Ленивый сын

Глава 7

Стук раздался около полудня. Как раз во время сна. Как грубо, особенно если учесть, что Крису действительно нужно было отдохнуть. Он всё утро искал то, что пропустил, так как скорбящая вдова случайно наткнулась на отрезанный палец. Крики разбудили его, пока он крепко спал в мавзолее, где попытался догнать пару Z. Криса вызвали в кабинет руководства и потребовали ответов. Крис обвинил сурков, копающихся в земле. Руководство приказало расставить больше ловушек. И Крис планировал выставить им счёт за это и потратить деньги на пиво. Алкоголь — лекарство от раздражения последних нескольких дней. Уборка зомби оказалась куда менее увлекательной, чем сама драка. И даже драка переоцениваемая.

Но, по крайней мере, восстание стало знаком, который он не мог распознать; однако что-то изменилось в ту ночь. С этого момента он почувствовал, что плывёт по течению. Как будто его ноги больше не стояли твёрдо на земле, а будущее висело на волоске. Слова мадам не помогли. Что она имела в виду, говоря, что есть претенденты? Неужели действительно думает, что у Криса нет той самой судьбы?

Невозможно. Он чувствовал величие внутри себя, если бы только мог прикоснуться к нему.

Кстати о прикосновении, с тех пор, как столкнулся с горячей штучкой, он ни с кем не спал. Вообще. И подразумевал, что ни одна грёбаная женщина — или мужчина — не привлекали его. Неслыханно, тем более, совсем не похоже, что член перестал работать. Напротив, стоило лишь подумать об идеальном маленьком ротике чики, как он тут же возбуждался.

«Она погубила меня».

Он просто хотел найти её, чтобы она вылечила его.

Стук-стук-стук.

Снова раздался резкий стук, и Крис скатился с дивана, глядя на дверь. Как они посмели прервать его сон? Он отчитает их и добавит в свой список кому отомстить, когда получит власть.

Распахнув дверь, Крис приготовился сказать тому, кто там стоял, уваливать. Но обнаружил, что смотрит на женщину своей мечты. Эротической мечты. То, что она там вытворяла… Офигеть! Из-за этого, а ещё из-за анемии, он её слова, но услышал:

— … помоги мне.

Помочь в чём? Унять жгучее желание? Снять с неё одежду?

Учитывая, что он не уверен, произнёс очень всеобъемлющее:

— Гм, что?

— Я говорила, что в нашем городе возникла проблема с некромантами.

— Это не я. — Стандартный ответ в подобных ситуациях. Психиатрам не нравились намёки на сверхъестественные способности.

Она сморщила носик.

— Я и не говорила, что это ты. Я спрашиваю, не хочешь ли помочь мне выяснить, кто мог заставить мёртвых восстать?

Уфх, все знали ответ.

— А разве причина не в вирусе? Или во взрыве в лаборатории или, может быть, упал метеорит со странными инопланетными микробами?

Очевидно, ответ неправильный, потому что она поджала губы.

— Не следовало приходить сюда. Ты ничего не знаешь.

Не так много, как хотелось бы, но понимал, что она знает больше. Это сбивало с толку. Проще говоря, у этой женщины были ответы, которые ему нужны.

— С чего ты взяла, что это дело рук человека?

— Ну, а кто кроме некроманта знает, как поднять мёртвых из могил? — Он закатила глаза.

— Действительно, кто? — пробормотал он. В его руководстве по Антихристу ничего не объяснялось. Те, кто сомневается в наличии у него такой книги… «Чё, правда?». Он же Антихрист, и злодеяния с мировым господством должны с лёгкостью ему быть доступны и без руководства. Учёба для ботаников. А он в школе был слишком занят сексом и кайфом, чтобы волноваться об оценках. — Могла ли это сделать ведьма? — бросил он и снова умудрился оскорбить её.

Она прищурилась.

— Есть ли какая-то причина, почему ты оскорбляешь мой род?

— К-хм, нет? — Как она смеет не отвечать так, как он ожидал? — Послушай, ты, очевидно, думаешь, что знаешь, в чём причина, так почему же ты здесь? — И тут его осенило. — Ты передумала.

— В смысле?

— Не притворяйся скромницей. Давай, попроси меня. А если не можешь сказать, просто прикоснись к нему. — Он подмигнул и повилял тазом. — Ты вернулась, потому что не могла перестать думать обо мне. Признайся, крошка. Ты жаждешь моего тела.

Из-за правды она каким-то образом стала выглядеть испуганной, а не похотливой

— Ты грубиян. Не знаю, чем я думала, направляясь сюда.

Когда она развернулась, чтобы уйти, он потянулся и пальцы сомкнулись на ткани её грубой шерстяной куртки. Вдалеке прогремел гром.

— Только не топай и не рычи.

Она бросила на него взгляд через плечо.

— Я не топаю ногами, а ухожу, потому что трачу на тебя время.

— Я не говорил, что не помогу.

— И что ты можешь? Ты даже не знаешь, что такое некромант, да?

— Чувак, который балуется с мертвецами. — Он улыбнулся, возгордившись, что знает ответ.

— Некромант — это нечто большее.

— Очевидно. Так, почему бы тебе не зайти и не рассказать мне всё. — Оставалось надеяться, что она проигнорирует факт отсутствия уборки. В его квартире был огромный беспорядок.

Она вошла и сморщилась.

— Отвратительно.

— Я предпочитаю термин «беспорядок из-за плотного рабочего графика». — Он лгал, и его это вполне устраивало.

— Называй, как хочешь, но менее отвратительным это не становится, — сказала она, оглядывая его жильё.

Он тоже не мог удержаться и окинул взглядом дом, и даже ему стало немного стыдно. Будущий властелин человечества не должен жить в хижине, где грязное бельё украшает пол, а грязная посуда свалена в раковину.

— У… К-хм, у моей горничной выходной.

— То, что ты не можешь убираться не моя проблема, — пробормотала она себе под нос, входя в комнату. Она нашла свободное место, встала там и сложила руки на груди. — Твоя неспособность жить, как нормальный человек не имеет значения. Ты упомянул о том, что зомби созданы вирусом. А так как я хочу от души посмеяться, почему бы тебе не объяснить, с чего ты это взял?

— Потому что я смотрю «Ходячих мертвецов», и видел «Нацию Z». Зомби обычно создаются вирусом. Если это не инопланетяне, то мы, вероятно, смотрим на паразита.

— Ты основываешь свою теорию на кинематографе?

— Ну, да. Я никогда раньше с ними не сталкивался. И чтобы ты знала, с тех пор они спокойны.

— Значит, за время твоей работы здесь, они раньше не восставали?

— Это мой первый раз. — Он подмигнул.

Она почему-то покраснела и опустила голову.

— Тогда мы были одни?

— Да.

— Откуда такая уверенность?

— У меня есть приложение.

— Приложение?

— В нём есть датчики движения, так что я знаю, если что-то перемещается.

— Так ты узнал, что я там, — пробормотала она. — Ты даже не патрулировал.

— Зачем, если есть сигнализация, предупреждающая о подростках ещё до того, как их проделки заставят меня работать?

— То есть ты не ждал восстания зомби? — Казалось, она была разочарованна.

— Я всегда знал, что однажды это случится. Вот почему я установил датчики на дверях склепа.

— Сигнализация активна? Откуда такая уверенность, что мы были одни? Двигалось столько мёртвых, и ты не можешь по приложению точно просчитать, сколько нас было, — с насмешливой улыбкой возразила она. — Призывающий тоже тут мог быть.

— И не ушёл? Судя по моим отчётам, прорыва во внешнем периметре, было лишь два. И они совпадали с твоим приходом и уходом. Так что, Уточка, если считать живых, то в ту ночь здесь были лишь ты и я.

— Ты намекаешь… — Она выпрямилась. — Это не я.

— По твоим словам. — Он придвинулся. — Откуда мне знать, что это не ты их подняла?

— Потому что я не обладаю магией.

— Позволю себе не согласиться. Я думаю, что в тебе есть много магически восхитительного.

На его дразнящие слова, она прикусила нижнюю губу. Ему тоже очень захотелось прикусить её нижнюю губу… и он подразумевал не только те, что на лице.

— Может, прекратишь уже? — воскликнула она.

— Что?

— Смотреть на меня, как на сочный бифштекс.

— Во-первых, это комплимент, так что ни за что, а во-вторых, я никогда не смотрю на свой бифштекс. Вонзать в него вилку — да. Жевать с явным удовольствием — тоже, даже издам несколько стонов, но мне никогда не хотелось тереться об него своим мясом. — Он сделал небольшой выпад бедром.

Она скорчила гримасу.

— Ты отвратителен, и приехать сюда было такой плохой идеей.

Прежде чем она успела направиться к двери, он бросился наперерез.

— Не уходи. — Он ещё не знал её имени и не знал, как её найти. И что важнее, он не хотел, чтобы она уходила.

— Я не могу остаться. Ты явно не умеешь говорить как нормальный человек, всё время чувствуется сексуальный подтекст.

— Только потому, что нахожу тебя привлекательной. — Вот, правда вышла из него, и ему захотелось заткнуть язык в задницу.

На мгновение он подумал, что, наконец, нашёл слова, которые заставят её сбросить трусики. Она ахнула, приоткрыв рот, а на щеках разлился нежный румянец. Затем она вздёрнула подбородок.

— То, что ты находишь меня привлекательной, не даёт права быть свиньей и говорить такие вещи.

— Но как ещё я могу выразить восхищение твоими достоинствами? — Он ухмыльнулся и пошевелил бровями. Она сверкнула глазами, вовсе не находя это милым. Самый очаровательный ход Криса провалился

— А как насчёт того, чтобы выразить симпатию уважением к одному из них? Я больше, чем просто тело. Может, стоит говорить со мной, как с человеком?

— Уважение? — Он съёжился, произнося это слово, стирающее всё удовольствие от общения. — Думаю, мы могли бы попробовать, если настаиваешь.

— Да. И избавься от этого. — Она указала пальцем на его пах.

Он опустил взгляд на то, как его член натянул спортивные штаны и усмехнулся.

— Я не могу его контролировать. Он встаёт, когда захочет.

— Тогда, наверное, недостаток крови в мозгу объясняет твою глупость. Я никогда не встречала человека тупее.

На оскорбление он разинул рот. Кроме того, это лишило его эгоизма ниже пояса

— Я не тупица.

— Уверен? Ты мне ещё ни одной умной вещи не сказал.

Сначала она отвергла его ухаживания, а теперь поставила под сомнение его разумность. Хватит.

— Хочу, чтобы ты знала, мне уготованы великие дела.

Она огляделась по сторонам, не скрывая пренебрежение.

— Да, вижу.

Впервые, он густо покраснел от… от… от смущения? Это взбесило.

— Ты ужасно груба и осуждаешь того, к кому приползла за помощью.

— Приползла? — Слово приобрело определённый оттенок. Она выпрямилась во весь рост, и прямо достала ему до подбородка.

— Я подумала, что, возможно, тебе захочется заняться чем-то другим, а не чахнуть здесь, на кладбище

— А кто сказал, что я чахну? У меня тут светская жизнь бьёт ключом, и я сам составляю свой график. Да и отчитываюсь сам перед собой.

— Ты — могильщик.

— Я гораздо больше. Я… — «Не говори этого! Не говори». Да к чёрту. Ему не стыдно. — … Антихрист.

Она не округлила глаза от удивления, и не убежала, осенив себя крестным знамением. А рассмеялась. И громко. И смеялась, пока слёзы не полились из глаз. В такие моменты ему хотелось пошевелить пальцами и доказать это.

— Перестань. Я — Антихрист, тот, кому предсказано покончить с миром, — настаивал он.

— О боже, — выдохнула она между смешками. — Я верю, что ты в этом убеждён. Как грустно.

— Нет, потому что это правда. Я — Антихрист, Кристофер Люциус Бафомет первый.

Она продолжала хихикать.

— Первый? О, прошу. Сейчас ты ведёшь себя глупо. Знаешь, сколько антихристов уже уничтожили мир?

— То фейки, а я самый настоящий.

— Ну, конечно. — Она покачала головой. — Не успею я оглянуться, как ты заявишь, что, будучи наполовину демоном, любишь пить кровь и приносить в жертву девственниц.

— Вообще-то культ, в котором я вырос, предпочитал лишать их девственности. — Они действительно наслаждались оргиями в ритуалах.

— Причудливая фантазия, которую ты соткал, но думаю, что знала бы, будь ты потомком владыки Ада.

— С чего ты так уверена?

— Потому что от тебя не воняет серой, — сказала она с предельной серьёзностью и рассмеялась. — Демоны не могут долго быть среди нас из-за запаха, который каждый раз их выдаёт.

— Похоже, ты слишком много знаешь о демонах.

— У моей высокообразованной семьи хорошие связи.

— Ну, теперь, когда ты меня знаешь, связи ещё лучше. — Он мог бы встать в царственную позу, настолько изящную, что достойна оказаться запечатлённой в статуе, которой поклонялся бы весь мир.

Она хохотнула.

— Ах, бедняжка. Кажется, почти позорно лопнуть твой пузырь, но у Люцифера нет сына.

— Откуда тебе знать.

— Мой дед играет с ним в шахматы. Правда, не часто, потому что они оба жульничают.

Подумать только, она обвиняет его в том, что он живёт в мире фантазий, а послушай её, притворяющуюся знатоком религиозных икон, так обалдеть.

— И кто же теперь лжёт? Мы оба знаем, что Люцифера не существует.

Она перестала хохотать и склонила голову набок.

— Как ты можешь такое говорить, и при этом называть себя Антихристом?

— Антихрист — это скорее состояние бытия. Полная анархия и всё такое.

— Нет, быть Антихристом означает, что твою мать оплодотворил Люцифер.

— Люцифера не существует. Он просто религиозный миф.

Она моргнула.

— Не хочу тебя огорчать, но он очень настоящий.

— Я называю это чушью, потому что, если бы дьявол существовал, разве не думаешь, что он уже признал бы меня? Ну, я достаточно согрешил, чтобы мой предполагаемый демонический отец заметил меня сто раз. — Психиатры утверждали, что поведение Криса — вызов его предполагаемому отцу, который никогда не пытался связаться с ним. — Я не скрывал своего происхождения, но сероносец ни разу не появился и никогда не поддерживал.

— То есть, Тёмный Повелитель к тебе не приходил, поэтому ты в него и не веришь. — Она сморщила нос. — Можно понять. Но вот почему ты называешь себя Антихристом непонятно. Какой в этом смысл?

— Меня так мама называла.

— Но ты в это не веришь.

— Нет. — Но верил в то, что его отец нечто большее, чем человек. Как ещё объяснить это долбаное дерьмо? Если только психиатры не были правы. «Может, всё это у меня в голове».

— Если не веришь, зачем поддерживать историю?

В самом деле, зачем? Она точно определила проблему с его существованием. Если он верил своей матери, когда та говорила, что он сын дьявола, то почему Дьявол никогда не утверждал этого? Если только Дьявола не существует. Но если Дьявола не существует, то кто же Крис тогда?

— Если бы я не называл себя Антихристом и не верил в грандиозную судьбу, то вынужден признать, что я всего лишь обычный парень, так и не достигший ничего стоящего.

От отвратительной правды во рту появился неприятный привкус. И эта правда пугала его так сильно, что он пил, пытаясь похоронить сомнения. Открывать её кому-то было неприятно. Крис признал свою слабость. От этих жалких слов ему захотелось сунуть голову в унитаз и спустить воду.

И все же девушка, казалось, не возражала против того, что его мужское достоинство съежилось. Она шагнула ближе, положила руку ему на грудь и сказала:

— Я хочу раздеться и доставить тебе удовольствие. Наклонись, чтобы скакать на мне, как жокей, приближающийся к финишу.

А, нет, на самом деле она сказала:

— У нас гости.

Проклятье! Опять член приходится прятать.