Лес

Пока сотник бегал по делам Ольт, не отрываясь, наблюдал за будущим противником. Место для наблюдения он выбрал отличное, не очень близко, но не так уж далеко. Как раз, чтобы хорошо видеть все разрастающийся лагерь противника. Вся орда уже собралась вместе одной большой беспорядочной толпой, но все равно деление на группки сохранялось. Это было видно по расстоянию между кострами и по количеству воинов, сидевших у них. Костры-то были одинаковыми, а вот людей возле них сидело от десяти и больше. Сразу было понятно, что это разные группы. Погода стояла теплая, поэтому многие, даже не укрывшись, уже спали. Видно трудная дорога по лесу давалась северянам не так уж легко. Охранения никто и не думал выставлять, только возле нескольких телег, стоящих в отдалении от основной толпы, маячило двое часовых. Чего они там охраняли, чье имущество – было непонятно, но видно что-то стоящее, если выставили стражу, а содержимое телег было укрыто какой-то дерюгой. А в остальном бардак был полнейший.

- Все спокойно? – голос Леко раздался неожиданно и казалось, что ниоткуда.

Но Ольт и не шелохнулся.

- Было все спокойно, пока один увалень не появился. Ходишь, как кабан. Сучья трещат – за полет стрелы слышно. – подросток даже не повернулся. Конечно он врал, но зачем об этом знать сотнику? Пусть пострадает за то, что хотел его напугать. А то ишь, ходить по лесу научился, а ладанку с пахучей травкой носит. Оно конечно, мало ли чем в лесу пахнет, но вот беда, не растет именно в этом конкретном месте такая травка. А запах-то у нее… За десяток шагов учуять можно. Но об этом Ольт расскажет сотнику как-нибудь потом, а пока пусть помучается.

- Вроде тихо подошел. – озадачено ответил Леко, но не стал слишком заморачиваться, ведь давно уже всем известно, что Ольт совсем дикий, в лесу вырос и в чаще чувствует себя как дома. Если он что-то и услышал или увидел, то не факт, что и другие так могут. – Всех отослал. Передал Карно, что через два дня приведем орду к Лесной. Уж за два дня воевода успеет подготовить горячую встречу. Но только… Я вот подумал, а пойдут ли разбойники за нами? Пошлют одну полусотню, нам с тобой за глаза хватит. А остальные так и будут переть к Узелку.

- Я тоже об этом подумал. И еще подумал, что если угнать вон те две телеги, то погоня всей толпой нам обеспечена.

Леко залег рядом с Ольтом и тоже стал внимательно изучать лагерь противника.

- Думаешь?

- Да здесь и думать нечего. Ты только посмотри, как их охраняют. Я не знаю, что там такое, но что-то очень важное и нужное всем.

Что нравилось в Леко Ольту, это то, что для него не существовало слова «невозможно». Молод был еще, горяч и то, что, например, для Карно было бы немыслимо или невыполнимо, для него было лишь увлекательным приключением, да и присутствовала в нем некая авантюристическая жилка. Может поэтому они и сошлись так близко. Вот и сейчас сотник не стал Ольта в чем-то разубеждать, ссылаться на грозного воеводу, а просто спросил, закусив в крепких зубах травинку:

- И как мы будем их угонять?

- Молча… И ночью. А сейчас давай поспим. Ночь будет некогда, работы предстоит много.

И через минут пятнадцать оба авантюриста уже спали. Нервы у обоих, как оказалось, были железные. Проснулись уже за полночь. Никуда не торопясь, перекусили. Время еще было. Операцию было решено проводить под утро, когда караульные уже вовсю будут клевать носами. То ли поздний ужин, то ли ранний завтрак запили водой из берестяных фляжек. Да и еды-то той было… Пара сухарей да горсть пеммикана. Самое то при долгих походах или в разведке, когда даже маленького костерка разжигать нельзя. И Ольт здесь был совсем не при чем, лесные охотники и жители с севера и сами знали, как приготовить питательную смесь, почти не имеющей веса и объема.

Что такое смена караулов разбойники не знали, а может просто не сочли нужным и лишним. Все-таки в своем лагере находились, чего тут бояться, кроме собственных воришек. Но тем достаточно самого факта охраны. Так к тому времени, когда луна пошла на ущерб, один из охранников уже откровенно спал, присев возле телеги и притулившись к колесу. А может у них была очередность, так как второй упрямо стоял, оперевшись на короткое копье, и пялился в догорающий костер. Иногда он поднимал голову и обводил мутным тяжелым взглядом окрестности и опять опускал взор к еле мелькавшим язычкам огня. Что он мог после такого видеть вокруг -оставалось загадкой. Леко даже насмешливо хмыкнул от такого несения службы.

Телеги стояли возле какого-то шатра, в котором находилось какое-то начальство. Это было видно по тому, как целый день в него ныряли прибывающие начальники отрядов и возле входа стояла и бдела кое-какая охрана. Не сказать, что она была многочисленной, с десяток, не больше, но качество вооружения и рост самих охранников, иные из них были почти так же высоки, как Леко, говорили о том, что в этой кожаной палатке сидят не простые люди. Сейчас эти воины вповалку спали возле костра, который горел прямо перед входом.

Карновцам повезло, что телеги стояли с задней стороны шатра и он укрывал их в своей тени. Подкрасться без шума и пыли к сторожам для лесовиков не составило труда. Леко возник за спиной стоящего охранника, словно фигура возмездия за нерадивую службу, одной рукой перехватил копье, чтобы не упало и не подняло лишнего шума, а другой лапищей сжал шею незадачливого воина. Тихонько и жалобно хрустнули позвонки и вот уже сотник укладывает на землю безжизненное тело. Ольт же просто и незатейливо легким хлопком загнал в ухо спящего деревянный колышек, переводя живой сон в вечный. Тот даже не шелохнулся.

Хорошо, что враги, видно не желая утром возиться с упряжкой, даже не распрягали лошадей. Только навесили на морды мешки с каким-то зерном. Корм уже был съеден и животные дремали, иногда тихо всхрапывая. Мешки с них так и не сняли и это было новоявленным ворам только на руку. Быстро обмотали копыта тут же найденными в телегах мешками и взяв каждый коня под узду повели их прочь. Хорошо еще, что телеги, соответственно и лошадей, было только две. Ольт не знал, что бы они делали, окажись их больше. Отогнали телеги метров на сто, Ольт – первый, и остановились. Надо было освободить лошадей от мешков на мордах и на копытах. Ольт скоро размотал ноги и перешел к морде. Лошадки были крестьянские, смирные и послушные, видно трофей из деревни, которую ограбила банда, но вот Ольтова животина отчего вдруг не захотела снимать мешок, может в нем еще что-то оставалось. Она фыркнула и замотала головой и поэтому Ольт, который повис у нее на шее, не услышал шума за спиной. Понял, что сзади кто-то есть только тогда, когда на его плечо легла крепкая ладонь.

- Эй, ты кто такой? – раздался голос и это явно был не Леко.

- Тихо, ты! Людей разбудишь. – прошипел Ольт, поворотом выворачивая плечо из захвата.

- А тебе какая забота? – видно пришлые вояки не очень-то переживали друг о друге.

- По ночам людям спать надо. – назидательно произнес подросток. Мешок наконец слез с лошадиной морды. – А ты орешь на весь лес. Дорогу-то дай!

- Смотри-ка, Уордр, не этих ли лошадок мы третьим днем взяли в той деревушке…

- Демоны его знает, в темноте так сразу и не разберешь…

- Эй! Малец, а ну постой! – лес вокруг наполнился голосами и Ольт с тоской подумал: «Вот и конец всей нашей секретности». – Ты что здесь делаешь?

Какой-то воин уже уцепил за поводья лошадь, а к Ольту подступило аж три фигуры, в предрассветных сумерках казавшихся великанами. Что-то надо было срочно делать, но что? Если бы не Леко, оставшийся где-то сзади, то скрыться в темноте было бы парой секунд. Надо потянуть время, надо что-то делать, надо… И откуда тут взялись эти вояки? Наверно были в дозоре, а может какая-нибудь мелкая группа нагоняла основную массу войск, а тут такая встреча. Никто не ожидал встречи с местным мальчишкой, да еще ранним утром, поэтому все немного растерялись. В другое время Ольту уже подогревали бы пятки, а тут мужики немного расслабились, подобрели.

- Живу я тут! Сижу, никого не трогаю, примус починяю… - Ольт нес всякую пургу, что первым пришло в голову. Главное не дать противнику опомниться и начать задавать вопросы по серьезному. – Ой! Кто это!?

Задавал вопрос, глядя за спины воинов. Даже для большей правдоподобности вытягивал шею, будто стараясь кого-то высмотреть. Естественно, что мужики обернулись, причем все, напрочь позабыв о странном мальчишке, несущим какую-то дичь. А чего бояться настоящим воинам тонкого, даже можно сказать тощего, подростка, которого и соплей пришибить можно. Самое смешное, что за их спинами и впрямь вдруг появился гигантский силуэт.

- Вы почто мальца обижаете? – озадачено прогудел великан.

- А ты кто такой? – мужики подобрались, группируясь против настоящего, по их мнению, противника.

Все-таки они были воинами, да еще участвовали в набеге, а тут каждый мог оказаться врагом. Тем более такой здоровенный мужик. При виде его они напрочь выкинули из голов о том, что творилось позади них. Даже вояка, повисший на поводьях лошади, засмотрелся на эпическую картину явления Леко народу. Чем Ольт и воспользовался. Идя на дело, они спрятали основное оружие в тайнике и сейчас у него был только его, проверенный делами и временем, боевой нож. Им он и подрезал сухожилия на ногах мужика с поводьями. Рисковать и испытывать на прочность кожаные доспехи, в которые тот был наряжен, не стал, а доставать до шеи… Хлопотно это, поэтому пошел по пути наименьшего сопротивления, все-таки штаны, пусть даже и из тонкой кожи – это всего лишь штаны. Резал поглубже, в надежде достать до артерии. В любом случае, это уже не противник. Не очень-то побегаешь с перерезанными сухожилиями, разве что быстро поползешь, но вряд ли вояке в ближайшее время будет до этого.

Быстро огляделся и кинулся на спину еще одного, ближайшего к нему, воина. Пока тот соображал, что же ему делать с неожиданным наездником, Ольт, левой рукой взявшись за подбородок, запрокинул ему голову и правой резанул ножом по горлу. Не соображая, что уже умер, воин, держась руками за окровавленную шею, в начале медленно, а затем все быстрее, опускался на колени. А с колен он уже просто рухнул ничком. Не дожидаясь, когда он упадет, Ольт добил первого воина, который и так уже доходил от потери крови.

В это же время со стороны остальных воинов короткий перестук мечей завершился одним безголовым телом и вторым, почти разрубленным пополам. Леко тоже оставил в тайнике почти все свое оружие, а главное – это цвайхандер, который мог помешать передвигаться по лесу. Эта «дура» была его любимицей, но имея размеры почти в два метра, она на поле боя была королевой, а в лесных зарослях и бою накоротке была конечно неудобна. Поэтому Леко был вооружен ее походным вариантом, всего лишь «коротким», с метр двадцать, бастардом. Но противникам Леко от этого было не легче, он даже простым кухонным ножом смог бы разрубить любого врага напополам. Он и с голыми руками был опасен, а с любой острой железкой в руках становился буквально абсолютной машиной смерти. Что и доказал сейчас и Ольт даже не смог заметить, каким образом он это сделал. Отрубленная голова подкатилась к ногам мальчишки и уставилась на того изумленным взглядом.

- Говорил воевода, присмотри за этим мелким, а то он быстро найдет на свою задницу приключения… И ведь нашел же! – проворчал Леко, вытирая клинок об труп.

Вроде он был недоволен, но глаза его выдавали. Даже в темноте было видно, как они прямо лучатся от азарта прошедшего боя. Маньяк адреналиновый, еще наверно и удовольствие получил от того, как мастерски зарезал двоих людей

- Тише ты, труба войсковая! Быстро осмотрись, всех прикончили? У меня двое и у тебя…

- Трое. Здесь лучника в кустах придавил. В самом начале, когда ты им, - Леко кивнул головой в сторону трупов, - про свою жизнь рассказывал. Хм, а что такое «примус»?

- Много будешь знать, скоро состаришься. Давай хватай свою лошадку и ходу отсюда, ходу!

- Состаришься… При такой жизни надо еще умудриться это сделать. – проворчал Леко, хватая под уздцы и выводя свою лошадь вслед за Ольтовой.

Они еще немного прошли и, когда лагерь разбойников остался достаточно далеко, а путь наконец окончательно развиднелся, уселись в телеги. Надо было убраться, как можно дальше и при этом оставить четкий и ясный след. Им было известно, что северяне может и никудышные наездники, зато бегуны из них знатные. У себя дома они пробегали по тундре значительные расстояния в погоне за дичью, причем не столько быстро, сколько настойчиво и долго. Поэтому Леко с Ольтом не жалели лошадей. Несмотря на кнут и понукания, все равно скорость была небольшая, чуть быстрее скорости пешехода. Ехать на телеге по тайге - это не то, что идти пешком. Все равно гнали, пока лошади не начали спотыкаться. Удалились километров на сорок и встали на привал возле попавшего на пути ручья. Тягловой силе нужна была передышка, да и самим не мешало отдохнуть. Умылись сами, обтерли запаренных лошадок, дали им попить, потом подвесили на морды мешки с найденным в телегах зерном и полезли к грузу. Надо же было посмотреть, что там такого ценного тащили с собой грабители.

Северяне оказались теми еще барахольщиками. В телегах было все, что они награбили по дороге от северных равнин до лесов Эдатрона. Кожаные и дерюжные мешки под завязку были набиты самыми разными вещами. Системы никакой не наблюдалось, как попалось под руку, так и кидали в мешок. Так, например, одинокий золотой кубок соседствовал с оловянными и медными блюдами, а отрез хорошей шерстяной материи лежал рядом с рулоном дешевого полотна. Деньги – это вообще была песня. Собранные в одном мешке из кожи, они в будущем представляли бы собой неплохую коллекцию для нумизмата, ибо чего только в нем не было. Небольшое количество золотых монет и целая россыпь меди и серебра Северного Союза и бывшего Эдатрона мирно уживались с какими-то монетами из других стран, попадались даже квадратные и многоугольные, и простыми кусочками из серебра и бронзы и самородков золота.

Ольт как раз разглядывал содержимое маленького мешочка, а Леко с недоумением осматривал большую козлиную голову из меди, когда что-то одновременно их насторожило. Малейшее изменение в тайге сразу подсознательно отмечалось мозгом таежных жителей.

- Птицы чужих чуют. – отметил Леко.

- Ага. И судя по их голосам, им до нас где-то один полет стрелы.

- Быстро они... Забегали.

- Так мы оказывается их казну хапнули. Забегаешь тут.

Переговариваясь, лесовики тем временем сбросили мешки с морд лошадей, и схватив их под уздцы, направились по еле видной звериной тропе в глубину леса. Может северяне и хорошие бегуны, но найти в лесу охотника-лесовика, это еще постараться надо. Здесь им не тундра, здесь тайга. Ели бы еще не лошади, а главное – телеги, то вообще бы проблем не было. А так, конечно, пришлось побегать. За двое суток вымотали лошадей, вымотались сами, а о преследователях и говорить нечего. Бегунами северяне и в правду оказались сильными. Мало того, они и преследовали лесовиков яростно и целеустремленно, словно стая волков, вставшая на след оленя и не отстававшая даже ночью. Приходилось Леко, оставив на попечение Ольта обе телеги, устраивать засады и ловушки. И в то время, как один гнал лошадей, второй в это время подвешивал бревно на лианах дикого виноградника или рыл и маскировал ямки с колышками. Ловушки были так себе, любой малыш-лесовик засмеял бы их до коликов в животе, но ни на что большее не хватало времени, да и северянам хватало и этого. Неуклюжие они были для леса и им надо было потерять троих, самых быстрых и наглых, чтобы понять, что, идя по лесу, спешить не надо. А то мало ли какая бяка может неожиданно выскочить из-за дерева. Например, лесной мальчишка, вымотанный дорогой и погоней и поэтому очень злой. Это произошло на второй день погони. В тот раз преследователи приблизились на опасное расстояние и на ловушки времени не оставалось, поэтому Ольт и отправил Леко с лошадьми и решил сам немного размяться. Великан конечно тоже, как и любой лесовик, мог стрелять из лука, но все-таки его основный сильной стороной была рукопашная, когда глаза в глаза, меч к мечу… В любом случае до Вьюна или Свельта Оглобли ему было далеко и это мягко сказано. А Ольт все-таки добился неплохих успехов и если и отставал от признанных мастеров, то совсем немного.

Злой Ольт успел выпустить пять стрел, когда северяне поняли, что их убивают. Их нельзя было упрекнуть в отсутствии реакции, просто стрелы летели с такой скоростью, что они среагировали только на третью. Пока искали куда спрятать, пока нашли… Еще две стрелы нашли свои жертвы. Истрил была бы им довольна. Пока передовые вояки прятались от невидимого стрелка, Ольт уже наматывал расстояние на свои ноги. Встречать со всей ордой ему не хотелось категорически. Догнал Леко и оставив того делать очередную ловушку, сам, усевшись в телегу, погнал лошадей дальше. Вот так они и уходили к затерянной среди лесов речушке под нехитрым названием Лесная.

И добрались-таки на третий день до своих. Не без потерь. Одна лошадь все-таки сдохла и пала смертью храбрых часа за два, как на беглецов вышел передовой дозор карновцев. Карно успел. Быстрый доклад, мгновенные приказы и последующая раздача люлей некоторым несознательным мальчишкам и сотникам. Собственно говоря, Ольт с Леко знали, что так и будет, поэтому, послушно поникнув головами, принимали на себя все упреки и ругань, больше похожими на жалобы на некоторых непослушных вояк, возомнивших о себе невесть что. Так наверно Карно тренировался для будущего отчета перед Истрил. Зато, какой был сюрприз для передовых частей захватчиков, когда те, толпой вывалившись из леса на побережье речки, вместо загнанных беглецов, увидели ровные ряды карновской дружины.

Ольт не знал, каким Карно был военачальником, о карьере его тысячником он знал только с личных слов воеводы и со слов Истрил, но надеялся, что их совместные занятия не пропали даром. Но пока ему было непонятно построение дружины. Свои войска одноглазый полководец почему-то расположил рядами, один за другим, сотня за сотней. Конница вообще непонятно почему гарцевала с правого фланга. Леко после полученной взбучки сразу побежал к своей сотне, а Ольта, вместе с телегами, отогнали к берегу речки, за спины воинов. Он и не сопротивлялся. В армии важно единоначалие и он не собирался спорить на глазах всей дружины. Начальник сказал в тыл, значит в тыл. Тем более, что за два дня гонки по тайге, он все-таки крепко устал. Требовалось передохнуть, да и интересно было, как Карно проведет свое первое большое сражение.

Так что Ольт расположился на берегу и взобрался на одну из телег. Отсюда хорошо была видна небольшая равнина, вся поросшая травой и мелким кустарником, и возвышающимися кое-где одинокими деревьями. Что за чудо природы создало здесь это поле, будто созданное для предстоящего смертоубийства, но оно подходило идеально для целей Карно. От берега, где стояла дружина, спиной к реке, до опушки леса, откуда беспорядочной толпой выбегал противник, было километра полтора. Шириной поле было километра два, а дальше стеной стояли сопки, покрытые густым лесом.

Противным каркающим звуком прохрипел рожок, застучали барабаны, и первая сотня двинулась на врага. Ольт и Карно могли бы гордиться своими воинами, они шли идеально ровным прямоугольником, выстроившись в пять рядов. Что такое сотня? Это примерно сто пятьдесят человек и сейчас, собравшись в крепко сбитый отряд, они казались такой маленькой величиной по сравнению с набегавшей на них толпой. Северяне не стали ждать отставших, тем более, что отряд, выступивший против них, не производил сильного впечатления, и ударили теми, кто успели выбежать из леса. Их можно было понять, вот она добыча в таких ладных доспехах, для владения которыми надо всего лишь убить их хозяев. И наверняка у этих жителей лесов, облаченных в такие богатые кожаные латы, призывно поблескивающие металлическими пластинками, есть в загашниках и еще что-то, могущее удовлетворить жажду богатства у великих воинов севера. Ослепленные жаждой наживы, они и не замечали, что за первой сотней мерным спокойным шагом выступила вторая, а там и третья. Ослепленные богатством, само идущим в руки, они спешили скорей им овладеть и вперед вырвались самые быстрые и сильные. Гигантскими прыжками они неслись на дружинников, безобразно раззявив в крике рты и беспорядочно размахивая топорами и редкими мечами. Они и были первыми павшими в этом бою

Метров за пятьдесят до столкновения сотник, а это был Свельт Птица, поднял руку, и сотня остановилась. Передних два ряда опустили поднятые до этого копья, а остальные три уперлись в спины впередистоящих. Сотня ощетинилась стеной острых смертельных жал и в эту стену со всего размаху с дикими воплями вдарила набегающая волна северян. Казалось, что удар был неотразим и поначалу сотня даже попятилась под яростным натиском. Линия соприкосновения огласилась криками и лязгом железа. Одни старались пробиться сквозь частокол копий, а другие, спрятавшись за ростовыми щитами, старалась сдержать их порыв. Минут пять длилось это шаткое равновесие. Сами северяне были уверены, что еще немного, еще чуть-чуть и сопротивление будет сломлено и они, в стремлении продавить эту проклятую стену из щитов, просто слепо перли вперед. Это сослужило северянам плохую службу. Передние уже поняли, что так просто сотню не взять и хотели бы отойти, но их же товарищи не давали им этого сделать. Перед ровным строем дружинников началась какая-то дикая круговерть, когда одни уже ничего не хотели, лишь бы убраться из этого ада, где даже толком нельзя было размахнуться, а другие все напирали, тем самым толкая своих товарищей на копья и те, сжатые со всех сторон, невольно становились жертвами быстрых и точных ударов копьем или мечом из-за щитов. И тут опять прохрипел рожок и Свельт поднял руку:

- Атака!

- Гра!!! – дружно ответила ему сотня и, разом сверкнув наконечниками копий, сделала шаг вперед.

Вопли противоборствующей стороны сменились на вой. Никто из них не ожидал такого удара от противника, который казалось вот-вот сломается и падет под ударами доблестных северян. Но это было не все. Расчистив место перед строем, сотня под команду Свельта сделала еще шаг, потом еще, и еще раз…

- Гра!!! Гра!!! – и под мерный рокот барабанов, словно какая-то машина, сотня зашагала вперед.

Щиты в едином порыве мощно ударили в напирающую толпу и копья, до этого старающиеся просто держать противника на расстоянии, заработали с частотой швейной машинки. И как волна медленно уходит, ударившись о берег, так и северяне отхлынули от сотни. В начале медленно, огрызаясь, а потом все быстрее и быстрее они помчались назад к опушке.

Запели два рожка, один по-прежнему хрипло, а второй залился звонким тенором. Первая сотня отходила назад, и не думая преследовать противника, а на ее место выдвигалась вторая сотня под командованием Леко.

Ольт, вместе с присоединившимся к нему Карно, стояли на холме и смотрели как протекает битва.

- Да, - задумчиво произнес воевода, - ты был прав.

- Не я, а Архо Мед.

- Что? А, не важно… Честно говоря, до меня только сейчас по-настоящему дошло, чему тебя учил этот великий человек. Это же полностью изменит войны, это же…

- Поэтому ты не дал действовать лучникам?

- Ну да, надо же было посмотреть на дружину в настоящем бою, убедить их и, честно говоря, убедиться самому, что они стали настоящими воинами, а то ведь кто они? Вчерашние пахари и охотники.

- Убедился?

- Да. Страшная вещь – эта новая тактика. Если у меня будет хотя бы тысяча таких воинов, то я весь Эдатрон на уши поставлю! Но давай посмотрим на остальных. Сейчас должна вступить в дело вторая сотня.

- Ты сомневаешься в сотне Леко? – удивленно поднял брови Ольт.

- Ни капли. Поверишь, нет, просто смотреть приятно. Да и хотелось прогнать через настоящую битву всю дружину.

- Это ты здорово придумал.

Повязать всех одной кровью, создать настоящее воинское братство, когда воин дерется не за призрачную Родину, а за тех, кто рядом, кто плечом к плечу вместе с тобой бьет врага и умирает рядом с тобой. Тогда дружина станет тем, что и хотел видеть Ольт – одним целым куском монолита, несокрушимым в защите и неудержимым в нападении. Карно чутьем истинного полководца чуял это и сейчас приводил в действие тайные мечтания Ольта.

В это время убегающие северяне остановились и скапливались на опушке. Подкрепление из опоздавших к началу битвы вояк недоумевало, из-за чего их войско обратилось в бегство. Из-за этой кучки лесных увальней, которые зачем-то выстроились в коробочку? Недоуменные вопросы и грубые язвительные шуточки в конце концов сделали свое дело. Толпа раздухарилась и опять была готова опять идти в бой. Нашелся и предводитель, видно он только сейчас подошел к месту боя. Здоровенный дядя под два метра ростом, с косматой бородой и по пояс голый. Таким манером северяне показывали свое презрение к смерти. Наверно вождь одного из племен, пошедших в набег. Он-то и взял на себя руководство новой атакой. Новоприбывшие горели желанием испробовать свои топоры в деле, а, получившие уже свое, желали мщения, видно посчитали произошедшее случайностью. Они еще не поняли, с кем связались.

История повторилась с точностью до побега северян опять под сень деревьев на опушке. Только еще быстрее. И виной тому был Леко, который не смог удержаться позади свой сотни, как до него сделал Свельт Птица, и бросился в битву, когда здоровяк-вождь врубился в строй дружинников. Удивительно быстрый для своих габаритов северянин смог избежать ударов копьями, как-то проскользнул между острыми наконечниками и дотянуться до первой шеренги врага. Он зарубил одного дружинника, но вместо павшего встало сразу двое и это привело его в некоторое замешательство. Он-то думал, что остальные, видя смерть своего товарища, побегут, как это и бывала раньше, но вместо этого из рядов дружинников вышел гигант, как бы не выше его самого, и каким бы опытным воином не был вождь, он не смог увернуться от смертельного удара. Пока он поднимал свой топор сверкнул по широкой дуге невиданный меч неимоверной длины и голова вождя эффектно полетела вверх, развевая косматой бородой. Леко наконец дорвался до своей любимицы. Многие видели замах, но никто не ожидал, что меч дружинника окажется такой длины. Вот и северянин не ожидал. Легкость, с которой эданский богатырь поразил северного витязя, просто ошеломляла. Фонтан крови, ударивший из перерезанной мощной шеи, послужил северянам знаком, что все кончено и они опять обратились в бегство.

В битве наступила передышка. Северяне скапливались на опушке, подбирая последних опоздавших, а карновцы опять устроили перестроение. На этот раз Карно отдал приказ выдвигаться третьей сотне Пинто Лесовика и узелковской под командованием Зольта Старого. Его решение было понятно, на опушке скапливались все остатки войска северян и было их немало. Но к счастью карновцев увеличение количества не означало рост ума, северяне опять собирались в беспорядочную толпу. Дружина их не атаковала и это дало налетчикам надежду, что еще не все потеряно. Не атакуют ведь, значит боятся. И в этот раз они надеялись победить. Подмели все хвосты, дождавшись последних отстающих, и орава достигла где-то человек триста. Видно еще какое-то племя присоединилось к набегу. Впрочем, для карновцев это никакой роли не играла. Что триста, что шестьсот, даже тысяча самых свирепых северян – дружина поверила в свои силы, а семьсот обученных воинов – это сила, примерно такое количество было объединенных войск Карновки и Узелка.

А ведь еще была Младшая дружина, которых не пустили в бой только из-за малолетства, из-за чего Оли уже второй день не разговаривала с Карно, обозная сотня, которая по выучке мало уступала линейным сотням и наконец – ополченцы. С этими основательными мужиками, крестьянами, лесорубами, охотниками мелкими торговцами, короче со всеми, кто требовал дать ему копье и показать врага, вообще вышла история. Они пришли воевать! Сами! Добровольно! Когда и где такое было видано? Жители Карновки, Узелка и деревень графства явились к воеводе, чтобы помочь отразить нападение, и он был в растерянности. Принять? Значит взять на себя ответственность за людей, а что-что, но смерти им он не желал. Отказать? Нанести непоправимую обиду людям, которые пришли доверить тебе самое дорогое, что у них есть, собственные жизни. Карно, когда его никто не видел, а главное не слышал, ругался как сапожник, что ему делать с этим «мясом» он не знал. Решение, как не странно, подсказала Истрил и в один прекрасный день всех добровольцев вывели в чисто поле и устроили соревнование. Причем отбор вели сам воевода, сотники и Истрил, причем, если с сотниками и даже с воеводой недовольные лесовики могли и поспорить, то почему-то с Истрил, к большому удивлению Ольта, никто даже словечка не сказал против. Для него было большим удивлением узнать, каким авторитетом пользуется его мать не только среди деревенских баб, но и среди мужиков. А то с этим обучением, тренировками, чертежами и схемами для мастеров ему было вообще не до домашней жизни. Обед всегда вовремя готов – и ладно. А оно вон как… Так что набрали сотню крестьян помоложе, которые так и так хотели в дружину уйти, и все. Остальные не годны, кто по годам не вышел, кто-то, как например Крон Кувалда, который явился на соревнования с громадным одноименным инструментом, оказался незаменим в своем деле, у кого-то дети мал-мала меньше, вырасти их сначала… Короче Истрил для каждого нашла причину, почему вот конкретно ему нельзя сейчас воевать. Мужики конечно поворчали, но никто даже не вякнул.

Передышка кончалась. Это было понятно по усиливающимся крикам с опушки и интенсивному маханию рубяще-режущим инструментом. Северяне, как обычно перед дракой себя раздраконивали, разве что щиты не грызли. Вперед вышли самые сильные воины, одетые только в меховые безрукавки или вообще по пояс голые. После ритуального биения себя в грудь вся орава уже третий раз бросилась в атаку.

Карно вместе с Ольтом стояли на своем холме и наблюдали за битвой. Внизу под холмом стояли трубачи, барабанщики и вестовые.

- Ничему не учатся. – вынес свое резюме воевода по вражескому войску. – Как бежали толпой, так и бегают.

- Да с ними все понятно, - махнул рукой Ольт, - ну тупые они. Лучше смотреть за нашими, когда еще такой случай представится учесть все ошибки.

- Не учи отца сношаться. – Карно ввернул в разговор Ольтову же поговорку. – Только из-за них и устроил это представление, а то бы просто расстрелял всю эту банду из луков и все… Узелковские еще медленно действуют и сигнал плохо слушают. Ну это понятно, мало они еще тренировались. Остальные – хороши.

- Можно и лучше. Если плохо слышат сигналы, до сих пор не разбираются в них, то надо придумать что-то другое. Не у всех музыкальный слух есть.

- Ты и на солнце найдешь недостатки. – Карно покосился на Ольта. – Что тут еще придумаешь?

- Тебе нужен какой-нибудь знак, который будет виден издалека и которым можно будет отдавать приказы. Флажок там или какая-нибудь фигурка на длинном шесте. Такие же знаки, только поменьше надо сделать и сотником. И разработать систему, какое движение знака что будет означать.

- Вечно ты что-нибудь придумаешь. – проворчал воевода вроде бы недовольно, но по сосредоточенному взгляду его единственного глаза можно было понять, что идея его захватила. – У нас в эдатронском войске было что похожее. Королевское знамя всегда возили рядом с Мальтом, и все знали, где находится король. Но знаков точно не было.

- Значит ты будешь первооткрывателем.

- Надо подумать… Что-то долго уже эти неудачники там возятся и все не отходят. Ребята же наверно устали. Да и заканчивать пора, а то до ужина провозимся. Истрил сегодня пельмени обещала. – Карно повернулся к горнистам. – Сигнал на конную атаку. Пора из разводить, а то они еще до вечера будут железками стучать.

Запел еще один рожок, у каждой сотни был свой, и с левого фланга на рубеж атаки стала выходить конница. Слава Единому, стремена в Эдатроне уже знали, но конный бой пока еще был в зачаточном состоянии. Конница играла роль чисто вспомогательную, та же пехота на конях, ну или конные лучники. До безудержных атак лавиной тяжеловооруженных рыцарей или монгольских орд этот мир еще не дожил. Хотя, кто знает, как воюют в других странах. Ольт более-менее знал только о военном искусстве Эдатроне, немного о севере и совсем ничего о завоевателях с Юга. И ему было известно, что в самой Эде и на севере конница была мягко говоря не в почете. В тундре кони просто не выживали в большом количестве из-за недостатка пищи, позволить себе верхового коня мог себе только богатый человек, а в лесах Эдатрона на лошадях не очень-то и разгонишься. Хотя, по воспоминаниям Карно и других ветеранов, конница в войсках Эдатрона была, но о ней так мало говорилось, что Ольт сделал для себя выводы, что ее роль в войне была незначительна. Но он-то знал на что способна правильно вооруженная и выученная конница. Сколько споров у него было по этому поводу с Карно и только непререкаемый авторитет великого Архо Меда помогли ему настоять на своем. И вот сейчас результат этих споров выстраивался узким длинным клином на левом фланге.

Прозвучал еще раз сигнал рожка, и конница двинулась в атаку. Вначале шагом, потом все убыстряясь и вот уже колонна всадников несется во весь опор вдоль строя дружинников. Сто двадцать всадников в тяжелой броне, с копьями и длинными мечами – это не шутки. Тяжело смотреть, когда на тебя несется просто лошадь, но когда на тебя надвигается многотонная, сверкающая железом, змея, при этом вся ощетинившаяся длинными пиками, с топотом, от которого ощутимо трясется земля, то становится просто невыносимо стоять на месте. Ноги сами несут тебя прочь от этого ужаса как можно дальше. Иррациональный страх погибнуть не от меча, а под копытами лошадей, не дает думать ясно, туманит голову и безумными тисками паники сжимает мозг. А когда всадники всей своей массой врезались в растерянную, не знающую что делать, толпу и, отбросив поломанные в первом ударе пики, достали сверкающие мечи, то паника северян достигла апогея. Они бросились прочь от этого ужаса к спасительному лесу, но оттуда мерным шагом выступила отдохнувшая сотня Свельта Птицы, а слева перегородила дорогу сотня Леко Большого. Пока северяне увлеченно долбились в стену из дружинников Узелка и третьей сотни, они окружали противника. За спинами дружинников стояло по полсотни лучников с уже наложенными на тетиву стрелами. Конница, разделив противоборствующие стороны, встала на правом фланге и тоже достала из-за спин луки. И пусть они были лучниками во вторую очередь, но нацеленных на северян сразу ста луков охладило бы любого. Северяне попробовали было прорваться к лесу, но на этот раз никто не стал устраивать рукопашной. Достаточно было трех залпов из луков и всем стало понятно, что до стройных рядов дружинников не доберется никто из северян.

Их осталось человек сто пятьдесят, и они собрались в центре периметра, в который заключили их карновцы. Если бы можно было сдаться, то они бы наверно сдались, но вот беда, они не знали, что это такое - сдача в плен. Не знали, да и не умели. Поэтому сбившись в плотную кучу, они выставили все оружие, что у них было и приготовились к смерти. Некоторые карновские лучники уже нацелили свои луки, ожидая команды, но начальство медлило. Начальство недовольно щурило свой единственный глаз и спорило с мальчишкой.

- Да ты что, серьезно хочешь их всех убить? – горячился Ольт.

- Конечно, нельзя их оставлять в живых. – убежденно ответил Карно.

- О времена, о нравы! – закатил глаза мальчишка, на что воевода покосился своим единственным глазом.

- Да пойми ты, рабы из них никудышные. Они рождаются, растут, жрут и тренируются только для одного. Для того, чтобы в один прекрасный день прийти и убить нас, чтобы ограбить наши трупы.

- Но ведь с нами уже живут северяне, да у нас в дружине их где-то около трети.

- Ха, сравнил. То же приграничные вояки, можно сказать – свои люди, у нас даже языки один в один. А с этими попробуй поговори, половина слов непонятна. Эти с дальнего севера пришли, совсем дикие. Да и поубивали мы их вон сколько, могут затаить злобу и в одну тихую ночь перерезать тебе горло. – тут Ольт промолчал. На эту тему спорить с человеком, народ которого соблюдал обычай кровной мести, было бесполезно. Но кто ему мешал зайти с другой стороны?

- Скоро будет война, сам знаешь. – Карно согласно крякнул, но промолчал. – Нам бы такие воины не помешали?

- Ну один на один – они вояки знатные, только так выигрывается драка, а не война. – кинул Ольту слова Архо Меда воевода. – Сам же говорил или забыл уже?

- Помню. Но также помню, что у нас в лесах народу мало по сравнению с югом, я уж молчу про Империю Венту. А если сговоримся с северянами, то самое малое – вдвое можем свое будущее войско увеличить.

- Сладко говоришь. – с сомнением покачал головой Карно. – Ты еще не знаешь с кем хочешь связаться. Знаешь, как они себя называют? Волки севера. А ты когда-нибудь видел северного волка? Страшная зверюга. Не каждый охотник с такой справится один на один, а они всегда стаей охотятся. Встреча с ними в тундре – это верная смерть. А эти вояки по волчьим законам живут. Только силу одну и уважают.

- Силу, говоришь. – Ольт задумчиво посмотрел на северян, а потом оглядел оценивающим взглядом дружину. Честно говоря, он и сам засомневался в своем решении спасти оставшихся северян, но уж слишком ему понравилось их упрямство. Он тряхнул головой, а, чего тут думать, боишься – не делай, делаешь - не бойся.

- А если они сами захотят вступить в дружину, примешь?

- С чего бы не принять, только старики не дадут, да и переучивать их поздно уже. А так… Воины добрые, подучить нашему строю, и чтобы дисциплину не нарушали и хоть завтра в бой. Это не наших пахарей учить.

- Тогда пошли к войску. Говорить буду.

Оба спустились с холма и направились к толпе северян. Те настороженно следили за странной парочкой, но никто из них не шевельнулся. Все помнили про стрелков из лука, а славой метких лучников лесовики пользовались заслуженно. Не доходя шагов пятьдесят до противника, парочка остановилась и вперед выступил мальчишка. Впрочем – не мальчишка, если таскаешь мечи, а у Ольта на поясе висело сразу два меча, то значит уже воин. С таким и поговорить можно, тем более, что он видел в толпе северян воинов ненамного старше себя. Оба войска притихли.

- Воины! – звонко крикнул Ольт. – Не хочется умирать, как бараны под ножом мясника?

Толпа угрожающе заворчала, это было оскорбительно, и за меньшее головы рубили. Лучники напряглись.

- В битве вы для нас как бараны, - Ольт поднял руку, останавливая порыв северян ринуться на него, - но я слышал, что в поединках вы еще что-то можете. Предлагаю скрестить ваше оружие с нашим один на один. Посмотрим также вы хороши, как про вас говорят.

Это уже было стоящее предложение и вполне достойное. Северяне, готовые уже рвануть вперед, и плевать им было на лучников, собрались в небольшие кучки, видно по племенам, и зашушукались, выбирая поединщиков. Карно с Ольтом тоже отошли к своим, собрав в кучу всех сотников. Им тоже надо определиться с участниками поединков. В то время, как Карно оценивал шансы своих воинов, Ольт наблюдал за северянами и с чувством глубокого удовлетворения, наблюдал, как из их рядов выходят самые матерые опытные вояки, оставив молодежь за спиной. Ольт опять выступил вперед.

- Бьемся до смерти. Победитель может остаться для следующего боя, а может уйти. Если кто-то хочет драться именно с кем-то определенным, то должен указать на него, но только из тех, кого выбрали для боя. Все понятно? – и дождавшись согласного гудения с обоих сторон, махнул рукой. – Тогда первая пара!

Из толпы северян выступил первый воин, пожелавший открыть это шоу. Высокий, как и все северяне, он обладал еще и знатной мускулатурой, которая ясно показывала, что он был еще той машиной смерти. То, что на нем не было и царапины после той мясорубки, которую устроили им карновцы, и годы, на вид ему было зим тридцать, говорили, что мужчина находился в самом расцвете своего воинского искусства. Только один старый шрам кривился от оскала, который играл на его лице. На мощной шее висел на шнурке какой-то знак, сделанный из тускло блестевшего желтого металла. Не простой воин, скорее всего один из вождей, которых на ватагу было штук десять. Сразу было понятно, что воин еще не остыл от боя и сейчас он жаждал крови. Его палец поднялся и, медленно идя вдоль строя готовых к бою дружинников, неожиданно остановился на Карно.

- Ты! – затем шрамолицый презрительно оглядел дружинников и сплюнул. - Мой меч хочет крови одноглазого!

Речь его оказалась невнятна, многие гласные он просто проглатывал, но понять его оказалось вполне по силам. Дружинники глухо заворчали, по сути он всех их обозвал неумехами, негодными скрестить с ним оружие. Да к тому же он выбрал воеводу, который по умолчанию был вне схватки. Наиболее горячие даже схватились за мечи и стали грозиться вбить тому его слова в глотку.

- Ша! Желание смертника – это закон. – Карно вышел на середину импровизированного ристалища. – И дался им мой глаз.

Северянин торжествующе закричал, подняв к небу лица, то ли молился, то ли благодарил Единого за доставленную милость и сразу, без всякого предупреждения, вздев меч к верху, бросился на противника. И да, в руках у него был меч, во всяком случае северяне так его называли, и был он старинным на вид, видно отцовское наследство, и довольно увесистым. Еще года три назад Карно и сам бы с восхищением и завистью смотрел бы на этот лом, но сейчас у него самого в руках было изделие, вышедшее из рук Кронвильта Кувалды, по-настоящему красивое в своей смертоносности и опасное даже на вид.

Каждое оружие диктует свой стиль боя, вот и северянин делал широкие размашистые удары, стараясь рубануть по голове противника. Карно же небрежно, даже где-то лениво, приняв какое-то подобие стойки, уворачивался. Пару раз, когда избежать смертоносной железяки не получалось, подставлял под удар свой меч. Но продолжалось это не долго. Дождавшись, когда инерция от размашистого удара отвела оружие северянина далеко в сторону, он ткнул мечом прямо в неприкрытую грудь своего визави, повернул лезвие и рывком вытащил его. Резким движением отряхнул лезвие от крови, развернулся и не оглядываясь, с уверенностью человека, уверенного в своем мастерстве и умении, пошел на свое место. Северянин постоял, с изумлением опустив глаза на свою рану, из которой хлестала кровь, и без звука ничком рухнул на землю.

Обе противоборствующие стороны, до этого криками поддерживающие своих поединщиков, стразу примолкли и секунд пять стояла плотная тишина. Скорость, с которой был убит несомненно сильный и уважаемый соплеменниками воин северян, просто ошеломляла и требовала осмысления. Неизвестно, сколько долго продлилась бы тишина, но ее нарушил какой-то молодой северянин. Он выбежал из толпы соотечественников и подбежал к павшему вождю племени. Склонился над ним, бережно снял с шеи того золотой знак, оказывается он обозначал собой голову волка, одел на себя, подхватил упавший меч и поднявшись, бросил в спину уходящему Карно:

- Наш разговор еще не окончен.

Карно еще не успел обернуться, как вперед выскочил Ольт. Ну как он мог пропустить такой случай испытать себя? В последнее время он чувствовал, что его умения поднялись, но спарринги с партнерами из дружины не могли дать ему объективную картину. Воины учитывали, что он еще по сути малолетка, да и побаивались задеть сына Истрил и не помогали никакие уговоры и даже ругань. Они только преданно лупали глазами, а сами мотали на ус иноземные ругательства. А тут такой шанс проверить себя на что он способен. Внешне его мысли никак не отражались на его лице, но внутри бушевала буря, все-таки он первый раз в этой жизни собирался сам хладнокровно зарезать человека. Н в горячке неожиданного боя и не каких-то там разбойников, а вполне осознанно. Как-то поведет себя детский организм? Хотя в той жизни приходилось делать всякое, но никогда смертоубийство не давалось ему легко и делал он это только в случае крайней необходимости. А в этой жизни он только устроил геноцид разбойникам, но сам рук не марал. Можно сказать, они умерли сами. А не надо было отравленные грибы кушать, кто же им после этого врач. А с наемниками управляющего вообще он в состоянии аффекта был. Еще был эпизод с дружинниками барона, как его там по имени, но тогда все получилось спонтанно и чисто на адреналине. Все эти случаи совсем не то, что хладнокровное убийство своими руками. Ольт вздохнул, не он такой, жизнь такая.

В отличие от него его противника совсем не терзали внутренние мучения. Совсем еще молоденький, лет пятнадцати-шестнадцати на вид, он решительно выступил вперед и сомнения его отнюдь не мучили. Глаза его горели жаждой убийства, черты лица, имевшие явное сходство с павшим вождем, сейчас были искажены в свирепой гримасе. Несмотря на молодость, он был достаточно высок и широк в плечах, чтобы выйти даже против взрослого воина, а учитывая, что северяне вояки с детства, Ольта навряд ли ждала легкая победа. Так думали все, кроме может Карно с Леко, глядя на эту парочку. И не удивительно, сейчас, стоя друг против друга, было видно до чего же они разные. Северянин был здоров и силен, словно медведь, и, если бы не безусое лицо, с которого еще не исчезла детская припухлость, можно было подумать, что против Ольта вышел взрослый воин. Ольт же хоть и вытянулся в последнее время, но до габаритов противника явно не дотягивал, и самое главное - его постоянные упражнения на гибкость и выносливость просто не давали ему набрать массу. Если северянин напоминал собой скалу, твердую и несокрушимую, то эданец был похож на тонкое упругое дерево, которое гнется, но не ломается. И самое главное, это было различие в выражениях лиц. Несмотря на то, что Ольту шла только четырнадцатая зима и его тело еще росло, тонкие черты его лица уже приобрели взрослую окаменелость и законченность, и синие как озера глаза смотрели на мир спокойно и уверенно. Совсем по-взрослому.

Впрочем, северянину было не до глаз эданца, он шел в атаку. Ему не терпелось скорей покончить с этим наглым мальчишкой, который холодно и насмешливо сверкал синью своих глаз, однако у Ольта было другое мнение. Умирать ему очень не хотелось, неизвестно еще, встретится ли ему еще раз этот Единый, да и привык он уже к этому телу и не разделял его с собой. Он полюбил его чистой незамутненной любовью, особенно после ранения, и не собирался так просто помирать. Тем более сколько усилий ему стоило довести то дохлое недоразумение, которое ему досталось, до его нынешнего состояния. Поэтому в схватку он вступил осторожно, действуя только одним мечом, в целях выявить слабые и сильные стороны противника. Единый его знает, этого северного быка, может он мастер фехтования какого-нибудь редкого северного стиля. Хотя таких он здесь еще не видел, но много ли он видел вообще? Да, точно надо ехать в столицу.

После двух минут боя Ольт понял: нет, северянин ему не противник. Даже как спарринг-партнер не подходит. Тупо машет свое железякой, желая разрубить противника пополам. Наверно это смотрелось бы очень эффектно, да кто же ему это даст? Да любой малолетка из Младшей дружины лучше мечом владеет. К желанию хорошо бы приложить еще и мастерство, а этот хочет взять голой силой. Это кто же его так учил, руки бы тому вырвать вместе с головой. А этого молодого надо гасить без сожаления, ишь вон как ненавистью пышет. Точно, отец ему был тот вояка, которого Карно прикончил, а зачем им кровники? Кстати насчет головы… Ольт достал из ножен второй меч, крутанул мельницу, такого тут еще не видели, и резко подскочив к ошеломленному врагу, который даже меч приспустил от такого зрелища, отчекрыжил ему голову. Вот у него точно получилось эффектно. Раз – сверкнули ножницами мечи, два – и голова летит вверх. Не нужны кровники им, не нужны. И странно, не почувствовал он ни брезгливости, ни, слава Единому, удовольствия, только чувство удовлетворения, что на одного врага стало меньше, а этот молодой бычок точно если и не был врагом насмерть, то в будущем точно бы им стал. По глазам видно было. Как говорил один умный человек на уже позабытой Земле: нет человека, нет проблемы. Резким взмахом мечей стряхнул с них кровь и пошел к своим.

- Не я такой, жизнь такая. – единственные слова, которые он нашел для эпитафии и то их никто не услышал.

Северяне подавленно молчали, зато карновцы ликовали. Такого эффектного завершения поединка никто не ожидал. Поэтому, когда на ристалище вышел Леко со своим цвайхандером, то из толпы северян никто не вышел ему навстречу. Они были воинами и готовы были сражаться, но умирать за просто так, как бараны на заклание они были не готовы. Тогда Леко, уже проинструктированный Ольтом, кого надо выбирать, сам назначил себе противника. Потом второго… Потом третьего… С покорностью обреченных они выходили на бой с этой живой машиной смерти и умирали. В конце концов ему это надоело и после четвертого противника, который не только остался без головы, но и лишился правой руки с топором, ушел с площадки. Ему было неинтересно.

Потом были и другие поединщики, все сотники и некоторые из опытных дружинников попробовали свои силы. Не сказать, что все победы достались легко, были даже раненые, но превосходство карновцев было неоспоримым. Об этом говорило то, что ни одного поражения дружинники так и не понесли. Конечно весь цвет северного воинства побили еще в битве, а оставшихся проредили Карно с Леко. Остались только воины, которые были хороши, но не больше, да еще и уставшие после целого дня сражения.

Дождавшись того, что у северян осталась только молодежь, подавленная от маячившей перед ними мрачной перспективы, Карно предложил продолжить на следующий день. Уже начинало темнеть, долгий насыщенный летний день подходил к концу, и причина была признана уважительной. Северян осталось где-то человек восемьдесят и на охрану их Карно отрядил сотню лучников. Все равно они в битве почти не участвовали. Остальная дружина в полном составе занялась сбором трофеев. Честно говоря, были они не очень богаты, только то, что было на самих воинах. Остальное и основное украли Леко с Ольтом, когда угнали телеги, но все-таки обозники из трофейной команды собрали какое-то количество хорошего оружия и одежды. Оставшееся железо пошло к Кувалде на переплавку, а всякое барахло разделили поровну между мужиками Узелка и Карновки. В крестьянском хозяйстве все сгодится. Голые трупы на телегах увезли подальше в лес, дикому зверью тоже питаться надо. Вообще отношение к мертвецам здесь было чисто утилитарное. Если говорить просто, то пока человек жив, его тело является вместилищем его души. Если умер, значит душа ушла и ее сосуд пуст, никчемный и не нужный. Кому и зачем нужна такая посуда? Вообще вопрос был интересный и как-нибудь в будущем Ольт намеревался всерьез и глубоко изучить, как здесь обстоят дела с религией и всем, что с ней связано. А пока ему было достаточно и того, что к мертвым здесь отношение не то, что отвратительное или, наоборот, почтительное, а просто никакое. Как говорится, умер Максим, ну и хрен с ним.

Рано утром Карно говорил речь перед пленными северянами. До этого он часа два выслушивал доводы Ольта, так как он не видел смысла в том, чтобы оставлять их в живых, а потом, когда Ольт его переубедил, они оба думали о том, как преподнести эту новость окружающим. Дело в том, что так, как они собирались поступить, в лесах Эдатрона еще не делали. Во всяком случае в таких масштабах. Не то, чтобы они собирались совершить что-то совсем уж неприемлемое, но в дружине их точно могли не понять.

Карно вышел перед толпой северян и с минуту стоял перед ними, покачиваясь с пятки на носок. В его взгляде читалось явное пренебрежение, если не презрение ко всему тому, что видит его единственный глаз. Они с Ольтом, который стоял рядом, продумали все, начиная с речи и кончая поведением. Долгую томительную минуту воевода разглядывал толпу безоружных воинов. Те занервничали, не зная, чего еще ожидать от одноглазого отморозка. Дружина же замерла в радостном ожидании, чувствуя, что он вот-вот выдаст что-нибудь этакое. Вояки уже знали, что их воевода способен на самые неожиданные поступки, то заставит кросс бежать на тридцать полетов стрелы, то по деревьям прыгать, словно они не воины, а какие-то дикие обезьяна, которые, как говорят знающие люди, водятся где-то далеко на юге, а то вообще загонит на скалы, где даже горные козлы удержатся с трудом.

- Да… - наконец глубокомысленно произнес воевода, оглядывая потрепанное воинство. – И где ты видел здесь воинов?

- Вот вечно ты всем недоволен. – подыграл ему Ольт. – Да вот же они.

Разговаривали они вроде между собой, но так, что их было слышно в самых последних рядах. Тем более, что на бывшем поле битвы, стояла почти могильная тишина.

- Они? – в голосе Карно прозвучало неподдельное изумление. – Ты это… этих… молокососов называешь воинами? Ну, знаешь… - Он сокрушенно покачал головой.

- Чем это они тебя не устраивают?

- Да всем! Зачем мне эти поединки? Чтобы мои ребята совсем потеряли навыки, дерясь с этим мясом? Ведь они самое обыкновенное мясо.

Конечно здесь Карно чуть лукавил, но человеку, с одного удара завалившего не самого слабого вождя, это было позволительно. И пусть хоть кто-то скажет что-нибудь против. Но все равно северяне еле слышно, но пороге слышимости, глухо зароптали. Но охранники едва приподняли свои луки и бунт был подавлен в зародыше.

- Что, не нравится? – спросил Карно, уже напрямую обращаясь к северянам. – Вы думаете, что вы волки? Брехня! Щенята вы еще, у которых еще молочные зубы не выпали! Вы моим воинам даже как мясо не годитесь.

Здесь воевода кинул кость своим воинам, потому что дальше он собирался сказать такое, что никогда не практиковалось в лесах Эдатрона. Дружинники же заулыбались, всем приятно, когда их хвалят и ценят.

- Что получат мои воины, зарезав вас как телят? Ни опыта, ни сноровки, только потеряют то, что уже умеют. А мне на следующий год в поход идти. Хочу я Южный Эдатрон потрепать, где вентуйцы обосновались. Собираюсь богатую добычу взять и с кем я пойду? – Карно будто в глубоком раздумье склонил голову. – Вот что, ребятки. Идите-ка вы до дому, к своим мамкам. Поскулите там, что зубки еще не выросли, пожалитесь, авось там вам сопли и утрут. А нам тут некогда, надо готовиться к настоящим боям с настоящим противником. Кромбо! Кромбильт Дильт! Где тебя Единый носит? Выдай ребяткам ножи, припасу чуть, один лук с колчаном стрел и пусть идут потихоньку восвояси.

Дружина загудела. Невероятно! Пленных северян воевода отпускает! И ладно бы одного-двух, но без малого сотню! Когда такое было? Но все это было подано под таким соусом, что дружинники, снисходительно посматривая в сторону опешивших северян, только небрежно поплевывали на землю. Вот такой у них воевода, а тот, уже было развернувшись уходить, вдруг обернулся, будто что-то вспомнив, и походя, бросил:

- Впрочем, кто хочет, может вступить в мою дружину. Хоть по-настоящему драться научится. А то смотреть тошно.

Глава 14

На следующий день Карно провел совещание по результатам прошедшей битвы. Присутствовали все сотники и полусотники дружины. Конечно же не обошлось тут и без Ольта, но на него уже никто не обращал внимания. Все уже дано привыкли, что он постоянно находится при Карно. Вопрос был простой – каковы потери у них и у противника, как вели себя воины и что надо улучшить для боеспособности дружины. Естественно вопрос был задан воеводой, а сотники должны были отдуваться. Впрочем, краснеть за своих воинов начальству не пришлось, все они, от последнего обозника до самих сотников показали себя с самой лучшей стороны. Наоборот они гордились мастерски проведенным боем и новой тактикой, приведшей их к победе. Наверно они гордились бы больше, знай о том, что они невольно, сами того не зная, являются наследниками римских легионов, завоевавших в свое время чуть ли не весь известный на то время мир. Но, к счастью или нет, они этого не знали и на все лады превозносили Карно, так сказать - новоявленного гуру нового слова в военном искусстве Эдатрона.

Со стороны карновцев потери были не очень большими, пятьдесят три человека против почти трехсот воинов у противника. Около десяти человек с каждой сотни. Это, можно сказать - не о чем, работа у них такая, погибать в бою. А такое соотношение убитых врагов и своих - это у любого войска и в любые времена считалось очень хорошим результатом при такой битве, тем более и противник у них был не прост. И пусть против них выступала в основном молодежь, но это же были северяне, которые славились именно такой в битве лоб в лоб и рубкой лицом к лицу. И надо сказать, что обычно они побеждали, а тут такая победа… Естественно все были в восторге. Жалко конечно было павших, но, но для всех дружинников это было нормально, все они знали на что шли, взяв в руки меч. Смерть воина – это было привычно, как восход и закат солнца.

Но «шиздюлей», как выразился сам Карно, сотники и полусотники все равно получили. Воеводу никак не устраивали даже такие малые потери, что он и доказал воинам, анализируя их действия во время битвы. Один запоздал с командой на атаку, другой сам полез в битву, забыв, что командиру следует командовать, а не острой железякой махать… Короче, досталось всем. А затем он приказал всем сотникам придумать «штандарт», слово-то какое придумал, сотни, дал размеры и то, что на нем должно быть. Себе выдумал какое-то «знамя» и пообещал, что через пятицу покажет, зачем они нужны.

Эти фантазии воеводы все равно не смогли испортить настроение воинам и, когда их отпустили с совещания, они веселой гурьбой направились в трактир. А вот после них откинулся полог, прикрывающий дверь в другую комнату, и в зал, в котором проводилось совещание, вошли Истрил и Ханто Вьюн. Истрил сразу же прошла к печи и стала готовить чай. С легкой руки Ольта так стали называть отвар из трав. Вьюн же уселся за стол рядом с Ольтом и уставился на Карно.

- Все слышал? – спросил тот.

- Конечно.

- Все пленные северяне решили вступить в дружину. – воевода усмехнулся. – Хочется им в поход на юг, пощипать тамошних богатеев. Но восемь вояк отказались идти в дружину. А жаль, старики в основном, рубаки те еще, но у домой не хотят. Говорят, не хотят позориться. Что с ними делать – прямо не знаю. Еще четверо твердо решили, что пойдут домой. Выдал им их же ножи и один лук из их же трофеев. Сегодня после обеда должны выйти в дорогу. Сам понимаешь – лишние разговоры нам ни к чему и всякие обиженные кровники нам тоже не нужны.

Вьюн молча кивнул головой. Кому, как не ему знать, что такое кровники. Сам такой же.

- Возьмешь с собой Оглоблю и сам знаешь, что надо сделать. Они с севера, по лесу ходить не могут, быстро нагонишь, но дело надо сделать подальше и чтоб ни одна душа… Ну ты понимаешь.

- Все будет сделано, атаман. Ну я пошел.

- Иди.

Вьюн выскользнул за дверь, а Карно тяжело уставился на Ольта. Тот пожал плечами.

- Жизнь заставит, еще не так раскорячишься. Мы же обо всем ночью договорились, поздно идти на попятную.

- Да помню я, все равно как-то не по-человечески получается, не по воинским законам.

- Ну ушли бы они и, придя к своим, там и рассказали бы о нашей новой тактике и придет в следующий раз уже подготовленное к неожиданностям войско. Мы бы конечно опять победили, но представь, какие будут потери. Наших-то дружинников не жалко?

- Я не предлагаю их отпустить. Просто вызвал бы на поединок и убил в честном бою. Это было бы по-воински.

- Не сомневаюсь. А они может не захотели поединка, а ты их взял и зарезал.

- Как это – не хотели. Да любой воин за честь…

- За честь – это когда есть шанс победить. А много ли у них было шансов против тебя? Вышел бы на бой этакий благородный воевода, зарезал бы красиво пару-другую юнцов и разнеслась бы о нем по всему Эдатрону великая слава, как мы тут мальчишек убиваем и не даем им бедным вернуться домой к мамкам. А вся сотня северян, пришедших к нам в дружину, подумает, а на фига нам такой воевода, который наших ребят как щенят зарезал только за то, что они домой захотели? А так – ушли и ушли, кому какое дело, а что пропали… Так дорога до дому длинная и трудная. Мало ли что по пути случиться может. И воевода Карно здесь совсем не при чем, весь из себя такой белый и пушистый. Можешь для успокоения своей совести тех стариков, которые не захотели в дружину вступать, к Стеодру отвезти, вот мол, пожалел, не убил.

- Ох и язык у тебя. Все равно как-то нехорошо… Методы у тебя какие-то получаются не честные. – Карно, не находя нужных слов, запнулся, не в силах выразить свою мысль.

- Привыкай. Ты думаешь вся жизнь будешь решать свои вопросы боем на мечах? Ошибаешься. Чем выше ты будешь подниматься, тем чаще тебе придется делать не то, что честно и благородно, а то, что выгодно. И часто это будет тайно и с оглядкой на окружающих. Я думаю, что лет через несколько вокруг тебя будет крутиться немало всяких-разных…

- Не будут.

- Будут. Будут и такие, что, льстя в глаза, за спиной только и будут ждать твоей ошибки. Обязательно будут. Они и сейчас есть, только, пока ты в силе и не даешь им повода, они молчат. Так всегда было, есть и будет. Или ты думаешь, когда ты своей тысячей командовал, в ней не было тех, кто интриговал, сплетничал и подсиживал других?

- Я честно службу нес. – насупился Карно. – И от других того требовал. В моей тысяче все было по-честному.

- О, святая простата! Он служил, он требовал! Карно, я тебя уважаю, как воина, тут ты меня сделаешь, как отборный племенной жеребец крестьянскую лошадку, но вот управленец из тебя, как из дерьма сладкий пирожок. И дворянскому обхождению ты не обучен, словно только вчера из навоза вылез! Ты же барон, а выглядишь так, будто разбойник с большой дороги… И не надо на меня так смотреть… Мама, дядька Карно хочет меня стукнуть!

Истрил, как раз ставившая на стол кружки с чаем, встрепенулась и нехорошо посмотрела на Карно. Тот, у которого и в правду чесались руки дать хорошего леща обнаглевшему мальчишке, сразу же сдулся. Не в силах сдержать напряжение, в сердцах шлепнул правым кулаком в ладонь левой руки.

- Дожился, уже малолетние щенята меня учат! – помолчал и уже спокойным голосом добавил. – Жизнь у меня такая была, кто бы меня учил быть управленцем? А дворянство… Да, я получил дворянство из рук короля Мальта, но постоянные битвы, победы, поражения, бегство… Когда бы я научился быть настоящим аристо? А потом вообще все это дворянство стало неважным, да и зачем мне оно?

- Нужно. – убежденно сказал Ольт. – Не тебе, так Оли пригодится. Пусть учится быть дворянкой столбовой…, или царицею морской? Нет, это кажется из другой оперы. И сам вместе с нею учиться будешь. Скоро это нам будет нужно. Дворянский этикет – это важно, иногда за ужимками и сладкими речами аристо легче всего скрыть свои истинные намеренья. Уметь интриговать как аристо – это просто необходимо, если хочешь хорошего будущего для себя и для Оли. Так что ищи учителя.

- Да где же я здесь найду ей настоящего аристо?

- Где, где… Поищи, у тебя целая дружина воинов со всего Эдатрона. Неужели среди не найдется хоть один человек, знающий этикет? Хотя бы вон, Зольт Старый, он помнится говорил, что служил в дворцовой гвардии. Короче, ищите и обрящете.

- Вот принес Единый на мою седую голову сумасшедшего мальчишку. И за что мне это? – взмолился Карно к потолку.

- Хватит плакаться и не наговаривай на себя, седой ты только наполовину и мужчинка еще хоть куда. В самом расцвете сил… А нужно нам это, потому что ты поедешь в Крайвенск.

- Зачем? – испуганно спросил воевода, сразу позабыв про предстоящую учебу.

- А подумать? Не забывай, что мы пока действуем сами по себе и граф Стеодр нас только терпит. И вот, представь, мы вдруг заявляемся, все в таком белом, и докладываем о великой победе, совершенной его дружиной. Ну и конечно налог подгоним, денежки, они хороши для смазки. Да и баронский титул тебе надо подтвердить от новой власти. Пусть бумагу выдадут или что тут у вас используют для документов. Как говорится, без бумажки ты букашка…

- А зачем все в белом? – уже покорным голосом перебил Карно разошедшегося Ольта. Голова воеводы уже чуть ли не лопалась от обилия новой информации и требовалось хоть немного притормозить мальчишку.

- Хочешь, одень все черное… Неважно. Ищем учителя, чтобы хоть немного натаскал тебя в этикете и через седьмицу нас ждет Крайвенск.

Таким задумчивым своего воеводу дружинники ни разу не видели. Он деревянной походкой прошагал в штаб и при этом, о, Единый! - никому не сделал ни одного замечания. Истрил посмотрела ему вслед и покачала головой.

- Ты бы с ним полегче, Ольти. Все-таки - уже не первой молодости мужчина, тяжело ему сразу воспринять все новое. А ты еще и покрикиваешь на него, представляешь, как ему тяжело такое терпеть? Ведь он хороший.

- Да я и не спорю. Все понимаю, а главное, что орел – птица гордая, пока не пнешь, не полетит. Ничего, потом сам мне благодарен будет. В конце концов сам мне клятву давал, никто его за язык не тянул.

- И все-таки, сынок, будь с ним помягче. Особенно на людях.

- Ну что ты говоришь, мама, на людях разве я позволяю себе такое. Он же воевода и надо сказать не самый плохой. Не беспокойся, я тебя понял.

Через десятицу Карно во главе узелковской дружины поехал в столицу провинции город Крайвенск. Пришлось чуть задержаться, так как женщины во главе с Истрил срочно изготавливали личное знамя воеводы дружины и знаки сотников. На совете, посвященном регалиям дружины, на котором присутствовали все сотники и даже полусотники, и продлившемся далеко за полночь, долго не могли подобрать, что же должно быть вышито на знамени войска. Вопрос, сама того не желая, решила Оли, которая, после того как все дружно скрыли от нее предстоящую битву довольно сильно на всех обиделась, наконец сменила гнев на милость и явилась на заседание затянувшегося совета во главе своего зверинца.

Все как раз притихли после бурных обсуждений и готовились к новому раунду дебатов. Главным образом споры шли насчет того, кто или что должно быть изображено на главном знамени войска. Ольт, в память о своем комсомольском прошлом и просто о Земле, порекомендовал было просто красное полотнище со звездой в уголке, но не смог сразу объяснить, что бы это значило и его предложение тут же было забраковано всеми присутствующими и больше он не высовывался. Мужчинам-воякам требовалось нечто брутальное, наводящее ужас на врагов одним своим видом и в то же время заставляло самих дружинником высоко держать свои головы. Ольт, наученный горьким опытом, сидел в уголке и размышлял о том, какие же они еще дети, эти средневековые мужики и до чего могут их довести фантазии с каждым новым высказыванием становящиеся все более сказочными. Но тут вошла Оли со своими росомашками и сразу, как по мановению волшебной палочки, все споры насчет изображения мгновенно прекратились. Ну что или кто может быть кровожаднее, свирепее, хитрее и бесстрашнее легендарного «лесного демона»? Оставалось только обсудить цвета и размеры. В итоге знамя представляло собой кроваво-красную фигуру нападающей росомахи на фоне белого полотнища. Всем так понравилось новое знамя, что сотники не стали мудрить и знаком каждой сотни стало изображение той же росомахи, только размером поменьше, и цифрой, обозначающей номер сотни. Хорошо еще, что местная наука уже дошла цифр и с этим проблем не было. Правда она не знали ноля, но у них уже был знак, обозначающий десятки и сотни.

Насчет учителя этикета аристо вопрос тоже решился. Оказалось, что Леонтас Звездочет был силен не только в местных науках, но и мог дать фору даже дворцовым знатокам этого самого этикета. Выяснилось, что эта дисциплина входила в перечень наук, который должен был знать каждый человек, считающий себя образованным. А надо сказать, Леонтас оказался ну очень образованным ученым. Так что кратковременные курсы прошли все дружинники, начиная с сотников и кончая самим воеводой. Разумеется, в них участвовали и Истрил с Ольтом. Про Оли и говорить нечего, тем более, что Карно, в счет извинения за пропущенную битву, пообещал взять ее с собой в Крайвенск.

Так что в столицу провинции Карно со товарищи отправился во всеоружии, захватив с собой не только узелковскую сотню, но и всех сотников и даже Брано с Бенкасом. В середине отряда ехали три телеги, на одной из которых гордо восседала Оли. Папа обещал, папа выполнил. Попробовал Карно бы не выполнить обещания, данного дочурке, даже Истрил не имела на него столько влияния, сколько эта, больше похожая на мальчишку, чернявая девчонка. Если с Истрил Карно еще мог и поспорить от случая к случаю, то перед своей дочерью просто растекался маслом, особенно стоило ей пустить слезу. Ольт, едущий на лошади рядом с телегой, только посмеивался, глядя на то, как из грозного воеводы вьют веревки. За телегами шла восьмерка северян, связанных в вереницу одной веревкой. Воевода решил их все-таки отвести к графу Стеодру как доказательство своей победы.

Дорого до Крайвенска заняла седьмицу времени. Ехали не торопясь, с частыми долгими остановками на охоту и шашлыки. Карно не хотел, чтобы его воины выглядели заморенными, когда они войдут в город. Ведь на лошадях ехали только сотники, а простые дружинники, кроме дежурного десятка, шли своим ходом, сложив на телеги тяжелое вооружение и оставив при себе только мечи. Добрались без приключений, не считать же за событие наезд каких-то отморозков, которым, уже на подходе к городу, вздумалось перегородить дорогу двумя поваленными деревьями. Они просто не поняли, с кем связались. Да и было их всего человек восемьдесят, а про их вооружение и говорить нечего. Сотники во главе дежурного десятка быстро объяснили им всю глубину их заблуждений. Дружинники были очень убедительны и по окончанию дебатов, оставшиеся в живых разбойники были так добры, что даже расчистили дорогу от деревьев, после чего присоединились к пленным северянам. Ольт при нападении даже не пошевелился, в отличие от Оли, которая возбужденно орала и прыгала на телеге, как обезьянка, впервые посаженная в клетку, и при этом возбужденно размахивая своим мечом. Но дружинники, окружившие телегу стеной так и не дали ей с нее спуститься. Оли конечна страшна в гневе, во всяком случае она сама так думала, но для воинов Карно был страшнее. В любом случае его приказ «не пущать» был строг и лаконичен. Да и разбойников было жалко, им и так досталось по полной.

При въезде в город Карно приказал одному десятку накинуть сюрко с изображением герба графа Стеодра. Пусть аристо потешит свое самолюбие, с карновцев не убудет. Так что в город въехали при всем параде. У Бенкаса в Крайвенске были знакомые, партнеры по делам, так что он заранее отделился от основной массы отряда и поехал договариваться насчет постоя, а дружина осталась на месте ожидать от него вестей. Карно же, поймав какого-то мальчишку, сговорился с ним за одну медяшку, что бы тот показал дорогу до графа Стеодра. Ольт с ними не поехал, обо всем, что следует и не следует говорить с графом они обговорили еще в пути. Так что в гости Карно поехал один с десятком дружинников, обряженных в графские цвета. Они же служили и стражей для северян и разбойников, которых Карно с Ольтом решили сплавить графу. Пусть порадуется и почувствует себя настоящим графом. А то ведет себя, как непонятно кто, графство в одном месте, сам в другом, а из дружины при себе только человек двадцать и осталось. Ну да, воинам же платить надо, а у него и графиня «как ее там», и при дворе наместника надо пыль в глаза пускать. Видеть эту графскую рожу Ольту не хотелось категорически, вот пускай Карно и отдувается. Ему это надо в первую очередь.

Ольт с Оли дождались Бенкаса и, узнав у него адрес постоялого двора, направились гулять по городу. Крайвенск Ольта не впечатлил, тот же Узелок, только раза в три больше. Все-таки их провинция была еще той дырой, соответственно и столица этой провинции была соответствующей. Все те же неказистые деревянные домишки, заросшие грязью по самые крыши, пыльные узкие улочки и бедно одетые горожане. Единственное различие заключалось в том, что в центре города возвышался самый настоящий замок наместника, единственное строение, сложенное из камня. Оно, в отличие от Узелка, где граф Стеодр наплевал на городок и на его развитие, судя по всему было обитаемо, потому что было целым и за ним худо-бедно ухаживали, что было видно по затянутым слюдой окошкам, больше похожими на бойницы, и по двум воинам, стоящим на страже у ворот. Сам город был обнесен земляным валом, украшенным поверху высоким деревянным частоколом, что говорило о том, что об обороноспособности здесь не забывали. Ну да, времена такие, неспокойные.

Ольт внимательно рассмотрел крепостные укрепления и надолго остановил свое внимание на замке. Если Оли смотрела, открыв рот, восхищаясь тремя этажами и высоким донжоном, то Ольт интересовался с чисто практической стороны, прикидывая варианты штурма этого каменного уродства. Ну да, с его точки зрения, в свое время видевшего красивейшие замки Европы, это строение было достаточно никчемным со стороны практичности. Он с ходу определил три варианта взятия его стен, а само строение совершенно не смотрелось с точки зрения красоты и тем более изящества. Искусством архитектуры здесь и не пахло. Но он не стал ничего говорить при Оли, для лесной девчонки высокая, в четыре этажа, башня донжона и в правду была неслабым потрясением. Затем был рынок у ворот замка, на котором подростки застряли надолго. Если Оли впервые увидела платье на продажу, то Ольта интересовало всякое железо. Они смотрели, торговались, но ничего не покупали, а только шли от прилавка к прилавку. Короче к постоялому двору, с хозяином которого договорился о постое Бенкас, они пришли усталые, но довольные. Каждый увидел то, что хотел.

Карно уже вернулся от графа Стеодра и, немного нервничая, ждал их, в одиночку сидя за столом в трактире. Зал для принятия пищи располагался на первом этаже двухэтажного строения, называемом постоялым двором с нехитрым названием «Еда». Для не умеющих читать на вывеске был нарисован то ли котелок, то ли тазик с чем-то непонятным с клубящимся поверху паром. Для совсем несообразительных рядом с этой посудиной была нарисована вполне узнаваемая ложка. Вилок и столовых ножей этот мир еще не знал, поэтому символ был понятен даже ребенку. Рядом с Карно на столе стояла кружка и миска с чем-то съедобным. Ольт, понимая, что сейчас от воеводы будет втык за несвоевременное отсутствие, поторопился предупредить его.

- А что тут у нас? О! Мясцо жареное! Как раз я проголодался. А ты что не кушаешь? Аппетита нет? Зачем тогда заказывал? Пьешь, что ли? А что это мы пьем? Фу! Пиво, и как это ты пьешь эту мочу? А что, здесь ничего другого не подают?

Похороненный под лавиной слов, Карно только сидел с открытым ртом, не в сила вставить хоть словечко. Оли хихикнула. А Ольт без всякого перехода спросил:

- Так что случилось?

- Кроме пива и спотыкача здесь больше ничего не подают. Но спотыкач здесь еще хуже пива. – заторможено среагировал Карно.

- Понятно. Так чего ты такой задумчивый? С графом Стеодром что-то не поделили? Надеюсь он еще живой?

Видно имя графа задела за живое воеводу и его мозг наконец-то заработал в правильном направлении. Уже забыв, что он хотел грозным голосом спросить, где это шляются дети и кто им это позволил, он шумно отхлебнул из кружки и оттер усы.

- Да живой твой граф. Что ему сделается, сыт, одет и обут. Но вот удивил он меня по самое не могу. – Карно еще раз отхлебнул из кружки.

- Чем же он тебя смог удивить? Неужто от денег отказался?

- Скорее небо упадет на землю, чем наши аристо откажутся от денег. Нет, здесь такое дело. – Карно задумчиво пожевал губами, не зная, как приступить к сложному разговору, заглянул в кружку и раздраженно крикнул подавальщице. – Эй, красавица, дай еще вашего пойла.

Ольт терпеливо ждал, хотя его самого терзало нетерпение скорее узнать, что же так озадачило всегда спокойного воеводу. Таким он его не видел с тех времен, когда они еще жили в разбойничьих землянках. Карно принесли еще одну кружку пива, а он все думал, как подать свои сведения. В попытке оттянуть разговор он даже обратился к Оли.

- Доча, у нас с Ольтом будет долгий разговор, тебе наверно будет скучно. Может ты пока пойдешь в комнату, отдохнешь? Нет? Тогда мяса поешь. Вон смотри, как вкусно пожарили…

- Хватит. – пресек Ольт попытки Карно. – Что такое ты услышал от Стеодра, что даже не знаешь, как об этом сказать?

Карно будто ждал такого окрика. Наверно со стороны было странно и смешно глядеть как безусый мальчишка прикрикивает на огромного взрослого мужика с бородой и обвешанного оружием, как лавка оружейника, но, слава Единому, больше никого в трактире не было. Время обеда уже прошло, а время ужина еще не настало. Так что воеводе никто не мешал.

- Понимаешь, я и в правду не знаю, как это рассказать. То ли смеяться, то ли отнестись серьезно. Короче, пришел я к графу, стучусь, а меня не пускают. Хорошо я сказал, что деньги привез с графства, налоги мол… Тут он сам выскочил, такой весь строгий, важный, строит из себя невесть что. Забыл видно, что в Узелке было…

- Не забыл. Ему нельзя иначе было, все-таки – граф, надо блюсти свое достоинство.

- Ну да, только куда делось его достоинство, когда я рассказал о нападении северян на наше… я хотел сказать, на его графство. За сердце схватился, наверно подумал, что нет больше графства…

- Ну правильно, откуда-то надо же деньги брать.

- Вот-вот. Ну я его успокоил, сказал, что наша… э, его доблестная дружина разбила врага и показал ему пленных. А то ведь не поверил. Зато как увидел северян… Я думал от радости его удар хватит. – Карно взлохматил себе затылок. – Честное слово, скакал, как жеребенок глупый. А потом позвал друзей-не друзей, но знакомых каких-то. Он оказывается не один был дома. Тут толпа и набежала, и сразу видно – все аристо и непростые. Стали спрашивать, что случилось, а Стеодр-то наш давай им рассказывать про то, как его дружина побила несчастных северян, а сам мне подмигивает. Ну мне не жалко, я опять ему доложился, что мол так и так, в сражение его дружина победила врага, отразила, так сказать, неожиданное нападение.

- А кто ты такой не спросили?

- Спросили конечно. Я сказал, что являюсь управляющим графа и воеводой его дружины. Ты бы видел, как граф посмотрел на окружающих, я на деревенских парней, которые приходят к нам записываться в дружину, не смотрю с таким пренебрежением, с каким он оглядел всех этих аристо. Ну а когда я вытащил кошель с деньгами и сказал, что это налог… То вообще, как ты говоришь, картина маслом. Так и хотелось пакость какую-нибудь сотворить.

- Надеюсь, ты оставил графа счастливым? Грех – над людскими слабостями смеяться.

- Да не стал я его обижать. Но Стеодр… Ох и скоморох! Ну да, не про него разговор-то. Все эти аристо чего собрались-то? Оказывается-то, северяне двумя потоками шли. Это они на границе разделились, чтобы добычи всем хватило и один отряд пошел на Узелок, а вот второй пошел прямо на Крайвенск. Пока мы с одними долбились, другие в это время другое графство разнесли вдребезги и вышли прямо на город. Стоят в одном дне отсюда, дожевывают последнее баронство. А пока послали гонца, чтобы значит наши сдавались. Завтра должны подойти к стенам.

- Интересно, интересно… - задумчиво произнес Ольт. – А что наши аристо?

- Да мы как раз подъехали, когда они раздумывали, сразу им сдаваться или чуть-чуть потрепыхаться. Все-таки дворянская честь и все такое… Набрались всякой дури здесь в Эдатроне.

- А что, есть чем трепыхаться?

- Откуда? В провинции всего шесть графств, это же не юг. Это у них там в герцогстве может до десяти графств быть. Богатые провинции, у них там и хлеба много, и фрукты разные, да и вообще жить легче. Не то что у нас, только лес да железа немного. Да и холодно у нас, и находимся у Единого на пятке. Потому и провинция прозывается Дальней. У герцога Моордра, и наградили же родители имечком, дружина в копий триста, да графья здесь держат по десятку воинов для охраны своих городских домов, остальные все по графствам сидят, вот и считай. Не забудь, что одного графа уже нет. Его наверно уже падальщики доедают. Вместе с его дружиной.

- Получается триста пятьдесят человек. – быстро подсчитал Ольт. Не густо. А северян сколько, не говорят?

- Сбежавшие крестьяне говорят, что отряд большой. По разговорам судить, так человек шестьсот будет. Но есть и хорошая новость, мужики утверждают, что, как и нас было, в основном одна молодежь.

- Ну а герцог что?

- Это Моод… Тьфу, никак не запомню, Моордр что ли? Драться собирается конечно, но не надеется выжить. Северяне, сам понимаешь. Да и графы собираются в свои графства свалить. Им-то, честно говоря, свои наделы ближе к телу, а герцог… Они и новому герцогу присягнут. Я, когда пришел к ним, они как раз сваливать собирались.

- То-то Стеодр тебе обрадовался.

- Ты бы видел, как обрадовался Мор… Да тьфу ты… Моордр. Он думает, что с нами дольше на стенах продержится. Может северянам надоест здесь людей ложить, и они дальше пойдут. У них же поход за добычей, а не война за свое родное племя. А мертвому какая добыча?

- Ну а ты что думаешь делать?

- Я-то? Думаю, уйти из города, пока северяне не подошли. Пока они у стен возиться будут, пошлю гонца за остальной дружиной. А потом, когда они расправятся с герцогом и остальными аристо, нагряну и разгромлю северян. Я эту шайку быстро раскатаю в плоский блин. – Карно улыбнулся и невольно облизнулся, видно вспомнив, какие вкусные блины получаются у Истрил. – Мне даже вся дружина не понадобится. Хватит и тех, с кем мы пришли. Герцог пока меня отпустил, чтобы я свой отряд привел. Потом участок на стене определит. А ты что думаешь?

Карно с определенным интересом уставился на Ольта. Он давно уже перестал притворяться, что ему неинтересно, что скажет по тому или иному поводу мальчишка. На людях он еще соблюдал кое-какие приличия, воевода все-таки, но вот так, наедине, он отбрасывал прочь все условности. В конце концов Ольт был учеником самого Архо Меда, а как Карно относился к этому великому человеку, было известно всем.

- Да вот думаю, что надо тебе опять идти к нашим аристо и договариваться с герцогом Моонр… тьфу ты, зараза, Моордром, как мы сообща разгромим этих северян.

- Да зачем мне это надо? – Карно недоуменно посмотрел на Ольта. – Он уже проиграл. Северян в два раза больше и пусть у них там почти одна молодежь, но воины из них знатные. Сам знаешь. С чего мне вдруг заступаться за герцога? Да и графа Стеодра если уберут, то нам только хорошо будет. Помнишь, ты сам говорил, что Архо Мед учил, что хитрая обезьяна сидит на дереве и смотрит, как в долине дерутся два тигра. Вот и мы посидим на дереве, а потом предъявим счет северянам. С ними только наша дружина может справиться.

- Все ты правильно говоришь, но можно сделать еще хитрее. Пора отрабатывать обучение у Леонтаса и искусство интриги. Как думаешь, что будет, если мы поможем отбить налет северян?

- Да зачем он мне нужен? Я и сам могу разбить северян без его толстозадой дружины.

- Несомненно, да еще под командованием такого бравого воеводы. Но! – Ольт привычно поднял палец, - подумай хорошенько, кому будет благодарен герцог за спасение своей столицы, да и себя самого?

- Да нужна мне его благодарность, как собаке пятая нога. Скажешь тоже, благодарность от аристо, да пусть они ею подавятся.

- Ну, Карно, ты как маленький. Ты и сам уже аристо.

- Да какой я аристо? Мальт дал дворянство на поле боя, кто уже об этом помнит? Да и кому это надо.

- Поверь, кому надо – помнят, а герцог может тебе это официально провести, что никто и не сомневался в твоем благородном происхождении. Ты поговори с герцогом и за услугу выпроси у него бумагу, что ты барон… нет, граф и графство это твое получено в награду за победу над дикими северянами. Ты же болеешь за наше графство? У нас там и крестьяне, и кузницы, и рудники. Я уж не говорю про дружину. Нам нужно это графство, наше графство.

- А Стеодра ты куда денешь?

- А Стеодру достанется другое графство. Сам говорил, что одного графа уже нет. Вот и надо предложить ему, ведь те земли побогаче наши будут и все будут довольны.

- Ох и хитромудрый ты малец, Ольт. Чувствуется школа умного человека. И куда ты нас заведешь с такими планами? – задал риторический вопрос Карно, качая головой.

- Мы с тобой об этом уже говорили, и ты со мной согласился. Жизнь у нас такая, попала у собаки лапа в колесо, так пищи, но беги.

- Мда, задал ты мне задачку, однако подумать надо.

Ольт молча кивнул головой, подумать воеводе было полезно. Пусть учится, в будущем ему это пригодится. Впрочем, Карно надолго его не задержал, понимал, что надо поторапливаться. Посидел минут десять за столом, машинально и задумчиво прихлебывая из кружки, и поднялся.

- Ладно, пойду я до герцога. И я согласен с тобой, нам это надо. Но я никогда не лебезил перед аристо, как я буду выпрашивать графство? Тьфу, как представлю, что-то просить у аристо…

- Не надо ничего просить. Сами принесут и предложат. И знаешь, что? Пойду ка я с тобой, если спросят, скажешь, что - оруженосец. Надо помочь тебе в торговле. – Ольт только сейчас решил пойти вместе с Карно. Да и на герцога надо было посмотреть, кто такой, на что способен. – Ты не против?

- Да я тебе только благодарен буду. Не мое это дело – торговля.

Ольт не считал воеводу дураком, но торговаться с аристо он и в правду был не способен. И не потому, что был тупым, а просто в отсутствии такой практики. И Карно и сам это понимал. А Ольт в прошлой жизни таких зубров давил, что местные аристо по сравнению с ними были аки младенцы против волков. С собой взяли всех сотников, для представительства, и чтобы не так были заметны переговоры между ими двоими.

Путь от постоялого двора до замка герцога не занял много времени. Хотя Крайвенск и был побольше Узелка, но карновцам повезло, что на постой они остановились недалеко от центра. Сам герцогский замок Ольта не впечатлил, его вообще не приводили в восторг местные строения. Даже до средних образцов памятников архитектуры средневековья, которые он когда-то видел на земле, они не дотягивали ни по красоте, ни по своим защитным качествам. Так, какая-то невразумительная каменная коробка, годная только для того, что устрашить местных крестьян. Крепость в Карновке была более приспособлена к обороне, чем замок. И здесь не играло большой роли, что карновская крепость была построена из дерева, а герцогский замок из камня. Чтобы сжечь Карновку, к ней еще надо было подобраться, а что представляла из себя местная твердыня? Ни сторожевых башен, ни машикулей, ни рва, ни подъемного моста. Одна надвратная башня и голые стены высотой метра четыре. Впрочем, наверно грех винить местных архитекторов в безвкусице и незнании обыкновенных требований к обороне. Для местных условий, чтобы оборониться от восставших крестьян и банд разбойников, наверно эти стены годились. И, самое главное, расходов на их возведение требовалось не так много. Вечный конфликт между желанием и кошельком. Но к сожалению, сейчас к ним подступилось целое войско, которое худо-бедно знало, как брать подобные укрепления.

- Это мой оруженосец. – махнул рукой Карно, чтобы просто обозначить и объяснить присутствие мальчишки при столь высоком собрании. – Он представит моих сотников.

Сам-то он представился как барон, но представлять своих сотников… Если бы они еще были благородными, а так с них и оруженосца хватит. В обычных условиях простолюдинов, даже сотников, не представляют аристократам, так сказать – рылом не вышли, но сейчас военная обстановка требовала, чтобы аристо знали, кто их будет защищать. Этим Ольт и воспользовался.

- Сотник первой сотни Свельт Птица искусный в нападении и обороне, сотник Леко Большой, знаток боя на мечах, кстати один из немногих, кто освоил владение длинным мечом… Кстати, Леко, не покажешь ли господам свое искусство?

Герцог и графы с интересом смотрели, как Леко вытягивает из-за спины длинный тяжелый меч. Они не видали и даже не знали, что такое существует на белом свете. Краем глаза Ольт наблюдал, как Карно подошел к графу Стеодру и увлекает того в сторону. Для этого представление с цвайхандером и было задумано. Всю недолгую дорогу до замка Ольт убеждал и инструктировал Карно, как вести себя с аристо и о чем с ними говорить. Вдвоем они разработали план, как найти подход к герцогу. Пока сотник со свистом крутил тяжелой железякой на потеху герцога и придворных, воевода в чем-то горячо убеждал аристо. Слава богу обошлось без откручивания головы и даже без тычков под ребра. Карно при желании мог быть убедительным и без физического воздействия. Было у кого учиться. Когда Ольт, воспользовавшись тем, что все присутствовавшие увлеченно наблюдали за импровизированным представлением, подошел к ним, то услышал уже конец разговора.

- … ну конечно. Сто золотых «быков» герцогу и сто золотых «корон» тебе. – говорил довольный Карно взъерошенному Стеодру. Судя по лицу воеводы, напоминающему морду кота, безнаказанно съевшего миску сметаны, дела его на торговом поприще шли не так уж плохо. Впрочем, граф тоже не выглядел обиженным. Немного возбужденным, но в пределах нормы. Карно увидев подходящего Ольта, подмигнул ему единственным глазом.

- Не будем оттягивать неизбежное. Подойдем к герцогу, а то северяне могут вот-вот нагрянуть.

- Да-да, ох уж эти дикие северяне. – навряд ли граф беспокоился о них. Насколько Ольт успел знать этого аристо его скорей возбуждало получение денег. Шутка ли, за одни лишь разговоры получить еще одну сумму, равную годовому налогу. Граф с воеводой подошли к толпе, где Леко Большой неутомимо изображал вертолет. Впрочем, местные не знали, и даже представления не имели, что такое винтокрылая машина, но искусство мечника не могло не вызывать восхищения у аристо, тем более, что многие из них и сами были вояки хоть куда. Что такое аплодисменты, здесь не знали, но аристо вполне это компенсировали громкими одобрительными криками. Тем временем граф подвел Карно к герцогу.

- Мой герцог, позвольте еще раз вам представить моего воеводу барона Карно.

- Да, я помню его, зачем нужно повторяться?

- Дело в том, что он предлагает решение нашей проблемы. Насколько оно правильно, решать конечно вам, но я могу только сказать, что он храбрый и, главное, умный воевода.

Карно при этих словах учтиво поклонился. Как не ненавидел он аристо, особенно выходцев с севера, но, как говорил Ольт, жизнь заставит, еще не так раскорячишься. Правда он не столько сделал полноценный поклон, сколько слегка склонил голову, но для него и это уже было большой уступкой этикету. Герцог же не обратил внимания на некую небрежность в поклоне, а с интересом уставился на воеводу.

- Прошу простить мои манеры, - начал Карно, - но я получил титул барона еще от короля Мальта. А так-то я из простых воинов и этикету не очень обучен.

- Да-да, то была славная война. Я тоже стал графом в те времена, славно мы тогда мечами позвенели. Это уже потом я получил титул герцога и стал наместником. Так что вы хотели нам сказать, барон?

- Позвольте в начале вопрос? – и, дождавшись милостивого кивка, Карно продолжил. – Что бы вы не пожалели для того человека, который бы победил диких северян. Конечно, под вашим мудрым руководством.

Ольт одобрительно улыбнулся и незаметно кивнул головой. Фраза была вполне в его стиле. Ну Карно, а еще притворялся, что он слишком туп для аристо.

- О, для такого воина я бы не пожалел ничего!

Еще бы, усмехнулся Ольт и на этот раз довольно презрительно. Без ничего герцог остался бы, не появись здесь Карно. Мальчишка не верил, что герцог отбился бы от орды. Да и сам Моордр это понимал, а все эти разговоры про сидение в осаде… Это лишь для самоуспокоения, справиться своими силами с напавшими дикарями он явно не надеялся.

- Я предлагаю сейчас моей сотне выйти за ворота и спрятаться в лесу около города. Когда дикари подойдут к Крайвенску, то они сразу на приступ не пойдут, надо отдохнуть с дороги, подтянуть тылы, то да се… - герцог согласно кивнул головой на эти слова. Худо-бедно, но он тоже, хоть и на примитивном уровне, понимал в военном деле. Все-таки – старый вояка. – А я со своей сотней под утро нападу на них и тогда горе тому, кто пришел к н… э, к вам с войной. Я их разобью и погоню к городу, а вы, мой герцог можете нанести завершающий удар, сделав вылазку из города.

В сущности, Карно предложил герцогу победу на блюдечке, взяв на себя основную част битвы и Моордр это понимал. Он задумался. Ольт его понимал, сейчас он просчитывает риски. И хотя мальчишка был не высокого мнения о местных полководцах, но совсем уж дураки не становятся наместниками провинций. Уж просчитать варианты исхода предстоящей битвы мог и простой сотник, а герцог все-таки хорошо повоевал в свое время и было бы ошибкой считать его совсем уж тупым и недалеким воякой.

- Но, дорогой барон, так же не воюют! И их гораздо больше, вы уверены в победе?

- Ну, воюют не числом, а умением. Это, во-первых, а во-вторых с кем вы собрались воевать честно? С этими дикарями? Вот помню, лет двадцать назад, мы сходились лицом к лицу с настоящими воинами и честно рубились и Единый даровал победу тому, кто оказался более доблестным, более смелым и сильным. С такими воинами было бы позор воевать с закрытым забралом. А сейчас кто перед нами? Просто шайка воров и грабителей.

Честно говоря, лесть была настолько тяжела и откровенна, что Ольт даже испугался, но нет. Медные трубы уже проложили дорогу к мозгам герцога, и он только удовлетворенно кивнул на этого довольно увесистого «леща». У него даже на какое-то мгновение затуманились глаза, видно в воспоминаниях о своем славном боевом прошлом. Хотя, честно говоря, те, двадцатилетней давности, завоеватели ничем не отличались от нынешних. Такая же дикая и необузданная тех же воров и грабителей, жаждущая чужого хлеба и золота. Единственное их отличие было в том, что первая волна северян уже почивала на лаврах и не собиралась отдавать за просто так уже завоеванные ими земли, а пришельцы были бедны, голодны и злы и считали справедливым, что надо делиться. И им было совершенно плевать на негодование герцога, который считал это их желание отобрать и поделить не вполне справедливым. Он даже не заметил злого блеска во взгляде одноглазого «барона», а может посчитал это за боевой задор. Как бы там не было, но Карно считал, что нынешние северяне ничем не отличаются от прошлых, грабители и есть грабители и время здесь совершенно не при чем, но ему хватило сдержанности не проявлять свои чувства. А герцог хорошенько обдумав предложение воеводы, согласно кивнул головой.

- Ну чтож, я согласен с вами барон. О чем можно договариваться с обыкновенными разбойниками? Я даю вам «добро». Вздуйте их хорошенько.

- Буду стараться, ваша светлость. – и Карно уже отошел было от герцога, но его остановил капризный голос. – И что вы там говорили о награде тому, кто победит дикарей?

- О не беспокойтесь, речь шла лишь о том, чтобы услышать похвалу из ваших уст.

Его дело было сделано. Настала очередь графа Стеодра отрабатывать свои золотые. Как он там старался, какие слова нашел и какие доводы привел, Ольту это было не интересно. Главное – это результат. А результат, если судить по довольному лицу графа, был довольно успешен. Он подошел к отошедшему Карно минут через пятнадцать и самодовольно провозгласил.

- Ну я обо всем договорился. Бумаги вам будут выписаны сейчас же, так что в бой вы пойдете уже графом. Поздравляю. Правда вы станете графом довольно разоренного графства, но вы сами этого захотели. Так что не обижайтесь. А мне герцог отдает графство бедного графа Креордра, пусть его душа будет спокойна.

- Тогда, дорогой граф, позвольте пригласить вас на постоялый двор, где я остановился. Покончим с нашими делами и выпьем за удачное завершение всех наших начинаний.

- Приятно с вами иметь дело, граф. А ведь с первого взгляда вы мне не понравились. Очень не понравились.

- Ну я же не золотая корона, чтобы всем нравиться, но надеюсь все недоразумения между нами останутся в прошлом? Сами понимаете, возвращаюсь на родину, а тут какой-то совершенно посторонний дворянин владеет моей деревней… Я думаю на моем месте вы тоже возмутились бы.

- Не стоит извинений, граф. Я все понимаю и не осуждаю, тем более, что мы теперь в одинаковом положении.

- Я рад, что между нами возникло такое взаимопонимание. Так, что, на постоялый двор? За доказательством нашей дружбы? Золотые ждут нас, вернее вас, граф.

- Да-да, тем более, что герцог тоже ждет свою долю. А то вам скоро в битву, и когда мы еще встретимся в такой спокойной обстановке, один Единый знает.

Граф Стеодр мог бы честно сказать, что они с герцогом просто не верят в победу над северянами. И титул –то дали так легко не надеясь, что новоявленный граф останется в живых. Они в данном случае ничего не теряли. Дали ничего им не стоящую бумажку завтрашнему трупу, получив взамен по сотне золотых и плюс к этому надежду, что карновская дружина хорошенько проредит этих глупых северян. А там кто знает, может дикари, посчитав оставшиеся силы, и уйдут, графств еще много, и они довольно слабы. Ну а если случится чудо, и этот лесной барон вдруг вывернется, то кто мешает им, таким умным и красивым, разобраться с этим эданским увальнем по-свойски. Подзабыл граф Стеодр о своем визите в Узелок, а герцог Моордр и не знал, насколько опасен может быть Карно. Ольт усмехнулся, и кто же им тогда доктор?

За недолгими размышлениями он и не заметил, как их небольшой отряд подъехал к постоялому двору. Там граф Стеодр, тщательно скрывая дрожь в руках, но не сумев скрыть жадный блеск глаз, получил от Карно обещанную сумму, наскоро выпил кружку вина и, уже не в силах скрыть свое нетерпение, распрощался с воеводой, пожелал удачи и умчался к герцогу. Видно не такие уж маленькие денежки жгли ему ляжку. Или не ляжку? Так как карманов здесь еще не знали, то деньги, засыпанные в два огромных кожаных кошеля, свисали у графа с пояса, мешая тому двигаться. Карно, еле удерживая смех сквозь намертво сжатые зубы, уж слишком смешно выглядел граф, пытаясь идти с достоинством, при этом имея на бедрах груз с килограмма два, проводил того и наконец шумно вздохнул.

- Никогда, даже на твоих тренировках, мне не было так тяжело. – пожаловался он Ольту.

- Ничего. Зато ты теперь граф и Узелок со всеми прилегающими баронствами в наших руках. Надо только заехать в канцелярию за графской грамотой и вперед из города. Нам еще с северянами разбираться.

Грамота уже была готова и закреплена личной печатью герцога. Чего у него было не отнять, слово он держал. Тем более слово, данное мертвецу. Ну это он так думал. Однако у Карно было на этот счет совсем другое мнение, но об этом герцогу еще предстояло узнать. Ускоренным маршем вся сотня ушла в лес и расположилась на укромной поляне. Тут же ушли разведчики и гонец в Карновку. Остальные, не забыв выставить караулы, расположились на отдых. Кашевары принялись за приготовление каши, а остальные просто легли спать. Надо было хорошенько выспаться и набраться сил, подъем предстоял довольно ранним, да и работка предстояла тяжелая.

Рано утром, когда предутренний сумрак еще только таял под лучами восходящего солнца, сотня была поднята. Быстрый завтрак, проверка амуниции перед боем и отряд выступил. Немногих лошадей оставили в лагере вместе со столь же немногочисленными обозниками. К ним присоединились и Ольт с недовольной Оли. В бой им Карно вступать запретил категорически. Ольт мог бы с ним и поспорить, если бы не Оли. Уж удержать эту оторву от того, чтобы не влезла в первую же, попавшую на пути, самую глубокую яму с дерьмом… На это были способны только Истрил и Ольт, их единственных она слушалась. Остальные ее боялись, ну или ее отца, как огня. Разве что еще Леко, мог схватить неугомонную девчонку за шкирку, или за что рука ухватится, и утащить ее откуда надо и куда надо. Но Леко не боялся вообще ничего в этом мире, ну разве что кроме своего воеводы, и ему были глубоко по барабану все ее уговоры, угрозы и тем более ее физические ухищрения. Он их просто не замечал.

Но Ольт немного утешил Оли, пообещав, что они не будут сидеть с обозниками. Обычно один из воинов, которые не только выполняли обязанности обозников, но и функции охраны, в подобных случаях наблюдал за боем, чтобы знать, когда выезжать, чтобы собрать трофеи. Сами в бой они не лезли, но при случае могли и помочь, если дело складывалось худо. Вот на роль наблюдателей Ольт и напросился. Холмов, как при предыдущем бое, рядом не было, но нашлось высокое дерево. Оно стояло на отшибе от основной массы леса и одиноко возвышалось чуть ли не посреди поля, которое окружало город. В свое время герцог приказал расчистить местность вокруг города, чтобы не подобрались незаметно всякие залетные, на вроде нынешних северян и местное население хорошо подчистило окрестности, но вот этот здоровенный развесистый дуб почему-то оставило. То ли какие-то местные сказочные заморочки насчет демонов, то ли еще что-то, Ольту было плевать, но вот то, что он хорошо подошел для его целей, мальчишка оценил сразу. Забираться наверх оказалось само удовольствие. Хотя прошло уже много времени, но он еще не забыл, что такое просто идти в горку, когда дрожат и подгибаются ноги, а, слезящиеся от старческой немощи глаза, напряженно всматриваются в дорогу, чтобы не дай бог наступить на какой-нибудь камешек. Тогда он знал, что если упадет, то вставать будет долго и то, если не сломает при падении хрупкие от долгой жизни кости. Не помогут и телохранители, которых он в злости отгонял от себя при ходьбе.

Сейчас же гибкое сильное тело мигом вознесло его на самую вершину дерева. Оли не на много от него отстала и сейчас они всматривались в открывшуюся перед ними панораму. Город чернел неясной громадой где-то в километре от них. Между ними и городом расположился лагерь северян. От них до городских валов было метров пятьсот. Удобное расстояние для их намерений. И луки не добьют, и неожиданной вылазки осажденных можно не бояться. Пока еще городские добегут до лагеря…, впрочем, и никаких неожиданностей они от своих визави не ждали. Северяне совершенно этого не боялись и даже, расположившись так, провоцировали на то, чтобы защитники города вышли в чистое поле. Битва в поле – это они понимали и знали, а брать штурмом даже такое хилое укрепление, это для них, мягко говоря, было непривычно. Но конечно никто из защитников за ворота не вышел. Дураков не было. Поэтому северяне расположились вольготно, не боясь неожиданного нападения. Даже караульных выставили всего два человека, да и то со стороны города. Легкие победы над дружинами баронов и графа явно разбаловали их и никаких сюрпризов от них они не ожидали.

Тем более неожиданным для них оказалось появление дружины Карно. Северяне впали в какое-то подобие ступора, когда из легкой дымки утреннего тумана вдруг выступили ровные ряды воинов и подняли луки. Узелковская сотня насчитывала около ста восьмидесяти дружинников и в основном состояла из коренного населения. А коренное население – это охотники лесовики, для которых лук был таким же инструментом, как кувалда для кузнеца или соха для землепашца. Во всяком случае, как натянуть тетиву и пустить стрелу в нужном направлении знал и мог даже мальчишка. И пусть в сотне числились мечники и копьеносцы и официальных лучников была только треть сотни, но луки таскали все. Семейные традиции, так сказать, и легче было увидеть воина без меча, чем лесовика без лука.

Волна стрел накрыла стан северян. А затем еще одна и еще… Пока рожок не протрубил прекращение стрельбы. Над полем стояли крики и стоны и только изредка к небу неслись яростная ругань. Растерянные и потерянные северяне не могли понять, что за кара постигла их. Некоторые даже не успели проснуться, как их сон из временного превратился в вечный. Из оставшихся живых больше половины было ранено, кое-кто настолько тяжело, что недалеко ушли от своих уже умерших товарищей. Пять залпов из ста пятидесяти луков по неготовым к бою воинам – это было страшно, страшно и смертельно. Немногие из оставшихся на ногах, не потерявшие в этом царстве смерти присутствия духа, призывали к оружию, но тут зарокотали барабаны. Это карновская дружина, закинув луки за спину, выставила вперед копья и, закрывшись тяжелыми щитами, мерным шагом двинулась вперед. Это даже не было атакой с ее яростными кличами и руганью, это скорее походило на равномерное поступательное движение некоего механизм, равнодушное ко всему, попавшему под его каток. Несколько диких северян кинулось было на эту стену щитов, но им даже не удалось приблизиться на расстояние удара. Таких, особенно наглых, отстреливали еще на подступах пятьдесят лучников, шедших за фалангой из ста дружинников. Новая тактика опять показала себя во всей красе.

Битва еще была не окончена, но Ольт и Оли даже не сомневались, за кем осталась победа. Даже на Ольта, смотрящего на все со стороны, она произвела впечатление. Впервые он наблюдал за ходом битвы не как ее участник, и даже не как дающий советы воеводе, а как простой зритель и честно сказать, это ввело его в некие тягостные раздумья. Он задумался, не выпустил ли он джина из бутылки, показав Карно тактику древних римлян, Александра Македонского, Ганнибала и многих других, начиная с монголов с китайцами и кончая приемами рыцарской конницы. Смерть столь многих людей, быстрая и неотвратимая, ввела его в некое смущение. Наверно это беда всех, получивших воспитание в той великой стране, где он родился, вырос и получил образование. Размышлять над каждым трупом, а стоило ли это того, и бороться с собственной совестью, оплакивая каждую погибшую душу, пока собственная душа не зачерствеет и не покроется броней равнодушия – наверно это удел всех, кто родился в той стране. А может и нет, может это было свойственно всем народам уже подзабытой Земли? Сейчас это уже было не важно.

И что самое интересное, Ольт раздумывал обо всем этом с полным безразличием, которое, на самом деле, больше всего его и пугало. Да и думал он обо всех этих трупах, несвоевременной тактике и прочем скорее по привычке, чем в самом деле серьезно переживал. В конце концов на нем самом уже столько трупов, что пора открывать личное кладбище. Это совесть человека из двадцать первого века планеты Земля ему покоя не дает. Надо бы ей зубы-то выбить, чтоб забыла, что такое глодать и грызть и могла только сюсюкать и сосать. Он же дикий мальчишка из средневекового государства Эдатрон. Да он даже название планеты, приютившей его, не знает. Совсем дикий.

Отвлекла его от раздумий картина на поле боя. Хотя, какое поле битвы? Скорее, глядя на жалкие остатки северян, хотелось назвать это полем избиения. Но оказывается у них появился шанс реабилитироваться и предоставили его им крайвенцы, или вернее сам герцог Моордр во главе своей дружины. Ворота в надвратной башне города отворились и оттуда, в полном согласии с местной тактикой, с криками и улюлюканьем понеслась толпа воинов. Герцог, оценив результаты сражения, не хотел терять положенные ему бонусы и в главе своей дружины бросился на добивание. К тому времени карновская фаланга прошла лагерь северян и обозники уже шарились по трупам северян, милосердно добивая раненных, а дружина остановилась и так и стояла, не распуская строя. Отогнанные от своего лагеря северяне, наученные горьким опытом, не решались на них лезть и тоже так и стояли толпой, примерно с сотню человек, между карновцами и городом.

Тут-то и появились дружинники герцога с небольшими вкраплениями графских воинов. То, с какой легкостью карновцы разделались с дикими северянами, внушило им ложные надежды, и они даже с каким-то весельем устремились на добивание ненавистных дикарей. Их можно было понять, столько страха, сколько они натерпелись за эти дни, они давно уже не испытывали. И, как это не странно, это весьма обрадовало северян. Они даже не ожидали такого подарка судьбы. Чем иметь дело с непонятными вояками, которые и шага не делают из своего строя, больше похожего на крепость, и стреляют во всякого кто близко подойдет к этой проклятой шеренге закованных в доспехи воинов, лучше позвенеть железом с толпой, так знакомо размахивающей мечами и топорами и огрызающейся проклятиями. Одно дело умереть под стрелами, которые неизвестно, как, в кого и откуда прилетят, и совсем другое схлестнуться в рукопашную с конкретным человеком и, даже если придется умереть, то с топором в руке, отражая вражеский удар. Их радость мог бы понять только приговоренный к повешенью разбойник, неожиданно получивший помилованье.

С восторженными воплями они устремились навстречу воинам из города. Их встреча оказалась очень горячей. И шумной, воинственный рев и лязг оружия услышали даже Ольт с Оли. Северяне с такой веселой яростью врезались в набегавшую толпу горожан, что даже в один момент казалось, что они, как лес, вырубят всю эту толпу, из которых наверно половина только вчера взяли в руки боевое оружие. Герцог, опасавшийся за судьбу города мобилизовал в свою дружину молодых и здоровых горожан. Северяне, накачанные адреналином и обидой за проигрыш по самые уши, с охоткой принялись за сокращения гражданского поголовья горожан и Ольту даже показалось, что им удалось переломить ход событий. Их оставалось-то человек сто с небольшим, причем треть была серьезно ранена, и они участвовали в битве в меру своих сил, стоя на месте и сдерживая напор горожан, но зато их более-менее здоровые собратья вовсю веселились, попав в знакомую им стихию боя накоротке. И, судя по результатам их веселья, итоги битвы могли оказаться для горожан довольно плачевными.

Но задорно пропел рыцарский и сам герцог вместе со своими графьями и оруженосцами вступил в битву. Вступил, так сказать, конно и оружно и это оказалось решающим словом в затянувшейся битве. Может герцог и был никудышным полководцем, но что у него было не отнять, трусом он не был. Во главе сборной конницы из двадцати с небольшим всадников, последние наездники вообще были на каких-то крестьянских одрах, видно Крайвенск выделил для своего герцога последние резервы, он врезался в дерущуюся толпу и начал раздавать удары по головам направо и налево, не очень-то разбираясь, кому они принадлежат. Как бороться пешему со всадником северяне не очень-то знали и воины, что горожане, что дикари стали просто разбегаться. Войска разъединились и это стало концом северян. На каждого воина с севера, оказавшегося в одиночестве, набросилось сразу по несколько человек. Все-таки численное преимущество герцогской дружины сделало свое гадкое дело и это сказалось на северянах довольно фатально. Их просто не стало, банально забросали телами и забили, как диких опасных зверей. Пленных в этом сражении не было. Когда пал последний северянин герцог Моордр поднял к небу окровавленный меч и что-то прокричал. Из-за дальности расстояния Ольт не расслышал что, наверно превозносил себя любимого, но герцогские воины ответили бравыми криками. Герцог вообще закатил целую речь, видно не часто у него случаются такие победы, и он все никак не мог успокоится, но Ольт его уже не слушал. Все равно с его позиции, что там орет возбужденный аристо, было не разобрать и мальчишка соскользнул с дерева. Его примеру последовала и Оли.