такое же количество арестованных находилось в Воткинске, не менее тысячи их было в Сарапуле.

Условия, в которых содержались заключенные, были невыносимо тяжелы. Не соблюдались элементарные нормы гигиены. Прогулок и свиданий с родственниками не было. Арестованные круглые сутки находились в переполненных камерах с тяжелым запахом. Бань не было, паразиты заедали. Питание заключенных состояло из горячей воды и малосъедобной похлебки. Передачи принимались, но не передавались. У заключённых отбирались сапоги, брюки, тёплые вещи, бельё, деньги.

Никаких человеческих и гражданских прав за арестованными не признавалось, и в любую минуту они могли стать жертвой самого грубого произвола. В расправах над узниками особенно «отличались» такие руководители повстанцев, как Куракин, Власов, Солдатов. Особой жестокостью уцелевшим запомнился лидер союза фронтовиков: «В душную, переполненную арестованными камеру тюрьмы, где на грязном полу валялись десятки измученных заключенных, — описывает один советский источник применяемый к заключённым способ судопроизводства, — вечером врывается с десятком белогвардейских опричников Солдатов.

— Встать! Смирно! — раздается зычный голос тюремщика. — На первый, второй рассчитайсь!

Пришибленные заключённые торопливо исполняют грозную команду, выстраиваясь в две шеренги и с замиранием сердца ожидая дальнейших издевательств пьяных палачей.

— За что арестован? — грозно обращается к кому-либо из арестованных Солдатов. — А, молчишь, собака! — рычит, не ожидая ответа, озверевший хам, и со всего размаха ударяет несчастного заключенного револьвером по лицу — Бей его, мерзавца, ребята! — командует пьяный палач, и на глазах остальных заключенных начинается зверское истязание несчастной жертвы. Насытившись расправой, палачи удаляются из камеры, а за ними уносится окровавленный, истерзанный товарищ. Выносится на двор, где его и приканчивают».

Подобные расправы творились чуть ли не каждый вечер, и не только фельдфебелем Солдатовым, но и образованными офицерами, приходившими в компании с девицами и даже некоторыми просвещенными «социалистами».

По мере роста настроений обреченности у руководства мятежников тюремный режим все более ужесточался. Протесты рабочих против творимых тюремщиками бесчинств в расчет не принимались. На случай прорыва красных баржа с арестованными, расположенная у пристани Гольяны, была приготовлена к затоплению. Только дерзкая операция, проведенная красной флотилией под командованием Ф. Ф. Раскольникова, спасла узникам жизнь. Флотилии удалось ввести в заблуждение охрану и увести «баржу смерти» в Сарапул.

Произошедшее дало повод Юрьеву издать приказ, аналог которому трудно отыскать в истории всей гражданской войны: «Пусть арестованные молят бога, чтобы мы отогнали красных, — значилось в нём. — Если красные приблизятся к городу ближе, чем на 3 версты, то арестантские помещения будут закиданы бомбами». Тогда же было казнено 19 человек — видных партийных и советских работников, а также простых рабочих завода. Такое поведение становилось морально приемлемой нормой.

Итак, на примерах событий ижевско-воткинского восстания можно проследить своеобразную динамику эскалации насилия и белого террора в условиях гражданской войны в целом. Еще до установления в Сибири диктатуры Колчака антисоветский режим в Прикамье скатывался к методам неприкрытой военной диктатуры. И ее проводниками были не только представители белого офицерства, но и лидеры правых социалистических партий — меньшевиков и правых эсеров. Карательные органы здесь фактически полностью состояли из них. Своими действиями они дискредитировали не только себя, но и социалистическую идею как таковую. Не случайно поэтому ижевцы в конце концов отвергли правых социалистов. Многие рабочие перешли на сторону большевиков, другие — предпочли откровенную диктатуру Колчака лживой диктатуре учредиловцев.

Похожим образом события развертывались повсюду, где у власти оказывались деятели пресловутой «третьей силы» — мелкобуржуазных правых социалистов. Они не только расчищали путь генеральской контрреволюции, но и сами активно участвовали в становлении всеобъемлющей системы белого террора, хотя и проводили его подчас под прикрытием «революционной» риторики. Все их разговоры о «демократической республике», об Учредительном собрании везде оборачивались установлением всевластия террора и подавлением всякого инакомыслия. По другому не могло и быть: правые социалисты — меньшевики и эсеры — могли удержаться у власти, только прибегая к насилию, масштабы которого должны были постоянно разрастаться, чтобы преодолевать растущее сопротивление их своеволию.

Загрузка...