Литературная Газета, 6559 (№ 28/2016)

Про чукчу

Про чукчу

Литература / Литература / Мемуарески

Поляков Юрий

Теги: Юрий Поляков

В определённом возрасте людей тянет на воспоминания, как беременных дам на солёненькое. Зайдёшь в книжном магазине в отдел мемуаров: мама родная! Сколько же граждан хотят рассказать человечеству всю свою жизнь в мельчайших подробностях, начиная с отдаленных предков да ещё заодно с историей отрасли, в которой довелось трудиться… Я, увы, не исключение и в последние годы тоже стал ощущать мемуарный зуд в нервных окончаниях.

Однако, перебирая прошлое, как камешки на ладони, я чаще натыкаюсь на разные забавные и в то же время поучительные случаи. Не потому, что моя жизнь была уж очень весёлой, хотя и не без того, а потому, что так, видимо, устроена моя память, она четче запечатлевает важные, но не гнетущие, а бодрые выводы из пройденного. Вообще, по-моему, смешливость – это признак жизненной обучаемости. Я давно хотел записать некоторые истории, со мной приключившиеся, но как-то всё руки не доходили. Теперь вот, кажется, дошли. Даже придумалось жанровое название для такого рода памятливых зарисовок – «мемуарески». Может, и приживётся в литературе. Кто знает…

Вот вам первая из моих «мемуаресок».

В самом начале 90-х мы с приятелем (назову-ка я его Володей) затеяли издательство «Библиотека для чтения». Название позаимствовали из XIX века у Осипа Сенковского (не путать с телевизионным путешественником Сенкевичем, другом Тура Хейердала). Мы с воодушевлением узнали, что кто-то заработал чуть не миллионы на книжке Фрейда – руководстве по толкованию фаллических сновидений. Брошюрка, напечатанная на серой газетной бумаге шрифтом мелким, как лобковая вошь, разлетелась вмиг. Видимо, всем тогда снилось одно и то же. Да и гонорар старику Зигмунду можно было уже не платить, а налогов тогда ещё как-то не завели. Свобода и дикий капитализм в одном флаконе: обогащайтесь!

Однако чтобы начать бизнес, требовался стартовый капитал, и Володя предложил мне взять кредит в банке, который вроде бы ещё принадлежал государству, но управляющий уже разъезжал в чёрном броневике с золочёным бампером, а его часы, по слухам, стоили столько же, сколько пионерский лагерь «Артек». За три года до гибели КПСС его из инструкторов ЦК разжаловали в банковское ничтожество, застав в кабинете пьяным, да ещё и с полуголой секретаршей, лежащей на полированном двухтумбовом столе. А я в ту пору после выхода моих повестей «Сто дней до приказа», «ЧП районного масштаба» и «Апофегей» был широко известен, читаем, даже узнаваем, и Володя сказал: под Полякова деньги найдут. Я, наивный советский чукча, не без самодовольства согласился, тут же подписав кипу каких-то бумаг, и мы выпили за удачу бутылку «Наполеона», отдававшего школьной химией.

Вскоре компаньон приехал ко мне в квартиру на Хорошевке и радостно объявил: бабки перечислены на счет «Библиотеки для чтения». Любитель голых секретарш взял за благорасположение немного – 15 процентов. Я предложил немедленно издать знаменитый роман Михаила Арцыбашева «У последней черты», при советской власти запрещённый за лишнюю эротику и ницшеанство. Но Вова выставил на стол бутылку «Абсолюта», который разил всё той же химией. Мы выпили, и он стал убеждать меня, что сумму, полученную в банке, можно сразу удесятерить, вернуть кредит, пока не набежали большие проценты, отметить негоцию в «Метрополе», взять себе новые иномарки (и не с правым, с левым рулём!) и купить, наконец, по вилле в Крыму. А уж потом, будучи обеспеченными людьми, посвятить себя вдумчивому несуетному книгоизданию. С каждой выпитой рюмкой его аргументы становились весомее. «Но как это сделать?!» – недоумевала моя простая душа. «Элементарно! Покупаем за деревянные рубли валюту, доллары, а на них затариваемся дешёвым ширпотребом в Южной Корее. У нас здесь, в разутом, раздетом и немытом отечестве, этот хлам оторвут с руками!» «Но как?...» – всё еще не мог понять я. «Просто! Наш торгпред в Сеуле – мой друг, у него всё схвачено. Товар пойдёт морем до Мурманска в контейнерах. Там в потребкооперации у меня есть приятель, кристальный мужик. Возьмёт оптом по хорошей цене. Ну что, свисток – вбрасывание?» – «А если?...» «Кто не рискует, тот не пьёт «Вдову Клико»!

И я, глупый советский чукча, подписав ещё какие-то бумаги, стал ждать богатства. Иногда, подойдя к окну, я видел внизу свою будущую глянцевую иномарку. Регулярно на связь выходил мой возбуждённый компаньон и докладывал, что удалось добыть партию кроссовок по доллару за пару или женские «дольчики» по десять баксов за тюк. Я снова смотрел в окно, и на пустынном Ходынском поле, ещё не застроенном домами, мне мерещилась белая крымская вилла, причём тёплые бирюзовые волны бились прямо о её порог.

Вдруг среди ночи позвонил Володя и мёртвым голосом сообщил: баржа с нашим товаром попала в Баренцовом море в жестокий шторм и тонет. Если произойдет худшее, придётся, чтобы вернуть кредит, продать дачу и даже квартиру с библиотекой. «Чью квартиру с библиотекой?» – похолодел я до костного мозга. «Твою. Не хватит – добавлю!» – успокоил он. «Но почему мою? Это же твоя идея!» «Идея моя, а кредит на твоё имя оформлен. Но ты не волнуйся, я тебя в беде не брошу! – великодушно пообещал мой компаньон. – Что-нибудь придумаем. Ещё один кредит возьмём. Народ тебя любит!» Кстати, такой суровый оборот был прописан в договоре, но я же, безмозглый советский чукча, конечно, его не читал. Несколько ночей я не спал и воспалённой тенью бродил по квартире, прощаясь с родными стенами, гладил корешки любимых собраний сочинений, нежно прислушиваясь к журчанию неисправного туалетного бачка, прежде меня бесившего. Встревоженной жене врал, будто режется зуб мудрости. «Наверное, это очень больно?» – «Это просто кошмар, милая!»

Но вот снова вышел на связь Вова и свежим, как рыночная баранина, голосом объявил: баржа удержалась на плаву и дотянула до Мурманска. Это хорошая весть. Теперь – плохая: основная часть товара в контейнерах испорчена морской водой. «Дольчики», оказывается, не были рассчитаны на стирку, а кроссовки – на дождь, потому и стоили так дёшево. Оставшееся тряпьё по дружбе оптом взял кристальный мужик, он сдержал слово, хотя лежал под капельницей после перестрелки в порту. В общем, объяснил мой верный компаньон, мы едва-едва вышли в ноль, но на погашение кредита хватает. «И квартиру продавать не надо?!» – задохнулся я от робкого счастья. «Нет! Живи спокойно! Даже осталось чуть-чуть на издание какой-нибудь книжонки…»

Крылья удачи сами понесли меня к ближайшей палатке. Я купил водки себе, а для жены модный ликер «Амаретто», напоминавший леденцы, разведённые в валокордине. Мы душевно отпраздновали какую-то подвернувшуюся круглую семейную дату, в честь которой я починил бачок в туалете. Тайну бездны, куда мне довелось заглянуть и едва не рухнуть, она не узнала никогда. В тот день я дал себе клятву: впредь ни за что не влезать ни в какой бизнес, даже если мне посулят златые горы, фонтанирующие «Вдовой Клико».

Вскоре мы с Володей издали самый скандальный русский роман начала XX века «У последней черты», но его никто не покупал – все хватали, как ненормальные, «Дневник космической проститутки». «Библиотека для чтения» прогорела и закрылась. Лишь спустя много лет, проезжая по Хорошевке мимо своего старого дома, совсем сникшего на фоне новых небоскребов, я вдруг подумал: а ведь и про шторм, и про баржу, и про всё остальное я узнавал только от Вовы, который вскоре стал крутым бизнесменом. Проверить, что там на самом деле случилось с корейским ширпотребом, мне даже не пришло в голову. И был ли шторм? Не знаю. Да и знать не хочу. Увы, капитализм тогда разделил всех нас, советских людей, на плотоядных и жвачных. Я оказался из жвачных. Может быть, потому и остался писателем.

Очередные мемуарески, новости об авторе, чьё творчество вот уже более сорока лет неизменно привлекает всеобщее внимание, представление новых книг, спектаклей и фильмов – на новом сайте Юрия Полякова

yuripolyakov.ru

Здесь вы найдёте также интервью с писателем, его публицистику. К примеру, свежую полемическую статью «Ё-мобиль и перелётная элита».