Левиафан. Черное Солнце

Глава 13. Черное Солнце

Фергюсон покинул их, как только они вышли из болот.

– Дальше моя помощь вам не нужна, – кельт протянул медвежью лапу сначала Мидасу, потом Карну. Рукопожатие у него было могучим, но складывалось впечатление, что воин сдерживает себя.

– До Пика Грез часов шесть пути, все время прямо и… верх, – он усмехнулся в седые усы. – Вы не ошибетесь, здесь нет другой дороги.

– А ты, выходит, был там? – Мидас пристально всматривался в серо-голубые глаза кельта. – Но не пошел до конца и вернулся. Почему?

Фергюсон вновь усмехнулся, но ничего не ответил.

– Ладно, – фригийский царь махнул рукой. – На самом деле, меня больше интересует заклинание, которое ты использовал в бою против… ну тварей этих болотных. Что это было? Нам бы пригодилось. Если мы, конечно, переживем встречу со Стражем.

– Это клановая волшба, – Фергюсон вмиг посуровел. – Прости, но я не могу раскрывать тайны клана чужакам.

Мидас кивнул. Лишь теперь он понял смысл слов, которые кельт не раз выкрикивал в бою. «Ин иннес» с гэльского переводится «будь верен». И Фергюсон оставался верен, даже после смерти, даже в этом безумном месте, где сойти с ума – единственный путь остаться собой.

– Ты пойдешь через болота? – Карн не скрывал волнения. Фергюсон не просто спасал их жизни в последние несколько дней. Не просто помог пройти самую опасную часть их нелегкого пути. Он стал другом им обоим.

– Разве я похож на безумца? – отрывистый смех кельта раскатился на многие километры вокруг. Отсмеявшись, он махнул рукой в сторону Гифу. – Со мной ведь не будет проклятого, а потому я лучше потеряю пару дней и обогну болота с востока. Там Кносс, город минотавров, у меня в нем есть друзья. То есть были когда-то.

– Благодарим тебя за помощь, – Мидас глубоко кивнул Фергюсону, почти поклонился. – Мы в неоплатном долгу перед тобой.

– И перед Хель, – добавил Карн, слепо вытягивая руку в сторону кельта. Тот не отстранился и парень положил ладонь ему на плечо. – Поблагодари ее от нас. Жаль, но нам действительно нечем отплатить.

– И не нужно, – Фергюсон накрыл его руку своей заскорузлой пятерней. – Вы нам обеспечили хоть какое-то развлечение. Ха!

Затем он развернулся и, не сказав больше ни слова, зашагал прочь.

– А не боишься, что Улла постреляет всех Сынов Тартара, пока ты будешь бродить по Кноссу? – прокричал ему вслед Гифу. Они с кельтом даже не взглянули друг на друга во время прощания. Но Мидаса это не смутило – он уже понял, что эти двое – старые боевые товарищи, и вся их вражда – напускная.

Кельт не ответил, хотя до них донесся его раскатистый смех. Он шел в сторону болот, но ощутимо забирал вправо.

– Может, зря подначиваешь? – улыбнулся Карн. – А ну как пойдет через трясины, чтоб не упустить битву! Ведь сгинуть может.

– Не пойдет, – покачал головой Гифу, разворачиваясь в направлении далеких серых гор, к которым лежал их путь. – Он достаточно опытен, чтобы пропустить это мимо ушей. И достаточно умен, чтобы не идти на бессмысленный риск.

Карн еще мгновение наблюдал за удаляющейся аурой Фергюсона, а потом привычно положил руку на плечо Мидаса и они двинулись вслед за шаманом через каменистую равнину, усеянную проплешинами бледно-зеленой травы.

Эта местность выглядела гораздо живее, чем те регионы Хельхейма, с которыми они уже успели познакомиться. Буквально. В небе над их головами то и дело пролетали птицы, несколько раз вдалеке они видели парнокопытных существ вроде оленей. В траве копошились какие-то крупные насекомые, напоминавшие смесь мокрицы и паука.

А когда путники пересекали широкий ручей, Гифу присел возле воды, выставил над ней руку ладонью вниз и стал что-то шептать над шумящим потоком. Затем он с улыбкой посмотрел на Карна с Мидасом и полез за кожаной флягой.

– Это чистая вода, – сказал он, погружая флягу в искристую плоть ручья. Затем поймал недоуменные взгляды своих спутников и улыбка его стала шире. – Не все в Хельхейме хочет убить вас, поверьте. Есть тут неплохие места.

Они решили разбить у ручья небольшой лагерь, а затем продолжили путь. Гифу рассказал, что здесь, у подножья Пика Грез, нет постоянных группировок, хотя недалеко на востоке стоит давно покинутый город, который периодически берут под контроль хаотично возникающие банды.

– Сейчас сюда мало кто ходит, потому и налетчиков здесь нет, – резюмировал шаман. – По крайней мере, так говорят. Сами слышали, в последнее время мы постоянно в лагере, так что у нас в распоряжении лишь слухи, рассказы странников, да торговцев.

– Тут и торговля есть? – удивился Мидас. Когда завязался разговор, они уже поднимались по пологому склону Пика Грез, который своим монолитным массивом скрыл от них Черное Солнце. Фригийскому царю показалось, что ближе к вершине растительности больше, но пока еще было трудно сказать из-за внушительного расстояния.

– А как же! – хохотнул Гифу. – Большая политика и малая экономика, все дела. Только сообщение тут медленное…

– Кстати, да, – подхватил Карн. – Я как-то сразу не подумал спросить, а почему вы не используете лошадей? Ну, или какую-то другую живность.

– Увы, в Хельхейме нет животных, которых можно приручить, – Гифу пожал плечами, не отдавая себе отчета, что его собеседник не видит этого движения. – Пробуют до сих пор, но это пустое дело. Никак не выходит, даже магией. Животные скорее умирают, чем подчиняются. И дружбы с ними не получается. Ну, хотя бы мясо у них съедобное!

Древний бог реготнул, Карн натянуто улыбнулся. Странники уже приближались к Пику и как ни удивительно, но хотя они поднимались, ветер становился тише и теплее. А растительность, как и предположил Мидас, проявляла тут исключительное буйство и, похоже, вознамерилась поразить их своим разнообразием. Кажется, им даже встретилось несколько плодовых деревьев, но никто не стал уточнять у шамана, так ли это. Мысли Карна были заняты Ниссой, а в голове Мидаса образ Фавны быстро вытеснил все остальное.

Пик Грез встретил их мелодичным журчанием ручьев, разноголосым пением птиц, неумолкаемым ни на миг стрекотом насекомых в высокой сочной траве и обилием насыщенных красок, которые представлялись рассудку умелой иллюзией или же безумным мороком – так сильно это место контрастировало со всем остальным, что могли увидеть странствующие по просторам Хельхейма. Но красоту Пика оценил лишь Гифу, его спутники думали о другом.

Ведь это конец, не так ли? Финал их пути. Долгого и непростого пути сквозь времена и пространства, преодолеть который у них был лишь один шанс из миллиона губительных вероятностей. Но они сумели, смогли дойти до этой точки. И пойдут дальше… Нет, они просто не могут теперь погибнуть! Они разгадают загадки Стража, если придется – просто убьют его, им не впервой идти против правил. Так что все получится. Не может не получится!

Эту мысль они делили на двоих, пока проходили под кронами исполинских деревьев и перешагивали через погруженных в блаженную дремоту животных, напоминавших толи кошек, толи обезьян. Гифу жадно впитывал все, что видел и слышал, но не смел просить своих спутников подождать. Он ощущал охвативший их транс – предвкушение последней черты, за которой – исполнение самых заветных желаний. Да и ему самому не терпелось встретиться с легендарным Стражем. Если он, конечно, существует…

Они все ускоряли шаг, пока внезапно, пройдя по едва заметной тропинке через нежно-зеленые заросли кустарника с мягкими, точно бархат, угловатыми листьями, не оказались на узкой площадке, зажатой меж двух скал, подернутых кружевом синего мха. Плотный травяной ковер, убегая вперед, плавно переходил в потрескавшуюся брусчатку, серую с черными прожилками. Брусчатка упиралась в невысокий постамент, а над ним вздымалась узкая арка.

Архитектура арки не отличалась изысканностью, по сути представляя собой набор блоков разной величины, уложенных друг на друга. Однако блоки были испещрены тонкими витыми символами, каких никто из путников никогда не встречал. Мидас уловил что-то от санскрита, но аналогия была настолько отдаленной, что фригийский царь тут же бросил всякие попытки развить ее.

Казалось, символы выполнены золотыми нитями, вплавленными в камень – они были такими тонкими и ослепляли бело-желтыми бликами, несмотря на то, что свет Черного Солнца не имел привычки отражаться столь ярко от чего бы то ни было. Точно также арку видел Карн – в энергетическом спектре она сливалась с окружающими скалами и не представляла интереса, а вот письмена на ней светились, таинственно пульсируя в такт биению сердца Хельхейма.

Путники взошли на каменное возвышение, остановившись в шаге от арки. То, что открылось их взорам, трудно было описать. За аркой привычный мир заканчивался, скалы Пика Грез обрывались вниз вертикальной стеной. Дальше, высоко в небе среди застывших в безвременье кучевых облаков цвета слоновой кости неподвижно висело Черное Солнце. Оно казалось таким большим и близким, будто находилось не где-то в необозримой вышине, а здесь, совсем рядом – пройди еще пару километров и сможешь коснуться рукой.

А внизу, ниже условной линии горизонта (условной, потому что никакого горизонта здесь не было и не могло быть), располагались те же самые кучевые облака, а среди них – громада таинственного светила. Но это было не просто отражение, второе Черное Солнце излучало другой свет – не бледный, а черный. Единственным, кто видел это, был Карн, и от восприятия столь сюрреалистичной картины у него непроизвольно мурашки побежали по всему телу. Мидас и Гифу тоже чувствовали, что «нижнее» Черное Солнце разительно отличается от «верхнего», но чем именно – они не могли понять.

И не было ясно, что реальное – верх или низ, а что – лишь отражение. Граница между двумя плоскостями выделялась органами чувств скорее интуитивно, чем по каким-то объективным признакам. Картинка просто перетекала одна в другую и отличить их можно было только по абсолютной симметрии.

– Quod est inferius est sicut id quod est superius, – неожиданно продекламировал Гифу.

– Что вверху – то и внизу, – машинально перевел Мидас.

– Изумрудная Скрижаль, – подтвердил Карн. Когда-то он увлекался герметической философией, кажется – пару жизней назад.

По ту сторону арки каменное возвышение завершалось узкой лестницей, ступени которой уходили вниз, сквозь застывшее пространство. Ступени вели в направлении «нижнего» солнца, но не было понятно, где они заканчиваются и заканчиваются ли вообще.

– Все это, конечно, очень странно, – голос Мидаса звучал тихо и Карн с трудом определил чувства друга в этот момент. В ауре древнего бога мешались нетерпение и подозрительность, восторг и непонимание, надежда и страх.

– Но это наш путь, – припечатал парень и первым шагнул через арку на ступени каменной лестницы. И ничего не изменилось, реальность не сдвинулась с места, течения энергий вокруг остались прежними – монотонными, холодно-нейтральными.

– Постой, – Мидас поспешил за другом. Лестница была недостаточно широкой, чтобы по ней в ряд могли спускаться два человека, тем не менее, фригийский царь не намеревался отпускать слепца одного. Единственный неверный шаг и сорвешься в… трудно сказать, куда именно, но едва ли при таком раскладе можно рассчитывать на положительный финал.

– Не нужно, – Карн плавно, с улыбкой отстранил его руку. – Я хорошо вижу ступени. Они сияют.

И действительно, в истинном зрении ступени пылали всеми цветами радуги, а еще такими оттенками, которые точно встречаются лишь где-то в необозримых пределах космоса, но не на земле. Эти космические цвета казались Карну чужими и вмести с тем – до боли знакомыми…

Они спускались неторопливо, первым шел Карн, за ним – подозрительно озирающийся Мидас, сзади – Гифу с безумной улыбкой, которая, казалось, вот-вот станет еще на миллиметр шире и разорвет лицо шамана пополам. Они не слышали звука шагов, только собственное возбужденное дыхание.

Путники быстро спустились ниже уровня горизонта, который стал еще более условным. Теперь «нижнее» Черное Солнце казалось больше, ярче. Его черный свет начисто выбивал мысли из головы, оставляя сознание первозданно чистым. Это было необычно – не думать абсолютно ни о чем, и в тоже время иметь возможность в считанные мгновения выкристаллизовать любую мысль во всех вероятных ракурсах.

Внезапно что-то изменилось, лестница мелко завибрировала и друзья настороженно замерли.

– Ступени! – крикнул Гифу, указывая себе за спину. Но тоже самое видел и Мидас, смотревший вниз, по ходу движения. Ступени лестницы по обе стороны от них начали растворяться, тая на глазах.

Затем те ступени, на которых они стояли, плавно выровнялись, образовав продолговатую каменную плиту. Плита дрогнула и разошлась на три отдельных фрагмента, каждый из которых занимал один из путников. Это произошло так быстро, что никто не успел среагировать. С другой стороны, было абсолютно не понятно – как тут нужно реагировать?

Каменные плиты отдалились одна от другой, а затем образовали равносторонний треугольник с медианой около семи метров. Гифу, Карн и Мидас ошалело уставились друг на друга, потом их взгляды скрестились в центре треугольника и пространство там вспыхнуло черным светом, одинаково слепящим как для обладающих физическим зрением, так и для Карна, воспринимавшего мир зрением истинным.

Вспышка темноты не рассеялась, она превратилась в вихрь, который рос, набирал объем, полнился трескучими синими разрядами и лиловыми молниями. Прошло еще несколько мгновений и черный водоворот медленно опал сквозь пространство, распадаясь на элементарные энергетические частицы. На его месте возникла высокая фигура, сотканная из тьмы. Той тьмы, что поселилась в этом мире задолго до прихода Света. Тьмы, источаемой Черным Солнцем. Первым светилом.

– Боги Севера, – ошарашено проговорил Гифу. Карн и Мидас молчали, не в силах вернуть себе дар речи.

Это существо, Страж, был пугающим и удивительным одновременно. Под его пластичной черной кожей – полупрозрачной и все время меняющей оттенок, хаотично вспыхивали и таяли десятки образов. Вскоре образы начали повторяться и путники постигли их суть. Каждый из них представлял собой душу одной из рас, входящих в Великий Совет Мехат-та-уи. Инеистые великаны, минотавры, наги, джины, гриниды, они, сатиры, шак-ла, тирионы… И среди этих усредненных образов, не лишенных мрачного таинственного великолепия, не хватало одного. Образа ария.

Однако в переменчивом облике Стража одна деталь оставалась неизменной. Его глаза. Они пылали, подобно миниатюрным Черным Солнцам и Карн тут же понял, что так оно и есть. Страж – воплощенный Хельхейм – смотрит на них глазами Черного Солнца. Этот взгляд оставил на каждом из них неизгладимый оттиск – так солнце Ра оставляет радужные круги на сетчатке, но здесь сетчаткой были их души.

– Я задам три вопроса, – произнес Страж и этот звук, который образовали семьдесят восемь разных голосов, потрясал, прокатываясь по физическим и энергетическим телам странников неотразимой волной бесконечной мощи, что была всегда. До богов, до людей. До творца?..

– Три верных ответа откроют путь к Черному Солнцу, – продолжил Страж, переводя взгляд с Карна на Мидаса, с Мидаса на Гифу, и снова на Карна. – Но один неверный ответ закроет перед вами все пути.

Они переглянулись. Вот так, сразу по делу. Ну и действительно, а чего тянуть?

Хотя было в этом что-то неестественное. Каждый из них почувствовал, что Страж говорит не как живое существо. Его речь не имела интонации, казалась холодной… машинной?! Первым об этом подумал Карн, почти сразу его мысль отразилась от сознания Мидаса и передалась Гифу, который тоже уловил ее, потому что они втроем образовали сейчас устойчивый эгрегор.

Но возможно ли это? Возможно ли, что Страж – машина? Некий суперкомпьютер, над-интеллект, возникший в результате тотального сбоя, непрогнозируемой ошибки? Ведь Всеотец говорил, что причиной появления Разрыва стал эксперимент ариев. Вот только что это был за эксперимент – Один умолчал.

– На поиски каждого ответа у вас будет шестьдесят стандартных секунд в соответствие с вашим времяисчислением, – голос Стража прервал их мысли. Все трое обратились в слух. – Первый вопрос. Место, что покинуть нельзя, но если покинуть – будет можно. Ваше время пошло.

– Место, что покинуть нельзя, но если покинуть – будет можно, – каждый из троих мысленно повторил вопрос. Гифу при этом рефлекторно шевелил губами и активно жестикулировал.

– Будет можно, будет можно… – фригийский царь раз за разом прокручивал в голове ассоциативные образы, посчитав эту часть загадки наиболее важной.

– Что будет можно? – Карн продолжил его мысль прямым вопросом.

– Полагаю… – протянул шаман. – Все. Будет можно все.

– Но только когда покинешь это место, – древний бог перескакивал с одной мысли на другую так быстро, что сам едва успевал за своим размышлениями. – Оно ограничивает, верно?

– Но физически ли? – шаман задал мысленный вопрос, как только Карн сам об этом подумал. Их мозговые ритмы синхронизировались, ментальные поля резонировали почти в унисон.

– Десять секунд, – предупредил Страж.

– Какого дьявола? – мысленно вскричал Мидас, памятуя о том, что в этом мире время идет иначе.

– Слишком общий вопрос! – Гифу показалось, что он слышит скрип собственных извилин. – По сути, нас все в жизни ограничивает! Каждое действие, каждое решение, но…

– Но почти все – по нашей собственной воле, – подумал Карн, а в следующее мгновение уже понял, что знает отгадку.

– Говори! – Мидас почувствовал, что у парня есть ответ, быстрее, чем общий эгрегор передал ему мысль Карна.

– Ваш ответ, – холодно потребовал Страж.

– Тюрьма! – произнес Карн и мир погрузился в глухую тишину. Все трое замерли, перестали дышать. Страж тоже молчал.

– Ответ принят, – вместе с мелодичным, но механически-бесцветным голосом Стража на них будто вылили по ведру ледяной воды. Однако времени радоваться не было. – Второй вопрос. Убежище лунного цвета открывается изнутри, а в нем – малое солнце. Что это? Ваше время пошло.

– Убежище лунного цвета открывается изнутри, а в нем – малое солнце, – вопрос казался безумным и все трое сразу уловили, что он сложнее предыдущего. Ага, значит сложность загадок будет возрастать. Неприятно, но не удивительно.

– Может, проще заколоть его? – подумал Мидас. После первой отгаданной загадки настроение древнего бога явно улучшилось.

– Даже мы не в состоянии одолеть целый мир, – Карн мысленно покачал головой, но улыбнулся.

– Эй, может все-таки подумаем над ответом! – Гифу вернул друзей в реальность и они начали выстраивать пересекающиеся ассоциативные ряды, обмениваясь идеями и их зачатками, продолжая мысли друг друга. Кто-то на фоне подумал, что вот это – настоящий мозговой штурм! Несмотря на исключительную серьезность ситуации (и это мягко говоря!), все трое не сдержали смешков.

– Какого цвета луна? – неожиданно спросил шаман. – Я давно уже ее не видел.

– Серая, серебристая, молочная, – стал вспоминать Мидас. – Ну раз в сколько-то там тысячи лет и красная бывает, когда Марс…

– Это не важно, – прервал его Гифу. – Тут нужен типичный образ. Так. Убежище, которое открывается изнутри… Цвет, раз он его упомянул, играет важную роль, значит это объект, который можно рассмотреть снаружи. Я имею ввиду, это не какое-то бомбоубежище или тайный схрон…

– … или митреум, – продолжил Карн. – Верно. Но открываться изнутри – это нормально для убежищ, в том их суть…

– Ты не понял, – по ауре шамана скользнула рябь нетерпения. – Нет смысла говорить об очевидном. Имеется ввиду, что оно открывается ТОЛЬКО изнутри.

– Десять секунд, – невозмутимо провозгласил Страж, продолжая через равные промежутки времени перескакивать взглядом с одного человека на другого.

– Тогда третья часть! – мысли Мидаса ускорили и без того казавшийся предельным спринт. – Малое солнце. Что это? Говоришь, нужен типичный образ?

– Значит, явно не черное, то есть… желтое солнце! – Карну показалось, что он на верном пути, но потом, также как Мидас минутой раньше, он ощутил, что кто-то другой из их эгрегора уже нашел ответ. Это был фригийский царь.

– Яйцо! – выкрикнул древний бог, глядя в глаза Стражу, который как раз остановился на нем. И вновь секунды абсолютной тишины показались им вечностью.

– Ответ принят, – Страж отвел взгляд от фригийского царя. – Третий вопрос. Что в комнате, когда ты снаружи, и там же остается, когда ты входишь, даже если оставить дверь открытой.

– Что в комнате, когда ты снаружи, и там же остается, когда ты входишь, даже если оставить дверь открытой, – они машинально повторили слова загадки, краем их общего в этот миг сознания понимая, какое колоссальное напряжение испытывают. Страж давал лишь несколько секунд на передышку, и этого явно было мало.

Внезапно Карн представил, что было бы, будь их не трое, а, скажем, человек десять или больше. Он смутно догадывался, что их с Гифу и Мидасом эгрегор сформировался так быстро лишь потому, что они с фригийским царем давно уже мыслили на одной волне, а сам он, обладая истинным зрением, выступил своего рода стабилизатором.

Но если предположить, что в этой ситуации оказались обычные существа, пусть даже давно и хорошо знающие друг друга, то едва ли их ментальный союз будет также продуктивен. Скорее наоборот – во всеобщем мысленном хаосе никто никого не услышит и невозможно будет сосредоточиться. Надо думать, что именно так здесь погибали целые армии. Так что одиноким искателям приключений тут определенно было проще.

– Безумие какое-то, – Гифу смотрел на Стража широко раскрытыми невидящими глазами, а в его голове ежесекундно мелькали сотни и сотни картин.

– Да тут что угодно подойдет, – мысленно пробурчал Мидас. Карн почувствовал, как фригийский царь начинает злиться. – Любой предмет так и останется в комнате, если его не вынести оттуда. И плевать, где я при этом буду – в ней или снаружи!

– Нам даны конкретные условия, и это не любой предмет, – поправил его Карн. – Вряд ли это даже предмет, это…

– А может это и есть что угодно? – предположил древний бог. – Ну, ответ «что угодно»? Хотя нет, ведь и вынести за пределы комнаты я тоже могу что угодно.

– Думаю, ответ должен быть в одно слово, судя по предыдущим загадкам, – парень размышлял параллельно с другом. – Но и правда, масса вариантов, которые с одной стороны подходят, а с другой – не подходят совсем.

– Десять секунд, – подал голос Страж.

– А вот теперь действительно никаких идей, – Карну стало невыносимо жарко и одновременно ужасно холодно от осознания того, что никто из них даже близко не понимает, о чем идет речь. Неужели это – конец?

– Ну не может так быть, – ауру Мидаса захлестнула алая волна отчаяния, он бросил взгляд на шамана, который кроме «безумие какое-то» не озвучил в этот раз ни единой мысли.

– Ты там слиться что ли решил! – фригийский царь использовал язык, а не разум. Карн почувствовал, как их эгрегор теряет стабильность.

– Успокойся! – мысленно осадил он Мидаса. – Иначе…

– Время вышло, – голос Стража прозвучал так неожиданно, что Карн аж подпрыгнул на своей каменной плите. – Ваш ответ.

– Гифу! – древний бог, ничего не замечая, продолжал кричать на шамана. Карн понял, что он сдался, не видел выхода, возможно впервые за свою долгую жизнь фригийский царь абсолютно четко осознал неминуемость поражения. И что особенно гадко – за шаг до победы. Так что его легко было понять.

– Ответ принят, – прозвучал Страж и Мидас побелел.

– Это был не ответ, кретин! – прокричал он, мгновенно сменив предмет ярости. А потом бог умолк, сознавая, что в это самое мгновение решилась их судьба. Краем глаза Мидас увидел улыбку на лице шамана. Не истеричный оскал существа, стоящего на пороге смерти, а вполне осознанную ухмылку человека, который что-то понял и это понимание кажется ему наивысшим наслаждением.

– Вы дали три верных ответа, – неожиданно проговорил Страж. Ни радости, ни сожаления, сухая констатация. – Путь к Черному Солнцу открыт.

– Какого?.. – вырвалось у Мидаса. Глядя на продолжавшего ухмыляться шамана, он добела сжал кулак, но потом посмотрел на Карна и увидел, что тот тоже улыбается.

– Его имя, – пояснил слепец. – Оно и есть ответ.

Когда фригийский царь вывалился из эгрегора из-за вспышки ярости, Карн и Гифу все еще оставались в нем, поэтому парень частично улавливал мысли шамана. И прежде, чем Мидас закричал, Гифу нашел ответ. Но древний бог произнес его раньше.

– Мое имя имеет два значения, – медленно проговорил шаман, не в силах спрятать удовлетворенную улыбку. – С языка моей родины оно может быть переведено как «дар» или…

– … «внутри», – закончил за него Карн. – Это и был ответ на загадку. Внутри. Оно остается в комнате при любых условиях.

– Это жесть какая-то, – уронил Мидас.

Внезапно каменные плиты под их ногами задрожали, выстроились в одну линию и постепенно приняли форму ступенек. Снизу «приросло» продолжение лестницы. Кусок, ведущий наверх, не восстановился. То есть, видимо, не предполагалось, что найдется безумец, который разгадает загадки Стража, но в последний момент решит свалить подальше от этого сумасшествия.

Кстати, такой безумец все же нашелся! Но это совсем другой эпос про совсем других ребят…

Мидас обернулся и увидел, что плита, на которой стоял Гифу, не двинулась с места. Она висела в стороне от лестницы, рядом со Стражем, который теперь смотрел только на шамана, потеряв к Карну и древнему богу всякий интерес.

– Что-то не так, уважаемый? – ядовито произнес Гифу, почуяв неладное. Карн ощутил, как шаман фокусирует темную энергию на кончиках пальцев. Неужели он собирается драться со Стражем?..

– Для тебя этот путь закрыт, – Страж не двинулся с места, но все они ощутили, как что-то в его хаотично меняющемся теле стало другим.

– Это почему? – шаман плавно вытянул вперед правую руку, по которой уже бегали черные молнии.

– Потому что у тебя другой путь, – с этими словами Страж рванулся к Гифу быстрее мысли, но тот каким-то чудом успел выпустить ему навстречу свою темную мощь. Все утонуло в оглушительном грохоте и резанувшей по глазам вспышке внемирового света.

Когда зрение Мидаса восстановилось, а Карн пришел в себя после ментального оглушения, рядом с ними никого не было. Ни Гифу, ни Стража. А потом лестница, на которой они стояли, вновь задрожала и стала обваливаться в пустоту.

– Похоже, выбора нам не оставили, – в голосе Карна звучала тревога, его ментальное зрение вновь начало сбоить.

– А теперь он нам и не нужен! – парировал Мидас. – Вперед, скорее!

Они слетели по лестнице, будто две стрелы, выпущенные умелым воином из длинного английского лука. И сами не заметили, как оказались в беспросветной темноте, в которой не было ни верха, ни низа. Затем друзья ощутили под ногами твердую поверхность и чувство реальности начало мало-помалу возвращаться к ним, когда вокруг разлился свет Черного Солнца. И хотя свет этот распространяли вовсе не фотоны, он насыщал пространство энергией, которой не даст и тысяча солнц мира смертных!

– Карн? – вопрос прозвучал одновременно со всех сторон. Парень тяжело задышал и почувствовал на своих щеках слезы. Слезы?.. Он рывком сдернул с глаз повязку и понял, что видит! Не только истинным, но и физическим зрением!

– Мидас? – звук голоса, который фригийский царь не слышал тысячи лет, заставил его широко раскрыть глаза и обхватить голову руками. Руками?.. Древний бог ошеломленно уставился на свою правую ладонь, перевел взгляд на предплечье, скользнул по плечу… Он больше не калека!

Они обернулись одновременно. И она обернулась вместе с ними.

– Нисса, – сорвалось с дрожащих губ Карна.

– Фавна, – прошептал Мидас, не веря собственным глазам.

А затем полубезумная улыбка парня, зеркально отраженная в лице древнего бога, дрогнула, и друзья переглянулись. Перед ними стояла одна женщина. И каждый узнал в ней ту, ради которой прошел сквозь время.