Лики маниакально-депрессивного расстройства

Глава 10 Маниакально-депрессивная болезнь и креативность

Креативность можно определить как способность производить идеи и осуществлять активность, характеризующиеся оригинальностью и полезностью. Обычно креативность связывают со способностью созидать новые, социально востребованные и новаторские мысли или работы. Это в полной мере относится к творческой активности выдающихся авторов, художников и ученых. При этом, по всей видимости, факторы, предрасполагающие к артистическому и творческому таланту в области искусств (поэзии, прозе, живописи, музыке), несколько отличаются от факторов, ассоциирующихся со способностью к выдающимся достижениям в сфере точных наук. Творческие люди обычно выделяются среди остальных широтой своих интересов, заинтересованностью в решении сложных проблем, большой жизненной энергией, независимостью позиций, автономностью, интуицией, способностью разрешать противоречия и уверенностью в себе. Кроме того, большое значение для реализации творческого потенциала имеют внутренние мотивационные процессы, связанные с личностными особенностями, которые позволяют генерировать идеи независимо от внешних влияний, а также подпитывают желание их воплощать. Способности к творческому потенциалу у представителей homo sapiens развились в процессе эволюции головного мозга, и, при определенных условиях, они повышают шансы оставить потомство.

Исследователей уже давно интересует вопрос возможности сосуществования неординарных творческих способностей и психопатологических расстройств у одних и тех же людей. Самой первой из известных работ, в которой освещается данная тема, является книга «Problemata» античного философа Аристотеля. Представленные в ней размышления опираются на наблюдения о частом возникновении меланхолии у выдающихся людей того времени. Понимание меланхолии Аристотелем было близким к современным взглядам на биполярное аффективное расстройство. В современном мире первым исследователем взаимосвязи между талантом и психической патологией был итальянский психиатр, антрополог и криминолог Чезаре Ломброзо (1835–1909). В своей книге «L’uomo di genio in rapporto allapsychiatria» он провел биографический анализ жизни известных деятелей искусства и обратил внимание на взаимосвязь между гениальностью и различными психическими заболеваниями. Кроме того, автор подметил частое возникновение психических расстройств и алкоголизма в семьях выдающихся людей.[154]

Американский психолог Джой Пол Гилфорд (1897–1987), ставший известным благодаря его исследованиям интеллекта, сформулировал гипотезу, в которой он связал креативность с дивергентным мышлением и характерными для последнего свойствами: плавностью, гибкостью, способностью к пересмотру условий, оригинальностью.[99] Разработанный в 1967 году Гилфордский тест на альтернативное использование предметов оценивает возможность расширения сферы применения простых предметов за пределы их прямого предназначения (кирпич: фиксация дверей, оружие, средство самозащиты и так далее). Аналогичный подход использовался и в тестах, разработанных в 1974 году другим известным американским психологом Эллисом Полом Торрэнсом (1915–2003). Методика Торрэнса на выявление творческого потенциала заключает в себе вербальный раздел и оценку рисунков испытуемого. Великий английский психолог немецкого происхождения, Ганс Айзенк (1916–1997), создал теорию, описывающую взаимосвязь между творческими способностями и когнитивными нарушениями по психотическому типу, наблюдающимися, в частности, при шизофрении. Он отметил, что общей чертой креативности и заболеваний шизофренического спектра является «психотизм», обусловленный расстройствами процессов когнитивного ингибирования. В исследовании, в котором использовался личностный опросник Айзенка, обнаружилась положительная корреляция между этими двумя явлениями. Кроме того, в исследовании, проведенном на группе из 100 студентов, была выявлена статистически достоверная взаимосвязь между выраженностью психотизма и показателями творческих способностей, выявляемыми при помощи теста на дивергентность мышления.[296]

Для творческого процесса, а в особенности при создании художественных произведений, помимо оригинальности идей, огромное значение имеет соответствующая мотивация, а также интенсивный эмоциональный отклик на реальность. При этом тропность к нему выше при наличии ассоциирующихся с биполярностью психопатологических и личностных характеристик – главным образом гипоманиакальных состояний и гипертимного или циклоидного темперамента. Несмотря на то, что склонность к «психотическому» мышлению является характеристикой расстройств шизофренического спектра и распространена по большей части среди лиц с шизотипическими чертами, психотические симптомы также часто сопутствуют клиническим проявлениям аффективных заболеваний, что особенно актуально для маниакально-депрессивной болезни. Современные исследования также свидетельствуют, что склонность к творческому, созидательному процессу соотносится с расстройствами настроения прежде всего биполярной природы, а также с нарушениями мышления, идентичными психотическому. Аффективная патология часто выявляется среди писателей и артистов. Представители данных профессий в 2–3 раза чаще страдают расстройствами настроения (в том числе биполярной природы), которые, в свою очередь, связаны с суицидами, психотическими феноменами, злоупотреблением алкоголем и другими психоактивными веществами.

Сказанное выше подтверждается биографическим анализом известных деятелей искусства и результатами изучения распространенности среди них и их родственников психических расстройств. В пользу гипотезы о частом возникновении аффективной патологии у творческих личностей свидетельствуют результаты многочисленных работ. Выдающийся американский психиатр Нэнси Андреасен, осуществлявшая 15-летнее наблюдение за 30 писателями, у 80 % из них выявила симптомы эмоциональных расстройств, причем почти в половине случаев речь шла о диагностированном биполярном аффективном расстройстве. [9] Арнольд Людвиг, другой американский психиатр, обследовав группу из 59 писательниц, пришел к заключению, что более чем у половины из них возникали депрессивные эпизоды, а у каждой пятой выявлялись и маниакальные состояния, что значительно превосходит встречаемость этих нарушений в контрольной группе (14 % и 3 %, соответственно).[156] Более того, по результатам изучения биографий известных лиц, чьи фамилии фигурировали в литературном приложении газеты «Нью-Йорк таймс» Людвиг пришел к заключению, что эмоциональные расстройства наиболее часто затрагивали лиц, занимающихся созидательной деятельностью (художников, писателей, музыкантов), нежели политических деятелей, военных или ученых. К примеру, среди поэтов депрессивные эпизоды выявлялись значительно чаще (54–66 %), чем среди военных (5 %).[155] Английский психиатр Феликс Пост, выполнивший посмертный анализ биографий известных ученых, политических деятелей и деятелей искусства, показал, что 72 % писателей страдали от депрессий, а 28 % из них имели склонность к злоупотреблению спиртным.[204] Этот же автор в своих последующих изысканиях сфокусировался на изучении биографий 100 писателей, поэтов и драматургов и подтвердил частое возникновение у лиц данных профессий аффективных нарушений (82 %) и алкоголизма (40 %).[205]

В ранее рассмотренной работе Андреасен указывалось на большую в сравнении с контролем распространенность психопатологических расстройств (в частности, депрессий) среди ближайших родственников писателей. Кроме того, у них же выявлялось больше значимых достижений в областях, требующих креативности мышления (20 %) в сравнении с родственниками контрольной группы (8 %).[9] В этой связи следует упомянуть, что близкие родственники больных биполярным аффективным расстройством лучше успевали в учебе и профессиональной сфере по сравнению с контрольной группой.[55]

Команда под руководством американского психиатра Джозефа Шилдкрота, автора катехоламиновой гипотезы эмоциональных расстройств, занималась отслеживанием динамики психопатологических расстройств у 15 экспрессионистов нью-йоркской школы, занимавшихся творчеством в середине XX века. Выяснилось, что более половины из них страдали от депрессивных симптомов, были фиксированы на теме смерти, а также злоупотребляли алкоголем. Более того, 6 из них наблюдались у психиатров, а трое – госпитализировались в психиатрические клиники. Двое совершили суицидальные попытки, еще у двоих самоубийством завершили жизнь отцы. Семеро художников умерли в возрасте моложе 60 лет. [246] Одним из основателей и ярчайшим представителем нью-йоркской художественной школы был Марк Ротко (Маркус Роткович; 19031970; рисунок 1), уроженец Латвии, его произведение использовано при оформлении обложки данной книги. Ротко, как он сам заявлял, стремился при помощи своих картин выражать основные человеческие эмоции. Он страдал от маниакально-депрессивной болезни с тяжелыми депрессивными состояниями и запоями. В возрасте 67 лет он совершил самоубийство, приняв огромную дозу антидепрессантов и перерезав вены на запястьях.

Рис. 1. Марк Ротко (1903–1970), ведущий представитель абстрактного экспрессионизма нью-йоркской школы.

Многочисленные свидетельства указывают на наличие взаимосвязи между высоким творческим потенциалом и умеренными маниакальными состояниями. Выдающаяся американская поэтесса Эмили Дикинсон (1830–1886; рисунок 2), стихотворение которой является эпиграфом к этой главе, возможно, страдала сезонными не очень выраженными биполярными колебаниями настроения. Анализ ее творчества свидетельствует, что Дикинсон написала гораздо больше поэм весной и летом, нежели зимой или осенью. О ее цикличных перепадах настроения свидетельствуют также письма поэтессы, в которых она описывает свои эмоциональные состояния.[168]

Рис. 2. Эмили Дикинсон (1830–1886), величайшая наряду с Уолтом Уитменом американская поэтесса 19-го столетия. Одно из ее стихотворений использовано в качестве эпиграфа к этой главе.

Анализ биографии Вирджинии Вулф (1882–1941; рисунок 3) открывает нам, что эта одна из наиболее выдающихся английских писательниц эпохи модернизма была необычайно продуктивна в период с 1915 по 1941 год, когда у нее отмечались флуктуации настроения малой интенсивности. За время же, когда у нее отмечались наиболее тяжелые эпизоды болезни, она практически ничего не написала, хотя, вероятно, пережитый опыт лег в основу последующих новелл. В 1941 году у писательницы возникло тяжелое обострение с психотической симптоматикой, и она утопилась.[78]

Рис. 3. Вирджиния Вулф (1882–1941), выдающаяся британская писательница эпохи модернизма.

Если рассмотреть историю творчества великого немецкого композитора Роберта Шумана (1810–1856; рисунок 4) сквозь призму психиатрии, то можно увидеть, что наиболее видные свои произведения он создал в периоды гипоманий. В 1854 году Шуман попытался совершить повторную попытку самоубийства, бросившись в Рейн, после чего остаток своей жизни провел в психиатрической больнице в Энденихе, где, предположительно, отказывался от еды и умер от голода.[124]

Рис. 4. Роберт Шуман (1810–1856), великий немецкий пианист и композитор эпохи романтизма.

Рис. 5. Автопортрет Винсента Ван Гога (1853–1890), величайшего со времен Рембрандта голландского художника. Ван Гог был ярким представителем постимпрессионизма.

Винсент Ван Гог (1853–1890; рисунок 5), один из величайших художников всех времен, с 20-летнего возраста страдал маниакально-депрессивной болезнью с периодически возникавшими психотическими симптомами. За 10 лет он написал более 800 картин, из них приблизительно 300 – с 1887 по 1888 год, когда у него отмечался длительный период умеренной мании. Художник часто злоупотреблял алкоголем, чтобы приглушить симптомы депрессии или обострить свои чувства. В 1889 году он написал своему брату Тео: «Эмоции – великие командиры наших жизней». Ван Гог умер в результате самоубийства.

Тема самоубийства и употребления алкоголя и наркотиков фигурирует в биографиях многих выдающихся людей искусства, страдавших биполярными аффективными расстройствами. Знаменитая американская поэтесса и писательница Сильвия Плат (1932–1963), описавшая все тяготы и мучения во время депрессии в своем автобиографическом романе «Под стеклянным колпаком», несколько раз госпитализировалась после суицидальных попыток. После очередной попытки врачам не удалось спасти ее жизнь. Известный американский писатель польского происхождения Ежи Косинский (1933–1991), автор серии оригинальных новелл, в том числе «Раскрашенная птица», также совершил самоубийство. Смерть от суицида была предрешена для американского писателя Эрнеста Хемингуэя (1899–1961; рисунок 6), который застрелился, как ранее застрелился его отец; всю свою жизнь он страдал не только от маниакально-депрессивной болезни, но и от алкоголизма. И у Чарли Паркера (1920–1955), одного из самых одаренных джазовых саксофонистов всех времен, имелись проблемы с биполярным аффективным расстройством и злоупотреблением наркотиками (героином).

Рис. 6. Эрнест Хемингуэй (1899–1961), выдающийся американский писатель, лауреат Нобелевской премии в области литературы, получивший ее в 1954 году за повесть «Старик и море».

В качестве примера тех знаменитых личностей, которые всю жизнь боролись с болезнью и многократно госпитализировались, но все же дожили до старости, следует вспомнить великого композитора популярной музыки Ирвинга Берлина (1888–1989; рисунок 7), автора «Белого Рождества» и других произведений, и Збигнева Герберта (1924–1998), одного из самых выдающихся польских авторов 20-го столетия.

Рис. 7. Ирвинг Берлин (1888–1989), американский композитор, уроженец Белоруссии. Возможно, самый выдающийся композитор популярной музыки первой половины 20-го столетия.

Многие вопросы касательно взаимосвязи маниакально-депрессивной болезни и креативности были рассмотрены в замечательной книге, автором которой является Кей Джемисон, «Опаленные пламенем. Маниакально-депрессивное расстройство и артистические склонности», опубликованной в 1993 году. Среди разнообразных выдающихся портретов Джемисон описывает лорда Байрона (1788–1824), насыщенная жизнь и литературное наследие которого несли несомненный отпечаток биполярного аффективного расстройства. Джемисон также рассматривает генеалогию семей выдающихся личностей, многие из которых уже упоминались выше. Она продемонстрировала, как болезнь и творческие способности передавались в семьях через поколения. Ярким примером семьи, в которой аффективное расстройство (униполярное и биполярное) сосуществовало с необычайной творческой активностью, является семья Джеймсов. Одним из членов этой семьи был ранее упоминавшийся основоположник американской психологии Уильям Джеймс (рисунок 8), разработавший (в соавторстве с датчанином Карлом Ланге) первую теорию эмоций. В течение жизни он перенес несколько тяжелых периодических эпизодов меланхолии.[124]

Рис. 8. Уильям Джеймс (1842–1910), один из самых великих американских психологов и философов, создатель физиологической теории эмоций (теории Джеймса-Ланге). В поколениях семьи Джеймсов встречались люди с выдающимися талантами, также страдавшие от аффективных расстройств.

Сам феномен творческого потенциала среди пациентов с маниакально-депрессивной болезнью и членов их семей явился предметом экспериментального изучения, проводившегося при использовании всевозможных психометрических методик. К примеру, способность к регулярной, обычной креативности оценивалась при помощи Lifetime Creativity Scale (Шкала креативности в течение жизни). Инструмент изучает творческие достижения в профессиональной и непрофессиональной сферах. С его помощью было продемонстрировано, что взрослые с циклотимическим характером и ближайшие родственники больных биполярным аффективным расстройством (но не сами пациенты) набирали значительно более высокие показатели по данной шкале по сравнению с контрольной группой. В исследовании, проведенном Людвигом, обнаружилось, что, помимо более частого возникновения аффективных расстройств, у известных людей творческих профессий выявлялся более высокий балл по методике Creative Achievement Questionnaire (опросник творческих достижений), по сравнению со специалистами в других областях.[155]

Популярной методикой оценки творческих способностей, созданной на основе психоаналитической концепции, разработанной психологами Фрэнком Барроном и Джорджем Уэлшем из университета Беркли, является шкала Barron-Welsh Art Scale (BWAS). В ее наиболее часто используемой версии тестируемым предлагается 62 картинки, о которых имеются суждения известных деятелей искусства. Задача испытуемого заключается в оценке каждой картинки (мне нравится / мне не нравится). Результаты тестирования оцениваются путем сравнения «эталонных» предпочтений с выбором обследуемого. В одном из исследований была обнаружена позитивная корреляция между ответами «мне не нравится» по шкале BWAS и выраженностью «психотизма».[25]

Недавно стали известны результаты двух экспериментальных исследований, выполненных группой специалистов из Стэнфордского университета под руководством Терренса Кеттера. В обе работы были включены больные маниакально-депрессивной болезнью и периодической депрессией в периоде ремиссии (49 и 32, соответственно), а также 32 студента гуманитарных факультетов (занимавшихся творческой работой, искусством и дизайном) и контрольная группа – 47 здоровых добровольцев. В первом исследовании использовались методики тестирования творческого потенциала, такие как BWAS (с использованием при обследовании и оценке результатов утверждений «мне нравится»/«мне не нравится»), тесты Торренса на креативность (вербальная и визуальная версии) и методика «Adjective Check List Creative Personality Scale – terms connected with creativity» (Шкала креативности личности – перечень прилагательных терминов, связанных с креативностью). Наиболее отчетливые различия были получены по шкале BWAS, при использовании которой в группах пациентов с маниакально-депрессивной болезнью и студентов гуманитарных факультетов были достигнуты достоверно более высокие показатели в сравнении с больными, страдающими рекуррентной депрессией, и здоровыми добровольцами: 45–48 % – по общей шкале и 88–90 % при оценке ответов «мне не нравится». Тем не менее, различий между группами по результатам применения других методик обнаружено не было. Выявленные различия могут ассоциироваться с большей готовностью испытывать и выражать неприязнь к выбору простых и симметричных форм в тесте BWAS. Подобные личностные особенности и в самом деле могут создавать основу для высокого творческого потенциала, но наряду с этим способны приводить к ухудшению качества межличностных отношений и также повышать подверженность депрессивным нарушениям.[243]

В рамках второго исследования осуществлялось изучение личностных и характерологических особенностей в указанных группах, которые затем соотносили с результатами, полученными по шкале BWAS. При этом использовались следующие методики: Personality Inventory-Revised (NEO-PI-R, Личностный опросник, пересмотренный), Temperament and Character Inventory (TCI, Опросник личности и темперамента) and Temperament Evaluation of Memphis, Pisa, Paris and San Diego Autoquestionnaire (TEMPS-A, Самоопросник Мемфис-Пиза-Париж-Сан-Диего по оценке темперамента). Результаты исследования показали, что у пациентов с аффективными расстройствами и у студентов гуманитарных факультетов по шкале TEMPS-A отмечалась большая выраженность циклотимических и дистимических характерологических особенностей, нежели у здоровых добровольцев из контрольной группы. Кроме того, среди больных маниакально-депрессивной болезнью выраженность циклотимических черт была значительно выше, чем у больных периодической депрессией. По методике NEO-PI-R у пациентов с аффективной патологией и студентов-гуманитариев отмечались достоверно более высокие показатели нейротизма в сравнении с контрольной группой. У пациентов с биполярным аффективным расстройством и студентов выявилась также значительно большая «открытость опыту» по сравнению с больными, страдающими рекуррентной депрессией, и здоровыми добровольцами. У больных эмоциональными расстройствами и учащихся гуманитарных факультетов также определялись более высокие значения поиска новизны по шкале TCI, в отличие от контрольной группы. Несмотря на то, что большинство вошедших в исследование студентов не являлись профессиональными артистами и представляли разные сферы искусства, выявленные у них личностные и характерологические особенности в целом сильно напоминали результаты обследования больных маниакально-депрессивным расстройством, находящихся в состоянии ремиссии. Особого внимания в этой связи заслуживает значительное сходство по выраженности циклотимических черт, а также по таким свойствам, как поиск новизны и открытость опыту.[268]

Вопросы, касающиеся «психотического» мышления, имеют тесные связи с исследованиями в области шизотипии. Шизотипическое расстройство принадлежит расстройствам шизофренического спектра и характеризуется, помимо прочего, склонностью к эксцентричности, магическому мышлению и необычным переживаниям, однако оно приводит человека к потере контроля над собственными когнитивными процессами. Недавно были опубликованы результаты исследования, выполненного на группе из 107 студентов и служащих, из которых 53 работали в престижном отделе изобразительных искусств Лондонского университета, а 54 – в других отделах университета. В этом исследовании использовался весь диапазон психометрических методик, в том числе шкала, оценивающая шизотипическое расстройство личности (O-LIFE), а также шкала NEO-FFI, шкала оценки креативности личности, шкала оценки интеллекта и тест на дивергентность мышления. Установлено, что группа работников из области изобразительных искусств набрала достоверно более высокие показатели по трем подшкалам, оценивающим шизотипию, а также по нейротизму, открытости опыту и дивергентности мышления.[40]

Исследование, в котором использовалась методика Kings Schizotypy Questionnaire – тест, нацеленный на изучение шизотипии, – показало, что, по всей вероятности, диагноз биполярного аффективного расстройства не исключает возможность присутствия шизотипических черт. При изучении 135 пациентов с диагнозом шизофрении, 92 больных с верифицированным биполярным аффективным расстройством и 263 здоровых добровольцев было показано, что выраженность шизотипических проявлений среди лиц с маниакально-депрессивной болезнью, была значительно выше, чем у здоровых, но ниже, чем у людей, страдающих шизофренией.[108] В еще одном исследовании, в котором приняли участие 625 студентов, выявилась достоверная корреляция между результатами теста Perceptual Aberrations test, оценивающего шизотипические черты, показателями методики, измеряющей креативность мышления («How do you think?»), и представленностью явлений психотизма и гипоманиакальных симптомов.[253]

В недавнем времени на большой группе британских поэтов, художников и других людей был проведен анализ взаимоотношений между шизотипическими чертами, творческой активностью и числом партнеров. Оказалось, что две характеристики, ассоциирующиеся с шизотипией – склонность к необычным переживаниям и нонконформизм с явлениями импульсивности, – коррелируют с числом партнеров. Более того, в отношении связи со склонностью к необычному опыту опосредующим фактором явилась творческая активность.[188] Эти данные могут свидетельствовать в пользу гипотезы, выдвинутой в 2001 году американским психологом Джеффри Миллером, которая гласит, что художественная работа способна выступать в качестве своего рода фактора-аттрактанта для сексуальных партнеров, а соответственно, если взглянуть на эту проблему с точки зрения эволюционного процесса, повышает вероятность оставить потомство.[177]

Когнитивный механизм латентного торможения связан со склонностью к формированию психозов, но, кроме того, и с тенденцией к высокой креативности. В основе данного феномена лежит невосприимчивость к внешним стимулам, которые ранее были расценены как малозначимые. В последние годы было показано, что более низкая выраженность латентного торможения ассоциируется с такими характерологическими особенностями, как открытость опыту, а это может свидетельствовать о наличии взаимоотношений между дивергентным мышлением и творческим потенциалом. Данное обнаружение позволяет объяснить, почему творческие люди способны ощущать то, что незаметно для других: они имеют возможность воспринимать более широкий диапазон стимулов на ранней стадии обработки, что приводит к повышению вероятности формирования оригинальных идей.

Команда из Гарвардского университета под руководством Шелли Карсон проводила исследование в группе 86 студентов при использовании экспериментального метода оценки процессов латентного торможения. Выяснилось, что у в высокой степени креативных людей определялся достоверно более высокий балл по показателю латентного торможения в сравнении с людьми с низким творческим потенциалом. Эти данные могут указывать на нейробиологическое сходство людей с незаурядными творческими способностями и с предрасположением к возникновению психотических расстройств. Авторы работы полагают, что высокий IQ может выступать в качестве фактора, облегчающего трансформацию этой особенности (низкого индикатора латентного торможения) в творческие достижения.[49]

Несомненно, что творческий потенциал связан с особой организацией мозговой активности. Нейробиологическая теория креативности, сформулированная в 1980-х, постулирует ее связь с характерной латерализацией полушарий головного мозга. Правое («недоминирующее») полушарие, как считается, отвечает за интегративные процессы и художественный опыт, в особенности у людей, занимающихся живописью или музыкой.[114] Уязвимым местом этой теории, тем не менее, является заниженная значимость левого полушария, которое отвечает за языковой аппарат, служащий основой для креативного мышления. Кроме того, для творческого процесса более важной представляется максимальная интеграция активности обоих полушарий головного мозга.

В настоящее время полагают, что творческий потенциал требует сотрудничества центральных структур, связанных как с когнитивными процессами, так и с контролем интенции к действию. Разработанная в последние годы модель, объясняющая способность к генерированию идей и влечение к созидательной деятельности, предполагает доминирующую роль трех структур головного мозга: лобных и височных долей, а также мезолимбической системы.[79] Некоторые функциональные элементы этих структур, связанные с творческими процессами, могут проявлять активность, сходную с таковой при психических расстройствах. Главным образом это касается гипоманиакального настроения и мотивационных нарушений, а также расстройств обработки информации, лежащих в основе психотического мышления.

Среди нейромедиаторных систем наибольшее число доказательств относительно связи с приподнятым настроением и «психотическим» мышлением имеется для дофаминергической системы, она же считается ассоциированной с феноменом креативности фактором. Активность дофаминергической мезолимбической системы вызывает повышение мотивации к действию и усиливает активность по изучению окружения, а также связывается с позитивным эмоциональным фоном (гипергедонией). Дофамин вызывает нарушение процессов адаптации, приводит к усилению восприятия и повышению осознания значимости внешних стимулов, что может лежать в основе формирования психотического мышления. Дофамин также негативно влияет на механизм латентного торможения. Усиление дофаминергической активности может, с одной стороны, приводить к возникновению психотических идеаторных расстройств, а с другой – к повышению креативности.

Префронтальная кора является той областью мозга, которая в значительной степени связана с творческими способностями. Ее дорсолатеральная часть контролирует сложные процессы: оперативную память и исполнительные функции. Дорсолатеральная префронтальная кора осуществляет координацию эмоциональных и мотивационных процессов. При этом нормальная деятельность префронтальной коры зависит от оптимального соотношения активности дофаминергической системы (дофаминергических рецепторов Dl-типа), других нейромедиаторных систем (серотонинергической, глутаматергической) и нейротрофных факторов (главным образом, нейротрофного фактора мозга, BDNF). Нарушения работы префронтальной коры и расстройства дофаминергической нейропередачи в этой области вызывают ухудшение когнитивного функционирования, в том числе креативного мышления. Это нашло отражение в том, что при различных патологических состояниях (например, при депрессии) одновременно наблюдается дисфункция данной структуры головного мозга и значительное снижение творческого потенциала. В многочисленных нейровизуализационных и нейропсихологических исследованиях у людей, страдающих депрессивными расстройствами, были выявлены нарушения метаболизма глюкозы в лобных долях (гипофронтальность), а известно, что у больных с обострением депрессии одними из основных жалоб являются снижение продуктивности психической деятельности, в том числе креативной, а также трудности в принятии решений. При маниакальных состояниях, в особенности при гипомании, напротив, может отмечаться усиление творческой активности и выявляться чрезвычайная легкость принятия решений. Тем не менее, по мере утяжеления маниакальной симптоматики отмечается снижение контроля над поведением и способности к креативной деятельности.

Значимость префронтальной коры в творческих процессах была продемонстрирована нейровизуализационными исследованиями. Шведские исследователи из Лундского университета изучали параметры локального кровотока головного мозга у людей с высокими и низкими показателями по тесту на творческий потенциал. Участникам во время обследования проводилось психологическое тестирование, в том числе при помощи теста на дивиргентность мышления. Оказалось, что в группе с высокими творческими показателями при выполнении задач использовались обе лобные доли, тогда как в группе с низкими – только с одной стороны.[47] Сходные результаты недавно были получены американскими исследователями из университета Вандербилта в Нашвилле при изучении активности префронтальной коры методом спектроскопии с оптической и примыкающей инфракрасной визуализацией на фоне решения заданий на дивергентное мышление. Данное исследование было выполнено на 3-х группах (по 17 человек в каждой): у больных шизофренией, у людей с проявлениями шизотипии и у 17 здоровых добровольцев.

У лиц с шизотипическими чертами были получены достоверно более высокие показатели в тесте на дивергентность мышления в сравнении с другими группами. Нейровизуализационное изучение у данного контингента выявило более высокие по сравнению с другими группами показатели активации в префронтальной коре с обеих сторон, особенно выраженные справа.[81] Результаты этих двух исследований подтверждают значимость процессов интеграции обоих полушарий головного мозга для формирования творческой активности.

Примером патологической творческой увлеченности может служить феномен гиперграфии, то есть неодолимой потребности к писательской деятельности, который главным образом возникает при функциональных нарушениях в височной доле, например, при височной эпилепсии. Главным образом данное явление наблюдается при локализации патологического очага в правом полушарии, поскольку при этом наблюдается растормаживание активности левого, отвечающего за вербальные процессы. При подобных патологических изменениях нередко отмечается возникновение расстройств настроения, в том числе маниакальных и психотических состояний. В экспериментальной работе японские исследователи продемонстрировали усиление дофаминергической активности в головном мозге животных при моделировании височной эпилепсии.[8] Книга «Полуночное заболевание: влечение к писательству, творческий тупик и творческий мозг», написанная Элис Флаэрти, невропатологом из Бостона, посвящена проблеме гиперграфии с позиций творческой активности. Сама автор перенесла эпизод гиперграфии во время возникшего у нее послеродового психоза, сопровождавшегося выраженной маниакальной симптоматикой. При возникновении сходных психических нарушений после вторых родов ей проводилась терапия стабилизаторами настроения (названия лекарственного средства автор не приводит). После этого у нее возник противоположный феномен – творческий тупик. Флаэрти допускает, что вторичная по отношению к височной эпилепсии маниакально-депрессивная болезнь является наиболее частой причиной гиперграфии. В пример этому она указывает на возникновение сходных явлений у многих выдающихся авторов, например, у великого русского писателя Федора Достоевского.[80]

Развитие молекулярно-генетических исследований принесло с собой целый ряд интересных результатов в отношении генетической обусловленности творческих процессов в связке с биполярными аффективными и психотическими расстройствами. Особенно интересные результаты были получены при изучении определенных генов дофаминергической системы. Дофаминовые D2-рецепторы (DRD2) связаны с механизмами действия антипсихотических препаратов, которые используются при терапии шизофрении и маниакальных состояний. В некоторых работах была продемонстрирована ассоциация полиморфизма гена этого рецептора с шизофренией, биполярным аффективным расстройством[165], симптоматикой бредового регистра, дезорганизацией мыслительной деятельности,[256] а также с шизотипическими проявлениями.[34] Немецкие авторы в исследовании, проведенном на здоровых добровольцах, выявили взаимосвязь DRD2-гена с креативностью вербального характера.[211] Ген дофаминового D4 рецептора (DRD4) – рецептора 4 типа – явился первым геном, в отношении которого была показана ассоциация с такой личностной характеристикой, как поиск новизны, которая, в свою очередь, вероятно, соотносится с высокой креативностью.[132] Следует отметить, что в некоторых работах была обнаружена связь полиморфизма DRD4-гена с предрасположенностью к биполярному аффективному расстройству.[179]

Значимость серотонинергической системы в механизмах когнитивной активности подчеркивается результатами экспериментов с применением обедненных триптофаном (триптофан является метаболическим предшественником серотонина) диет, на фоне которых у здоровых добровольцев отмечалось возникновение нарушений когнитивных функций. На важность серотонина в механизмах творческого потенциала было указано в молекулярно-генетическом исследовании, также выполненном на выборке здоровых людей, в котором была продемонстрирована связь полиморфизма гена триптофан-гидроксилазы с творческим потенциалом, оцениваемым при помощи числовых и рисуночных методик.[201]

Не так давно финские исследователи рассмотрели результаты 13 исследований, посвященных изучению креативности и психических расстройств, в каждое из которых было включено не меньше 100 испытуемых. Согласно данным авторов, работы, выполненные с использованием общепринятых методов оценки творческого потенциала, указывают на наличие значимых соотношений между творческой креативностью и аффективными заболеваниями, главным образом гипоманиакальными состояниями и циклотимией.[148] Нэнси Андриасен, автор недавно опубликованной книги «Созидающий мозг. Нейронаука гениальности», придерживается аналогичного мнения. Она полагает, что существуют убедительные доказательства взаимосвязи творческой креативности, в особенности писательской и художественной, с аффективными расстройствами. Она уделяет внимание еще одному связанному с данным вопросом аспекту – чрезмерной чувствительности людей с аффективными расстройствами к внешним факторам с недостаточной способностью ее контролировать, что некоторые люди пытаются компенсировать, например, злоупотребляя алкоголем. Возможно, что и состояние депрессии в некоторых ситуациях представляет собой своего рода механизм, позволяющий совладать с избытком поступающих извне стимулов. Характерное течение аффективных расстройств с периодами ремиссии и эпизодами гипомании позволяет получить в эти периоды опыт повышенной аффективной нестабильности, использовать его и трансформировать в художественную работу.[11]