Лихорадка теней

Глава 47

Исла резко вздохнула от боли и одеревенела в моих руках, хватаясь за мою шею.

— Дорогая? — в мои глаза смотрели пустые, растерянные, голубые глаза Ислы.

— Ты тупая никчемная сука! — в мои глаза смотрели умные, взбешенные, с жестокой яростью голубые глаза Ровены.

— Как ты могла так поступить со мной? — плакала Исла.

— Если бы я убила тебя той ночью в пабе! — брызжа кровавой слюной, плевалась Ровена.

— МакКайла, моя дорогая, милая доченька, что же ты наделала?

— Охх, это ты во всем виновата! — бранилась Ровена. — Ты долбанная О’Коннор, никому не приносящая ничего, кроме проблем и неудачи!

Я чувствовала, как подгибались ее ноги, но чтобы не упасть, она хваталась за мои плечи. Она была упорной старой каргой.

Я содрогнулась. Получается, я никогда не разговаривала с Ислой. Все это время — это была Ровена, которой завладела Синсар Дабх. Но теперь она умирала, и способность Книги убедительно поддерживать иллюзию истощалась вместе с ней. Она мигала туда и обратно между иллюзией Ислы и реальностью Ровены.

— Ты убила мою сестру? — Я так резко встряхнула старуху, что из ее тугого пучка рассыпались волосы.

— Дэни убила твою сестру. А вы двое были всегда так милы друг с другом. О-о-о, я предполагаю, теперь ты так не считаешь! — закудахтала она.

Я использовала Глас: — Это ты заставила её это сделать?

Она корчилась, кривя рот. Пытаясь мне не отвечать. Она хотела, чтобы я страдала.

— Д-д-д-а-а-а! — слово с шипением вырвалось против ее воли. Я надеялась это больно.

— Ты использовала свой дар психологического принуждения, чтобы заставить ее?

Ее челюсти сжалась до хруста, и прищурились глаза. Я повторила вопрос, окна задребезжали от грохота многослойного принуждения.

— Д-д-д-а-а-а! Это было мое право. Неспроста мне были дарованы такие способности! И ум чтобы использовать их. Требуется наслоение многих тончайших команд, с точностью зная, где подтолкнуть. Никто другой не смог бы этого сделать, — она самодовольно взглянула на меня, гордясь собой.

Я скривилась и отвела глаза в сторону, пораженная ужасом.

И вот, в самом конце, всплыла вся правда об убийстве моей сестры. Наконец-то я узнала, что произошло с Алиной.

Когда она узнала, что Дэррок — Гроссмейстер, она звонила мне в слезах и оставила свое сообщение, в день своего убийства, но не это было причиной, как я думала. Если бы не Ровена, Алина была бы жива.

Я купила бы новый телефон, позвонила бы ей через пару дней, и она бы ответила. Наша жизнь продолжалась бы. Она и Дэррок, возможно, снова были бы вместе, и кто знает, чем бы это все обернулось? Ее сообщение ввело меня в заблуждение с самого начала, а она и понятия не имела, что эта старуха была ей врагом.

Эта сука, эта назойливая тиранша, которая верила, что имела право использовать свои «способности» принудив ребенка к убийству, приказав Дэни завести Алину в темную аллею, для того, чтобы её там убили.

Мои руки тряслись. Я хотела убить ее тем же самым способом.

Указала ли Ровена Дэни на тех монстров, которых она должна была найти и оставить с ними Алину? Настаивала ли она, чтобы Дэни осталась и смотрела, как дело будет сделано? Умоляла ли Алина? Плакали ли они обе, зная о том, что это неправильно? Я была вынуждена хотеть секса. А Дэни была вынуждена убить. Мою сестру. В тринадцать. Я даже вообразить не могу, что можно чувствовать, глядя, как убивают кого-то, кого ты не хочешь, чтобы убивали. Знала ли Дэни Алину? Нравилась ли она ей? И все ровно была вынуждена ее убить, так или иначе?

— И это я пыталась убить тебя в камере, когда ты была бессмысленной шлюхой, но ты не умирала! Я рвала твое горло! Я душила тебя. Я потрошила и травила тебя! А ты все равно возвращалась. В конце концов, я закрасила всю защиту, чтобы разрешить им забрать тебя и уничтожить!

— Ты закрасила… ты собиралась отдать меня обратно Принцам? — поразилась я. Она пыталась меня убить. Так значит, мне все это не снилось. Я выкинула обе мысли из своей головы. Я хотела ответов и взглянув на нее, решила, что ей осталось не долго. Глас эхом отразился от стен:

— Почему ты убила Алину?

— Ты идиотка? Она сошлась с врагом! Мои шпионы проследили за ней до ее дома и видели ее с Невидимым! Это уже достаточная причина. Потом опять же было пророчество! Я бы убила ее при рождении, если б смогла. Если бы я знала, что она все еще жива, я бы охотилась за ней!

— Ты знала кто она, когда убивала? Ты знала, что она дочь Ислы?

— О-о конечно, — усмехнулась она. — У меня была Дэни, чтобы заманить ее к нам, когда мои девочки сказали мне, что обнаружили необученную ши-видящую, точно так же, как я посылала ее и к тебе! Алина Лейн, так назвала она себя. Но я знала, как только увидела ее, кем она была. Исла, снова и снова, ясно как день! А моя Кейли мертва из-за ее матери!

Мне хотелось задушить ее собственными руками, выбивать из нее дух. Снова и снова.

— Ты знала кто я такая, когда увидела меня в тот первый вечер?

Беспокойно взглянув, она сморщила лоб:

— Это невозможно. Тебя не может быть. Ты не родилась. Я бы узнала, если бы Исла была беременна! Женщины проболтались бы. Но они никогда не болтали об этом!

— Как освободилась Книга? — потребовала я.

Глаза ее хитро блеснули:

— Ты думаешь, что это я позволила Книге сбежать. Я не делала этого. Я выполняла работу ангела! Ангел пришел ко мне и предупредил, что заклинания, удерживающие ее — ослабли. Он велел мне войти в запретную секцию и укрепить руны. Только я могла это сделать. Я должна была быть храброй! Я должна была быть сильной! И я была! Я вижу, служу и защищаю! Я всегда была там ради моих девочек!

Я задержала дыхание. Книга соблазняла. Готова поспорить, никакого ангела не было. Старуха, которой было поручено защищать мир от Синсар Дабх, не укрепила руны. Она их просто-напросто стёрла.

— Я сделала всё, согласно указаниям ангела. Это твоя мать выпустила Книгу.

— Что произошло той ночью, когда Книга сбежала? Расскажи мне всё!

— Ты отвратительна. Нас всех ждет погибель.

Блеск в её глазах сопровождался хитрой ухмылкой.

— Я умираю, что ж, ну и пусть, но я все ровно не оставлю в покое таких, как ты. Исла была предательницей и шлюхой, ты такая же, как она, даже хуже.

Она схватила мою руку и насадила свое маленькое тельце на моё копьё, вкручивая его в себя.

— А-а-а-а-а! — закричала она.

Кровь хлынула из её рта.

Она умерла внезапно, с открытым ртом и широко раскрытыми глазами.

Мне стало противно, и я отбросила её отступив назад и взглянула на неё, лежащей на полу. Синсар Дабх с глухим стуком упала на пол. Я поспешно сделала еще шаг назад.

Позади меня рычал Бэрронс. Я посмотрела на него через плечо. Он колотил в невидимый барьер, с дикими и кричащими глазами.

— Всё в порядке, — сказала я ему. — Она у меня под контролем. Я видела сквозь её илюзию.

Меня била дрожь, я чувствовала тошноту, меня бросало то в холод, то в жар. Всё было настолько реально. Было такое чувство, что я действительно убила свою мать, хотя мой мозг понимал, что это не так. В какой-то момент я поверила этой ложи. И моё сердце болело, как будто я в самом деле потеряла свою семью, которой у меня никогда не было.

Я оглянулась на Ровену. Она смотрела в потолок пустыми глазами.

Между нами лежала закрытая, Синсар Дабх, на вид тяжелый, массивный черный том с множеством замков.

Я не сомневалась, что она выбрала Ровену из-за того, что та многое знала о защите, для того чтобы она смогла нанести защитные заклинания, удерживающие Бэрронса, заперев нас с самым могущественным противником в мире.

Я задумалась, отмечая момент, когда началась иллюзия. С той минуты, как я вышла из Зеркала, ничего реального не было.

Ровена и Синсар Дабх ждали, чтобы устроить мне засаду в книжном магазине, в момент моего появления. Книга проскользнула в мой разум, вынимая детали, которые мне показались бы правдоподобными.

Я никогда не выходила из кабинета, не шла следом за Бэрронсом в заднюю часть магазина, не садилась на диван и не знакомилась со своей матерью. Книга «пробовала меня» множеством вариантов. Она знала меня. Играла мной как виртуоз, распиливающий мои глубокие чувства, одни за другими.

С ее стороны было очень умно, создать для меня «отца». В воспоминании она вступила в брак, давя на жалость, стремлением дать мне то, чего я хотела больше всего на свете: настоящую семью, безопасность, свободу выбора.

Готовая на все, чтобы убедить меня передать амулет, который может обмануть нас обоих, в руки Ровены.

И если бы я это сделала — о, Боже, а я собиралась! то, начиная с этого момента, никогда бы уже не узнала — где начинается иллюзия и заканчивается реальность.

И я была так близка к свершению этого, но Книга допустила сразу две ошибки. Я скормила ей мысль о Бэрронсе, и она тут же изменила его, привнося ему соответствие с моими ожиданиями. Тогда я скормила ей еще одно левое воспоминание, усиленное амулетом, она съела и его, правда это аукнулось и мне.

Я не сомневалась, что реальный Бэрронс все это время был от меня отгорожен. Бэрронс, который стоял рядом со мной в магазине, являлся иллюзией Книги и постоянно незначительно изменялся, в зависимости от обратной связи со мной.

«Почти заставила тебя…», мурлыкала она.

— Почти, засчитывается только с ручными гранатами и подковами, — я уставилась вниз на Синсар Дабх, с черной обложкой и множеством сложных замков. Но что-то было не так. Она еще никогда не показывала мне свой истинный вид.

Я обратилась к своим воспоминаниям. Я вспомнила тот день, когда Темный Король ее создал. Но все было не так. — Покажи мне правду, — пробормотала я.

Когда открылась истинная форма Синсар Дабх, я ахнула. Воспетая на свет из плит чистейшего золота и осколков обсидиана, она была восхитительной. Я собрал гранатовые камни в одной из галактик, — куда так любят летать Охотники, — заселенных, пляшущими огоньками. И хотя я поставил на свою книгу сверху и снизу замки, они были декоративные, и никогда не предназначались для того, чтобы запереть ее. Достаточно моей секретной защиты.

Относительно, подумала я.

Я создал ее прекрасной. Я надеялся, что наружная красота усмирит весь тот ужас ее содержания.

Я грустно улыбнулась. На короткое время я поверила, что была дочерью Ислы. Но не тут-то было. Я была Темным Королем. И давно настало время для моей смертельной схватки с моей темной половиной. Согласно пророчеству, — я поняла это, — я победила своего «монстра внутри». Это была моя жажда иллюзий, чтобы потерять себя в жизни, которой у меня никогда не было.

Я сжала в кулак руку с амулетом. Он мерцал иссиня-черным светом. Я была выдающейся личностью? Я была сильной. Я создала весь этот ужас, и я же его и уничтожу. Я не буду повержена.

«Не повержена, МакКайла. Я хочу, чтобы ты вернулась домой».

— Я дома. В моем книжном магазине.

«Ничего. Я покажу тебе чудеса за пределами твоего воображения. Твое тело сильное. Ты сможешь меня держать, и мы будем жить. Танцевать. Трахаться. Праздновать. Это будет грандиозно. Мы K’Вракнем этот мир».

— Я не буду тобой владеть. Никогда.

«Ты создана для меня. Я для тебя. Двое для чая и ч-ч-ч-чай для двоих».

— Скорее я убью себя, — если бы я знала, что она может за этим прийти, я бы так и сделала.

«И позволить мне победить? Ты бы умерла и позволила мне управлять? Позволь я посодействую тебе».

— Ты не этого хочешь, и ты это знаешь.

«А что, по-твоему, я хочу, милая МакКайла?»

— Ты хочешь, чтобы я простила тебя.

«Я не нуждаюсь в отпущении грехов».

— Ты хочешь, чтобы я вернула тебя.

«Внутрь, милая, верни меня внутрь. Где тепло и влажно, как секс — теплый и влажный».

— Ты хочешь быть Королем. Ты хочешь превратить нас во зло.

«Зло, добро, созидание, разрушение. Ничтожный разум. Ничтожные пещеры. Время, МакКайла. Время освобождает. Время не определяет действия. Время беспристрастно; Оно не осуждает и не освобождает. Действие содержит намерение, а намерение это определение лжи. Мне скучно от человеческих законов».

— Давай, просвети еще о всемирном законе.

«Ты подозреваешь меня в злом умысле?»

— Однозначно.

«Я — монстр в твоих глазах?»

— Абсолютно.

«Я должна быть — как ты это сказала? — уложена/захоронена/упокоена».

— Для чего я и здесь.

«И что же, ты это сделаешь, МакКайла?»

— Раскаявшийся Король. Я избавилась от своего зла, заточив тебя раньше, и я сделаю это снова.

«Какая ты забавная».

— Смейся, сколько хочешь.

«Ты считаешь, что ты мой создатель?»

— Думаю да, я тебя создала.

«Моя милая МакКайла, ты так заблуждаешься. Не ты меня создала. А я тебя».

Холод скользнул по моей спине. Ее голос источал удовлетворение и насмешку, как будто она смотрела прямо мне в голову, на крушение моего поезда и наслаждалась каждым моментом. Я прищурилась.

— Не опускайся до обсуждения курицы/яйца. Не твое зло сделало меня Королем. Я была Королем и я отвернулась от зла. Я поумнела и свалила все свое зло в книгу. Ты не должна была жить. И я планирую исправить это недоразумение.

«Не курица и яйцо. Человеческая женщина. Ты — крошечный эмбрион».

Я открыла рот, чтобы возразить, но не решилась.

Из всей лжи, которую он плела до сих пор, в этот раз она выдала ошеломляющую долю истины. Почему?

«Все что я говорила тебе до этого, было правдой. Я позволила Исле бежать из аббатства. И она была беременна. Я не ожидала, что найду тебя в ней. Я тогда еще не знала, как размножаются люди. И то, как я использовала ее чтобы убивать других людей, которые осмелились удерживать меня — МЕНЯ заперли в холодном каменном вакууме в небытие вечности, ты хоть можешь представить, что такое ад — так это, то самое место. Очень интересна. Еще не оформившаяся жизнь в ее теле. Кладень сокровищницы, в которой что-то появляется. Я поражалась твоей красотой. Несформировавшаяся, свободная от стеснения, не скованная человеческой слабостью. Твоя раса и эта одержимость грехом! Ты приковываешь себя к столбу позора, только потому, что тебя страшит небо. Именно из этих цепей и этих ограничений состоят тела, которые я считаю настолько хрупкими, что они разрываются на части сразу после того, как я ими завладеваю.

Но ты была другой. Ты голодала, ты спала, ты мечтала, но ты была чиста. Ты не знала правды и лжи; ты была пустой. Ты не сопротивлялась мне, ты была открыта. Я заполнила тебя. Я расположилась внутри тебя, воспроизвела себя и оставила там. Ты мое дитя. Я будто выкормила тебя своей грудью, МакКайла. Я была твоим материнским молоком; я дала тебе защиту от этого мира. В тот день, перед тем как твое тело смогло существовать отдельно, до того как у тебя появился шанс сделать что-то столь глупое и мелкое, как стать человеком, я заявила права на тебя. Я дала тебе жизнь. Не Исла.»

— Ты лжешь. Я Король, — сказала я решительно.

«Ты ищешь истину? Сможешь посмотреть правде в глаза?»

Я ничего не ответила.

«Истина там внутри тебя. Она всегда там была. В том месте, куда ты отказываешься заглянуть».

Я прищурилась. Возможно, я слишком рано поздравила себя с победой над своим внутренним монстром. «Не говори с ней, красавица», сказал парень с мечтательными глазами, давным-давно в Честере, задолго до того, как я встретила Темного Дворецкого. «Никогда не говори с ней». Я только сейчас сообразила, что он тогда говорил о Синсар Дабх. Слишком поздно. Я была по пояс в зыбучих песках. Сопротивление только ускорит погружение.

«Ты всегда брала только то, что я предлагала, и выпускала на поверхность. Нырни МакКайла. Коснись дна своего озера. Ты увидишь меня там внизу, сверкающую во всей своей красе. Открой мой переплет. Узнай правду о своем существовании. Если я зло, то мы обе зло. Если меня надо „захоронить“, то и тебя тоже. Нет такого приговора, который ты огласишь для меня, который не вынесут и тебе. Нет никакого смысла в борьбе со мной. Ты это я. Не король. Я. Всегда была. И всегда буду. Ты не сможешь выпотрошить меня. Я твоя душа».

— Те руны, которые я использовала — это мой дар ши-видящей.

«Из стен тюрьмы Невидимых? Мир не терпит скучных лжецов. Ясность, МакКайла. Ты используешь их, потому что желаешь провести со мной вечность».

— Это потому, что я Король. Значительная его часть. У меня есть его воспоминания, чтобы это доказать.

«У нас у обоих есть воспоминания об определенном периоде его существования. Невозможно было ему передать знания без заполнения моих страниц сущностью того, кем они были созданы. Я стала живой с того самого момента, как он закончил написание моих страниц. Ты помнишь все, что происходило до того дня, как Королева отказала Королю в бессмертии возлюбленной?»

Я заглянула внутрь себя в поиске ответа.

Ничего не было. Белые просторы пустоты. Как будто жизнь началась с того дня.

«Именно. Все началось с того дня, когда он написал свое первое заклинание созидания. Мы знаем его жизнь с этого дня. Мы не знаем ничего о его существовании после этого. И нам мало что известно о его жизни с тех пор — только, когда я отслеживала и наблюдала за ним. Ты не Король. Ты мое дитя, МакКайла. Я и мать, и отец, и любовник, я — все. Пришло время возвратиться домой».

Было ли возможно, что она говорит мне правду? Я не была возлюбленной, не была Королем? Я была просто человеком, которого, коснулось зло, еще до рождения?

«Более чем коснулось. Король влил себя в меня, Я в тебя. Твое тело выросло вокруг меня, как дерево поглощает гвоздь и теперь ждет воссоединения. Ты скучаешь по мне. Без меня ты пуста. Разве ты не знала этого всегда? Чувствовала себя пустой, изголодавшейся по большему? Если я зло, то и ты тоже. Вот это, моя дорогая МакКайла, и есть твой монстр внутри. Или нет?»

— Если ты создала меня, то где ты была последние двадцать три года?

«Ожидала, пока окрепнет хныкающий младенец, прежде чем мы воссоединимся».

— Ты хотела меня разозлить. Вот почему ты пыталась убить людей, которых я люблю.

«Страдание очищает. Делает прозрачными эмоции».

— Ты облажалась. Ты пришла слишком быстро. Я могу справиться со страданием, и я не собираюсь злиться.

«Подними мой переплет и реализуй свои мечты. Ты хочешь обратно Алину? Стоит только щелкнуть пальцами. Исла с твоим отцом? Они твои. Дэни — юной и невинной девочкой со светлым будущим? Одно твое слово и будет так. Восстановить стены? Мы сможем сделать это мгновенно. Стены не помеха для нас. Мы пройдем через них».

— Это все ложь.

«Не ложь, всего лишь, одинаково реальный другой путь. Возьми меня и ты поймешь. Ты хочешь заклинание уничтожения для его ребенка? Ты этого хочешь? Ключ, чтобы освободить Иерихона Бэрронса из вечного ада наблюдения за страданиями своего сына? Он подвергался этим пыткам так долго. Разве этого не достаточно?»

Я перевела дух. Из всего, сказанного ею, это было единственное, что искушало меня.

«Я не без милосердия МакКайла» — мягко сказала Синсар Дабх. «Сострадания не было во мне, но я вижу это в тебе. Я учусь. Я развиваюсь. Может все-таки есть что-то хорошее от Короля в тебе. Может твой человеческий характер во мне. Ты делаешь меня добрее, более великодушнее. Я делаю тебя сильнее, менее хрупкой».

Воспоминания роились в моей голове. Я знала, Книга просеивается через них, манипулируя мной. Она нашла образы Бэрронса, когда он показывал мне в пустыне умирающего на его руках мальчика. Она приукрасила то, что Бэрронс рассказывал мне о своих врагах, почти утопила меня в образах варваров, пытающих и убивающих ребенка снова и снова.

После этих образов, отца шагающего через вечность, все время охотящегося, чтобы освободить своего сына и даровать ему покой.

И себе.

«Он давал тебе все, никогда не прося ничего взамен. До сих пор. Он будет умирать за тебя снова и снова. И все о чем он просит тебя, это свободы для сына».

Я не могла спорить с тем, что она только что сказала.

«Открой меня МакКайла. Обними меня. Используй по своему усмотрению, ради любви. Как может, данная с любовью вещь, быть плохой? Ты сама говорила — это намерение определяет действие».

И эти слова, были в высшей степени искушением: подобрать Книгу, открыть ее и прочитать, найти заклинание, чтобы Бэрронс смог упокоить своего ребенка, потому что я бы сделала это по благим причинам. Даже Бэрронс сказал, что зло не состояние, это выбор.

Темный Король не доверял сам себе иметь такую власть, содержащуюся на страницах Синсар Дабх. Могла ли я?

Я смотрела на нее, обдумывая.

Ирония, точное определение: как-то Бэрронс сказал что то, чем я хочу обладать, мне будет не нужно, когда я буду этим обладать.

Если бы я подняла ее — даже с самыми благими намерениями своего сердца — заботило бы меня освобождение ребенка, с того момента как открыла бы обложку? Заботилась бы о Джеке и Рейни, о мире, о самом Бэрронсе?

«Глупые страхи, моя дорогая МакКайла. Ты свободна. Я только долото. Ты скульптор. Используй меня. Сформируй свой мир. Будь святой, если хочешь: выращивай цветы, спасай детей, защищай беззащитных зверюшек».

Было ли это так просто? Могло ли быть, правдой?

Я могу сделать мир совершенным.

«Это несовершенный мир, Мак», — я почти слышала рев Бэрронса.

Это так. Изрядно подпорченный. Полный несправедливости, которую надо исправить, плохие люди и тяжелые времена. Я могла бы всех осчастливить.

«У тебя есть амулет. С помощью которого, ты всегда сможешь меня контролировать. Ты всегда будешь сильнее меня. Я всего лишь книга. А ты, по настоящему живая».

Она была просто книгой.

«Возьми меня, используй меня. Это то о чем Бэрронс всегда тебе говорил — То, что ты выбираешь и определяет тебя. Ты делаешь выбор. Его ребенок страдает. Так много страданий в этом мире. Ты можешь прекратить их все».

Я смотрела на нее, скрестив руки. Было трудно. Больно. Он и его сын непрерывно страдали и продолжат страдать каждый день, вечность. Пока я не получу заклинание уничтожения, которое я обещала ему.

«У меня есть такое заклинание. Мы вместе упокоим ребенка. Ты будешь его спасителем. Мы освободим его этой же ночью. Открой меня, МакКайла. Открой себя. Я была неуправляемой. Ты будешь меня учить».

Я, хмурясь, кусая губы. Смогу ли я управлять Синсар Дабх? Укажет ли моя человеческая природа на необходимые границы? Я устремилась внутрь, в поисках своего сердца, души. То, что я там нашла, выпрямило мой позвоночник и распрямило мои плечи.

— Я могу, — сказала я, — Я могу сделать тебя лучше.

«Да, да, сделай это сейчас. Возьми меня, обними меня, откройся мне, — шептала она. — Люблю тебя МакКайла. Люби и ты меня».

Я не могу ждать ни минуты. Я потянулась за Синсар Дабх.