Литературная Газета 6416 ( № 21 2013)

«Я иду последний самый»

Виктор БРЮХОВЕЦКИЙ

Родился в 1945 году на Алтае. Служил на космодроме "Плесецк". Окончил Ленинградский институт авиационного приборостроения. Живёт в посёлке Кузьмоловский Ленинградской области. Автор 10 книг стихов.

Сергей

У Сергея над крышей до неба труба,

У Сергея разорвана пулей губа,

Перебито крыло - молоток не поднять.

Но зато от плеча до плеча – не объять.

Он в здоровую руку подкову берёт

И подкову не видно. Дивится народ,

Глядя гнутый металл: ну, Серёга, каков!..

Только жизнь не подкова, хоть вся из подков.

Он медаль, что его наградила страна,

В козью ножку свернул (жидковата цена),

Вставил в ботало. Звук – не сравнится любой.

Хорошо с этим звуком корове рябой!

Ходит в стаде она, а как будто одна.

Мелодична, пестра и слышна, и видна.

И любовно её деревенский народ

Не Пеструхой, как раньше, – Афганкой зовёт.

А Сергей улыбается битой губой,

Без руки человек, а доволен судьбой.

Вот и стрелян, и взорван, ползёт, но везёт,

И за бабу свою семерых загрызёт.

На здоровой руке, прижимая к плечу,

Он несёт её в горницу, словно свечу!

Смотрят с завистью жёны, кряхтят старики...

Тридцать лет мужику.

Десять лет без руки.

* * *

Просыпаюсь. Умываюсь.

Утро. Лето. Коростель.

Я в коровах разбираюсь:

Эта – нетель, эта – тель.

Это – мерин, в смысле лошадь,

Это – кнут, пастуший бич.

Я с бичом вхожу на площадь:

– Пошевеливай, Фомич!

А Фомич – бугай, что надо!

Белый галстук, рыжий фрак.

Он обнюхивает стадо,

Потому что надо так.

Не бодлив, кольцо не вдето,

Мыкнет – волны по воде!

И при нём шестое лето

Волки ходят чёрт-те где...

Он идёт – на шее складки,

На хребте несёт зарю,

Он вдыхает запах сладкий

Через левую ноздрю!

Ну, пошли...

Телята, мамы...

Бык – вожатый, в голове!

Я иду последний самый,

Бич змеится по траве.

Бич змеится-серебрится.

Ладный бич.

И я не плох!

Улетай с дороги, птица!

Убегай, чертополох!

Дых здоровый!

Дух дворовый!

Мы идём, а через лес

Солнце красною коровой

К нам спешит наперерез.

* * *

В трёхпалых рукавицах и кирзах,

С тушёнкой и перловкою в желудке,

На северных ветрах и морозах

Я честно полигоню третьи сутки.

Я без команды до свету встаю,

Тяжёлый снег лопатой разгребаю,

Соляром дизель старенький пою,

По рации приказы принимаю...

И сдох бы я, наверное, с тоски

В дырявом чуме русского покроя,

Когда б не пёс со шкурою героя –

На ней волчара пробовал клыки!

Откуда он, тяжёлый, без ушей,

Пришёл и стал на службу, зол и чуток?..

Потом мне лейтенант сказал:

– Пришей...

А я сказал:

– Меняю на пять суток...

– Добро, сержант... Играй свой интерес,

Но только псина мне без интересу...

Я отбыл «на губу», а пёс исчез,

Я отсидел, и пёс пришёл из лесу,

И кличку получил, и провиант,

И службу в карауле по нарядам...

Хранится фото: сосны, лейтенант,

Без лычек я и Пьер безухий рядом.

* * *

Выйду во двор – в рукомойнике лёд.

Жерди оград серебром оторочены.

Ясное небо.

Над пашнями вотчины

Красное солнце, играя, встаёт.

Падает с крыши, течёт на порог,

В царство заходит, которым владею[?]

Я не умру, не смогу, не сумею,

Я не прошёл ещё столько дорог!

Рыбой не плавал, орлом не кружил,

В полную силу с врагом не сражался,

Воздухом родины не надышался,

Я, если честно, ещё и не жил…

Глухарь

Передо мною словно леший

Он появился вдруг.

Высок!

Красив, как царь, стоит и чешет

Стальные лапы о песок.

Чего-то склюнул и ни слова.

В железных перьях, как в броне,

Он на меня глядел сурово,

И неуютно стало мне.

Но я не вышел из машины,

Картечь в патронник не дослал…

Я знаю сталь, ходил сквозь мины,

Я на бинты рубахи рвал.

Зачем ещё мне это горе?

И без того здесь жизнь горька…

Стоит сосна на косогоре,

Под ней глухарь – у родника!

Он крупный галечник катает,

Он мелкий галечник клюёт,

И влагу пьёт.

Он просто знает:

Пока я здесь, он не умрёт.