Лихолетье

Часть третья «КОГДА О ПРЕДАТЕЛЬСТВЕ КАРКАЕТ ЛОЖЬ» лето 1918 года Глава 23

— Сколько продлится гражданская война, Григорий Борисович? И когда она закончится, если только началась?

Григорий Борисович усмехнулся, глядя на Вологодского — тот приехал в Иркутск первым же поездом. Ведь линия Транссиба только перешла под полный контроль правительственных войск, от Челябинска и Екатеринбурга, до Верхнеудинска. Всего три недели потребовалось до полного освобождения огромной территории, вдвое меньше, чем произошло в реальной истории. И причина тут в его собственном вмешательстве в естественный ход событий. Ведь ликвидация Центросибири в первый день мятежа чехословацкого корпуса, меньше чем за сутки до начала выступления в других сибирских городах, кроме Мариинска, привела к полной дезорганизации советской власти, и так непрочно державшийся.

Оставшись без единого руководства, лишенные возможности как связаться по телеграфу, так и перебросить подкрепления, при крайнем дефиците времени для проведения мобилизации, большевики пришли в смятение. К тому же колоссальный успех первого же дня их совершенно деморализовал, а их противников наоборот, изрядно воодушевил. Реальной ожесточенной войны не произошло, для этого нужно продолжительное время, непрерывная цепь боев — а этого как раз не случилось.

Зажиточное сибирское крестьянство осознанно сделало свой выбор — «эксперименты» советской власти старожилам, казакам и инородцам пришлись не по вкусу. К тому же нет ничего легче и приятнее, чем подтолкнуть падающего «властителя» в спину, прекрасно зная, что побежденных никто не любит. Тем более, что на сторону гибнущих переходят только безумцы, а таковых среди практичных мужиков оказалось крайне мало. Да и немногочисленный пролетариат не «горел» желанием героически погибнуть за советскую власть, пассионариев среди обычных людей не так много, население всегда втягивают в гражданскую войну враждующие стороны. И только тогда начинается всеобщее, затрагивающее каждого жителя, кровавое безумие, приводящее к стойкой и непримиримой ненависти, что растягивается на долгие годы, когда под пеплом тлеют угли закоренелой вражды.

Если вам скажу, что гражданская война будет продолжаться даже спустя столетие, вы мне не поверите. Особенно, если очень много тех, кто любит тянуть в прошлое, и особенно посыпать кровоточащие раны солью. Но так это или по невежеству, потому что в любом обществе найдется немало людей недовольных своим нынешним положением, и желанием его улучшить, особенно за чужой счет. Либо враги собственного отечества, которые считают, что мира быть не должно, и всячески натравливают одних против других. И таких за глаза хватает, тех, кто классовые интересы ставят выше общенациональных, всего народа в целом. Но то психология проигравших, желающих взять реванш, снова ввергнуть страну в кровавую круговерть смуты. И здесь не исключается предательство, желание получить свои тридцать сребреников — потому пышут неистовой злобой, клевещут и врут. Стараются всячески вывернуть историю, будто она грязное белье, к тому же окровавленное.

Но так духовное мародерство какое-то получается, стремление ополоумевших выглядеть здравыми людьми.

Нет у них в душах примирения, одна животная злость на свою неудавшуюся жизнь, как у крестьянина, что на соседский двор поглядывает, на ухоженную скотину, и переводит свой мутный взгляд на опустевшую бутылку водки. И такая классовая ненависть из него прет, что страшно становится. Такой убить легко может, если будет знать, что за это ему ничего не будет. Ибо вся жизнь таких индивидов проходит по завету товарища Шарикова — «все отнять и поделить»!

Вместо того, чтобы взять лучшее из разных эпох, пусть даже бывших когда-то взаимно враждебными, внедрять в жизнь то чем можно гордится по праву, работать сообща ради лучшего в будущем, для потомков, эти люди все продолжают пытаться растащить народ на «красных» и «белых», не понимая, что к прошлому возврата уже не будет. Или наоборот — очень хорошо понимают ситуацию, и даже какого размера тараканы в головах, и действуют исходя из принципа «разделяй и властвуй».

Однако ничего у них не получится — созидает добро, а не зло. Оттого, наверное, плюются злобной ненавистью, что твои гадюки, изливают желчь на различных сайтах в интернете. Но то уже не страшно — в народе недаром есть поговорка насчет собачьего лая в ветреную погоду.

Потому парни, что воюют за будущее народа, поступают совершенно правильно, когда водружают на здания освобожденных городов красное знамя «Победы», и российский триколор вместе с ним.

Молодежь в отличие от взрослых очень остро чувствует связь эпох, одной единой истории, что связывает воедино народы, и не режут на «куски» — вот тут хорошо, мне нравится, а вот тут плохо. А ведь тут надо как в поговорке — «аут бене, аут нихиль», с добавлением к последнему — «кроме правды». Так что молодым строить будущее России, а не политиканам, что пытаются приумножить капиталец на войне, или недоумкам, что только могут безответственно горлопанить.

А ведь Сталин это осознал в лихую годину, когда фашисты дошли до Волги. И опору народ стал находить в славных деяниях предков, и не только в «классово близких» Разине, Пугачеве, декабристах и народовольцах. Но теперь в Александре Невском, Суворове, Кутузове и многих других, что были из разряда третируемых «господ».

Нужна связь поколений, брать из истории самое лучшее — а большевики многого добились, и, несмотря на крайности и ошибки, порой страшные, попытались провести грандиозный эксперимент, как из строчек «Интернационала» позаимствованный — «кто был ничем, тот станет всем». И у них есть многое из того, что нужно незамедлительно внедрять в жизнь, что я и пытаюсь сделать, и не сказать что безуспешно.

И как мне все это объяснить Вологодскому и Серебренникову⁈ Но они люди умные, все понимают, их нельзя именовать ни «красными», ни «белыми» — оба против крайностей и сторонники заключения мира между людьми. Эволюция для них важнее, чем революция с насильственной ломкой и потрясениями, после которых страну придется долго восстанавливать из руин. А оно надо такое безобразие⁈

— Трудно ответить, Петр Васильевич, я ведь не оракул. Причина междоусобицы в земле, в том, что у крестьян ее немного, и живут они крайне плохо — наших сибиряков я не считаю — едва десятая часть от населения всей страны — слишком малая величина. А вот российские крестьяне составляют три четверти населения страны, даже четыре пятых. И столько же из них в пропорции недовольны своим положением, ибо еле сводят концы с концами. До нового урожая хлеба не хватает, дети с голодухи мрут

— Григорий Борисович прав, две трети населения России, никак не меньше, недовольны своим положением. А война научила их убивать, дала в руки оружие, а большевики указали путь, как это сделать, установив свою власть. И начали масштабные социальные преобразования, этого не отринешь, однако непродуманные и крайне вредные для самого народа.

Серебренников говорил спокойно, рассудительно, таким он был всегда. И пододвинув листки бумаги, добавил:

— Это я могу доказать цифрами, пришлось пересмотреть материалы. Григорий Борисович попросил меня сделать анализ положения, и те реформации, что ведет Ленин со своими сторонниками. Так вот, если считать округленно, то упразднение помещичьего землевладения вызовет добавку всего одной десятины на крестьянский двор, то есть будет шесть, а не пять десятин. Однако даже о таком клочке земли крестьянин мечтает, если это для него своя землица. Но дело в том, что в декрете господина Ульянова-Ленина не только отчужденные у помещика земли, но и все наделы, в том числе и выделившихся из общины при покойном Петре Аркадьевичи хуторяне, являются национализированными, частная собственность на землю отменена. Так что крестьяне, получив от большевицкой власти землю, не являются ее владельцами. И если ситуация изменится, то они легко попадут в кабалу, но уже не к помещику или хуторянину, а чиновнику, советскому служащему. Потому большевики и разогнали Учредительное Собрание, потому что мог пройти эсеровский закон о земле вместо их декрета. И симпатии крестьянства могли вполне перейти на сторону социалистов.

Григорий Борисович потянулся за папиросой — ему разрешалось курить на таких дружеских посиделках, как он мысленно называл эти беседы. Общий язык нашли быстро — никому не приходилось притворяться единомышленником. Трое «директоров» идеальный вариант в таких случаях — беседа идет коллективная, заинтересованная и деловая. А вот если участников больше, то неизбежно распад на группы по интересам.

— Учитывая лозунг классовой войны — «богатые против бедных», или «отнять и поделить», то большевики одержат победу — их сторонников просто больше, в руках промышленные центры, запасы оружия и боеприпасов. Мы изначально обречены на поражение, коллеги. В Сибирь неизбежно придут за хлебом, как и на Дон — много голодающих. К тому же политика разверсток приведет к снижению посевных площадей.

— Принципы хозяйствования, которых придерживается «совнарком», неизбежно приведут к централизованному контролю всего необходимого, и хлеба в первую очередь. Запрет «свободной торговли» на корню убьет желание крестьян разбогатеть. Да, тут вы, Григорий Борисович, правы — голод неизбежен, как и война за хлеборобные области. Но неужели нельзя изменить ситуацию? О широкомасштабной войне я не говорю, у нас на нее нет сил, наши сибиряки не хотят войны!

— Надо подумать, Иван Иннокентьевич. Однако, из любой ситуации есть выход, хотя бы потому что есть вход…