Литературная Газета, 6506 (№ 16/2015)

Старые записи иностранцев о русском языке

Путешествуя по России, иностранцы заносили в путевые дневники увиденное и услышанное, благодаря чему сохранились не только уникальные описания обычаев, нравов и реалий соответствующей эпохи, но оказались зафиксированными редкие русские слова и именования.

" Мы уселись за стол, обильно уставленный едой в русском духе, в первую очередь рыбой, которую тут готовят лучше, чем у нас, была очень вкусная икра, из напитков - кислые щи, мёд и пиво – никакого вина [?]" Приведённая цитата взята из дневника латиноамериканского креола Франсиско де Миранда (1750–1816), родом из Каракаса, столицы испанской колонии Венесуэлы, которому довелось почти год провести в России (1786–1787). В его дневнике, среди прочего, обнаруживаем название шипучего напитка «кислые щи» (kichlesti) и московской башни – «Сухарева» (Soujareba-Bachna), которую он почему-то переводит как «голова сахару». Эти факты относятся к XVIII веку – столетию, богатому грамматиками, разного рода описаниями и лексиконами: в справочнике «Словари XVIII века» В.П. Вомперского приводится 277 наименований. Поистине – век словарей!

Но какие в записях иностранцев сохранились свидетельства о русском языке допетровского времени ? Дважды, в 1517 и в 1526 годах, Русское государство посетил австрийский дипломат барон Сигизмунд фон Герберштейн. В своих «Записках о Московии» (Rerum Moscoviticarum Commentarii) он показал чуть ли не все стороны русской действительности, поведал об истории и современном состоянии государства, опубликовал карту Московии и даже включил в своё произведение отрывки из литературных сочинений. «Записки» были написаны по-латински, а позже переведены на другие языки. Барон так подробно и разносторонне описал увиденное, что его труд иногда считают профессиональным дипломатическим отчётом. Для историков русского языка особенную ценность представляет включение в оригинальный латинский текст русских слов с объяснением значений, типа: «Mille на их языке [т.е. по-русски] называется «тысяча» (Tissutzae); точно так же десять тысяч (decem millia) они выражают одним словом «тьма» (tma), двадцать тысяч (viginti millia) – «две тьмы» (Dvuetma)».

Известны русские «вкрапления» гораздо более древние, например, целая фраза на русском языке, написанная греческими буквами, в «Теогонии» византийского филолога-энциклопедиста Иоанна Цеца (ок. 1110 – ок. 1180), – факт, обладающий особой лингвистической и культурно-исторической значимостью: «Сдра(в), брате, сестрица… добра день» («здравствуй, брате, сестрица… добрый день»).

Но помимо «вкраплений» существуют составленные иностранцами лексиконы и разговорники с иноязычной и русской частью . Мы привыкли черпать сведения о родном языке из произведений русской литературы разных эпох, т.е. из основного фонда источников по истории русского языка, однако подобного рода лексиконы и разговорники довольно долго в этот фонд не включали. И только в тридцатые годы прошлого века Борис Александрович Ларин приступил к их научному анализу. Он прочитал (фактически расшифровал) сложные рукописи, провёл исследование их языка и опубликовал три иностранных источника XVI–XVII веков. Это: 1) отражающая московскую речь конца XVII в. «Русская грамматика» Генриха Вильгельма Лудольфа, немецкого филолога, участника дипломатических миссий (Oxford, 1696; издана в 1937 г.), 2) имеющий французскую и русскую части «Парижский словарь московитов» капитана Жана Соважа, произведение которого позволило довольно полно восстановить фонетический облик холмогорско-архангельской разговорной речи и диалектных особенностей конца XVI в. (Dictionaire Moscovite, 1586; издан в 1948 г.), и 3) русско-английский «Словарь-дневник» учёного пастора Ричарда Джемса 1618–1619 гг., записи которого показывают северорусские диалектные особенности, профессиональную речь рыбаков и местную лексику (подготовлен к печати в 1948 г., издан только в 1959 г.).

Между прочим, в предисловии к «Грамматике» Генриха Вильгельма Лудольфа, написанном на латинском языке, автор указал на такую особенность русского языка XVII века, как «двуязычие», когда «разговаривают по-русски, а пишут по-славянски»: «Большинство русских, чтобы не казаться неучами, пишут слова не так, как произносят, а так, как они должны писаться по правилам Славянской грамматики, например, пишут сегодня ( segodnia ), а произносят севодни ( sevodni )». Автор открыто провозглашает принцип передавать в своей грамматике и в помещённых здесь диалогах «звуки, которые слышатся в произношении» русских слов, с тем чтобы «книга послужила на пользу тем, кто хочет научиться разговорному русскому языку». Он выразил надежду, что такое его, почти революционное для своего времени, решение, может быть, «убедит Русских, что можно печатать некоторые вещи и на народном наречии ». И восклицает, что « только к пользе и славе Русской Науки может послужить… , если они , по примеру других народов, начнут культивировать собственный язык и издавать на нём хорошие книги ».

Позже в научный оборот были введены и другие подобного рода произведения, например, русско-немецкий разговорник XVI века, копия которого была заказана дерптским (тартусским) бюргермейстером Томасом Шрове (оригинал относится к XV в.; издан в Кракове в 1997 г.). Разговорник Томаса Шрове послужил образцом для другого словаря на русском и нижненемецком языке – Тенниса Фенне, называемого иногда «Псковским разговорником» 1607 г. (публиковался в Копенгагене: 1961, 1970, 1985, 1986). В XVI веке появился также первый англо-русский и русско-английский словарь Марка Ридли (Ридлея), личного врача царя Фёдора Иоанновича (издание: K[?]ln; Weimar; Wien, 1996).

Важная информация, содержащаяся в таких словарях-разговорниках, побуждает специалистов обратиться к исследованию их лексического состава и последовательно вводить в научный оборот содержащиеся в них сведения. Все известные лексиконы включены в состав источников таких крупных исторических словарей русского языка, как издающийся в Москве «Словарь русского языка XI–XVII вв.» и публикующийся в Санкт-Петербурге «Словарь обиходного русского языка Московской Руси XVI–XVII вв.».

В чём же ценность записей иностранцев? Они содержат разнообразные свидетельства о диалектных особенностях звучащего русского языка и включают богатые подборки русских слов, в том числе разговорных, которые слабо представлены (или отсутствуют) в литературных произведениях. В этих словарях оказалась зафиксированной уникальная лексическая информация. Это: 1) целый ряд единственных употреблений в памятниках письменности (так называемые hapax legomena), 2) ранние фиксации слов, которые известны только в текстах более позднего времени, 3) дополнительные значения, не отражённые в других произведениях, 4) лексические сочетания, обнаруженные только в этих памятниках; во всех группах можно встретить также редкую иноязычную лексику.

Даже краткие выборочные выписки из 29-го и готовящегося к печати 30-го выпусков «Словаря русского языка XI–XVII вв.» наглядно демонстрируют, сколь значимо эти произведения пополняют словесную сокровищницу русского языка. Из примеров первой группы – единственные употребления в памятниках письменности: сутяга «проволока» (Псковcкий разговорник); талья «дикая утка» (Словарь Ричарда Джемса) – ср. в словаре В.И. Даля: таловка , сиб . «белая куропатка»; типунъ «птичья болезнь: хрящеватый нарост на кончике языка» (Словарь Ричарда Джемса); убавокъ «скидка, убавление цены» (Словарь Томаса Шрове, Псковcкий разговорник).

Примеры второй группы – ранние фиксации: сурьма «серебристый хрупкий металл; сурьма (краска)» (Словарь Ридлея, Псковcкий разговорник); сусло «неперебродивший отвар крахмалистых и сахаристых веществ (из муки и солода), из которого изготавливают пиво и квас; сусло» (Словарь Томаса Шрове, Псковcкий разговорник); тюфякъ «мешок, набитый сеном или чем-л. мягким (соломой, мочалом, шерстью, пером), обычно простёганный, служащий матрасом» (Словарь Ридлея).

Примеры третьей группы – дополнительные значения: творительный «в составе названия падежа в грамматике: творительный падеж» («Грамматика» Лудольфа); теребити … «вырывать перья, ощипывать» (Словарь Ридлея, Словарь Ричарда Джемса); трубка … «полое гнездо, углубление в металлической чернильнице для хранения перьев» (Словарь Ридлея).

Из четвёртой группы: Турская курица «индейка» (Словарь Ридлея).

* * *

Знаменательно, что свою «Русскую грамматику» Генрих Вильгельм Лудольф посвятил князю Борису Алексеевичу Голицыну, который, по словам автора, овладев латинским языком, «сам открыл себе доступ к беседам с иностранцами», так что понятно обращение немецкого филолога к князю: «ты, надеюсь, не будешь осуждать меня за то, что я попытался [своей работой] оказать помощь тем, кто захочет вступить в беседу с Твоим Народом ». И добавил: «Всемогущий Творец этого мира, щедро одаряя разные народы разнообразными благами, видимо, хотел, чтобы жители земного шара завязали бы сношения между собой …»

Теги: филология , русский язык