Литературная Газета, 6544 (№ 09/2016)

Прогулка по ветвям большого дерева

Прогулка по ветвям большого дерева

Спецпроекты ЛГ / Муза Тавриды / Палитра

Глазунова Светлана

Теги: Крым , культура , искусство

Монументальное искусство в Крыму

Данный очерк не претендует на исчерпывающее изложение темы. Это скорее прогулка по нескольким ветвям большого дерева, каким некогда было монументальное искусство в стране в целом и в Крыму в частности. В советский период, а особенно 60–80-е годы монументальная скульптура и живопись освоили практически всё визуальное общественное пространство советских городов. Крым, с его обилием курортных организаций, общественных зданий, детских и культурно-просветительских учреждений, в этом отношении особенно показателен. Личные воспоминания доносят мозаики и росписи в интерьерах больших магазинов, многочисленную парковую скульптуру, бетонные остановки с сюжетными рельефами, панно на торцовых стенах жилых домов. Всё это было и всего этого осталось крайне мало. Многие вещи были бездумно уничтожены как временно утратившие эстетическую и содержательную актуальность, многие пришли в непоправимую ветхость. Сейчас следы былого богатства лишь изредка освежают взгляд. Восстановить список персоналий крымского монументального искусства, по возможности зафиксировать сохранившиеся произведения и собрать эскизы, фотографии утраченных памятников было бы серьёзным вкладом в отечественную историю искусств.

А пока несколько слов о ныне здравствующих мастерах, чьё творчество многие годы преображало крымские города. Среди корифеев крымской монументалистики хочется назвать народного художника Украины Павла Грейсера, интерес которого по преимуществу обращён к пластике. Ему принадлежат рельефы фасада железнодорожного вокзала Евпатории – «Прощание» и «Встреча» (1989 г., дюраль, алюминий).

Это мощные динамичные волны серебристого металла, сплавленные в немногословные символы: чайку над волнами и цветок. В той же технике выполнены накладной монументальный рельеф «Источник жизни» на стеле Изобильненского водохранилища, детали фасадов «Энергия атома» и «Паруса над морем» в санаториях Алушты. Одна из работ автора и сейчас встречает следующих через Симферополь гостей Артека: «Хоровод деревьев» (1985 г., бетон, смальта) – скульптура, декорированная мозаикой, в мажорной оранжевой гамме, сочетающая наив и грацию. Из живописных работ Павла Грейсера можно назвать мозаичную трёхчастную композицию на стенах плавательного бассейна агрофирмы «Дружба народов»: «Дыхание космоса» – «Тепло земли» – «Энергия воды» (1988 г., смальта). Творческий метод Павла Грейсера отличается сочетанием большой степени обобщения формы и ясной символики содержания.

Ещё один крымский мастер, многие годы посвятивший монументальному творчеству, – Александр Зубков (1941 г.р.), заслуженный деятель искусств Украины, заслуженный художник АРК. Окончил отделение монументально-декоративного искусства Харьковского художественно-промышленного института в 1971 г. Одна из его ранних монументальных работ, правда, созданная за пределами Крыма, украшала стены ресторана «Россия» в Запорожье (1973 г., сграффито). Это лубочное изображение пейзажей Северной Руси с узна­ваемыми формами деревянной архитектуры, кружевом лесных чащ, лодками, сетями и длинногривыми конями. Высокая культура стилизации, свойственная художнику, про­явилась здесь с полной силой. Внутренне родственное, но иное по стилистике панно – «Человек и природа» в холле пансионата «Голубая волна» (Алушта). Здесь пластика человеческих фигур, трав и лошадей, плавные линии и ясные силуэты создают образ гармоничной молодой семьи на лоне природы. Много сил и времени было отдано мастером работе в области художественного текстиля. Гобелен «Цвети, Украина» для Дома бракосочетания совхоза им. Н.К. Крупской Нижнегорского района Крыма – центричная композиция, трепещущая взмахами знамён, лент, пушистыми снопами и букетами. Учитывая, что поставленная перед художником задача была достаточно прямолинейной, он нашёл оптимальное творческое решение. С завершением эпохи монументализма Александр Зубков обратился к пейзажу в живописи и графике.

Среди тех мастеров, чьё творчество создаёт картину культурной самоидентификации юга Украины, Таврики, можно назвать Николая Дудченко. «Сюжетная канва моих произведений напрямую связана с народной культурой Юга Украины, с не декларативным православием, внутренним видением себя и Творца». [Бондарюк, 2007, с. 139]. Николай Дудченко (1949 г.р.) – живописец, монументалист по образованию, многие годы работающий в станковом формате и графике. Выражение национального прорастает в живописи Н. Дудченко непреднамеренно, непрограммно, а является самой тканью творчества, воздухом родины. Солнце, пространства степей, небеса и нимбы, киноварь и рогожа в полумраке сельской церкви. Богородицы, отроки, ангелы, рушники, семья.

Образы эти приходят из детства, из тоски по дому и матери, незабываемых впечатлений природы и людей. Это страна воспоминаний и непрерывной сопричастности всему родному. Она живёт в своём эпическом времени, наполнена тишиной и присутствием духовных сущностей, воплощённая в красках жизнь души.

В начале творческого пути, на рубеже 1970–1980-х годов, Дудченко создал ряд монументальных работ на стенах учреждений Евпатории (в те годы он жил в этом городе) – это росписи в школах, санаториях. Одними из последних в творчестве Николая Дудченко стали росписи «Мир» и «Праздники» в банкетном зале Дворца бракосочетания в Евпатории. «На съезде монументалистов Украины, когда художник показал залу этот слайд, грянули аплодисменты, а вот в Евпатории с этим дивом были неприятности» [Бахревский, 2003, с. 229]. Оказывается, были жалобы в обком, что Дудченко расписал ЗАГС иконами (!). Была инспекция – ответ на сигнал, но всё обошлось. Высота росписи более четырёх метров, протяжённость по стене – 14 м. Аркады из снопов. На фоне соломенных колонн: кариатиды – женщина с караваем и парень с посохом и петухом. В центре из туманного пространства сквозь арку идёт к нам семья – отец, мать и ребёнок. Степенные, с тяжёлыми трудовыми руками. Впереди бойкий малыш в красной с чужого плеча рубашке – портрет Андрея, сына художника. Семейство заключено в едва различимый венок из васильков. Фреска наполняет собой пространство зала, поэтизирует свадебное торжество. Портретные образы обращены за пределы живописного поля: мать и ряженый смотрят на нас – ведь главные герои этого праздника находятся в зале, к ним устремлены все линии композиции. Источник обаяния и убедительности фрески в «наблюденности» образов и прочувствованности контекста. Сельское детство, ускользающие образы воспоминаний, детских переживаний, вечные образы-символы семьи, родительского благословения, продолжения в новых поколениях.

Елена Молчанова (1961 г.р.) знакома посетителям выставок как тонкий живописец с лёгким налётом условности в решении пейзажных образов. Но пафос монументализма заложен в творческом видении Елены, в её станковых работах последних лет, особенно в обобщённых фольклорных образах, чувствуется тоска по пространству стены: «Воспоминание» (серия «Истоки» х., м., 2008 г.). Елена окончила отделение монументально-декоративного искусства Харьковского художественно-промышленного института в 1986 году и до 2002 года работала художником-монументалистом в Симферопольском художественном фонде. В её творческом арсенале богатый набор освоенных техник – мозаика, витраж, роспись, сграффито. Могу назвать лишь несколько работ художницы: мозаичное панно «Молодость» (1990 г., смальта) в селе Новоандреевка Симферопольского района. Фасад декорирован широкой вертикальной полосой мозаики. На фоне чередующихся полос условного торжественного занавеса динамично вьётся светлая лента, оплетая букеты лавровых ветвей. Зная последующее творчество Елены, понимаешь, насколько в этой работе ей пришлось подчинить себя диктату стандартной архитектуры, соблюдая стилистику позднего советского романтического реализма. При определённой свободе воплощения замысла раскованное декоративное мышление приводило Елену к созданию удачных интерьерных решений. Витраж «Ветер» (1990 г., стекло, алюминий, литьё) в столовой моторного завода в Симферополе. Эффектное решение пространства для 1990 года более чем актуально. Динамичный костёр линий, заключённый в решётку панорамного окна. Цветовое решение раскрывает идею интерьера с жёлтым металлизированным потолком и бликующими поверхностями мебели. Мозаичное панно «Море» (1993 г., смальта) в селе Межводное Черноморского района Крыма. Разновысокая, выступающая ризалитами стена, декорированная мозаикой. Удачная, светлая по духу работа, но ею приходится завершить рассказ о монументальном творчестве Елены Молчановой: в последующие годы она работает в мастерской.

Александр Марьяхин (1951 г.р.) окончил отделение монументально-декоративной живописи Московского высшего художественно-промышленного училища (бывшего Строгановского). Основная часть его монументальных произведений сосредоточена в Алуште, где живёт и работает художник. Александр Марьяхин весьма разнообразен в выборе техник и материалов – работает в металле, керамике, выполняет рельефы и росписи. Выборочно в хронологическом порядке можно назвать несколько работ мастера. Рельеф «Жизнь вечна» (1984–1985 гг.) на фасаде аптеки № 30 в Алуште – статуарный по пластическому содержанию, основанный на строгих вертикальных ритмах, он создаёт торжественный образ жизни, приходящей из прошлого в будущее через каждого из нас. В 1985–1986 гг. художник выполнил панно «Тепло земли» (роспись, энкаустика) для дегустационного зала городского молочного завода в Алуште. Его стены окутаны живописным маревом, в котором девушки в исторических костюмах танцуют и плетут венки, будто рождённые этим цветочным и травяным богатством земли. Холл гостиницы «Спартак» в Алуште в 1989 году был украшен цветным рельефом «Олимпийский триумф». В нём А. Марьяхин обыгрывает тему античности, сочетая импрессионистическую манеру лепки рельефной поверхности и конструктивную чёткость основных композиционных линий. Поэтическое видение сообщает работам художника возвышенное вневременное звучание.

В 1990–2000-е годы православная церковь становится крупным заказчиком монументальных работ. На этом пути много трудностей с точки зрения поиска языка современной живописной проповеди. Рассматривая историческую перспективу от высоких достижений «умозрения в красках» русского средневековья к церковному академизму XIX века и эстетским и страстным образам модерна (не всегда принимаемым заказчиком), мы пока не получили ответа на вопрос: каким должно быть религиозное искусство XXI века? В этом контексте следование лучшим классическим образцам видится, как один из достойных путей, как апелляция к культуре. Таким утешительным примером может служить творчество Сергея Смирнова (1962 г.р.). Он окончил факультет монументально-декоративного искусства Харьковского художественно-промышленного института в 1989 г., с 1995-го работает в области монументальной храмовой росписи и иконописи. В его творчестве узнаваемые парафразы из классической живописи воспринимаются как благодарность прошлому за оставленное нам великое художественное наследие. Пересказанное кистью современника, оно вводит нас в духовный мир, над которым не властно время. Это глубокое проникновение в назначение духовной живописи. Творчество С. Смирнова – территория тишины, смирение чувств, внимательный взгляд в себя. Среди большого списка работ, занимающих почти 20 лет творчества, хочется обратить внимание на росписи храма Воздвижения Креста Господня в Ливадии (Ялта). Особенно на решение сюжета «Рождество Христово», типологически пришедшего на стены крымского храма из итальянского Возрождения. Художник придал облику героев, линиям и краскам такую благородную сдержанность, а композиции – такое торжественное концертное звучание, что перед ней забываешь, какое нынче время на дворе.

Опыт иконописного творчества по созданию больших алтарных и храмовых образов, предпринятый художником в традициях древнерусской живописи XII–XV веков, принёс прекрасные плоды новой жизни древних образцов. Сквозь свежие краски проглядывают и «Ангел Златые Власы», и «Устюженское Благовещение», и многие другие великие иконы золотого века древнерусской живописи. Эти работы написаны для храма Покрова Богородицы в Нижней Ореанде. За заслуги перед православной церковью С. Смирнов награждён орденом Святого Феодосия Черниговского.