Лепестки на ветру

Глава седьмая

Прошло несколько месяцев. Греческая весна была в полном разгаре. Солнце будило спящую землю, и та отвечала мириадами цветов, сбегавшими пестрыми коврами по склонам гор. Волшебство пробуждения природы ощущалось во всем — в напоенном ароматами воздухе, в ослепительной голубизне неба, в нежной бирюзе ласкового моря, в желтоватом тумане пыльцы, повисающем над долинами всякий раз, когда налетал ветерок.

К концу мая все более или менее ценные находки были извлечены из гробницы, и рабочие занялись восстановлением ландшафта. Через год крестьяне распашут эту землю, и никто из них уже не вспомнит о том, что здесь когда-то покоились останки их далеких предков.

За это время произошло немало разных событий, но ни одно из них не повлияло всерьез на взаимоотношения Джейн и Николаса. Он был с ней безупречно любезен, но не более. С Полин же, казалось, все развивалось совсем иначе: они часто беседовали и смеялись, в общении с ней доктор являл саму доброту и предупредительность. Неудивительно, что глазки Полин светились счастьем…

В тот день Джейн закончила упаковку нескольких ценных ваз и приготовила их к отправке. Настроение у девушки было неважным, и она работала не так внимательно, как обычно.

Войдя в хранилище, Николас остановился у кучи коробок и, выбрав одну наугад, вскрыл ее. У Джейн упало сердце. Он стоял, держа вазу в руке и переводя взгляд с нее на девушку и обратно.

— Просветите меня, мисс Брайнт, что это за оригинальная упаковка? — с откровенной иронией осведомился он. — Вы сами ее придумали?

Она смущенно опустила глаза. Николас, покачивая вазу на руках, словно ребенка, обошел вокруг стола и остановился рядом с ней. Его глаза смотрели прямо, но в них не было ни гнева, ни раздражения, только упрек.

— Я сделала так, потому что по-другому у меня не получается, — виновато пробормотала она.

— Не получается? — недоверчиво переспросил он. — Можно подумать, что вы занимаетесь этим первый день! Вы что, правда не знаете, как следует упаковывать вазы для дальних перевозок?

— Знаю, но…

— Так в чем же дело?

Ваза была завернута в вату и уложена в картонную коробку, тогда как по правилам ее следовало поместить в специальный чехол из гофрированной бумаги, который, плотно прилегая ко дну вазы, оставлял между ее внешними стенками и оберткой некоторое пространство.

— Степлер куда-то подевался, и мне пришлось упаковать вазы так. Я совершенно уверена, что в дороге с ними ничего не случится, — негромко возразила Джейн.

— Мисс Брайнт, я с уважением отношусь к людям, принимающим в экстремальных ситуациях неординарные решения. Но в данном случае, уверяю вас, самодеятельность совершенно ни к чему. Каждую вещь следует паковать так, а не иначе, вовсе не из-за моего каприза. Это проверено годами.

— Я же говорю, степлер куда-то запропастился…

— Не в степлере дело, мисс Брайнт, — постепенно начиная раздражаться заметил Николас. — Дело в отношении к тому, чем вы занимаетесь.

— Но другого степлера не было, — упрямо повторила Джейн.

— Так надо было найти его! — взорвался он. — Перевернуть здесь все, но найти! Извольте упаковать все вазы снова, на этот раз правильно. Я проверю.

— Я везде искала, — чуть не плача, возразила она. — Что же мне делать?

— Если я правильно помню, что такое степлер, — усмехнулся Николас, — то он не умеет летать и не обладает способностью таять в воздухе. Надо просто постараться, и все будет в порядке.

С этими словами он повернулся и ушел срывать, как подумала Джейн, свою злость на других несчастных. В том, что среди них не окажется Полин, она была уверена.

Как выяснилось, степлер для каких-то своих дел брала мисс Гилберт и оставила его у себя в палатке. Хотя она и видела, что Джейн ищет его повсюду, она ничего ей не сказала и вспомнила о степлере только после ухода Николаса. Джейн, только что выслушавшая незаслуженную нотацию, была, естественно, не в духе и не удержалась от замечания:

— Я же несколько раз спрашивала вас, не видели ли вы его! Пожалуй, стоит сходить к доктору Волласу и сказать ему, что я здесь ни при чем. Уже не впервые мне приходится расплачиваться за ваши ошибки!

— Злобная девчонка! — прошипела мисс Гилберт. — Уж скорее бы вы уехали отсюда… Слава Богу, ждать осталось недолго!

— Ваши эмоции меня не интересуют. Почему вы не сказали, что степлер у вас?

— Просто забыла, — проворчала мисс Гилберт и быстро добавила: — А если вам, юная леди, не хватит ума держать язык за зубами, я сама пойду к доктору и уж найду, что ему сказать. И посмотрим, кому из нас он поверит! Мы никогда еще с ним не конфликтовали… по крайней мере, пока здесь не появились вы!

Зная ее вздорный характер, Джейн предпочла больше с ней не спорить и, чтобы успокоиться, принялась перепаковывать вазы. На этот раз все было сделано правильно, и Николас, которого вызвали для проверки работы, удовлетворенно кивнул.

— Так-то лучше, — мягко и немного устало сказал он. Его рука любовно скользнула по крышке коробки, в глазах появилась грусть. — Наша работа подходит к концу, мисс Брайнт, постарайтесь больше не ошибаться. Было бы страшно обидно потерять даже одну из наших бесценных находок, ведь все они стоили таких трудов!

— Да, доктор, — пробормотала в ответ Джейн, но он уже уходил и не слышал ее.

Она задумчиво смотрела ему вслед. Источник силы и обаяния этого человека по-прежнему оставался для нее тайной. Интересно, какой бы получился из него муж? В нем столько властности, несгибаемости, нежелания идти на компромисс с кем бы то ни было… Нежелания или неумения? В его случае это почти одно и то же. Похоже, Тим прав, и семейная жизнь действительно не для него. Но, с другой стороны, он настоящий мужчина с сильным характером, в нем есть то, что называют «стержнем»… И неужели безвольная размазня, пусть даже самая вежливая и воспитанная на свете, лучше в роли главы семьи? Хотя, конечно, это зависит от женщины. Если она предпочитает командовать сама, навязывать мужу свою волю, держать его под каблуком, то муж-тюфяк для нее только подарок. Если же женщина послушна и согласна мириться с главенством мужчины в доме, то тогда… Нет, опять не сходится! — покачала головой Джейн. Она вовсе не была послушным ягненком и привыкла поступать по-своему, но не хотела бы в мужья слабого безвольного мужчину. Наверное, как всегда, правда лежала где-то посередине — в союзе двух людей, равно любящих друг друга и уважающих желания каждого… Людей, не стремящихся подавлять волю друг друга! Но вписывается ли в эту схему Николас? На первый взгляд — нет, но кто знает…

У Полин свой подход к браку, она дала это ясно понять тогда, в разговоре, упомянув, что может «выносить» и «терпеть». Слова, выбранные ею, были, разумеется, неслучайны. Любит ли Полин Николаса или видит в этом молодом талантливом ученом, которому суждено блестящее будущее, просто отличного кандидата в мужья? Наверное, все-таки любит. По-своему, не так, как она, Джейн, но любит. Кроме того, эти сухие, жестокие слова могли оказаться просто глупой бравадой, деланным безразличием…

Вечером того же дня Джейн и Стюарт остались наедине. В последнее время это случалось нечасто, поскольку оба старались избегать подобных ситуаций. Впервые с момента их первой встречи девушка почувствовала себя неуютно.

Неловкое, натянутое молчание длилось так долго, что Джейн невольно покраснела, словно была в чем-то виновата.

— Что с тобой? — спросил наконец Стюарт, заметив это. — Мое присутствие… смущает тебя?

— С чего бы это? — заставила себя улыбнуться Джейн.

Он нетерпеливо пожал плечами.

— Мы так редко стали видеться…

— Ну что ты, мы видимся каждый день.

— Ты отлично понимаешь, что я хотел сказать. Мы перестали видеться наедине.

— Да, Стюарт, это так.

— А тебе не кажется, что наши отношения стали м-м… несколько натянутыми?

Джейн быстро взглянула на него. В уголках рта Стюарта залегли горькие складки, глаза погасли… Ей вдруг стало грустно. Они действительно верили, что любят друг друга и были счастливы. Джейн радовала помолвка с ним, он же с гордостью представлял ее всем своим друзьям как свою невесту. Печально, когда люди вроде них вдруг приходят к выводу, что ошибались. Надо быть достаточно сильным, чтобы признать это, и еще более сильным, чтобы попытаться исправить ошибку. Куда проще ничего не предпринимать, делая вид, что все в порядке!

Страдал ли теперь Стюарт? Ее ли в этом вина? Или все дело в нем самом? Он любил ее, любил как умел, отдавая своей любви все, что считал нужным отдать. Джейн этого оказалось мало. Но она поняла это лишь после того разговора с Тимом и чувствовала себя виноватой. Ей казалось, что не встреть она Тима, все оставалось бы по-прежнему…

Стюарт стоял и молча ждал ее ответа. Закат окрасил облака на горизонте в багровый цвет, далекие вершины гор сверкали, как горящие угли.

— Да, Стюарт, — тихо ответила она, катая ногой круглый камешек, — ты прав. Я пыталась сказать тебе, но…

— Сказать, что ты решила оставить меня?

В горле девушки застрял какой-то комок, и она только кивнула.

— Знаешь, Стюарт, — чуть погодя сказала она, — если бы мы поженились, это было бы ошибкой.

Он посмотрел вниз, на круг, оставленный на песке камешком.

— Ты же любила меня, Джейн, пока мы не приехали сюда. Что произошло?

Джейн молчала, задумчиво глядя на склон холма, по которому ехала женщина на белом осле. Рядом бежала собака, время от времени поднимая голову и предано глядя на наездницу.

— Мне кажется, что если бы мы любили друг друга по-настоящему, то давали бы друг другу больше… Понимаешь, хотели бы давать! То, что было у нас, было каким-то мелким… — она нахмурилась и резко мотнула головой. — Нет, не мелким, это не то слово, а, скорее, поверхностным. — Джейн подняла на него глаза, в которых стояли боль и тревога. — Тебе никогда не приходило в голову, что если бы мы любили друг друга по-настоящему, то не стали бы ждать целый год? Ведь тогда, в Англии, нашему браку ничто не мешало!

— Жениться, не имея ни гроша за душой? — Он решительно покачал головой. — Нет. Хоть один из нас двоих должен быть практичным. Я не из тех, кто бросается, очертя голову, под венец, не имея ни дома, чтобы привести в него свою жену после свадьбы, ни денег, чтобы ее прокормить. Да, помню, ты сказала как-то, что продолжала бы работать, но как быть с детьми? Знаешь, у них есть одна дурная привычка — отнимать у матери массу времени, не давая возможности работать, по крайней мере, первый год.

«С детьми можно было бы и подождать», — чуть не ответила Джейн, но вовремя сдержалась. К чему? У них со Стюартом все кончено. Так какой смысл обсуждать несостоявшуюся свадьбу и неродившихся детей?

— Давай оставим это, Стюарт, — тихо, но твердо сказала она. — Нам ничто уже не поможет.

Он нервно сглотнул и сделал движение к ней, собираясь обнять, но его руки, так и не коснувшись ее, бессильно упали. «Действительно ли он страдает? — снова подумала Джейн. — Или просто пытается соответствовать моменту?»

— Быть может, даже к лучшему, что мы поняли свою ошибку сейчас, — глухо проговорил он, — пока не предприняли более серьезных шагов. — У Джейн перехватило горло, и она ничего не ответила; Стюарт между тем продолжал: — У меня есть к тебе одна просьба… последняя. Давай попробуем делать вид, что ничего не произошло, пока не вернемся домой. Помнишь, когда раскрылся наш обман, весь лагерь больше недели не мог успокоиться. Здесь каждый слух, каждая сплетня разносятся со скоростью степного пожара, а я больше не хочу, чтобы судачили на наш счет. Ты сделаешь это для меня, Джейн? Я не слишком многого прошу?

— Нет, конечно, — быстро ответила она. — Нет никаких причин рвать наши отношения прямо сейчас, да еще и публично.

— Спасибо, Джейн. — Он взял ее за руку и грустно улыбнулся. — Давай прогуляемся, вечер такой чудесный! Хорошо, что сегодня не наша очередь готовить ужин. Могу себе представить, как Гай и Полин тают сейчас у жаркой плиты!

Она заставила себя улыбнуться в ответ. Атмосфера оставалась довольно натянутой, но даже эта вымученная шутка немного разрядила ее. Оба почувствовали облегчение, и постепенно их разговор вошел в нормальное русло приятной болтовни двух старых друзей. Стюарт снова пошутил, на этот раз удачнее, и серебристый смех Джейн разнесся далеко по спящим холмам.

Услышал его и Николас, сидевший в этот час с книгой у открытого окна своего домика. Он поднял глаза и сразу увидел вдали два силуэта на фоне темнеющего неба. Его брови сошлись было на переносице, но тут же вернулись на место. «С какой стати злиться? Она свободна и может гулять с кем угодно и когда угодно!» — сказал он себе, но это его почему-то вовсе не успокоило. Вздохнув, он закрыл книгу и выключил свет.

На следующее утро Полин пожаловалась на недомогание, а к полудню совсем разболелась. Обеспокоенный Николас послал за Джейн и велел ей уложить девушку в постель. Встав у спинки кровати, он внимательно осмотрел ее и покачал головой.

— Не пойму, что с ней, — сказал он Джейн. — Если завтра к утру ей не станет лучше, придется вызвать врача.

Но Полин стало еще хуже, и на следующий день приехал врач. Он не нашел у девушки ничего серьезного, но, уходя, сказал Джейн:

— Мне кажется, ее болезнь чисто душевного свойства. Девушку что-то мучит, это какая-то тоска, уныние…

— Уныние? — удивилась Джейн. — Ничего подобного, доктор Росакис, Полин совершенно счастлива!

Но седовласый доктор только покачал головой.

— Я знаю, что говорю, юная леди. С вашей подругой что-то неладно. Но дело не только в унынии. Она совершенно истощена физически. Вы же знаете, здешний климат вообще подходит далеко не всем, а это лето выдалось небывало жарким. Давайте ей таблетки, которые я сегодня же пришлю, и следите за тем, чтобы она не вставала с постели до моего следующего визита. Это будет примерно через неделю.

— Через неделю? А раньше вы приехать не сможете?

— В этом нет никакой надобности. Ей требуются только покой и хорошая пища… Кстати, почему она не ест?

От удивления Джейн не сразу нашлась, что ответить.

— Она ест… насколько мне известно.

— Насколько вам известно? Вы что, сидите рядом и кормите ее с ложечки? — Его седые брови вопросительно взлетели вверх, а смуглый лоб прорезала глубокая складка.

— Ну… нет. Разумеется, я не слежу за этим, но…

— Значит вы не можете утверждать, ест она или нет, не так ли?

— Не могу, — неохотно признала девушка, которую начал раздражать этот нелепый допрос.

— Так почему же вы решили, что она ест? — настаивал доктор. Джейн ничего не ответила, и он сухо продолжил: — Отныне прошу вас проследить за этим. Прежде всего — молоко и яйца. И приготовьте ей что-нибудь вкусненькое.

С этими словами он направился к машине, и через минуту она уже скрылась за поворотом в клубах пыли.

Следуя указаниям доктора, Джейн приготовила Полин пудинг на обед. Едва взглянув на него, больная отвернулась, словно ей предлагали яд.

— Доктор Росакис сказал, что ты совсем ничего не ешь, — строго заметила Джейн. — Почему, Полин?

— Потому что не голодна. Почему же еще?

— Но это ненормально, разве ты не понимаешь? У тебя совсем нет аппетита?

Полин вздохнула и натянула простыню до самого носа.

— Со мной и раньше такое бывало, — глухо сказала она. — А сейчас мне плохо уже несколько дней.

Джейн заметила у нее на лбу бисеринки пота.

— Почему же ты молчала?

— Потому что у меня было много работы. Я не могла подвести Николаса.

Джейн неодобрительно покачала головой.

— Если бы ты сказала ему, он не стал бы заставлять тебя работать.

— А он и не заставлял, я сама, — резко ответила она и повернулась к Джейн спиной.

— Ты должна поесть, — вздохнула Джейн. — Этот пудинг такой вкусный, я его сама сделала.

— Не хочу.

— Послушай, Полин…

— Пожалуйста, уйди и оставь меня в покое! Я же сказала тебе, что не голодна!

Такая резкость была настолько несвойственна Полин, что Джейн встревожилась не на шутку. Не больна ли она серьезнее, чем думает доктор? Насчет уныния он оказался абсолютно прав, но откуда оно взялось? Джейн видела только одно возможное объяснение: Николас до сих пор так и не признался Полин в любви. По намекам подруги ей казалось, что он, узнав правду, должен был отреагировать моментально. Но ничего не произошло. Правда, он относился к ней лучше, чем к кому бы то ни было еще, ласково смотрел, мягко говорил с ней, всегда садился рядом за обедом, часто хвалил ее работу… Но это еще ни о чем не говорило, ведь они просто работали вместе над его книгой, и к любой другой девушке, окажись она на месте Полин, он мог бы отнестись так же.

Когда Джейн уходила от Полин с так и не тронутым пудингом в руках, ею овладело странное предчувствие. Может ли быть, чтобы Николас видел в Полин только полезную, незаменимую помощницу? Она отлично работала, и он, разумеется, был благодарен ей… Вначале, считая девушку обманутой женой, он искренне жалел ее… Жалость — опасное чувство, от него совсем недалеко до любви, и Джейн казалось, что именно это и происходит. Но теперь она сильно засомневалась в этом и впервые испугалась за Полин всерьез, хотя с самого начала было ясно, что если Николас не ответит на ее чувства, это будет для девушки настоящей катастрофой. Полин не обладала силой и решимостью и не смогла бы выстоять после такого удара — сдалась бы без боя, даже не пытаясь постоять за себя.

Вернувшись на кухню, Джейн поставила пудинг на стол и отправилась на поиски Николаса. Тот беседовал со своим другом археологом, доктором Петросом Сколасом, приехавшим с севера страны специально, чтобы полюбоваться великолепными находками.

Джейн постучала в дверь и уже почти открыла ее, когда заметила, что доктор не один.

— Извините… — смущенно пробормотала она и хотела уйти, но он окликнул ее, попросив остаться.

Представив Джейн доктору Сколасу, он спросил:

— Как там Полин?

— Плохо, доктор Воллас, — честно ответила она.

Видимо, голос девушки выдал ее тревогу, потому что Николас после секундной паузы нахмурился и озабочено сказал:

— Хм-м… Позднее я зайду и поговорю с ней. Надеюсь, ее болезнь не очень серьезна, ведь здесь нет нормальных условий для лечения. — Повернувшись к своему другу, он пояснил, что одна из его помощниц заболела, и снова обратился к Джейн: — Вы не могли бы сварить нам кофе?

— Конечно, сэр. Может, пару бутербродов?

— Нет, спасибо, мисс Брайнт. Нескольких бисквитов будет вполне достаточно.

— Потрясающе красивая девушка! — донеслось до Джейн негромкое восклицание доктора Сколаса, когда она выходила из домика.

Девушка невольно покраснела. Все то недолгое время, что она была внутри, этот человек буквально ощупывал глазами ее ноги, талию, грудь… ни разу не взглянув на лицо!

Отнеся Николасу поднос с кофе и бисквитами, Джейн вернулась к Полин. Та, лежа на спине, смотрела в потолок; ее погасшие глаза, казалось, потеряли интерес ко всему на свете.

— Как ты себя чувствуешь? — спросила Джейн, кладя ей на лоб свою прохладную ладонь. — Что-нибудь болит?

Полин слабо покачала головой.

— Нет, ничего, — еле слышно ответила она и тяжело вздохнула.

Джейн прикусила губу. С этим надо было что-то делать, но что? Расспрашивать Полин сейчас было бы непростительной глупостью, и она просто сказала:

— Может, все-таки принести тебе что-нибудь поесть?

— Нет, спасибо, — последовал торопливый ответ.

— Николас скоро зайдет проведать тебя.

— Правда? — Погасшие глаза снова оживились. — Он сам так сказал?

— Да. К нему приехал приятель, иначе, я уверена, он давно был бы уже здесь.

— Ты думаешь, он беспокоится за меня?

— Я уверена в этом.

— Надеюсь, ты права, — всхлипнула Полин, и две слезинки скатились по ее бледным щекам. — Он ведь такой добрый… он беспокоился бы о ком угодно, если бы тот заболел… Разве нет, Джейн? Ведь стал бы? Если бы ты, или Гай, или Стюарт, или… или кто-то еще внезапно заболел… — Она не смогла договорить — ее душили слезы.

— Конечно, стал бы, ведь здесь, в лагере, он не может предоставить больным достаточный уход, — мягко, но настороженно ответила Джейн. Разговор обещал быть трудным, ведь Полин в ее нынешнем состоянии могла обидеться на что угодно. — Но я уверена, что сейчас он беспокоится именно потому, что заболела ты, а не кто-нибудь другой.

Полин взглянула на нее и снова горестно всхлипнула.

— Ты говоришь это лишь затем, чтобы меня успокоить. Я больше не верю, что он беспокоится обо мне больше, чем о любом другом.

Это признание лишило Джейн дара речи. Значит, ее подозрения подтвердились — Николас видел в Полин только хорошего секретаря, и она, в конце концов, поняла это. Но когда? Еще совсем недавно она казалась такой уверенной, ее переполняли счастье и оптимизм… Джейн склонилась над подругой, ласково гладя ее по голове. Что может она сделать для нее? Как помочь ей?..

Движение за окном привлекло ее внимание, и она быстро подняла голову. Это был Тим. Джейн встала и вышла из палатки.

— Как она? — Тим был очень бледен и выглядел подавленным. — Когда приезжал доктор, я работал, но сейчас у меня есть немного времени. Что он сказал?

— Он сказал, что ничего серьезного нет, — поспешила успокоить его Джейн. — Никаких физических нарушений, по крайней мере. Но доктор считает, что Полин страдает от… от депрессии.

— Депрессии? — нахмурился Тим, — Я не понимаю.

Джейн быстро обернулась через плечо, словно боясь, что Полин вот-вот выйдет из палатки и услышит, о чем они говорят.

— Давай отойдем…

Она взяла Тима под руку и остановилась поодаль.

— Врать нет смысла, Тим, и я не собираюсь этого делать. Похоже, все произошло примерно так: Полин пришла к выводу, что безразлична Николасу, и впала в депрессию. Впрочем, врач назвал это «унынием». Кроме того, она ничего не ест…

— Это я знаю, — перебил ее Тим. — Я наблюдал за ней каждый вечер за ужином и заметил, что она не притрагивается к пище. Я встревожился и спросил, что случилось, но Полин посоветовала мне не лезть не в свое дело: она, мол, худеет.

— Худеет?? — изумилась Джейн.

— Знаю, знаю… — нахмурился Тим. — Она и так худа, как спичка… Депрессия, говоришь? Николас безразличен к ней… Странно, я уже начал подозревать обратное. Черт возьми, я же сразу сказал, что он никогда не женится на ней! Бедная Полин! — Его глаза засверкали лихорадочным огнем. — Что мне делать, Джейн? Захочет ли она, в ее теперешнем состоянии, хотя бы видеть меня?

— Мне кажется, внимание ей сейчас не повредит, — уклончиво ответила Джейн. — Не удивлюсь, если она окажется резка с тобой, но не обращай внимание. Просто войди и посиди с ней немного…

— Нет! Как бы я ни любил ее, я не пойду к ней, если она не захочет меня видеть!

Джейн устало вздохнула и пошла обратно. Сначала Полин и слышать ни о чем не хотела, но внезапно передумала и попросила расческу и зеркальце.

— Может, наденешь пеньюар? — оживилась Джейн.

— Да, пожалуй… Подай розовый, он самый нарядный.

Через минуту вошел Тим. Ступал он тяжело, словно нес на плечах огромную тяжесть. Джейн отошла к окну, задумчиво глядя на встречу двух своих друзей. «Если бы только Полин знала, как ей повезло!» — думала она. Но Полин и не догадывалась, что Тим любит ее, да если бы и догадывалась, то не сочла бы это везением, ведь не его любви она добивалась, а Николаса!

— Здравствуй, Полин, — слабо улыбнулся Тим.

— Здравствуй, Тим…

Джейн оставила их одних.

— Видимо, придется отправить Полин в больницу. Здесь у нас нет ни врачей, ни лекарств, — своим обычным сухим тоном заметил вечером Николас. Его глаза смотрели прямо, без прежней теплоты. Джейн инстинктивно почувствовала, что между ним и Полин что-то произошло.

— Вы сказали ей об этом? — поинтересовалась она.

— Я ей это предложил. — Его губы сжались в тонкую линию. — Она не хочет.

— А стоит ли ее отправлять, доктор Воллас? Она не так уж больна, и я вполне могла бы за ней ухаживать. Врач сказал, что ей надо просто лежать в постели и хорошо питаться, вот и все. Ничего особенного ей не требуется.

Он колебался, но черты его лица постепенно смягчались.

— Она нуждается в уходе.

— Я беру это на себя. Здесь, среди друзей, ей будет лучше.

Николас вздохнул и чуть заметно кивнул. В его взгляде Джейн прочла облегчение. Что бы ни случилось между ним и Полин, он явно чувствовал себя неловко и был благодарен Джейн за помощь.

— Наверное, вы правы, мисс Брайнт. Что ж, она может остаться. Да, кстати, вы умеете печатать на машинке?

— Печатать? Я? — удивилась Джейн и, сама не зная почему, покраснела. — Да, н-немного…

— Вот и славно. Завтра утром придете ко мне. Вам придется заменить Полин.

— Да, но…

Однако доктор уже не слушал ее. Быстро кивнув, он взял со стола какие-то бумаги и вышел за дверь.

Джейн совершенно растерялась. Работать с ним, видеть его каждый день рядом…

«Нет, это неправильно! — думала она. — Завтра же утром я скажу ему, что отказываюсь! Я не могу, я просто… не выдержу!»