Лесник поневоле 2.0

Глава 24

В течении всей операции Межова сопровождал, а когда нужно было, то и воевал некий простенький человек. Прибыв с ротами НКВД и ОМСБОН, он представился:

— Петров, Иван Семёнович, — кратко и скромно.

После чего отвёл Гену в сторону (именно Межова, а не Трофимова) и предъявил приказ. А точнее предписание Геннадию Алексеевичу. Мол, личный порученец товарища Берии Л. П. хотел бы ознакомиться с проведением операции по ликвидации банды карателей.

— Хорошо, Иван Семёнович, будете при мне. Если будут возникать вопросы, то спрашивайте. Желательно наедине.

— Спасибо, товарищ полковник, благодарю за понимание и содействие.

— Сразу предупрежу, что на некоторые вопросы я не буду отвечать по личным мотивам. Иногда наверняка стану уклоняться или переводить разговор. Но во всём остальном буду откровенным, надеюсь что это поможет руководству в дальнейшем.

Все флажки расставлены, акценты и приоритеты согласованы, осталось лишь сотрудничать. Хорошо, что товарищ Петров разумно не стал возражать или качать права. Видимо Лаврентий Павлович хотел хоть какой-нибудь откровенности и совсем не желал раньше времени конфликтовать, даже через посредника. Так что за время пребывания порученца в отряде ему многое стало известно и теперь необходимо было донести до товарища Берии, не расплескав по дороге.

— Геннадий Алексеич, — поинтересовались Рыбаков с Локтевым после убытия представителя вместе с ротами поддержки в Москву, — а если откровенность боком выйдет?

— Парни, нет смысла скрывать будущее от лидеров страны. Здесь нас не достанут, а вот там мы будем беззащитны. И чем больше правды дойдёт до того же Берии сейчас, тем дольше у них со Сталиным будет времени вдуматься. Сами понимаете, что рано или поздно, но придётся столкнуться с советской действительностью.

А время на размышление действительно важно. Сгоряча могут и голову оторвать и лишь потом дойдёт, что поспешили. Причём, как часто бывает, головы отрывают исполнители нижнего уровня, да ещё и с психу. А затем разводят руками, мол, ну кто же знал что так получится. И удивляются, когда им самим их же босс головы отрывает. А они при этом сканудят: «а нам то за что?». Мы же свои, ну подумаешь чуток палку перегнули.

Боевая операция была признана наверху успешной, а исполнители вознаграждены достаточно щедро. Что говорить, если обоим Генкиным капитанам присвоили даже звания майоров в дополнение к наградам. А Филатова сделали старлеем. Правда вторую звезду Героя Советского Союза получил лишь Трофимов, как официальный военнослужащий Красной Армии. А вот добровольцу-интернационалисту такую награду не выдали, обошлись орденом Боевого Красного Знамени. Вполне возможно, что хотели таким путём завлечь Межова в ряды РККА.

… Разгром ягдполка заставил фрицев приуныть. Теперь хоть ягд-дивизию создавай для того, чтобы полесских партизан прижать к ногтю. Тут ещё гитлеровскому командованию пришла информация о том, что «… Полесская армия воинов-интернационалистов провела очередную успешную боевую операцию…» Впору поверить, хотя понятно же что русские солгали, воспользовавшись моментом. Но и пытаться объяснить что к чему всему миру тоже глупо. Раз оправдываешься — значит что-то было.

Плохо то, что весть об уничтожении целого полка горсткой партизан дошла и до Гитлера. Это сам фюрер сделал такой вывод, ознакомившись с докладами. В одних утверждалось, что партизан в Полесье осталось совсем ничего. Остальные якобы были уничтожены в предыдущие месяцы. В другом, ясен перец, «совсем ничего» умудрилось уничтожить целый полк. Реакция разгневанного правителя естественно оказалась однозначной. Полетели головы, как и начальники, в Бресте и ближних к нему регионах. Новые назначенцы опять оказались без хоть какой-то базы данных, как и их предшественники. Вполне возможно, что и они начнут поначалу наступать на те же грабли. А может и не начнут?…

… Рейхсфюрер лично поставил Гильту ещё одну задачу, причём более важную чем основную. Оберштурмбаннфюреру было поручено хотя бы войти в контакт с Лесником. Эдакая задача-минимум для получения некоторых сведений о будущем. Например, распространит ли своё влияние Россия после победы на весь мир? Или останутся на планете уголки, куда не дотянется «рука Москвы»? Из чего лично Отто Гильт сразу сделал вывод, что Генрих Гиммлер кажется уже сдался и готов удрать в те самые «уголки», заблаговременно подготовившись.

Честно говоря, и сам Гена рад был бы сообщить главному эсесовцу рейха подробную информацию. Если бы знал о потугах рейхсфюрера. Тогда, после побега, вся верхушка рейха начала бы сыпаться, а значит и контроль над ведением боевых действий был бы ослаблен. Итоговый результат понятен…

Беседы с Петровым велись на темы истории Великой Отечественной войны и о будущем развитии СССР. Понятно, что самоуверенность лидеров закончилась и они решили, наконец-то, сопоставить своё видение будущего с возможными лёгкими колебаниями ленинского курса, которые могли возникнуть. Так что Ивана Семёновича ожидали сюрпризы, порой не просто неожиданные, но и катастрофические.

— Великая Отечественная война шла до 9 мая 1945 года, — поясняет Межов.

— Что-то долго, Геннадий Алексеевич, Красная Армия не так слаба, — сомневался Петров, опасаясь что его вводят в заблуждение.

Такова установка из Москвы — не всему доверять, а при возможности перепроверять. Мало ли какие цели, кроме заявленных, преследует полковник Межов. Впрочем засланец Берии оказался толковым человеком, всё больше проникаясь доверием и даже уважением к заглавному диверсанту Полесья от беседы к беседе.

— То есть, германцы не сдавались до самого последнего?

— Да, уже из лидеров лишь Геринг, вроде, остался, а они упирались.

— А почему «вроде», не понимаю вас Геннадий Алексеевич?

Межов мягко и аккуратно разложил по полочкам то, что к 2012 году о Великой Отечественной много чего говорили. Были такие, кто все заслуги советского народа приписали американцам. А искать документы в архивах, да и осознавать их, многие люди будущего не хотят. Лень, и уже неинтересно.

— Как-то у вас воспитательный процесс неправильно поставлен.

Впрочем весь негатив можно предупредить, если знать как это сделать. Гена не знал и даже не задумывался, у него другие заботы превалируют. Задача Петрова довести инфу до лидера страны. У каждого свои обязанности, порой совсем не имеющие отношение к воспитанию подрастающих поколений.

— Неужели вы никакие детали войны не можете вспомнить?

— Иван Семёнович, знаю что была Курская битва. Сталинград был захвачен Паулюсом, а потом отвоёван. Поймите, я родился в 1977 году и рос в совершенно другие времена.

Такие толковища почти ничего не давали, но представитель Москвы всё-таки находил детали. В любом случае, он уже понимал, что война в ближайшие месяцы не закончится.

— Вот оно как, понятно. Американцы и британцы тянули до 44-ого года с открытием второго фронта.

— Да, когда поняли, что СССР и без них победит немцев. Поспешили, чтобы успеть хоть что-то взять под свой контроль.

— Вот подонки, а ведь обещают открыть второй фронт со дня на день, — вызверился человек, ещё юношей участвовавший в революции.

Затем гражданская, Испания, Финская и теперь вторая германская… Ему сорок один год, а он толком мирно и не пожил. Некогда было забуреть: то война, то борьба с разрухой, то снова война и снова восстановление. Всё для тех, кто придёт на смену. Для детей, а потом и для внуков. Судя по дате рождения таких же, как сидящий напротив полковник.

— А какие ошибки наше командование совершало? Только скажите, как есть, вам должны были в военном училище такое преподавать на секретных курсах.

— Открытые курсы, а не секретные. И главной ошибкой считается то, что войну старались побыстрее завершить. Из-за этого многих солдат бросали вперёд не задумываясь.

Петров притих, сравнивая то, что услышал с тем, что знает. А ведь прав Межов, то там, то тут бросают в прорывы корпуса и не раз это кончалось «котлами».

— В последнее время командование отказалось от такой тактики.

— Да и я рад этому, Иван Семёнович. Иначе ещё «котлы» были бы.

— Так это благодаря массовому применению гранатомётов случилось. Неужели на ваших курсах оно не отмечено?

— Нет, не отмечено.

— Но почему? Или вы темните, товарищ полковник? — опять засомневался Петров.

— Нисколько, гранатомётов практически до конца войны у Советской Армии не имелось.

Вот это удар под дых. Как же «не было», когда они и на фронтах уже имеются и даже у партизан? Всё-таки представитель Москвы тоже, наверное, имеет ограниченный доступ к информации.

— О несомненной пользе и эффективности гранатомётов командование узнало, когда я со своими начал их применять в самом начале войны, Иван Семёнович. Причём некоторые образцы к вам в Москву и отправил для ознакомления. А вы уже разработали это оружие под имеющиеся ракетснаряды. Удобный лёгкий переносной вариант.

Нет, Гена не хвалился, а просто пояснил откуда ветер дует. Иначе всё окончательно запутается. Хорошо, что Петров не встал на дыбы, а обьективно подумал.

— Так вот где собака зарыта, — и тут же добавил, — а как у германцев с этим обстояло в вашей Истории?

— Они фаустпатроны разработали, но у тех слишком близкий радиус действия. Зато очень дешёвые получаются. Знаю о них, но пока не видел, видимо только-только создали и лишь сейчас начинают производить.

Ещё одна беседа прошла на темы танков. Петров даже попросил дать шифрограмму в Москву, чтобы срочно сообщить информацию. А началось с мелочи, которой Межов не придал значения в своё время, считая что советское командование всё и так знает от своих разведчиков в Германии.

— Даже если знают, то наша обязанность всё равно предупредить, пусть и продублируем.

Это Гена рассказал о разработке новых танков: «Тигров» и «Пантер». Он мало что знал об их ТТД, но примерно пояснил, что они гораздо сильнее тех же «Т-3» и «Т-4». Трудно оценивать бронетехнику сороковых, когда знаешь о «Т-80», например. И о том, что РПГ-7 может и Т-80 сделать небоеспособным. Чего уж говорить о ПТУРСах и прочей противотанковой технике будущего. Поэтому, что «Тигр», что ведро с болтами и пушкой, одинаково недооцениваются людьми 21-ого века.

После победы над «Севером» настал момент спокойствия, когда дела не отвлекали. Именно тогда начались разговоры за будущее. Петров, как и его руководители, считал неизбежным коммунистический строй по всей планете. Где-то раньше, где-то позже, но уж в начале третьего тысячелетия какой рабочий класс, в какой стране, откажется от своей гегемонии? А Советский Союз всегда поможет братьям-трудящимся. Это же ясно само собой, а подварианты малоинтересны в столь тревожное время. Не стоит на них время тратить, пожалуй.

Гена и сам не хотел рассказывать, но случилось то, что случилось.

— Геннадий Алексеевич, а как так получилось, что вы оказались в детдоме. Почему партия допускает такое в ваше время?

Тут бы сквозануть от прямого ответа и соврать что-нибудь, но Межова заел амбициозный сверхуверенный подход нынешних функционеров. Поэтому (всё равно, чему быть — того не миновать) ответил:

— КПСС была запрещена в конце 1991 года, — увидев, что собеседник не понимает, добавил, — Коммунистическая партия Советского Союза. Мне было 14 лет.

Видимо Петров на что-то болезненное наступил, вот и получил ответку. И оторопело смотрел на полковника.

— Да как ты смеешь на партию наговаривать. Ты враг народа и заграничный наймит… — что-то во взгляде и выражении лица Межова его смутило и он заткнулся.

Нет, не из опасения быть убитым прямо здесь и сейчас. Полковник смотрел на него, прошедшего огонь и воду, не с каким-то там превосходством или торжеством, а с… сочуствием.

— Так значит… это… правда… Да как же вы допустили!

И тут же пришло очередное откровение — Межову ведь было всего четырнадцать, а значит допустили другие, постарше, те, кто у власти. Если Петров дожил до того времени, то ему уже 90… и это именно он… не противостоял… как и его дети.

— Получается, что это мы сами погубили страну? Нет, этого не может быть, наверняка во власть просочились… — Иван Семёнович опять заткнулся.

Как могут отдельные лица привести к отмене партии, куда другие смотрели, правильные, или их было меньшинство? Но откуда тогда взялось «большинство»? Тоже просочилось извне?

— Или мы их сами вырастили? Ну не молчи, Геннадий, скажи что произошло.

— Я не знаю толком, Иван Семёнович, но именно ваши партийные функционеры заменили дела отчётами и докладами. Вы и сейчас такие же, если судить по тем, кто нас навещал от лица партии и правительства. Все они хотели отчётности и резких порывов, чтобы отрапортовать об этом в Москве. И все стремились лично меня протежировать. Тот же Матюнин хотел нас обязать выполнять его план действий, хотя совершенно не разбирается в наших условиях.

— Но это исключения…

— Вы делаете исключения правилом, которое разрушило в итоге Союз.

Петров опять вздрогнул от ненависти, но взял себя в руки.

— Когда это случилось?

— Через месяц после запрета КПСС. Бывшие партийные лидеры России, Украины и Белоруссии стали президентами республик, а потом подписали договор о разъединении. Все остальные республики их поддержали.

— Но куда смотрел НКВД? Почему предателей не арестовали?

— Даже НКВД возглавляется партийными, а не обычными рабочими или крестьянами. Иван Семёнович, царская власть имела поддержку дворянства, а в своих руках мощную армию и полицейский аппарат. И всё развалилось, потому что рыба гнила с головы. Я не могу утверждать наверняка, но и сейчас где-то что-то подгнивает именно в головке ВКП(б). А вы закрываете глаза на это, отговариваясь «исключениями». Не удивлюсь, если Матюнина просто переведут пониже рангом, а не закатают в асфальт.

Представитель Берии вдруг почувствовал личную ответственность за происходящее. Можно соврать Межову, Берии, даже товарищу Сталину, но как соврать себе самому? Да и зачем искать оправдания?

— Извини, полковник, прости что не сдержался и оскорбил тебя. Я всё доложу Лаврентию Павловичу. Может ещё не поздно принять меры, — дошло соображение, что неизвестно кого и за что карать, — да, а как в новом обществе всё обстоит?

— Хуже! Из жизни ушло единство и дружелюбие, каждый стал сам за себя. Даже строй изменился, перейдя на капиталистические рельсы. Сразу образовалась прослойка тех, кого называют олигархами. А нас призывают на них молиться и смириться с тем, что они украли у народа практически всю общенародную собственность.

Откровения ошарашивали Петрова всё больше и больше. С другой стороны вырисовывалась картина постепенной деградации системы партийно-правительственной номенклатуры. Получается, что «кадры решают всё» не только в положительном смысле, но и в отрицательном. В «деле Матюнина» всё больше выявлялось не только вольных, но и невольных участников. И какое же это «исключение»? Нет, нужно всё доложить Лаврентию Павловичу, а он доведёт до сведения самого Сталина. И они безусловно выправят крен и предотвратят неправильное будущее. Именно с такими мыслями Иван Семёнович улетел в Москву. Правда с собой он увёз предложение Межова об особой радиодиверсии, которая выглядела спорно, но вдруг сработает? Всё равно тайна о пришельце из будущего будет раскрыта рано или поздно. Те же фашисты наверняка что-нибудь подобное подозревают. Да, ещё один плюс, тогда англичанам и американцам придётся открыть второй фронт побыстрее.