Литературная Газета, 6564 (№ 34/2016)

Ты был прав, товарищ Тютчев

Ты был прав, товарищ Тютчев

Литература / Поэзия / ТАВРИДА-2016

Евгений ДЬЯКОНОВ

Теги: Литература , поэзия

Родился в Ленинграде в 1989 году. Окончил СпбГУКИ, работает экскурсоводом на русском и английском языках. С 2009 года является слушателем школы поэтического мастерства «Линии времени». Лауреат различных поэтических конкурсов и фестивалей. Обладатель приза зрительских симпатий на Всероссийском поэтическом фестивале «Русские рифмы», финалист Всероссийского литературного фестиваля «Филатов-фест». Публиковался в газетах и журналах «Васька», «Молодые ветра», «Невский альманах», «АВС-студия», «Балтийский парус», «Окно», «На Втором Белорусском» («Поэзия улиц»), «Русские рифмы» и др. Участник трёх конференций молодых писателей Санкт-Петербурга. Представитель литературно-дискуссионного клуба «Стрелка поэтов» при Центре современной литературы и книги. Участник молодёжного форума «Таврида-2016» (смена поэтов, прозаиков, критиков).

РЫБНЫЙ ДЕНЬ

В тот год зима превысила лимит

Морозных дней, и сразу стало ясно,

Что если и спасёт, не сохранит

Безмерное, безудержное пьянство

Моих друзей, меня, тебя и всех.

Гигантское малиновое солнце,

Рассвет похмельный

и вчерашний грех

В неравной схватке вздумали бороться

Со мной с утра. Казалось, всё и вся

Готовит нам внезапную подлянку;

Спустясь в шалман, я взял

сто пятьдесят –

Привычную суровую приманку,

Глотнул и понял: двигаться мне лень.

В тепле кабацком, сняв

кроссовки Rееbок,

Я вспомнил вдруг аквариумных рыбок,

Которые погибли в рыбный день,

В четверг, примерно десять лет назад,

В морозный день, приняв с утра

полтинник,

В аквариум я сунул кипятильник

И, наплескав себе в стакан нарзан,

Подумал: «Подогреется вода,

И станет рыбкам жить куда теплее».

Тогда ещё не думал о тебе я

И, не желая никому вреда,

Отправился к Морфею, в дивный край,

Со всех щелей сочилась холодрыга,

Храпели все, никто, не слышал крика,

Меня ты упрекай, не упрекай…

Я крепко спал под музыку битлов,

И больше не шипел нарзан в стакане,

А рыбки всё стучались плавниками

В горячее и прочное стекло.

Когда-нибудь в полнейшей темноте

Узнаю я, что мы не победили

Самих себя, и чей-то кипятильник

Приблизит наш последний

рыбный день.

* * *

По Невскому бродят карманники,

Чертяги петляют в толпе,

А я беззаботно, как маленький,

По собственной узкой тропе,

Иду в направленье Восстания,

Хотя я совсем не бунтарь.

Изящные стройные здания,

Аптека, Фонтанка, фонарь,

Фонтаны Петровского детища

В знакомом всем Летнем саду,

Скажите, скажите мне – где ещё

Я так навариться смогу?

Обшарив карманы и сумочки

Туристов, беспечных зевак,

Нырну со знакомой мне улочки,

Во двор, в переулок, в кабак,

Залягу на тихое днище я

И богу всех прежних богов

Взмолюсь, чтобы дряхлая нищая

Со мной разделила улов.

Я супа налью ей горячего

И тысячу суну в карман.

– Силёнок немало потрачено,

Ну, что не кушаешь, мам?

ГОЛ

Она тащила всё с помойки в дом,

Какая-то неведомая муза

Её вела, она сгребала мусор

В свою каморку; заметал хвостом

Последние осенние следы

Дождливо-снежный первый зимний месяц;

На глянцевой обложке Лео Месси

От снега стал угрюмым и седым.

В её тележке ехал футболист,

Иконой на потрёпанной обложке,

И, может быть, сказал бы ей: «Борись»,

Когда б не дождь в районе Техноложки.

А так молчал звезда-голеадор,

Скрипели и подошвы, и колёса,

И ночь уж было вздумала колоться,

Заполнив голосами коридор

Квартиры коммунальной; силуэт

Тележкой лязгал мимо чьих-то комнат,

Рубились дети громко в Мортал Комбат,

Пока у них не отрубили свет.

В потёмках пахло водкой и травой,

И кто-то пел про девушек-морячек,

Помоечница пнула чей-то мячик,

А Месси подыграл ей головой.

ТЮТЧЕВУ

Над землёй сгустились тучи,

Небо словно из камней,

Ты был прав, товарищ Тютчев,

Осознанием ко мне,

Те твои четыре строчки,

Зачастили, хоть кричи,

Разорвать бы на кусочки,

Разобрать на кирпичи.

Непонятки в непонятном,

Но таком родном краю,

Где удобно и приятно

Без одежды королю,

Где Раневскую и Плятта

Погружают в тишину,

Где гремит Олимпиада,

Работяга бьёт жену,

Где в безденежье и горе

Притаилось «дежавю»

И застряла комом в горле,

Фраза «Я не доживу

До времён других», непруха

Проливается в бокал,

И отсюда кверху брюхом

Уплывают облака…