Литературная Газета, 6574 (№ 44/2016)

Вольные бюджетники и немотствующий народ

Вольные бюджетники и немотствующий народ

Общество / Общество / Заметки несогласного

Поляков Юрий

Теги: культура , искусство , политика , скандал

О манифесте мятежных рантье

Осеннее обострение вольнолюбия ознаменовалось новым наездом на Министерство культуры. Я, конечно, не считаю эту организацию идеальной, но от чиновников надо требовать разумной организации процесса, а не прикладной метафизики. Итак, на съезде СТД-ВТО (старая аббревиатура подходит этой структуре куда как больше) с пламенной речью в защиту свободы творчества на бюджетной основе и против цензуры в формате 1937 года выступил Константин Райкин. Ничто так не вдохновляет худруков на борьбу с системой, как проблемы с бухгалтерией. Когда-то, в далёкие 1970-е, будучи инструктором Бауманского РК ВЛКСМ, я помогал ему, молодому актёру «Современника», сочинять выступление для отчётно-выборной конференции. Полагаю, нашумевшую съездовскую речь ему тоже помогли подготовить: уж очень она концептуально формулирует основные претензии «вольных бюджетников» к власти. Хотя, возможно, с годами легкокрылый актёрский ум набряк мудростью.

Но особенно меня заинтересовала статья-манифест режиссёра Андрея Звягинцева «Дурной сон госзаказа», опуб­ликованная в «Коммерсанте» и продолжившая тему, поднятую Райкиным. Судите сами.

«…Вмешательство властей в профессиональные дела любых специалистов часто абсурдно, но во сто крат абсурднее вмешательство в дела художников. Это профессия, сама суть которой – свободное творчество, то есть рождение нового, до поры до времени не известного даже самому художнику. Когда чиновник задаёт автору тему и контролирует «правильное» её воплощение в акте искусства, он метким ударом стреляет в самое сокровенное, что есть в профессии, – в тайну творческого процесса…»

По моим наблюдениям, в литературе свободнее всех чувствуют себя графоманы. В театре и кино тех, кто за себя не отвечает, тоже хватает. К тому же я не припомню, чтобы за последние тридцать лет власть задавала автору тему. Например, будучи ещё советской, она очень удивилась, ко­гда я написал «Сто дней до приказа». Почти четверть века назад новые насельники Кремля в благодарность за помощь в свержении «совка» отдали либеральным творцам полный контроль над художественным пространством и удалились в нефтегазовую сферу. «Твори, выдумывай, пробуй…» И кормись! Кто заказывал Богомолову «Идеального мужа», Райкину – «Все оттенки голубого», самому Звягинцеву – «Левиафана», Кулябину – «Тангейзера», Захарову – «День опричника»? Власть? Я вас умоляю! Она забыла, в какую сторону сиденья в театре откидываются. Большинство наших режиссёров давно ведут себя в творчестве, как Настасья Филипповна – в личной жизни, а власть поступает как идиот – ну, в смысле, князь Мышкин. Рогожина на них нет. Да, в последнее время Минкульт стал очень робко интересоваться, на что тратятся бюджетные деньги. А почему бы и нет? Время такое – экономное. С олигархов тоже ведь стали брать налоги, а депутатов заставляют перечислять всё имущество, вплоть до «копейки», купленной в бедной юности. Странно, но никто не удивляется, почему зарплаты некоторых столичных худруков в тысячи (!) раз больше, чем жалкие жалования губернских актёров, даже народных. Они что, в Москве, на сцене несут золотые страусиные яйца?

И неужели спросить, отчего у вас залы пустые, а премьеры, получив «Золотую маску», с треском проваливаются, – это и есть «стрельнуть в самое сокровенное»? Не верю! И не стои­ло переутончённому Андрею Звягинцеву вспоминать сакраментальное «кто девушку ужинает, тот её и танцует». Пока у вас только поинтересовались, почему она ужинает с одним, а спит с другими. И сразу столько нервов напоказ! А что, спросите вы, так уж и не бывает у нас прямых «госзаказов»? Увы, бывают. Вот пермский губернатор заказал и оплатил из казны области Марату Гельману скульп­турных монстров, от которых теперь пермяки не знают, как избавиться. Впрочем, странные люди встречаются не только в искусстве, но и во власти. Некоторые уже сидят.

Однако продолжим знакомство с манифестом Звягинцева:

«…Нет, не художник обязан государству, а государство обязано помогать художнику. Власть обязана пестовать гений, поощрять свободный поиск талантливых представителей народа, потому что именно так тело народа осознаёт себя, взрослеет, совершенствуется, просвещается вместе с этими прозрениями, порой ранящими публику, порой обескураживающими её, но всегда создающими то напряжение смыслов, которое и необходимо как вода в пустыне душе и разуму зрителя, читателя, слушателя. Глядя на свободно струящееся тело произведения вольного ума, зритель видит, как в отражении, себя самого свободным и вольным, потому что, как известно, художник не может не петь песню, которая немотствует на устах его народа. Власти же вместо этого поощряют бездарную, унылую ложь о человеке, заполонившую экраны и телевизора, и кинотеатра. Отдаляют тем самым человека от самого себя, настоящего и сложного. Вот чем оборачивается их «госзаказ»…»

Так и хочется сказать: «Аркадий, не говори красиво!» Нет, конечно, от режиссёра никто не ждёт кастальской бунинской ясности, но и витийствовать в духе чеховского учёного соседа тоже, право, не стоит. За ГИТИС обидно. Однако если продраться сквозь виньетки, выясняется любопытная вещь: и экспериментальные спектакли, продержавшиеся полсезона, и фестивальные фильмы, провалившиеся в прокате, и нечитабельные романы-букероносцы, и сантехнические инсталляции, – почти все они сняты, поставлены, изданы, воздвигнуты на государственные деньги. Увы, Мамонтовых у нас теперь нет, наши космополиты-олигархи вкладывают деньги в офшоры, а не в русское искусство. Отдувается, как всегда, государство. А как ещё, кроме обучения в профильных вузах и финансовой поддержки, прикажете ему пестовать гениев? Купать «свободно струящееся тело» в шампанском?

И с чего вдруг Звягинцев взял, что «художник не может не петь песню, которая «немотствует на устах его народа…»? Очень даже может. Возьмём его же фильм «Елена», снятый, кстати, по госзаказу, а именно – за деньги Фонда кино. Между прочим, моим продюсерам, обращавшимся туда же за поддержкой, всякий раз отказывали без объяснений. Но мы говорим сейчас не об обидах, а о принципах. И я сомневаюсь, что на устах моего народа «немотствовало» именно то, что «выглаголил» в этой ленте автор. Напомню, там простая русская женщина, немолодая Елена стала по случаю женой-сиделкой благородного новорусского миллионера. Впрочем, происхождение его состояния темно, как дым над крематорием. И вот она с помощью горсти виагры (именно так!) убивает доверчивого нувориша ради того, чтобы её ублюдок-внук, мерзавец и садист, прозябающий на вонючей городской окраи­не, смог окончить высшее учебное заведение. Встречается такое? Наверное, но, думаю, гораздо реже, чем отпрыски нефтеналивных магнатов, сбивающие на улицах людей, как кегли, даже не замедлив бега своего «ягуара». Любопытно, что фильм снят на российские деньги, но по британскому сценарию о тамошней жизни. Видимо, англичанам это «прозрение, ранящее публику», не понравилось и они в виде гуманитарной помощи перебросили его нам. Возможно, в другой раз Звягинцев за деньги Фонда кино снимет фильм по сценарию африканца, и мы будем удивляться, что в его новой картине жители Мытищ озабочены проблемами ритуального каннибализма…

Далее наш манифестант пишет: «…Ключевая черта, свидетельствующая о безнравственности нашей власти, в том и состоит, что она совершенно убеждена: деньги, которыми они распоряжаются, принадлежат им. Они забыли, с какой-то удивительной лёгкостью изъяли из своего сознания простую и очевидную мысль, что это не их деньги, а наши. Общие. Деньги, на которые они «заказывают» свои агитки, взяты у народа…»

Во-первых, агитки заказывает не только власть. Вспомните позорный фильм Лунгина «Олигарх», оплаченный Березовским. Во-вторых, вынужден согласиться: да, это деньги не правительства, не Минкульта, не чиновников. Но и не режиссёров. Видно, мы со Звягинцевым в слово «наши» вкладываем разный смысл. «Наши» в понимании автора «Левиафана» означает: это его, Звягинцева, деньги, а также Табакова, Захарова, Гельмана, Райкина… Они вольны ставить и снимать на них то, что считают нужным. А если кому-то не по нраву – значит, самое время поговорить о неудачном народе. Если же народ в лице несдержанных зрителей вдруг начинает выражать неудовольствие, мол, почему наши деньги тратят чёрт знает на что, то следует отповедь: «…Господин Песков не стал комментировать слова Райкина о чудовищных выходках людей, публично ломающих скульптуры и обливающих мочой фотографии. Тем самым подтверждая мысль Константина Аркадьевича: государство предпочитает всего этого не замечать. Причина, увы, очевидна. Активность этих расплодившихся как кролики общественных организаций, этих безнравственных блюстителей нравственности и есть истинный госзаказ».

Я вот не припомню, чтобы люди звягинцевского пула возмущались, когда в начале 1990-х тросами срывали с постаментов памятники, многие из которых были шедеврами советской монументалистики. Они не били в набат, когда в галереях выставляли муляж свиньи с надписью «Россия», когда куры гадили на голову восковому Толстому, когда ели бисквитного Ленина, когда кощуницы, как взбесившиеся вагины, отплясывали в храме, а на разводном питерском мосту малевали фаллос размером с Ивана Великого. Для них это было разрушением недолжного или провокативным экспериментом. Но как только граждане с активной, но, увы, традиционной ориентацией стали действовать теми же методами, сразу раздался плач на реках вавилонских. Бледнолицые тоже очень переживали, когда краснокожие вдруг научились стрелять из ружей. Но ничего не поделаешь: дурной пример зара­зителен. А то, что по каждому хулиганству заведено уголовное дело, режиссёра не волнует, он «изъял это из своего сознания» и, видимо, мечтает о бессудных расправах, как в 1920-е: плеснул мочой в фотографическую нимфетку – и сразу в расход. Конечно, во всём опять же виноват Левиафан-государство, у которого «есть этот заказ – сделать страну усреднённой, однообразной, изоляционистской, послушной, как стадо, державой. Агрессивные маргиналы всегда хорошо чувствуют такой «госзаказ».

Улавливаете? За всей этой внезапной борьбой с «госзаказом», четверть века исправно окормлявшим нашу передовую творческую интеллигенцию, включая Звягинцева, скрыты жёсткие прагматические задачи, так сказать, три в одном пенном флаконе. Потому-то всё сообщество и возбудилось как по команде. Первая задача – напомнить власти: художественное пространство в России – вотчина либеральной интеллигенции, и кормила она никому не отдаст. Вторая цель. Как избалованный ребёнок пускает пузыри и сучит ножками за право не есть по утрам манную кашу, так вольные бюджетники борются за то, чтобы по-прежнему казна исправно раскошеливалась, не интересуясь, на что потрачены «наши» деньги и что получило на выходе общество. Согласитесь, от такой оплаченной безмятежности трудно отвыкать. И третье. С помощью срежиссированной истерики наши творцы по давней традиции посылают туда, на просвещённый Запад, сигнал: мол, мы здесь из последних сил боремся с очнувшимся российским Левиафаном и теми «активными маргиналами», которые посмели вернуть Крым и объявить вам, о свет наших очей, ужасные антисанкции. Нет ли у вас по такому случаю лишней пальмовой веточки или оскарчика?

«…И последнее. Моему сыну только на днях исполнилось 7. (Сыну Звягинцева, ра­зумеется. Моей дочери 36 лет. – Ю.П. ) Он не знает, кто такой Путин. Потому что живёт в счастливой стране по имени детство… У нас дома нет телевизора уже много лет. В этом сентябре он пошёл в первый класс. Уже в конце первой недели обучения на мой вопрос, что они изучают в классе, мой сын ответил: «В Москве есть Красная площадь, Кремль и зоо­парк, а ещё у нас есть президент Путин, он хороший и добрый». Вот это и есть госзаказ: вместо объективных знаний – идеология, вместе с писанием закорючек — пропаганда».

Ну, во-первых, если у Звягинцева нет телевизора, откуда он знает про «бездарную, унылую ложь о человеке, заполонившую экраны и телевизора, и кинотеатра»? Эрнст на тайной пирушке рассказал? Во-вторых, Путин, нравится он или нет, – тоже объективная данность. Во всяком случае, до новых выборов. В-третьих, французский школьник знает не только Путина, но и то, что он «очень плохой дядя». И тут, конечно, никакой пропаганды, а обыкновенное «напряжение смыслов». Право слово, от звягинцевского пассажа разит таким чемоданным инфантилизмом, что невольно вспоминаешь советский анекдот эпохи «отказничества»:

– Папа, посмотри – Мавзолей дедушки Ленина!

– Лёва, сколько раз повторять: дедушку твоего зовут Марк Львович, и он похоронен в Бердичеве!

Честно говоря, раньше я думал, что фильмы Звягинцева не нравятся мне по причине их школярской витиеватости. Теперь я понимаю: мы просто живём с ним в разных странах с общим названием. В моей России есть и Красная площадь, и зоопарк, и Путин, и даже телевизор. В России Звягинцева, видимо, имеется лишь «струящееся тело произведения вольного ума». Что ж, струитесь и дальше за казённый счёт, мятежные рантье! Власть-то у нас добрая до глупости…