Ленинград' 84

Глава 2 Станция прибытие

Если вы считаете, что перенос сознания неведомо куда дался мне легко, то жестоко ошибаетесь. Просто существует крайне полезное свойство человеческой натуры — привыкает человек, собака ко всему на свете. Потому и распространился, как вирус по всей планете Земля. Дай волю и Галактику заселит, используя даже необитаемые и безжизненные планетоиды. Переделает их или себя и нарожает миллиарды генетически модифицированных человечков.

Вот и я просидел две пары лекция по раннему Средневековью и даже ни разу не задумался о том, чего, собственно, делаю в этом времени и институте. Как будто так и оно надо! Помер и сразу обратно. Ситуация прям полный песец! Но мужественно сижу и слушаю препода, рассказывающего о варварских королевствах. Аларих, Теодорих и прочие Тотилы. Сначала две пары по истории Средних веков, после обеда будет психология. По второй я чисто на практике могу фору любому профессору дать. Никак в лихие девяностые выжил.

Питер в те лихие времена держал марку бандитской столицы. Это я безо всякого пафоса могу заявить. Не было в те годы власти в городе после придурка Собчака. Зато с изучением истории запросто случится совсем иная замутка. Я ею всегда интересовался. Много читал, затем подписался на электронные журналы. И может выйти так, что знаю о ней с точки зрения будущей науки больше, чем какой-нибудь здешний профессор. А это чревато. Например, нет еще в здешней научной среде знаний из грядущих раскопок и новой науки исторической генетики. Так что надо вести себя осторожно.

Боже, что я несу? Помер же, авария стоит перед глазами. И те, кто её подстроил, тут еще в школе учатся.

Позже в скромной институтской столовке, когда допивал неизменный компот из сухофруктов, меня накрыло. Хорошо сидел на стуле. Андрюха Николаев, наш болтун и весельчак даже не заметил, что со мной что-то не так. А меня всерьез пробивало пониманием. Сорок лет, епический случай! Как такое возможно! Нет, я смотрел фильмы и читал о путешествиях во времени. Но это все художка, фантастика! Или гении от литературы о чем-то знали или догадывались? Сами пришельцы из будущего?

Лицо покрылось холодной испариной, я молча поддакивал Андрюхе, но в голове звенело от пустоты. Только набатом била мысль — 1984! Союз еще жив, и никто не догадывается, что впереди семь нелегких лет его агонии. А потом амба! Захотелось пройтись, еще две пары сидеть. В большом зеркале отразилась моя фигура. Нет, она вполне складная. Это лет через двадцать погрузнею, и лицо округлеет. Хотя до тридцати совсем не менялся. Потому меня долго в шутку называли «Горцем», в честь прошедшего с помпой сериала с вечным шотландцем. Странно, отчего в России так любят жителей севера Британии? И я ведь нравлюсь девушкам, хоть и не красавец. Обаяние?

Так или иначе, но сейчас из Зазеркалья в меня всматривался испуганный молодой человек.

— Дорогой мой, вы на лекцию спать пришли? Не высыпаетесь?

На последней паре были русский язык и литература. Лекцию несколько нудновато читал препод с соседнего факультета. Я его даже не помнил. Погруженный в нерадостные мысли, незаметно задремал. Благо мы сидели с Серегой на Камчатке.

— Нет, просто задумался.

— Интересно, о чем? — в глазах пожилого преподавателя появился интерес.

— Какого рожна шотландца Лермонта занесло в Россию? Меньше бы страниц в учебнике было.

Народ жизнерадостно заржал. Хоть какое-то развлечение. А препод обидчиво поджал губы.

— Как ваша фамилия?

— Маклаудов! — внезапно ляпнул я.

Преподаватель что-то отметил у себя в журнале, обидчиво прокомментировав:

— Вам бы не в шотландские одежды рядиться Маклодов, а русским хорошенько заниматься. Наперед всем присутствующим заявляю — люблю четкие ответы, и чтобы по программе.

Я горестно вздохнул. Будет теперь ко мне во время зачетов придираться. Послезнание внезапно подсунуло лайфхак. Многие здешние преподы любят хороший коньяк. Потому что декан его обожает.

— Привет хайлендер! — Сергей подошел в обнимку со Светкой. Никак форсирует отношения? Та удивленно подняла брови. — Да Ваня у нас вступил в клан шотландских горцев. Прошу любить и жаловать — Иван Иванович МаКлаудов.

— Придется тебе, Ванечка, носить юбку.

— Это, вообще-то, Светочка, называется килт.

— Ой, извините! Не знала.

«Понятно, нам с ней не по пути! Серый думает, что она поплывет от его чар? Навряд ли!»

— Ты с нами?

— Да нет. Хочу прогуляться!

— Как знаешь!

Пожалуй, хватит с меня сегодня впечатлений. Просто пройдусь по улицам осеннего Петербурга. Тьфу ты! Покамест Ленинграда. Бедная Северная столица, и построили тебя на болоте, и переименовывали не раз. По мне, так первое название больно уже неудачное. Оставили бы Петроград. Хоть звучит по-русски. Как я был наивен насчет своего отношения к попаданству. Стоило мне дойти до Зеленого моста и уставиться на Невский, как снова накрыло пониманием.

«Это все по-настоящему!»

Тот самый советский родной Ленинград. Спешащие по своим делам люди. Одеты совсем не так, как в будущем. Хватает темных оттенков. Мужчины почти все в пиджаках и плащах, лишь молодежь выделяется на их фоне разнообразием одежды. Женщины, наоборот, одеты ярче. Кроме откровенных бабок. По причине тепла на девушках не так много одежды. Я только верчу головой по сторонам. Столько красоток!

«Хм, а в восьмидесятые советская молодежь хотела быть похожа на западную?»

Вездесущие джинсы, блузоны, броские курточки и футболки с принтами. В руках яркие пакеты с фотографиями или рекламой. В будущем это станет моветоном. Я быстро поймал темп в оживленном потоке. В огромном городе по-другому нельзя. Как будто и не было двадцати лет жизни в уездном городишке!

Впечатлений становится так много, что голова идет кругом. Надо притормозить. Вовремя замечаю лоток с мороженым.

— Эскимо, пожалуйста!

После обеда в кармане лежала трешка и немного мелочи. Я за столько лет уже отвык от металлических денег. Да и отчасти от наличных тоже. И в нашей глухомани вовсю использовались современные методы оплаты. Я даже крипту освоил. Ну а как еще покупать некоторые вещи в условиях экономической блокады?

«Обалдеть!»

Вот так коротко можно описать вкус Ленинградского эскимо. Точнее сложно передать. Это настоящий оргазм для человека из будущего. Неужели память не врет? А ведь всего лишь сливочное мороженое в шоколадной глазури. Мой довольный вид смешит проходящих мимо девчонок. Тоже, видать, студентки. Улыбаются, хохочут, не знают собственного счастья. Хотя в прошлом люди выглядели старше, запросто могут оказаться и школьницами, со всеми сопутствующим проблемами.

И я вовсе подумал не об этом. Ха-ха!

Подкрепившись сладким, двигаюсь дальше по Невскому. Как же прекрасно просто идти и не думать, о суставах и больном плече. Только потеряв здоровье, мы начинаем понимать его драгоценность. Но в эти минуты мне все равно, что там будет в возможном будущем. Вдруг его на самом деле и нет? Тогда буду наслаждаться моментом! Хочется бежать вприпрыжку, не чуя ног. Вклиниваюсь в общий поток, обгоняю его наравне с вездесущими торопыжками. В том будущий Питер не изменился. Подобные личности есть в любом времени. Они вечно спешат и постоянно опаздывают. Даже сев за руль автомобиля, торопыги стараются выгадать минутку, впихиваясь между машинами, не соблюдают правила и ведут себя совершенно невозможно. Я, помню, здорово удивился, прикатив в последний раз из Беломорска в Питер. Санкт-Петербург тогда сильно упал в моих глазах. Водят там предельно ужасно. И куда, спрашивается, смотрит полиция? Кстати, вот и по… то есть милиционеры. Прохаживаются парами патрули, зорко следя за порядком.

Так я же в самом центре второй столицы Империи!

Сворачиваю к арке Главного штаба. Это место знает любой советский человек. По легенде именно через нее революционные матросы и солдаты штурмовали в семнадцатом Зимний. Оплот буржуазии и контрреволюции. Эйзенштейн, мастер иллюзий отлично воссоздал позже великий миф об Октябрьской революции. Там штурмующие перелезали через ворота дворца, которые на самом деле были открыты. Зато как красиво были показаны кадры попрания геральдических символов на них. Какой восторг и эмоции у революционных солдат, матросов и красногвардейцев!

Великий режиссер поступил таким же образом с Александром Невским, заставив ненавистных рыцарей тонуть в озере. По факту профессиональная конница князя и рыцарский отряд бились на травке.

Зато как красиво получилось! И там, и там. Рыцари в дурацких топфхельмах горестно размахивали руками и туту же уходили под воду. А льды над ними безжалостно смыкались. Но, честно говоря, я не понимаю перестроечных наездов на советскую мифологию. Каждая революция имеет собственную. Чем штурм непонятной Бастилии лучше? Или утопление чая в Бостоне? Все познается в сравнении. Так и здесь.

Вот на площади я и столкнулся с иным пониманием новой жизни. Знаете, сейчас в моде колоризировать кино в какой-нибудь противный оттенок. Как будто бездарный фильм станет от этого лучше. Особенно меня бесит зеленый цвет. И вот сейчас мне внезапно показалось, что площадь и Зимний дворец я начал видеть именно в этом до зубовного скрежета противном оттенке. Даже не знаю, как объяснить. Как будто мне на глаза в один момент упал фильтр, меняющий колёр действительности напрочь. И он не стоит на месте, а постоянно дергается. Вот картинка мира настоящего, яркого и цветного. Через миг отдающая синевой зелень, делающая окружающий мир абсурдно абстрактным.

Антрацит твою Хибины мать!

За фильтром я вижу вовсе не наш мир. А нечто чужое, заглядывающее в реальность на короткий миг и тут же исчезающее. Как такое возможно? Что со мной происходит? Или это доказательство того, что я валяюсь под препаратами в районной больничке, и мне просто-напросто снятся кошмары? Или я скрючен в смятой машине и это последние глюки, что выдает умирающий мозг? Нет, природная чуйка говорит, что и тот «зеленый» мир абсолютно реален, просто параллелен по темпорали. Как будто мне на ухо кто-то тихо, но настойчиво шепчет — Тот зеленый Петербург отстает от нашего лишь на пять минут. Бесовщина какая-то!

Я заворожено наблюдаю за чужим мирозданием. Похожая площадь, выложенная брусчаткой. Дворец нет, он как раз не такой. Низкий, приземистый, без лишних украшений. Должно быть, не нашлось денег на избыточную роскошь. И он мне отчего-то жутко неприятен. Как будто поселилось в нем нечто злое и угрожающее. Но больше всего поразил Александрийский столп. Он был как будто ниже и одновременно выше. Это не стела и не памятник, это сосредоточие чуждой и до безумия могучей силы. Он весь искрится зелеными сполохами, вызывая наружу кошмары наяву. Эгрегор! Так в эзотерике называются подобные точки с выбросами энергии.

Дьявол, подери, откуда я это все знаю?