Летучие образы

ГЛАВА 26

Джесси-Энн сидела за туалетным столиком, расчесывая волосы, и смотрела в серебряное зеркало на отражение Харрисона. Он выглядел усталым и рассеянным, будто слишком многое занимало его. Что-то волновало его в делах «Ройл»? Или, может быть, он неважно себя чувствовал? Она знала, что последнее время он много работал, слишком много — он всегда улетал куда-то: Лос-Анджелес, Дальний Восток, Европа. Расческа скользнула вниз по волосам, она прошла к нему через спальню.

— Разреши мне помочь тебе, — сказала она, берясь за концы черного шелкового галстука и улыбаясь ему. Харрисон был уже одет к ужину у Рашели, и когда Джесси-Энн умело завязывала ему галстук, она невольно подумала о том, как красив ее муж. Она наклонила голову набок, рассматривая и оценивая новые морщинки на его лице.

— Эй! — мягко позвала она. — Я когда-нибудь тебе говорила, что люблю тебя?

— Припоминаю, что ты говорила мне это. — Серьезные темные лаза Харрисона встретились с ее взглядом.

— Я никогда не говорю того, чего не имею в виду в действительности, — ответила она, и легкая улыбка тронула уголки ее губ.

— Тогда я могу быть спокоен: ты все еще любишь меня.

Это было сказано с такой грустью, что сердце Джесси-Энн дрогнуло.

— Я не изменилась, Харрисон, — прошептала она. — Может быть, я виновата в том, что слишком занята в «Имиджисе», но это не означает, что я не люблю тебя. Это просто… ну, кажется, у нас не все в порядке, последнее время мы почти не разговариваем друг с другом.

— Ты — занятая женщина, Джесси-Энн, — заметил он, надевая пиджак.

— А ты — ужасно деловой мужчина! — неожиданно вспыхнула она. В конце концов, во всем была не только ее вина.

— Это правда.

— Черт возьми, Харрисон… Извини… просто… в эти дни у меня совсем сдали нервы. Может быть, в конечном итоге ты и прав и мне не нужно было начинать с «Имиджиса». Но сейчас я уже связана обязательствами; это как иметь ребенка, которого очень любишь. Ты хочешь нянчить его, заботиться о нем, наблюдать, как он растет, пока не повзрослеет и не займет полагающееся ему место в мире. И с этим связано столько проблем, — добавила она, думая об отвратительном письме, которое получила сегодня утром.

— Я могу чем-нибудь помочь? — Харрисон выглядел озабоченным, и она почувствовала себя виноватой.

— Это мне следует задать тебе такой вопрос. Ты похож на человека, который унаследовал заботы и проблемы всего мира. Мы не отдыхали больше года, — добавила она. — Может быть, это нам и нужно — провести пару недель на Эльютере. Мы даже можем оставить здесь несчастную няню и сами заниматься Джоном.

— Звучит великолепно! Когда мы сможем уехать? Джесси-Энн погрустнела, когда вспомнила о своих обязательствах.

— Правда, следующие две недели я буду занята. Мы открываем две новые студии, и я в самом деле должна быть на съемках с компанией «Авлон», и я не могу оставить Данаю одну, чтобы ее не похитили. Она стала немного безрассудной.

— Дай мне знать, когда, — отрывисто ответил Харрисон. Он взглянул на часы: — Мы опаздываем на праздничный ужин к Рашели. Лучше одевайся, Джесси-Энн.

— Извини, дорогой, — виновато выговорила она. — Я имею в виду наш отпуск. Я придумаю что-нибудь, обещаю. Я очень хочу побыть с тобой, вдали от всего этого. Я хочу, чтобы мы… чтобы мы вновь нашли друг друга.

Харрисон выслушал все это без улыбки:

— Ты не думаешь, что тебе лучше одеться, Джесси-Энн? Помни, что сегодня у Рашели будет возможность просмотреть новый каталог «Ройл». Сегодня вечером может разразиться война, Джесси-Энн.

Боже! Она совсем забыла, что Рашель еще не видела каталог, ну конечно, она же три месяца была в круизе.

— Не беспокойся, — добавил он. — Первоначальный объем продаж возрос, хотя нет сомнений в том, что она все еще будет противиться переменам.

Джесси-Энн скользнула в шифоновый комбинезон, отличавшийся дорогой простотой, и ждала, пока Харрисон застегнет маленькие пуговички на шее. Он нежно прикасался губами к местам, до которых дотрагивались его пальцы, и она обернулась, успокоенная.

— Я думала, что ты сердишься на меня! — воскликнула она, снова улыбаясь.

— Как я могу сердиться на тебя, когда ты так выглядишь? — нежно ответил он. — А теперь поторопись.

— Я готова, я готова, — кричала она, бегая по комнате, надевая серебряные сандалии и взяв сумочку. — Прекрасно! Рашель, мы уже идем!

Рашель ждала до тех пор, пока не услышала, что Парсонс, ее служанка, проводила первых гостей в гостиную. Бросив взгляд на изысканные голубые с золотом эмалевые часы, стоящие на ее рабочем столе у огромных окон, выходящих на Парк-авеню, она отметила, что они опаздывали на десять минут. Это было особенностью Джесси-Энн, презрительно думала она. Как эта девушка смогла удержаться в бизнесе, где пунктуальность означала деньги, было выше ее понимания. Каталог «Ройл» лежал на ее столе, на блестящей обложке была изображена улыбающаяся семья, как это было заведено с тех пор, как Морис Ройл принял бразды правления у своего отца. Только теперь это выглядело несколько по-другому. Эта семья уже не была солидной, типичной средней американской семьей, которую привыкли видеть покупатели «Ройл». Не производило впечатления, что члены этой семьи коротают длинные зимние вечера у камина: мама вяжет или хлопочет, готовя ужин, отец занят газетами, а мальчик в это время восхищается роликовыми коньками, и девочка примеряет платье. Конечно, фотография была не совсем такой, нетерпеливо думала Рашель, но так или иначе обложка журнала «Ройл» всегда предлагала такую сцену и производила именно такое впечатление. Вы всегда точно знали, что увидите, когда раскроете журнал, — продукцию хорошего качества, ничего слишком модного и авангардного, потому что вы не можете позволить себе попасться в сети быстротечной моды. Солидная мебель, товары для дома, все, что может вам понадобиться, начиная с кухни и заканчивая садом, и все это — на привычно-надежных страницах «Ройл». А каждый член этой современно выглядевшей семьи держал блестящую золотую букву. Папа высоко поднимал большую букву «Л», причем папа был моложе, чем обычно на обложке «Ройл», слишком симпатичный и спортивный, как будто мог сбежать с этой страницы и поиграть в бейсбол, вместо того чтобы смотреть это по телевизору. Мама держала букву «О»; хорошенькое лицо со скромным макияжем и складной фигуркой, очень изысканная в шелковой блузке и льняной юбке, она была самим воплощением современной женщины. Девочка висела в крючке золотой «Y» в коротенькой рубашечке и облегающих брючках, с улыбкой, растянувшейся через все лицо, а мальчик двумя руками держал «L», изо всех сил стараясь сохранить равновесие на роликовых коньках. Пара маленьких хорошеньких желто-розовых ботиночек прислонилась к букве «Е», а апостроф, которым заканчивалось слово, поддерживался огромным ногтем на фоне ярко-голубого неба, и забавный маленький щенок, который, казалось, только что выбрался из пруда, упирался лапками в заключительную «S».

Все это, раздраженно думала Рашель, выполнено в чрезвычайно дурном вкусе. Фотографии были полной катастрофой. Гарнитуры для дома выглядели слишком дорогими, это оттолкнет покупателей «Ройл». Что касается страниц, где демонстрировались купальные костюмы, — о! — они были вызывающе сексуальны, даже Она видела это! Это катастрофа, и объем продаж за этот квартал непременно подтвердит это.

Сегодня Харрисону придется ответить на многие вопросы, мрачно думала она. Пусть попробует защищать Джесси-Энн. Теперь Рашель понимала, почему та позаботилась о том, чтобы не показать ей каталог до ее отъезда в круиз. Это больше никогда не повторится, клялась Рашель, она лично проследит! Держа каталог в руке, она прошла в гостиную, но остановилась в удивлении, увидев Маркуса рядом с девушкой.

— Бабушка Ройл! — воскликнул он, направляясь к ней и обнимая ее. — С днем рождения — и с приездом домой! Боже, бабушка, что они делали — морили тебя голодом во время круиза? Разве вас там не кормили? В тебе ничего не осталось, ты легкая как перышко! — Сильные руки подхватили Рашель и закружили.

— Маркус, прошу тебя! — вскричала она помимо своей воли. Она находила своего внука неотразимо обаятельным еще с того времени, когда он был мальчиком. Он был очарователен, и с тех пор как Морис умер, только Маркус владел ключом от ее сердца.

— Я не знала, что ты приведешь с собой гостью, — сказала она, пристально глядя на Галу.

— Это совершенно особый гость, ба, почетный гость, — ответил Маркус. — Разреши представить тебе мою невесту, Галу-Розу. Гала, это моя бабушка.

— Ты сказал «невеста»? — спросила Рашель, оглушенная этой новостью.

— Да, конечно, ба. Я очень горжусь тем, что могу объявить, что Гала-Роза согласилась стать моей женой.

Рашель закрыла глаза, все еще сжимая в руке каталог. Это было слишком — слишком смешно, — что он думает о женитьбе или даже помолвке. Он слишком молод и еще учится в колледже… И кто эта девушка?

Она не принадлежала к семье, с которой Рашель была знакома лично, — а она знала всех. Наконец-то открыв глаза, она встретила вызывающий взгляд Маркуса, но впервые в жизни Рашель не нашлась что сказать.

— Я, да… Твой отец знает об этом? — наконец-то спросила она.

— Нет, ты узнала об этом первая, бабушка. Мы сами только что это решили, правда? — Он улыбнулся Гале. — Разве ты не хочешь поздравить нас, бабушка? По крайней мере, подойди и познакомься с Галой — она здесь для того, чтобы ты могла узнать ее получше.

— Конечно, я не собираюсь поздравлять вас с тем, что, думаю, на какое-то мгновение юношеское сумасшествие у тебя и… — она взглянула на Гала, — мисс Роза, так ведь?

— Гала-Роза, как Джесси-Энн, — пробормотала Гала, застывшая под ледяным взглядом Рашели. Пожилая женщина изучала ее с головы до ног, и инстинктивно Гала выпрямилась, вызывающе подняв голову. «Я — Гала-Роза, знаменитая модель, — твердила она про себя. — У меня есть успех, и я зарабатываю больше, чем предполагала… И Маркус Ройл любит меня, я ношу его кольцо, и мое тело все еще хранит тепло его тела. Я горжусь собой. И Маркусом горжусь тоже. Будь я проклята, если подчинюсь власти этой пожилой дамы».

— Гала-Роза, — продолжала Рашель ровным голосом. — Да, дорогая, я вижу, вы очень молоды, но сразу должна вам сказать, что если вы думаете, что, выходя замуж за члена семьи Ройл, вы обеспечиваете себе кругленькое состояние при разводе, потому что совершенно очевидно, что развод состоится обязательно или даже запланирован с вашей стороны, разрешите прояснить раз и навсегда, что у Маркуса нет своих денег, пока он не вступит в права наследования в возрасте двадцати семи лет. Если вы планируете пожениться, то должны быть готовы к тому, чтобы поддерживать тот шикарный образ жизни, к которому он привык. Как ты знаешь, Маркус, — добавила она, поворачиваясь к внуку, — я планировала завещать тебе основную часть моего капитала, но если ты будешь продолжать настаивать на этой глупости, я вычеркну тебя из завещания.

— Бабушка, подожди минуту! — воскликнул Маркус. — Я предложил Гале выйти за меня замуж. За меня, Маркуса, а не за наследство семьи Ройл. Боже мой, бабушка Ройл, ты всегда думала, что мир вращается вокруг семейного бизнеса и наших денег. Позволь сказать тебе, что на этот раз ты поняла все не так.

— Все в порядке, Маркус, — сказала Гала. Ее голос неожиданно громко прозвучал в тишине комнаты. — Миссис Ройл, нет нужды запугивать меня или Маркуса вашими деньгами. Я зарабатываю много денег в качестве модели, и Маркус может располагать ими, когда захочет.

— А, еще одна модель! — выпалила Рашель. — Как будто то, что вы зарабатываете, можно сравнить с состоянием!

Харрисон задержался в дверях, сразу оценив напряженность сцены, которая разыгрывалась в гостиной. Он встретился глазами на мгновение со взглядом Джесси-Энн, а потом возвратился к Маркусу и красивой светловолосой девушке, которая стояла лицом к его матери, и то, что между ними происходило, совершенно очевидно можно было назвать сражением.

— Что здесь происходит? — шепотом спросил он Джесси-Энн. — И кто эта девушка?

— Если я правильно поняла, — пробормотала она, затягивая Харрисона обратно в холл, — я бы сказала, что Маркус только что сказал Рашели, что он влюблен в Галу-Розу. Может быть, даже, что он хочет жениться на ней.

— Влюблен? Жениться? Но кто она? Как получилось, что я ни разу не встречался с ней, если Маркус ею так интересуется? И как бы там ни было, он слишком молод, чтобы жениться.

— Гала-Роза — английская модель Данаи, она совершенно очаровательна, милая, нежная девушка, которая делает большие успехи, и очень быстро. Ты не встречался с ней, Харрисон, потому что не часто бывал дома в эти дни. И разве ты не помнишь, сколько лет было тебе самому, когда ты впервые влюбился и женился? Каков отец, таков и сын, разве не так говорят?

— Но, черт возьми, Джесси-Энн, я знал Мишель всю свою жизнь, это совсем другое. Я хочу сказать, сколько Маркус знает эту девушку… несколько недель? Пару месяцев?

Она посмотрела на него несколько озадаченно:

— Может быть, это не очень хороший пример, — спокойно ответила она, — но сколько времени мы знали друг друга, прежде чем поженились? Несколько недель? Меньше чем пару месяцев — всего две недели.

Почему ты считаешь, что Маркус будет вести себя иначе, чем родной отец? И кроме того, я вполне уверена, что он любит Галу. О, Харрисон, это самое прекрасное зрелище на свете — двое красивых молодых людей отчаянно влюблены друг в друга. Это Ромео и Джульетта!

Темные глаза Харрисона встретились с ее, но она не смогла определить их выражение: слишком много мыслей, слишком много изменений…

— Ну, теперь, — ответил он задумчиво, — может, нам лучше войти и следить за ситуацией, пока моя мама не покончила с истинной любовью. — Взяв ее за руку, он нежно поцеловал ее. — Я рад, что женился на тебе, Джесси-Энн, — прошептал он, даже после того, как узнал тебя как следует. Но…

— Но? — спросила она, ее голубые глаза сияли, как звезды.

— Но… нам лучше поспешить на помощь этим юным созданиям.

Рука об руку, улыбаясь, они вошли в гостиную.

— С днем рождения, мама, — сказал Харрисон, — с приездом домой. Похоже, что круиз пошел тебе на пользу, ты прекрасно выглядишь, правда, немного возбуждена. — Глаза блеснули, когда он целовал ее в обе щеки, потом слегка отстранил, рассматривая ледяное лицо матери. — Да, определенно ты хорошо выглядишь, мама. Как жаль, что тебе ни разу не удалось уговорить отца поехать с тобой.

— Хорошо что сегодня отца нет с нами, — ответила Рашель, протягивая толстый каталог «Ройл». — Это катастрофа, да к тому же еще и это… — Она жестом указала на Маркуса и Галу, стоящих посредине комнаты, держась за руки. — Это фиаско, он, должно быть, переворачивается в гробу!

— На вас это не похоже, Рашель! — воскликнула Джесси-Энн, целуя, как положено, свою свекровь.

— Рад видеть тебя, Маркус, — сказал Харрисон, обнимая его. — А это, конечно, Гала-Роза. Я столько слышал о вас от Джесси-Энн. — Взяв обеими руками руку Галы, он добавил: — Я должен сказать, все, что она говорила, было чрезвычайно лестным, но сейчас я убедился, что она права.

Гала почувствовала прилив облегчения, где-то в желудке отпустило напряжение. По крайней мере, сегодня не придется сражаться сразу со всей семьей Ройлов.

— Могу сказать вам также прямо сейчас, что мы с Галой помолвлены и поженимся, — произнес Маркус, устало наблюдая за реакцией отца.

— Помолвлены? Это правда? Хорошо, хотя это несколько неожиданно, думаю, вы оба знаете, что делаете. Несколько минут назад Джесси-Энн напомнила мне, что я сам быстро женился. Поэтому как я могу возражать? Мои поздравления вам обоим. Означает ли это, что я должен поцеловать мою будущую невестку?

Лицо Галы прояснилось, исчезло напряженное выражение.

— Да, конечно, — сказала она, порывисто вскидывая руки на плечи Харрисона, — и благодарю вас, мистер Ройл.

— Только одна маленькая деталь, — сказал он. — Я настаиваю, чтобы Маркус закончил колледж.

— Ничто не остановит меня, — ответил Маркус, улыбнувшись. — Это будет долгий путь, папа, но однажды у Ройлов появится свой собственный архитектор, который будет проектировать их новые магазины.

— О, — воскликнула Рашель, — ты знаешь мое мнение, Маркус, и позже я поговорю об этом с твоим отцом. Совершенно очевидно, что ты не только собираешься продолжить это безумие, но, кажется, еще и собираешься покинуть «Ройл». Конечно! Архитектура! А кто будет заниматься семейным бизнесом, когда твой отец отойдет от дел? По крайней мере, если дела будут идти так, как сейчас, маловероятно, что у Ройлов будут новые магазины.

Швырнув блестящий каталог на черную лакированную поверхность стола, она строго взглянула на Джесси-Энн:

— Должна спросить: эта пародия — ваших рук дело?

— Конечно, все я не могу взять на себя, — скромно ответила Джесси-Энн. — Это произведение «Имиджиса».

— Это позор! — кричала Рашель. Ее ноздри раздувались от гнева. — Как вы осмелились изменить традиции каталога и разочаровать несколько поколений преданных читателей?!

— Так оно и есть, — Джесси-Энн неожиданно понравилась самой себе. Впервые в жизни Рашель наткнулась на сопротивление, с ее мнением не посчитались, и она вышла из игры. — Каталог «Ройл» стал несовременен, потерял стиль. Мы же снимали людей, которых каждый день можно встретить на городских улицах. Я знаю, что говорю, потому что выросла на одной из этих улиц.

— Это безобразие! — выпалила Рашель, ткнув безупречно розовым ногтем в обложку. — Только посмотрите на… это животное!

— Вы знаете, как это обычно бывает с собаками, — просто ответила Джесси-Энн, — они всегда что-нибудь натворят в самый неподходящий момент. Мы думали, это оживит обложку и придаст немного реальности.

Рашель повернулась к сыну. Она была уверена, что ему, так же как и ей, не нравится каталог, несмотря на лояльное отношение к жене, но пусть попробует отрицать факты.

— Совершенно очевидно, что цифры продаж за последние два месяца подтвердят, что этот новый образ «Ройл» — катастрофа, Харрисон. Я предлагаю просто переиздать каталог предыдущего года, сделав вставки по сезонной продукции. Мы должны вернуться к старому формату и выпустить новый каталог. Несомненно, что фотографы, которые много лет отработали на фирму, и те, которые лояльны по отношению к нам, сделают вполне приличное издание, в том стиле, который определил твой отец.

— Дело обстоит не совсем так, мама. — Харрисон не хотел расстраивать мать еще больше, но она должна услышать правду. — Новый каталог имел огромный успех. Объем продаж возрос на тридцать семь процентов по сравнению с теми же месяцами прошлого года. И не только это. Каталог «Ройл» становится чем-то, что привлекает внимание коллекционеров. Это предмет разговоров знатоков, и «Имиджис» тоже у всех на устах. Каталог освещается в газетах, журналах, телевизионных передачах по всей стране. Я думаю, мама, что «Ройл» должна поблагодарить всех лиц, ответственных за выпуск — Джесси-Энн, Данаю Лоренс и Каролину Кортни. Они перенесли «Ройл» из сороковых в восьмидесятые годы, и думаю, это касается и остального персонала, когда я говорю, что мы все удовлетворены результатом.

Рашель крепко ухватилась за край черного лакированного стола, думая о том, чтобы не упасть в обморок. Но нет, она не из тех, кто легко сдается, у нее всегда были твердые убеждения, и она не собиралась менять свои взгляды сейчас, даже если ей и придется несколько сменить тактику. Ей не хотелось терять Харрисона как союзника, поступая неразумно, и по той же причине ей не хотелось терять и внука.

— Я не могу спорить с цифрами, — бесцветно выговорила она. — Кажется, я была не права. Думаю, что я просто намного старее, чем считала. Кажется, все, что я наговорила сегодня, было нехорошо и неправильно. — Она устало опустилась на маленький позолоченный стул, обтянутый красивой тканью, рисунок которой она сама разработала, и рассматривала их сквозь полуприкрытые веки.

— Я думаю, Харрисон, ты должен открыть шампанское, похоже, сегодня нам есть что отметить, помимо моего дня рождения.

— Бабушка, мы уходим, — сказал Маркус, беря Галу за руку и направляясь к двери.

— Нет!

Джесси-Энн с удивлением посмотрела на Рашель. Ее голос немного дрогнул, а глаза влажно блеснули. Может быть, от слез?

— Подойдите ко мне, мы познакомимся с Галой Маркус, — сказала Рашель, выдавливая из себя улыбку. — Похоже, я вынуждена согласиться с вашим более верным суждением и просто предоставить молодым людям разобраться во всем самим. Мы выпьем за вашу помолвку и за успех каталога «Ройл». А потом все вместе поужинаем. Джесси-Энн, позвони, пожалуйста, Парсон и скажи, что Гала-Роза остается с нами. А потом хочу услышать от тебя, как поживает мой другой внук.

Наблюдая за Рашелью, как она позволила Гале запечатлеть поцелуй на своей гладкой, прохладной щеке, Джесси-Энн подумала, что она что-то затевает, потому что совсем не в духе Рашели терять контроль за ситуацией. Единственное, в чем она была уверена, что это не последнее ее слово о женитьбе Маркуса и о каталоге.

Этой ночью Джесси-Энн лежала, свернувшись калачиком в объятиях Харрисона, все еще разгоряченная, после того как они принадлежали друг другу, чувствуя себя более счастливой, чем за все эти месяцы. Она думала о том, что, может быть, то, что они видели счастливых Маркуса и Галу, заставило их обоих понять, что они теряют, и их любовь была актом соединения, подобно соединению судеб, не дав отнять то, что они имели. Неожиданно стало ясно, что самые важные вещи в ее жизни — муж и ребенок. Может быть, теперь, когда Каролина держит «Имиджис» под жестким контролем, она сможет понемногу отойти от бизнеса и больше времени проводить с Харрисоном? Потому что жизнь без «Имиджиса» была вполне возможна и терпима, но жизнь без Харрисона — немыслима.