Литературная Газета 6439 ( № 46 2013)

Баба Маша

Юлия ПИЛЯВСКАЯ

Родилась в Павлодаре, Казахстан. С трёх лет жила в Обухове Киевской области. С 1999-го - в Лондоне. Училась в Ноттингемском университете (специальность "Мастер сравнительной литературы"). Недавно закончила роман «Приключения большой девочки в плоском городе», отрывок из которого и предлагаем вниманию читателей.

Кроме намерения учиться и не пропускать ни одной пары (чтобы из меня вышли, по словам мамы, «хоть какие-то люди»), ещё имею намерение снять комнату в Киеве. Всё равно какую. Лишь бы дальше от родителей. Лишь бы ближе к Остапу.

Читаю объявление, там: пять минут ходьбы от университета, на Большой Васильковской, пятнадцать гривен в месяц. Пятнадцать гривен в месяц! Это полтора доллара. Наверняка не очень, но, блин, за пятнадцать гривен в месяц в Киеве, в пяти минутах от универа, можно и в чулане пожить. Наверняка уже занято. Хотя объявление размещено сегодня – маленькая, но надежда.

Шагаю по залитой солнцем Большой Васильковской и улыбаюсь ожидающей меня свободе. Теперь я учусь в Киеве. Это не сон. Я видела преподавателей и одногруппников своими глазами. Блондинка Сашка в очках и брюнетка Маринка с плотно сжатыми губами, обе с короткими растрёпанными стрижками, после линейки, возле лифта, спросили, сколько мне лет. Уже в лифте я узнала, что Сашке двадцать пять, и она поскакала домой, потому что у её семилетней дочки сегодня тоже первое сентября. Маринке же будет в ноябре восемнадцать, и она хочет зайти в библиотеку, пока учебники все не поразбирали. А я приближаюсь к адресу.

Вхожу в подъезд. Прохладный запах куриного бульона с горохом и кислый аромат мусорки напомнил раннее дет­ство. Когда мне было три года, мы жили в Киеве за зоопарком. У нас в подъезде тоже так пахло. Жить в Киеве захотелось ещё больше.

Квартира номер один. Первый этаж, разумеется. Высокие, под потолок, деревянные двери, выкрашенные во времена Хрущёва голубой краской. Звонок. Не работает. Стучу. Долго стучу. Очень хочется жить в Киеве в пяти минутах от института за пятнадцать гривен в месяц. Из квартиры напротив вышла соседка в платье в цветочек и с авоськой. Посоветовала поискать бабу Машу в парке. Так и мою казахскую бабушку зовут! Точно, судьба. Найду бабу Машу. Нэцке сгорбленной старушки в платке и фуфайке на дальней лавочке. И впрямь похожа на мою бабушку. Только лет на сто тридцать старше. В городах старухи сохраняются неважно, но долго. Моя бабушка у себя там, в казахской деревне, гасает с лопатой по огороду за спелыми арбузами и дынями, да одновременно выгребает картошку из-под спелого крыжовника. Вот и выглядит на сто тридцать пять лет моложе этой. А эта любуется студентами в парке, с утра до вечера небось, мотая неодобрительно головой.

Сажусь рядом с бабушкой на скамейку. Она поворачивает голову в мою сторону.

– Здравствуйте, баба Маша! – говорю. Если это не баба Маша, то – ошиблась, ищу жильё, может, случайно знаете, кто сдаёт?

– Га?! – крякнула старушка.

– Вы объявление написали про жильё! – говорю я, взяв тон повыше.

– Звидки ты знаешь, шо я баба Маша?

– Я ищу жильё, – показываю на себя пальцем, – вы объявление писали?

– У мене не дуже хороше жильё, – заключает бабушка.

– Ну и что! Зато очень близко к институту, – говорю потише, парк же полон конкурентов.

– А ще в мене кот. Вин сэрэ, – бабушка мотает головой. Не одобряет, что сэрэ.

– У меня тоже кот есть. Они любят это дело, – отвечаю я. Не отговоришь, старушка. Попалась.

– Ну, якщо хочешь так сильно, подивишся, но тоби не понравиться. Ты чепурненька, – бабушка стала подниматься, опираясь на палочку.

– Та ничего, понравится, – говорю я и подставляю руку для опоры.

– Подожди, а як ты мене знайшла?

– А соседи сказали, что вы в парке, – я лучезарно улыбнулась.

– А-а, соседи[?] – она опёрлась о мою руку, и мы пошли к выходу.

Конечно, за недолгую семнадцатилетнюю жизнь я бывала в местах, откуда мне срочно хотелось сбежать. Например, из дома соседей-кочевников в казахской деревне. У бабы Маши обстановка была получше.

Сначала старушка минут пятнадцать разбиралась с ключами. У неё было пять (!) замков и пять ржавых ключей, которые плохо проворачивались. Наконец заветные двери распахнулись, и мы очутились сразу на кухне.

Едкий запах кошачьих испражнений. На кухонном столе, в полутёмной комнате, сидел и сам кот. Рыжий и очень некрасивый. Он сидел рядом с им же наваленной кучей.

– Це Рыжик, – сказала баба Маша.

– Да, я догадалась, – отвечаю.

– Як ты знаешь, шо вин Рыжик? – настораживается старушка.

– Ну, потому что рыжий, – улыбаюсь я.

Открываю синюю дверь из кухни туда, где, по моим соображениям, должна находиться ванная.

– Там туалет, – говорит она.

Я разглядываю бывшую ванную комнату, заваленную пыльными банками всяческих размеров. Ещё одна дверь, и она уже точно должна вести в туалет. Я толкнула дверь. Темно. Включила свет. Ну, по сравнению с кухней неплохо. Есть унитаз, и он смывается. Но где она сама смывается? Моется, в смысле?

– Якщо хочешь мытыся, оно в каструли нагривай воду та мыйся…

Я возвращаюсь в кухню. На засаленной, будто залитой нефтью, плите стоит высокая голубая кастрюля. У самого дна – дырка. Надо сказать Катьке, что буду ездить мыться к ней в общагу. А есть я вообще не собираюсь. Деньги лучше на билеты в театр тратить и на водку. Закусывать буду, но и это не у бабушки, уж точно.

– Ще в мене дуже багато тараканив, – говорит баба Маша.

Я открыла дверцу обшарпанного комода, и действительно эти самые гурьбой пронеслись по моей руке, до локтя, упали и рассеялись кто куда. Я захлопнула дверцу и пообещала себе больше никогда туда не заглядывать. Мы прошли в зал.

– Ось твоё лижко. Ось моё. А це мий чоловик. Вин погиб на вийни.

Я с опаской огляделась – не лежит ли, а то и не сидит ли где труп чоловика. Небольшая кровать затянута серым покрывалом с давно затёртым рисунком, на стене – фотографии. Над кроватью – светильник!

Уже вечером перед сном под ярким светильником я склонилась над «Двенадцатью стульями» и – ни храпящей старухи, ни засаленных стёкол, ни шума проезжающих машин, ни падающих на страницы тараканов… Захотелось в туалет. Сунула ноги в тапочки. Толпы козявищ ринулись по ногам, я… Но! Можно визжать, прыгать и топать ногами среди ночи! Ночью можно здесь делать всё, что угодно! Старушка – не услышит.

Теги: Юлия ПИЛЯВСКАЯ