Литературная Газета 6416 ( № 20 2013)

Под колесом реформы

Малаховскую сельскую школу в селе Исаково Красноармейской волости Себежского района на Псковщине закрывали уже не первый год, и сознание учителей и жителей как-то притупилось. Смирились.

Летом школе не выделили денег на ремонт. Готовили здание к учебному году сами родители на свои средства. Наконец, в Исаково нагрянула делегация разнокалиберного начальства. Таких высоких гостей деревня не видела с последних выборов, когда нужны были её голоса. Значит, приспичило. В центре досуга собрали родителей с целью убедить их, что закрытие школы не зло, а благо. Родители поняли: чиновники врут.

Но врали красиво. Говорили, что ни о каком закрытии и подвозе детей за 30 километров речь не идёт. Школа как работала, так и будет работать, но в качестве филиала Идрицкой школы (прекратив свою деятельность как юридическое лицо и, следовательно, лишившись лицензии и вместе с ней права оказывать образовательные услуги?). Учителя как работали, так и будут работать (без зарплаты и тарификации?). Дети как учились здесь до 9-го класса, так и будут учиться.

- Владимир Васильевич, – задали родители вопрос главе района, – а как бы вы поступили, если бы вашего ребёнка переводили из Исакова в Идрицы?

– А я бы для него свою школу построил, – отрезал тот. – Рядом с домом.

Разошлись в конфликте. Родители согласия на изменение статуса школы не дали. Чиновники определились в решении её закрыть.

Реформа образования в России началась переходом на подушевое финансирование. Объём выделяемых школе денег рассчитывается путём умножения "стоимости детской души" на количество этих самых душ. Правда, детскую душу оценили по-разному. В Якутии – в 62 778 рублей, в Московской области – в 53 400, в Карелии – в 35 034, а в Амурской – в 9644 рубля. Как будто ребёнок виноват, что родился не под Москвой, а в Приморье. Противниками реформы выступили учителя и родители, сторонниками – чиновники от образования.

Первые говорили, что закрытие школ приведёт к гибели деревень. Вторые называли такую точку зрения обывательской, говорили, что не позволят «сохранять ваши колхозы за счёт детей». Дескать, качество деревенского образования невысоко, и не дело, когда один учитель преподаёт по 4–5 предметов, в том числе – базовых, таких как математика, русский язык, география, история и литература. Тем более когда этот учитель – пенсионер со средним специальным образованием, а то и вообще без образования. И – что на ученика деревенской школы тратится в два раза больше средств, чем на ученика престижной гимназии. Да, в иных деревнях детей учили агрономы, зоотехники, медсёстры. [?] порой сами родители просили закрыть такую школу. В остальном чиновники лукавили.

Вот и в Исакове. Вскоре на районном собрании депутатов родителям сказали, что школу закроют совсем, а детей будут возить автобусами в Идрицы и жить они станут в интернате в лесу на одном из этажей общежития сельхозтехникума. Как это – в лесу? Как это – в общежитии сельхозтехникума? Да разве так можно? Вот тогда жители и ополчились против властей.

Нет, не одно только сомнительное общежитие, призванное на 5 дней в неделю стать пристанищем для малолетних ребятишек, стало причиной их бунта, хотя и оно тоже. Все знают, какой контингент учится в этом техникуме. А потом, как же так, власти, призывая брать на патронажное воспитание брошенных детей из интернатов, понуждают отдавать в интернаты детей собственных?

Не меньше общежития был страшен и автобус. Он будет доходить только до волостного центра, а из других деревень – от 6 до 13 километров – дети должны будут добираться до Исакова на перекладных или пешком. Это только по телевизору показывают специально подготовленные для перевозки детей автобусы. Здесь вешают табличку «Школьный» на обычный пазик.Был случай, по вине пьяного водителя перевернулся автобус с детьми из бывшей Сутокской школы. Дети выбирались через люки на крыше. К счастью, обошлось без жертв.

Понятно, что местным чиновникам надо любыми путями провести спущенное сверху указание – сбросить малокомплектные школы с областного бюджета. Но есть, есть чиновники, которые в противовес московским предложили свои варианты. Например, в Аткарском районе Саратовской области. На то была политическая воля главы района, которого дружно поддержал весь депутатский корпус. И отстаивали они своё решение с цифрами и расчётами в руках.

К примеру, школа в селе Средний Колышлей обходится бюджету в 302 тысячи рублей. Сюда входит зарплата учителя начальных классов, учителя иностранного языка, которого возят из райцентра, полставки технического работника, свет, газ, тепло. Если её закрыть, то для подвоза детей нужна, как минимум, «газель» – она стоит 613 тысяч рублей. В селе держать машину негде, значит, придётся ей совершать четыре рейса по маршруту город–село, в год набегает 180 тысяч рублей только на бензин. Плюс 67,2 тысячи зарплата водителя. 80 тысяч – на технические осмотры. В 50 тысяч обойдутся запчасти, резина, масла. Набирается 377,2 тысячи рублей. Уже больше, чем тратится сегодня.

Какая ж тут оптимизация? Предметников, которых не хватает в деревне, выгодне[?] нанимать в городских школах. Те, помимо платы за уроки, получают 25 процентов надбавки как сельские учителя. И им хорошо, и бюджету выгодно. Всё-таки дешевле возить учителя к детям, чем детей к учителю.

– Чиновники в Москве неправильно понимают слово «модернизация», – говорил мне глава Аткарского района Юрий Кошелев. – Они подразумевают под ним лишь «сокращение». Нельзя сегодня этого делать. Нынешнее непродуманное сокращение – это новый развал села.

Своя позиция была и у правительства Нижегородской области.

– Мы стараемся сдержанно относиться ко всем новшествам, происходящим в образовании, – говорил мне начальник отдела дошкольного и общего образования, заслуженный учитель России Виктор Шмелёв. – Мы сразу поняли, что нормативное финансирование – это удар прежде всего по сельской школе, а у нас в области 56 процентов школ расположены в сельской местности. И приняли решение держаться до последнего.

Продержаться удалось несколько лет. Когда им поставили вопрос жёстко: или вы с нами, или мы без вас, министр образования областного правительства Сергей Наумов сказал: «Процесс (перехода на нормативное финансирование. – А.К. ) осуществлять, но поэтапно, иначе произойдёт обвальное закрытие сельских школ».

В 2009 году, помимо того что давали «души ребят», добавляли из бюджета области каждой школе ещё 75 процентов средств, в 2010-м – 50, в 2011-м – 25. Но за это время закупили автотранспорт, оборудованный для перевозки детей. Оснастили базовые школы всем необходимым.

А потом возник проект «Учительский дом» как реальная возможность сохранить малокомплектные сельские школы. Проект предусматривал два варианта: когда школа находится в частном доме учителя (деревня Овечий овраг Краснооктябрьского района) и когда жильё для учителя оборудуется в школе (деревня Лукино Богородского района).

– На образование у нас уходит около 46, на здравоохранение – около 20 процентов бюджетных средств, – говорил мне глава администрации Богородского района Сергей Пушкарёв. – За эти годы не закрыто ни одной школы.

– А не проще ли было всё-таки закрыть её, – я имею в виду Лукинскую школу, ставшую «Учительским домом», – а средства направить на другие цели?

– Да что вы, – удивляется Пушкарёв, – мы, наоборот, ищем пути сохранения таких школ, потому что надеемся, что они будут наполняться...

– За счёт чего?

– За счёт увеличения рождаемости. К нам много семей приезжает из других областей и даже стран. Мы реально участвуем в программе по переселению соотечественников.– И добавил: – Да, деньги считать нужно, но всё через деньги провести нельзя.

А в Себежском районе Псковской области чиновники думали иначе. Они крутили колесо реформ, лишь бы отчитаться. Там родителям стало понятно: в области создана уникальная машина по уничтожению не только сельских школ, а и самого села. К примеру, здесь, в Красноармейской волости, вначале убрали садик, это уже подвигло молодые семьи либо уезжать, либо отказываться от планирования детей. Потом сократили фельдшерско-акушерский пункт. Теперь взялись за школу. А школа для села – это градообразующее предприятие. Она потянет за собой ликвидацию библиотеки, центра досуга, а в перспективе и волостной администрации, самой волости.

В самый, казалось бы, трагический момент из уст в уста стало передаваться странное, никогда не произносившееся доселе слово – суд. А что суд? Что он решит? Но всё чаще и чаще это слово заменяло все остальные слова. Суд, суд, суд...

Родителям и учителям Малаховской школы повезло дважды. Во-первых, с главой местного самоуправления. Виктор Лапшин – бывший офицер, приехал в эти края из Латвии, не согласившись быть там гражданином второго сорта. Здесь взял брошенную деревню, брошенные земли и фермерствовал, пока граждане не призвали его на другую службу. В конфликте между школой и районной администрацией он с самого начала встал на сторону родителей и учителей, и это, без сомнения, придало им силы.

Во-вторых, на защиту школы встал редактор газеты «Псковская губерния» Лев Шлосберг. Правда, в суде он выступал как частное лицо. Но именно он сумел растолковать учителям, родителям, а потом и суду, что принятые районными властями решения идут вразрез с федеральными законами «Об образовании», «Об основных гарантиях прав ребёнка в Российской Федерации», «Об общих принципах местного самоуправления в Российской Федерации».

– Я в ходе судебного процесса узнала очень много законов и прав, которыми я и мой ребёнок можем пользоваться, – признавалась после суда учительница Ирина Демидова.

Хотя изначально она не верила в желаемый исход дела, как не верили и многие другие деревенские жители. И когда суд всё же признал решение о реорганизации школы недействительным, она заплакала.

Плакала не она одна. Плакали родители. Плакала директор школы Галина Жиглова, которая ранее не плакала даже на выпускных вечерах. Это были слёзы людей, доказавших, что они граждане, способные отстоять свои права. Потом чиновники, не смирившись с проигрышем, пытались апеллировать к высшим судебным инстанциям, но и там потерпели поражение.

Но о какой-либо победе говорить прежде­временно. Слишком много проблем завязалось здесь тугим узлом. С одной стороны, да, если умрёт школа, умрёт и село. Но верно и то, что, если умрёт село, умрёт и школа. Школа умрёт и если не будет детей. И если не будет омоложения педагогических кадров. А омоложения не будет, если не строить жильё. Жильё нельзя построить без подъёма экономики. Экономика не поднимется, если умрёт деревня.

...Такая вот сложная математика получается.

Александр КАЛИНИН