Лесной народец

5

Они вскипятили воду и залили несколько пачек доширака. Покрошили и добавили в него колбасу и варёные яйца. Сели за походной столик.

Даяна к тому времени встала с земли, отряхнулась и, как ни в чём не бывало подошла к остальным. Но взглянула осторожно, будто чувствовала свою вину или чего-то опасалась.

Конечно, никто ничего ей не сказал. Костя пододвинул ей стул, Глеб — доширак, Кристина протянула вилку. Все молчали.

Даяна попробовала свою лапшу очень аккуратно, совсем чуть-чуть, видимо, давно ничего такого не ела. В больничке же не еда, а полезная пища. Костина тётка так и говорила: «Еда должна быть тёплой, мягкой и безвкусной». Вот это про больничную.

Когда Даяна распробовала лапшу, внезапно она подобралась и чуть ли не набросилась на свою еду, с таким видом, будто если не съест за секунду, всё обязательно отберут. Разве что не рычала.

Кристина сидела с открытым ртом всё то короткое время, пока Даяна всасывала свою порцию, как пылесос, а потом и воду залпом выпила.

— Здоровый аппетит. — Сказал Костя, который тоже любил поесть. Но сказал всё же удивлённо.

Глеб сам не понял, почему ему понравилось то, как Даяна ест. Была в этом какая-то откровенность. Может, он привык к жеманным девушкам, вечно на диете и на ЗОЖ, который раздражает, а тут такая искренность — хочет и ест себе, ни на кого не оглядывается. И ни единого упоминания о диете или о здоровом питании. Может так и следует лечить гламурность — отправлять в тайгу. Посидишь там три года на подножном корме, глядишь, и будешь ценить любую химию.

Глеб уставился в остатки своего доширака, пытаясь разглядеть там вкус, который заставил бы его пережить какие-нибудь сильные эмоции, хотя бы отдалённо напоминающие эмоции потеряшки.

— Фу! Да что ты делаешь!

Костя вскочил со своего места с такой скоростью, что опрокинул стул, на котором сидел. Он тёр свою руку, скрёб по ней ногтями и весь дёргался, будто его било током.

— Что случилось? — спросила Кристина, которая на минутку отвлеклась, чтобы налить воды.

— Они облизывается! Фу!

Глеб, который в последние пару минут смотрел только на еду, уставился на Даяну в недоумении. Потом так же на Костю.

— Поясни, я ничего не понял.

— Она облизывает меня!

— Облизывает? Как это? — Кристина посмотрела на Даяну. Та уже отскочила от стола и стояла в метре от них, вытянувшись и замерев, и волосы опять закрывали лицо.

— Да вот так!

Костя высунул язык и быстро заелозил им по своей руке, правда, не прикасаясь к коже. — Вот так! И вот так! Фу! Гадость какая.

— Ладно, остынь. — Глеб подошёл к Косте, легко похлопал его по плечу. — Всё в порядке. Ничего страшного не произошло.

Костю снова передёрнуло.

— Не делай так больше!

— Не будет она, успокойся.

Глеб смотрел Даяне в застывшее лицо и, кажется, снова начинал её жалеть. Вот не хотел… а всё равно было жалко это непонятную и неуклюжую девчонку, которая всего боится и у которой с головой проблемы.

А этого нельзя. У него есть цель и план. И отвлекаться не стоит.

Поэтому Глеб отвёл взгляд, ещё раз улыбнулся, уже натужно, и отошёл.

— Как собака. — Пробурчал Костя.

Даяна шумно вздохнула и забормотала:

— Собака. Собака… Собака!

— Что собака? Расскажи. — Быстро сориентировался Глеб.

— Собака! — Крикнула Даяна.

— С тобой была собака? — Уточнил Глеб.

Даяна присела и подняла руку примерно на тридцать сантиметров над землёй. Потрясла ладонью, пошевелила пальцами. Потом стала трясти сильнее, пальцы шевелились, как длинные черви… она затряслась всем телом и тихо заскулила:

— Собака, собака.

— С ней была собака? — спросил Глеб Костю. — Когда она пропала или, может, когда её нашли?

— Нет, ничего такого.

— Я помню, ты что-то говорил про собаку.

— Ага. Она уже так делала, ну, будто что-то искала на уровне ног. В дурке думали, что собака с ней была. Но её нашли одну. Могли, конечно, не написать в деле. Но вряд ли.

— Как будто бы была. — Сказала Кристина. — И… пропала, что ли.

— Что случилось с ней? — Ласково спросил Глеб. — С собакой?

Он опустил руку, как Даяна чуть раньше, и провёл ею по воздуху.

Даяна вдруг взвыла и клацнула пару раз зубами. Потом снова принялась гладить воздух.

— Они… дёргали… много… таких вот.

Она показывала себе чуть выше колена, потом стала бить себя по колену ребром ладони. Напоследок стукнула пару раз кулаком.

— Таких… много… вот таких. Тащили, тащили… тянули. Дома…

Даяна судорожно огляделась, потом схватила еловую ветку и затрясла ею, почти зарядив Глебу в лицо. Тот еле успел отклониться. Потом отбросила ветку и вытерла ладони о футболку.

— Ходят много. Они… они… — Даяна задумалась на пару секунд, оголила зубы и принялась ими клацать. — Они делают так.

И она снова заклацала. Лязг получался таким громким и неприятным, что хотелось зажать уши. Никто не знал, что делать дальше. Глеб хотел было что-то спросить, но не смог вставить ни слова в бормотание Даяны. Она без конца повторяла набор слов: «Собака, много, тащили, дом» и клацала зубами.

Пришлось ждать, пока сама успокоится. Костя и Кристина отсели подальше, плечом к плечу и смотрели на происходящее, как будто пришли в театр. Глеб был бы рад к ним присоединиться, но когда он пытался отойти, Даяна шла за ним следом, не отставая ни на шаг и продолжала что-то по-своему рассказывать. Правда теперь уже и слов было не разобрать, одно хныканье.

Под конец представления Костя вернул себе добродушное настроение и похохатывал, пока Глеб не слышал.

В общем, когда Даяна совсем успокоилась и стала вялая, уже пора было ложиться спать.

Кристине пришлось встать и заняться потеряшкой. Они вместе сходили в туалет, потом заваривали и пили чай, потом немного посмотрели на огонь, послушали, как он трещит, и потом Кристина отвела потеряшку спать.

А сама вернулась к костру.

— Ну чего там она? — спросил Костя и зевнул.

— Заснула. В мешок спокойно залезла. Больше не рыдала. В общем, всё в порядке.

— День потеряли зря. — Сказал Костя мрачно. — Ничего не выяснили.

— Почему же. — Возразил Глеб. — Выяснили. Она жила в каком-то шалаше. С ней была собака. Потом с собакой что-то случилось. Что-то плохое. Может, она погибла, или дикий зверь задрал. Скорее всего, зверь. Может, собака её спасла. Но что собаку сожрали, к гадалке не ходи.

— Может, может. Мы документалку снимаем или сюжет про теорию вероятности?

— Это её слова — документально зафиксированный факт.

— И чего? Чего нам делать с этим фактом?

Глеб пожал плечами. Он понятия не имел, чего дальше делать. Та истерика, которую они сняли, вообще не подходила под тему выживания. Даяна, скорее, героиня фильма про психушки и адаптацию психов к реальной жизни.

— Утром решу. — Буркнул Глеб и ушёл спать. Костя тоже собрался, а Кристина продолжала сидеть у костра и смотреть на мелькающие искры. Огонь почти погас, темнота облепила палатки и словно укутала ватой. Было тихо.

— А ты чего спать не идешь? — Спросил Костя.

Кристина оглянулась на палатку и невольно поёжилась.

— Ты чего… боишься, что ли? — Удивился он.

— Ну… жутковато, если честно. Странная она какая-то.

— Да не. Главное, чтобы она тебя ночью облизывать не бросалась. — Костю передёрнуло. — Фу, гадость какая! Как вспомню, аж всё внутри переворачивается!

Потом он догадался, что сболтнул что-то не то. Глаза забегали.

— А вообще я не думаю, что она опасная. Ты в два раза больше и физически сильнее. Что она с тобой сделает? Залижет до смерти?

И, смеясь над своей собственной шуткой, Костя ушёл в палатку.

Кристина осталась сидеть у костра. Ей было не по себе. Что-то не так. Вся эта история какая-то неправильная. Наверное, не стоило ввязываться. Но Глебу сложно отказать, особенно когда он рассказывает душещипательную историю про бедную потеряшку и приправляет предложением пополнить своё портфолио чем-нибудь стоящим.

Да и несчастной девушке хотелось помочь.

В общем, предложение было и приятное, и полезное. Вначале.

Только вот теперь Кристине не казалось, что Даяна несчастная. Она просто сумасшедшая. Спать с сумасшедшей в одной палатке не хотелось, но и сидеть до утра на улице не вариант. Тем более становилось холодно.

Кристина дождалась, пока погаснет огонь и всё-таки отправилась спать.

В палатке горел ночник. Даяна лежала в спальном мешке на спине совершенно неподвижно. Дышала еле слышно.

Раздеваться Кристина не стала, прямо в костюме забралась в свой мешок, повернулась на бок лицом к Даяне. Закрыла глаза.

Сон не шёл. Кристина сжалась, насколько позволял мешок и стала считать овец.

Не помогало. Сон не шёл. Да ещё и ветер стал завывать, временами так резко, что в нём будто бы звучали такие же заунывные звуки, как в хныканье Даяны, когда она вспоминала собаку.

Если собаку, единственное живое существо, сожрали у неё на глазах… это жутко.

Почему в мире столько несправедливых, жестоких вещей? Почему не может быть счастья для всех и каждого? Почему обязательно должна быть боль, страх и смерть?

Кристина иногда думала над этим. Конечно, ответов у неё не было. Но после таких мыслей ей хотелось быть доброй по отношению к прочим живым существам. Так в мире будет чуть больше доброты…

Сон не шёл.

Кристина хотела было повернуться на другой бок, но вдруг поняла, что тогда окажется к Даяне спиной. Нет уж. Лучше в случае чего быть к опасности лицом к лицу.

Потом мысли Кристины потекли в сторону опасности. Какая опасность может её подстерегать? Да ну серьёзно? В одной палатке с безумной потеряшкой — какая угодно! Неизвестно, что у той в голове. Иногда кажется, она просто маленький, растерянный ребёнок, но иногда она будто превращается… ну, в какую-то куклу с пустым взглядом. Как тогда, когда она валялась на земле. Здоровый человек не может лежать в такой позе. Не может, и все!

Так что не стоит расслабляться.

Шло время. Было совсем тихо. Даяна вообще не шевелилась, спала как убитая. Кристина тоже постепенно засыпала.

В конце концов она расслабилась, задышала ровно и даже руки разжала, перестала хвататься за спальный мешок с таким рвением, будто в случае неприятностей мешок её как-то защитит и чем-то поможет.

Кристина резко открыла глаза, когда раздался вопль.

Опять? Опять!

Она так и знала!

Кристина села.

Где Даяна? Её нигде не было. Спальный мешок был пуст и валялся скомканным в углу палатки. В самой палатке было светло. Выходит, уже утро.

При мысли, что наступило утро, Кристине стало легче. Ночью всё же страшнее, неизвестно чего ждать. А когда солнце светит, кажется, всё плохое тает так же, как растаяла темнота.

Но крик всё-таки был. Опять! Эта дебильная Даяна кричит по поводу и без!

Кристина быстро обулась и вылезла из палатки. Что тут опять происходит?

Даяна, Глеб и Костя стояли чуть в стороне от лагеря и разглядывали что-то, лежащее на земле. Костя был с камерой в руках. Они были так заняты, что даже не заметили, как подошла Кристина.

— Что вы делаете? Совсем обалдели с утра орать?

Глеб шикнул.

Они снова уставились на землю. Кристина, конечно, тоже.

На земле среди травы и прошлогодней хвои лежала скрученная из палочек и травы куколка. Такая, когда пучок соломы сгибают пополам и связывают, формируя голову, а из остальной части делают ручки, а оставшаяся часть становится телом. Или платьем. Эта была такая же. Кривая только. А из пучков, которые обозначали руки почему-то торчали ветки, как длинные кривые ногти.

И обвязана она была не травой…

Кристина наклонилась ещё ниже. Волосы? Она что, скреплена волосами? Взгляд машинально переместился к волосам Даяны. Такими же тёмным и длинными.

— Нельзя! — строго сказал Глеб.

Даяна, которая пыталась схватить куклу, отпрянула в сторону и недовольно передёрнула плечами.

— Что это такое? — спросила Кристина. — И откуда взялось?

— Тот же вопрос. — Задумчиво ответил Костя. — Ну, что, понятно. Это какая-то гадость. Больше волнует, откуда оно.

Даяна вдруг сделала резкий рывок, наклонилась и её пальцы почти схватили куклу. Глеб перехватил её руку в последний момент и не позволил этого сделать.

— Не трогай.

Тогда Даяна извернулась и, тряхнув головой, пошла прочь, в лагерь. Там села и нахохлилась, прямо как вчера.

Видимо, демонстрировала обиду.

Все проводили её долгим взглядом.

— Думаете, это она сделала? — Догадалась Кристина.

— А ты? — Глеб с Костей тут же уставились на Кристину. Такие разные лица — круглое и вытянутое, а выражение как под копирку. Кристина тут же почувствовала себя лягушкой, которая лежит на приборном стекле, а над ней склонилось двое со скальпелями в руке. Препарировать.

— Что я? — Кристина сглотнула.

— Ты ничего такого не делала?

— Ты охренел, что ли?

Костя отвёл взгляд.

— Значит, Даяна. Больше некому.

— А может, это вы двое прикалываетесь? — Спросила Кристина. И сама поразилась… раньше она бы не стала так недовольно говорить, а тут прямо прорвало! — Может, вы сами решили разнообразить сюжет! За мой счёт.

— Глеб, ты делал эту фигню? — Серьёзный тоном спросил Костя и стал преданно заглядывать ему в глаза. — Скажи? Делал?

— Я — нет. Может, это ты тут ночью развлекался?

— Мамой клянусь, что не я! — Костя развернулся к Кристине. — Видишь? Это не мы. Значит, Даяна.

— Ладно, значит, она. — Сдалась Кристина. — Но когда бы она успела?

— А это… эту… — Глеб неопределённо махнул рукой. — Штуку сложно сделать?

— Не думаю. — Кристина ещё раз взглянула на куколку. Трава, из которой та была сделана, казалась какой-то серой и жухлой, подгнившей. А на лице чем-то чёрным, видимо, углём, нарисованы пятна глаз и круглый рот. — Жуткая какая.

— Значит, теоретически Даяна могла встать раньше нас и сделать эту мерзость? — Уточнил Глеб.

— Не знаю… могла, наверное. Я крепко спала и не слышала, как она проснулась. Но, кажется, эта куколка старая. — Кристина села на корточки, чтобы рассмотреть получше, потом протянула руку, но в последний момент не решилась потрогать куколку. Как-то неприятно было. — Будто трава подгнила. Видите?

Рядом показалась голова Кости. Он посопел и сказал:

— Не-а, ничего не вижу.

— Может просто такую траву нашла. — Предположил Глеб. — Что под руки попалось, то и сорвала.

Они одновременно принялись вертеться и искать вокруг похожую траву. Перед Кристиной лежала куча валежника, за которой росла крапива и шиповник, а сама земля была покрыта мхом. Цвета — яркие, сочные, ничего похожего на…

Кристина сделала пару шагов в сторону и увидела тёмное пятно. Быстро наклонилась, присмотрелась…

Ещё одна кукла.

— Ещё.

— Вот ещё. — Костя стоял метрах в трёх и указывал под поваленный ствол.

— И тут. — Отозвался Глеб от толстой сосны.

— Их тут много… — Прошептала Кристина, недоумённо оглядываясь.

Даже странно, как они сразу не заметили. Теперь, когда глаза знали, что искать, выяснилось, что куколками из прелой травы всё вокруг было буквально усыпано.