Лейтенант милиции Вязов. Книга третья. Остриё

ОТ АВТОРА

Урманов приехал к первому секретарю райкома партии Миронову и попросил послать кого-нибудь в артель «Прогресс» провести партийное собрание с примерной повесткой дня: состояние дел в артели. Узнав, для какой цели уголовному розыску потребовалось собрание, Миронов провел ладонью по седым волосам и вздохнул:

- Понимаешь,товарищ Урманов, в артели всего три члена партии, и один из них - председатель. Что даст такое собрание? По-моему, ничего не даст. Надо - профсоюзное собрание, пусть придут все рабочие.

- Мне все равно, с облпрофсоветом.- согласился Урманов. Миронов взял телефонную трубку. Договорившись с председателем облпрофсовета о времени, он сказал озабоченно: - Пожалуй, и я приеду на собрание.

- А не помешает ли высокое начальство откровенному разговору?

- Думаю, не помешает, рабочие все расскажут. И кроме того, меня интересуют и другие вопросы. Хочу выяснить, почему в артели совершенно не растет партийная организация. Не может быть, чтобы не было достойных людей!. Кроме того, ваш лейтенант Вязов поднял в райисполкоме бучу: «Председатель артели и главный! бухгалтер построили дома на ворованные деньги, и их надо отобрать. В исполкоме медлят». Интересно узнать мнение коллектива.

- Понятно. Секретарь райкома выезжает на места только в том случае, когда накапливается добрый десяток вопросов. Болезнь проходит, привычка не проходит,- засмеялся Урманов.

- Не шути зло. Мне за день приходится решать сотни вопросов -где же взять время?

- Ох,- вздохнул Урманов,- нам и пошутить некогда. Ну что ж, до завтра.

На собрание Урманов пришел как представитель райкома партии. В президиум были выбраны работники облпрофсовета, Миронов и Пулат Рахманович. Лысина главного бухгалтера блестела в переднем ряду.

Собрание проводили в пошивочном цехе: помещение полуподвальное, свету мало.

Доклад делал Пулат Рахманович. Говорил он медленно, с остановками, часто прихлебывал воду из стакана. Он заметно заволновался, когда начал рассказывать об ограблении склада и убийстве Окорокова. Но Урманов хорошо приметил, как председатель останавливал на нем полуприкрытые глаза.

Скучный, хотя и довольно самокритичный доклад, не вызвал аплодисментов. Пулат Рахманович сел за стол в полной тишине.

Первым выступил Волохов - длинный, худой, голова лохматая, глаза голубые и по-девичьи ласковые.

- Так ведь что нас мучает? Недостача материалов, в основном. Чуть что - простои. А отсюда и заработок.- Голосок у него был тихий и нежный.- Наш профсоюзный организатор делами производства и заработком рабочих мало интересуется. Чтобы он с начальством поскандалил, защитил рабочего? Ничуть не бывало. Переизбрать Косухина надо. Он так- сбоку припека.

Вслед за ним к столу подошел широкоплечий, широколицый, со злым взглядом мужчина средних лет, в хорошем костюме.

- Я пятнадцатый раз выступаю по одному и тому же вопросу!-гаркнул он так, что сидящие в переднем ряду подались назад.- Что мы делаем в обеденный перерыв? Анекдоты рассказываем. В нашем красном уголке даже мухи подохли от скуки. Шашки, шахматы закрыты в шкафу. Для чего? Чтобы не растащили … Безобразие. Неужели профоргу трудно назначить дежурных?

- Назначал. Не хотят,- крикнул из рядов кто-то.

- Значит, плохо мы воспитываем людей. А когда мы в кино ходили коллективно? Уже забыли. А в театр? В общем, культурно-просветительная работа у нас ведется из рук вон худо.

Выступающие резко и прямо критиковали и профорга, и руководство артели, смело говорили о недостатках. А главный бухгалтер неожиданно так навалился на председателя, что тот морщился и поглядывал со злостью.

- Хотя наш Пулат Рахманович и опытный работник, он нередко проявляет либерализм, чем ослабляет производственную дисциплину. В снабжении же материалами он неповоротлив. Надо поменьше сидеть в кабинете, побольше бывать в верхах.

Вскоре Миронов понял, что Урманов сидит на этом собрании зря, выступающие словно договорились - не касаются ни ограбления склада, ни убийства их товарища по работе. Его попросили, и он выступил и тоже говорил об укреплении дисциплины, повышении производительности труда, усилении культурно-массовой! работы. Собрание прошло, казалось, нормально.

- Не получилось,- грустно сказал Урманов.

- Пока не получилось,-согласился Миронов,-но, я думаю, следует немного подождать. Мы просто чего-то недоучли.

И Миронов оказался прав.

На другой день, придя на работу, он увидел у своего кабинета двух рабочих из артели. Оба они выступали на собрании, и Миронов запомнил их фамилии: Волохов и Иванов, члены партии.

Из кабинета Миронов позвонил Урманову и попросил немедленно приехать, а когда машина уголовного розыска остановилась у парадного, велел позвать рабочих.

- Все мы понимали, зачем вы вчера приехали,- начал говорить длинный Волохов нежным голоском, с прищуром взглянув на Урманова.

- После собрания больше было разговоров, чем на собрании,-добавил своим оглушительным басом Иванов.

- Но вы должны нас понять: мы только предполагаем, у нас нет веских доказательств. А с предположениями разве можно выступать на собрании? Ни к чему. Клеветником можешь оказаться. Возьмем ограбление склада.

Мы предполагаем, что все это подстроено. Почему? Хорошие материалы уплывают на рынок в частные руки. Видели мы на толкучке одного парня с нашими материалами, кличка, говорят, у него есть - Святой. С ним чернявенький мальчишка крутится. Имени его не знаем.

- А что материалы наши, поверьте мне как закройщику,- еще добавил Иванов.

- Хорошо. Поверим и проверим,- пообещал Урманов. -А что говорят у вас об убийстве Окорокова?

- Ума не приложим.

- Загадочно.

- Окороков с председателем, главным бухгалтером не скандалил? Никогда.

- Не замечали. Наоборот, гулянки они устраивали вместе. Да ведь жулик сейчас пошел хитрый, изворотливый, сразу-то не разглядишь. Возьмите нашего главбуха Акима Семеновича. По слухам, где он только ни побывал. А на собрании, видали, каким активистом прикидывается, самого председателя выпорол. Вот и разберись тут.

- А разбираться надо,- вставил Урманов.

- Никто не спорит. Затем пришли.

- В райисполкоме решается вопрос: не отобрать ли у вашего председателя особняк, построенный на нетрудовые доходы,- вступил в разговор Миронов.- Вам об этом, наверное, известно. Каково же мнение коллектива?

Волохов и Иванов переглянулись. Иванов откашлялся.

- Этот вопрос тоже обсуждается. Мы знаем, казенную машину председатель использовал для перевозки строительных материалов, да и материалы, толкуют, выписывались для артели, а попадали на строительство частного дома. И мнение у нас такое: не только отобрать дом, но и судить вора.

- Для этого нужно подготовить материалы.

- А это уж дело ихнее,- Иванов кивнул головой в сторону Урманова.

Пашка шел в смятении чувств. Его, Пашку, приглашает сам Суслик, кореш Старинова, Суслик, имеющий за плечами не одно мокрое дело!

Пашка не особенно-то радовался. Если бы его пригласил тот знаменитый взломщик сейфов, о котором писал следователь Шейнин, тогда бы еще - куда ни шло. Но этот, бандюга! ..

Накрапывал дождь. Небо походило на шапку, сшитую из собачьей шкуры. Люди торопились, бежали, одна женщина второпях уронила кошелку, и по тротуару покатились картофелины. Пашка подобрал несколько штук и сунул в кошелку, проговорив насмешливо:

- И куда люди спешат, на именины, что ли?

Женщина улыбнулась и поблагодарила:

- Спасибо.

- Не стоит,- Пашка сделал нечто вроде реверанса и не спеша пошел дальше.

Зачем спешить? Дождь? Ну и пусть, Пашка не сахарный, не растает.

Интересно идти медленно и разглядывать людей. У каждого Пашка найдет что-нибудь смешное. Девочка семенит, как воробьиха. Парень, длинноногий и тонконогий,- как на ходулях. У женщины краска на губах размазалась и получились красные усы.

С широкой улицы Пашка свернул на узкую, затем на еще более узкую, а потом на совсем уж узкую. По обеим сторонам сплошные дувалы с врезанными в них деревянными калитками. Ветки деревьев переплелись и образовали над головой сетку .

… Калитку открыл мужик с бородой, в кирзовых сапогах.

- Тебе чего?- прохрипел он.

- Ванька-ключник здесь живет?- произнес условленную фразу Пашка.

- Проходи,- мужик пропустил Пашку и, захлопнув калитку, задвинул железный засов.

Пашка не стал дожидаться, пока хозяин закроет калитку, направился к открытой веранде, но тот окликнул:

- Эй, куда поперся? Вон туда валяй!- мужик указал на низенькую, под глиняной крышей, кладовую. Дверь у кладовки тоже была добротная, как и калитка, и окошечко славненькое, рама покрашена зеленой краской. Пашка подумал: «Приемная короля воров. Шик-брик - свинячий хлев…».

Открыв дверь, Пашка увидел небольшой стол, заваленный всевозможными закусками, две бутылки водки, стаканы. За столом сидели Суслик и Святой. Оба уже сильно пьяные.

- Ха! Молодое поколение! -воскликнул Суслик.- Давай, давай!

- Проходи, пацан!- пригласил и Святой.

Пашка степенно прошел к столу и, подавая Суслику руку, произнес, как знаменитый Тарапунька:

- Здоровеньки булы!

- Ха! - Суслик схватил мокрой рукой Пашкину руку. На нем была белая шелковая рубашка, ворот расстегнут. Тонкая шея в пупырышках, как у гуся.

Суслик еще раз сказал «Ха!», схватил бутылку и налил полный стакан водки.

- Пей.

Пашка взял стакан, зачем-то осмотрел со всех сторон и залпом выпил все до дна.

- Ха! - опять восхитился Суслик и хлопнул ладонью по столу.- Здоровая смена. На крепких колесах.

«Восхищаетесь! Я еще и не то могу … «- хвалился про себя Пашка. Но через минуту мозг уже затуманила водка. Суслик наполнял стаканы, а Пашка видел только его пальцы и жадно ел колбасу. Он вдруг вспомнил один злополучный вечер. Было это лет десять назад. После очередной порки и угроз мальчишка не ел почти двое суток, а вечером пробрался в сени и увидел большой! кусок соленого свиного сала. Пашка рвал зубами это сало, глотал неразжеванные куски, и горячие слезы лились из его глаз сами собой, и все вокруг виделось ему сквозь туман, и голова шумела, как сейчас.

И все же Пашка старался вслушиваться в разговор. Суслик говорил Святому заплетающимся языком:

- Был Алешка … Вот это король. На коленях перед ним стоял. Молился, как на бога. А я что? «Две извилины»,- как говорил Алешка. А ты что?

- Сморчок,- вставил Пашка с пьяненькой храбростью.

- Гнида!- вскочил обозленный Святой и сжал кулаки, но Суслик цепко схватил его за рукав, усадил на место.

- Побереги нервишки, еще пригодятся, говаривал Алешка.- А Пашке пригрозил:- Ты не нарывался, а то невзначай пришпилю. Так ты кто?- снова он спросил Святого.- Отвечаю: барахольщик. Ходишь по рядам и «Новы вещи прода-ю-ууу!».. Позор всеи нашей братии.

- Позор на всю вселенную … - поддакнул Пашка.

Но на этот раз ни Святой, ни Суслик ни отреагировали на его замечание. Святой что-то жевал и тупо смотрел на собутыльника, не мигая и не двигаясь. Лицо его и шея побагровели.

- А я кто? Лучше?!- закричал пронзительно Суслик.- Такая же гиена. Умею только жрать и пришивать,- он скрипнул зубами. Его маленькая, с кулачок, мордочка еще больше сморщилась и превратилась в сплошную сетку морщин.- Понятно?

- Через край,- ответил Пашка.- Звероподобие, свиноподобие, гнилоподобие…

- Меня?!- Суслик вскочил, покачался и плюхнулся на скамейку.- Меня?!- повторил он, рыча.- А ну, становись к стенке! Я хочу тебя пришпилить!

- Ты что?- подался к нему с испугом Святой.- Здесь? Завалить хочешь?!

- Замри! .. - Суслик повел рукой над столом.- Своих - нельзя. Нас и так мало … Очень мало … Таких, как твои хозяева - много. Мразь! Скопидомы! Под ноготь. Да … - Он уронил голову на стол и тут же поднял ее.- Но в первую очередь - этого пацана Коську и лейтенантишку… Эх, Алешка, Алешка …

Что было дальше, у Пашки из головы выпало. Один лишь момент всплывал ярко: Суслик вытащил из кармана большую пачку денег, бросил Пашке и сказал: «На дело поедешь». Деньги Пашка нащупал в кармане уже на улице, когда почувствовал холод и немного протрезвел. Шел он, раскачиваясь и припадая, но старался припомнить дорогу, по которой явился сюда.

На широкой улице Пашка подтянулся, не стал вилять. В кармане приятно похрустывали деньги. Можно взять такси, зайти в ресторан, купить новый костюм. Костюм, конечно, нужен, даже очень. Наступают холода. А где столько денег взял Суслик? Принес Святой? Что-то они скрывают …

- Здорово, Павел Тимофеевич!

Пашка обернулся и увидел лейтенанта Вязова. Пашка поздоровался неохотно, сквозь зубы:

- Здравствуете!

- Что невеселый? Мало выпил?

- Сколько хочу, столько и пью.

- Эх, Пашка, Пашка… Умная голова. Кем ты хотел быть в детстве?

- Милиционером.

Михаил засмеялся.

- Давай к нам.

- Примете?

- А почему же нет? Только подучиться тебе надо бы.

Воров ловить - образования не нужно.

- Ошибаешься, браток. Много знаний надо, чтобы раскрыть преступление. Мы вот убийцу твоего отца до сих пор не нашли.

- А зачем его искать? Хороший, поди, человек, гада убил …

Пашка остановился, засунул руки в карманы:

- Вот что, лейтенант. Ты ко мне не подкатывайся. Никого и никогда я не продавал.

- Смешной ты, брат. Не хочешь - не надо. Дружбу не навязываю. С тобой, как с человеком, разговариваю, а ты … Кого ты из себя корчишь? Жулик из тебя плохонький … Лучше поразмысли как следует и приходи ко мне - помогу устроиться учиться или работать. До свидания.

Михаил ушел. Пашка постоял еще минуту, покачался, сплюнул и пошел дальше, без раздумий, в темь.

Пашка покопался в карманах, нащупал несколько монет и вошел в подошедший автобус. Сел на свободное место, вытянул ноги. С придиркой оглядел пассажиров. Тетка-ротозейка положила кошелек в маленький кармашек кофты - вполне можно увести. Клюет носом на диванчике старик, а из грудного кармана его что-то выглядывает. Не деньги ли?

Сидит Пашка в автобусе, как все, но по-своему оценивает пассажиров. Девчонка растрепала волосы, торчат космы во все стороны - мода Пашке нравится. В этой прическе есть что-то независимое, мол, плевала я на аккуратность и прилизанность …

Они вместе выходят из автобуса. Пашка идет рядом и, как бы невзначай, интересуется, куда она шагает и где живет. Но девчонка смотрит на него презрительно, кривит пухлые губы и убегает. Пашка за ней не увязывается, он не из тех, что бегают за девчонками, он тоже кривит губы: видали, мол, таких, не хочешь разговаривать, не надо. Потеря не большая.

Пивная гудит, как всегда. Здесь и мухи пьяные: пожужжит над ухом и свалится в кружку.

Святой, как договорились, за дальним столом. О чем-то разглагольствует, блаженно закатив глаза. Увидев Пашку, спросил, тревожно поводя носом:

- Опять тягали?

- Нет.

- А где же так долго шныряешь?

- К чувихе подкатывался.

- Работенка - вперегонки!- захохотал Святой. Насмеявшись досыта, сказал:- Нас приглашают на бал. Тяпни без задержки одну, и поехали.

Они шагали по улицам вразвалку. Святой щурился, Пашка сопел. Перед уходом из пивной Пашка спросил Святого, не знает ли он, кто убил отца. Тот ухмыльнулся и ответил небрежно: «Полагаю - его дружки. Но исполнитель, слышал, баба». «Ревность, что ли?»- поинтересовался Пашка. «Хэ, пацан!- хмыкнул Святой.- По ревности убивают только дураки. А эти … следы заметают. Ну, пошли…».

Пашка, в конечном счете, ничего не понял и обозлился. Но со Святым не поспоришь, скоморох он снаружи, а внутри - два волка.

Вот и скамейка. Святой сел, жестом пригласил Пашку. Сидели

минут двадцать. К ним подошел и попросил разрешения сесть конопатый! мужчина лет сорока пяти, узкоглазый, в дешевенькой кепчонке и потертом сером костюме.

Святой и конопатый поздоровались.

- Тот парнишка?- спросил Конопатый, кивнув на Пашку.

- Да,- ответил Святой.

Конопатый долго изучал Пашку подслеповатыми глазами, отворачивался, закуривал, потом опять смотрел на Пашку. Сначала Пашка посмеивался,- тоже мне психолог!- но вскоре ему Конопатый надоел, и он по привычке съехидничал:

- А за работу натурщиком кто будет мне платить?

- Понятно. Пошли,- сказал Конопатый, поднимаясь.

Они вошли во двор через крепкие деревянные ворота, обитые железными полосами. Увидев сад и особняк, Пашка не сдержался и заметил насмешливо:

- Здесь кто - эмир бухарский живет?

Конопатый, шедший впереди, не обернулся, но сказал:

- Если есть на плечах голова, будешь и ты эмиром.

- Плевал я на эту должность с реактивного самолета,- вызывающе ответил Пашка.

Оставив Пашку и Святого в коридоре, Конопатый ушел в боковую дверь и очень долго не возвращался. Святой стоял спокойно и курил, а Пашка шастал по коридору, заглядывал в замочные скважины, но ничего не увидел, сморщился и, отойдя, ругнулся:

- Скорпионы! Мы что же, нищие? Милостыню просить пришли? Тарантулы!

Святой не откликался, продолжал курить. Подождав еще немного, Пашка вытащил из кармана измятую книжечку приложения к «Огоньку», сел на пол, прислонился к стене и принялся за чтение. Так он выразил свое презрение к обитателям дома.

Когда же появился Конопатый с двумя объемистыми свертками, Пашка живо вскочил и сказал, обведя рукой голые стены:

- Хорошая у вас библиотека!

- Какая еще библиотека?- не понял Конопатый.

- Вы, наверняка, много читаете … - пояснил Пашка.

- Ну, ты молчи, оголец,- рассердился Конопатый,- загадки тут не загадывай. Бери вот и исполняй, что тебе приказано. Ясно?

- С царских времен ясно … - со вздохом проговорил Пашка, беря обеими руками тяжелый сверток. А когда они со Святым вышли за ворота, добавил зло:- В дом не пускают, гады! Субординация!- И неожиданно заключил:- Подпустить бы этому домине красного петуха …

Святой хохотнул.

- Не мешало бы. Только давай сначала барахло спровадим.

- А чей это дом? Конопатого?

- Нет. Тут живет главный бухгалтер артели, в которой твои отец работал. Конопатый - брат этого бухгалтера.