Ленивый сын

Глава 14

— Какого хрена ты сказал?

— Я спросил, где, чёрт подери, Изобель? — отрезал Крис и услышал щелчок.

Эванджелина повесила трубку, не ответив. Затем проигнорировала его звонки, направляя Криса на голосовую почту. Персонализированную почту только для него с записями: «Отвали, придурок. Би-и-и-ип». «Иди и отсоси у сатира, придурок вафельный». И самая худшая: «Ты недостоин моей сестры».

Возможно, это так, но это не означало, что Крис прислушается. Он продолжал звонить, потому что был надоедливым придурком и не знал, что ещё делать. К его удивлению, она ответила на тринадцатый звонок.

— Ты не прекратишь, да? — прямо спросила она.

— Нет.

— Никому не нравятся отчаянные мужчины.

— Не читай мне нахрен лекций. День выдался трудным.

— Не представляю, чего, по-твоему, ты добьёшься после встречи с Изобель.

Он тоже не представлял, но обрёл надежду, учитывая, что Эванджелина не казалась взволнованной исчезновением сестры.

— Ты знаешь, где она, так?

— Возможно.

— Скажи мне.

— С чего вдруг? Ты — какая-то шантрапа на бесперспективной работе. — Сказано с презрением королевской семьи. — Моя сестра заслуживает гораздо лучшего.

— Не спорю. Но если она не хочет иметь со мной ничего общего, пусть скажет об этом сама.

— Ладно.

— Не можешь… Что?

— Подхвачу тебя через десять минут.

Эванджелина повесила трубку прежде, чем Крис успел назвать адрес «у чёрта на куличиках». Ведьма понятия не имела, где он.

Проклятье. Он перезвонил, но в ответ услышал лишь тишину. Засовывая телефон в карман, Крис ворчал на ходу, слегка сутулясь.

— Идиотское магическое дерьмо выводит из себя.

Он споткнулся, но вовремя выпрямился, и в этот момент перед ним приземлилось что-то большое. Не птица или пианино, а женщина. На метле.

Крис взглянул на небо, а затем на Эванджелину.

— Чёрт, нет. Ты только что воплотила в жизнь все известные человеку клише о ведьмах.

— На самом деле, большинство ленивых дур, стилизующих себя под ведьм, теперь предпочитают зачаровывать ковры, потому что они удобнее. Зассыхи. — Она растянула алые губы в улыбке, обнажая идеально ровные белые зубы. — Магия не должна быть простой или удобной. — Она чуть подвинулась на толстом черенке. — Поехали?

— На этом? — Он ткнул в метлу и покачал головой. — С какого хрена я должен доверить тебе, пилотировать меня на этой палке смерти?

— Тогда, полагаю, ты не так уж сильно хочешь найти Изобель. Или просто боишься? — Она начала кудахтать, как курица.

Если вкратце, через мгновение, Крис обнимал Эванджелину за талию, пока ветер свистел в ушах, развевая волосы, а сумасшедшая сучка делала петлю за петлёй. Он не кричал, как девчонка. И не описался. Однако сделал мысленную пометку уничтожить мётлы, как только придёт к власти. Пусть люди в будущем пользуются пылесосами.

Слезая с метлы, надеясь, что никто не сфотографировал его, он потёр задницу. Свою бедную измученную задницу.

— Тебе не приходило в голову добавить подушку? — пробубнил он.

Усмехнувшись, Эванджелина ответила:

— Ни за что. Мне нравится чувствовать между ног что-то крепкое и длинное. — После чего подмигнула.

В любое другое время он, возможно, подмигнул бы в ответ, но к этой женщине ничего не испытывал. Не совсем верно. Он чувствовал раздражение.

Но ведьма пришла за ним, приведя туда, где он мог найти Изобель.

В охренительно здоровый особняк.

— И где мы, чёрт бы всё побрал? — спросил он.

— Дома. Хотя уже не для меня. Я переехала. А вот Изобель всё ещё живёт здесь с матерью и дедушкой.

Этот громадный особняк — дом Изобель? Дьявол.

— Насколько вы богаты? — пробормотал он, глядя на дом, который кричал о богатстве, которого он никогда не знал.

«Но однажды я заполучу все деньги мира, стоит лишь исполнить своё предназначение. Тогда-то у меня будет дом даже больше этого. Намного. Может даже замок. С башенками, потому что ничто так не кричало о правителе мира, как куча дерьмовых башенок».

Он пытался позволить своей фантазии о будущем подавить страх, который хотел внушить дом. Крис чувствовал, как на него давит тяжесть особняка. Будто неуловимая сила прошептала: «Склонись и повинуйся».

Сын Погибели ни перед кем не кланялся.

— Ты весь день собрался стоять и пялиться, как деревенщина с отвисшей челюстью, или постучишь? Я думала, ты хотел увидеть Изобель, — нахально заметила Эванджелина.

— Постучу. Но… — Осознание того, что собственная семья похитила Изобель, заставило призадуматься. К тому же он не ожидал, что Изобель будет неприлично богата…

Хотя всё это не важно.

Расправив плечи, и гордо вскинув голову, он подошёл к входной двери — огромной, вырезанной из самого тёмного дерева, почти чистого чёрного дерева, такого глубокого, что зернистость было трудно разглядеть. Она слегка блестела, тонкое покрытие из шпона защищало замысловатые узоры на панели, завитки и закорючки, которые напоминали письмена. Чем больше он вглядывался, тем больше мог прочитать слова.

«Остерегайся».

«Не входи».

«Смерть нарушителям границы».

«Торгашам тут не место».

Крис тряхнул головой, чтобы избавиться от шёпота. В последние дни его воображение безудержно разыгралось.

— Я жду, — съязвила Эванджелина. — Не могу сидеть тут целый день.

— Хватит меня торопить. Я постучу, когда буду готов.

— Я видела, как улитки двигаются быстрее.

Хотя он и не признавал, что она права, ему действительно нужно двигаться.

В центре громадных панелей с квадратной металлической пластины свисало кольцо из тяжёлой латуни. Он поднял его и постучал… Шесть раз. Ему всегда нравилось число шесть.

Отступив, он начал ждать.

— И какой из тебя Антихрист? — пробормотала Эванджелина, подходя к нему. Затем протиснулась мимо и схватилась за ручку, чтобы распахнуть дверь. — Настоящий Царь Вавилона, тот, кого называют Стоящим над законами, просто вошёл бы.

С отвисшей челюстью, он уставился на неё, в основном потому, что ненавидел это признавать. Она точно подметила. С каких это пор у него появились манеры или уважение к чужой собственности?

В конце концов, все это будет принадлежать ему. Но…

— Что бы сказала Изобель, если бы я ворвался и стал выдвигать требования?

— Скорее всего, возбудилась бы и кинулась на тебя.

— Я бы так не сделала! — Это восклицание, произнесённое с жаром, потянуло Криса в особняк, где он увидел Изобель. Она в безопасности и невредима. Потому что её похитила её же семья. При помощи призраков. Свидетельство того, что пропасть, разделяющая их, расширилась. В отличие от него, она знала свои корни, происходила из влиятельной и богатой семьи. Доказательства этого были повсюду. Мраморные полы, сводчатые потолки, замысловатая лепнина, куда ни кинь взгляд. Но ничто из этого не было таким захватывающим, как женщина, спускающаяся по лестнице. Женщина, о которой он беспокоился. И сильно. Женщина, которую он бросился спасать. Но она не нуждалась в спасении. Девушка из смехотворно богатой семьи.

«Почему она не говорила об этом?»

Его разочарование, облегчение и радость выплеснулись наружу.

— Ты бы умерла, позвони и сообщи мне, что с тобой всё в порядке? — По какой-то причине он закричал. Прежняя паника улеглась, и её заменил гнев. Злость из-за того, что на самом деле он ей не нужен. У неё было всё, о чём она только могла мечтать. Зачем он ей?

Ничейный сын.

Неправда. Его демоническая мать хотела его, но он не думал, что это из-за того, чтобы по-матерински обнять его. Скорее, хотела его тело. Что звучало тревожно.

Изобель скрестила руки на груди, и он заметил, что она приняла душ и переоделась после экскурсии в библиотеку, в отличие от него.

— Как именно я должна была позвонить? Ты так и не дал мне свой номер.

Верно, подмечено. Просто он отказывался признавать её правоту. Мужчина никогда не признавал такое.

— Ты знаешь, где я живу и работаю.

— Я не стану отчитываться перед тобой.

— О, задай ему, сестрёнка. — Эванджелина наблюдала, переводя взгляд между ними, как будто была на теннисном матче.

— Заткнись, Эва. Это касается только меня и Капитана Пещерного Человека.

— Я не просто капитан. Я Сын Погибели, будущий Король Имиджа Свирепости.

— Ты ещё не такой, и даже будь таким, это всё равно не дало бы тебе права диктовать мне.

— Я думал, что между нами нечто большее. — Тихое признание вырвалось из него.

На мгновение выражение её лица смягчилось. Самое время. Она не должна злиться на него. Он беспокоился о ней. Она должна возместить ему ущерб.

Крис умел быстро придумать способ заслужить прощение. Он задумался, можно ли найти что-то мягкое для её коленей, а не мраморный пол.

— Ты всё неправильно понял. Мы друзья. И ничего более.

То, что она его оттолкнула, пробудило что-то внутри. Боль. Отчаяние. Необходимость того, чтобы она признала — между ними что-то больше, чем дружба.

— Я бы сказал, что мы больше, чем друзья.

Она покачала головой.

— Между нами не может быть что-то большее.

— Почему? — Мольба для него в новинку, и на вкус она так же горька, как и на слух.

— Я потомок семьи Распутиных.

— И? — Он продолжал мучить себя, пытаясь понять, почему она продолжала отталкивать его.

— Тебе не знакомо это имя? — спросила Изобель.

— Распутин это из песни?

— Какой ещё песни? — спросила Изобель.

Эванджелина хихикнула.

— Срань господня, он говорит о песне Boney M. Как забавно. Продолжай закапывать себя, придурок.

Он нахмурился.

Изобель вздохнула.

— Хватит дразнить его, Эва. Он, очевидно, не знает, кто мы. — Она повернулась к нему. — Мой дедушка — Распутин, известный русский колдун.

Он покачал головой.

— Никогда о нём не слышал.

Эванджелина взорвалась.

— Да иди ты! Как ты мог о нём не слышать? Он годами негласно правил Россией. Царь ничего не делал без совета нашего дедушки.

Он пожал плечами.

— Многие люди оказывали влияние на лидеров. Но не все они знамениты.

— Ему почти сто пятьдесят лет.

— С твоих слов.

— Это зафиксировано в свидетельстве о рождении.

— И? Нет ничего особенного в том, что люди живут дольше ста лет. Но если он твой дедушка, то, сколько ему было лет, когда у него родилась твоя мать? Или твоя мать — старая летучая мышь? — Многие женщины в наше время поздно рожали детей.

— Старая летучая мышь?! — Эванджелина прыснула со смеха и схватилась за стену, чтобы устоят на ногах. — Ох, не могу дождаться, когда мама с ним познакомиться. Не думаю, что мы найдём такой маленький контейнер, в который соберём всё, что от него останется.

— Мама не станет его убивать, — начала Изобель, но всё же прикусила нижнюю губу.

— Меня не так-то просто убить, — вставил он. Иначе противники Антихриста давно бы нашли и убили его.

— Может, она и не убьёт его, но, вероятно, оставит шрамы или покалечит за то, что он назвал её старой. — Эва продолжала хихикать. — Отсылки на её возраст плохо воспринимаются.

— Да и плевать. Может, не храни ты так много секретов, мы бы не оказались в таком затруднительном положении. — Он свирепо посмотрел на Изобель.

Она даже не моргнула.

— Не вини меня. Когда нам было обмениваться историями из жизни?

— Я рассказал тебе о матери и культе. Может, в какой-то момент тебе стоило сказать: «Эй, я до смешного богатая цыпочка с очень старыми членами семьи, которые ходят на ходунках, думая, что они самые важные».

— Может, тебе строит вести себя, как дрессированный пудель? — Изобель шагнула к нему.

— А может тебе стоит заткнуться и отсосать мне, как и следовало.

— Извини? — Она моргнула, и даже Эванджелина шокировано замерла. — Что он только что сказал?

Крис всплеснул руками и, наконец, поддался бурлящей внутри ярости.

— Ты испортила этот день. Ты должна была отблагодарить, когда я появился, чтобы спасти тебя. Броситься в мои объятия, назвать героем — с прекрасными волосами, — а затем умолять позволить отблагодарить оральными ласками.

— Это самый невероятный бред из всего, что мне доводилось слышать, — пробормотала Изобель.

— Правда? — Он упёр руки в бока. — Я смотрел много фильмов и знаю, как всё устроено.

— Порно не считается, — вставила Эванджелина.

— Заткнёшься ты или нет? — рявкнул он, поворачиваясь к ней. — Я не с тобой разговаривал, и устал слушать твои ремарки. Зат-кнись!

Ведьма округлила глаза, а затем открыла и закрыла рот, но не издала ни звука.

— Что ты сделал с моей сестрой? — Изобель подбежала к нему и начала колотить в грудь.

Крис пристально посмотрел на неё, отмечая золотисто-пшеничный цвет волос и вдыхая свежий, чистый аромат шампуня. Ваниль. Восхитительно.

«Моя».

Изобель — его. К чёрту расспросы, они всё равно ни к чему его не привели.

Он обнял её за талию и приподнял на цыпочки. Её руки оказались зажатыми между ними. Она приоткрыла рот — явное приглашение. Прижав губы к её рту, он поймал вздох и начал целовать Изобель. И, конечно же, земля сдвинулась с места, и его… их обоих затрясло.

Она могла сколько угодно отрицать, но между ними что-то существовало, что-то могущественное и правильное. Нечто идеальное.

Так какого хрена все вечно продолжают их прерывать?

— Убрал руки от моей внучки!

Крис неохотно оторвался от своего утёнка, чтобы посмотреть на новейшего обломщика. Высокий мужчина, вероятно, лет пятидесяти-шестидесяти. Лысый, как бильярдный шар, но борода длинная, заострённая и чёрная с проседью. Над тёмными и проницательными глазами была густая моно бровь. Прямой и тонкий нос возвышался над тонкими губами, плотно сжатыми в неодобрении.

Но самым интересным аспектом внешности мужчины был халат, расшитый серебряной филигранью, которая поблёскивала при движении.

— Кто ты нахрен такой? — прорычал Крис.

— Её дедушка. Григорий Ефимович Распутин, и кого я буду иметь особое удовольствие убить?

Хватит играть в мистера Славного Парня. Пора дать этим ушлёпкам понять, с кем они имели дело.

— Я — Кристофер Люциус Бафомет, Сын Погибели, Мерзость Запустения, Разрушитель Народов, чаще называемый Антихристом, и твой грёбаный хозяин, мудак, так что прояви хоть каплю хренова уважения!